Текст книги "Месть Жреца-некроманта"

Автор книги: Алекс Прохоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

  ГЛАВА 11

     Крики и шум снаружи разбудили Тита Севериана. Он мгновенно вскочил, готовый к действию. Сказывалась закалка военного, многолетние тренировки. Верный Афибан, по обыкновению спавший у входа, тоже был на ногах. В каждой руке – меч. Один подал Севериану.

 – Что там Афибан?

 – Похоже, нападение господин.

 Тит Севериан,  признаться, был немало удивлён. Выходит, он просчитался? Недооценил коварство островитян? А они, прикинувшись слабыми и запуганными – напали. Ну что ж, если так, то дикари сами виноваты и горько пожалеют о своём вероломстве.

    И всё-таки, толика сомнения у трибуна оставалась. Старейшина Арубал показался ему разумным человеком.  Нет, что-то здесь не так. Во всём нужно разобраться.

 В помещение ворвался Росций Крисп. Глаза дикие, лицо бледное и искажено страхом.  Меч в руке окровавлен по самую рукоять. Тит Севериан оторопел. Неужели полуголые дикари, да будь их хоть  несколько тысяч,  смогли так напугать бывалого опытного воина?

 – Что там? – спросил Севериан. – Дикари?

 – Наши! – выдохнул Росций.

 – Что?! – в один голос вскричали Севериан и Афибан.

 Трибун,  едва не поперхнулся. Мятеж?! Проклятие! Лучше бы и вправду напали  дикари.

 – Наши и рабы, – уточнил Росций, чуть более спокойным тоном.

 Ну вот, еще лучше. Неужели часть солдат объединились с рабами? Бред какой-то!  Зачем все это? Как и когда вызрел этот мятеж? Тит Севериан терялся в догадках, мысли скакали в голове и ни одна из них не давала разумного объяснения. Мятеж! Но ведь даже не было  никаких намеков!

 Но,  постой-ка!  Пусть,  даже и случился мятеж. Римским командирам к этому не привыкать. Но никакой солдатский бунт не напугал бы Росция Криспа так,  как он был  напуган сейчас! Похоже, триерарх был на грани нервного срыва.

 – Объясни толком! – рявкнул Сабин.

 – Они мертвы! – закричал Росций. – Все мертвы! Их рубишь, а они идут на тебя. Кровью истекают, но идут.

 Внутри  Севериана все похолодело. Точно,  Росций спятил. Оттолкнув его, Севериан вышел в ночь. Точнее, в сумерки, предшествующие скорому  рассвету. На востоке, уже появились первые проблески зари. Отсюда с каменной террасы открывался прекрасный обзор. Солдаты и командиры, поселившиеся в находящихся тут зданиях, выбежали и теперь скопились по периметру террасы. Многие были лишь в туниках или набедренных повязках, поскольку происшествие застало их спящих, но все вооружились, кто мечами, кто копьями.  Некоторые,  даже нацепили шлемы.

    Все с тревогой смотрели вниз. Тит Севериан в сопровождении Афибана и триерархов прошёл через взволнованную толпу к самому краю.

     Возле здания, где содержали рабов, что-то происходило.  В ещё густых сумерках,  Севериан, смог таки разглядеть группу солдат из десяти  человек, стоявших плотной группой и прикрывавших часть тропы, что вела сюда на верхние террасы. На них надвигалась толпа человек в тридцать. Рабы  вперемежку с солдатами. И все без оружия!  Бой выглядел очень странным, если не сказать нелепым. Атакующие шли на либурнариев с голыми руками. Те кололи их копьями и мечами. Но нападающие и не пытались,  как-то защищаться. Они просто шли вперёд. Удары солдат опрокидывали, то одного нападавшего, то другого, но всякий раз упавшие поднимались и снова шли в атаку.  Как такое могло быть? Неужели удары либурнариев были не смертельны? Тит Севериан и все остальные просто не могли в это поверить. Даже отсюда, с высоты и в полутьме было видно, как копья и мечи вонзаются в тела, как брызгает кровь.

   Возле самого здания, где содержались рабы,  тоже происходил бой. Там, от таких же странных, медленно бредущих нападающих отбивались надсмотрщик Главкий, двое рабов и двое солдат. Все они были ранены и истекали кровью. Толпа нападавших,  человек в двадцать сомкнулась вокруг них с трех сторон. С четвертой стороны была стена здания, к которой оборонявшиеся и прижались, желая обезопасить себя с тыла. Но толпа напирала и как долго еще продержатся раненые, было неизвестно. Все они были вымотаны, да ещё теряли силы от кровопотери. Нападавшие, тоже истекали кровью, но никаких признаков усталости не подавали.  Все также, опрокинутые с ног агрессоры вставали и с безразличием бездушных механизмов шли в сторону защищавшихся.  Они раскачивались из стороны в сторону, руки безвольно свисали по сторонам. Впрочем, при сближении, агрессоры использовали руки, чтобы вцепиться в жертву и…

   Наблюдавшие за боем не могли поверить собственным глазам – агрессоры  пытались вцепиться в людей зубами. Но если Главкий и двое солдат, ещё как-то отбивались, то двое полуголых рабов, уже едва держались. Их руки по самые локти  были искусаны и сильно кровоточили. Они задыхались от усталости. Вот, один из них упал и толпа нападающих продвинувшись чуть вперед, словно поглотила его. Раздался душераздирающий крик боли и ужаса. Что там делали с несчастным, было уже не видно.

    Волосы на голове Севериана зашевелились от страха. Происходило,  что-то из ряда вон выходящее. Какое то массовое помешательство. Безумие! Как, такое могло быть,  чтобы люди, которых рубили и кололи – не умирали. Как, они могут идти,  потеряв столько крови и словно не чувствовать боль. Непрерывно атаковали даже те, чьи животы были распороты, так что наружу вываливались внутренности.

 – Колдовство! – выдохнул македонец Леонат Лаг. – Эти… Мертвецы! Слуги Аида!

 – А я вам, о чем говорю! – заорал Росций Крисп.

 – За мной, – приказал Тит Севериан и не узнал собственный голос. Он был сиплый и в нем не было той уверенности, что должна исходить из голоса всякого командира.

    Но люди, двинулись вслед за ним. Из ножен, с лязгом были извлечены мечи.

 Приблизившись к либурнариям, защищавшим тропу, трибун крикнул:

 – Воины, отходите!

 Повинуясь приказу, уставшие, взмокшие от пота солдаты начали отступать вверх по тропе, но их место, тут же заняли другие, прибежавшие с Северианом. И сам он, тоже  вступил в бой с ужасающими отродьями Аида.

    Копья и мечи пробивали черепа и тела насквозь, но это по-прежнему не останавливало атакующих.  Упавшие вставали,  пронзенные копьями шли дальше,  насаживаясь прямо на древки. Добравшись до солдат, они пытались вцепиться в их руки  зубами. Один из либурнариев, когда мертвец, которому он пробил копьем насквозь череп и продолжал  насаживался на древко, с силой оттолкнул свое оружие. Оживший труп потерял равновесие и его откинуло назад. Копье вонзилось в песок. Мертвец, дергая руками и ногами начал сползать обратно в сторону наконечника.

    Вскоре стало ясно, что копья оказались не  эффективным оружием против мертвецов. Интенсивность боя, быстро выматывала солдат. А враг, не чувствовал, ни боли, ни страха, ни усталости.  Даже, присутствие трибуна в рядах сражающихся,  не могло надолго придать мужества воинам перед лицом столь грозного противника.

     Севериан отчаянно работал мечом. Высокий,  истекающий кровью раб с распоротым животом шел на него. За ним по тропе  волочились его внутренности. Севериан,  отработанным движением  вонзил  в сердце противника меч, затем быстро выдернул его.  Раб не закричал, ни скорчился от боли, он просто продолжал надвигаться на трибуна.  Из глотки мертвеца  вырывались булькающие звуки, похоже, в глотке и в легких  клокотала  кровь.  Ударом сверху вниз по косой Севериан  рассек голову рабу. Один глаз мертвеца, мутный и поблекший вытек, а верхняя часть его  черепа начала сильно  болталась туда-сюда при каждом шаге.

    Третьим ударом, трибун отсек мертвецу голову. И тут случилось нечто странное!  Обезглавленное тело на мгновение  застыло, а  потом стало беспорядочно дергать руками и тыкаться туда-сюда. Севериан свалил тело  ударом ноги.

 – Рубите им головы! – крикнул он.

 Тело продолжало шевелиться,  делало попытки подняться, но похоже, потеряло всякую ориентацию. Но самое главное, теперь противник не мог вцепляться зубами.

   Воодушевленные примером командира, воины начали отсекать мертвецам головы. Это не всегда получалось с первого же удара и  прежде чем лишиться головы некоторые успели оставить на руках римлян отметины от зубов. Пострадавшие, особенно если кровотечение было сильным,  зажимали раны и отходили назад.

    В конце концов, перед строем остались бродить три десятка обезглавленных трупов. Их опрокидывали и кромсали на куски,  отсекали руки и ноги, потрошили,  рубили пополам,  но куски плоти продолжали шевелиться.

    Освободив тропу, Тит Севериан и его воины устремились на помощь Главкию и его людям. Здесь, расправа произошла ещё быстрее и на этот раз никто из римлян не был ранен.

    Наступила тишина, лишь тяжелое, прерывистое дыхание солдат, да отдаленный шум волн, накатывающихся на берег нарушали безмолвие ночи.

 Итог боя  оказался таким: погибло, а затем ожило шестеро либурнариев, трое надсмотрщиков и тридцать шесть рабов.  Раненых солдат было двенадцать человек, и четверо из них весьма тяжело. Рабов, получивших различные раны, от весьма серьезных до лёгких царапин, насчитывалось восемнадцать человек. Пострадал и главный надсмотрщик Главкий.

    Всех раненых, включая рабов, Тит Севериан приказал  немедленно отправить к лекарю. Госпиталь решено было организовать внизу на пляже, где на скорую руку были сооружены несколько шалашей.

     Когда все стихло и воцарился порядок, если можно было таковым назвать растекшиеся повсюду лужи крови и валяющиеся тут и там,  подергивающиеся куски тел,   Севериан,  наконец, смог,  более обстоятельно поговорить со своими людьми.

     Как оказалось,  почти никто из солдат не знал, что случилось в действительности. Просто,  вдруг, их товарищи и рабы вместе начали нападать на всех подряд. И  всё это  началось в тюрьме для рабов. Оттуда, кстати до сих пор доносились,  приглушенные толстыми стенами крики, ругательства и звуки ударов.  Севериан и триерархи  вошли в здание.  Стены и  пол  были сплошь  в крови. Поднимаясь по лестнице, римляне наткнулись на троих мертвецов – одного надсмотрщика с разорванной в клочья глоткой и двух рабов. Они пытались войти на второй этаж, но оборону здесь держал здоровенный негр. Он отбрасывал мертвецов, то ударами кулаков, то пинками, но они всякий раз вставали и снова шли на него. Действуя, уже привычно, римляне обезглавили оживших и скинули тела вниз с лестницы, где ими тут же занялись солдаты.

    На втором этаже были обнаружены рабы, числом более полусотни. Они в ужасе жались по углам и появление римлян для них стало,  едва ли не спасением, ниспосланным свыше. Противоречивые чувства терзали,  лишь нубийца Мурумбу. Он люто ненавидел римлян, но вместе с тем понимал, что не прейди они на помощь, ему, долго бы не продержаться. Огромный негр совершенно выбился из сил и тяжело дышал, когда вместе с остальными его вывели наружу.  Вид кошмарной бойни вокруг,  его не особенно  впечатлил. За эту ночь,  он уже вдоволь насмотрелся и все чувства притупились.

   Тут, кто-то сказал, что когда все только-только началось, внутрь здания входил Главкий с двумя своими людьми и возможно он знает, как все получилось. Севериан приказал отыскать Главкия. Главный надсмотрщик оказался в числе раненых. Ему покусали правое плечо и левую руку возле ладони. Выглядел Главкий  неважно и чувствовал себя также. По лицу разлилась, какая-то нездоровая восковая бледность,  изо рта постоянно выделялась зеленоватая слюна. Он лежал на носилках, собранных на скорую руку из пальмовых листьев и  веток.

 – Это мертвецы, – сказал Главкий. – И в этом, не может быть никаких сомнений.  Я не знаю, как поначалу все началось. Ночью в конце второй стражи ко мне прибежал мой помощник Левк и сказал, что рабы ведут себя очень странно и беспокойно. При этом, Левк был сильно напуган. Я немедля отправился выяснить, что случилось.  Рабы скопились возле входной решетки и кричали, умоляли,  чтобы их выпустили. Из их воплей и спутанных объяснений я понял только, что  Амакис, это мой человек среди рабов, – уточнил Главкий, – сошел с ума и всех убивает.  Кричали они и  то, что он  оживший мертвец. Я приказал  открыть решетку  и вошел туда с Левком и ещё одним помощником. Рабы, естественно разбежались кто куда.  Солдаты помогли задержать пару сотен, тут же у здания, но остальные рассеялись и попрятались. Меня это не сильно заботило, поскольку с острова им никуда не деться, и я рассчитывал переловить их всех с наступлением утра. Меня в тот момент больше тревожило, что случилось там – внутри. Амакиса мы нашли  сидящим  в углу. Он  жрал труп одного из рабов. Один галл и нумидиец были ранены и было ещё двое убитых…  загрызенных…  Амакис  пошел на нас. Словно одержимый! Его, никак не удавалось  остановить. Потом,  со спины напали еще двое, те,  что были трупами и нумидиец,  который умер пару минут назад. Они все  были такие же, как Амакис! – Главкий,  под впечатлением от ужасных воспоминаний, тяжело задышал. Потом, немного успокоившись, продолжил: –  Остановить их было нельзя, невозможно.  Вскоре, погиб один из моих помощников: нумидиец вцепился ему в горло. Мы с Левком  выскочили. Перед этим я увидел, как ожил мертвец, которого жрал Амакис. Решётку закрыть мы не успели. Пока пытались это сделать, меня укусили в плечо, а Левку из руки выдрали здоровенный кусок. Мертвые вырвались и напали на рабов и солдат. Дальше началась…  Мало того, с побережья пришли ещё мертвецы. Трое стражников. Одного из них,  я даже,  хорошо знаю – Марк Випсаний. Половина его лица была съедена…

 – Корабли! – выдохнул Севериан.

 – С ними все в порядке, я уже послал проверить, – сказал Леонат Лаг.

 – Все трупы… Останки сжечь, – приказал Севериан. – Скоро рассвет. Нужно проверить наш лагерь у водопада, возможно Марку Сабину понадобится помощь.

 – Может, сейчас выступим? –  предложил Эмилий Фронтин.

 – Еще темно, – покачал головой  Севериан. – Если Сабин не дурак, он сможет защититься в лагере. А идти сейчас – опасно.

 – Но, кто на нас может напасть? – не понял Цессий Фаст. – Мы ведь  всех прикончили.

 – Может и так.  Но рисковать я не хочу. Мы еще не выяснили, отчего все это произошло.

 Тут,  подошел лекарь Алквидий и сообщил,  что все  раненые очень плохи и состояние их, даже легкораненых,  ухудшается с каждой минутой. – До рассвета,  шестеро из десяти скорее всего умрут..

 – Все их раны – это  укусы,  – сказал Леонат Лаг задумчиво. – Из этого следует, что болезнь мертвых передается именно так.

 – Ты полагаешь, все наши раненные станут такими? – выдохнул Валерий Тибурион.

 – Скорее всего, да,  когда умрут.

 – А если останутся живы?

 Алквидий пожал плечами.

 – Посмотрим. Но, как я сказал, даже состояние легкораненых ухудшается.

 – И откуда эта зараза взялась? – вскричал Росций Крисп. – Какие боги нас покарали? И за что?

 – Все началось там, – кивнул Леонат Лаг в сторону  здания,   где содержались рабы. – У кого-то из них была эта болезнь. Может, как раз у соглядатая Главкия. Но вот почему, она раньше не проявилась?

 – Вероятно потому,  что он был жив, – сказал лекарь. – Когда умер, болезнь воскресила его, сделав слугой жестокого Аида.

 – Итак, болезнь проявляет себя, когда человек умирает от ран, нанесенных зубами мертвецов, – произнёс Тит Севериан задумчиво. – И сама болезнь, скорее всего, тоже убивает. Вывод только один – не позволяйте себя укусить.

 – Нужно понаблюдать за ранеными,  – сказал лекарь. – Но при мне должны быть несколько солдат, на случай, если умершие воскреснут.

 – Десять бойцов и опцион Суллаций  должны быть постоянно при госпитале, – распорядился Тит Севериан.

 – Я знаю, откуда взялась болезнь, –  вдруг тихо сказал  Росций Крисп,  глядя в сторону скал и  древнего храма. – Это проклятое место. Все эти скелеты там…  Мы разгневали какого-то бога. И много лет назад островитяне, тоже были здесь и также,  как мы были наказаны. Вот почему  местные больше не появляются в этой части острова.

 – Может быть, – кивнул Севериан, находя предположения Криспа вполне заслуживающими внимания. – Вот что,  утром все перемещайтесь на пляж. Устроим лагерь на берегу. Продолжайте чинить корабли.  Отыщите всех сбежавших  рабов и присматривайте за ними,  как следует. Я же,  возьму половину когорты и направлюсь к лагерю Сабина.

ГЛАВА 12

     Ночь закончилась и наступил день. Обманчиво райский день в раю, тоже оказавшийся обманом. Римляне,  после кошмаров минувшей ночи,  уже по-иному смотрели на золотистые пляжи и бирюзовое море. Теперь, отсюда хотелось убраться и как можно скорее. Пышная растительность джунглей,  ещё вчера так радовавшая глаза своим разнообразием, разноцветьем цветов и сочной зеленью, теперь, казалось, источала лишь угрозу. Щебет птиц, жужжание насекомых, мерный плеск волн, накатывающихся на песчаные берега, всё это – теперь навевало тревогу. Этот солнечный день,  спокойствие и идиллия  вокруг, казались,  лишь предвестниками скорого апокалипсиса, наступлением чего-то страшного и неотвратимого, как судьба.

     Все, получившие раны накануне были пока живы, хотя двое либурнариев выглядели крайне паршиво, да и чувствовали себя также. Места укусов воспалились и начали гноиться. Лекарь Алквидий отметил странную особенность: в гное была значительная доля какого-то зеленого вещества. Такое,  он видел впервые. Рядом с госпиталем для раненых солдат разместили и раненых рабов. Их было восемнадцать  человек. Четверо из них – на грани смерти. Они лежали, покрытые липким холодным потом, стонали и бредили. Время от времени, то одного, то другого скрючивали страшные боли в животе и несчастных начинало рвать той же зеленой дрянью, что выделялась и из их ран. Несколько рабов помогали Алквидию: клали на головы умирающих холодные компрессы, подавали воду, меняли повязки и промывали раны. Но все их усилия были напрасны. Плоть раненых разлагалась буквально на глазах. Алквидий готовил разные лекарства, смешивая порошки, накладывал мази, но он знал, что все эти усилия напрасны. Раненые были обречены. Просто, что-то нужно было делать. Не стоять и же смотреть, как раненые умирают. Вокруг шалашей патрулировали вооруженные в полной экипировке либурнарии. Никто не хотел повторения прошлой ночи.

    Тит Севериан в сопровождении 250 тяжеловооруженных либурнариев и трех десятков стрелков, вооруженных луками, пращами и дротиками выступил в путь с рассветом. Отряд  быстро миновал каньон и вышел к пологим холмам, за которыми уже начинались болота. Разведчики, опережающие основные силы шагов на сто, вдруг быстро побежали обратно. Их командир германец Тават доложил трибуну:

 – Двое дикарей впереди. Похоже, мертвецы. Идут медленно  нам на встречу.

 – Их точно, только двое?

 – Да, трибун. Других мы не заметили.

 – Вперед, – приказал Тит Севериан своим людям.

 Дикари были  заляпаны кровью с ног до головы. В груди одного из них торчало две стрелы, у второго был распорот живот и вывалившиеся внутренности волочились следом.

 – Что я говорил,  нужно быть настороже. – сказал  Севериан. – Теперь ясно – болезнь или там  проклятие,  не разбирает людей. Заражаются все.

 Отряд вышел к холмам и в полном молчании взял в кольцо двоих медленно бредущих мертвецов.  Как и следовало ожидать на них это не произвело никакого впечатления. Они не испытывали страха за собственную «жизнь», если их состояние можно было бы назвать жизнью. Единственной их реакцией на появление римлян, был чуть ускоренный шаг и оскаленные рты, желающие добраться до плоти живых.

    Враз поднялись два десятка мечей. В траву покатились две головы, а затем, превратив тела в кровавое месиво, римляне продолжили путь.

     Когда до болот оставалось около ста шагов, из кустов вдруг выбежал человек в разодранной тунике. В первое мгновение его не узнали. Солдаты решили, что это еще один оживший, но он радостно  закричал и бегом направился к римлянам.

 – Да это же Самхет! – вскрикнул кто-то из либурнариев,  узнав египтянина.

 Разведчик тем временем,  приблизился к трибуну. Он был весь в ссадинах и царапинах, но Севериан не заметил следов укусов.

 – Докладывай, солдат, – приказал трибун.

 – Они… Дикари всех убили! – воскликнул египтянин. – Я спасся случайно.

 – Мертвецы? – переспросил Севериан.

 Самхет удивленно уставился на трибуна.

 – Наших убили ожившие мертвецы? – повторил Севериан.

 Египтянин замотал головой.

 – Какие мертвецы? Нет, их убили воины из деревни.

 – Воины?  – изумился Севериан. В голове его все перепуталось. На лице отразились непонимание и растерянность. – Так,  наших убили живые?

 – Они напали внезапно! Без видимой причины!

 – Объясни толково! – рявкнул центурион Тиберий.

 – Вчера с самого утра все было отлично. Мы сидели возле выделенной нам хижины и разговаривали. Один раз появилось несколько женщин. Они, что-то забыли в деревне. Мы их окликнули, но они убежали. Потом, я отошел к ближайшим кустам, чтобы справить малую нужду. Был уже полдень. И тут в деревню заявились дикари. Их было много, должно быть с полсотни.  Все злые и вооруженные.  И они все разом, что-то кричали. Я разобрал лишь, что дикари  желают отомстить нам и называют  нас грязными собаками. Причину их ярости я так и не понял. Потом, они  напали на Марка Деция и остальных. Те взялись за мечи, но разве можно противостоять такой толпе… Всех моих товарищей  убили. Я спрятался в траве. А что ещё мне оставалось делать? Драться с ними?

 – Ты можешь не оправдываться, – отмахнулся Севериан. – Никто не считает тебя трусом. Продолжай.

 – Я заполз подальше в заросли, – заметно воодушевившись, продолжил Самхет. – Но эти демоны все-таки заметили меня.  Они погнались за мной, как бешеные псы.  Я хотел бежать к лагерю Сабина, предупредить,  но они отрезали мне путь. Пришлось пробираться  в обход,  но вскоре я заплутал в джунглях. Близилась ночь и мне  пришлось искать убежище. Я отыскал под одной из скал небольшую пещерку. Но выспаться и отдохнуть мне не удалось.  Я слышал вдали шум,  крики, как раз  где-то в стороне нашего лагеря у водопада. Сегодня утром я выбрался из укрытия. Пошел в сторону лагеря.  Направление,  я уже знал. И тут,  наткнулся на двоих дикарей. Они были странные,  шли медленно,  все в крови. У одного в  груди торчали две стрелы,  у другого был распорот живот. Но они шли.  Как,  такое может быть?  Как может ходить человек с выпущенными кишками или  с двумя стрелами в сердце?  Они попытались поймать меня, но я убежал. А вскоре услышал хорошо знакомый мне топот, – египтянин не смог удержаться от улыбки. – топот легиона ни с чем не спутаешь.

 Солдаты вокруг, тоже заулыбались.

 – К сожалению, у нас тут нет легиона, – произнес Севериан. – И людей осталось с прошлой ночи ещё меньше.

 – А что? Что случилось? Вы знаете, что вообще происходит? – забормотал Самхет растерянно.

 Центурион ему вкратце рассказал. От удивления глаза египтянина полезли на лоб. Однако, он понял кто были те двое, что напали на него.

 – Ожившие мертвецы, – прошептал Самхет пораженно. – Слуги Анубиса… За что же такое проклятие?

 – Кто его знает? – центурион пожал плечами. – Я знаю лишь одно и самое главное: им надо отрубать головы и после кромсать на куски.

 – Мне непонятно поведение дикарей, – задумчиво произнес Тит Севериан. – С чего они вдруг стали так враждебны? Я ведь договорился с их старейшиной Арубалом о мире. – И он показался мне человеком весьма разумным, не ставшим бы совершать безрассудных поступков, как например, приказать напасть на нас. Так почему же островитяне убили наших людей?

 – Может они думают, что мы виноваты в том, что мертвецы оживают? – предположил Самхет.

 – Да, вполне может быть, – согласился трибун. – Надо бы встретиться с Арубалом и поговорить. Как думаешь, он еще в деревне?

 Египтянин пожал плечами.

 – Кто знает, где этот старик? И жив ли он ещё?

    Отряд продолжал двигаться на восток. Миновав очередную группу холмов, римляне вышли к болотам. Разведчики, все также опережавшие либурнариев на сотню шагов доложили, что впереди на тропе стоит один из либурнариев. Стоит неподвижно, ни щита, ни оружия при нем нет. Но он в доспехах и шлеме. Доспехи измазаны кровью.

 Римляне остановились в том месте где тропа начинала идти через болота. Их товарищ повернулся и направился к ним. Судя по его походке, свисающим вниз рукам, он тоже был оживший.

 – Это Гай Мамерк из третьей манипулы![33]33
  манипул – подразделение римской армии численностью от 60 до 120 человек.


[Закрыть] – крикнул кто-то из либурнариев, узнав товарища. – О боги, ну и досталось же ему!

 Солдат, когда-то бывший Гаем  Мамерком приблизился. Его горло и шея были разодраны в клочья, сгустки засохшей крови тут и там покрывали пластинчатый доспех. Остекленевшие глаза, затянутые мутной поволокой смотрели, не мигая прямо и в то же время в никуда. Но шел он целенаправленно. Шел к живым людям.

 – Избавьтесь от него, – приказал Тит Севериан.

 Солдаты медлили. Нерешительно переминались с ноги на ногу. Перед ними был их товарищ, которого очень многие отлично знали.

 – Вы что, скоты не слышали приказа трибуна? – взревел центурион Тиберий. – Марий, Юнцин, – он уставился на двух ближайших солдат, – Выполнять!

 С мрачными, перекошенными лицами солдаты направились навстречу мертвецу. Грязная кровавая работа не заняла много времени. Когда куски тела столкнули в вонючую жижу и тропа стала свободной, отряд направился дальше.

    Разведчики бегом вырвались вперёд. Вот,  впереди показался храм. Ещё при приближении до слуха римлян донеслись странные звуки: какой-то шелест, протяжное басовитое «Ооооонх! Ооооонха!»

    Солдаты замерли, скованные страхом. Ничего подобного никому из них не приходилось слышать. В доносящихся из развалин храма звуках таилась какая-то неподвластная человеческому пониманию угроза. Звуки, были настолько чуждые,  что могли исходить лишь от существа, не принадлежащего этому миру.

   Римляне остановились в десяти или пятнадцати шагах от входа в  храм. Что там находится, внутри видно не было. Севериан отправил вперед троих разведчиков. Они осторожно  приблизились к зданию,  вошли и тут же,  с криками выбежали обратно.  Двое успели, но третьего  что-то подхватило, что-то  длинное и гибкое,  словно стебель или змея. Оно стремительно  обвернулось кольцами вокруг тела разведчика и рывком втащило внутрь. Всё произошло настолько стремительно, что никто не успел,  даже двинутся с места.  Двое уцелевших, с белыми от ужаса лицами начали кричать:

 – Не подходите! Там огромное чудовище, похожее на цветок!

 Тит Севериан  решил сам посмотреть. В сопровождении десяти либурнариев, он  и осторожно приблизился ко входу в  храм.

 – Вокруг меня! И сомкнуть щиты! – приказал он.  Солдаты быстро выполнили, образовав небольшое построение «черепахой».  Севериан оказался  в центре построения, надежно закрытый щитами со всех сторон, в том числе сверху.  Отряд медленно направился внутрь храма. Щупальца мгновенно  учуяли людей. То одно, то другое  вырывалось вперед и с силой хлестало по щитам. С каждой секундой, удары  становились все яростнее и злее. Похоже, чудовище, притаившееся во мраке здания не ожидало, что приближающаяся добыча, вдруг окажется неуязвимой и это привело тварь  в бешенство.

    Севериан приказал впередистоящему солдату приподнять краешек щита и выглянул в образовавшуюся щель. Глазам его предстало ужасное зрелище. Из каменного постамента в центре зала вверх поднималось нечто, напоминающее толстый мясистый стебель толщиною с мачту. Венчало его огромная голова в виде бутона. Он был раскрыт и всю его  внутреннюю поверхность усеивали длинные острые шипы. То тут , то там на разной высоте из стебля отходили гибкие, как щупальца побеги, усеянные колючками и заканчивающиеся клешнями, напоминающими крабьи.

   Пьедестал и все вокруг было забрызгано кровью. Валялись обрывки одежды. Но тел или кусков плоти видно не было, похоже, чудовище пожирало свои жертвы целиком.

 – Отходим, – приказал Севериан.

 Отряд начал медленно продвигаться в сторону выхода. Чудовище заволновалось,  чувствовало, что добыча ускользает. Два последних воина оказались неосторожны и приоткрылись. Щупальца,  тут же настигли их. Солдаты заорали и яростно принялись  рубить мечами гибкие, пульсирующие отростки. Остальные пришли им на помощь. Севериан, тоже взялся за меч. После короткой, но яростной схватки, товарищей удалось спасти. Прежде, чем на римлян набросились новые щупальца, которые, уже десятками тянулись из глубины храма, солдаты успели отбежать на порядочное расстояние.

 – Надо притащить сюда катапульты и расстрелять это!  – зарычал центурион.

 – Или сжечь! – крикнул кто-то из солдат. Все зашумели, начались споры и перебранка.

 – Молчать! – гаркнул трибун. – Сперва, надо помочь Марку Сабину. Сюда мы вернемся позже. И придумаем, как расправиться с этой тварью.

 Угомонившись, солдаты снова построились. Разведчики пошли вперед.

    Тропа тянулась через болота, слегка изгибаясь к востоку. Постепенно она становилась шире, а  вокруг становилось суше. Через несколько минут разведчики, уже рассчитывали выйти к холмам, за которыми будет речка. А там уже и до лагеря рукой подать.

    Либурнарии, вытянувшись в колонну по двое, двигались вслед за центурионом и трибуном. Проклятые болота, сумрак вокруг, вонь испарений действовали угнетающе. Куда не посмотри,  повсюду,  только пучки пожухлой травы, да черные, корявые стволы деревьев, похожие на кости мертвецов.  Смрад разложения удушал, а  монотонное жужжание насекомых навевало тревогу. Всем хотелось поскорее выйти на сухое место и под свет солнца.

    Предостерегающий крик, раздавшийся впереди,  заставил центуриона резко остановиться. Он вскинул руку вверх, давая сигнал центурии замереть на месте. Шорох и треск  впереди становился громче. Кто-то бежал к ним,  ломясь через высокую траву и кусты.  Вот, на тропу выскочил германец Тават. Глаза вытаращены, лицо искажено страхом и отвращением.

 – Идут! – крикнул он. – Мертвецы идут!

 Из кустов начали выбегать остальные разведчики. Все они устремились под защиту тяжеловооруженных либурнариев.

 – Сколько оживших? – спросил Севериан у германца.

 – Много. Думаю больше сотни. Почти  все островитяне, но пару и наших видел.

 – Значит, плохи дела у Сабина, – пробормотал трибун. Повернувшись к центуриям, он рявкнул: – К бою, солдаты!

 Либурнарии начали в спешном порядке выстраиваться на тропе. Но её ширина не позволяла стоять в ряд более трем солдатам. Двое ещё кое-как умещались, третий же был вынужден стоять по щиколотки  в жиже. Очень плохо, что отряд  застали здесь. Такие места не годятся для битвы.

 – Отходим, – приказал Севериан. – Центурион, двенадцать человек пусть прикрывают!

 Трибун решил отступить обратно к холмам и занять оборону возле полуразрушенного храма. Там, по крайней мере, было место, где он мог развернуть весь свой отряд. Если не подходить ко входу в храм, а встать с другой стороны здание защитит их с тыла.