Текст книги "Месть Жреца-некроманта"

Автор книги: Алекс Прохоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 16

    Следуя за Алквидием, маленький отряд Севериана прошёл вглубь храма. В одном из дальних помещений они увидели тех, кому удалось спастись. Группа из двенадцати человек. Среди них были Росций Крисп, Ливий Рут, географ Паллант.

 Севериан бросился к Росцию и Ливию.

 – Что случилось в лагере, пока меня не было? Кто приказал спустить на воду  трирему?

 – Всё стало паршиво рано утром, – начал рассказывать Ливий Рут. – Раненные, особенно тяжёлые,  начали быстро умирать и обращаться. Мы,  ещё успевали обезглавливать их, но тут из ущелья вышла довольно большая группа оживших. Оттуда же выбежал огромный хряк. Он убил двоих солдат и одного раба, прежде, чем этой твари удалось отсечь конечности. В это время умершие от ран всё оживали и оживали. Никто уже не следил за ними. А мертвые островитяне,  что явились из ущелья,  теснили нас. Отряд распался. Наша группа отступила сюда в храм, где мы и заперлись. Леонат Лаг с частью солдат и рабов начал отходить вдоль побережья на север. Как раз в сторону кораблей. Думаю, это он приказал спустить одну из трирем на воду.

 – Здесь все кто выжил? – спросил Севериан, обводя группу взглядом.

 – Не все, – после некоторой заминки ответил Алквидий.

 Он пригласил трибуна следовать за собой. Они прошли в следующий зал, миновали коридор и приблизились к кованой решётке,  перекрывавшей ход в небольшую закрытую комнату. Благодаря двум факелам, укрепленным в комнатке на стенах, Севериан увидел в помещении порядка трех десятков человек. Либурнарии и галерные рыбы. Среди этих людей Севериан разглядел и географа Кермия с ужасными ранами на шее, плечах и руках.  Люди  расположились на полу на кучах одежды и тюфяках.  Кто-то лежал тихо, не шевелясь, кто-то метался в лихорадке и что-то бормотал в бреду, были и такие, кого непрестанно рвало мерзкой зеленоватой жижей  вперемежку с кровью.

 – Зачем вы их сюда притащили?

 – Все они, кроме Кермия были легко ранены, – сказал Алквидий. – Я не мог просто так оставить этих людей на берегу, когда отовсюду наступали мертвецы. А Кермия приволок его коллега Паллант. Он не мог оставить друга.

 – Все они обречены, – тихо произнёс Севериан.

 – Знаю. Но мы их заперли. Решетка надежная. Им оттуда не выбраться.

 Трибун отошел от решетки. На что там было ещё смотреть?  За сегодня, он уже достаточно насмотрелся  на всякую мерзость. Они вернулись в общий зал.

 – У нас есть немного воды и провизии – сказал Росций Крисп,  подходя к Севериану. – Сможем дня два продержаться. А что потом… Я не знаю. Может,  мертвецы куда-нибудь уйдут и мы сможем выбраться.

 – И что нам это даст? – отмахнулся Ливий Рут. – Эти твари повсюду. Как мы выберемся с острова?

    Севериан,  пока молчал. Он не знал, что предпримут его люди,  добравшиеся до кораблей. Что предпримет Леонат Лаг?  Наверняка ему скажут, что трибун и небольшая группа остались на берегу и бежали к храму. Да он и сам наверняка это видел с борта судна, когда начался обстрел из метательных машин. Решиться ли македонец  спасти уцелевших,  или выйдет в море, чтобы попытаться вернуться к берегам Аравии? Обо всем этом,  Севериан мог, пока,  только гадать. Но если бы Леонат Лаг приказал возвращаться в Аравию, трибун не стал бы его осуждать.

    Поскольку делать  было нечего, Севериан решил поговорить с Асанти. До этого у них просто не было для этого времени. Девушка,  наверняка должна многое знать. И интересно, зачем она, вообще пришла к римлянам?

    Подозвав Самхета, Севериан устроился напротив Асанти. Дочь жреца сидела возле стены на чьём то разложенном на полу плаще.

 – Как, ты оказалась в ущелье? – был первый вопрос Севериана.

 – Я не пошла вместе со всеми в убежище. Я шла к вашему лагерю.

 – Почему? Зачем?

 – Хотела предупредить вас. Но не успела, – Ассанти тяжело вздохнула и в глазах её блеснули слёзы. –  Уже,  было слишком поздно.

 – О чём ты хотела предупредить?

 – О том, что отец пробудил Дендрарира и о том, что вас ждёт.

 – Кто такой Дендрарир? Наверное, то чудовище в храме на болоте?

 – Да это он.

 – Кто он? Что оно такое?

 – Это бог. Древний бог, сошедший на землю с небес во времена столь отдалённые от наших, что память о той эпохе уже  померкла.

 – Бог? – удивлённо произнёс  Севериан.

 – Очень жестокий и кровожадный, – кивнула Асанти. – Он бог-растение. Наши предки привезли его сердце сюда на остров и поместили в колодец храма, где он рос и набирался сил.

 – Зачем? Ваш народ поклоняется этому чудовищу? – поразился трибун.

 – Нет. Ему поклонялись жрецы-дендрарииты, наши далекие предки. За это их и изгнали из Египта, когда узнали, какие страшные и мерзостные ритуалы совершали они. Дендрарииты приносили богу жертвы. Сотни, тысячи жертв. Они хотели, чтобы Дендрарир помогал им за это. С помощью него, они хотели покорить все царства и народы. Но он не помогал. Вырастая и становясь сильным, он начинал пожрать всех без разбора, а мертвых возвращать к жизни. Поедая живых, его слуги, как мне рассказывал отец,   со временем  меняются – становятся больше. Потом, в какой-то момент следует зов Дендрарира и они все идут к нему. Он поглощает их. Их самих и всю плоть, что они вобрали в себя.

 – А что потом, когда пожирать уже будет некого?

 – Отец говорил, что бог сам, без всякого заклинания впадает в сон и если не тревожить его, спать он будет сотни, а может и  тысячи лет.

 Помолчав немного, Севериан спросил:

 – А что случилось, когда жрецов изгнали из Египта?

 – Они собрали всех своих слуг и рабов и отправились искать место, где могли бы спрятать сердце Дендрарира. После долгих скитаний они, в конце концов, оказались на этом острове. Восемнадцать  жрецов и более двадцати  тысяч человек, сопровождавших их. Жрецы хотели,  чтобы людей стало больше, они поощряли рождение детей.  Первую женщину, родившую дитя на острове звали Ассабея и наше племя  стало называться ассабейцами в честь неё, положившей начало жизни нашему народу. Но у жрецов была лишь  одна цель –  вновь пробудить Дендрарира и приносить ему людей в жертву. Они не расстались с мыслью получить от него помощь. Но годы шли, число людей было ещё недостаточным, для планов жрецов, и сами жрецы старели и умирали. Они, конечно, передавали своим потомкам все знания о Дендрарире,  и заклинание, пробуждающее его ото сна, но с каждым поколением что-то забывалось, рассказы переделывались, а потомки жрецов,  уже все меньше и меньше  думали о пробуждении бога.

 – Там, – Севериан указал рукой в сторону соседнего зала, – мы нашли множество костей. И на них отметины от человеческих зубов.

 – Да, – кивнула Асанти, когда Самхет перевёл ей слова трибуна. – Восемьдесят  лет назад один безумец, потомок одного из жрецов,  всё-таки  решился разбудить Дендрарира. Как оказалось, бог вырос, стал огромен и силен. Это привело к ужасным событиям. Погибло много людей, но тогда, как-то удалось усмирить его. Он снова уснул, а его слуг постепенно всех уничтожили. С тех пор наш народ живет в страхе. В горах у нас есть убежище, на случай если кто-то вновь решится разбудить бога.

 – Решился твой отец.

 – Да. Он последний из последнего рода жрецов-дендрариитов. Его место должен был занять мой брат Лот. Он должен был получить все знания и тайное заклинание, пробуждающее бога. Но Лот отказался. Он предпочел стать предводителем воинов. Отец же, был охвачен жаждой мести. Лот погиб  от ваших рук. Погибли и несколько моих подруг. Но я не одобряю то, что сделал отец. Он поставил под угрозу жизнь всех людей нашего племени. Я хотела предупредить вас, чтобы вы покинули остров, тогда у Дендрарира было бы меньше пищи и он быстрее  бы уснул. Вот почему  я здесь.  Но теперь,  уже поздно, – сокрушенно добавила девушка. – Слишком поздно.

 – Нас атаковали не только мертвецы– люди, но и погибшие, а потом  ожившие животные, дикие свиньи, – заметил Севериан. – Проклятие Дендрарира одинаково действует на всех тварей?

 Самхет перевел вопрос трибуна. Асанти выслушала,  покачала головой и что-то ответила египтянину. Тот перевёл:

 – Проклятие не властно над насекомыми, птицами, рыбами, змеями и всякими прочими тварями. Только над людьми и животными. Но кроме свиней,   овец и коз, никаких других животных на острове нет. Всех домашних животных ассабейцы угнали в убежище, так что остались,  лишь одичавшие свиньи. Но она не знает, как умерла,  а после ожила первая из свиней. От чьего-то укуса,  или ожило,  уже мертвое животное на которое подействовало заклинание, произнесенное ее отцом. Там,  в болотах возле старого храма много погибших животных.

 – Ты говоришь, бога пробуждает заклинание, – помолчав немного, задумчиво произнес Севериан – Значит,  есть другое, усыпляющее, его.

 – Наверное, есть, – Асанти пожала плечами. – Но мне оно не известно.

 – Дендрарира можно убить?

 – Убить бога? – изумилась Асанти.

 – Да, убить, – повторил трибун. –  Ты говорила у него есть сердце. Если поразить его в сердце, что случится?

 – Этого я не знаю. Да и никто не знает.

 Вновь наступила тишина, лишь слышно было потрескивание факелов, да приглушенные голоса людей в соседних помещениях. Внезапно, Асанти пристально взглянула на Севериана и что-то с жаром произнесла.

 – Она говорит, что с Дендрариром надо покончить, – перевел Самхет. – Если, даже  жестокий бог  уснёт, их народ на этом острове,  всегда будет в опасности. Кто поручиться, что через много лет, какой-нибудь безумец вновь не разбудит чудовище?

 – Я рад, что она понимает это, – усмехнулся Севериан. – Но как нам сделать это?

 Девушка снова начала что-то говорить. Египтянин переводил:

 – Она знает, как попасть в старые пещеры под храмом на болоте. В этом храме есть ход, что ведет в старый город. Город под землей. Она готова провести нас. .

 – Что нам это даст? – спросил Севериан, весьма воодушевившись.

 – Она не знает точно, но если стебель Дендрарира уходит в колодец вниз, мы могли бы оказаться с другой стороны от его головы, точнее пасти.

 – То есть под брюхом этой твари! – воскликнул трибун. – Пусть ведет! Во всяком случае, мы должны попытаться!

 Получив таким образом согласие девушки, Севериан  рассказал о задумке своим людям. С трибуном на опасное дело вызвались идти десять либурнариев,  Ливий Рут, Самхет  а также Афибан, везде и всюду следовавший за своим господином, как тень.  Росций Крисп  остался за старшего. С ним,  также остались лекарь  Алквидий, Паллант и несколько солдат.

 Отряд вооружился, прихватили, также побольше факелов. Асанти  привела римлян в самый дальний зал. Здесь, некоторое время  девушка в задумчивости  походила вдоль стены. Она пристально разглядывала массивные каменные блоки, из которых было сложена стена. Наконец, отыскала нужный, по виду ничем не отличавшийся от других. Об отличиях, знала лишь она одна.  Блок этот располагался на уровне пояса обычного человека.  Асанти нажала на камень в верхнем левом углу. Послышался отдаленный рокот. Приглушенный звук исходил из-за стены. Глыба сдвинулась, и начала медленно  выезжать,  но затем,  вдруг резко замерла.

 Ассанти что-то прошептала и снова принялась нажимать. Но всё без толку, глыба так и не сдвинулась больше с места. Четверо солдат  попытались вытащить блок,  но неудачно. Видимо механизм, приводивший в движение камень,  вышел из строя.  Один из либурнариев,  обозлившись, пнул каменный блок ногой и тот слегка пошатнулся.

 – Может, попробовать толкнуть его внутрь, – предложил Ливий Рут. И тут же, принялся за дело. – Сдвигается, – сообщил гексеерарх, краснея от натуги. – Медленно, но идет, клянусь Марсом-заступником!

 – Да, толкайте  внутрь, – кивнул Севериан.

 Солдаты,  сменяя друг друга  через каждые две-три минуты, принялись толкать. Дело шло медленно, тяжело. Чем дальше заходила глыба в стену, тем римлянам  становилось труднее,   поскольку теперь,  подступиться к ней за раз могли,  лишь два человека.

ГЛАВА 17

     Оказавшись на палубе гексеры,  Марк Сабин застал там келевста Фабия Пеллона, троих матросов и десять человек баллистариев [38]38
  баллистарии – у римлян обслуга метательных машин.


[Закрыть]. С полсотни рабов находилось на нижних палубах.

     Вместе с младшим трибуном из лодок выбралось двадцать пять человек, больше половины из которых были покусаны. Раны не были серьёзными, но это не имело значения, о чём тут же во всеуслышание заявил центурион Флавий Левк. После, он добавил:

 – Все получившие раны от зубов мертвых должны покинуть судно. Садитесь в лодки и плывите обратно на берег. Или же наберитесь мужества и покончите с собой.

 Его слова были встречены угрюмым молчанием.

    Первым делом Сабин рассек верёвки, связывавшие руки Марка Петрия. Флавий Левк возмутился:

 – Что ты делаешь? Он же мятежник!

 Сабин не удостоил центуриона ответом, лишь коротко кивнул освобождённому келевсту и отошёл в сторонку.

 Марк Петрий ухмыльнулся, потёр запястья и принял из рук одного из своих людей меч.

 – Ну что, центурион, ты хочешь избавиться от своих раненых товарищей?  Ну и подлец же ты! Сейчас,  за всё с тобой посчитаюсь!

 Сказав это,  Марк Петрий двинулся вперёд. Мечи, также выхватили несколько его товарищей, как не получившие ран, так и покусанные.  Флавий Левк отступил в сторону борта. Он был один против пятерых противников. Фабий Пеллон и солдаты-баллистарии застыли, ошарашенные происходящим и, не зная,  что же им делать.

   Флавий не стал искушать судьбу. Он перекинул ноги через борт и спрыгнул в воду.

 – Пилум мне! – заорал Марк Петрий,  брызгая в ярости слюной.

 Возникла некоторая заминка. Когда же келевсту подали метательное копьё, Фабий Пеллон, выйдя из оцепенения,  решил вмешаться.

 – Что происходит, во имя богов? – он перехватил руку Марка Петрия с пилумом, уже занесенную для броска.

 – Не твоё дело, – огрызнулся тот, попытавшись вырваться, но хватка Пеллона была крепкой.

 Повторная заминка позволила Флавию Левку отплыть достаточно далеко от гексеры. Он умудрился ещё избавиться от панциря и быстро направился в сторону триремы.

   Наконец вырвавшись, Марк Петрий выкатил  глаза и наступая на Пеллона,   в бешенстве заорал:

 – Куда ты лезешь, скотина! Это мятежник! Его нужно прикончить!

 – Это может решить только трибун, – Пеллон оттолкнул от себя разъярённого келевста.

 Марк Петрий ударил его пилумом в лицо. В последнее мгновение Фабий увернулся и отскочил в сторону, где выхватил из ножен длинный с широким лезвием кинжал. Тут, в дело вмешался Марк Сабин.

 – Солдаты! – крикнул он, обращаясь не только к тем, кто прибыл с ним на гексеру, но и к замершим, ничего не понимающим  баллистариям. – Трибун Севериан мёртв! Все другие командиры тоже! Я принимаю командование этим судном и объявляю, всех, кто выступит против меня и Марка Петрия мятежниками!

    Фабий Пеллон не стал ждать, чем всё закончится. Следуя примеру центуриона, он перебрался через борт и спрыгнул в воду. Поколебавшись несколько мгновений, вслед за ним последовали трое моряков и четверо баллистариев. Беглецы направились в сторону триремы, где центуриона Флавия Левка,  уже поднимали на борт.

    Вокруг Марка Петрия сплотилась группа из шести верных ему товарищей. Все остальные, в особенности те, кто не получил ранений топтались в нерешительности.  Впрочем, постепенно, один за другим, они присоединялись к келевсту и его людям. Марка Петрия  только удивляло, почему  Сабин не спешит примкнуть к ним и до сих пор с угрюмым отрешённым видом стоит в стороне, среди  раненых.

    За бортом слышались плеск и громкое фырканье. Некоторые из солдат спрыгнули вниз в доспехах и теперь отчаянно пытались от них избавиться. Марк Петрий хотел, было прикончить беглецов, пока они не уплыли за пределы броска метательных копий, но потом решил, что дезертиры не стоят этих усилий.  Настало время решить более важный вопрос.

 – Те кто ранен, покусан должны убраться с корабля, – сказал он, криво усмехнувшись. – Давайте в лодки и прочь отсюда.

    Слова его, точно также,  как слова центуриона Флавия Левка были встречены угрюмым молчанием. Оглянувшись на свою группу, келевст вдруг осознал, что численно, она уступает толпе, стоявшей вокруг младшего трибуна Сабина. Это оказалось неприятным открытием. Нарушив молчание, криво усмехнувшись, Сабин спросил:

 – Мне, ты тоже предлагаешь убраться?

 – А ты… – Марк Петрий оторопел. – Разве…

 Сабин сдвинул наруч на левой руке чуть вниз, открывая взору изумлённого келевста небольшую ранку, оставленную,  явно человеческими зубами, окружённую бледно-зеленоватой припухлостью.

    Марк Петрий подошёл к борту и вцепился в него обеими руками. Вцепился так, что побелели костяшки пальцев. Взгляд его, полный ярости, отчаяния и тоски  был обращён в сторону триремы.

 – Не рассчитывай на них, – усмехнулся Сабин, поняв, чего хочет его помощник. – Ты знаешь, как тебя там встретят. Оставайся здесь, с нами.

 – С вами?! – вскричал Марк Петрий. – Да вы все,  уже мертвы! А когда обратитесь…

 – Мы,  пока живы, – перебил его младший трибун. – Может, ничего и не случится.

 – Это со всеми случается! – выпалил келевст. – Ты сам видел и знаешь! Никому не спастись, даже если получил только царапину!

 – Как знаешь, – отмахнулся Сабин. – Можешь прыгать. Не стану удерживать ни тебя, ни твоих товарищей.

    Люди келевста между тем, отойдя подальше,  о чем-то перешептывались. Выглядели они все испуганными и обозлёнными. Дороги на трирему у них не было. Лишь,  оставшиеся шестеро баллистариев спрыгнули за борт. Они рассчитывали, что их примут на триреме, как и их товарищей, уже поднятых на борт.

    Марк Петрий приблизился к своим людям. Один из них, моряк-килликиец по имени Бадис встревожено спросил:

 – Что будем делать? Нам надо,  как-то убраться отсюда. Не станем же мы дожидаться, когда эти, – он кивнул в сторону остальных людей, разбредшихся по палубе, – превратятся в мертвецов и набросятся на нас, как бешенные.

 – Не спеши, – хитро прищурившись,  тихо произнёс Марк Петрий. – Они не все разом обратятся. Будем наблюдать. Всё ещё может поменяться в нашу пользу.

 – Да что поменяется? – возмутился Бадис. – Даже,  если удастся избавиться от них, когда они все передохнут, как мы поплывём отсюда? Гексере нужны хотя бы две сотни гребцов! Где их взять? Нет ни жрачки ни воды! Да мы сдохнем здесь все и отправимся в Аид вслед за ними! – он снова кивнул в сторону людей Сабина.

 – Может, ты хочешь что-то предложить? – взвился Марк Петрий. – Давай, расскажи нам, что делать?

 Бадис, часто моргая,  растерянно смотрел на келевста. Сам он, разумеется ничего предложить не мог. Кто-то из группы заикнулся о том, чтобы сесть в лодку, доплыть до берега и попытать счастья там, благо почти все мертвецы, ранее заполонившие пляж, теперь поднялись к каменным постройкам в скалах.

 – Посмотрим, – буркнул Марк Петрий. Он тоже подумывал о том, чтобы уплыть к берегу и скрыться в джунглях острова. – Пока,  здесь побудем. Удрать с корабля всегда успеем.

    Не смотря на показную уверенность, на самом деле Марк Петрий был растерян и испуган не меньше всех остальных. Он не знал что делать, как выжить на острове, заполонённом кровожадными мертвецами?

 Леонат Лаг шагнул к борту и, протянув руку, помог центуриону Флавию Левку выбраться на палубу.

 – Ты цел?

 Это был самый первый вопрос.

 – Ни царапины, – ответил центурион. – Повезло мне.

 – Жаль, что не повезло трибуну, – вздохнул македонец.

 – Его прикончили мертвецы?! – вскричал Флавий.

 Будучи оттесненным в сторону во время боя на пляже, а потом находясь в лодке, центурион не видел, что случилось с трибуном Северианом.

 – Он жив, – ответил Леонат Лаг. – С гексеры с помощью катапульт удалось немного рассеять толпу оживших и трибун с небольшой группой прорвался к горам. Скорее всего он укрылся в одном из зданий. Теперь, я вот думаю, как выручить его.

     Помолчав немного и взглянув ещё раз на мокрого до нитки Флавия, македонец спросил:

 – Ну, а с тобой что случилось? И что вообще произошло на острове?

 Для начала центурион рассказал о том, как Сабин и Марк Петрий похитили местных женщин, как было, затем убито множество островитян и это, скорее всего и привело к тому, что произошло затем на острове. Под конец Флавий Левк рассказал о его ссоре с келевстом и как тот пытались расправиться с ним.

 – Вот значит как, – покачал головой Леонат Лаг. – Стало быть, мятеж.

 В это время к борту триремы подплыли келевст Фабий Пеллон и несколько человек с «Гнева Нептуна». Когда их подняли на борт, они подтвердили, что на гексере мятеж, да ещё множество покусанных. На трирему же,  попало,  лишь трое раненых и Леонат Лаг приказал запереть их в одной из коморок на нижней палубе. Там же,  была поставлена охрана из двух либурнариев.

     Через некоторое время к судну подплыли ещё несколько человек из отряда баллистариев. Их, тоже подняли и, оказавшись на палубе, они подтвердили, что на гексере более двух десятков покусанных.

 – Предлагаю потопить «Гнев Нептуна», – сказал Флавий Левк. – Все, кто не захотел остаться с мятежниками,  уже здесь. Ну,  а раненные, всё равно обречены.

 Центуриона поддержал и Фабий Пеллон, хотя ему и было жаль судно, на котором он начал служить сначала кампании против арабов. Леонат Лаг колебался. Не такое уж и простое это решение, взять и уничтожить свой же корабль, вместе со своими же людьми, пусть даже и мятежниками.

    Македонец взял некоторое время на раздумье. Всё равно гексера никуда не денется. Он вошёл в каюту – крохотную каморку, расположенную в пристройке на корме триремы. Присев на табурет, входивший в то небольшое число предметов, которые может позволить себе командир боевого судна в качестве удобств, Леонат Лаг начал размышлять. Идея уничтожить гексеру была вполне правильна и понятна. Но может быть, такое решение должен принять командующий эскадрой? Но для этого, Тита Севериана следовало сперва выручить. И опять таки, жив ли он до сих пор? Да, ему и горстке людей удалось вырваться из окружения мертвецов на пляже и отступить к заброшенному городу в скалах. Но кто знает, не ранен ли он? Удалось ли группе надёжно укрыться? Отсюда с палубы триремы, дальнейшее отступление Севериана по горной тропе видно не было. Там,  всё что угодно могло случиться. Не исключено, что теперь он – Леонат Лаг является командующим эскадрой. Марк Сабин не в счёт – он мятежник и заслуживает смерти.

    Командующий эскадры! Право слово – смешно. От всей эскадры осталась лишь одна трирема. «Гнев Нептуна» из-за недостатка гребцов и матросов не может сдвинуться с места. Остальные суда остались на пляже. В общем, ситуация была скверная. Кроме того, что нужно что-то решить насчёт мятежников и  выручить старшего трибуна, не следовало забывать и о том, что для обратного пути к берегам Аравии необходимы запас воды и провианта.

    Леонат Лаг тяжело вздохнул. Не так уж это и здорово остаться единственным командующим. Теперь, все вопросы решать ему и только ему. Что ж, такова, наверное, воля богов.   Македонец поднялся. Надо решать. И начать, пожалуй, следует с мятежников.

    Ситуация на гексере начала стремительно ухудшаться. Почти одновременно,  прямо на палубу свалились трое солдат. От боли в животах их скрючило,  из разинутых ртов толчками выплёскивалась смешанная с кровью зеленоватая рвота. Схватив умирающих за руки и за ноги, их уволокли на одну из нижних палуб. Сабин приказал накрепко приковать этих троих к шпангоутам[39]39
  шпангоут – деревянный или металлический поперечный элемент силового набора корпуса корабля.


[Закрыть], благо цепей из-за недостатка гребцов,  было теперь более чем достаточно.

   Двое либурнариев, видя, что твориться с их товарищами и понимая, что тоже самое их ждёт самих, покончили с собой. Марк Петрий со своими людьми отступил на корму. Там они и расположились отдельно ото всех, в страхе ожидая развязки того безумия, что начиналось  на палубе.

    Марк Сабин на некоторое время отправился в каюту старшего трибуна. Здесь остались кое-какие вещи Севериана.  Сабин принялся срывать свою злобу на них. Впав в состояние близкое к припадку, он всё ломал и крушил, что попадётся под руку. Наконец, устав, присел на табурет и облокотился  локтем на стол. Взглянул на свою руку. Зеленоватая опухоль стала больше, распространилась во все стороны по предплечью и наруч,  больше не скрывал её.

     Сабин тихо заплакал. Отчаяние, чувство безысходности и обречённости охватило его. Он не хотел даже думать, о том, что закончит вот также,  как те трое бедняг, которых он приказал приковать на нижней палубе, а потом превратиться в смердящий, разлагающийся ходячий труп. Только не он! Нет! Нет! Жестокие боги! Беспощадные в своей каре! А может,  покончить с собой? – Марк Сабин выхватил меч. – Это ведь выход! Один удар и всё! И ничего больше нет. Ни страха, ни боли, ни страданий.

    Но он не смог сделать то, что сделали двое его солдат на палубе. Не смог уйти, как всякий достойный римлянин, когда никакого выхода и надежд не остаётся. Сабина вновь начали душить рыдания. Жалость к самому себе охватила младшего трибуна, участь, уготованная ему богами,  казалась ему не справедливой, слишком жестокой и бессмысленной. Молодой римский аристократ из достойной семьи, отлично начавшей карьеру, в будущем – сенатор и вдруг так нелепо  погибнуть на краю земли ужасной и недостойной смертью!

    Когда рвотные спазмы начались ещё у нескольких солдат и они, корчась от страшных болей повалились на палубу, Марк Петрий решился. План спасения у него созрел ещё час назад, но он не мог приступить к его осуществлению, пока на палубе был Сабин, а  большинство верных ему людей на ногах. Сейчас, младший трибун ушёл в каюту, а больше половины раненых оказались в таком состоянии, что не смогли бы помешать келевсту осуществить его замысел.

 – За мной, – шепнул он своим людям.

 Они пересекли половину палубы, как раз до открытого люка, ведущего на нижние уровни гексеры. Троим Марк Петрий приказал следовать за собой, троим другим, в том числе Бадису остаться на палубе возле люка и за всем присматривать.

    Спустившись на уровень, где сидели  рабы, Марк Петрий, подняв над головой, прихваченный им факел, двинулся между скамьями. Гребцы были встревожены, поскольку слышали, что начало твориться наверху. Ни убежать, ни сопротивляться они не могли. В глазах большинства, келевст видел не только страх, но и тоску и чувство обречённости. Что ж, это сейчас, даже к лучшему.

 – Слушайте все, – хрипло, вполголоса, но так, чтобы его расслышали и на дальних местах, начал Марк Петрий. – Вы все тут сдохните и превратитесь в гниль. Но я предлагаю спасение. Если вы поклянетесь мне в верности и будите выполнять всё, что я прикажу, мы все уцелеем. Я собираюсь покинуть этот корабль и предлагаю вам последовать за мной. Цепи с вас снимут, мы возьмём лодки и отправимся на берег. Там,  захватим актуарии и спустим их на воду. Корабли эти небольшие и долго возиться не придётся. Управлять ими тоже легко, гораздо легче, чем этой громадиной и даже триремой.

 – А мертвецы? – прищурившись, спросил огромный негр, сидевший к келевсту ближе всего. – Они ведь,  бродят там сотнями.

 – Возле кораблей их нет, – ответил Марк Петрий. – Большинство погнались за Титом Северианом и сейчас шляются вокруг заброшенного города. Мы успеем спустить актуарии на воду, потом где-нибудь отыщем воду, жрачку и дальше решим что делать.

 – А получим ли мы свободу? – снова спросил негр. – Или на актуариях,  вы снова прикуете нас цепями к скамьям?

 – Вы будите, свободны, – пообещал Марк Петрий. – Но вы должны сразу себе уяснить, что грести вам придётся. Для этого и освобождаем вас. Больше не будет цепей и надсмотрщиков, но работа останется прежней. Ну как, согласны?

 – Я готов рискнуть, – тут же откликнулся негр. – Всё лучше, чем если тебя сожрут здесь.

 Несколько человек, тоже согласились, а вскоре и все остальные, попросту,  не видя для себя иного  выхода.

    Растирая,  освобожденные от цепей щиколотки, негр, глядя на келевста, как тому показалось слегка насмешливо,  сказал:

 – Моё имя Марумба. Полагаю, раз теперь я свободный человек, ты должен знать, как меня зовут. Мы ведь,  теперь товарищи, одна команда.

 – Конечно, – кивнул келевст, едва сдерживая ярость и желание пронзить наглому негру глотку. – Я Марк Петрий.

 Освобождение рабов,  между тем продолжалось. Поскольку сохранить полную тишину было невозможно: люди переговаривались, передвигались между скамьями, звенели,  уже снятыми и ещё нет цепями, никто не услышал шагов, донёсшихся с самой нижней палубы. Если бы кто-то услышал эти шаркающие, приглушённые шаги, отчего создавалось впечатление, что идущие продвигаются вперёд медленно и с некоторым трудом, он поднял бы тревогу. Но никто не услышал. А после было поздно.

    Когда со стороны дальних мест, где несколько  рабов ещё не были освобождены,  раздался вопль, полный ужаса и боли, никто сразу не понял, что же случилось. Тех, кого успели расковали, пихая друг друга,  отхлынули прочь. Марк Петрий, напротив, расталкивая людей, направился в ту сторону. Он увидел, как двое либурнариев с мертвенно бледными лицами и остекленевшими, застывшими глазами вцепились зубами в одного из прикованных к скамье рабов. Один каннибал  в шею, другой в плечо. Бедняга орал, обливаясь кровью, но мертвецы с плотоядной жадностью, хотя никаких эмоций и не отражалось на их застывших лицах,  вырывали из его тела целые куски. В той же стороне располагался и люк, через который можно было попасть на ту самую палубу, где Сабин приказал пятерым либурнариям  приковать  их троих, умирающих товарищей. Теперь, все восемь солдат, обратившись в живых мертвецов, один за другим выбирались из люка. Похоже, приковать никого не успели, и те пятеро, что  выполняли приказ Сабина,  свалились раньше, сражённые болезнью мёртвых.

    Появление живых трупов мгновенно вызвало панику. Все разом заорали и, толкаясь, сбивая друг друга с ног,  бросились к лестнице, ведущей на палубу. В одно мгновение возле неё образовалась плотная толпа, так что никто не мог лезть ни на верх, ни отступить назад.   Все орали, пихались и дрались друг с другом. Того, кто начинал взбираться по лестнице,  стягивали вниз, все лезли вперёд,  задние напирали, кричали от боли затоптанные и задавленные. Мертвецы приблизились вплотную и набросились на тех, кому не повезло оказаться дальше всего от спасительной лестницы. Толпа совершенно обезумела. Кто-то,  от отчаяния напал на оживших с голыми руками, кто-то кинулся прочь, ища спасения в дальних углах палубы, кто-то продолжал попытки влезть по лестнице.

    Рыча от ярости, охваченный отчаянием от того, что его план провалился, Марк Петрий рубил наотмашь мечом направо и налево,  не разбирая ни живых, ни мертвых. Весь забрызганный кровью и липким бледно-зеленоватым гноем, он прорубал себе кровавый коридор к лестнице. Разрубив чью-то голову, распавшуюся двумя половинками, как переспелый арбуз, он, наконец, пробился к лестнице. Зацепившись, начал карабкаться вверх. Чья-то рука вцепилась ему в ногу. Обернувшись, он ткнул мечом в перекошенное от животного ужаса лицо одного из своих товарищей, спустившегося сюда вместе с ним. Тот взвыл и повалился под ноги орущих гребцов. Марк Петрий сумел  подняться на одну ступеньку . Но тут,  в ногу,  опять кто-то вцепился. Мёртвой хваткой. Жесткими, холодными, как лёд пальцами. Боль пронзила щиколотку келевста. Обернувшись, он увидел одного из умерших либурнариев. Немигающие, затянутые тошнотворной мутью глаза смотрели прямо на Марка Петрия. Искривленный рот приоткрыт и из этой щели, источавшей смрад начавшегося разложения,  текла вниз по подбородку зелёная дрянь. Келевст отсёк удерживавшую его руку. Оживший тяжело грохнулся вниз, а его рука так и осталась на ноге Марка Петрия. Отцеплять её не было времени. Келевст быстро выбрался на верхнюю палубу. Здесь,  он, наконец, избавился от мёртвой руки, яростно отодрав ее, так что захрустели пальцы.