Текст книги "Братья-рыцари и камни Гроба Господня (СИ)"

Автор книги: Алекс Никмар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Да! Храни нас всемогущий Господь! У них что там – мор?! Мало нам злоключений, так ещё и мор?! Чем прогневили мы нашего Господа?..

Голос Жака Мотье был наполнен тревогой – он был воин, а не лекарь и как подавляющее большинство физически сильных и смелых людей, немного пасовал перед тем «врагом» природа которого ему была непонятна, и с которым было невозможно справиться копьём и мечем:

– Брат-рыцарь! Если это так, то нам нельзя к ним приближаться – мы же не госпитальеры и не знаем ни трав, ни заговоров, что от нас проку?.. – только сами погибнем и им дадим ложную надежду!..

– На корабль мы их не пустим, это – понятно, но ты же видишь – они не просто так там стоят – они ждут именно нас! Мы должны хотя бы их выслушать, не забывай – впереди город, и они смогут нас задержать там…

Когда головной шнеккер сблизился со сгрудившейся под чёрным баннером группой настолько близко, что тамплиерам стали хорошо различимы лица стоявших на берегу людей, из этой группы тут же отделился один, богато одетый мужчина. На груди этого человека висела толстая серебряная цепь с большим, украшенным самоцветами гербовым медальоном. Внешний край этого медальона был украшен искусно выполненными готическими письменами. По дорогим тканям одежды, а главное – по этому медальону, Роберу де Ридфору стало понятно, что перед ним, по всей видимости, стоит знатный горожанин или, скорее всего – какой-то высший представитель выборной городской власти.

Между тем шнеккер почти остановился и, воспользовавшись этим, человек с медальоном сделал несколько шагов вперёд, так, что его ноги оказались у самой кромки воды, и невысокая речная волна тут же намочила его обувь. Не замечая этого или не обращая на это никакого внимания (невзирая на то, что вода в реке была по-осеннему холодной), он поклонился и, после ответного кивка де Ридфора, почтительно обратился к рыцарю. Голос этого человека прерывался частыми заиканиями, а некоторые из произнесённых им слов казались неоконченными из-за того, что говоривший проглатывал их окончания и даже просто замолкал на полуслове. В общем, как понял де Ридфор, он сказал буквально следующее:

– Господин рыцарь славного ордена Бедных рыцарей Христа и Храма Соломонова! Приветствую вас на земле вольного имперского города Ульма! Я – бургомистр этого славного города. Моё имя – Бруно Миллер. Люди, стоящие рядом со мной – представители его городского совета, выбранные из самых уважаемых жителей Ульма. Мы ждали вашего прибытия, и я хочу спросить вас: как я могу к вам обратиться, господин рыцарь?

«Мы ждали вашего прибытия?..» – странно, очень странно… – эта, сказанная бургомистром фраза, Роберу де Ридфору была непонятна и заставила его задуматься. – Что значит: «вашего прибытия»? Может он имел в виду: «вашего возвращения», так как весть о том, что три наших шнеккера недавно поднялись вверх по течению, не могла пройти мимо городского совета Ульма?..И что значит: «ждали»? Для чего нас надо было ждать?..«

Никакой враждебности или скрытого смысла, ни в голосе, ни в позе этого человека, за которым, в случае чего, без всякого сомнения, могло встать несколько сотен хорошо вооружённых и умелых в бою городских стражников, а в придачу к ним ещё столько же обученных воинов городского ополчения, не было. Однако, глядя на стоявшего в уже совершенно промокшей обуви бургомистра, Робер де Ридфор серьёзно насторожился и несколько раз тревожно окинул взглядом лежавшую перед шнеккерами местность.

Дело тут было даже не в том, что перед ним стояли возможные враги. Нет… – почему собственно эти люди должны были быть их врагами?.. В конце-то концов: почему бы Ульму должно было быть неприемлемым отнестись к убегающим от преследования французского короля тамплиерам с должной симпатией? Они же не раз выручали германцев в минувшие тяжёлые годы – и хлебом, и кровом, и защитой… Такое не забывается, тем более – что орден Храма занимался помощью нуждающимся не год и не два, а всю историю своего существования. К тому же: никакой городской стражник не сравнится в бою с крестоносцем – потери, в том случае, если город решит чинить им препятствия, будут для Ульма весьма тяжелы, и городской совет должен был это хорошо понимать…

Помимо сказанной главой городского совета странной фразы, брата-рыцаря удивило и сразу же насторожило совершенно другое. Он явственно услышал в голосе бургомистра плохо скрываемый им страх. Ему было отчётливо видно, что говоривший с ним человек был явно не в себе – бледное как мел лицо, расширенные зрачки, постоянное дрожание пальцев и нервное подёргивание лица этого ульмца говорили ему о многом и серьёзно настораживали.

Приглядевшись к бургомистру ещё внимательнее, рыцарь понял, что тот, видимо, с трудом удерживает себя от того, чтобы не отдаться безотчётной, безумной панике. Этому человеку было настолько страшно, что он вот-вот мог перейти ту черту, за которой человек навсегда утрачивает чувство реальности, и, потеряв разум, теряет все человеческие признаки, превращаясь в подчиняющееся лишь одним инстинктам дикое животное.

Судя по внешнему виду и бледным лицам стоявших за спиной бургомистра членов городского совета, всех этих уважаемых и наделённых властью ульмцев также переполнял ужас…

«Чего эти люди так боятся?! Может они стоят под прицелом вражеских стрелков?!» – Робер де Ридфор подал условный сигнал и вдоль борта шнеккеров выстроились готовые дать залп арбалетчики. Между ними встали готовые прикрыть их щитами латники и сержанты. После этого, уже не скрываясь, брат-рыцарь внимательно осмотрел берег.

Внешне всё выглядело вполне мирно. Признаков коварно организованной засады или скрыто расположившегося неподалёку отряда вражеских воинов нигде заметно не было – сколько хватало глаз, местность везде хорошо просматривалась и для подготовки засады никак не годилась.

Робер де Ридфор нахмурился: выходило так, что вышедшая им навстречу группа людей, никакой, непосредственно грозящей их жизни опасности, со стороны хитро укрытого где-то неподалёку врага, не подвергается. Однако с учётом того, какими запуганными выглядели сгрудившиеся на берегу ульмцы, это было тем более странно…

После недолго продолжавшегося молчания, брат-рыцарь снял с головы шлем и наконец ответил на вопрос нетерпеливо ожидавшего его ответ бургомистра Ульма:

– Я – рыцарь Робер де Ридфор, и я временно командую этими тремя кораблями, принадлежавшими нашему ордену. Что вам от нас нужно, господин бургомистр?

– Господин рыцарь! Взываем к вашему заступничеству и помощи! Мы в страшной беде…

– В беде, говоришь?.. Что это значит?!

– Мы все – все жители нашего города – оказались в страшной беде…

Робер де Ридфор незаметно переглянулся с Жаком Мотье – сложившаяся ситуация выглядела всё более подозрительной. Стоявшие на берегу люди не внушали никакого доверия и на самом деле могли оказаться кем угодно, что было наиболее вероятно – врагом. В такой обстановке нужно было быть крайне внимательным, и Жак Мотье прекрасно понял брошенный на него красноречивый взгляд брата-рыцаря. По его знаку вдоль борта тут же встали все оставшиеся арбалетчики и слаженно навели своё взведённое оружие на сгрудившихся на берегу и разом побледневших переговорщиков.

– Да? Прямо таки «все»? Что же это за «беда» такая, что вам вдруг понадобилась наша помощь?.. – в голосе рыцаря послышалась сталь. – Мы же с вами, бургомистр, хорошо знаем, что сейчас происходит, вот и спрашивается: почему тогда, мы должны вам верить? Уж не хитрая ли это ловушка ландфогта Швабии?!

– Нет! Клянусь Святым распятием и спасением моей души! Мы не обманываем вас, господин рыцарь, и это никакая не ловушка!

– Это всё пустые слова. Я не знаю вас, бургомистр – ни тебя, ни тех, кто стоит за твоей спиной – так почему же я должен поверить твоей клятве?!

– Всё можно проверить. Вы можете всё увидеть своими собственными глазами! Ульм и его добрые жители в страшной беде, и мы все очень нуждаемся в вашей помощи.

Глядя на смертоносные наконечники нацеленных на его грудь арбалетных болтов, бургомистр молитвенно сложил перед собой руки и с жаром воскликнул:

– Господин рыцарь! Клянусь своей жизнью и жизнью своей семьи! Клянусь благополучием своего рода до седьмого колена: нет никакого обмана! Клянусь…

Робер де Ридфор властно поднял руку, и бургомистр замолк на полуслове:

– Довольно! Говори уже! У нас долгий путь и нам не с руки попусту терять своё время!

Бургомистр обернулся на сопровождающих его людей, и те – видимо на брошенный им вопросительный взгляд – часто закивали. Сняв с головы богато украшенную шапку, бургомистр снова стал лицом к рыцарю и дрожащим от волнения и страха голосом, продолжая заикаться, начал свой короткий рассказ:

– В это трудно поверить, но ещё утром ничего не предвещало беды. Ульм жил своей спокойной жизнью, в полном и согласном мире с Господом Богом и всеми нашими соседями. Беда пришла внезапно, и пришла она, как бы не было трудно в это поверить, всего несколько часов назад. Сначала, когда к нам в ратушу ворвался торговец с центральной площади и начал в ужасе кричать о том, что в городе происходит что-то страшное, мы в это не поверили, посчитав, что он просто потерял рассудок и чуть не выгнали его вон. Однако когда мы уже крикнули стражников и те хотели взять его под руки, этот, до того момента хорошо известный и уважаемый в городе владелец мясной лавки, упал на колени и начал молить нас выслушать его или хотя бы взглянуть в окна. Мы выполнили его просьбу и, увидев то, что там творится, были вынуждены его выслушать…

Дальше рассказ бургомистра стал ещё более сбивчивым. Он рассказал о том, что когда он и остальные члены совета открыли ставни и посмотрели вниз на площадь, то увидели, что на ней, вдоль всегда многолюдных торговых рядов лежат одни мертвецы. Этих мертвецов были десятки, а может и сотни, а по ним, прямо по их телам и лицам, бегали крысы, некоторые из которых уже начали лакомиться человечиной.

Когда кто-то из членов городского совета случайно бросил взгляд в сторону уходящей к восточным воротам улицы, то увидел, что и на ней, вдоль домов, у дверей и просто посередине вымощенной камнем дороги, всюду лежали трупы и вокруг них тоже сновали беснующиеся крысы.

Это зрелище было настолько ужасным и неожиданным, что ни бургомистр, ни остальные члены городского совета, поначалу не заметили одинокой, одетой в тёмный плащ высокой фигуры, стоявшей на ступенях городской кирхи. Голову фигуры закрывал большой капюшон, а в её руках был странного вида посох, верхний конец которого был закутан мешковиной и крепко перетянут верёвкой.

В этом месте своего сбивчивого рассказа бургомистр замолчал, и Робер де Ридфор нетерпеливо поторопил его:

– И что было дальше? У вас что, случился мор? Я не понимаю: как можно было не заметить его признаков раньше?!

Бургомистр лишь сокрушённо покачал головой:

– Никакого мора и даже его признаков, у нас не было. До сегодняшнего дня Ульм процветал, в его торговых рядах шла бойкая торговля, а в ремесленных рядах вовсю кипела работа. К тому же, в это время года торговля по Дунаю не так прибыльна, как в сентябре и октябре, так что и по реке торговые караваны к нам в последнее время не заходили…

– Так что же тогда убило ваших жителей?!

– Не «что», господин рыцарь, а «кто»… Он появился с востока, и когда Он подошёл к воротам нашего города, из всех подвалов и щелей внезапно полезли крысы. Они были как бешеные, никто не успевал ничего сделать, как уже был укушен и через несколько минут умирал в сильнейших муках. Первым пал весь караул у восточных ворот: стражники и их храбрый капитан. Когда мы позже вышли из города вам навстречу, мы видели уже их остывшие и истерзанные проклятыми грызунами трупы… – бургомистр склонил голову и перекрестился. Сопровождавшие его люди сделали то же самое, – потом Он пошёл по улице, ведущей к центральной площади, и повсюду, где он проходил, появлялись тысячи свирепых крыс и набрасывались на всех, кто оказывался у них на пути.

– Кто это – «Он»? Бургомистр?! Я не понимаю: о ком ты говоришь?

– Я говорю о Том, Кто стоял на ступенях нашей кирхи. Мы не знаем, кто это – Он не назвался. Но когда мы, по его требовательному знаку, вышли из ратуши и приблизились к нему, одного взмаха его посоха было достаточно, чтобы трое членов городского совета упали замертво, а наш епископ, пытавшийся защититься крестным знамением, был заживо загрызен сотней набросившихся на него крыс. Вы не представляете, господин рыцарь, как это было ужасно! Мы не успели ничего ни сказать, ни сделать. Мы даже не успели осознать то, что происходит, но не прошло и нескольких мгновений после того как Он, громко хохоча, взмахнул своим посохом, и Его Преосвященство Генрих упал, с головы до ног облепленный этими взбесившимися тварями. Ещё несколько мгновений был слышен его душераздирающий крик, после чего крысы разорвали своими зубами ему горло, и он отдал Господу свою безгрешную и безвинную душу!..

Все, включая рыцаря и стоявшего рядом с ним брата-сержанта, почтив память епископа, перекрестились. Немного помолчав, Робер де Ридфор спросил:

– Так что же вы от нас хотите?

– Не мы, господин рыцарь, не мы! Это Он – тот, кто уже убил треть жителей нашего города! Он требует, чтобы к нему пришли именно вы – тамплиеры. Он сказал, что ждёт вас – рыцарей Храма, и если вы не придёте – не только на наш Ульм, но и на всю христианскую Европу придёт невиданный доселе мор и нанесёт страшные опустошения во всех её королевствах, от восточных княжеств и герцогств, вплоть до Англии и Португалии на западе. Он сказал, что если вы не сойдёте с корабля и не придёте к нему в нашу кирху, то уже к ночи в нашем городе не останется ни единой живой христианской души!..

– Спасите нас, господин рыцарь! Во имя Господа нашего, защитите нас! – бургомистр и все пришедшие с ним люди упали на колени. – Спасите нас, воины Христовы, только на вас вся наша надежда, ибо ни мы, ни наши стражники, сами ничего не можем сделать: не иначе как сам Дьявол или кто-то из его демонов Ада захватил наш город и без вашего заступничества нам всем конец!

Робер де Ридфор и Жак Мотье снова переглянулись: то, о чём говорил бургомистр Ульма, не укладывалось в голове и выглядело настолько неправдоподобным, что могло быть и правдой.

– Что скажете, брат-рыцарь?

– Наш орден создан, чтобы защищать христиан… от всех врагов, будь то сарацин или еретик. Враг – есть враг, даже если этот враг – дьявольское отродье!.. Наше святое оружие – наша Вера, и с ней, во Славу Господа, мы не убоимся сразиться и с самим Дьяволом! В этом, брат Мотье – наша святая миссия, и мы обязаны её выполнять!.. – не ожидая ответа брата-сержанта, Робер де Ридфор повернулся к бургомистру:

– Возвращайтесь в город и ждите. Можете передать вашему «гостю», что мы скоро придём!

Глава 10

Вольный имперский город Ульм, Священная Римская империя, ноябрь 1307 года от Рождества Христова.

Время бежало быстро. Не прошло и пары часов, как оставив шнеккеры на попечение брата-сержанта Годфри Шатильона, Робер де Ридфор, Жак Мотье и с ними ещё десять тщательно отобранных братом-рыцарем сержантов и арбалетчиков, осторожно приблизились к Ульму со стороны его восточных ворот.

Тамплиеры двигались во всеоружии: кольчуги, наплечные щитки, подшлемники и шлемы – перед сходом с кораблей, все это было проверено, подогнано и надето. Если уж им предстояло идти навстречу врагу, то делать это следовало хорошо подготовленными и защищёнными. Оружие – мечи, боевые топоры, булавы и кинжалы были под рукой. Щиты сержантов и латников находились не за спиной, как это обычно делалось на марше, а висели на левом плече, так, чтобы в бою обе руки могли держать оружие. Арбалетчики тоже были наготове. Помимо своих смертоносных арбалетов с запасом тяжёлых болтов, каждый из них имел обитый железом щит-баклер и фальшион с широким лезвием и защищавшей ладонь широкой гардой.

Лес и кустарник вокруг города были давно вырублены. Фобуров, которые можно было бы считать пригородом, не было тоже. Благодаря этому, защитные стены города со стороны дороги были видны издалека. Они хорошо просматривались в обе стороны от ворот, вплоть до массивных угловых башен, которыми и заканчивалась восточная стена.

Возглавлявший отряд де Ридфор был спокоен. Открытое пространство вселяло уверенность в том, что внезапного нападения на его отряд не будет, во всяком случае здесь – за пределами городских стен. Реши ульмцы устроить где-то здесь засаду – сделать это им было бы довольно трудно. Однако… хоть засада на открытой местности, была и маловероятна, но слепо доверять на слово бургомистру и его спутникам не стоило. Даже учитывая все те клятвы в искренности и правдивости, которые они принесли тамплиерам, Робер де Ридфор хорошо понимал, что храмовники вот уже больше месяца как объявлены вне закона, а значит и любые, данные им клятвы на деле могут ничего не стоить.

Итак, город лежал перед ними. Он лежал открыто и на первый взгляд – выглядел совершенно беззащитно. Слишком уж беззащитно, чтобы в действительности быть таковым…

Тем не менее, явной угрозы не наблюдалось и не чувствовалось. Её как будто и вовсе не было. Так, во всяком случае, казалось, но это было первое впечатление, и оно, как не раз убеждался де Ридфор, могло оказаться обманчивым.

Каменные стены Ульма были высоки, и хотя людей на них нигде видно не было, о том, что находилось сразу за ними, пока можно было только догадываться.

С другой стороны, оставались ещё башни. Они высились через каждые полторы сотни шагов и по своим размерам вполне могли вместить в себя до нескольких десятков вооружённых воинов. Если их ждали враги, то вполне возможно, что они находились именно в башнях, причём – скорее всего – в тех двух, что соседствовали с надвратной.

– Дальше пока не пойдём! Торопиться не будем. Осмотримся, – не дойдя до городских ворот чуть более трёх сотен шагов, Робер де Ридфор остановил свой небольшой отряд и некоторое время внимательно осматривал стены и башни города. На этот осмотр у него ушло несколько минут. Он не пропустил своим вниманием ни одной бойницы, ни одного прикрытого деревянной крышей просвета между прямоугольными зубцами стен, но ничего подозрительного так и не заметил.

Наконец, что-то привлекло его внимание, и это что-то лежало впереди на дороге:

– А что это там? Человеческий труп?.. Вроде как да… – рыцарь указал на что-то, находящее в полусотне шагов ближе к воротам, у правой обочины дороги. Это «что-то» сильно напоминало человеческие ноги. Всего тела видно не было, видимо оно лежало в придорожной канаве. Де Ридфор обернулся к Мотье:

– Ты видишь? – Жак Мотье кивнул. – Надо взглянуть: что там. Сделаешь?

Брат-сержант ещё раз кивнул. Не тратя лишнего времени, вместе с двумя латниками он прошёл вперёд и осмотрев труп, быстрым шагом вернулся назад.

Дождавшись, когда сержант поравнялся со стоявшими впереди латниками, Де Ридфор шагнул навстречу и нетерпеливо спросил:

– Так что там, брат Жак?! Труп?

– Да, труп. Мужчина. Торговец или ремесленник – определить точнее трудно, но то, что это был не воин, могу сказать однозначно. Он полностью обезображен: его лицо и руки сильно искусаны, кожи на них почти не осталось, вся одежда изорвана и залита кровью. Очень похоже на то, что с ним так поработали крысы или какие-то другие мелкие животные. Я всё же думаю, что это были именно крысы – таких мелких и частых следов от укусов я уже давно не встречал.

Де Ридфор нахмурился. Некоторое время он размышлял над словами сержанта, потом уточнил:

– Ты уверен, что это были крысы?

Жак Мотье ответил почти сразу:

– В общем – да. Что-то похожее я видел в Палестине. Мы как-то набрели на заброшенный дом, в котором разбойники перерезали всю семью. Там трупы уже почти разложились, но перед этим ими вволю полакомились крысы. Так вот: то, что я увидел сейчас, было похоже на то, что я видел тогда…

– Значит, всё-таки крысы?.. Выходит, бургомистр говорил нам правду?

– В этой части его рассказа – да. Во всём остальном, – Жак Мотье пожал плечами, – посмотрим…

– Да, посмотрим. Осталось уже недолго. Скоро – за городскими воротами – всё станет окончательно ясно. Хорошо: мы идём дальше, – рыцарь кивнул Мотье и, знаком приказав своим людям построиться, двинул отряд вперёд.

Через пять минут тамплиеры приблизились к городским воротам. Ульм был мёртв или казался таким: обезображенные трупы стражников и нескольких горожан лежали прямо возле массивных, обитых широкими стальными полосами дубовых створок и в глубине прохода высокой воротной башни.

Две мощные герсы, тоже сработанные из добротного дуба и усиленные смертоносными стальными шипами, оставались на своих местах. Так и не сыграв свою защитную роль для жителей города, они, тем не менее, всё ещё угрожающе выглядывали из расположенных в потолке воротного прохода широких щелей…

«Подозрительно это… – Робер де Ридфор бросил настороженный взгляд на хищно торчащие из потолка обитые железом колья решёток. Даже с учетом того, что он уже увидел, ему всё ещё было чего опасаться – мало ли что?.. – слишком много за последний месяц вокруг рыцарей Храма произошло обмана и предательства, чтобы сейчас он вот так просто взял и безрассудно шагнул вперёд, без тени сомнения доверившись рассказу впервые увиденного им человека. – А ведь бургомистр мог и соврать, кто знает: чьи это на самом деле трупы… может это преступники, и погибли они вовсе не от неизвестного мора, а от удавок своих палачей…»

Сжатая в кулак правая рука рыцаря поднялась вверх, и его небольшой отряд снова остановился, привычно ощетинившись на башню и прилегающие к ней стены короткими копьями и готовыми к стрельбе арбалетами.

Глаза де Ридфора пытались проникнуть в темные провалы узких бойниц, находящихся в стене башни сбоку и выше от ворот, и то, что он видел и – одновременно с этим – не видел, его сильно тревожило…

Прошлый военный опыт подсказывал рыцарю, что враг вполне мог оказаться слишком хитрым и достаточно терпеливым для того, чтобы до сих пор не обнаружить своё присутствие. В любой момент из этих бойниц и с вершины городских стен могли вылететь несущие смерть тяжёлые арбалетные болты, и – с такой убийственно-короткой дистанции – безошибочно найти себе цели…

Вполне могло быть и другое: зайдя в глубину воротного прохода, он и его люди могли оказаться в хитро устроенной ловушке. Для этого было вполне достаточно всего двоих, спрятавшихся в башне воинов – если они одновременно обрубят удерживающие герсы канаты, решётки обрушатся вниз и превратят проход в прочную безвыходную клетку, со стенами из камня и несокрушимых, обитых железом и усеянных шипами дубовых кольев…

– Брат-рыцарь?! – Мотье придвинулся ближе и прикрыл правый бок де Ридфора своим щитом. – Вы что-то заметили?!

– Хвала Господу – нет, но я опасаюсь, что воротная башня может оказаться ловушкой… – рыцарь неотрывно смотрел в глубину лежащего перед ними прохода, – назначь двоих – пусть они проверят помещения с противовесами.

– Я пойду вместе с ними, брат-рыцарь. Дьявол ли, вюртембергцы ли – кто бы там ни был, я не позволю застать себя врасплох и сумею дать вам знак. Прошу лишь об одном: если мы обнаружим засаду – не теряйте время, сразу отступайте к кораблям и прорывайтесь дальше…

Робер де Ридфор резко обернулся: он не привык к тому, чтобы сержант мог так говорить с рыцарем. Однако, за те несколько коротких мгновений, что он смотрел в полные решимости глаза Мотье, к нему пришло осознание того, что этот человек даёт ему лишний шанс выполнить волю Великого магистра, которая для него была превыше всего…

Вздохнув, Робер де Ридфор утвердительно кивнул:

– Что ж, хорошо, брат Мотье, если это жертва – то я, во имя Господа, её принимаю. Мы будем здесь. Иди.

Не теряя времени, Жак Мотье, отдав одному из арбалетчиков своё копьё, вытащил из ножен меч и, в сопровождении двух сержантов, осторожно двинулся к темнеющему впереди проходу.

Брат-рыцарь и оставшиеся с ним воины застыли в напряжённом ожидании. Прошла минута, затем вторая и, наконец, к их облегчению, из ворот появился Жак Мотье и оба ушедших с ним сержанта. Когда они вернулись к отряду и Жак Мотье, видимо для облегчения, снял свой шлем, рыцарь поразился его побледневшему лицу и тяжёлому дыханию. Не лучшим образом выглядели и сержанты.

– Что ты там видел? Говори!

– Там все мертвы. В башне лишь несколько трупов стражников и тело капитана городской стражи – я опознал его по капитанской цепи на тунике и украшенному плюмажем шлему. Они отбивались от крыс и даже успели убить пару десятков, но, судя по всему, этих тварей было слишком много… – вставший на своё место сержант перекрестился, снова одел на голову шлем и тихо добавил. – Никогда прежде такого не видел: обычно крысы себя так не ведут…

Робер де Ридфор согласно кивнул:

– Ты прав, крысы никогда себя так не ведут. Бургомистр сказал, что они как будто взбесились и начали набрасываться на людей, не боясь ни мечей, ни палок, что они появились в городе тысячами, практически одновременно и исчезли в подвалах домов так же быстро, как и вылезли из них…

– Судя по тому, что мы видели внутри, бургомистр этого города говорил чистую правду. Я вот что скажу, брат-рыцарь: это не засада, но и не мор, во всяком случае – в том виде, в котором он бывает. Я не знаю, что это, но дальше по центральной улице – насколько мы смогли разглядеть – тоже везде лежат одни мертвецы и крысиные трупы. Их там множество. Мы не заметили никого живого – наверное, весь город пуст, а его жители бежали через другие ворота…

Де Ридфор мрачно усмехнулся и положил руку на плечо сержанта:

– Мы же хорошо знаем, брат-сержант – Кто может управлять крысами, змеями и другими, подобными им тварями. Мы с тобой хорошо знаем – Кто властен над ними!..

Жак Мотье согласно кивнул:

– Да, брат-рыцарь, мы это знаем, и что с того?

– Ха! Для сержанта, это, клянусь девой Марией – хороший ответ! Я думаю, что настанет тот день – и он, я надеюсь, недалёк – когда ты станешь рыцарем Храма, ибо все твои дела и эти слова говорят о том, что ты уже давно достоин белого рыцарского плаща!.. – обернувшись к ожидавшим окончания их разговора воинам, Робер де Ридфор громким, уверенным голосом, провозгласил:

– Братья! Обратной дороги у нас с вами нет! Путь к славе и Царству Небесному, Господь проложил нам через этот город! Во славу Христа – не убоимся мы ни самого Дьявола, ни легиона слуг Его! Свет всегда побеждает тьму, и перед Верой Христовой силы Антихриста будут бессильны! Да будет так! С нами Господь! Вперёд!

Подняв щиты, тамплиеры двинулись в проход и, миновав его, вошли в вольный имперский город Ульм. Сделав всего пару десятков шагов, они, по сигналу идущего впереди рыцаря, снова остановились: представшая их глазам мрачная картина недавно прогулявшейся здесь смерти, заставила почти всех их осенить себя крестным знамением и зашептать молитвы…

Трупы, трупы и трупы… Погибших горожан были десятки. В разных позах – распластанные и скрюченные, в изодранной в клочья одежде и почти голые, они лежали везде, и вокруг них валялись мёртвые крысы.

Мёртвых крыс было великое множество – Робер де Ридфор никогда не думал, что в городе может обитать столько этих мерзких созданий. Куда бы ни падал его взгляд – на камнях мостовой, на ступенях перед дверями домов и в сточных канавах – всюду валялись сотни издохших крыс, оскаленные пасти которых были испачканы свежезапёкшейся человеческой кровью…

– Поветрия нет! – это был голос одного из арбалетчиков, в своё время побывавших с отрядом госпитальеров в охваченной мором палестинской провинции – именно поэтому Жак Мотье специально включил его в их отряд, – я помню тот зловонный запах, и на мертвецах – я заметил – нет никаких язв! Если это и мор, то он не похож на тот, последствия которого я видел в Палестине. Это что-то совсем другое…

– Что ж, хоть это уже хорошо!.. мор – наказание божье, посылаемое людям за их грехи, в борьбе с ним мы бессильны, а вот с дьявольской нечистью мы уж как-нибудь справимся, недаром же на нас кресты… – Робер де Ридфор внимательно оглядывался по сторонам, – но торопиться на встречу с ней мы не будем…

Помимо усеявших улицы мертвецов, в городе было ещё кое-что – то, что заставляло тамплиеров приглушать свои голоса и бросать вокруг себя напряжённые взгляды…

Шелест, шорох, скребет и противный непрекращающийся писк… – они раздавались из приоткрытых дверей, из подвалов, из-за углов окружавших дорогу домов и сливались в единый глухой шум. Источником этого шума, без сомнения, были всё те же проклятые крысы. Их были десятки тысяч, пока не приближавшихся к ощетинившейся группке храмовников и державшихся от неё на почтительной дистанции, но живых, полных необъяснимой злобы и готовых броситься на них также свирепо, как их сородичи несколько часов назад бросались на обезумевших от страха горожан.

– Не нравятся мне эти звуки, – Жак Мотье тоже внимательно смотрел по сторонам и первым заметил, что в оставшемся позади них воротном проходе сгустившаяся в нём темнота как будто ожила и вдруг – прямо на его глазах – взорвалась потоком выплеснувшейся из неё серо-черной массы:

– Брат-рыцарь! Чёртовы твари сзади нас! Они перекрыли ворота!

Рыцарь обернулся: выходя из воротного прохода, плотный, покрывший мостовую поток крыс медленно, но целенаправленно начал движение по улице, всё ближе и ближе приближаясь к остановившимся тамплиерам. Глядя на это неестественное движение, Робер де Ридфор отчётливо понял, что кто-то с помощью крыс подталкивает их к тому, чтобы они продолжили свой путь вперёд, к центру города: «Это всего лишь крысы, наши доспехи им не по зубам. Ну да ладно, я намёк понял, впрочем: мы для этого и пришли, чтобы встретиться с тем, кто ими повелевает…»

– Мы не отступим, братья! Укрепитесь духом и помните: мы не одни – с нами наш Господь и Он не оставит нас! – повернувшись к видневшемуся в сгущающихся сумерках шпилю кирхи, он решительно двинулся вперёд, за ним, плечо к плечу, тут же последовал Жак Мотье и сразу за ним – все остальные.

Было ли им страшно? Понимали ли они: что происходит вокруг них? Предвидели ли они возможные последствия того, на что они обрекли себя, вступив на улицы этого, обезлюдевшего в одночасье города? Возможно, что – да, но они были тамплиерами – воинами Храма, и хоть страх и пытался проникнуть в их души, они не замедляли свой тяжёлый шаг, а страх… – они гнали его от себя, всё громче и громче повторяя, за идущим впереди братом-рыцарем Робером де Ридфором:

– Господь – свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь – крепость жизни моей: кого мне страшиться?.. Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут…