Текст книги "Мелкий бес (СИ)"

Автор книги: Алекс Меглин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Буйный рост, – использовал я заклинание на дверном косяке, но ничего не вышло. Дом защищен. – Чесотка.

Я зарядил заклинанием по Савелию, наслав ее на глаза. Купец взревел и замотал башкой. Волхв поднимался в обличии медведя, но переход не успел завершиться, и разбушевавшийся купец врезался в него, нанизывая на клыки. В комнату протиснулся помощник Савелия. Белый хряк побежал к хозяину и боднул сбоку волхва, подбрасывая его. Клыки пропороли грудь старика наискось, но взмах медвежье лапы оставил след и на купце – когти пропороли ухо и лоб, заливая глаза кровью. Свинью тоже попала под случайный удар – ее левое ухо размотало на три полосы, а из щеки брызнула кровь.

Свин-помощник высоко заверещал. Из дверей бросились новые свиньи, размером поменьше. Купец отступил, утирая кровь с лица. Волхв почти скрылся под натиском свиней, кусающих его и тянущих вниз. Но куда домашней свинье против медведя? Во все стороны полетели клочья мяса и брызги крови.

Проморгавший Савелий нанес коварный удар – он врезался в волхва сбоку и мотнул башкой, вспарывая длинными клыками бок медведя. Но неудача уже начала свое дело. Поскользнувшись, купец грохнулся оземь. Пытаясь выбраться в свалке, купец бросился вперед и длинные клыки крепко вонзились в стену.

Полностью покрытый кровью медведь не упустил шанса. Когти вскрыли спину и бока вепря. Волхв драл его, пока из страшных ранг не посыпались дымящиеся кишки. Тогда-то Савелий и сдох. Свиньи тут же бросились врассыпную,

Я не мог и шагу ступить – пол стены и потолок сплошь покрыты кровью. Волхв оперся на стену и громко дышал, вывалив язык. Сражение тяжело далось ему. Еще не полностью обратившись человеком, он упал без сил прямо в разбросанные потроха.

Я же приметил среди синеватых кишок, забористо воняющих дерьмом, маленький красный камешек, похожий на каплю застывшей крови. Да неужели? Я обтер найденный кровавый камень об кафтан купца и понюхал. Хм, на вид вроде оно, а вот на запах… Камень вообще не имел никакого запаха.

– Папенька! – закричала Зира, бросившись к телу отца. Видно, ей был знаком его нынешний облик.

– Какой он тебе отец, дура! – заревел я, топая на нее. – Трех жен своих схарчил и мать твою сожрал! Людоеда покрывала, сука!?

– Так отец ведь родной! – упала на колени и горько зарыдала девушка. – Куда я без него теперь! Ох, сиротинушка я горькая, судьба незавидная!

– Да не голоси ты! – выругался я. – Тут или он нас, или мы его. Лучше покажи, где мастерская его.

– Он же не мастеровой, откуда у него мастерская? – на миг девушка перестала плакать. – В подполе у него комната есть закрытая, он там книги учетные держит. А ключ всегда с собой носит. Ох, пойду по миру или удавлюсь без оцта родного!

Я подбежал к трупу Савелия. Ключа не было. Я быстро обыскал комнату – ключ сорвало вместе с цепью и откинуло под скамейку. Так, где подпол? Я дернул Зиру за косы. Она только сильнее заревела и поползла на коленях к мертвому отцу. Черт, надо ее отвлечь. Вот! Я запрыгнул на полку и схватил чудом уцелевшее маленькое зеркальце в янтарной оправе.

– Смотри! – я ткнул его в лицо девушки. – Кольцо давала тебе отец? Давал? Оно тебя уродиной делало, чтобы ты жениха не нашла, а вышла за чудище лесное!

– Это я? – ахнула Зира, мигом забыв про смерть папеньки. – Правда я?

– Правда-правда! – закивал я. – Подпол где?

Не отрываясь от отражения, она указала на угол комнаты, где лежал кусок цветной холстины. Заворочался волхв. Вот же сука. Мне надо попасть в подпол. Если купец смог смастерить кольцо, что меняет облик человека, там точно будут ценные книги или артефакты. Старикашка почесал голову, еще не открывая глаз.

– Ни пуха, ни пера, – выдохнул я, хватая тяжелую сковороду. – Эх!

Хрясь! Комнату заполнил низкий гул. Волхв обмяк, снова потеряв сознание. На макушке старика подозрительно быстро набухала большая шишка. Не пришиб ли случаем? Я поднес лапу к губам старика. Дышит. Вроде… Да и хер с ним.

– Ой, какая прелесть, – Зира провела пальцем по пухлым губкам. – Вот же батенька урод! Говорил, что меня конь лягнул в детстве, оттого лицо такое. А я…

Я не стал слушать речи Зиры, борясь с тяжелой крышкой. Ух, громадина. В подпол вела широкая лестница. Я спустился вниз. Проход перегородила крепкая деревянная дверь с замком. Ключ подошел. Я вошел в большую комнату. Боги мои…

Глава 25

На задней стене комнаты висела голова огромного вепря, неодобряюще буравя меня крохотными черными глазками. Остальные стены закрыты шкафами, упирающимися в потолок, сплошь заставленными мешочками, коробочками, сосудами и прочей алхимической дребеденью. В центре комнаты стоял деревянный пьедестал, где лежало что квадратное и волосатое.

Я подошел ближе. Книга? Ее будто обмотали в свежую шкуру, только снятую с животного. Это точно-то стоящее! Но меня тут же отвлек сладкий аромат. Кровавый камень. Настоящий. Пахнущий, как полагается. Я пошел на запах и остановился перед черным ларчиком. Внутри на красной сафьяновой обивке лежала горсть небольших, с половинку ноготка алых камешков. Вот же удача! Я тут же сграбастал их и положил за щеку, впрочем, не спеша проглатывать.

Волосяная книга издала шорох, отчего я испуганно обернулся. Она точно шевелилась! Лежащая по центру книженция немного сместилась к левому краю, то есть поближе ко мне. Уверен, что именно в ней купец черпал свои знания.

Я потянул руку к книге.., и та запрыгала на пьедестале, бешено щелкая зубастыми челюстями. Прямо на краях страниц росли длинные острые клыки. Воняло же из пасти, будто из могильной ямы. Я отскочил. Книга малость успокоилась, но зубы не спрятала. Что за неведомая бешеная тварь?

Я сперва не приметил, но к пьедесталу была приставлена тяжелая железная кочерга, покрытая бурыми пятнами и налипшими волосами. Хм, может фолиант следует сначала усмирить, как дикого зверя? Немного увеличившись, я схватил кочергу. Тяжела для меня. Особенно после очередного шага к нематериальности.

Ухнув, я опустил железяку на волосатую книгу. Та издала жалобный писк, но затем будто с цепи сорвалась – высоко подскочил, она щелкнула пастью прямо у меня перед мордой, едва не отхватив нос. Спасла тонкая, почти невидимая серебряная цепочка, что шла от корешка к пьедесталу.

– Да успокойся же ты! – я бешено лупцевал фолиант, понимая, что скоро проснется волхв.

На пятом десятке ударов книга чутка присмирела и внезапно вывалила длинный розовый язык. Она что-то хочет? Я быстро смекнул, что к чему. С величайшей болью, я достал кровавый камень и бросил в книгу. Та проглотила его в прыжке, как пес, а упав на пьедестал, распахнулась, показав жёлтые страницы, исписанные мелким почерком.

– Чудные вещицы господина Кариоцкого, – прочитал я заглавие. – Рецепт первый Неразменный рубль.

Я поежился. Не знаю, что такое Неразменный рубль, но судя по количеству и странности составляющих, он явно того не стоит. Попробуй еще отыскать душу соблазнённого святого. А вот и рецепт кольца, что носила Зира. Рецепт номер пять – Лицо, как рыло, а судьба – могила. Составляется из печени пьяницы, кожи с лица больного рожей, косточки фаланги шестипалого человека.

Меня не шибко интересовали рецепты, ведь для их создания требуется много золота для закупки ингредиентов. Я потянул за край страницы, но та поддавалась с трудом, разлипаясь с соседкой, будто промазанная рыбьим клеем.

– Ауч! – воскликнул я, почувствовав укол.

Книга куснула меня за палец. На бумагу попали капельки крови. Страница, что отлеплялась чрезвычайно трудно, перелистнулась сама собой. Послышалось шуршание. Будто кто-то невидимый скребет пером по бумаге. На пустой странице начали появляться мелкие буковки.

Сверху что-то загремело. Черт, волхв проснулся?

Так, книгу надо спасать. Старикашке она явно не понравится, а если понравится, то он легко у меня ее отнимет. Но любопытство пересилило, я решил одним глазком заглянуть в успевшие появиться строки.

Заметки о развитии фамильяра-беса

Я вздрогнул. Такого же просто не может быть. Книга показывает то, что я хочу увидеть. Но какой же мелкий почерк, ничего не разобрать. Я почти уткнулся носом в страницы, пахнущие жженым волосом. Так. Что здесь вообще написано!?

С глаз долой! 90 из 100

Я едва успел убрать голову. Страшные челюсти лязгнули вхолостую на месте, где должна быть моя шея. Проклятая книга морочила меня! Вместо букв на странице появился ухмыляющийся оскал. А затем фолиант издевательски захлопнулся. Да это просто надувательство!

Я скормил ей кровавый камешек, а в ответ получил фигу! Точнее, чуть не лишился головы. Но книга видимо исчерпала доступную ей энергию и оставалась без движения. Я тронул ее кочергой, а после потыкал пальцем в корешок. Отлично.

Я снял цепочку с простенького карабина и поспешил на выход. Которого уже не было. Вместо двери и лестницы передо мной оказалась стенка с головой вепря. Я обернулся. Перед глазами стояла точно такая же стенка.

– Ну давай же, – я прищурился, надеясь, что смогу сбросить морок.

Не вышло. Сколько не крутись, а выхода нет. Ладно. Я вернул книгу на место. И… двери снова не было. С великой печалью в сердце, я выплюнул кровавые камни обратно в ларчик.

Появилась. Но я был вовсе не рад,

– Горим! Горим! Бес!

Кричала Зира. Я выскочил из подпола. Весь дом был занят огнем, жадно пожирающим сухое дерево. Трещали вырезанные на потолке руны, брызгая во все стороны ярко-оранжевыми искрами. Волхв тащил упирающуюся Зиру,

– Бежим, – закричал я, подталкивая парочку.

Воздух был страшно горяч. Руки людей покрылись волдырями, а лица покраснели и надулись, будто от множества укусов пчел. Мы выбежали в сени – проскочили через полосу пламени, достающую до пояса, – одежда загорелась, а на мне затрещала шерсть.

– Амулет забрал? – я дернул старикашка за обгоревшую рубаху.

– Не успел, – тот подул на руки, начавшее облезать чешуйками сухой кожи. – Едва сами спаслись.

Я быстро смекнул, что к чему. Амулет в виде головы вепря и вепрь на стене в комнате. Чтобы что-то вынести оттуда, нужен амулет.

Огонь уже взвился в небо, заняв крышу. Он ревел и гудел, разбрасывая искры на десятки шагов вокруг. В деревне зазвенел колокол. Я почувствовал, что сгораю… от жадности.

– Прости, Зира, – я ухватился за край ее платье и резко дернул.

Ткань затрещала, расходясь и обнажая смуглое подтянутое тело. Торчащая грудь с вздернутыми темными сосками гордо вздымались в оранжевых отсветах пламени пожара. Плоский живот перетекал в мохнатый треугольник, Девушка завизжала.

Я отбежал и окунул тряпки в ведро с водой. Обмотавшись в мокрую тканью, я рванул к дому.

С первого шага я понял все безумие своей затем. Жар физически отталкивал меня, а горящий вход в дом казался адским зевом, испепеляющим грешников. У меня был план – безумный, но план.

– Неудача, неудача, неудача, неудача, неудача, – я едва не споткнулся, растратив всю энергию.

Я использовал неудачу на огонь. Чистое безумие. Огонь является олицетворением очищение, а такое яростное пламя должно начисто сжечь неудачу. Но, чем черт не шутит.

Огонь взревел пуще прежнего, посылая в небо сноп белых искр. Он словно пришел в ярость от моих кощунственных действий. Взвившееся пламя резко опало – огонь, вырвавшийся из окон, втянулся обратно, – пожар спрятался в раковину дома, будто улитка. Я проскочил внутрь сеней. Как же жарко. Я почувствовал, что ткань мгновенно высохла.

Отступившее пламя словно копило силы, чтобы покарать наглеца, наславшего на него неудачу. Забежав внутрь зала, я наугад пустился к месту, где лежал труп купца. Огонь вдогонку лизал мои пятки, а моя тряпичная защита разом занялась.

Если бы у меня была необходимость в дыхании, я бы мгновенно умер, единожды вдохнув раскаленный воздух. Оставшись без малейшей защиты, я ощутил, как шерсть будто прилипла к коже, прилегая волосок к волоску,

Я перекинул купца, высохшего и покрывшегося темно-коричневый коркой. Спустя мгновения ладони вспыхнули от боли. Одно прикосновение оставило сильный ожог. Вот! Амулет! Я попытался сдернуть деревянную голову вепря, но цепочка зацепилась, что стоило мне двух-трех секунд задержки.

Коварное пламя, все же ненадолго подавленное неудачей, сделало свой ход. С потолка рухнула прогоревшая балка, разделившая на две части, и увлекая за собой часть крыши. Алый, покрытый угодьями конец балки чиркнул меня по руке, сдирая шкуру и сразу прижигая рану. Я даже не понял, что произошло. Раз! И предплечье превратилось в черный ожог.

Сквозь прореху в крыше пошел воздух. На краткий миг огонь замер. Я не слышал ни единого треска уголька, а потом оглушительно громко заревел, пуская огненные щупальца в образовавшуюся дыру.

Я вспыхнул, как сухая щепочка. Глаза ослепила яркая вспышка, а после все погрузилось в темноту. В тот миг я потерял над собой всякий контроль. Побежав сквозь гудящий вихрь пламени, я скатился по лестнице. Все сознание затопила невыносимая боль от горения заживо.

В подполе было ничуть не лучше, Жар обрел здесь форму такую плотную и удушливую, что меня будто накрыли распаренным в кипятке одеялом. Дверь, где дверь?

Я проник внутрь мастерской купца и захлопнул дверь, чувствую, как на деревянной ручке остались пригоревшие куски кожи и мяса. Внутри было прохладно. Но мне не стало ничуть не легче. Я уже горел сам по себе.

Спасение только одно. Ослепший от жара, я по памяти нашел ларец с кровавыми камнями, всерьез опасаясь, что сгоревшие пальцы переломится, как уголек. Закинув всю горсть, я проглотил их.

Что за!? Почему так слабо? Я даже близко не ощущал того буйстве энергии, что была после первого камня. Но хватит, должно хватить. За дверью что-то с грохотом обвалилось.

– Не дай мне сгореть, исцели меня, – я бормотал уже в полном бреду. Огонь расплавил все мысли, превратив их в бессвязную массу, приправленную болью.

Я упал на пол. Соприкосновение обожженной шкуры с твердой поверхностью досок было похоже на удар шипастым щитом. Мне показалось, что душа на мгновение выскочила вон. Но энергия уже шла. Я всхлипнул. Второй раз сгорать заживо….

***

– Пойдем, пойдем, неча тут… – волхв набросил на остолбеневшую девушку свой плащ. – Дурак он есть дурак, хоть и бес.

– Да как он так? – Зира не сопротивлялась, идя за стариком. Она даже не задала вопрос, почему они пошли огородами. – А я теперь как? Ни отца, ни дома, ни беса,

– Не реви только, – сказал волхв, перепрыгивая через забор. – Я отца твоего погубил, значит сам отцом твоим названным стану. И от жениха из леса уберегу. В ученицы пойдешь ко мне. Заговоры будешь знать, с животными как обращаться, в лисицу перекидываться научу. Только не реви.

Парочка обошла деревню полями. Все жители собрались тушить пожар, потому им удалось уйти незамеченными. Волхв привел Зиру в свою хижину и поставил котелок на огонь, куда принялся бросать травки. Заварив зелье, он дал его выпить Зире. После двух глотков, девушка заснула сидя. Уложив ее на лавку и накрыв медвежьей шкурой, волхв застонал. Полученные раны кровоточили и жутко болели.

Волхв взял с полки глиняную фигурку жаворонка и засунул себе в рот, Немного пожевав ее, он выплюнул на ладонь небольшую живую пташку. Та отряхнула пнрышки и чиркнула.

– Лети, братец, в чащу глухую, да передай Деду-медведю, что внучка у него новая появилась. Звать ее… – волхв замолчал, смотря на спящую девушку. Воробьишка слетел с его руки и приземлился на лоб Зиры. Он несколько раз чиркнул.

– А ведь подходит, – улыбнулся старик. – Звать ее Медянка. Все лети.

Зире снился странный сон, где она ехала на спине огромного бурого медведя, размером с небольшую гору. Гигант представлял ее всем встреченным зверям, прося взять в дочки. Девушка успела расстроиться, ведь все звери отказывались, говоря, что выдана она уже за сына царя лесного. Только крохотная змейка не отказалась стать матерью ей. Когда Зира согласилась, змейка быстро заползла ей в рот. Девушка в ужасе замычала, поняв, что не может дышать.

– Тише, тише, – волхв прижимал ее к лавке. – Заново родиться это великий труд. Терпи дочка.

***

Я проснулся в кромешной темноте. Выход наружу наверняка завалило остатками сгоревшего дома. Я на пробу толкнул почерневшую дверь, но та не поддалась. Пахло горячей землей, сажей и шкварками. Благо, что темнота мне совсем не помеха. Обычный человек сошел бы с ума, погребенный заживо в темноте. Оглядевшись, я понял, что не вижу книгу на привычном месте.

Но пока черт с ней. Мне ничего не болит! Я смутно помнил, что загадал, когда проглотил кровавые камни. Вызвав наследие древних, я был два раза приятно удивлен и один раз жутко опечален.

Вы обрели благословение – В огне купался, да жив остался.

Как на огне горит, живет, что в печи. Царь-огонь благоволит вам, да дает наказ – в семи огнях искупаться. За первый раз, шкура станет, как алмаз. За второй – огонь подружится с тобой. Кто прыгнет в пламя третий раз, тому огонь награду даст. В четвертый, пятый и шестой, все духи – на поклон перед тобой. А на седьмой, Царь-пламя в жилах потечет рекой.

Как-то все мутно и туманно написано. Я поскреб шкуру. Волоски действительно стали тверже и плотнее, но не настолько, чтобы остановить нож или меч. Вилами меня проткнут, да еще как, будто чучело соломенное. Но хоть жив остался после пожара.

Вы обрели новое понимание заклинания Чесотка. Заклинание преобразовано в Огненную чесотку.

Не скрою, что приятно. Но явно не стоит того, чтобы еще раз прыгнуть в пламя. Третья же новость оказалась связано с душой. Получив благословения огня, я заметил, что к аспекту тьму и природному, добавился огненный. Крохотные оранжевые искорки вносили заметный разброд. Вывод неутешительный – мои магические способности снова ослаблены. Огонь шатко-валко подходит к темному аспекту, но совсем негоден вместе с природным. Если раньше мне удавалось без труда наложить пять-шесть чесоток, то сейчас едва две смогу.

Погрустнев, я решил найти утешение в осмотре запасов купца. Быстро выбраться точно не получится, почему бы не провести время с пользой? Так, я будто что-то упустил. Точно! Проклятая волосатая книга!

Я осмотрел пьедестал – пусто. Цепочка вырвана с корнем. Облазив всю комнату, мне удалось найти след пропажи. В углу зияла большая дыра, уходящая под землю. Книга прогрызла себе дорогу, явно не собираясь больше задерживаться в мастерской купца. Но лезть туда?

Черный провал внушал мне опасения. Почему она не полезла наверх, а углубилась в земные недра? Несколько мгновений я колебался, а потом засунул голову в дырку и пополз по ней. Запасы купца подождут, а книга вполне может пропасть.

Заметно уменьшив размер, я мог легко продвигаться по норе. В некоторых местах, и вовсе скользил по осыпающемуся грунту, и чуть ли не падал. Книга рыла почти прямо, уходя ровнехонько в глубь земли.

Спустя пару минут меня ожидала развилка. Одно ответвление продолжать путь вниз, другое круто сворачивало под прямым углом, а затем поднималось наверх. Чутьем я понимал, что стоит продолжить спуск вниз. Но чем глубже, тем чаще стали встречать проходы. Иногда я проверял их, но все они делали петлю, возвращаясь к основному пути.

Как глубоко мы забрались? Мне казалось, что еще десяток метров, а там уже царство мертвых или того похуже. Но тут я почувствовал, что падаю. Короткий миг – я успел взвизгнуть и удар об твердый камень. Визжал я не просто так – всюду торчали ржавые железные колья. Так, знакомое местечко!

Я не успел осмотреться, как из темноты выпрыгнула книга – она подскакивала, отталкиваясь задней частью обложки и щелкая челюстями. Юркнув между кольями, схватил первое, что попалось под руку. Попалась чужая рука. Точнее кость.

Книга не могла протиснуться, мне же удавалось охаживать ее. Фолиант ярился, но проход для него был закрыт – прыгать на корешке проклятая книга не научилась. Я треснул по зубам, но фолиант успел перехватить кость и начал ее трепать, как собака. Но затем резко остановился. Выплюнув кость, он будто стал в два раза больше размером. Все волосы вздыбились, как у кошки. Она боится?

Пасть книги распахнулась, показывая страницы. Я легко прочитал написанное.

Тихо! Тихо! Идет Лихо!

Новый комикс! Надеюсь вам понравится) Так же продублирую в дополнителньых материалах к книге. Ставим лайки, господа, буду вас дальше радовать.

Глава 26

Тьма в углу сгустилась, принимая человекоподобную форму. Но веяло от нее чем-то неправильным – руки длинные, скребут по земле, колени торчат на добрый метр, а голова почти упала на черную грудь. Существо с хрустом выпрямилась. Макушка, покрытая черным волосом, уперлась в потолок. Тварь обвела помещение единственным глазом.

Лихо имело вид огромной худой старухи. Одноглазая тварь безошибочно отыскала нас. Трехпалая рука метнулась ко мне, сшибая металлические колья. Я отскочил. При столкновение высохшая плоть Лиха издавала стальной лязг. Первой попалась книга.

Три пальца сжали ее. Послышался треск, какой бывает, если наступить на жука. Лихо понюхало ладонь и лизнуло стекающую багровую жижу. Фолиант упал на пол.

Бежать!? Некуда… комната имела выход наверху, но я помню, что закрыл железную дверь, да и вскарабкаться по отвесной стене быстро не сумею.

Применить Огненную чесотку? Бессмысленно. Лихо подавляло меня одним присутствием.

– Бес, – послышался многоголосый шепот.

Да? – сглотнул я, поняв, что прямо сейчас меня убивать не будут.

Родичи мы! – заявило Лихо, тыкая себя пальцем в грудь, а затем указывая на меня. – Я лихо, ты несчастье. Ты должен служить старшему! Смекаешь?

Я с омерзением отвел глаза – созерцать высохшую грудь, похожую на пустой мешок от муки, не было охоты. Так, что!? Мы с ней родичи? Что-то я сильно сомневаюсь даже в отдаленном родстве, скорее, имеем похожую способность.

– Клянись служить! – заревела старуха.

Ее рука прошлась над полом, вырывая или со страшным скрипом пригибая пики. Я поспешно поднял руки и закричал:

– Готов служить!

– Да, – осклабилось Лихо, показывая зубы, годные лишь для открывания кусков мяса. – Младший служит старшему, как заведено.

Лихо уронило голову на грудь, будто внезапно уснуло. Но судя по подергивающимся пальцам, трущимися подушечками друг о друга, чудовище крепко задумалось. Меня же уже подташнивало от пребывания рядом с ним.

– Не могу уйти отсюда, – спустя десяток минут пожаловалось Лихо. – Ты помоги мне. Подсоби тетке!

– Да, что надо? – я вздрогнул, почувствовав ярость и злобу существа. И какая еще тетка?

– Силы мало у меня, – успокоилось Лихо. – Надо, чтобы ты подсобил, разнес беду.

Лихо откинуло волосы со лба и уставилась на меня единственным глазом. Грязно-желтый белок без зрачка будто высылал из меня душу. Зеленые прожилки высыпали с краев, а сам глаз трясся, грозя выскочить из глазницы.

На вас наложено отложенное проклятье – Лиха беда начала.

Если не выполнить обещанное, то спустя двадцать недель нить вашей судьбы оборвется.

Я чуть не зарычал от досады. С судьбой шутки плохи. Даже боги действуют более прямолинейно, предпочитая отправить неугодного в другой мир, чем возиться с его судьбой. Что за мерзкую тварь призвал проклятый Косиножка.

– Дай, дай сюда, – нетерпеливо замахало руками чудовище. – Кольцо.

Я поспешно стянул с пальца кольцо и бросил на сморщенную, покрытую редким длинным волосом ладонь. На миг мне показалось, что между складками на меня глянул десяток маленьких глазков. Лихо положило кольцо в рот и сморщилось.

– Гадко, гадкая альвовская кровь, – прошамкала она. – Тебе все равно проку нет от него. Надо глаза альва иметь, чтобы грешки людские рассмотреть сквозь него, теперь полегче будет. Надевай!

От крика чудовища с потолка посыпалась крошка. Покрытое желтой слизью кольцо упало на пол, подкатившись к моим ногам. Я быстро вязл его, стараясь не показывать брезгливость. На ободке теперь сидел небольшой желтый камень в виде глаза. И клянусь, что он вращался, осматривая меня.

– Будешь видеть грех, – промолвило Лихо, нависая надо мной. – Ты раздуй, распали его в сердце человека, а колечко все мне передаст. Но не ленись, бес, коль кольцо черным окрасится, а тебя выпью. Понял?

Я кивнул. От пасти старухи смердело сырой гнилью. Длинный серый язык свернулся, как змея, что не мешало Лиху говорить.

– Жду! – сказало Лихо. Желтый твердый ноготь ткнулся мне в лоб. – Гадкий цветок! Ежели справишься, так и быть, выкорчую его.

Чудовище сплюнуло. Бурая слюна зашипела, растворяя каменный пол. Лихо исчезло. Я тут же попытался стянуть кольцо с пальца. Желтый камешек мигнул, словно подтрунивая надо мной. Не стащить. Только рубить, но смысл? Проклятие все равно останется.

Я подошел к истерзанной книге. Волосы на ней обуглились, а почти всю обложку занимал выжженный черный отпечаток. Фолиант не подавал признаков жизни. Я открыл первую страницу. Центр желтой бумаги занимал все тот же черный отпечаток. Немного текста сохранилось лишь в углах, да в светлых областях узора отпечатка.

Я пролистал фолиант – почти пять сотен страниц были заполнены, только толку… Едва удавалось понять, о чем идет речь. Судя по всему, на страницах отпечатались знания, желаемые прежними владельцами. Там и про бесов было. Шесть последних страниц. Как бы только убрать гадкий отпечаток,

Ладно, пока нужно выбраться. Я осмотрелся и приметил проход с обрывающимися ступеньками. Нам туда. Но сперва поглядим, нет ли чего полезного. Три скелета не представляли для меня никакой ценности. От буйства Лиха вся их одежда и снаряжение помялось и разлетелось по комнате. Ничего полезного – дрянные ножи, сгнивший кистень и старый деревянный растрескавшийся посох.

Хм. Я протянул руку к посоху. От серого дерева шло едва ощутимое тепло. Прикосновение к дереву обожгло мне пальцы. Больно! Выходит, что это не простая палка. Но как его забрать с собой? Кое-как обмотав посох сгнившими тряпками и обрывками кожи, я закинул его наверх. Туда же полетела и книга.

Я истратил почти все силы, пока удалось сдвинуть дверь. А пока продрался наружу, чуть шкуру с мяса не стащил. Солнышко только встало, раскидав по небу оранжево-желтые мутные полосы. Вот и выбрался. На солнце желтый камень-глаз помутнел, как бельмо. Хм. Не работает?

И что мы имеем? Невнятное благословение от огня, испорченную книгу, проклятие от Лиха и жгучий посох. Кстати, про него. Посох горел. Точнее дымились тряпки и кожа, что были намотаны на нем. Деревяшка преобразилась – серое высохшее дерево сменилось благородным желтым металлом. Посох ярко вспыхнул чистым белым пламенем.

– Ой, ой, ой! – я почувствовал направленную на меня жажду убийства.

Посох подскочил. Из его навершие выстрелил сияющий луч, прочертив на земле черную полосу из выжженной травы. Я едва успел среагировать – подставил под луч книгу. Грохнул взрыв. Из-за легкого веса меня отнесло на десяток шагов. Руки будто сдвинулись назад, чуть ли не выйдя из плеч.

Ух, свезло. Если бы не книга, то считай мертв был бы. Я глянул на фолиант, ожидая увидеть его безнадежно испорченным. Но… но там была совершенно иная книга. Никакой жуткой обложки из кожи с волосами, отпечатка Лиха и обрывков кощунственных текстов. Я держал в руках обложку из золотистого дерева, украшенную росписью с наименованием “Житие и мучение святого Агафона”

Я не особо успел осмотреть книгу, ведь от посоха несся новый луч, попутно испепеляя траву и кусты. Посох подскакивал и крутился, как заведенный. Навершие сияло, будто маленькое солнце. Я едва успевал уворачиваться, а в совсем безнадежных случаях отмахивался книжкой, отбивающей лучи, будто резиновые мячики.

– Драть меня под хвост, – прошипел я, прогибаясь до хруста в нижних позвонках. – Когда он уймется?

Посох униматься не желал. Я думал, что стоит скрыться из виду, как деревяшка успокоится, но лучи теперь прилетали совершенно внезапно. Он преследует меня! После отраженного заклинания, обложка фолианта ощутимо нагрелась. Я отбил золотой луч, резко полетевший вверх и проделавший в кроне яблони круглую дыру.

Бежать! Надо бежать! Я пустился прочь, но стоило на минуту остановиться передохнуть, как посох атаковал – золотое древко скакало на основании, выпуская тонкие лучи, расходящиеся веером. От ужаса я запрыгнул на дерево. Десяток лучей, похожих на раскаленные спицы, пронзил землю, оставив небольшие дырочки с оплавленными краями.

Посох остановился. Круглое навершие пульсировало, посылая ослепляющие белые вспышки, расходящиеся, будто круги по воде. Он будто накапливает силы. Я успел раскрыть книгу и уменьшившись, прикрыться ей, как тяжелым щитом,

Взрыв белого света смел меня с дерева. Я вцепился в страницы, как в вожжи, и упав, накрылся фолиантом с головой. Белый свет погас, оставив боль в обожежнных пятках.

– Да ладно… – я выглянул наружу. Золотое древко было совсем близко.

Набалдашник покрылся сверкающими белыми бликами. Все пространство рядом с посохом заполнили шустро бегающие солнечные зайчики. Оставляющие за собой черные горящие полосы. За мгновение земля превратилась в узор черных полос, источающих едкий дым.

Я убегал. Посох догонял. О передышке не могло быть м речи. Стоило остановиться, как меня настигала очередная изощренная атака. Выжить удавалось только благодаря фолианту, успешно отражавшему большинство атак.

Спустя пару часов дикой гонки я понял, что проклятая хреновина гонит меня в определенном направлении – на северо-восток. Мы миновали деревню. Юркнуть к людям посох помешал целым валом белого огня, сжегшим поле пшеницы и отставшим без урожая пару семей.

Мы пробежали вдоль полуразрушенных деревянных построек, видимо бывших стоянкой охотников, и углубились в лес. Посох не только гнал меня, а пытался убить. Похоже, что оба варианта его устраивали. Я подпрыгнул. Сверкающая белая коса размахом больше десяти шагов просвистела снизу. За спиной раздался треск и звук падения деревьев.

От жара мне сделалось совсем дурно. Забег выжал из меня последние соки, а еще приходилось тащить фолиант. Мне казалось, что после каждой отраженной атаки, он весит все больше и больше. Будто с каменной плитой бежишь.

Я вылетел на полянку. Обложка фолианта врезалась в продолговатый белый сгусток, напоминавший пчелу. Мерзкое заклятие. Десяток этих светящихся тварей крутились возле меня, норовя ужалить в любой момент. А жалили они больно – будто клеймо раскаленное приставили к коже.

Пол ногами ощущалась не мягкая земля, а что-то твердое, будто под слоем иголок и травы лежали каменные плиты. Слева показался серый столб, почти скрывшийся под желтым лишайником. Дальше лежали старые развалины, поглощенный лесом – правильной квадратной формы насыпи и торчащие желтые зубы обломанных колон – единственной целой осталась круглая площадка, мощенная белым камнем. В ее центре стоял постамент. От стоявшей там статуи остались только ступни и голень левой ноги.