Текст книги "Мелкий бес (СИ)"

Автор книги: Алекс Меглин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 23

Зира долго не могла придумать повод, чтобы наведаться в кузню. После она скрылась в доме, куда я попасть не смог. Даже не пытался – стоило подойти к двери или окну, как шерсть вставала дыбом. Я быстро вычислил виновника – на дверном косяке и оконных рамах были вырезаны защитные руны. Я был уверен, что смогу воздействовать на дерево, но попасть в дом купца не стремился.

– Гвоздей куплю, – сообщила Зира, появившись с туесом.

Мы вышли в деревню. На крыльце школы стоял худой и высокий мужчина, прячась в тени козырька. Одетый в черный бархатный костюм, он выглядел откровенно чуждым элементом среди деревенской пасторали. Бледный вид и длинный острый нос делали его похожим на комара.

– Комар стоит, – шепнула Зира. – Не смотри на него, он взгляд чует.

Ого, как я угадал с его кличкой. Комар нагнулся и вытащил из ведра стопку розг. Стряхнув воду, он скрылся в школе. Спустя минуту назад догнал жалобный вскрик. Суров дядька.

– Он сечь страшно любит, – пожаловалась девушка. – Говорит, что так лучше запоминается.

Мы подошли к кузнечной лавке, пристроенной прямо к кузне – небольшой деревянный короб, где на лавках лежал товар – внутри никого не оказалось.

– Есть кто? – крикнула Зира, стараясь попасть в промежуток между ударами молота.

Из кузни вышел могучий мужчина с пшеничного цвета бородой и ясными глазами. Боги мои, как же возмужал тот слащавый парень, которого я видел тридцать лет назад. Мускулистые руки стягивали кожаные ремни, идущие к кожаному фартук, покрытому черными крапинами.

= Чего тебя Зира? – пробасил кузнец.

– Гвоздей, – пискнула девушка.

– Так Савва же в лавке, – удивился Ян. – Вот же шельмец, опять удрал! Савва!

От крика у меня загудело в ушах. Кузнец снова набрал воздуха, отчего его грудь раздулась, став похожей на бочку. Я прикрыл уши. Но прежде, чем мы с девушкой были оглушены, из сарая выскочил прелестный парень. В пшеничного цвета волосах застряла солома, а голубые глаза сияли, как весеннее небо. Я помнил молодого кузнеца… так его сын был в разы смазливее. Но и телом сложен недурно, видно, что в кузне помогает. Плечи и талия образовывали треугольник, а пока живот не скрыла рубаха, можно было разглядеть точеные кубики. Боги, у него восемь кубиков.

– Ты где был!? – кузнец попытался влепить затрещину, но парень изящно уклонился.

– Привет, Зира, – ослепительно улыбнулся Савва.

Клянусь, что его улыбка была подобно сиянию драгоценного камня. Зира онемела, продолжая таращиться на парня. Тот подошел и взял девушку за руку, подводя к лавке.

– Гвоздей ей отпусти, – велел кузнец.

Я же с печалью наблюдал, как надежды Зиры на замужество разлетаются вдребезги. От сарая, через огороды, пробирался другой парень – высокий, непривычно смуглый для этих мест, с длинными черными волосами и блестящей серьгой в ухе. Свежий засос на шее не оставлял никаких сомнений. Бедная девочка. Это точно разобьет ей сердце. Но опять же, контракт предусматривал любое замужество, а не конкретно на Савве.

Из лавки Зира вышла в полуобморочном состоянии. Кровь отхлынула от ее лица, оставив лишь два алых пятна на щеках. Глаза блестели. Кончики ушей стали пунцовыми, как свекла.

– Убери эту гадость, – потребовал я, когда мы расположились в саду купца.

– Ты не любишь мед? – протянула девушка, все еще не вышедшая из царства грез.

– Так, слушай, есть две новости, плохая и очень плохая, – сказал я. – С какой начать?

– С очень плохой, – наконец очнулась Зира.

– Как бы тебе так сказать, – я задумался, подбирая слова. – Суженый твой, как бы, свой меч не в те ножны сует. Смекаешь?

– Нет, – замотала головой девушка. – У него и меча нет.

– Он к Макару телят гоняет, а не к Марфе. – я уже начал злиться. – Он как петух, что не кур топчет, а других петухов? Ясно?

– Вообще ничего не понимаю, – застонала девушка. – Какие телята? Какие петухи?

– Короче, он любит, чтобы его в зад пороли! – завизжал я. – Или чтобы он других!

– Не верю! – вскочила Зира, но потом резко села обратно. – Или верю. Ходили такие слухи. И что теперь делать? Может он успокоится?

– У тебя другие женихи есть на примете? – спросил я.

– Удавлюсь, – пообещала Зира, сверкая на меня глазищами. – Тогда оба с носом останемся.

– Будет тебе Савва, – скривился я.

Девушка ушла, а я остался в раздумьях. Как же все так обстряпать, чтобы получить душу и поменьше возиться. Ничего толкового мне в голову не пришло, поэтому, я решил вернуться к Зуду. Заклинание шло неплохо, почему бы полностью не освоить его?

Первой жертвой стала дородная баба, шедшая с коромыслом. Я наслал ей зуд в пятки, отчего она стала смешно пританцовывать, пока не грохнулась на землю. Содрав две пары чулок, она принялась с наслаждением чесать пятки. Дальше были два мужика, стайка девчонок и даже пес, осмелившихся гавкнуть на меня.

– А здесь что у нас? – я заглянул в приоткрытое окно классов.

Комар стоял у стола, держа в руках длинную тонкую палку. На стене рядом с ним висела огромная карта. Рядом мялся лопоухий парень, с тоской посматривая на искусно сработанную на коже карту.

– Что это за местность? – указка комара ткнулась в место на карте почти посредине.

– Великие равнины? – пробормотал мальчишка.

– Точнее, – сказал учитель.

– Сальдония? – с надеждой в голосе спросил паренек.

Указка хлестнула его по плечу. Комар выжидающе посмотрел на парня. Тот открывал рот, как выброшенная на берег рыба. Но вместо слов выходило лишь возмущенное сипение.

– Десять розог, -Комар дал оценку знаниям ученика. – Кто знает?

– Это новая столица нашей Империи, Облачный град, прозванный так за высоту зданий, упирающихся крышами в облака, – затараторила девочка.

Все ученики сидели на одной лавке. Все разного возраста – от пятилетних карапузов до почти взрослых лбов. Все с одинаковым страхом смотрели на Комара.

– Правильно, – кивнул тот. – В прошлый раз я вам рассказывал про Север, теперь пойдем на Юг.

Мне стало жутко интересно. Я переместился в класс, слушая рассказ Комара. Говорил тот размеренно, но не забывая ставить акценты на нужных местах и делать паузы. Видно, что получил достойное образование.

– Если мы пойдем на Север от Облачного града, за пределы нашей Империи, то первой остановкой будет Рубиновое княжество, где производится лучшее в мире вино. За ним начинаются Великие степи, тянущиеся на сотни дней конного пути. В степях живет множество племен, ведущих кочевой образ жизни, проще говоря – дикари. – Комар передвинул указку, остановившись в одной трети от края карты. – Затем начинается Пустыня ночи, прозванная так за серо-черный цвет песка.

– А что за пустыней? – спросил кто-то, увидев, что указка остановилась на краю полотна.

– Это выходит за границы необходимых вам знаний, но сегодня я ощущаю непривычный интерес с вашей стороны, – удивился Комар.

Конечно, ведь это я задал вопрос, нашептал в ухо дуболому, занятому раскопками в своих ноздрях. Меня удивляло, что практически все крестьянские дети не проявляли никакого интереса к рассказам учителя. Кроме одного паренька.

– Южная Пустыня не имеет никакого конца, являясь одним из четырех мировых абсолютов, таких как Северные Горы, Восточное море и Западный лес, – ответ Комара заставил всех сонно заморгать. – Все абсолюты имеют начало, но не имеют конца. Потому за пустыней идет только пустыня.

– А есть ли путевые заметки или это лишь разговоры? – спросил детина, на плече которого я сидел. И сам удивился вопросу, вылетевшему из его рта.. Остальной класс обалдел не меньше.

Комар выглядел шокированным. Но стоит отдать должное, он быстро собрался:

– Большек, отменяю десять розог за вопрос, – сказал Комар. – Есть два достоверных источника – заметки вольного мага Фаруса и отчет торговой экспедиции Вольных городов. Оба пришли к одному выводу – в пяти годах конного пути Пустыня не имеет конца, но включает в себя много любопытных доменов. Все, дальше счеты.

Арифметика вызвала у меня приступ уныния. А зуд так и остался не до конца освоен. Первым делом я использовал его на учителе, но тот остался совершенно равнодушен – даже позу не сменил. Ну тут понятно, что мертвому ничего не чешется. Я полностью уверился, что Комар не человек.

– Перерыв десять минут, – объявил учитель, увидев, что банальные арифметические действия довели крестьянских детей до ступора. – Никуда не расходиться.

Стоило мужчине покинуть комнату, как поднялся шум и гомон. Самые младшие повскакивали с лавки, принявшись носиться по классу. Старшие степенно прохаживались. Остался сидеть лишь один мальчишка – он скрючился, что-то записывая угольком на бересте. Левая нога у него была странно выворочена в коленном суставе.

– Косиножка, самый умный!? – детина, у которого я сидел на плече, вырвал у парня листок. – Шо ты тут накорябал!? Марфа, прочитай.

Девчушка с хитрым взглядом, в чистом белом сарафане, с удовольствием приняла записку. Парень попытался встать, но пока он поднялся – опираясь рукой на стену – девчонка успела отбежать. Звонкий голос разнесся по комнате:

– Ты как алый цвет среди туманов

– Как напоенный слезой зари

– Дивный след, творение магов

– Кожа цвета южной… Посвящается Зире, купеческой дочки, единственному свету среди этих необразованных дураков.

– Это про пучеглазую что ли? – расхохотался здоровяк и его поддержали остальные. – А дураки это стало быть мы? Да, Косиножка? Ты пришлый, еще будешь меня дурным звать? Мой дед писать не умел, отец не умел, и я не буду!

Кулак ударил хромого в грудь, отбрасывая обратно на лавку. Косиножка захрипел, пытаясь сделать вдох. Его бледное лицо еще больше побелело, а глубокие черные глаза сжались в щелки, ненавидящие смотря на бугая. Тот ухмылялся.

– Сымай портки с него, – скомандовал верзила. – Вот смеху будет, когда Комар зайдет.

Я задумался. Если стихи посвящались купеческой дочке, то вот он, потенциальный жених. Двое парней держали хромого за руки, третий задрал ему рубаху, чтобы завязать мешком на голове. На груди Косиножки была большая вмятина, в том месте, где находится 3промежуток между нижними ребрами. Здоровяк взялся за ремень хромого, когда вдруг ойкнул. Он резко встал и принялся чесать задницу.

– Почесуха! Сучка-почесучка! – вдруг заорал какой-то мелкий. – Кто с почесухой заговорит, там сам сукой станет!

– Да я вас щас! – прогремел голос громилы. – Ах, ох, ой!

Косиножка сумел выбраться и с удивлением смотрел на здоровяка и его дружков, также принявших неистово чесаться. Остальные ребята отбежали в другой угол и наперебой выкрикивали оскорбления. Хромой отвернулся, закрыв телом руки и сделал несколько пассов. Я успел уловить тихое:

– Сгинь.

Ого!! Он развеял заклинание чесотки. Задумчивые глаза Косиножки прошлись по всей комнате, пока не остановились примерно в том месте, где я сидел. Тонкие черные брови изумленно взметнулись. Я пригрозил ему кулаком и показал на бугая. Хромой пожал плечами и отвернулся.

– Зуд, – сплюнул я кровью в ладоши. – И, пожалуй, Неудача.

Только облегченно выдохнувший здоровяк застыл, как статуя. Затем его рожа быстро покраснела, а рука метнулась в штаны, принявшись ожесточенно скрести задницу. Дружки маялись не меньше. Я не жалел сил, чтобы довести понимание заклинания до конца.

Трое парней стонали и чесали, отбросив всякий стыд и оголив покрасневшие расцарапанные задницы. Остальные ученики уже задыхались от смеха, хрюкая и повизгивая. Только Косиножка с жалостью посматривал на чесунов. Я видел, как его руки порывались сотворить заклинание. Откуда же ты у нас такой взялся?

То ли сработала неудача, то ли верзила был сам по себе неловок, но почесываясь, он задрал голову наверх, отчего его качнуло назад. Не желая отрываться от веса, он сделал шажок. И начал падать. Махая руками, он пятился, пока не врезался спиной в стену. На излете рука схватилась за карту и детина сполз вниз. Послышался неприятный треск – сухую кожу в нижней левой части украсил разрыв – гвоздик для крепежа прорвал полотно.

В классе повисла могильная тишина. Ужас от содеянного был столь силен, что переборол заклинание. Бугай медленно встал и уставился на карту. Дверь со зловещим скрипом открылась. В проеме застыл Комар. Суровое лицо учителя медленно позеленело. Мне показалось, что клыки оттопырили нижнюю губу. Страшен!

Комар смотрел на голозадого ученика, попытавшегося ладонью прикрыть порванное место. Еще двое голозадых стояли в центре комнаты. Причем один из парней, так сосредоточился на своей заднице, что не замечал ничего вокруг. Мертвенная тишина и скребущий звук, перемежаемый вздохами.

Лицо Комара пошло землистым пятнами. Указка в руке нервно затряслась.

– Не надо, – взвизгнул здоровяк.

Указка загудела, рассекая воздух. Древко ударило в руку парня, оставляя алый след. Удары посыпались градом, заставляя парня смешно взвизгивать и пятиться. Закричав, как бешеный, он развернулся и побежал к окну. Раздался треск. Детина вывалился наружу вместе с вынесенной рамой, застрявшей у него на поясе. Вскочив, он принялся улепетывать, спотыкаясь и падая.

– Всем по сорок розог! – Комар откинул сломанную указку м вышел из класса.

– Приходи сегодня вечером в сад купца, – я уселся на плечо Косиножки. – Помогу тебе украсть сердечко твоей ненаглядной.

– Хорошо, – торопливо закивал парень.

До вечера я решил полностью освоить Зуд. Устроившись в тени дерева, я использовал заклинание на каждом прохожем, пока не почувствовал дурноту. Последние разы шли весьма туго, прибавляя жалкие крохи понимания. Но поскольку я не был дураком, то пробовал разные способы. Достичь полного понимания помогло наложения зуда в область середины спины, куда трудно достать руками и на язык. Последний способ и дал финальный скачок. В голове что-то щелкнуло.

Вы обрели полное понимание Заклинания Зуд. Заклинание преобразовано в Чесотку.

Чесотка имеет более длительное действие и способна перекидываться на тех, кого тронет чесоточный.

Я злорадно хихикнул. Мне не терпелось проверить заклинание. Какк назло, народ пропал с улицы. Солнце уже клонилось к закату, поэтому я потопал к саду. Косиножка уже ждал меня там, спрятавшись в кустах. Зиры видно не было.

– Бу! – крикнул я.

Хромой лишился чувств и сполз по забору. Я растерянно уставился на парня, что кулем лежал в кустах. Ждать мне было не с руки. Я забрался ему на грудь и принялся хлестать по щекам, пока юноша не пришел в чувство.

– А!? Что произошло? – спросил он, поднимаясь. – Бес? Сгни…

Я влепили ему смачную пощечину, прерывая заклинание. А судя по движению маны, это было именно оно. Косиножка почесал отбитую щеку и вспомнил зачем пришел:

– Ты обещал помочь!

– Было дело, – кивнул я. – Но что-то не видать нашей красавицы. Ладно, тогда обсудим сделку.

– Душу не отдам, – решительно заявил хромой.

– Больно она мне надо, – фыркнул я. – Откуда заклинания знаешь?

Парень замялся. Я продолжил давить на него взглядом, пока хромой не поднял глаза наверх. Он тяжело вздохнул и сказал:

– Это очень редкий цветок.

– Что? Какой цветок? – я отбил руку мальца, что потянулся к моей макушке. – А этот…

– Его называют Кровь Альвов. По легенде он распускается там, где пролилась кровь высших альвов. Очень ценится в алхимии и является основным ингредиентом для омолаживающий зелий.

– А это откуда узнал? – проскрипел я зубами. Косиножка только разжигал мое любопытство.

– Я хижину колдуна нашел, – признался парень. – Она была заброшена, но книги целы остались. Столько книг, что за них можно деревню купить. Вот и учился помаленьку, читал.

– Кому ты брешешь? – прошипел я. – Не было там книг с заклинаниями. Подвал нашел?

– Откуда ты!? – опешил парень. – Ну да, нашел… Там за полками дверь спрятана была. А ты знал того колдуна, что жил там? Что с ним случилось?

– Помер он, – отмахнулся я. – Пошли, я сам хочу посмотреть.

– Нечего там смотреть, – помрачнел Косиножка. – Точнее, не попасть туда больше. Я тогда не знал, что так получится…

– Продолжай, не тяни волка за яйца! – я был готов укусить парня, что бы тот перестал делать многозначительные паузы.

– Я же хромой, со мной дружить никто не хотел, – от такого начала мне захотелось завыть. Косиножка снова вздохнул. – Я решил призвать кого-нибудь, чтобы веселей было…

– И кого ты призвал? – я был взбешен. Еще одна заминка и нашлю чесотку на него.

– Не знаю, но оно страшное, – хромой вздрогнул. – Я больше туда ни ногой. Оно не может выйти, я защиту загодя поставил. Но как говорится, не буди лихо, пока тихо. Это и было Лихо.

– Не знал о таком… – шаги прервали мой вопрос.

Зира шла прямиком к нам, вооруженная метлой и ведром. Косиножка просто окаменел. Его лицо побелело. Девушка занесла метлу и закричала:

– Проклятый воришка! Хромоножка?

Вопрос прозвучал одновременно с треском метлы, ударившей по голове парня. Тот даже не шелохнулся, зачарованно смотря на Зиру. Я негромко кашлянул, привлекая внимание:

– Вот жениха тебе привел.

– Где? – удивилась девушка.

– Что где? – переспросил я. – Перед тобой.

– Тут только Косиножка, – Зира приыстала на корточки, заглядывая за спину парня.

Я почувствовал эманации тоски и отчаянии, расходящиеся от парня. Да уж, услышать такое от девушки, что любишь…

– Короче, он любит тебя и все такое, готов жениться, поэтому принимай товар, – рассудил я. – Лады?

– Да какой он жених? – прыснула в ладонь девушка. – Бледный, хромой, какой от него прок? За душой нет ничего, в хозяйстве корова одна.

Я посмотрел на бедного парня, наконец сменившего позу. Он сжался, смотря на Зиру, как преданный пес, которого отходили палкой. Но какова же сука. У самой лицо, как наковальня с зенками, а хромой уже не пара. Я нетерпеливо ударил хвостом по земле.

– В контракте оно как было, – вкрадчиво сказал я. – Тебе нужен жених, какой именно не уточнялось. Так?

– Савву хочу, – топнула ногой девушка.

– Да какого хрена! – зарычал я, вырастая в размерах. Я почти уперся головой в подбородок девушки. – Жених есть, сука!? Есть! Отдавай душу!

– Да как ты смеешь! – взвизгнул внезапно оживший хромой. – Кастум рука(Духовная стрела)

Правая рука парня загорелась призрачным синим светом. Со скрученных пальцев сорвалось заклинания, похожее на скукоженную светящуюся сосульку. Я не успел дернуться, как снаряд вонзился в плечо, отбрасывая меня.

От попадания плоть вспухла и лопнула, обнажая мясо. Рана горела ледяным пламенем, будто в плоть втирали сотни обжигающе холодных острых льдинок. Я пошатнулся. Вторая Духовная стрела пролетела над головой.

– Ты что творишь? – закричала Зира, подбегая ко мне. – Не трогай его!

Я уже плохо соображал. Попадание духовной стрелы будто нарушило привычный ход мыслей. Косиножка махнул рукой, посылая очередную стрелу. Зира упала передо мной, сграбастала правой рукой, прижимая к себе и выставила левую, пытаясь защититься от духовной стрелы.

– Он демон! – завизжал хромой. – Я тебя спасу!

Синяя сосулька встретилась с ладонью Зиры. Изящная девичья ладошка распухла – кожа с треском полопалась – кольцо на безымянном пальце прорезало вздувшуюся плоть. Из места среза брызнула кровь. Отрубленный палец упал в траву.

– Что? Почему ты его защитила!? – забормотал хромой. – Это все он! Это Бес! Иди сюда, любовь моя!

– Пошел к ебеной матери! – закричала девушка. – Ублюдок!

Косиножка злобно зыркнул на нее. Маска раскаяния на его лице сменилась гадким, обиженным оскалом.

Бом! Бом-бом!

Что это!? Колокол? Я чувствовал, что вся шерсть промокла от крови.Как же мне херово. Нашелся же гребаный защитник. Косиножка неловко перебрался через ограду и быстро похромал по улице. Белая, как молоко, Зира смотрела не на палец, откуда хлестала кровь, а на сторожевую башню, откуда доносился колокольный звон.

– Козловолки нападают, – с ужасом сказала она.

– Твое лицо! Оно…

Глава 24

Я же не мог оторвать глаз от ее лица. Уродливая лягушачья физиономия Зиры сменилась на прекрасное личико, свойственное девушкам из восточных засушливых земель. Кожа смуглее обычной, а глаза раскосые и миндалевидные, с легким фиолетовым отливом. Пушистые черные ресницы покрывали их, словно опахала. Зира попыталась встать, но побелела пуще прежнего – кровь и не думала останавливаться.

– Пойдем, пойдем, – я потянул девушку на себя, но боль в раненом плече заставила меня завыть. – Поднимайся и палец хватай!

– Козловолки… – пробормотала Зира.

Я схватил оторванный палец. А это что!? На тонком пальчике надето простенькое деревянное колечко цветом ровнехонько в тон кожи Зиры. Если не щупать, то никогда не приметишь его. Тем временем девушка потеряла сознание. Скрипя зубами от боли, я оторвал край сарафана и крепко обмотал обрубок. Остаток ткани пошел на растяжку, чтобы удержать руку кулаком кверху.

– Зираааа! – послышался зычный голос купца. – Доченька!

Ох, сейчас Савелий придет и избавит меня от проблем. Но купец продолжил зазывать девушку, не показывая носу из дома. Я стянул кольцо с отрубленной пальца. Скользкое от крови, оно норовило выскользнуть из рук. Сжав его в кулаке, я почувствовал, как дерево немного изгибается, словно живое.

– Ох, забыл! – я подбежал к месту, где был похоронен.

Видимо, кольцо, подаренное магом, упало с пальца, когда я разгребал землю. Вытащив украшение, я надел его на палец. Колокольный набат по-прежнему бил по ушам. Вдобавок, надрывался купец – в его голосе появились визгливые истеричные нотки.

– Девочка моя, ты где!? – почти плакал он. – Зирочка! Неужто тебя унесли проклятые твари!?

От дома шло слабое желтое сияние. Кольцо работает. Только что означает желтый цвет? Купцы славились жадностью, но и чревоугодием.

С Зирой все должно быть в порядке, потому я направился к дому. Почему Савелий не выходит? Дверь была приоткрыта так, чтобы образовалась небольшая щелочка – сквозь полутьму виднелось заросшее черной шерстью свиное рыло. Оно и кричало голосом купца. На груди свина что-то светилось, будто огонек. Стоило мне снять кольцо, как свечение пропадало. Но что стало с купцом? От поцелуев с хрюшками в свиней не оборачиваются.

Савелий-свин выставил ногу за порог, но тут же ретировался обратно в темноту, продолжая голосить. Боится выйти или не может?

Плюнув на купца, я поспешил к волхву. Может он сможет прирастить палец девушки? Старикашка обнаружился у себя в хижине вдрызг пьяный – он валялся в проходе, выставив тощий зад, – два кувшина лежали рядом. Надрался так, что даже до скамейки не добрался. Я царапнул волхва за пятку, но тот лишь сонно забурчал. Треклятый пьяница!

Колокольный звон, продолжавший литься со сторожевой башни, ему нисколько не мешал. Деревенское мужичье похватало дрыны и вилы, собираясь возле башни. Лучники проверяли тетиву и стрелы, сидя у ступенек, ведущих на широкую стену. Из-за нее доносились гортанные крики, смутно похожие на человеческую речь и блеянья козла. Воздух потяжелел от напряжения.

Каждый пробегавший считал своим долгом пнуть волхва. Я уже отчаялся. И щекотал его и за язык дергал, хлестал по щекам, веки оттягивал. Мертвецки пьян.

– Это козы, ебена мать! – вдруг крикнул один из лучников.

Все побежали смотреть. Спустя минуту послышались облегченные крики. Еще через две нашелся хозяин коз. Ему в штуку пригрозили, что пустят стадо на мясо, а тот махнул рукой и дал добро. Давшему промашку караульному – мальчишке с рыжими редкими усами и тяжелом панцире – сказали, что надерут зад. Тот только пыхтел, едва двигаясь в броне. Стражник клялся, что ясно, как днем, видел козловолков.

– Достал меня, пердун старый – выдохнул я и вывесил язык, как собака. Жарко.

Украв головешку из костра, я положил ее на задницу волхва. Тот заерзал и попытался рукой смахнуть уголек, но я крепко прижимал ее палкой.

– Еби меня медведь! – вскочил старик. Я юркнул за хижину. – Чтобы у тебя муди до колен отвисли.

– А я чего? – в ужасе остановился проходивший мимо стражник, гремевший броней. – Я ничего не сделал!

– Жопу мне прижег, выродок коварный! – не унимался старик. – Как мне нашептал Дед-медведь, яйца будут до колен висеть!

– Ох! – рыжий караульный качнулся и рухнул на спину, загрохотав латами.

– Беда, беда у нас! – я выскочил перед волхвом, решив, что тот успел выпустить пар. – Во!

– Палец кому-то оттяпал? Бывает, – пожал плечами старик, оглядываясь в поисках кувшинов.

– Дочке купеческой оторвало, Косиножка колдуном оказался, напал на нас, – я кратко поведал о случившемся. – Сможешь прирастить?

– Купцов я не шибко уважаю, но как девке без пальца прясть то? – волхв предвкушающе облизнулся. – Небось у купца медовуха получше будет. Пойдем, рогатый

Купец по-прежнему голосил, но уже заметно тише и почти пища. Старикашка быстро прошел мимо дома, но его лицо скривилось. Он сорвал с яблони плод и надкусив его, что-то быстро пробормотал. Я же все прекрасно расслышал, даже незнакомое наречие не помешало.

Чур меня от происков нечистых.

Волхв быстро осмотрел Зиру. Кровь почти остановилась, но тряпица насквозь пропиталась алым. Старик строго посмотрел на меня и велел выметаться или заключать контракт. Я принял донельзя обиженный вид, но волхв пригрозил наслать пяток чирьев на зад. Я гордо удалился в дальний конец сада.

– Выходи, рогатый, – окликнул меня старик спустя десяток минут.

На ладони Зиры красовался новехонький палец. Кожа сошлась, будто и не было никакой раны. Меня все больше интересовали способности старика, но мавка… Надо с ней разобраться.

– Не знаешь, что это такое? – будто между делом я показал деревянное колечко.

– Выбрось немедля! – страшно закричал волхв.

Он выхватил у меня колечко. Попав к старику оно обернулось серым червем, бешено извивающимся между пальцев. Раздался хруст. Червь осыпался трухой. Волхв брезгливо стряхнул руками.

– Где взял? – старик наступал на меня. Его морда покрылась коричневой шерстью.

– У нее на пальце было, – не стал я отпираться. – Как снял, то из уродины в красавицу обратилась. А сам купец свиньей обратился и шагу из дома ступить не может.

– Вот оно как, – с отросших клыков волхва капала желтая слюна.

Старик встряхнулся – с него клочьями посыпалась шерсть и кожа. Сорвав с яблони ветку, волхв стукнул ей об землю. Тонкий прут начал расти, пока не превратился в тяжелый посох с спиралевидным набалдашником.

Волхв сунул посох в щель между дверью и косяком и пнул по двери. В сенях раздался грохот падающего тела и визг. Дверь прищемила купцу копытца. Старик вошел внутрь. Я прошмыгнул следом.

В халатах и золоте на полу лежал здоровенный хряк. Маленькие глазки испуганно уставились на нас. Купец попытался вскочить, но только раскачивался, смешно дрыгая поросячьими лытками.

– Говори паскуда, что сделал!? – волхв принялся лупить купца палкой. – Откуда гадость эту притянул?

Прикладывался старик от души, смачно лупя по визжащему купцу. Когда тому удалось вывернуться, старик погнал его по всей хате, с треском и звоном сшибая мебель и посуду.

– Расскажу, все расскажу, – наконец не выдержал Савелий.

Они уселись за большим дубовым столом. Свин развалился в огромном кресле, занявшем половину комнаты. Под креслом стояло четыре тяжелых сундука. Савелий пыхтел и морщился, поглядывая на зажженную свечу:

– Воск нынче дорог, может свечку затушим?

– Я те ща как дам! – пригрозил ему старик. – Давай рассказывай.

– Да что тут… – грустно всхрюкнул купец. – Пятнадцать голов тому назад чумка у меня пошла по свиньям. А сальцем и солониной у меня основной доход почитай был. Я все пробовал – всех в забой и новых покупал, сарай перестраивал, в другой деревне свинарню ставил, а они дохнут и все тут.

– Сглаз на тебя навели из зависти, – пробурчал волхв. – Я бы живо отшептал скотинку.

– Если бы у бабы были яйца, она была бы мужиком, – парировал Савелий. – Ваш брат тогда еще по чаще бегал, волков трахал.

– Ты чего не видел, про то не говори, – как-то неуверенно сказал старик. – Дальше, что было? К колдуну пошел?

– К колдунье, она тут жила на хуторе вдовьем, а как его сожгли, то в город перебралась, – сказал свин. – Она и присоветовала мне взять свиней, пойти в лес на поклон царю лесному. Ох и натерпелся я тогда страху. Ночью там шуршит все, трясется, кто-то кричит, да свиней по одной выхватывает. Как рассвет наступил, я без сил упал и заснул. Просыпаюсь – все свиньи пропали, а на шее у меня медальон. Во!

Купец с трудом поддел свиными лапами отворот кафтана и вытащил деревянный амулет, искусно сработанный в виде головы вепря. Я заметил, как глаза волхва жадно загорелись. Савелий спрятал амулет обратно и продолжил:

– Иду себе и тут голос за спиной, – купец поежился. – Говорит, не поворачивайся, а то зверем лесным обернешься. Я застыл, как столб, а он продолжает, мол у тебя все будет хорошо, каждая матка будет по тридцать поросят приносить, на одном воздухе они будут вес нагуливать, только одно – мяса в рот не брать, а то беда случится страшная. А еще говорит… Как придет к тебе гость под седьмое января, то дочку за него замуж выдай. И пропал.

– Ну ты и дурень, – протянул волхв. – Какое ярмо себе на шею повесил.

– Да что тут! – всплеснул руками Савелий. – Это ж не конец. Хочу покаяться, сил уже нет в себе держать. Была у меня первая жена. Я ей крепко-накрепко сказал, и кулаком добавил – готовь, как хочешь, но чтобы ни куска мяса, ни капли жира. Проходит год, а на меня уже больно смотреть, худ стал, как тростинка, Люди смеяться начали, что чем толще свиньи, тем худее купец. Жонка страшно обиделась. И тайком мяско мне подложила. Я ем, а потом будто в голове помутилось. И того… Очнулся, а уже доедаю бедняжку, так охоч стал до мяса.

– Ах ты рыло людоедское! – прошипел старик.

– А я почем виноват!? – закричал Савелий. – Я им говорю не клади мяса, сука! А они кладут! Я всех трех дур и схарчил!

Меня кольнуло неприятное предчувствие. Как-то неуютно, будто кто-то в спину смотрит. Я украдкой обернулся. Из окошка на нас смотрела белая поросячья харя. Я быстро перебрался к волхву на плечо и зашептал об увиденном. Тот кивнул.

– А кольцо где взял, чтобы дочку уродиной обратить? – спросил волхв. Он приложил руку к ножке стола и та начала пускать длинные и гибкие побеги, тянущиеся к купцу.

– Сам смастерил, – с гордостью признался купец. – Дело нехитрое, ежели действовать в точности. Красавицей она выросла, не хотел, чтобы глаз кто положил, а то придут за уговоренным, а девка порчена уже. Но будет вам, поздно уже, пора домой вам.

Купец поднялся из-за стола, Его харя покрывалась жестким черным волосом, а клыки выпростались из=за губ, закручиваясь к носу. В сенях что-то загремело. Двери распахнулись и в проем втиснулась свиная рожа, страшно заревев. Огромный хряк доставал ушами до потолка.

– Ах ты ебло свиное! – не менее страшно зарычал волхв.

Я сразу же использовал две Неудачи на купце, что уже обратился лесным вепрем – его одежда разорвалась от мышц и колючей шерсти. Старик чуть запоздал. Страшный удар кулаком отбросил его в стену, а сверху обрушилась тяжелая посуда – чугунные котелки и сковороды. Хряк уже почти протиснулся. Пасть щелкала, истекая слюной. Подмогу себе вызывал, стервец.