Текст книги "Форт Росс"

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

Легкий шторм воспринялся проклятиями, он отнял у нас полтора дня, и почти пять сотен километров пути. Зато сопутствовавший ему свежий ветер посчитали даром богов. Жаль только, что боги такие скупые. К середине мая вошли в полосу штиля. Жарко. Ленивая зыбь океана, издевательски напоминающая, что где-то дует приличный ветер, и неуклонно пустеющие топливные отсеки.

С Наумом даже обсуждали вариант посадить туземцев на весла. Понятно, что это не вариант. Мало того, что весла сделать не из чего, так еще и не пристроить эти штуки в железном корпусе с ледовым усилением. Но звоночек тревожный.

Впал в некоторую депрессию и даже начал прикидывать варианты, как собрать зеркалами солнечный свет и отразить его в котельное отделение. Но это от безысходности – столько зеркал у нас все одно нет. Осталось продолжить «причесывать» отправляемые вместе с «Заказами» эскизы и почесывать мачту, к которой привалился спиной.

Хорошо себя чувствовали только аборигены. Поездка на корабле стала для них желанным приключением. У нас даже железо не пропадало почти! Единственным недостатком можно считать, что свободные нравы туземных девиц, совратили мне больше половины команды. Хотя, страшные муки в этом видел только единственный оставшийся миссионер на пару с духовником царевича.

Морпехи продолжили гонять воинов по снастям, не столько для ловкости, которая была у туземцев в избытке, сколько следуя армейскому правилу – новичок должен быть постоянно занят. Работы корабельному лазарету прибавилось многократно.

Дети вели себя относительно тихо. Совсем маленьких среди них не имелось, и удалось привить им игры в прятки, пятнашки и «Золотые ворота». Большую часть детей у нас составляли девочки, по понятным причинам – вождь сбрасывал балласт. Но для спокойствия на борту так оказалось даже лучше. Вот только с отхожими местами мы намучались – хорошо, что еще в форте начали приучать к нашему способу облегчения, иначе, боюсь представить, во что бы превратился транспорт.

Девушки, кроме присмотра за порослью, осваивали шитье утепленных балахонов. Мы шли на север, и без одежды наши нежные, южные приобретения быстро станут насквозь больные.

Примерно так и прошел этот месяц. В трюмах неуклонно уменьшалось все, от ткани до топлива. Рыба уже не лезла в горло. Наступать на «мины», а потом громогласно ругаться с осваивающими язык пассажирами – осточертело. Объяснять царевичу, что все будет хорошо – надоело до зевоты. Даже намекать ему, что мы тут исключительно по его прихоти уже не хотелось.

«Юнона» тяжело шла на запад. Океанские валы разлетались шлейфами из-под ее тупого носа, когда корабль скатывался с очередной водной горы. Парусные наряды осунулись, стало больше ошибок на вахтах. Форсированный ход до добра не доводит. Нам нужно чудо. И срочно.

Чудеса, это по моей части. Приказал удвоить парусные вахты из состава туземцев. Неразберихи добавилось, но общее настроение улучшилось. По крайней мере, вновь зазвучали беззлобные шуточки, понятно, в чей адрес.

4 июня мы пробили долготу бухты «Тикси», только на много тысяч километров южнее. После этого «Юнона» повернула строго на север. Япония должна быть где-то там. Обязана просто! Зря мы, что ли, над бумагами столько времени корпели, собирая сведения из разных источников. Вот только ветер не поддерживал нашу торопливость, вальяжно гоняя по голубому небу пару тучек. Помолится, что ли?

На вторые сутки нашего упрямого подъема на север, впереди замаячила полоска земли. Крик наблюдателя слышен был даже в трюме. Навигаторы усилили спор на две октавы, разойдясь во мнении о принадлежности этой, едва угадывающейся, дымки. Посмотрел, на исчерканные курсами и счислениями карты, и участия в споре принимать не стал – какая разница, Япония или нет? Нас все одно туда не пустят. Нынешняя политика Японии предусматривает контакты с внешним миром всего в двух портах, причаль мы в другом месте – будем потом доказывать, что самураи первые начали.

Ночью отстаивались у побережья «Японии», которая оказалась небольшим островом. Совсем небольшим, километров 60 длинной. Зато без самураев и с пресной водой. Самураи тут, может, и появятся, но однозначно опоздают. С первыми лучами солнца, вылезающего из дымки на море, «Юнона», как и положено богине, окуталась пеной выбеленных морем и светилом парусов, начиная свой неутомимый бег на север, оставляя остров по левому борту.

Алексей осматривал красоты с выражением «И что тут не видел?». Похоже, он и сам не рад выбранной цели, особенно когда дал ему почитать выжимку по текущим делам Японии. Экскурсии в императорский дворец ему точно не светит. Устал наш самодержец. Хорошо, что не капризничает – мы тут все утомились.

По правому борту показался мыс и довольно быстро канул в дымку моря. Вспугнутые кораблем по воде бежали летучие рыбы, быстро работая хвостами, оставляющими на воде волнистые следы, и паря на грудных плавниках в нескольких сантиметрах над морем. На эти диковины мы уже насмотрелись.

Все чаще появлялись секторные, плетеные паруса джонок. Глядя на них в бинокль, поражался упорству островитян. И через три сотни лет они будут бороздить эти воды на похожих кораблях. Говорят, и тысячи лет назад, джонки покоряли моря, доходя едва ли не до Мексики, в то время, когда европейцы только осваивали триремы. Хотя, японские джонки отставали от континентальных. Китайцы умели строить монстров с четырьмя мачтами и до тысячи человек пассажировместимости, умудряясь обеспечивать продольную прочность длинным, деревянным судам.

Во второй половине дня, под палящим солнцем, из дымки показались скалы острова. Сверился еще раз с картой, сгонял штурманов на проверочное счисление места. Отчеркнул в своем блокноте пройденный этап – 7 июня, Цусима. Нам нужна передышка и топливо. Край, как нужно. Приказал провести профилактику носовым башням и поднять в них заряды. Богиня домашнего очага просила отдыха, и он у нее будет, даже если самураи снова призовут «ветер богов».

Поднимались на север вдоль восточного побережья острова, держась от него в отдалении, так как изрезанные берега намекали на возможность подводных камней. Где именно находится резиденция князя острова, не имел представления, посему искали просто крупное поселение, в надежде, что наши толмачи неплохо овладели японским при подготовке экспедиции. Единственного коренного жителя этих мест мы оставили за многие тысячи километров позади, в Саверсе, не планируя похода через океан.

Определить крупное поселение удалось легко – по многочисленным рыбачьим лодкам, часть из которых прыснула от нас к берегу, указывая бухту. Мы даже дали время законопослушным японцам предупредить своего сюзерена о «большом плавучем острове» после чего неторопливо вошли на рейд.

Поселок стоял в глубине небольшой, двурогой бухтя, зажатой со всех сторон поросшими зеленью холмами. Такая картина нам не в новинку, уже насмотрелись и на фьорды Норвегии, на Аляску с Асадой, да на Гаваи.

«Рога» бухты явно образовывали реки, заметно опресняющие маленькую бухту, боцман доложил о просадке транспорта. Туземцы, толпящиеся на палубе, выражали бурю эмоций приятным местом.

Это для них место было приятным, а мы все потели как во время штиля на юге. Слабый ветерок и жара около 30 градусов. Причем, все душевые отключили от пресной воды сразу по выходу с Гаваев – питьевой запас берегли, а для технической воды следовало обновить фильтры.

«Юнона» ворочалась в бухте около часа, не столько устраиваясь на рейде, сколько показывая себя во всей красе. Зрители на берегу картину оценили, но по-своему – попрятавшись в прибрежной растительности.

Наблюдал с рейда только множество лодок на берегу, редкие мостики, в два бревна, и многочисленные крыши выше по берегу. Подробности мешала рассмотреть растительность. Изюмину поселка – крепость князя, подробно увидеть не удавалось.

К концу часа на берегу появились либо представители местного правительства, либо оно само. По крайней мере, от босоногих рыбаков в одних халатах, новоприбывшие отличались дополнительными аксессуарами одежды. Штаны и нечто похожее на лапти у них были. И оружие имелось. Целых четыре копья на шестерых. Двое без копий, предположительно, имели мечи, заткнутые за обматывающие их халаты пояса. Доспехов не имел никто. Не считать же доспехом деревянные палочки, украшающие халаты.

На некоторое время над бухтой царила тишина, прерываемая только гортанными выкриками наших туземцев. Потом с берега нам прокричали нечто похожее, по уверению толмачей, на «кто посмел потревожить…». Тут замечу, что в японском языке можно говорить в нескольких формах – от отрицательной, до повелительной. Есть даже две формы вежливого, и особо вежливого общения. Причем, для многих слоев населения формы языкового общения строго закреплены – женщины могут говорить только на вежливом или особо вежливом варианте, а на чем может говорить правитель, предположить несложно.

В нашем случае, о чем говорят – догадаться можно и без толмача, резкий язык с громкими выкриками. Порой казалось, что слюна, срывающаяся с губ кричащего, перелетит воды рейда и осядет у нас на мостике. Типичная повелительная форма общения.

Жалко, что катера у нас нет, пофорсить нечем. Шлюпка транспорта вполне обычна, и удивления не вызовет. Приказал дать правой башней приветственный салют из четырех холостых. С интересом смотрел за процессом, так как это первое использование орудий после их пристрелки под Архангельском.

На берегу народ засуетился. Большинство голопятых наблюдателей попряталось окончательно, а шестерка обутых явно с трудом сдержалась от этого порыва. Спишем все на неожиданность. Теперь шлюпку воспримут внимательнее.

Пока спускали и загружали морпехами наше средство общения, препирался на мостике с Алексеем. Никуда он не едет! Пришлось согласиться, что никто никуда не едет, и шлюпку отправим только с толмачами. Пусть первый тур переговоров проводят без высших персон, которым сие по статусу не положено.

Вот только высидеть два часа, неизвестно о чем проходящего общения, стало весьма сложно. Инструкции толмачам, хоть и данные на все случаи жизни, никак не гарантировали от нештатного развития ситуации.

Волновался зря. Вернувшаяся шлюпка не привезла ничего. Даже не нашел, что сказать. Полтора часа толкли воду в ступе, в результате отложили решение о нашем разговоре с князем на неопределенное время. Подозреваю, не пальни мы из пушек, с нами вообще разговаривать не стали. Может тогда боевыми по крышам вдали усугубить?

Подвешенное состояние не остановило Наума от сброса баржи и отправки ее в северный рог залива с бочками под воду. К бочкам прилагался весь наряд морпехов, оставивший транспорт на моих «смотрящих» и воинов вождя, которых для сокращения стали постепенно называть «копейщиками», за искреннюю любовь к этому виду вооружения.

До вечера так ничего и не произошло. Рыбацкие лодки, обходя наш транспорт по самому берегу бухты, шмыгнули в море, возвращаясь только в темноте. Баржа вернулась с водой и небольшим обменом – несколько местных голопятых тихонько, из-под полы, вызнавали нашу способность к товарообмену. Странно, всегда считал японцев самыми законопослушными в мире – в мое время, если на дороге висит знак ограничения скорости в 30 километров в час, японец столько и будет ехать. С другой стороны, приказов от князя наверняка еще не поступало на наш счет, а шустрики есть в любой нации.

Утром баржа вновь пошла за «водой», на этот раз с большим составом команды. Рыбачьи лодки опять ходили по своим делам, но сегодня уже не так старательно нас обходя. Глядишь, через месяц-другой мы тут станем привычным памятником. Да только нет у нас времени.

Приказал спускать шлюпку, и опять заспорил с Алексеем. На этот раз напирал, что цельному императору нечего ходить к мелким князькам. На что получил шпильку в свой адрес и добавил, что уже не князь, вроде как, и на общении со мной не настаиваю. Алексей свел дело к шутке, но неприятный осадок остался. Болезненно, что-то, воспринимаю поминания о былом.

За транспортом местные наблюдали, и причалившую шлюпку встретили трое копьеносцев. Не обратил внимания на их резкие слова, что поделать, язык тут такой, даже когда хвалят, кажется, что на тебя наорали. Приказал выгружать ларцы с подарками и строиться морпехам. Пусть эти «резкие» нас останавливают.

В начале торжественного марша к крепости местного правителя один тонкий момент был. Копьями нам дорогу перегородили. Но понятие об огнестрельном оружии у местных имелось в полном объеме, и дело решилось просто бряцаньем мускулов.

Зато до ворот крепости нас «конвоировали», сохраняя лицо. Против этого ничего не имел, гораздо интереснее было смотреть на окружающий поселок, чем спорить по мелочам.

Деревенька выглядела маленькой и бедной. Очень напоминала свайные дома гавайцев, только крыши крыты бамбуком, разрубленным пополам вдоль ствола. Домики маленькие и низенькие, только крыши высокие. Всегда интересовало, почему японцы и китайцы строят изогнутые крыши. Посему даже свернул к ближайшему домику, приседая и заглядывая под нависающий край ската. Выпрямился в некотором обалдении. У них крыша отделена от дома. Стены сами по себе, а крышу держат столбы. Подозреваю, под крышей можно снести стены, и перестроить дом заново. Понятно тогда, почему крыша провисает. Видимо, это средство против землетрясений.

На мою выходку конвоиры отреагировали бурно, один даже в дом заскочил и что-то там орал, остальные встали перед дверью, намереваясь лечь тут, не пустив нас на порог. Не очень-то и хотелось залезать в этот бамбуковый шатер.

Крепость князя, или уж не ведаю, как тут называли правителя, порадовала каменной стеной. Можно считать, первое каменное сооружение в поселке. Высота стен аж в два человеческих роста, толщина пока неизвестна, так как ворота проходили внутри надвратной башни. Но каменными стенами все и ограничилось, дом князя напоминал домики его подчиненных, только больше по размерам и богаче по отделке. Тут даже фигурки какие-то присутствовали, в архитектурном ансамбле.

Одним домом усадьба не ограничивалась. По бокам от ворот, за стеной, тянулись два барака, за большим домом князя виднелись крыши еще нескольких сооружений, и все это приятно оттеняла свежая зелень деревьев.

Конвоиры повторили свой маневр с перегораживанием дороги, а толмач перевел их просьбу ждать тут. Судя по менее кричащей форме обращения, это была именно просьба, до конвоиров, наверное, дошло, что полкапральства морпехов, загруженное боеприпасами по самые гланды, тут может устроить локальный конец света. Напугаться они, может, и не напугались, самураям вроде такого не положено, но выводы сделали верные. И стена нас бы задержала ровно на пять минут, хотя этого нюанса местные наверняка не ведают.

Князь Со вышел в сиянии власти. Именно в сиянии, так как заклепки на его кожаной броне начищены были изрядно. Много раньше видел фильмов про старую Японию и Китай. Ничего похожего. Ожидал эдакие наплечники, рогатый шлем, знаменосца. Князь вышел в окружении четверых крепких дядек, кроме халатов, штанов и обуви на них имелись кожаные «бронежилеты» богато проклепанные железными пластинками. Этих вельмож минут на десять бы к нашим гавайцам…

Окончательно разрушая мою светлую мечту о самураях, князь держал в руках мушкет. А как же культ меча?! Мечи, правда, при владетеле имелись, как и перевязи с мешочками, бамбуковыми трубочками и еще непонятно с чем. Вместо шлема вся пятерка носила шляпы, похожие на вьетнамские конусные тарелки, разве что богаче украшенные.

Но окончательно меня добили шлепанцы. Создалось впечатление, что князя вытащили из постели, и он пришел к нам в домашних тапках на босу ногу, прихватив по дороге мушкет, дабы пугнуть залезших в сад разгильдяев. Словом, неоднозначное впечатление сложилось о местном князе, особенно после того, как он проорал что-то, в повелительной манере.

Остановил толмача, начавшего отвечать этому невеже. Нет у меня времени на вежливые, но очень долгие, переговоры. Указал переводить толмачу дословно.

– Мой Император, что прибыл к этим землям на своем малом корабле, в ярости. Его корабль второй день держат без достойных почестей, и он послал меня пригласить местного правителя к нему, дабы тот объяснил свое поведение. Мой Император будет ждать до вечера, а потом вновь придем мы, но уже без даров вежливости, которые мой Император, в величии своем, шлет правителю этих благословенных земель.

Махнул рукой, чтоб вынесли оба ларца. Ничего особо ценного в них не имелось. Так, бусы, пара золотых финтифлюшек, подарочные ножи с ручками из рога, латунный бинокль. Пока толмач заканчивал перевод, ларцы оставили между нами и настороженными местными, а к концу перевода мы уже разворачивались назад, вызвав явную оторопь правителя. От чего больше он занервничал, от известий о монаршей особе или от нашей бесцеремонности, сказать сложно, но в спину нам не кричали и не стреляли.

На корабле долго репетировали с Алексеем «грозного Императора в ярости». Царевич включился в игру с интересом. Пояснял ему, что местные Императора если и не обожествляют, то относятся к нему с пиететом – надо соответствовать.

Наум с морпехами готовил торжественный караул из гавайцев. Морпехи будут у нас изображать гвардию, а копьеносцы загромождать палубу для массовости.

До самого вечера сидел как на иголках, гадая, рискнет князь игнорировать завуалированную угрозу, или не станет проверять нашу артиллерию. Когда солнце склонилось к горизонту, протянув по земле и кораблю длинные тени, приказал башнерам левой башни накрыть голую вершину холма двумя боевыми выстрелами.

И что вы думаете?! Эти артиллеристы умудрились промахнуться одним снарядом мимо горы с неподвижного судна. Это как называется?! Собственно, выяснением сего момента и занялся, вместе с капитаном.

Единственный взорвавшийся снаряд вызвал небольшой оползень, быстро заглохший в зелени склона, но сдвинувший нечто в планах правителя. Пока занимался большой стиркой башнеров, на берегу наметилось шевеление. На этот раз толпа выглядела приодетой и с флагами, точнее, с вымпелами.

Джонку с гостями встречали уже при параде. Даже Алексей влез в нелюбимые им регалии, и уселся в задрапированный на палубе импровизированный трон под балдахином. За его спиной развернули знамена обеих империй и подняли насаженного на палку двуглавого орла. Только плясок с бубном недоставало.

Поднявшийся на борт князь даже бровью не повел от криков гавайцев и приветственного залпа морпехов. С залпом мы, может, и погорячились, по берегу народ забегал, но мне хотелось продолжить давить на правителя.

Представление длилось недолго. Алексей величественно внимал, князь не то, чтоб извинился, просто пожелал всех благ и намекнул, что у него свой сегун, и свои законы. Алексей, безразличным жестом, бросил оговоренную фразу, что дальнейшие переговоры поведет его доверенное лицо, махнув в мою сторону рукой, а ему самому некогда, его, мол, дела великие призывают. С чем и распрощался.

Представляю, как это чудо в перьях сейчас скинет с себя регалии и побежит подслушивать наши переговоры.

Князь рассматривал «доверенное лицо» с некоторой неприязнью. В чем-то его понимал, неприятно это, делать нечто из-под палки. Но он человек военный, должен быть терпимее к таким мелочам.

В офицерской кают-компании для переговоров все уже накрыли, часть продуктов выглядели подозрительно свежими и местного происхождения, на что мы все благородно не обратили внимания. Японцев в каюте набралось даже больше, чем нас – специально создавал комфортные для князя условия.

За едой говорили в основном о еде. Так и не понял, тут так принято, или мне просто зубы заговаривали. Наверное, принято, хвалили нашу стряпню явно сквозь зубы. Затем состоялся первый из нашей череды долгих разговоров.

– … да, князь, долго плыли. Император возжелал по всему океану пройти, и мы немедля исполнили его желание. Но путь был труден, и Император пожелал отдохнуть…

Своей паузой в беседе намекнул, что и это желание Императора будет исполнено.

– … еще Император соизволил сказать, что ему путешествие понравилось, и он желает его повторять время от времени…

Постепенно подводил князя к мысли, что хотим базу в его землях. По мере разговора прояснялась и позиция правителя. Для меня не стало новостью, что Япония уже сотню лет ведет политику изоляционизма. Сегуны клана Токугавы наплодили массу законов, запрещающих общение со всеми. Некоторые послабления давались выделенным для торговли портам, но мы в эту категорию не входили. Патовая ситуация – князь блюдет законы Токугавы, и приютить нас не может. Вот за это «не может» и зацепился. «Не может» и «не хочет», две разные вещи.

– … вы князь опытный политик, через вас идет торговля с чонсонами, вас принимали в Ханьяне, понимаете, что хорошо для ваших земель и вашего сюзерена. Вот откажете вы моему Императору в его мелком желании, и мы пойдем дальше на запад, и придем в Пусан. Думаете, нас там не примут? Вы опытный военный, понимаете, что через несколько лет мой Император может подружиться с династией Чосон, и тогда неизвестно, как он вспомнит обиды от подданных Токугавы…

Эту мысль мы мусолили около часа. Князь действительно дураком не являлся, наоборот, рушил многие мои представления об упертости самураев. Но вот верность его законам и фатализм к последствиям негативного развития ситуации – огорчал.

Разговор переключился на его земли, и готовность снабдить нас припасами. С этим выходило аналогично плохо – «ни крошки лепешки иноземцу». Зато у меня родился кривой и сырой экспромт. Даже заходил по каюте, под удивленные взгляды присутствующих.

– Князь, есть способ разом решить все наши проблемы, при этом увеличить ваше богатство и влияние. Продайте нам часть острова. Остров ведь ваш, по всем законам, и сегун не издавал закона, где иноземцы не могут жить на отдельном клочке земли. Если же против этого решения Токугава пошлет войска, то рядом с вами встанем и мы, как хорошие соседи, помогающие друг другу. Поверьте, с нашей помощью вы убедите сегуна в своих правах, поступать с вашей собственностью как считаете нужным. А если часть острова, что отойдет к нам, будет отдельной, то букву законов мы не нарушим, на ваших землях иноземцев не будет.

Князь не отвечал довольно долго, цедя отвар из маленькой миски, специально для японцев подготовленной коком из салатниц. Чувствовалось, что он видит перспективу дружественной военной базы под боком, как и видит минусы этого положения. Вот только если он поверил альтернативе, что аналогичная база будет у корейцев, да еще с обидами на японцев, то поразмыслить ему было о чем. Надавил слегка.

– Как вы сказали, «внешние лорды» даров от сегуна не ведают, а ближние лорды строят богатые дворцы. Коли соседями станем, то вы князь, будете лордом ближайшим, хоть и не к сегуну, но к Императору.

Сделал паузу, пытаясь нащупать реакцию на бесстрастном лице японца. Продолжил излагать.

– Словам моим можно не верить. Доверие только делам должно быть. Но любое дело имеет начало. Скажу так, Император наверняка оценит земли, что сочтете достойными предложить ему для отдыха и прогулок по лесам, никак не меньше веса столь щедрого правителя в золоте…

Некая реакция посетила неподвижное лицо князя после перевода. Только так и не понял, какая именно. Мысленно прикидывал – японец весит килограмм 50, около 14 тысяч червонцев. Солидно, но подъемно.

Японец, наконец, высказался на мой поток красноречия.

– У моих земель нет отдельного, достойного Императора острова…

Толмач не смог передать интонации, но мне послышалась тень сожаления в голосе князя. Толмач еще уточнял, что личные понятия в японском языке несколько смазаны и точно переводить, говорит ли японец о себе как о правителе или о себе как о вассале, весьма сложно.

– Князь, это не препятствие. Ведь уже говорил, что слова свои – можем делами подтвердить. Коли мы сделку заключим, то найдем способ остров разделить. Это и станет подтверждением слов наших.

На самом деле, все зависит от жадности японца. У него, насколько помню, остров на две части делит узкий поясок, который в мое время взорвали, образовав глубокий канал метров в 300 длинной, а в это время там должна быть затапливаемая в прилив протока. Это вычитал в свое время, когда интересовался соответствующим сражением. Так вот, русский корвет «Посадник» стоял в заливе рядом с этим перешейком. Более того, тогда правитель острова согласился продать часть территорий под русскую базу – но вмешались англичане…

Теперь надеялся продавить продажу без помех. И даже указал князю место, где можем разделить остров на две части и соблюсти букву законов Токугавы. Князь впечатлился моей осведомленностью, хотя вида опять почти не подал. Ему бы бровями чуть меньше шевелить, и будут совсем непонятны его чувства.

На этом встреча и закончилась. Князь гордо уплыл на джонке, обещав подумать. Радовало, что не отказал сразу. Но огорчал третий, и явно не последний день задержки. Надо форсировать события.

– Наум, кто у тебя с местными связывался?

– Боцман, вестимо, кому ж еще?

– Кликни его на мостик, есть дело спешное.

Капитан, понятно, за боцманом отправил вестового – просто положено на флоте, все распоряжения получать от капитана, вот и играл в этот испорченный телефон, хотя и мог отправить вестового сам. Традиция. Порой нарушаю ее, вызывая косые взгляды, но чаще стараюсь соблюдать.

Боцману дал задание найти проводника знающего остров, чтоб мог отвести баржу к описанной протоке, разделяющей половинки острова. Пока боцман исполнял поручение, баржа грузилась ледовыми зарядами, оставшимися бурами и катушкой провода.

Взрывать весь перешеек у нас «пороху» не хватит. Но показать серьезность намерений на небольшом участке – можем вполне.

Ночью баржа отчалила, с расчетом застать отлив на перешейке. До него добирались километров двадцать, то есть 4 часа хода баржи. Берега вокруг укрывала ночь, и надеяться приходилось только на проводника и маленькую осадку нашей плоскодонки. Что удивительно, добрались без приключений. Проблемы начались на месте.

Перешеек имел ширину метров 50 и представлял собой каменную осыпь, замешанную с илом и наносами. Буры брали это безобразие крайне неохотно, можно сказать, работали мы скорее руками, чем буром. В довершение неприятностей, под слоем камней и наносов выглянули большие булдыганы, которые отказались вылезать, намекая на свою монолитность. Затея превращалась в невыполнимую с наскока.

Тем не менее, сорок человек упорно тыкались в завалы, разыскивая места возможного прохода до самого начала прилива. Когда вода проступила сквозь камни и начала смачивать пятки, махнул рукой на эффективность, сосредоточившись на зрелищности. Мы быстренько заложили заряды, опуская их на проводах и присыпая мелким камнем, после чего отчалили в начинающийся рассвет, оставив двоих взрывников из ледового наряда, с линией морпехов для усиления, разматывать провода за скалу на северном берегу перешейка. На морпехов еще возлагалась задача разведки местности и поиска места под длительную стоянку.

Обратный путь тщательно наносил на эскиз местности, логично предположив, что князь нам может дорогу и не показать, а проводник при князе работать не станет. Дошли обратно благополучно, застав солнце уже восходящим над холмами рейда.

Высадив проводника при входе в бухту, в тени холмов, отправились сразу к причалу правителя, если так можно назвать это хлипкое сооружение. Нас, как обычно, встретили двое копейщиков, не отличающихся гостеприимством. Толмач просил передать слово князю, что мы готовы ответить делами за свои слова, и просим его придти и удостоверится. Один копейщик убежал в крепость, второй продолжил делать вид, что нас сдерживает, под беззлобные ухмылки морпехов.

Время тянулось медленно, по чистому небу побежали тучки, прерывая солнечный жар, легкий ветерок усилился до приятного, но начало вызывать опасение волнение – баржа у нас не очень мореходная.

Скука тянулась как пятна пота, расползающиеся по одежде – медленно, но верно. Даже рассматривание небогатого инвентаря местных уже не вызывало интереса. Князь не торопился. Море манило, ноги, опущенные в воду, обещали температуру около 20 градусов, но здравый смысл намекал на соленость, и необходимость потом сполоснуться пресной водой. Море победило.

Думаю, вышедшая на пляж делегация князя застала неожиданную картину, вместо разморенных жарой пришельцев – весело плещущаяся в воде орава молодых лбов, вместе с доверенным лицом. Картину портила только пара недовольных морпехов, оставленных охранять оружие.

Князь не подал виду, что увидел нечто необычное, хотя выразительно поиграл бровями. Зато дальнейший разговор пошел вроде как и легче, будто стена меж нами дала пару тонких трещинок.

Второй раз баржа шла к перешейку с натугой. Народу на нее набилось под семь десятков, да еще неприятная волна приходила с востока. Накладывалось еще желание показать «товар лицом» перед князем и двигатель выл на максимальных оборотах, стирая шибера.

Князь изображал носовую фигуру, широко расставив ноги и навалившись на баковое ограждение. Баржа явно не оставила его равнодушным, по крайней мере, он даже задал несколько вопросов, на что отвечал ему в стиле – «это мелочи, грузовая посудина, а вот…».

Добрались до протоки за три часа с мелочью, по пути подробно поговорив с князем о военном флоте. Оказывается, законы Токугавы запрещали строить подданным большие корабли водоизмещением больше 500 коку. На этом мы слегка замялись, выясняя, сколько эти коку в литрах или килограммах на примере бочек с питьевой водой. Оказалось, около 180 литров, и суда, значит, им нельзя строить более 90 тонн. Скромненько. Намекнул князю, что если у его «друзей-соседей» будут большие корабли, то никто не мешает ему пользоваться уже готовыми. Князь покивал задумчиво, и задал один из основных вопросов сотрудничества.

А действительно, что помешает нам, таким замечательным, испортить торговое дело князя, с которого и живут эти острова? Меня сразу заинтересовал вопрос, как торговля сочетается с самурайством. Вроде им положено думать исключительно о мечах и битвах, не мараясь денежными проблемами.

Князь усмехнулся – точно что-то сдохло в мире. С его слов, чем дальше самурай от столицы, тем больше ему приходиться заниматься «грязным» делом. А остров от столицы не просто далеко, а за морем. Японец даже завуалировано признался, что Чосон ему ближе и некоторые вассальные договоренности у Цусимы есть и с Кореей. Мне оставалось только хлопать глазами – не так представлял себе кодекс бусидо. Правильно говорят, «голод не тетка, пирожка не поднесет».