Текст книги "Рецепт апокалипсиса от Учих СИ)"

Автор книги: Алекс Го

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

К этому моменту Курама тоже поднакопил чакры, и Наруто смог перейти в режим Девятихвостого, а потом еще и поделиться со всеми чакрой. Когда он протянул руку мне, Кьюби взвыл так громко, что даже я услышал, причем безо всякого шарингана.

– Не прикасайся к нему!

– Но почему? – удивился Наруто.

– У него чакры столько, что твою он и не заметит. Да он при желании меня целиком сожрать может и не подавится!

– Да ты мне льстишь, Курама, – встрял я во внутренний разговор, и лис тут же спрятался в глубины печати. Он бы еще и дверь клетки изнутри подпер чем–нибудь, но против меня это все равно не поможет.

Однако сейчас у меня были проблемы посерьезнее. Вот–вот кончатся мои «предзнания», причем на весьма напряженном моменте – Десятихвостый выйдет из–под контроля и начнет творить что–то непонятное, должное поменять местами небо и землю. Так что мне надо успеть перехватить управление им до этого момента. Шиноби, окутанные чакрой Кьюби, начали совместную атаку, пока вполне успешную, но все равно обреченную на провал. Однако это может хоть немного ослабить Джуби и даст больше шансов на успех моего безумного плана.

Тоби толкнул речь о том, что все мы – бесполезные ничтожества, цепляющиеся за несуществующие идеалы, и создал крайне бесполезную, на мой взгляд, клетку из гигантских изогнутых древесных прутов. Только вот расстояние между прутьями решетки было такое, что там не то что один человек пройти мог – целый отряд бы пробежал, не снижая скорости. Но шиноби простых путей не ищут, поэтому они с помощью чакры Кьюби объединились в некое подобие птицы и разнесли клетку, а потом совместно атаковали Тоби. Я переместился на голову Джуби ровно в тот момент, когда разенсюрикен рассек связь между Обито и Десятихвостым, и еле успел перехватить управление. Пришлось даже создать несколько клонов, тут же отрастивших с помощью клеток Хаширамы нечто вроде щупалец, впившихся в голову Джуби и позволявших его контролировать. Это было немного похоже на подавление чужой воли шаринганом, но чакру надо было подавать не через глаза, а через эти самые «тентакли». Хотя сравнение, конечно, весьма приблизительное. У Джуби не было разума в человеческом понимании этого слова. Он весь был словно стихия, которую едва–едва получалось удерживать в состоянии равновесия, не давая обрушиться на окружающий мир. Даже представить не могу, как Рикудо Сенину удалось запечатать и удержать в себе что–то настолько необъятное. А ведь сейчас я «подключен» к несовершенной версии демона, без Гьюки и Курамы, да к тому же потрепанной предыдущими атаками.

– Ты!.. – Тоби, до этого спрыгнувший с головы бесконтрольного Джуби, и потом заметивший, что бесхозное добро уже кто–то приватизировал, вернулся назад, и кажется даже слов не находил от моей наглости.

– Тоби–семпай, как любезно с вашей стороны было собрать для меня всех биджу в одно целое, – я ухмыльнулся, – мне бы точно было лень заморачиваться.

Повинуясь моему приказу, один из хвостов поднялся и попытался смахнуть назойливого посетителя, но Обито стал бесплотным и пропустил атаку сквозь себя. Тоби попытался затянуть меня в свое подпространство, но я в ответ активировал Аматерасу, и ему пришлось срочно опять становиться нематериальным, чтобы не поджариться.

– Кстати, как там поживает Конан–сан? – меня действительно интересовал этот вопрос.

Судя по тому, что второй глаз у Обито был закрыт, с Конан он все–таки сцепился. Но из закрытой Страны Дождя уже давно не поступало никаких сведений, поэтому я не знал, что именно там произошло.

– Так это был ты! Ты рассказал ей о Изанаги!

– Я еще и риненган Нагато собственноручно забрал, – ухмыльнулся я, и Тоби, кажется, уже готов был взорваться от злости.

– Саске! – Наруто тоже вернулся, уже держа в руке новый разенсюрикен. – Что ты делаешь?

– Пытаюсь контролировать Десятихвостого. Ты не мог бы убрать отсюда Тоби? А то он мне мешает. Для этого лучше всего Какаши–сенсея позвать, с чакрой Кьюби он Обито запросто сделает.

Кажется, это стало последней каплей для Тоби – он попытался убить меня собственными руками безо всяких дзюцу. Одного клона он даже успел прикончить, пришлось начать активнее гонять его с помощью Аматерасу. Наконец, явился Какаши и вместе со своим бывшим сокомандником «засосался» в подпространство. Немного не к месту, но эта картина здорово напомнила мне воду, спускаемую в унитазе.

– Наруто, скажи всем отойти как можно дальше! Я собираюсь запечатать Десятихвостого, и он наверняка будет сопротивляться!

– Но…

– Давай быстрее! Я не смогу его долго удерживать!

– Понял!

Я честно прождал почти три минуты, давая шиноби убраться подальше. За это время даже раненых успели унести так далеко, что отсюда уже и не видно. Убедившись, что поблизости никого не осталось, я приступил к выполнению своего самоубийственного плана. Наверное, можно было бы воскресить какого–нибудь мастера фуиндзюцу, чтобы тот запечатал Демона в меня. Только вот живым Джуби мне был совершенно не нужен. Я не хочу всю жизнь сражаться с Десятихвостым за собственный рассудок или носить в себе бомбу замедленного действия. Да и не уверен я, что в мой внутренний мир можно поместить кого–то живого.

Но прежде, чем начать, я распечатал Итачи, Нейджи и Дейдару в реальный мир как можно дальше от места развития событий и сверху еще дополнительно прикрыл щитом из Сусаноо. Дейдара, для которого в виртуальности прошло почти два месяца, уже вроде бы встал на путь исправления, жаль, времени все же не хватило. Для Итачи прошло три недели, и все это время он спал в коконе из медицинской чакры, поэтому сейчас был практически здоров. И да, розовый фартук все еще был на нем. А вот с Нейджи все было не так радужно, для него даже с ускорением времени минуло чуть больше недели, и его раны были далеки от полного исцеления, хотя для жизни угрозы уже не было. Сейчас все трое были под усыпляющим гендзюцу, потому что мне не хотелось выяснять, как они отреагируют на такое неожиданное соседство.

Я прекрасно отдавал себе отчет, что шансов выжить у меня не много. А шансов заполучить такую силу у меня больше не будет вовсе, поэтому можно сказать, что жадность победила здравый смысл. Я далеко не герой, хотя со стороны кому–то и может так показаться. Я не спасаю мир от самого ужасного монстра из когда–либо существовавших, а всего лишь хочу забрать его силу себе. Надеюсь только, что в случае неудачи отправлюсь не в Чистый мир, который по описаниям лично мне больше напоминает ловушку для душ, чем рай или ад, а попаду в следующее тело, хотя с таким красивым, как это, мне вряд ли еще раз так повезет. Я даже завещание уже составил и заверил у нотариуса, правда, никому о нем не говорил, чтобы не паниковали раньше времени.

Глубоко вздохнув, словно в последний раз (хотя может так оно и есть), я привычно сложил печать концентрации и начал технику. По сути она являлась Цукиеми наоборот – я не затягивал кого–то в свой внутренний мир, а наоборот, «выплескивал» его наружу. По–другому я просто не мог выпустить в реальность столько чакры, точнее, обычным способом на это потребовалось бы несколько дней, а может и недель. Я почти физически ощущал, как в моей ментальной оболочке под таким напором появляются новые трещины, а старые становятся еще шире.

Своей чакре я придал форму стражей, живущих во внутреннем море, и в каждого вложил столько энергии, что они стали почти в два раза больше размером. Морские драконы тут же набросились на Джуби, и вцепились в каждый из его хвостов. Ева тоже не осталась в стороне и внесла свою лепту, впившись когтями и клыками в шею Десятихвостого. Демон, до этого стоявший неподвижно, забился в агонии и едва не вышел из–под контроля. Когда я уже почти отчаялся его удержать, стражи как раз отгрызли ему последние хвосты, и Джуби, у которого была только одна нога и рука, не смог удержать равновесия, и с оглушительным грохотом рухнул на землю. Это было похоже на землетрясение, и меня едва не скинуло с его головы, поэтому пришлось срочно создавать новые щупальца взамен оборванных. Драконы поспешно глотали куски плоти, вырванные прямо из живого демона, и отправляли их прямиком во внутреннее море, сейчас заметно обмелевшее, но начавшее бурлить, словно при кипении.

Ева радостно взвыла, когда ей удалось перегрызть то, что, по–видимому, заменяло Джуби позвоночник. Но это была еще далеко не победа. Я чувствовал, как воля Десятихвостого, или нечто похожее на нее, вот–вот поглотит меня самого. Он вполне мог существовать и без тела, а я не Рикудо Сенин, чтобы полностью подавить его сущность.

Еще немного, и меня самого сожрет демон, и вряд ли он ограничится только телом, после такого даже моя душа не уцелеет. Что бы я там ни думал о смерти, сейчас с неожиданной ясностью понял – я не хочу опять умирать. Тем более вот так – растворившись без следа в сущности монстра. Страх смерти как всегда придал мне сил, у меня даже дополнительная чакра вырабатываться начала. Но второго дыхания хватило ненадолго – через минуту я опять почувствовал, что слабею.

«Мне нужно еще больше чакры! Больше силы!», – я буквально вывернул себя наизнанку, осушил внутреннее море до самого дна и выплеснул его на Десятихвостого.

От демона осталось только полуобглоданное тело – стражи уже успели проглотить и запечатать его хвосты, и сейчас раздирали на части то, что еще осталось. Но даже в таком состоянии Джуби все еще был опасен. Я чувствовал, что мое тело больше не может выдержать таких нагрузок, и меня словно на куски разрывает. Из глаз, ушей и рта хлынула кровь, и я почти ослеп и оглох. Я и на ногах–то стоял до сих пор только потому, что меня поддерживали во множестве отращенные «корни» из клеток Хаширамы, все еще не дававшие Десятихвостому вырваться из–под контроля.

Не знаю, сколько длилась эта пытка – мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем была запечатана голова Джуби, и мое тело безвольно упало на землю. Стражи вернулись во внутренний мир, а что делала Ева, я понятия не имел. Впрочем, было не до нее, у меня сейчас болело все. Казалось, будто в венах течет не кровь, а кислота, и изнутри все горело. Я даже пожалел, что не умер раньше, настолько мне было плохо, а ведь я шиноби и ко многому привычен. Сейчас я уже сам хотел раствориться в пустоте, перестать существовать, лишь бы эта боль, от которой мутилось сознание, перестала меня терзать. И кажется, кто–то услышал мое желание – тело постепенно начало неметь, а сам я все глубже погружался в прохладную пустую тьму, постепенно обступившую меня со всех сторон.

А потом темнота вдруг начала отступать, и все вокруг задрожало, будто началось сильнейшее землетрясение. Какой–то невнятный, повторяющийся звук становился все громче и громче, пока я, наконец, не распознал в нем чей–то голос.

– Саске! Саске! Очнись же!

На меня капало что–то мокрое и теплое, будто начался дождь. Я с трудом смог открыть глаза и сквозь красную пелену сумел рассмотреть какое–то желто–оранжевое пятно.

– Саске! – я наконец, узнал голос Наруто. – Твои глаза! Ты все–таки пробудил риненган! Теперь ты просто обязан выжить, даже не думай умирать!

Я моргнул несколько раз, и зрение слегка прояснилось. По крайней мере, теперь я мог увидеть лицо Наруто и его заплаканные глаза – сейчас лавандово–серые, с расходящимися концентрическими кругами.

– Бака, с чего бы мне уми… – мой голос, сейчас больше похожий на едва слышный шепот, прервался на полуслове.

Мне показалось, что кто–то дернул меня вниз и потащил на самую глубину, откуда уже не выплыть. Тьма вновь сомкнулась вокруг меня, и больше не было ничего.

Глава 22

Когда я проснулся, первым, что увидел, был теплый солнечный свет, заливавший все вокруг. Проморгавшись, я с удивлением понял, что лежу в собственной комнате на кровати. Предметы слегка расплывались, но похоже, зрение почти восстановилось. Попытался встать, но не смог, и не только из–за слабости. Мне сначала даже показалось, что я себе все тело отлежал, и оно меня слушаться перестало. Интересно, сколько же я спал, раз так плохо себя чувствую?

«Не дай бог узнать, что провел в коме лет двадцать пять!» – с этими мыслями начал ощупывать лицо, чтобы узнать, не постарел ли я.

Но морщин вроде не было, и это меня изрядно успокоило. Зато выяснилась другая тревожащая вещь – моя левая рука ничего не чувствовала и с трудом меня слушалась. С правой было получше – онемела всего половина ладони и мизинец с безымянным пальцем. Кончик носа тоже почти не ощущал прикосновений, как и обе ступни. Онемевшие части тела слушались меня, пусть и с трудом, но шевелить или прикасаться к ним было неприятно и почти больно. Они казались чужими, будто их ко мне пришили, причем тупой иголкой и кривыми стежками.

Я встал с постели и подошел к шкафу переодеться из пижамы в домашнюю юкату. Надо найти кого–нибудь и выяснить, как долго я спал, и чем закончилась война. По дороге заглянув в зеркало, я замер как вкопанный. Мое лицо действительно не изменилось, но зато в волосах появилась белая прядь. Не седая, а именно белая, и смотрелась довольно интересно. Я теперь почти как Роуг из Людей Икс. Пожалуй, даже закрашивать эту прядку не буду.

Пока я любовался собой в зеркало (нет, ну какой же я все–таки красавчик), со стороны задней двери раздались чьи–то голоса. И если это не глюки, я определенно слышал Итачи. Бесшумно шагая, словно боясь спугнуть удачу, я пошел на звук.

Нии–сан, одетый почти в такую же юкату, как и у меня, сидел на ведущих в сад ступенях и смотрел куда–то вдаль, держа чашку с чаем. Я несколько секунд просто любовался этой мирной картиной, про себя удивляясь, почему Итачи еще не заметил моего присутствия.

– Нии–сан, скажи мне, это ведь не Чистый мир? А то видеть тебя тут – слишком уж хорошо, чтобы быть правдой, – я сел рядом, прислонившись к его плечу.

– Саске, ты… – Итачи едва заметно вздрогнул, похоже, он действительно не почувствовал моего приближения. Но договорить ему не дал Наруто.

– Ты проснулся! – радостно закричал он и бросился на меня с объятиями, повалив нас обоих на пол.

– Привет, – произнес я и старательно улыбнулся, только сейчас заметив, что система самогендзюцу не работает.

Итачи, придавленный нами обоими, поставил на пол чашку, из которой он, как истинный шиноби, даже в падении ухитрился не пролить ни капли.

– Ну наконец–то! Я так ждал, когда ты… – Наруто замолк на полуслове, и улыбка медленно сползла с его лица.

– Саске, – напряженно произнес Итачи, – что с твоей рукой?

– А что с ней? – я посмотрел на правую, вроде бы все нормально, а потом перевел взгляд на левую. – Хм… Может, отлежал?..

Хотя кого я пытаюсь обмануть? И дураку ясно, что со мной что–то сильно не так. Когда Наруто набросился с обнимашками, моя рука неудобно вывернулась, а я даже не заметил. Итачи с Наруто продолжали на меня странно смотреть, и я сообразил, что забыл убрать с лица радостную улыбку. Все–таки без самогендзюцу имитировать эмоции довольно утомительно. Поэтому я решил перестать попусту напрягать мимические мышцы, и мое лицо превратилось в равнодушную маску.

– Ты опять разучился улыбаться!

– Опять?.. – Итачи едва заметно дернулся, словно от боли.

– Ерунда, – я отмахнулся, – мне понадобится несколько дней на восстановление, но потом снова все будет нормально.

Только вот мои слова никого не успокоили. У нии–сана и Наруто сейчас были одинаковые выражения лиц, отчего мне стало здорово не по себе.

– Не надо смотреть на меня так, будто завтра хоронить собираетесь! Я все еще жив!

– Ты прав. Скоро придет бабуля Тсунаде и мигом тебя вылечит! – Наруто нацепил свою обычную улыбку и почесал в затылке. – Что, ты даже не попытаешься меня поправить и сказать, чтобы я не называл бабулю бабулей?

– Так ты все–таки запомнил? А я думал, как обычно мимо ушей пропустил. Ладно, я так и не спросил – сколько дней–то прошло, пока я был в отключке? И чем война закончилась?

– Мы победили! – Наруто вскинул кулак вверх. – А спал ты почти неделю.

– Теперь понятно, почему мне так хреново. Хорошо, что хоть семь дней, а не лет.

– Я смог прочитать плиту в старом храме, и там сказано, что Рикудо тоже несколько дней спал после пробуждения риненгана. Поэтому мы тебя не тревожили.

Имя Великого Мудреца напомнило мне кое о чем важном.

– А где Ева?

– Ну наконец–то, вспомнил, – куртка Наруто расстегнулась, и оттуда высунулась ехидная белая мордочка. Похоже, Ева совсем обнаглела и шастала во внутренний мир Узумаки как к себе домой. – Плохой из тебя родитель, Саске. Ты первым делом, как проснулся, должен был обо мне подумать!

Она спрыгнула мне на колени и активировала мысленную связь:

«У тебя во внутреннем мире землетрясение было, и некоторые локации наслоились друг на друга. Но внутренние личности с этим вроде бы разобрались, правда разбежавшихся обитателей Семи Кругов еще не всех переловили. Кстати, с морем что–то непонятное творится, попробуй применить какое–нибудь дзюцу».

Я привычно сложил печать концентрации и хотел призвать клона, чтобы сменить ставшее таким неуклюжим тело, но тут же прервал технику. Потому что стоило мне чуть сконцентрироваться, как внутри меня вдруг отозвалось нечто настолько огромное, что даже представить невозможно. Если раньше я всегда чувствовал, что мое море не безгранично, то сейчас вдруг появилось ощущение, будто это не чакра – часть меня, а я – всего лишь крохотный придаток чего–то невообразимо громадного. Словно ресница по сравнению с остальным телом, или даже песчинка – с целой горой. И если раньше моя чакра была похожа на воду, то сейчас больше напоминала кисель с отдельными более плотными сгустками.

И это было далеко не самое приятное знание, не будь у меня отключены все чувства, я бы, наверное, напугался сильнее.

– Что случилось? – Итачи заметил, что я прервал технику и выгляжу почти взволнованным.

– Я просто вдруг подумал, что не стоит мне использовать какие–либо дзюцу. По крайней мере, поблизости от Конохи.

– Вот–вот, у меня, между прочим, точно такие же проблемы. Я теперь почти как обычная лиса. Когда соберешься уйти, и меня захвати, а то еще местные начнут наезжать, как на Кураму.

– Куда уйти? – испугался Наруто. – Тебе не надо никуда уходить!

– Ева всего лишь неправильно выразилась. Нам надо просто немного прогуляться, мы давно не проводили время вместе.

Уж не знаю, поверили мне или нет, но вопросов больше не задавали.

– Что–то мне вдруг чая захотелось, пойду на кухню схожу, – прервал я установившуюся тишину.

– Сиди, я сам принесу, – Наруто подорвался с места, прежде чем я успел что–то сделать.

Кажется, Итачи хотел у меня что–то спросить, но я подозревал, что его вопросы мне совсем не понравятся, поэтому первым произнес:

– Расскажи мне, что тут творилось, пока я спал.

Оказывается, я прозевал все самое интересное. Хаширама снова победил Мадару, правда, от гор на том месте ничего не осталось, зато появилось подобие Леса Смерти с огромными причудливыми деревьями. Закончив разборки с заклятым другом, Первый смог вычислить того, кто использовал Эдо Тенсей и поймать преступника. Оказалось, что это Черный Зецу. Последний Акацуки попытался удрать, но так как состоял из клеток Хаширамы, то тот легко смог взять его под контроль.

Тоби тоже потерпел поражение. Какаши, после боя почти сутки провалявшийся без сознания, подробностей битвы не сообщил, но уверял, что Обито нейтрализован. Мангеке Какаши перестал работать, а значит, и парный теперь тоже не действует, и я даже представить не могу, что для этого надо было сделать.

Однако у войны были и положительные результаты. Впервые в истории Каге смогли договориться без скандала и заключили мирное соглашение, и не как обычно – всего лишь на бумаге, а настоящее. Кроме того, Хокаге сняла с Итачи обвинения, и перевесила всех собак на мертвого Данзо и вполне живых старейшин. Старички отпирались изо всех сил, и в конце концов получили лишь отставку и насильное отправление на пенсию в теплые края, а не шелковый шнурок. Может, самому исправить эту несправедливость и послать что–нибудь смертельное с наилучшими пожеланиями?

Так что Итачи теперь вполне официально был шиноби Конохи, хотя местные жители от него и шарахались, как черт от ладана, особенно те, кто жил в квартале Учиха. Но ничего, думаю, скоро привыкнут. А меня сейчас все почти официально считали реинкарнацией Рикудо Сенина и джинчуурики Десятихвостого. Похоже, никто так и не понял, что демона я не запечатал, а в некотором роде съел. Да уж, хороший из меня вышел джинчуурики – с таким трудом отхватил себе здоровенный кусок энергии, и теперь не могу им воспользоваться. Я сейчас не в силах ни одного дзюцу применить, настоящий инвалид, пусть и выгляжу целым.

– Сколько человек погибло? – спросил я, когда Итачи закончил рассказ.

– Четыре тысячи пятьсот сорок два.

Я помрачнел. По моим расчетам погибших по канону должно было быть около шестидесяти тысяч. Странно, что высшие силы до сих пор не явились наказать меня за самоуправство. Или то, что у меня почти половина тела отнялась – это и есть наказание? Тогда я слишком легко отделался.

– Ты не должен винить себя, – Наруто, принесший поднос со всем необходимым для чаепития, сел рядом.

– Винить себя? Даже не думал. Уж вы–то двое лучше кого–либо меня знаете, и давно должны были понять, что мне плевать на остальных людей. Меня беспокоит только то, насколько я изменил судьбу мира, и чем мне это грозит. Я вообще жуткий эгоист, и все, что я делал, служило только одной цели – заполучить риненган.

Итачи и Наруто вновь переглянулись с одинаковыми скептическими выражениями лица. Похоже, моим словам они не верят. Кажется, в их глазах я навсегда останусь самоотверженным героем, пострадавшим за правое дело. Эх, а мне ведь всегда больше нравились отрицательные персонажи, взять того же Локи из скандинавской мифологии, или например, Джафара из Алладина.

Наруто передал мне чашку чая и помидор. Странный набор, я в курсе, но Узумаки слишком хорошо знает мои вкусы. И помидор был точь–в–точь такой, как мне нравится – только с грядки, еще теплый от солнца. Жаль, что у меня еще третьей руки нет – нечем взять любимое печенье. Зато у Евы такой проблемы не было, и она обеими лапами нагребла вкусняшек и теперь сосредоточенно их жевала и сыпала крошки мне на колени. А потом сунула нос мне в чашку и начала лакать чай.

– Эй, это же негигиенично! – попытался одернуть я ее.

– Точно, – спохватилась Ева и совсем забрала чашку себе. – Нечего слюни в мой чай пускать.

– Наруто… – я повернулся к блондину. – Когда у меня будут дети, пожалуйста, напомни мне, ни за что не оставлять их под твоим присмотром.

Блондин смущенно почесал в затылке, виновато улыбаясь:

– Я говорил ей вести себя прилично, но она меня вообще не слушается.

– Эй, я демон, вообще–то, – возмущенно напомнила Ева. – По–твоему, я должна перед едой лапы с мылом мыть и салфеточку на шею повязывать?!

– Конечно.

– Зануда, – лисица надулась и повернулась ко мне спиной, хотя с колен так и не слезла, продолжая хрустеть печеньем. – Злой ты, уйду я от тебя.

Через полчаса начали подтягиваться первые визитеры. Наруто, оказывается, успел к Хокаге клона отправить и доложил, что у меня проблемы со здоровьем. Ради такого Тсунаде даже отложила дела и лично пришла меня проведать. А Хаширама теперь постоянно был при внучке, «помогая» ей в работе, и подозреваю, что Пятая скоро свихнется от такой опеки и попытается прибить деда, пусть тот как бы и бессмертный.

Зато у меня появилась возможность испытать на себе его знаменитые медицинские техники, при выполнении которых даже не требовалось складывать печати. Тсунаде тоже участвовала в осмотре. И кажется, она специально наклонилась так, чтобы ее выдающийся бюст оказался прямо у меня под носом. Но в моем теперешнем бесчувственном состоянии это зрелище не оказало на меня никакого эффекта. Я сейчас все равно что бесполый, и моя душа держится в этом теле только потому, что жалко покидать такую красивую оболочку. Думается, на Пятую так безразлично не смотрел еще ни один мужчина, и ей это определенно не понравилось. Особенно после всего, что у нас было – безумное чаепитие на руинах Конохи, ношение на руках и один очень долгий поцелуй.

По результатам обследования выяснилось, что тело полностью здорово, и мои проблемы имеют не физическое происхождение. Впрочем, я и сам об этом догадывался, мне даже представить страшно, на что сейчас похожа моя ментальная оболочка. Она и раньше выглядела довольно жалко, а теперь, наверное, и вовсе на честном слове держится. Хаширама посоветовал мне обратиться к менталистам, но я отказался. Не знаю, можно ли сейчас, десять лет спустя, определить, что в теле Саске чужая душа, но рисковать явно не стоит. И если я могу уже не бояться, что меня отсюда «выселят», мою иномирность все же следует сохранить в секрете, хотя бы ради Итачи.

– Не думаю, что это хорошая идея. Вряд ли хоть кто–то сможет без последствий посетить мой внутренний мир. Я его только Кураме показывал, и то на несколько секунд, и с тех пор он от меня шарахается. К тому же со мной не в первый раз такое. В семь лет у меня были почти те же проблемы, пусть и не в таких масштабах. Тогда мне потребовался почти год на восстановление, но сейчас я знаю, что делать, поэтому справлюсь быстрее.

Оба Хокаге выглядели изрядно потрясенными такими известиями.

– Ты должен был обратиться за помощью! Не обязательно было справляться со всем в одиночку!

– Обратиться за помощью? После того, как по приказу руководства Конохи был уничтожен весь мой клан? Да со мной не произошло никакого летального несчастного случая только потому, что у Итачи был компромат на Данзо, и он обещал дать ему ход в случае моей смерти.

Теперь Хокаге выглядели еще и виноватыми. Еще бы, ведь дело, начатое Хаширамой и продолженное Тсунаде, на самом деле оказалось настолько грязным и кровавым. А ведь Первый основал Коноху именно ради того, чтобы детям больше не приходилось страдать и умирать ради целей взрослых.

– И ты с самого начала знал об этом?

– Без подробностей. Вначале я только догадался, что Учиха готовили переворот, а потом постепенно сложил всю картину.

– Мадара действительно был прав, – едва слышно произнес Хаширама и уже вслух обратился ко мне. – Но как тебе удалось не уйти во тьму и сохранить в себе Волю Огня?

– Волю Огня?.. – я даже потрудился изобразить на лице скептицизм. – Мне всегда было интересно, вы и правда в нее верите, или это всего лишь красивые слова?

Первый даже не нашелся, что на это ответить, и теперь выглядел совершенно несчастным. Вот что странно – эмоции у меня отключены, а от выноса мозга окружающим я все равно получаю удовольствие. Похоже, сделать другому гадость – это у меня почти на уровне инстинктов заложено, или даже еще глубже.

Хокаге напоследок пожелали мне поскорее восстановиться и ушли. Итачи с Наруто, до этого деликатно покинувшие комнату на время осмотра, вернулись, и сообщили, что ко мне еще гости. Наверное, желающих поглазеть на меня было довольно много, но пустили только самых близких – команду Така и Сакуру с Саем. Оказывается, у них за время моей отключки накопился целый ворох новостей. И самой главной стало то, что Карин и Суйгецу теперь вместе. Как я понял, девушка, во время атаки Десятихвостого вдруг осознала, что может умереть, так и не исполнив ни одну свою мечту – завести парня, семью, ребенка – и после войны отловила Суйгецу и приперла его к стенке. Хозуки утверждал, что она бы убила его в случае отказа, и только поэтому он согласился с ней встречаться. А в Конохе сейчас как раз занимались улучшением демографической ситуации, поэтому молодая пара героев, успевших отличиться и в защите деревни, и на войне, сразу же получила один из новых, только что отстроенных домов.

Кроме того, Наруто все–таки произнес перед Хинатой старательно сочиненное им ответное признание, чем довел девушку до обморока. Теперь они вроде как встречаются, хотя впечатлительная Хьюга так и норовит потерять сознание, если Наруто оказывается слишком близко. Поэтому зайти дальше недолгого держания за ручку они так и не смогли.

Помимо этого были и менее приятные новости – оказалось, что Дейдару обвинили в «нукенинстве» и посадили в тюрьму. А ведь он во время пребывания в моем внутреннем мире почти встал на путь исправления, и все что требовалось – просто направить его энергию в мирное русло. Я даже решил написать Тсучикаге письмо с просьбой пересмотреть наказание. Думаю, после того, что я натворил на войне, мое мнение не решатся проигнорировать.

Гости побыли около получаса и ушли. Должно быть, я сейчас действительно не очень здоровым выглядел, если меня даже разговорами боялись утомить. Впрочем, постоянные попытки следить за лицом, так и пытавшимся замереть безэмоциональной маской, были довольно утомительными. Наруто с Итачи тоже почему–то решили, что мне необходим покой, и чуть ли не спать уложить меня попытались. Еле отбрыкался от такой заботы. Пришлось отговориться тем, что мне надо помедитировать, впрочем, это действительно было необходимо. Я собирался тянуть до последнего, уж слишком сильно мне не хотелось наведываться в свой внутренний мир, потому что ничего хорошего меня там не ждало.

Как я и предполагал, мой внутренний мир выглядел просто ужасно – вместо серебряного моря теперь было нечто черно–серое и бурлящее, будто подгоревшая овсянка. Даже луна изменилась – сейчас она была вся в красных пятнах, словно заляпана кровью. Больше я ничего рассмотреть не успел, потому что упал. Оказывается, моя ментальная оболочка выглядела еще хуже, чем я представлял. Обеих ног ниже щиколоток просто не было, как и левой руки. Правая отсутствовала кусками, да и все остальное тело было покрыто трещинами настолько, что я мог сквозь живот изучать дырки на спине. Единственная хорошая новость – моя душа, вроде бы не пострадала и выглядела такой же, как прежде. Только вот золотистые нити, которые раньше крепились к ментальной оболочке, теперь безжизненно болтались в воздухе.

Я сейчас выглядел, словно разбитая фарфоровая кукла. Особенно с учетом того, что с момента вселения моя ментальная оболочка ни на день не повзрослела и до сих пор имела форму семилетнего мальчика. Наверное, это даже хорошо, что система самогендзюцу слетела, а то бы я сейчас просто расплакался от жалости к себе.

Да, я получил риненган, но цена оказалась слишком высока. И что самое противное – я даже не могу пока воспользоваться своими новыми глазами. Ту черно–серую гадость, что у меня сейчас вместо чакры, в дзюцу применять точно не стоит. Не знаю, что может случиться, но экспериментировать меня как–то не тянет.

Пока я предавался пессимизму, черно–серое море забурлило сильнее, и над поверхностью показалась голова одного из стражей. Бедные, они теперь вынуждены жить в таком жутком месте, хорошо, что чувства прекрасного у них нет, и они даже не понимают, как им тут тяжело приходится. Второй страж вынырнул прямо подо мной, и теперь я сидел у него где–то между ушами, если вот эти пучки подвижных вибрисс действительно являются органами слуха. Какие у меня зверушки заботливые, поняли, что я сам ходить больше не могу и решили покатать.