Текст книги "Сезон охоты на Охотника"

Автор книги: Алекс фон Берн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Садитесь, Виктор Петрович, – сказал Хладов вошедшему Никифорову и протянул ему распечатку. Затем продолжил:

– Один наш человек из действующего резерва «засветился» в Надзирателе. В течение трех дней о его личности наводили справки дважды. В первый раз – кто-то из нашего ведомства, а во-второй – из обычного отделения милиции. Может быть, за этим ничего нет, а может быть, что-то и есть. Особенно подозрителен контакт из нашей конторы: последние пять лет мы никак не использовали Кузнецова, а на связи с ним находился лично я – и никто более! Короче, Виктор Петрович, все тут надо хорошенько и, главное, быстро проверить. Я хочу, чтобы вы лично занялись этим.

Никифоров потер глаза подушечками пальцев и ответил:

– Конечно, Вадим Николаевич, я немедленно этим займусь. Сегодня к вечеру доложу вам о результатах. Милиция – это, конечно, достаточно просто, а вот контакт в нашей конторе…

– Я все это понимаю! – перебил его Хладов. – Поэтому начните с милиции, а потом переключайтесь на любознательного коллегу. Или – коллег. И возьмите под наблюдение самого Кузнецова. Водить его, конечно, не надо! А то заметит слежку, забеспокоится, – зачем человека зря волновать! А вот взять под наблюдение его жилье, места, где он постоянно бывает, – это следует сделать. Вопросы у вас есть?

– Могу я ознакомиться с досье Кузнецова? – спросил Никифоров.

– Да, конечно! И прошу вас ко мне с докладом, как только хоть что-то прояснится, – нужна информация, чтобы определиться с дальнейшими решениями!

11 августа 1994 года, 10.30.

Андрей проснулся в превосходном настроении. То ли приснился хороший сон, который он уже не помнил, то ли благоприятный день. А скорее – просто ощущение того, что он вышел на охоту. Каждый мужчина в душе – охотник. Это – генетика, тысячелетия естественного отбора.

Одни охотятся на ни в чем не повинных животных, другие – на женщин, третьи – за деньгами, четвертые – хлебом их не корми, но просто дай пострелять в себе подобных. Журналисты охотятся за фактами, из которых выстраивают шоковую терапию для публики. Сейчас Андрей чувствовал: лже-Архангельский – вовсе не заурядный киллер, нанятый за несколько тысяч баксов. Кого он застрелил на территории «Оригана»? И застрелил ли вообще? И что там выяснила доблестная милиция насчет личности лже-Архангельского?

Андрей позавтракал крутым яйцом, бутербродом с маслом и чашкой крепкого кофе. Это был его дежурный завтрак на протяжении последних двадцати лет.

После завтрака он отправился в отделение милиции, горя нетерпением узнать, под каким именем существует в этом мире лже-Архангельский. Начальника отделения майора Прохорова Андрей знал давно, еще с тех времен, когда выезжал с тогда еще лейтенантом Прохоровым в качестве народного дружинника на ловлю мелких спекулянтов, фарцовщиков и проституток.

Поздоровавшись с дежурным, Андрей поинтересовался:

– Егорыч у себя?

– Занят! – ответил дежурный. Едва он это сказал, как в коридоре появился майор Прохоров. Появился он не один: рядом с ним, чуть впереди, шел высокий, плотно сложенный мужчина с профилем Жана Марэ. Он попрощался с Прохоровым так, как прощается добродушный, но строгий начальник с нерадивым подчиненным, и вышел. Прохоров повернулся и увидел Андрея.

– Ага! Хорошо, что ты здесь! Ну-ка, зайди ко мне!

В кабинете Прохоров налил себе в стакан минералки и шумно выпил крупными глотками. После чего спросил Андрея:

– В какую историю ты лезешь?

– В смысле? – удивился Андрей.

– В смысле, что вчера задержали вот этого парня по твоей наводке! – Прохоров бросил на стол листок бумаги с машинописным текстом. – А он, оказывается, работник ФСК при исполнении! В неприятности нас втягиваешь?

– Помилуй, Петр Егорыч, кто же сейчас боится ФСК? – насмешливо спросил Андрей, протягивая руку за листком. Но Прохоров выхватил его, скомкал и швырнул в урну.

– Важно, не откуда человек, а что он может сделать! – назидательно заметил Прохоров. – Что у тебя конкретно есть на этого парня?

Андрей вспомнил красный «феррари», маскарад с бородой и патлами, выстрел в окно, – но ответил, пожав плечами:

– Ничего конкретного.

– Ну, тогда мой тебе совет – забудь о его существовании! – заключил Прохоров и снова взял бутылку нарзана. Однако бутылка уже опустела, и Прохоров достал новую из холодильника. Пока он этим занимался, Андрей выудил из мусорной корзины смятый листок и сунул в карман куртки.

Прохоров повернулся к нему и спросил:

– Все, я тебя предупредил. Нарзану хочешь?

Андрей покинул кабинет начальника отделения. Дежурный окликнул его:

– Андрюха! Курить есть? Я ребят попросил купить, но пока привезут…

Андрей кинул ему мятую пачку «Monte-Carlo» с двумя сигаретами.

– Бери, у меня еще есть! А что это за тип приезжал к Егорычу?

– Какой-то полковник из ФСК. Никифоров, кажется.

На улице Андрей достал смятый листок бумаги и расправил его. Так, протокол задержания… Кузнецов Сергей Иванович, 1962 года рождения. Прописан в Одинцове. В Москве проживает по адресу… Сотрудник частного охранного предприятия «Витязь СБ»… Ну, что же! Вот и первая страничка в досье Кузнецова! Связь его с ФСК несомненна. Похоже, и в «Оригане» он выполнял задание ФСК. Но какое? И что за грозная личность этот полковник Никифоров, если после встречи с ним Прохоров так завибрировал?

Андрей спрятал листок и задумался. Что же в действительности произошло в «Оригане»? И что за тип встречался с Кузнецовым в баре «Тропикаль»? И как они связаны с полковником Никифоровым? Кузнецов в разговоре с Рустамом вскользь упомянул про труп и про какого-то Карамова, который исчез. А те парни в «Оригане» – охранники Карамова! И «мерседес» тогда – карамовский, и искали они шефа, который куда-то пропал. А кто такой Карамов? И если он не из числа гостей Бондаря, то что он делал на территории «Оригана»?

Андрей чувствовал, что связь есть, и вполне непосредственная, но никак не мог ее ухватить – звеньев в цепи не хватало. Надо найти эти звенья, тогда цепь соберется в одно целое и можно будет аккуратно тянуть за ее конец. Одно он знал наверняка: где-то пришла в движение скрытая от него машина. Колеса закрутились, и оставалось только ждать – что выплюнет машина из своих загадочных недр?

11 августа 1994 года, 14.30.

К середине дня Андрею удалось поймать Игоря Шарапова в редакции его журнала. Шарапов слыл знатоком российского криминалитета, и Андрею часто удавалось добыть у него горячую информацию, которой Шарапов охотно делился. Впрочем, делился он, конечно, небескорыстно, периодически давая поручения Андрею разузнать то, чем сам по каким-либо причинам не хотел заниматься.

– Ближе к телу! – проворчал он в ответ на приветствие Андрея. – Совсем я зашиваюсь с делами!

Андрей был краток.

– Кто такой Ренат Карамов?

Шарапов откинулся на спинку кресла, удивленно посмотрел на Андрея и расхохотался.

– Давай уж сразу начистоту! Ты узнал о грандиозном шухере, который устроил Карамов, и решил покопать это дело, так? Только не прикидывайся шлангом!

Андрей не понимал, о чем идет речь, но продолжил:

– Брось выпендриваться! Так что ты можешь сказать о Карамове?

Шарапов не стал рыться в компьютере – в его голове помещалось информации не меньше.

– Карамов Ренат Рашидович, 1967 года рождения, юрист по образованию, владелец юридической фирмы «Интерюрпрактика». Ревностный последователь ислама, – в смысле, что регулярно посещает мечеть и молится пять раз в день. Это – его солнечная сторона жизни. А в теневой стороне он известен как «Акбар», тесно связан с небезызвестным авторитетом Гирей, в миру – Анатолием Ивановичем Пятаковым. Специальность Акбара – отмывка денег и посредничество. Все?

– Поподробнее – о шухере! – попросил Андрей.

– Какие там подробности! – махнул рукой Шарапов. – Известно только, что на днях Акбар бесследно исчез, «кинув» своего партнера Гирю на кругленькую сумму «зеленых».

– И большие «бабки»?

– Надо думать, что большие, – раз Гиря всю Москву на уши поставил! У тебя есть чего добавить?

Андрей отрицательно покачал головой. Но в мозгах у него забрезжил луч света. Еще немного, и все ляжет на места и оформится в законченную концепцию. Две части цепи уже собраны. Осталось найти связующее звено.

11 августа 1994 года, 19.00.

Никифоров сидел за столом в своем кабинете и поглаживал закрытые глаза подушечками пальцев. Он блестяще выполнил поручение Хладова – иначе, впрочем, и быть не могло!

С утра он сначала позвонил знакомому полковнику из ГУВД Москвы и попросил разобраться с задержанием накануне работниками милиции находившегося при выполнении служебных обязанностей сотрудника ФСК. Потом в течение часа изучал досье Кузнецова, затем отправился в то самое отделение милиции, куда накануне патрульная машина доставила Охотника. Там, у местного начальника-майора, он и выяснил без труда подробности задержания Кузнецова.

Все было просто и банально. Бдительный патрульный заметил у Кузнецова пистолет в подмышечной кобуре и доставил его в отделение для проверки личности и подлинности разрешения на ношение оружия. Конечно, все оказалось в порядке, – Кузнецов числился в солидной охранной фирме, где подтвердили всю информацию, документы – подлинные, прописка – как положено. Кузнецов даже дал адрес, где он снимал частную квартиру для временного проживания. Тамошний участковый все это подтвердил, и Кузнецова выпустили часам к десяти вечера.

Никифоров подивился подобному либерализму – задержанные по куда меньшему поводу сидят в отделении по полдня, а тут, с боевым пистолетом, какого-то простого охранника – и всего-то два с половиной часа. Майор объяснил, что Кузнецов понравился ему тем, что вел себя спокойно, не скандалил, не угрожал и не кричал, что куда-то опаздывает и кто-то ответит за его опоздание. Кроме того, директор ЧОПа, в котором работал Кузнецов, подтвердил все показания Кузнецова и просил его побыстрее освободить, поскольку Кузнецову надо было заступать на дежурство.

Оснований дольше его задерживать не было, и Кузнецова отпустили.

Итак, с милицией все было ясно. Обычная милицейская проверка случайно задержанного. А вот с коллегой из родной конторы дело обстояло не так просто.

На протяжении последнего года кто-то настойчиво, тщательно, но, аккуратно, не светясь, собирал информацию о Кузнецове. Причем не только о его настоящем, но и о прошлом. Например, когда Кузнецов за время своей службы бывал в отпусках и где их проводил; образ жизни его самого, его знакомых и родственников, и так далее, и тому подобное. Никифоров не сомневался, что для неизвестного любопытствующего коллеги содержимое личного дела Кузнецова тоже не осталось секретом, хотя наверняка его имя не занесено в список ознакомившихся с досье.

Надо было идти на доклад к Хладову, но Никифорову не хотелось торопиться. Никифоров уже прочитал личное дело Кузнецова и именно поэтому пребывал в такой задумчивости.

Кузнецов практически всю свою службу в КГБ провел под руководством Хладова. Еще в 1980 году Хладов взял молодого пограничника срочной службы в свое спецподразделение «Охотник». Тогда Кузнецов был вовсе не Кузнецов, а носил имя, полученное при рождении – Ладыгин Сергей Андреевич. В спецподразделении он получил новое имя – «Охотник-27». Далее, до 1988 года – спецкомандировки. В основном в Афганистан. Пару раз был в Сирии. Получив в 1981 году звание младшего лейтенанта, к 1988 году Ладыгин стал капитаном, заместителем командира подразделения, т. е. Хладова. Но, что интересно, в 1988 году Ладыгин уходит из спецподразделения Хладова в правительственную охрану – в Девятое управление, а в 1990 году переводится в действующий резерв и устраивается на работу в солидное частное охранное предприятие, служившее пристанищем для отставных чекистов. Что означает эта рокировка? Если просто обрыв концов, то тогда все последние пять лет Ладыгин-Кузнецов снова работал на Хладова, выполняя какие-то персональные, никому не ведомые задания? А теперь кто-то из коллег копает под Хладова. И, надо полагать, этот стык «Кузнецов – Хладов» весьма уязвим с точки зрения компромата. Видимо, уж больно пикантные поручения давал Хладов Кузнецову. Вот почему так забеспокоился Хладов!

Вот почему Никифорову так не хотелось идти на доклад к Хладову. Он уже догадывался, какой приказ там получит.

11 августа 1994 года, 19.45.

Никифоров доложил все, что ему удалось накопать за день. Многое он мог бы поручить другим. Но он не сделал этого по двум причинам. Во-первых, Хладов требовал досконального знания дела, которое он поручал лично: подчиненные – глаза и уши начальника, но не более. Во-вторых, Хладов дал понять, что в дело пока не нужно привлекать других людей. Это была его манера – если он выразил тебе неудовольствие по поводу грязного туалета, но не спросил, кому это дело можно поручить, значит, тебе и придется драить сортир лично. Что, впрочем, нельзя считать пустым самодурством, – просто Хладов в своем ведомстве не допускал даже зачатков весьма характерного для подавляющего большинства российских учреждений явления, которое исчерпывающе описывается армейской поговоркой: «Командиру части приказали, а разгильдяй ефрейтор не выполнил».

– Хорошо, – подытожил Хладов. – Будем считать, что запрос из милиции был обычной милицейской проверкой. Можете не работать более по этому направлению. Но вот по линии ФСК… Какие у вас соображения по этому поводу? Вы пришли к выводу, что кто-то упорно разрабатывает Кузнецова. Вы узнали, кто по нашей линии делал запрос о Кузнецове, который и зафиксировал Наблюдатель?

– Запрос делался от имени полковника Семенихина, – ответил Никифиров. – А Семенихин уже третью неделю лежит в больнице с прободной язвой. Конечно, я могу провести расследование по данному факту, но это займет много времени. Поэтому я предлагаю пойти по другому пути.

Никифиров достал из папки листок бумаги и протянул его Хладову.

– Это, так сказать, очерченный круг подозреваемых. Только эти полтора десятка людей систематически получали или могли получать информацию о Кузнецове и его прежней деятельности. Теперь следует определить, на ком следует сосредоточиться в первую очередь.

Хладов внимательно просмотрел список, на минуту задумался, потом резко бросил:

– Сосредоточьтесь на Котове. Я думаю, что это тот, кто нам нужен. Поставьте на прослушивание его домашний и служебный телефоны. Наружку ставить опасно – это может его насторожить. Лучше изолировать Кузнецова. Аккуратно проведите его изъятие и отправьте на объект «Ферма». Помните – он может оказать сопротивление, и вообще, он очень опасный человек. Кому думаете поручить это дело?

– Григорьеву! – без колебаний ответил Никифоров. – У него и его людей большой опыт в таких делах!

– Хорошо! – одобрил Хладов. – Но за операцию несете ответственность лично вы.

Он подошел к окну и с минуту так стоял, глядя на пустой постамент бывшего памятника Дзержинскому. Но Никифоров понимал, что разговор еще не окончен. Вот Хладов резко повернулся и бросил:

– Трудно сказать, что может выкинуть Кузнецов при задержании. У него наблюдались… некоторые странности в поведении, потому и отправили его в резерв. Но имейте в виду – в свое время он был одним из лучших. Поэтому особенно не церемоньтесь. Главное – никакого шума, никаких свидетелей и попутных потерь!

Выйдя из кабинета Хладова Никифоров остановился в размышлении, осмысливая новую информацию. Если Хладову так опасен Кузнецов-Ладыгин, то почему его просто не убрать? Не потому ли, что в действительности Хладова интересует Котов? А почему? А потому, что не для себя Котов разыскивает Охотника-27, а по чьему-то заказу! Вот заказчика и хочет вычислить Хладов, его он и боится! А Охотник для него – просто приманка. Ну что же, тогда все логично, все становится на свои места! Но контакта Охотника с Котовым Хладов допустить не хочет. И желает сделать все тихо и без излишнего шума. Видно, действительно много знает этот Охотник! Ну ладно, Охотника Григорьев, конечно, возьмет! Надо только успеть раньше Котова! И, черт побери, почему же все-таки – Котов?

И Никифоров решил проверить личное дело Котова. Прямо сейчас. И еще одна мысль его волновала. Даже не мысль, а так – какое-то ощущение неясности, необходимости прояснить какой-то вопрос, мимо которого он прошел.

Нет, так совсем не годится! Полный паралич мысли!

Никифоров зашел к себе в кабинет, запер дверь и, сняв пиджак и ботинки, улегся прямо на ковер. Итак, полчаса релаксации.

Никифоров, закрыв глаза, принялся постепенно расслаблять мышцы. Сначала он зафиксировал внимание на кончиках пальцев ног. Затем волна расслабления пошла выше и выше, достигнув мышц лица. Потом наступило странное состояние не то полета, не то падения, – и короткий сон, минут на пять, на тридцать вздохов – не более.

Никифоров полежал, последовательно напрягая мышцы, затем открыл глаза и встал. Вся процедура заняла не более пятнадцати минут, но он чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Можно приниматься за дело.

Никифоров сел за стол и занялся материалами на Котова.

11 августа 1994 года, 22.00.

Никифоров пил кофе, хотя знал, что пить кофе на ночь вредно для здоровья. Потом он закурил, хотя это никуда уж не годилось – курить после чашки кофе, выпитой на голодный желудок. Но ему было необходимо сосредоточиться: предстояло еще ехать домой на машине через полМосквы.

Теперь он знал, что отличало Котова от всех остальных, перечисленных в списке: за последние три года Котов пять раз был в служебных командировках в Таджикистане. Две из них – по три-четыре месяца, остальные – недели две-три. Цель командировок – координация усилий спецслужб России, Таджикистана и Казахстана по предотвращению контрабанды наркотиков. Ничего подозрительного или экстраординарного с Котовым в командировках не происходило, но связь была несомненна: Хладов без колебаний выделил Котова из списка. Почему? Скорее всего, потому что имелся еще один список. Этот список был неизвестен Никифорову, и в этом списке тоже фигурировал Котов.

Что же это за список? Учитывая область профессиональных интересов Хладова, можно предположить, что речь идет об утечке информации или фактах коррупции среди лиц, призванных бороться с наркопреступностью. А то, что Хладов не считает нужным полностью проинформировать своего заместителя, говорит лишь о стремлении соблюсти максимально возможную секретность.

Правдоподобно? Вполне. Ну а если посмотреть на дело с другой стороны? Что, если честный служака Котов накопал компромат на Хладова и пытается добыть неоспоримые доказательства через Ладыгина-Кузнецова? Тогда вполне понятно желание Хладова избежать малейшей огласки и в то же время любой ценой помешать контакту Котова с Кузнецовым. А что, если расследование Котова санкционировано свыше? Тогда можно запросто сгореть вместе с Хладовым! Вполне возможный вариант, – скольких людей сгубила близость к начальству!

Доложить руководству? Но за время работы с Хладовым Никифоров понял, что Хладов скорее простит измену Родине, чем измену ему лично.

Что же делать? Думай, полковник, думай, а то не быть тебе генералом!

Никифоров вздохнул. Впрочем, какое там – генералом! Остаться бы живым полковником! Если Хладов пытается спрятать свой личный скелет в твоем служебном шкафу, да еще от могущественных сил, то уцелеть при таком раскладе – задача не из легких!

12 августа 1994 года, 8.05.

Утро обещало замечательное продолжение. В смысле погоды. Чудесное летнее утро с теплыми лучами солнца, пением птиц и запахом зелени после ночного дождя.

Никифоров уселся в кресло, глянул на часы. Пятница. Наконец пятница! Может быть, удастся завтра съездить на дачу, а в воскресенье удастся сходить на рыбалку. Если дела позволят. Никифоров включил компьютер и начал просматривать список дел на сегодня. И тут вдруг он понял, что за ощущение незавершенности его беспокоило последние сутки.

Кто-то навел милицию на Кузнецова! Что значит – патруль заметил у Кузнецова пистолет? Кузнецов, как явствовало из его личного дела, прошел весьма солидную подготовку и был обучен методам скрытого ношения оружия. При желании он спокойно смог бы пронести мимо милицейского наряда под полой плаща автомат Калашникова! Ну не стал бы Кузнецов «светить» ствол перед милицией, даже имея разрешение на ношение оружия! Не так он выучен!

Зазвонил телефон. Никифоров снял трубку. Звонил начальник группы наружного наблюдения подполковник Сучков. Доклад наружки гласил: вчера, сменившись с дежурства, Кузнецов поехал на квартиру в поселке Северный и с тех пор в контакт ни с кем не вступал и из квартиры не выходил.

– Понял! – ответил Никифоров. Дав отбой, он связался с майором Парновым. Когда-то Парнов работал в Пятом управлении по диссидентам и слыл непревзойденным мастером того, что называется «подход под чужим флагом». Пустячный инцидент перечеркнул его карьеру. Парнов занялся было бизнесом, но прогорел, и Хладов буквально спас его от кредиторов.

– Константин Павлович! – сказал Никифоров. – Поезжай-ка сейчас в одно место…

Никифоров дал Парнову номер отделения милиции и поручил выяснить, кто навел патруль на Кузнецова. Положив трубку, Никифоров облегченно откинулся на спинку кресла. Этот землю рогом рыть будет, но отроет неизвестного наводчика! Кто знает, может, и вылезет кончик очень важной ниточки!

12 августа 1994 года, 12.50.

Охотник вышел из машины и посмотрел на противоположный берег озера. Отсюда отлично была видна торчащая из-за деревьев крыша пансионата «Ориган», глубокий овраг и отделяющая его от озера плотина. Охотник вернулся к машине и полез в багажник.

Машина очень удобно встала под свисавшими почти до земли лапами двух густых елок, и ее практически не было видно шагов с двадцати, и уж тем более с противоположного берега. Колеса не оставили следов на густо посыпанной опавшими хвоей и ветками земле.

Охотник достал из багажника акваланг, облачился в гидрокостюм с ластами и осторожно пробрался туда, где густой ивняк вплотную подходил к воде. Некоторое время Охотник пристально всматривался в противоположный берег и, не заметив ничего подозрительного, пробормотал:

– Мистика какая-то!

И ушел под воду. Примерно через полчаса он появился снова, отдуваясь и стаскивая на ходу ласты. Он явно был доволен. Снял акваланг, гидрокостюм, забросил их в багажник. Затем он уселся на пенек и с наслаждением закурил. Закинул голову, жмурясь на солнце, и с удовлетворением произнес:

– Никакой мистики!

12 августа 1994 года, 13.30.

Едва Никифоров вернулся с обеда, как тут же зазвонил телефон. Это был Сучков, и его доклад не доставил Никифорову никакого удовольствия.

– В 8.10 объект вышел из дома. При себе имел большую хозяйственную сумку типа той, в которой челноки товар возят. Отправился общественным транспортом на Курский вокзал, купил билет до Серпухова и уехал ближайшей электричкой. Сошел на Львовской, сел в красный «Москвич-2141», после чего наши люди потеряли его и…

– Кто был в «москвиче»? – перебил Сучкова Никифоров, с досадой отметив растущее внутри себя раздражение.

– Никого не было. Машина просто стояла на стоянке недалеко от платформы, а объект сел в него и уехал. Номерной знак и приметы автомобиля зафиксированы. Уже выяснили владельца – житель Москвы, некий Радченко. Направил людей на поиски Радченко, жду доклада. У меня – все!

Никифоров, едва сдерживаясь, бросил в трубку:

– Засветились твои мудаки! Объект слежку почуял и сбросил «хвост»! А вы не подстраховались! Плохая работа, Виктор Борисович, очень плохая!

Сучков обиделся на несправедливый упрек, но не подал вида, лишь голос его зазвучал холоднее и официальнее:

– Товарищ полковник! Мои люди двигались в двух машинах параллельно электричке по «М-2». Сразу перекрыли наиболее вероятные направления: на Лаговское и на Толбино. Где-то он по проселку ускользнул, или же в Львовском затаился! И слежку он заметить не мог, мы его по высшему разряду вели, как иностранного резидента. По всему видно – ранее отработанный прием. Мои люди утверждают, что он по дороге даже не проверялся ни разу!

Никифоров уже успокоился.

– Вот что, Виктор Борисович! Держите под наблюдением квартиру и место работы объекта. И срочно проясните ситуацию с тем красным «москвичом»! Все ясно?

– Так точно!

– Тогда все!

Никифоров положил трубку. И чего он взъелся на Сучкова? По всему видно, что Охотник – прожженный тип. Таких вести раньше целое управление подключали! Но его беспокоило смутное предчувствие, что это – не последняя неприятная неожиданность сегодняшнего дня.

12 августа 1994 года, 14.05.

Предчувствия Никифорова не обманули, и через полчаса после звонка Сучкова его окончательно вывел из равновесия полковник Самойлов.

Самойлов прослужил всю жизнь во Втором управлении КГБ, а сейчас ведал координацией усилий по борьбе с терроризмом ФСК и зарубежных спецслужб. После обмена дежурными и ничего не значащими фразами, мимолетными воспоминаниями, вопросами об общих знакомых и прочей словесной шелухой Самойлов перешел к цели своего визита.

– А я к тебе по делу, Виктор Петрович!

– Поможем, чем можем, Андрей Андреевич! Кури, если хочешь!

И Никифоров пододвинул к Самойлову девственно чистую хрустальную пепельницу. Сам Никифоров старался не курить на работе, – уж лучше дома сигару после ужина, – но охотно разрешал курящим собеседникам курить у себя в кабинете и даже держал в столе зажигалку и пачку «Честерфилда», – один из верных способов расположить собеседника к себе.

Самойлов от «Честера» отказался, достал из кармана пиджака «Лаки Страйк», закурил и приступил к делу:

– От американцев нам стало известно, что некий серб, связанный с окружением генерала Драгича, занимается контрабандой оружия в обход эмбарго. Особенно беспокоит американцев то, что в ближайшее время один бывший сотрудник КГБ должен поставить этому сербу десять переносных ЗУРов.

– Честно говоря, я бы не возражал, если бы сербы сбили пару-тройку этих воздушных стервятников, которые под прикрытием миротворчества бомбят мирных жителей в Боснии! – проворчал Никифоров.

– Я бы тоже не возражал против этого, – согласился Самойлов, – если бы не имела место контрабанда оружия из нашей страны! Этого нельзя допустить! Тем более что речь идет о новейшем оружии, совсем недавно начавшем поступать в войска.

– А откуда новейшее оружие у бывшего сотрудника КГБ? – удивился Никифоров.

– Он просто посредник, – пояснил Самойлов, – а вот продавца найти не так просто! Военной контрразведке пока даже не удалось выяснить, откуда это оружие было похищено! Впрочем, ты же знаешь наших коллег из «трешки»: даже в благополучные советские времена за год по стране пропадало столько оружия, что хватило бы для вооружения целого батальона, а наши доблестные особисты занимались черт знает чем! Ну а сейчас ежегодно похищаемым оружием, наверное, целую дивизию вооружить можно! И это не считая того, что побросали в бывших союзных республиках!

– Вы держите этого бывшего коллегу под наблюдением? – спросил Никифоров.

– Увы! – вздохнул Самойлов. – Мы зафиксировали всего одну встречу серба и посредника. Нам удалось их сфотографировать, – и это все! Парень довольно лихо ушел от наших людей. Вся проблема в том, что больше встречи не будет: серб обеспечивает только транспортировку, следовательно, проплата поставок либо уже состоялась, либо сделка финансируется кем-то внутри нашей страны. Поэтому единственный шанс найти продавца – это сесть на хвост посреднику. Я надеюсь, что вы по фотографии быстро установите личность посредника, связи и его предполагаемое местонахождение, – о вашей электронной картотеке легенды ходят!

И Самойлов положил на стол фотографию, сделанную скрытой камерой в каком-то маленьком кафе. Никифоров взял фотографию, мельком бросил на нее взгляд и сунул в коричневую папку.

– Сегодня же отдам в работу! – заверил Никифоров. – Позвони в понедельник!

– А успеете? – усомнился Самойлов. – Хорошо бы! Буду весьма признателен!

А Никифоров не сомневался, что успеет! Хотя ракурс был весьма неудачен, Никифоров сразу узнал собеседника сербского патриота. Вне всяких сомнений – это был бывший боец спецподразделения Охотник-27. Он же простой сотрудник охранной фирмы Кузнецов. Он же хороший парень Серега Ладыгин.

12 августа 1994 года, 17.30.

Никифоров смотрел на стрелки настольных сувенирных часов. Часы были в массивном мраморном корпусе с красивым золотистым ободком, по которому тянулась надпись: «Дорогому Виктору Петровичу в день 40-летия от коллег по службе». Изящные золотистые стрелки бессильно висели на оси, свесив острые концы над цифрой 6.

Настроение Никифорова полностью соответствовало положению стрелок: состояние духа «повисло на полшестого». Минут пять назад из кабинета Никифорова ушел Сучков.

Сучков ничем не порадовал шефа, если не считать того, что Охотник снова объявился у себя на квартире в Северном. Появился он там около четырех часов дня и больше никуда не выходил.

Владелец красного «Москвича-2141» господин Радченко уже неделю отдыхал на Кипре и намеревался наслаждаться морем и солнцем еще столько же. Машина должна была находиться на платной автостоянке, однако охранник заявил, что непосредственно перед отъездом Радченко собирался поставить машину в ремонт и в настоящее время ее на автостоянке нет.

Тем не менее через час после визита человека Сучкова напарник охранника подогнал машину Радченко на стоянку.

– Короче, история старая как мир! – подытожил Сучков. – Ребята сдают напрокат машины длительно отсутствующих владельцев, с этого и живут, а зарплата охранника им вроде как пособие! Мой человек заснял на видеокамеру то, как охранник ставил машину Радченко на автостоянку. Так что, если понадобится, ребят можно будет прижать!

Никифоров поморщился и бросил:

– Какая нам от них польза? На случай, если Кузнецов еще раз обратится к ним за автомобилем? Да они теперь сами на короткий срок на дно уйдут! Нет, не теряйте времени! Держите Кузнецова под плотным наблюдением, но очень аккуратно, – он ничего не должен заподозрить!

– Насчет Кузнецова, Виктор Петрович… Есть кое-какая информация! – сказал Сучков. – В общем, кто-то еще его ведет! Сегодня мои люди засекли двоих типов, следивших за Кузнецовым, когда тот выходил в продуктовый магазин и за сигаретами.

– Не наши ли коллеги это, Виктор Борисович? – спросил задумчиво Никифоров.

– Не похоже, Виктор Петрович! – отозвался Сучков. – Но ведут себя вполне профессионально! Слежение вели цепочкой с использованием личной маскировки. Взять их под наблюдение? Или потрясти?

– Пока под наблюдение возьмите! – распорядился Никифоров. – А там видно будет! Но главное – Кузнецов!

После ухода Сучкова Никифоров попытался проанализировать ситуацию, но почувствовал, что она выходит из-под контроля: слишком много неизвестных появляется в последнее время. Если за Кузнецовым установил слежку не Котов, а уж Самойлов тем более не успел бы на него выйти, то получается, что Кузнецовым интересуются уже четыре стороны: Котов, Хладов, Самойлов и неизвестные, повесившие «хвост» на Кузнецова сегодня утром. Как тут можно что-либо спланировать! Не начать бы друг в друга палить!