Текст книги "Абсолютная власть"
Автор книги: Алекс Дальский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
– Куда едем? – Андрей старался выглядеть спокойным и доброжелательным.
– Не знаю. Просто едем. Хотя, если не возражаешь, можно ко мне. Ты где остановился?
– В «Темном Кристалле».
– И как там?
– Со времени последнего визита ничего не изменилось. Всё тот же техно-стиль. «Эрос» с примесью «Швеции», псевдопрозрачные стены, горничные в нацистской форме и цены, заоблачные, как в Шанхае. Но зато тихо.
– Понятно.
Выехали на Московский проспект.
Андрей с удивлением обнаружил, что начинает чувствовать себя комфортно и уверенно. От того, что ощущает рядом с собой человека, которому по-настоящему интересен?
– Ольга…
– Что?
– Может быть, действительно, поедем к тебе?
– Мы и так едем ко мне.
– У тебя дома найдется кофе? Я сегодня спал всего три часа.
– Сейчас домчимся, я тебя сфотографирую, заполним визовую анкету, да ложись спать, а разговоры отложим, какие проблемы?
– Нет, как раз спать я бы не стал. Лучше, наоборот, взбодриться.
– Кофе, душ, есть шлем с «макро-рейсингом», да всё что угодно, можно даже «джакарту» на дом заказать, если хочешь…
– Я видел тебя в кафе.
– Что? В каком кафе?
– Десять минут назад. На Вознесенском.
– Да? Я тебя не заметила…
– С тобой был человек. Кто это?
– Да так… Никто. Айвэн Хэтфилд. Он же – Ваня Капюшон. Только почему ты решил, что он – человек?
– А кто же он? Андроид?
– Единственная человеческая деталь у Хэтфилда – это его британский паспорт. В остальном он редкое животное и психопат.
– Я заметил, он выражал к тебе… почтение.
– Для того, чтобы иметь возможность «выражать почтение», причём, делать это раза в три дешевле, чем у себя на острове, он и прилетает сюда почти каждый месяц. Ты уверен, что хочешь обо всём этом слушать?
– Извини, я просто подумал…
– А вот извиняться не надо! – она засмеялась. – И вообще, может ли эта пыль иметь какое-то значение, если через пару дней мы станем жителями другой планеты?
– Ты права, хотя я бы пока не спешил с прогнозами. К тому же, именно «пыль» создала нас такими, какими мы стали, разве не так?
– Знаешь, почему мне сейчас так хорошо? Впервые за долгие месяцы я слышу, наконец, осмысленную речь! Разве с этим могут сравниться какие-то «Каскады» или афродизы?
Возле Парка Победы «пежо» ждала огромная пробка. Автомобиль резко замедлил скорость и переместился в крайний левый ряд, почти заезжая на свободную полосу экстренных служб.
– Неужели тебе настолько не хватает общения?
– А почему, собственно, мне должно его хватать? Большую часть свободного времени я провожу в «паутине», но разве лазерные сети в состоянии сделать людей ближе?
– Ближе – нет. Зато какая скорость «закачки»!
– Кстати, – усмехнулась она в ответ, – где ты, вообще, увидел людей? Неужели ты думаешь, что этот бессмысленный цикл, который почему-то называют жизнью, внезапно стал превращать обратно в человека своих обычных номерных V.I.P. потребителей?
– Но у каждого – свой «цикл»…
– Свой? «Плазма» офисного монитора – карта «ВИЗА-Даймонд» плюс тридцать штук «кэшем» – наручники, кровь и похоть виртуальных нейро-игрищ – а утром снова на работу…
– Я вижу, ты не очень-то любишь индустриальное общество…
– А за что мне его любить? Я долго была чьей-то вещью, но когда, наконец, я смогла преодолеть собственную духовную смерть и деградацию, то чего добилась? Умения обращать в «вещи» других живых существ, назвать которых людьми у меня никогда не повернется язык!
Несмотря на патетику и страстность своей речи, Ольга выглядела вполне непринужденной и расслабленной.
– К тому же, я вовсе не считаю российское общество индустриальным, – добавила она, заставляя автомобиль продвинуться на очередные пару метров. – Скорее, это общество «Безумного Макса», только с гигабайтами виртуальной нирваны вместо бензина…
– В чём-то ты, пожалуй, права… Мы – дикари на вечном «велфере» корпораций.
– Который очень напоминает рэкет.
– Разумеется. Если бы Мганга Сапфир захватил базу с тактическими ракетами, то «свободный мир» начал бы покупать у него ракушки с той же поспешностью, с какой сегодня он покупает у Кремля бесполезный плутоний. Лишь бы не нарушить шаткого равновесия на скользком краю ядерной пропасти… – Андрей воспроизвел одну из сентенций, подчерпнутой из «наследия Конти». Подобно массонам, «преодолевшие», а также кандидаты, гораздо чаще беседуют о «значительном», нежели о «пыльном».
Словно прочитав его мысли, Ольга вдруг опять рассмеялась.
– Боже мой, Олег… Мы говорим о такой банальщине!
– Что ж, давай, обсудим сериал «Маняша Фог – королева вечеринок».
– Нет, – вновь становясь серьезной, она сосредоточено разглядывала безнадежный поток машин впереди, – я хочу рассказать тебе о своей жизни. Но сначала… Давай уедем отсюда!
Протянув руку под панель, Ольга щелкнула там невидимым тумблером. В то же мгновение истошно взвыла сирена, а по глазам ударило ярко-синим светом проблескового маячка.
«Пежо» резко вырулил на пустую «милицейскую» полосу и, газанув, начал стремительно набирать скорость.
– 7 -
Вопреки его ожиданиям, Ольга жила в одном из самых обыкновенных двухподъездных питерских домов, классической, ещё 50-х годов прошлого века, «сталинской» застройки.
Её квартира, расположенная на последнем этаже дома, напомнила Андрею его собственное жилье, поэтому, несмотря на весьма приличную площадь и явно свежий фулл-ребилд, воображение не поразила.
Часа через полтора, покончив с фотографированием, сканированием и визовой анкетой, они расположились в «обсерватории» – огромной, засаженной цветами и совмещенной с лоджией комнате с куполообразным полупрозрачным потолком.
Между тем, переменчивая погода за окном преподнесла новый сюрприз: тучи исчезли, а на небе появилось яркое апрельское солнце.
Допив очередной кофе, Андрей с трудом выбрался из низкого массажного кресла и подошел к огромному, стоявшему у самого окна, древнему телескопу.
– Вот так прибор! Он – настоящий?
– В общем, да. Лазерный «цифровик-сотка» с инфракрасным осветителем, но стилизован так, что от «Цейсса» почти не отличить.
Лежа на широком, подвешенном к потолку диване и закинув ноги на подлокотник, Ольга разглядывала Андрея, время от времени прикладываясь к мундштуку стоявшего на полу персидского кальяна-наргиле.
Сменив доспехи безжалостной кибер-стервы на махровый фиолетовый халат, она совершенно преобразилась и выглядела ещё более миниатюрной и удивительно домашней.
– Иногда, когда мне становится особенно скучно, я включаю телескоп и рассматриваю ночной город. Порой удается поймать совершенно потрясающие сюжеты.
– Ты живешь одна? – Андрей прильнул к окуляру «цифровика», но увидел лишь тьму отключенного дисплея.
– Сейчас – да. Одно время здесь ещё жила моя кетч-гёрл, но примерно полгода назад я неожиданно начала испытывать привязанность к ней и расторгла контракт.
– Ого, получается, я не один такой чувствительный! Я уволил свою кетч ещё прошлым летом. Непонятно почему, но мне вдруг стало страшно хотеться избить её, хотя придраться было совершенно не к чему…
– Дело не в тебе. Это всего лишь естесственный подсознательный протест личности при виде абсолютного повиновения. Впрочем, у подавляющего числа клиентов «Кетч-клуба» таких проблем никогда не возникает…
– Догадываюсь.
– А ещё у меня живёт Чопи.
– Кто?
– Чопи! – Ольга приподнялась на диване. – Дорогуша, иди к нам!
Через несколько секунд дверь приоткрылась, и с едва слышным гудением в «обсерваторию» вкатилось нечто похожее на миниатюрный пылесос в виде «божьей коровки».
Деловито объезжая мебель, «коровка» достигла дивана, после чего остановилась и замерла, слегка приподняв передний край.
– Познакомься, Чопи, это – Олег.
«Коровка» вновь ожила и, повернувшись, теперь уже медленно поползла в сторону Андрея. В метре от него она опять встала и, чуть нагнув «голову», вдруг выпустила в стороны крошечные крылья, которые тут же начали слегка вибрировать.
– Класс! Интелловский робот-домашнее животное! Я видел такого у нас в «Теско», тоже всё собирался купить…
– Самое забавное, что с ним даже можно поговорить, но я стараюсь этого не делать, чтобы не сойти с ума окончательно.
«Услышав» последние слова, Чопи перестала вибрировать и, медленно пятясь, словно чем-то испуганная, заползла под диван.
– Сойти с ума? – Андрей вернулся в кресло. – Ты о чём?
– Последний год я живу с мироощущением типичного шизофреника: «что-то происходит, но я не знаю – что».
– Я ощущаю это с раннего детства…
– Ты зря смеешься. Какое-то предчувствие, что ли… Обреченность всего нашего мира, надвигающиеся хаос и катастрофа, при полном отсутствии объективных признаков…
– Странно…
– Что – странно?
– Буквально вчера подобное чувство мне описывал ещё один человек.
– Кто он?
– Да, собственно, никто. Так, случайный попутчик…
– Всегда боялась случайных попутчиков и случайных встреч. Зачастую именно они определяют нашу жизнь, а значит – и нас самих.
– Послушай, Оль… Давай начистоту. Мы сидим здесь и говорим о чем угодно, но только не о том, что нас ждёт.
– Начистоту? – она растерялась. – Но я и так полностью откровенна с тобой…
– Хорошо, – Андрей опять поднялся, – вот смотри…
Сделав несколько шагов, он остановился в самом центре комнаты, возле невысокой бронзовой скульптуры «Уставший Кант».
– Послезавтра, а может, уже и завтра, нам предстоит совершить небольшое путешествие. Я и ты, мы оба, приглашены в гости, поэтому отказываться от поездки, как минимум, невежливо.
Кроме того, нас не просто пригласили. Мы едем… В общем, ты знаешь, о чём я.
Так вот. Человека, который пригласил меня, я ни разу не видел. Мало того, я даже не знаю, как он выглядит, и не знаю его настоящего имени.
И, тем не менее, больше года пообщавшись с ним в сети, я абсолютно уверен в правильности того, что делаю. Ведь я преодолел в себе страх, ложь, лицемерие и зависть, и мне нет никакого дела до всеобщего копошения вокруг.
И именно поэтому, – Андрей грустно усмехнулся, – я говорю тебе: сейчас, перед самым отъездом, я вдруг усомнился.
– Не понимаю…
– Куда мы едем, Оля? – подойдя к лежащей на диване женщине, он присел, чтобы оказаться как можно ближе и иметь возможность видеть её глаза. – Кто ждёт нас там? Ты знаешь?
Она спокойно выдержала его взгляд, а затем вдруг улыбнулась.
– В очередной раз убеждаюсь: мужчины никогда не верят до конца! – она вскочила с дивана, отчего он закачался, а удерживающие его тросы слегка загудели.
– Разве я сказал…
– И я не буду ставить это тебе в упрёк! Хотя бы потому, – Ольга подошла к окну и прикрыла жалюзи, – что сама я много лет лично знаю того, кто пригласил меня.
– Вот как? И кто же он?
– Мой муж.
– Четыре года назад я закончила медицинский и устроилась медсестрой на «Скорую помощь».
Жила в коммуналке, на Обводном – от детдома дали комнату. Ни электричества, ни воды: дом на капремонте стоял. Сам понимаешь, что там жил за народ…
Как-то раз на выезде разговорилась с одним пациентом, молодым, тоже недавно после колледжа. Познакомились. Он один жил, квартира своя, от родителей осталась, работал электронщиком в какой-то охранной конторе. В общем, стали мы с ним не то что дружить, а так, встречаться иногда…
– …а потом поженились?
– Ты что, смеешься? Он мне даже не нравился. Внешне – не мой тип, да и внутренне тоже, недалекий совершенно, без конца «висел» на нейроиграх да пиво пил литрами…
– Ну, а встречались тогда зачем?
– Ты не понимаешь… Я же абсолютно одна была; ни подруг, ни друзей, на работе люди отчаянные, на зарплату еле тянут, дома – соседи-наркоманы, «Оля, выручи полтяшкой», а тут какой-никакой, нормальный человек…
– Понятно…
– И вот как-то раз звонит он мне, а сам, чувствую, взволнован: «Бросай всё, срочно встретиться надо».
Приехала к нему после смены, он – весь на нервах, говорит мне: «Вот, Мелкая, это – твой шанс. И мой».
И рассказывает.
Фирма, где он работает, занимается охранной сигнализацией и системами наблюдения. Обслуживают, в основном, крупные объекты: торговые центры, базы, коттеджные поселки…
В том числе и «Кейп-сити». Это, не доезжая Пушкина, поселок такой для богатых.
Завтра он – его Володей звали – и ещё один сотрудник поедут в «Кейп-Сити» чинить какой-то блок, у одного из жителей сигнализация «глючит». Они пробудут на объекте недолго, полчаса от силы, потому что там всего-то сгоревшую деталь заменить надо, да проверить. А пока идет ремонт, вся сигнализация в доме и вокруг, включая камеры слежения и «сетку», будет отключена.
При этом они с напарником будут работать на улице. Там недалеко от дома будка специальная, где вся их электроника и где охранник дежурит.
В общем, предложил он мне ограбить этот дом.
– Вот так приятель!
– Ага. Он всё рассчитал. Особняк – самый крайний в поселке, находится недалеко от внешней стены. Камеры отключат – через стену перелезть несложно.
Разумеется, на первом этаже – решетки, но он ещё когда сенсоры монтировал, запомнил окно, где щель между решетками широкая, и я смогу пролезть на веранду. «Ты ж вон какая у меня мелкая», говорит.
А самое главное, что ничего искать не надо. На третьем этаже у хозяина кабинет, и там, просто в шкафу, безо всякого сейфа – деньги.
Володя точно не знал, сколько там, но был уверен, что очень много: пачки, говорит, рядами сложены.
– Откуда, интересно, он про деньги узнал?
– Они когда первоначальный монтаж делали, вместе с боссом своим и хозяином обходили все комнаты, обсуждали, как и что, хозяин сдуру и приоткрыл шкаф, может, слегка выпивши был, а может, и покрасоваться хотел… Он сам-то продюсер известный, ты тоже его знаешь…
– Короче говоря, ты согласилась?
– Не сразу конечно… Мы с Володей почти всю ночь проговорили. Он всё расписывал, вот, купишь квартиру, приоденешься, работу получше найдешь…
– Что он мог ещё говорить…
– Ага. К тому же, всё так удачно складывалось… Семья у продюсера – за границей. Прислуги в доме нет. Только личный шофёр-телохранитель, который днем вместе с хозяином – в городе.
В общем, на следующий день, взяла я у Клёпы – это сосед мой, водила запойный – его облезлую «хонду» и ровно в четырнадцать ноль-ноль уже была в лесу, в полукилометре от «Кейп-Сити».
– Просто детектив.
– Ещё какой. Чейз по-русски. В 14.15 на «мобилу» падает SMS от Володи: «Привет. Как поживаешь?».
Это значит, что они подъезжают к поселку. Я оставила машину и пошла к стене. Когда осталось сто метров, лес кончился: контрольная полоса. Спряталась в кустах, жду.
Вскоре второй SMS приходит: «Как освободишься – звони». Значит – всё. Энергию отключили. Пора.
Подбежала к забору, руки трясутся, дыхание такое, знаешь, словно после марафона, даже сейчас помню… А забор высокий… В общем, перелезла кое-как, спрыгнула и к дому бегом, под деревья; спрятаться хотелось жутко.
Возле дома отдышалась, успокоилась немного и пошла, как он велел, вокруг особняка. Дошла до башни, вижу: веранда. В крайней нижней секции решетки, и вправду, пространство между прутьями – шире. Полезла.
Самое интересное, что когда оказалась внутри – страх как рукой сняло.
Достала план. Ага. Вот холл, вот лестница, третий этаж, спальня, игровой зал… А вот и кабинет. Всё, как Володя описал.
Только денег не было.
– Как – не было? Вообще?
– Нет, ну почему… Там было несколько пачек по десять тысяч. Евро. Деньги, конечно, но совсем не то, о чем грезили…
– Да уж, надо думать…
– Что делать, взяла их – и к дверям. Двери-то открываю, чтобы из кабинета выйти, а в коридоре… Ты не представляешь, что я увидела…
– Собаку?
– Собак в доме не было. Мне ещё Володя сказал: «Не бойся, там – ни собак, ни кошек…» Сволочь…
– Ну, а кто тогда?
– Огромная. Страшная. Змея. Она свернулась в коридоре, прямо напротив дверей. Удав… И голову так поднимает, на меня смотрит…
– Даже я, наверное, испугался бы…
– Испугался? Да я думала – умру сейчас. Захлопнула дверь и в кабинете стою, сдвинуться с места не могу.
Не знаю, сколько простояла. Приходит SMS: «Еду домой».
Через минуту включат сигнализацию.
Я снова дверь приоткрыла, а удав, представляешь, уже под дверью лежит! Я тут не выдержала, заорала в голос и снова дверь захлопнула. И ты знаешь, стою, рыдаю, и мне уже неважно, что со мной будет, лишь бы кто-то пришел и убрал это чудовище… Ноги подкосились от страха…
– Постой, а через окно-то почему не попыталась?
– Так я же тебе не матерый «домушник»! Сообразила потом, конечно, что можно в окно, да только поздно было: начала раму открывать – слышу: «Внимание! В периметре нарушитель! Оставайтесь на своем месте и не шевелитесь. К вам сейчас подойдут».
Через минуту голос из-за дверей: «Красотка! У тебя оружие есть? Или мне сразу ОМОН вызывать?» Охранник, видимо.
Я ему отвечаю: «Нет у меня оружия никакого. Уберите змею, пожалуйста!»
«Ляг лицом в пол, руки в стороны, головой к дверям. Зайду – не дай Бог пошевелишься, застрелю сразу же. Ферштейн?»
Через час приехал хозяин особняка. Солидный, в костюме. Без милиции.
С ним только телохранитель его был, тощий и лысый, и ещё один мужчина, молодой, с папкой в руках.
Хозяин посмотрел на меня – я в наручниках на полу лежу – и говорит негромко так: «Вставай, пошли».
Вышли во двор, он впереди, за ним – я, следом все остальные. А посредине двора ещё одна башня строится, кирпич положен, но ни окон, ни дверей.
Зашли вовнутрь. Там стол такой, для рабочих, деревянный, и пара стульев.
Хозяин и тот, что с папкой, сели за стол.
«Коля, давай».
Лысый подвел меня к узкой нише в стене, с трубами, затолкнул туда, а наручниками за арматуру зацепил. Стою, думаю, бить будут сейчас.
Ошиблась.
Коля вышел, а минут через пять вернулся. Смотрю: тащит по земле ванну с раствором. Я сначала-то не поняла, что он делать собирается, а он сел себе преспокойно и начал нишу вместе со мной кирпичами закладывать. Я стою, реву в голос, а эти двое за столом сидят, о чем-то тихонько разговаривают, даже в мою сторону не смотрят.
Когда Коля заложил почти до половины, хозяин встал, подошел ко мне и говорит: «Что, сука, Конрада испугалась? А он, между прочим, добрый, на человека никогда не нападает. Ему одиноко было, а ты… Рассказывай, откуда в доме взялась. Если правду скажешь, то просто сдохнешь в кладке кирпичной, а нет – я тебе туда какую-нибудь из «невест» Конрада для компании закину. Обокрасть меня вздумала, крыса… Клади, Коля, не отвлекайся».
– Постой, зачем ты мне всё это… – Андрей видел, что рассказ дается ей не легко.
– Конечно, я рассказала им всё, – продолжала Ольга, не слыша его слов. – И про Володю, и про деньги… Представляешь, я стою, реву, а этот тип по комнате ходит, курит, иногда с кем-то по телефону говорит… А Коля кладёт.
Скоро я уже не могла ничего видеть. Только кирпичи… Темно-красные, с запахом таким…
И тут слышу, второй говорит:
«Валька, слушай, а продай её мне?»
«Кого?»
«Как – кого? Красавицу нашу».
«Эту крысу? Ты что, сдурел? Зачем?»
«Затем. Пригодится в хозяйстве. А тебе лишь бы придушить кого-то, прямо как змеи свои стал…»
«Борь, ты знаешь, я для тебя всё сделаю, но ты, по-моему, последнее время совсем поехал головой. Тебе что, своих куриц мало?»
Тут Коля уже почти заканчивает и спрашивает:
«Ну, так это, кто хочет кирпич последний положить?»
Молодой говорит: «Так, Коля. Вот тебе две «штуки» за суету, и давай, разбирай свой «дизайн-проект», пока не засохло».
«Не понял».
«Дурак ты, Борька!» – продюсер, слышу, уже не такой злой. – «Она тебя обворует, да потом ещё и ментам сдаст».
«Не сдаст».
«Ну, хорошо хорошо, убивать не будем. Но тогда, может, просто к Горидзе в клуб её продадим? Раз уж ты такой жалостливый…»
«Валя, нет! Я её забираю, и не спорь. Давай, Никола, начинай обратный процесс, чего сидишь…»
«Тьфу ты! Ну, пойдем тогда хоть в бильярд покатаем…»
Так я стала пятой женой в гареме медиа-магната Бориса Берника.
-«Внедрись и предай». Так, кажется, шоу называлось, с которого он начинал?
– Нет. Это уже – второе, а начинал он с «Женщин нет». Я иногда смотрела, но не знала, что его тоже Берник делал.
– Что-то не помню такого… Про зэков что ли?
– Да нет, про сетевых маньяков. Он, так-то, талантливый продюсер, темы «по запаху» находит…
– И как жилось у «таланта»?
– А ты знаешь, неплохо. Я бы даже сказала, очень хорошо мне жилось.
– В гареме?
– Я жила в «Блице». Это – поместье Берника.
Конечно, поначалу, когда меня только туда привезли, я думала – всё, или сбегу, или смерть.
Представляешь, там домище в три этажа, парк с фонтаном, лебеди в озере. А у меня – две комнаты наверху и запрет особняк одной покидать.
В первый же день мне имплантант вживили, ну, знаешь, такой, как у детей, чтобы не терялись, только специальный, для взрослых. Из дома выходишь, на пульте охраны – сигнал. Попробуй, убеги.
– В молодости мне такой же вживляли, когда мы в труднодоступные районы ездили, чтобы не потеряться. Так что я в курсе.
– Кроме охраны и слуг, в доме жили две жены Бориса: Люда и Альбина, то есть, вместе со мной – три, а другие две: Елена Викторовна, официальная жена, и Насико – в городской квартире.
Ещё отец Берника в усадьбе жил, Михаил Романович, очень пожилой. У него и вход был отдельный, и столовая; мы его нечасто видели.
– Могу себе представить, что там у вас творилось…
– Да нет, зря ты так. Наоборот, атмосфера была очень комфортной, легкой какой-то. Кроме меня, все девчонки могли ездить, куда пожелают, у каждой – своя машина… Вообще, кто что хотел, тот то и творил. Клубы, магазины, вечеринки всякие… Совместные пьянки «всем гаремом», дни рожденья…
– А Берник?
– Так он же всегда – на работе. Появлялся как свет в окне – все сразу к нему…
Я сначала не понимала, как ему удается содержать весь этот шалман почти без ссор и скандалов, а секрет-то простой оказался. Каждой жене Боря давал понять, что по-настоящему любит лишь её, а те, другие – просто для утех. Причем, делал это настолько изящно, что каждая верила: она – избранная, и смотрела на остальных чуть снисходительно.
– И ты – тоже?
– Я? Не знаю… Он приходил ко мне по ночам… Иногда мы просто сидели и разговаривали до самого утра. Обсуждали всех, он про каждую из девчонок рассказывал что-то, как будто я и он – одно целое, а они все – так… Про родителей своих часто рассказывал…
А как-то раз, примерно через полгода после моего вселения, Берник приехал днём. Неожиданно. Я одна в доме была.
На улице зима, февраль. Он меня усадил к себе в «роллс», и мы поехали. Приехали в Питер, остановились на Обводном, от моего дома недалеко.
Он говорит: «Олька, прости. Не я эту жизнь придумал. Возьми вот…»
И даёт мне кредитку.
«Тут ежемесячный лимит – пять штук еврос, ровно год карта валидная будет. А это – ваучер. Выберешь любую квартиру в «Синтеке», они мне должны… В общем, иди, живи, как хочешь, смерти мне не желай только…»
Кнопку нажал на брелке – дверь открылась. Я сижу рядом с ним, а он смотрит куда-то вдаль. Я говорю: «Боря… Зачем мне ваучер? Мне что, жить негде?»
Он ко мне повернулся, не понимает, о чём я.
«Борь», – беру его за руку, – «Поедем обратно. Домой. По «четверке» скоро «Сердце Леды» начнется… И окно закрой, пожалуйста, холодно».
Он завел мотор, поехали. Выехали за город, он останавливается на обочине. Говорит: «Знаешь, я, наверное, с Ленкой разведусь. И вообще, зачем мне все это? Я больше не хочу…»
В тот день мы не вернулись в усадьбу.
Сначала – «Ройал», с друзьями его просидели там часа три, шампанское пили… Затем «Водный мир». Я не помню даже, что мы там делали, какие-то танцы, огни… Ночевали на веранде, в «Сохо». Семнадцатый этаж, зеркальный потолок, мавр с опахалом…
Утром он улетел, в Сочи, по-моему… За мной Алька приехала, увезла домой, в «Блиц»…
– Он так и не развелся?
– Нет, конечно… Да и не нужно это никому было. Ни ему, ни мне… А через год всё закончилось. Телеканалы национализировали. На медиа-рынке начался очередной передел… Да ты и так знаешь всё.
Берник попытался эмигрировать, но это оказалось уже не так просто, как раньше. В конце концов, он выехал в Венесуэлу, первую же страну, куда его впустили, и с тех я больше его не видела.
– Он уехал с семьей?
– Да с какой семьей… Елена Викторовна уже несколько месяцев жила с другим человеком, компаньоном Берника, это все знали. Девчонки тоже разлетелись, кто куда. Так что, Боря один уехал. Отца похоронил, тот буквально за неделю до отъезда скончался.
– Ну, а ты?
– А что я? Меня он не позвал… Пока оставалась в «Блице», увлеклась тэквондо. Самооборона, духовные техники, буддизм, дзэн… Потом учиться пошла. В «Лэкс-Гладиаторс». Это школа телохранителей, лучшая в городе, наверное.
Жить сюда переехала. Это квартира отца Берника, Боря мне её оставил…
Устроилась в агентство «Сургучев и Демьяненко», V.I.P.-сопровождение, персональная охрана и так далее. Хотела стать амазонкой. Вот дура, представляешь…
– Подожди, а чем плохо-то?
– Ничем. Наоборот, слишком хорошо. На первой же встрече с клиентом выяснилось, что единственный, против кого нужно применять силу – это он сам.
– Неужели банальная проституция?
– Проституция. Как и всё в этом мире. Только не совсем банальная. По его же просьбе я сначала избила его чуть не до полусмерти, а затем, приковав к батарее, заставляла проделывать всякие штуки, от которых меня до сих пор тошнит.
Впрочем, оно того стоило. Этот взыскательный клиент заплатил не только агентству, но и мне лично. Причем совсем другую сумму. А ещё его так впечатлил мой «игровой азарт», что через несколько дней он позвонил и снова заказал мой «эскорт».
Я ушла от Сургучева и с тех пор «работаю» самостоятельно. Клиентов хватает. Мало того, я ещё и выбираю. Стаж, как-никак. Авторитет.
Последние слова Ольга произнесла насмешливо.
– Примерно полгода назад мне позвонил Борис. Это было настолько неожиданно, что на целые сутки выбило меня из колеи. Он сказал… Сейчас уже неважно, что он сказал, но после того звонка мы стали общаться с ним почти ежедневно, через вебкамеру и «крафт-мобайл».
А две недели назад он пригласил меня в гости.
– Не хочу притворяться и врать, будто бы я потрясен услышанным. Помнишь Гато из Страны Мёртвых Пчёл? «Это – не помойка, не тюрьма и не преисподняя. Мы просто здесь живём».
– Не нужно ничего говорить, – она улыбнулась, – тебе сделать ещё кофе?
– Пожалуй…
Ольга вышла.
Когда спустя четверть часа она вернулась, держа в руках поднос с кофейником, то уже была одета в японский деловой костюм и походила на романтичного, но беспощадного юношу-якудза.
– Ты куда-то уходишь?
– Мне нужно в консульство. Я не знаю, когда вернусь, но хочу, чтобы ты дождался моего возвращения.
– Если честно, я и так не горю желанием ехать в отель.
– Вот и отлично. В этой квартире сокрыт миллион удовольствий. Отдыхай, развлекайся. Проголодаешься – набери «единицу» на смарте в прихожей, закажи что-нибудь из ресторана снизу. А спать можешь в любой из комнат, где больше понравится. Ну, пока?
– Пока. Вернее, подожди… Я хотел спросить… Скажи, Оль, какой никнейм у Берника в сети? Может быть, Маркус?
– Нет. Его ник – Эдо.
– Моя богиня плачет. Я хотел бы подарить ей цветы.
– Какую сумму вы планируете потратить?
– Двести тысяч фунтов.
– Проходите в оранжерею, выбирайте. И помните: здесь продаётся всё, кроме Цветов Вечности.
С каждым шагом заросли орхидей становились всё плотнее, а их волшебный аромат постепенно усиливался, превращаясь в густой удушливый запах. Вскоре он понял, что задыхается, и повернул назад.
Но куда подевался выход? Вокруг – только цветы. Огромные, черные, синтетические цветы со странными шевелящимися лепестками…
Где я?
В его сознание вдруг резким острым лучом ворвалось солнце.
Пробуждение.
Андрей приоткрыл глаза, пытаясь определить, почему в спальне так светло. Сквозь нависающий над кроватью прозрачный балдахин он разглядел на потолке бледные контуры цифр проекционных часов.
9.22. Утра?
Андрей ощутил у себя на шее чьё-то дыхание и пошевелился. Не открывая глаз, Ольга прижалась к нему ещё крепче, и в этот момент он почувствовал, как бьётся её сердце.
– Не спишь? – он погладил её по волосам.
– Уже давно, – прошептала она.
– Тогда – встаём?
– Ни за что, – Ольга перевернулась на спину. – После Анжелы ты первый живой человек в этой спальне. Когда будет следующий, ты знаешь?
– Можно сразу после завтрака, – Андрей засмеялся. – А кто такая Анжела?
– Так звали мою кетч… Скажи, что тебе снилось?
– Да какая-то муть. Цветы в оранжерее, город незнакомый, не помню…
– А мне – самолет. И море. И маяк…
– Кстати, о самолетах. Ты говорила, с утра нужно кому-то позвонить.
– Да, я помню, но ещё рано: консульство открывается в десять. К тому же, Салим, в любом случае, перезвонил бы.
– Это консул?
– Нет. Атташе по культуре.
– А если он скажет, что всё – гуд?
– Тогда в 17.35 – рейс «Санкт-Петербург – Париж». И через три часа мы уже гуляем по Ля Дефанс!
– Иди ко мне…
– 8 -
«Дамы и господа! Через несколько минут наш самолет совершит посадку в аэропорту «Шарль де Голль» в Париже. Просим вас застегнуть ремни, убрать столики и привести спинки кресел в вертикальное положение.
Уважаемые пассажиры – граждане Российской Федерации, обращаем ваше внимание на то, что, согласно «Афинскому пакту» 2016 года, Европейский Союз больше не предоставляет политического убежища заявителям из России. Для получения дополнительной информации достаньте брошюру из кармана переднего сиденья…»
– Давно, ещё в прошлой жизни, я знал одну девушку. Она была настоящей француженкой, хотя и родилась в Риме. Когда мы познакомились, у меня возникла навязчивая мечта – встретить вместе с ней парижскую весну, – Андрей разглядывал проплывающие в иллюминаторе огни. – Но так и не сложилось…
– Она сейчас в России?
– Нет, уехала. Не то в Намибию, не то в ЮАР…
– Пристегнись, идём на посадку.
– Кстати, где нас будут ждать?
– Мы просто спустимся в зал прилета. К нам подойдут.
– Надеюсь. Знать бы ещё – кто.
– Не беспокойся, всё будет нормально, – Ольга улыбнулась и положила ему руку на колено, – вот увидишь.
Люди, ещё в прошлом веке проектировавшие аэропорт «Шарль де Голль», явно имели в своем арсенале машину времени. Андрей с удивлением обнаружил, что причудливо изогнутые стены, серебристые многоуровневые трубы переходов и бесчисленные эскалаторы идеально вписываются в концепцию современной индустриальной архитектуры.
Они довольно быстро прошли паспортный контроль в небольшом терминале для российских рейсов и, поглядывая на молодых улыбающихся чернокожих солдат с автоматами наперевес, спустились вниз.
Кольцевые коридоры нижнего уровня встретили их сиянием бесчисленных витрин магазинчиков и ресторанов. Море неоновых огней, бликующий хрусталь колонн и чернеющее серебро зеркал, готический космо-керамик столов, кресел и турникетов.
– Это что?! Два часа до ядерной войны или съемки «Багдадских героев»?
– Ты давно не был в Европе. Это всего лишь пассажиры.
Казалось, что весь Париж собрался сегодня в «Шарль де Голль» – настолько здесь было многолюдно. Гул пёстрой толпы сливался со звуками величественной восточной музыки, которая лилась изо всех динамиков аэропорта, почти заглушая собой монотонные объявления диспетчеров.
