Текст книги "Абсолютная власть"
Автор книги: Алекс Дальский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
– А, это ты, жирная хельга, – пробубнил он, подходя ближе. – Кого привел?
– Куба прислал нового друга для нашего железного Дока. Как он, кстати?
– Час назад проверял, вроде не сдох пока. Что смотришь, малыш? – обратился карлик к Андрею и, неожиданно шагнув вплотную, резко приподнял свою маску. – Привет!
Увидев вместо лица одноглазую, необычайно жуткую шевелящуюся плоть, покрытую коростами, Андрей инстинктивно отпрянул, и налетел на Смуча, который в очередной раз весело расхохотался.
– Я знал, что тебе понравится наш карлик, «пигги», – воскликнул толстяк. – Теперь важно, чтобы тебе понравился Док. Хотя он и не такой красавец. Где он, Виган?
– Там же, где и всегда – в подвале. Пошли, – человечек развернулся и направился к двери, из которой появился.
– Так, а ты не стой, а двигай костями, – словно почувствовав напряжение Андрея, Смуч отступил на пару шагов назад и поднял пистолет. – Или, может, ты хочешь поплавать с простреленным животом по нашему чудесному озеру?
Сразу за дверцей начиналась узкая винтовая лестница, которая вела под землю, в самый обычный, хотя и внушительных размеров подвал, наполненный трубами, кранами, а также приборами непонятного назначения.
Виган щелкнул рубильником, и коридор постепенно наполнился тусклым желтым свет аварийных ламп.
– Идите за мной, он здесь. Док! Слышишь меня? Тут к тебе родственник из Майами приехал, – карлик остановился возле ещё одной двери и отодвинул засов. – Будь начеку, приятель.
Последняя фраза предназначалась Смучу, хотя тот и так был достаточно серьезен.
–«Пигги», малыш, не заставляй меня делать это здесь, – прорычал он Андрею в самое ухо. – Ты не бойся. Док не страшный, мы поймали его всего неделю назад.
– Почему мне не дали джина? – негромко спросил Андрей, оттягивая время и ещё на что-то надеясь – Ведь Сол четко сказал…
– Да неужели? О’кей, Виган, неси бутылку. Быстро.
Человечек хотел что-то возразить, но, махнув рукой, задвинул засов на место и заковылял куда-то в конец коридора.
– Вот, – вернулся он через минуту. – Джина у меня нет, зато есть «Бушмилс». А что, очень даже неплохое пойло…
– Я знаю, – мрачно усмехнулся Андрей. – Когда я был жив, в моем доме всегда лежала про запас бутылка-другая «Бушмилс». «Дешевая ирландская табуретовка», – повторил он слова Валерки-Гнома.
– Так. Коктейли обсудишь с Доком, а мне уже пора ехать. Открывай клетку, нигга…
Железная дверь захлопнулась за спиной у Андрея, погас последний луч света, и было слышно, как где-то далеко, уже на другой планете, постепенно затихают удаляющиеся шаги его тюремщиков.
Прижимаясь к двери, он стоял, оглушенный тишиной и задыхаясь от внезапно нахлынувшей волны животного ужаса. Ужаса сырой подвальной тьмы. Ужаса смерти.
– Добрый вечер, – раздался совсем рядом негромкий голос. – Не бойтесь. Я такой же пленник, как и вы. Меня зовут Фрэнк. Фрэнк Уилби.
– Здравствуйте, – прошептал Андрей, оставаясь стоять возле двери. – Но сейчас не вечер, а только полдень.
– Что ж, уже лучше. Но даже если и так, у нас с вами очень мало времени.
– Времени для чего?
– Для того, чтобы получить информацию.
Голос Уилби звучал так, словно принадлежал смертельно больному человеку.
– Скажите, мистер Уилби…
– Фрэнк.
– Скажите, Фрэнк, вы – ранены?
– Нет. Я не ранен, ничем не болен и даже не безумен, как вы, наверное, подумали…
– Но я вовсе не…
– Помолчите! И сядьте… Вот сюда, здесь бетонная плита и кусок фанеры. Впрочем, можете садиться куда угодно…
– Можно я достану зажигалку?
– Они не забрали её? Хорошо, зажгите на секунду, но прошу, экономьте газ…
Андрей вытянул из кармана тонкий стеклянный цилиндр и поднял его вверх.
Щелк!
Дрожащий огонек в кромешной тьме подвала стал на мгновение подобен криптоновой лампе. В его свете Андрею открылся узкий каменный мешок, ржавые трубы под потолком и приличных размеров кусок бетонной плиты на полу, буквально в метре от входной двери.
На плите, закрыв ладонью глаза, полулежал невысокий худощавый мужчина средних лет, в защитном комбинезоне и каких-то нелепых ярко-желтых кроссовках на ногах.
Пламя погасло.
– Ну, что, понравилось? – снова заговорил Уилби.
– Не очень, – вздохнул Андрей и медленно приблизился к плите. – Пожалуй, я присяду рядом с вами, если вы не против…
– Присядьте, – холодно ответил Фрэнк. – А сейчас, чтобы вы перестали тратить понапрасну наше время, я коротко введу вас в курс дела. Если вы не против, – добавил он язвительно.
Андрей опустился на плиту и прислонился к стене, ощущая рядом тяжелое дыхание Уилби.
– Итак, мой безымянный друг…
– Меня зовут Андрей.
– Прекрасно! Значит, я не ошибся… Итак, Эндрю, они привезли вас сюда, чтобы завтра на рассвете – да, это всегда происходит на рассвете – бросить, вместе со мной, в тот зловонный бассейн, который вы наверняка уже видели.
Бросить, чтобы потом смотреть, как, защищая свои жизни, мы будем пытаться спастись. Как один из нас погибнет, а второй, сильнее, или, удачливее, неважно, получит самый главный приз своей жизни: трос, сброшенный с вышки. Трос, по которому победитель выползет из клоаки, а затем вновь займет свое место в этой бетонной пещере.
Пока он говорил, Андрей покрылся холодным потом, представляя ледяную вонючую жижу и кишащих в болоте паразитов.
– И глубоко там? – прошептал он.
– Не думаю, – мрачно ответил Фрэнк. – Бассейн заполнен менее, чем наполовину, так что глубина – от силы метра полтора.
– Подождите, там – трясина?
– Вовсе нет, – голос Уилби прозвучал зловеще, – напротив, довольно жидкая субстанция. К тому же, нам дадут плот.
– Послушайте, Фрэнк, сейчас вы сами тратите наше время. Неужели нам предстоит бегать по плоту и сражаться друг с другом, как в дешевых голливудских лентах?
– Нет, не друг с другом. Мы будем сражаться с Робби и Салли. А это пострашнее любого бассейна и любой трясины.
– Так кто же они? Клоны, мутанты, киборги?
– Нет, Эндрю. Это аллигаторы.
– 16 -
– Не может быть! – Андрей медленно поднялся. – Какой бред! Откуда здесь…
– Правила просты, – негромко продолжал Фрэнк. – У нас – плот, два тяжелых деревянных багра и две бейсбольные биты, у них – острые зубы и голодная ночь позади. Карлик перестает кормить их за сутки до представления…
– Но зачем?! Убивать людей ради забавы, да ещё таким способом! Рано или поздно до них доберется полиция, и тогда…
– Ради забавы убивают в кино. А посмотреть крокодиловые бои собирается вся «знать» Детройта, и я подозреваю, что не только… Представьте, сколько может стоить «билет» на такое «шоу». А видеозапись? Куба зарабатывает на всём.
– И как долго длится поединок?
– Находящиеся на плоту люди отбиваются до тех пор, пока один из них не допустит промах и не слетит с плота. В то время, когда твари разрывают жертву, второму гладиатору сбрасывают трос и вытаскивают из бассейна.
– Какая увлекательная игра. Но что помешает мне, например, столкнуть первым вас?
– Правила. Тот, кто попытается спастись за счет напарника, уже никогда не выйдет из бассейна. Так что, выбора нет – играем честно.
– Выбор есть всегда, – голос у Андрея дрогнул. – Лично я не собираюсь драться. Если уж мне суждено умереть здесь, то я сделаю это достойно.
– Вскроете вены? Разобьёте голову о бетонную плиту? Сделайте милость. Тогда я проживу лишний день в ожидании следующего «напарника».
– Послушайте, Уилби…
– Фрэнк.
– Да какая разница, Фрэнк! Вы что, надеетесь дождаться здесь прихода полиции? Или полагаете, Куба помилует вас за вашу храбрость?
– Я уже ни на что не надеюсь. Но пока я жив, я буду сопротивляться. Можете поступать, как хотите, я не стану вас осуждать.
Уилби замолчал, и наступила тишина. Чтобы как-то нарушить эту тишину, Андрей пошевелился и вдруг осознал, что до сих пор сжимает в руке бутылку, которую дал ему карлик.
– А кстати, Фрэнк, не желаете выпить?
– Что-что? Выпить? – оживился Уилби. – Вообще-то я редко пью, но сегодня – особый день… – он надсадно засмеялся.
– Сейчас открою. Жаль только, закусить нечем…
– Да, тут вы правы. Обычно Виган приносит пищу ближе к вечеру, зато есть вода…
– А кстати, почему они называют вас Док?
– Потому, что я – доктор.
– Вот как? Стоматолог? Хирург?
– Почти. Я – психиатр.
– Ого! Неужели дела настолько плохи, что вы приехали в Детройт за новыми пациентами? Как вы, вообще, умудрились сюда попасть?
– Я не собираюсь обсуждать эту тему, – голос Уилби прозвучал неожиданно резко. – Тем более, с вами. Скажу лишь, что меня пригласило ФБР. Неделю назад, когда мы пересекали район Хайлэнд-парк, на нашу машину напали эти дикари. Так я оказался здесь.
– Интересно, – задумчиво проговорил Андрей, – Куба сказал, что ФБР ищет какого-то парня. Вы говорите, что вы – психиатр. К чему бы это?
– Так мы будем пить? Или вы уже передумали?
– Да, конечно будем, – Андрея уже начали раздражать и сам доктор, и его надменный тон. – Сейчас, только вот таблетку приму. У меня – гастрит последнее время…
Отогнув ремень, он подцепил одну из крошечных таблеток «Сладкого Дака», приклеенных внутри джинсовой лямки, и зажал её между пальцев.
– Я надеюсь, нам дадут фужеры?
– Разумеется, – Фрэнк поднялся и, судя по звукам, отошел куда-то к противоположной стене. – Тут есть несколько одноразовых стаканчиков. Не совсем чистые, правда…
– Приготовьтесь, Фрэнк. Мне понадобится свет.
Огонек зажигалки вспыхнул вновь, осветив фигуру Уилби, с закрытыми глазами державшего прямо перед собой два пластиковых стакана.
– Секундочку, – Андрей торопливо разлил виски и, бросив таблетку в один из стаканов, погасил свет.
– Ну, Фрэнк… Как говорят у нас в России, за знакомство! – сделав несколько глотков, он выдохнул и крякнул. – Хорошо!
– Да уж, – отозвался Уилби, – без содовой – это не виски, а настоящий напалм… Так вы – из России?
– Да, приехал на заработки…
– Я так и думал. Пока кроме нас проблемой «Джей-Эл» занимаются только русские.
– Прекратите говорить загадками, Фрэнк. И давайте уже на «ты».
– Давайте… Слушай, Эндрю, а виски-то вполне приличное. Или это из-за того, что на голодный желудок?
– Не знаю, приятель. Но виски, правда, неплохое. Ещё по одной?
– О’кей, только помногу больше не наливай.
После второй порции Уилби какое-то время сидел молча. И было неясно, размышляет Фрэнк о чем-то важном или же просто уснул.
– Эндрю, ты ведь – сотрудник русского ФСБ? – неожиданно спросил он.
– Что? – искренне изумился Андрей. – С чего ты взял?
– Да ладно, приятель, – блаженно потянулся доктор. – Я понимаю, что виски слегка развязало мне язык, но, в конце концов, разве что-то может иметь значение, если завтра мы выйдем из этой пещеры вдвоем, а назад вернется только один?
– Не стоит о грустном, Фрэнки, – Андрею и самому многое стало безразлично, но где-то в глубине его души пока ещё тлел профессиональный огонек журналистского интереса. – Лучше расскажи мне про Ломаса.
– Ага! Я же говорил! – радостно засмеялся Фрэнк. – Ты – русский шпион! Капитан Чернофф из сериала «Тест патриотов». Доктор Уилби и кэп Чернофф – теперь одна команда!
– Да брось, старина, я вовсе никакой не шпион. Я работаю на частное лицо.
– Страйкер? Не верю. Для страйкера у тебя слишком честный голос…
– Фрэнки, мне осталось жить несколько часов. Расскажи мне, ради чего я тут умираю?
– Логично, кэп, – Уилби перестал смеяться, и его голос вдруг опять стал напряженным. – Подожди. Так тебе не объяснили, кто такой Джимми Ломас?
– Разумеется, нет. Моей задачей было только обнаружить его. А зачем, почему, и что это за человек – вся информация у заказчика…
– Знаешь, Эндрю, мне сейчас так хорошо, как не было, пожалуй, уже много лет, с тех пор как родилась Шерил… Ты сидишь рядом, и я знаю, что могу помочь тебе… Конечно… Конечно, я расскажу, ведь ты – тот, кто имеет право знать.
Он ненадолго замолчал, словно собираясь с силами.
– Ты спрашиваешь, что это за человек… Так вот. Прежде чем начать, я хотел бы выделить одно важное и, пожалуй, самое интересное обстоятельство.
Ломас – не человек.
– Примерно полгода назад, да, это было в начале ноября, наш университет получил очередной двухлетний грант на исследования в области «технологии манипуляции массовым сознанием».
– А кто выделил? Медиа-монстры?
– Нет. Военные. Пентагон последние годы носится с идеей создания «средств абсолютного контроля», поэтому охотно тратится на любые подобные темы. А Конгресс давно уже превратился в выжившую из ума старуху-кассиршу…
Короче говоря, я работал в группе Криса Савацкого, и мы занимались всякими веселыми штуками типа «поиска факторов медленного стресса» и «генерирования социальных патологий».
– Звучит как «астрология» или «хиромантия»…
– Ты не представляешь себе, как это круто, Эндрю! Человек шагает по улице и внезапно, среди бела дня, начинает чувствовать страх. Он здоров, он идет на работу, но нечто пугает его так, что он бросает все дела и бежит, словно укушенный змеей!
– За такие «опыты» можно сесть в тюрьму, Фрэнк. Вы подсыпали людям какую-то химию?
– Вовсе нет! Всё гораздо проще. У человека имеется множество слабых мест, включая подсознательные уязвимости: реакция на некоторые звуки, цвета, сочетания слов…
– А также запахи, ультразвук… Об этом знает каждый школьник, Фрэнки. Давай дальше.
– Каждый, да не каждый! Вояки хотят иметь не просто список уязвимостей, а готовые технологии воздействия на большие скопления людей, преимущественно – на гражданское население. Причем, делать это скрытно.
– Выигрывать войну, не начиная её – древнейшая мечта всех царей мира. А работы по информационному, психогенному и прочему «волшебному» оружию ведутся не первый десяток лет чуть ли не в каждой стране…
– …Савацкий был просто помешан на людских страхах и постоянно искал все новые и новые «темные струны» человеческой души, которые, по его мнению, зачастую лежат на поверхности.
Поэтому, как только он узнал про грант и понял, что ближайшие два года ему разрешат и дальше измываться над гражданами за их же собственные деньги, Крис начал готовить свой очередной «социо-эксперимент».
– Ты не представляешь, Эндрю, что задумал этот упырь! – пьяный смех Уилби стал похож на экстаз религиозного фанатика: очевидно, действие «Сладкого Дака» достигло своего высшей предела.
– Испытуемому предлагалось провести несколько дней в каком-нибудь уединенном месте: на метеостанции, на небольшом островке или отдаленной вилле, якобы с целью выяснить, какое влияние на психику оказывает отсутствие привычного городского шума.
Истинная же цель эксперимента заключалась совсем в другом.
Пробыв в «тестовом пространстве» несколько дней, испытуемый, просыпаясь рядовым будничным утром, обнаруживал, что всё, что он видит, слышит и чувствует, он уже переживал несколько дней назад.
То есть, фактически, он оказывался в прошлом: по телевизору идут те же самые программы, на телефон поступают те же самые звонки, а редкие местные обитатели говорят и делают то же самое, что и тремя днями раньше. Точь-в-точь!
А все календари, разумеется, включая календарь мобильника испытуемого, тоже показывают прошедшую дату.
– Как вы это делали?
– Да обычная инсценировка, только очень качественная. Работали профи из Голливуда, техники, сценаристы, готовились… Удовольствие – не из дешевых, надо сказать.
– Догадываюсь. Ну, и что дальше?
– А дальше… «Пациент» начинал нервничать. Причем очень сильно. Отбросив все дела, он пытался понять, что происходит, но чем дальше он заходил в своих попытках разобраться, тем сильнее терял ориентацию…
– Ну, вы и шутники! – не выдержал Андрей. – Так же можно кого угодно с ума свести!
– Ещё бы, – мечтательно протянул Уилби. – Ты даже не представляешь, что способны вытворять люди, когда субъективно оказываются «во вчерашнем дне».
Обычно патогенные реакции начинались уже через час-полтора. Дольше всех продержался какой-то бедолага – около шести часов. В финале он явился на лодочную станцию своего островка с распятием в одной руке и с ножом – в другой, мечтая допросить «с пристрастием» пожилого смотрителя.
Разумеется, за каждым из испытуемых – а всего их было, по-моему, восемь человек, – осуществлялось постоянное скрытое наблюдение, и как только мы видели, что человек приближается к некой грани, мы немедленно прекращали эксперимент.
Люди приходили в себя, подробно описывали своё состояние во время опыта и, получив солидную компенсацию, уезжали с совершенно незабываемыми впечатлениями.
– А кто-нибудь пытался подать в суд или расправиться с вами?
– В суд не обратился никто, ведь все они подписывали особый договор. Угрожать всерьез желающих тоже не было – суммы в чеках стояли весьма приличные.
– Мда… Никогда бы не подумал, что ученые могут заниматься подобной белибердой. Неужели от вашего опыта был какой-то толк?
– Толк? Да мы получили просто уникальные данные! Но сейчас – речь о Ломасе.
– Прости, Фрэнки, конечно, о Ломасе. Продолжай.
– Так вот. Мы нашли Джимми на кафедре биохимии Мичиганского Университета, где он работал лаборантом после окончания колледжа. Среди всех своих знакомых по кафедре Ломас абсолютно ничем не выделялся и казался обычным, совершенно неприметным малым.
Нам не хватало ещё двоих добровольцев, когда Крис по каким-то делам поехал в Мичиганский. Он вернулся оттуда даже не с двумя, а с тремя желающими – Джимми, Паулой и, кажется, Ларсом.
Для Джимми мы выбрали «участок номер четыре». Кстати, это был тот самый островок близ Грин-бэй, на озере Мичиган, где «смотрителя» изображал Мэтью, наш институтский охранник.
Всё начиналось как обычно.
Чётко по сценарию, по прошествии пяти суток, проснувшись ранним утром в своем домике, Джимми Ломас вместо двадцатого января, «оказался» в самом первом дне своего появления на островке, то есть, во вторнике, пятнадцатого января.
Но патогенные реакции начались не у него, а у нас: истёк час, затем два, а затем и десять, но Ломас вел себя совершенно спокойно и буднично, никак не реагируя на «попадание в прошлое»!
– Может, он просто ничего не заметил?
– Не заметил? Первый день пребывания на объекте всегда создавался таким образом, чтобы забыть его было просто невозможно! Утром у Джимми сгорел кофейник, по телевизору весь день крутили репортаж о «потрошителе из Майами», в обед на остров приезжала сексапильная «дочь смотрителя» и «заходила поболтать» с Ломасом, новым жильцом…
Да чего там только не происходило в первый день! А тут, представляешь, это же самое начинает повторяться спустя пять дней.
– Так он что – вообще, никак?
– В том дело! Он совершал действия, словно запрограммированный: ходил, ел, спал, разговаривал. Вёл себя абсолютно точно так же, как и в первый день. Даже слова те же самые говорил, точь-в-точь.
– Постой, так он просто спятил, наверное. Или раскусил вас, да сам решил подшутить.
– Да не спятил он! Видишь ли, «сойти с ума» – это лишь словесная форма. Как врач, могу сказать тебе, что психическая болезнь, синдром, хроническое или врожденное заболевание это всегда цепь симптомов, это всегда клиническая картина. Иными словами, врач однозначно отличит больного от здорового, и уж тем более, когда человек сходит с ума у него на глазах.
Что же касается «раскусил» – такое и вовсе нереально. У нас были подробнейшие видеозаписи каждого дня и часа жизни Ломаса во время эксперимента. И если я ещё могу допустить, что он разгадал трюк, то как он умудрился в течение последующих часов, а потом и дней, говорить и делать абсолютно то же самое, даже в мелочах, я понять не могу.
Этого просто не может быть!
Создавалось впечатление, что внутри Джимми находится некая программа, имитирующая поведение человека, которая на определенный раздражитель выдает строго определенную реакцию.
– Как робот?
– Ну, в общем да. Только Ломас – не робот.
– Кто же он тогда?
– Слушай дальше.
Мы остановили эксперимент, и Крис, как ни в чем не бывало, предложил Джимми задержаться у нас ещё на некоторое время. Ломас не возражал, хотя и уточнил, сколько ему заплатят.
Савацкий поместил Джимми в наш комплекс, и мы начали его исследовать. Оказалось, что Ломас всегда ведет себя, как вёл на острове, реагируя на внешние факторы четко заданным образом. Поэтому феномен назвали «Программой», а продолжающийся эксперимент с Джимми – «проблемой Джей-Эл».
Целый месяц мы вертели Ломаса со всех сторон, просветили его всеми на свете лучами и измерили всеми датчиками, но какого-то ощутимого результата получено не было.
– То есть, вы вообще ничего не нашли?
– Можно сказать, что так. Нам удалось установить, что Программа находилась внутри Ломаса много лет, возможно, с рождения. Но какова её природа, кто её туда поместил, а главное, с какой целью – осталось тайной.
При этом мы выяснили, что Программа стала активной лишь в последние четыре года. До этого Джимми был самым обычным человеком, а поводом для запуска Программы послужил некий Сигнал.
– Сигнал?
– Предположительно, Джимми «услышал» его во время одной из своих студенческих поездок, о которой, впрочем, он сам ничего не помнит.
– Что же это была за поездка? Куда?
– В Мексику. Сестра Джимми рассказала нам, что в юности он частенько ездил в разные походы и, вообще, влезал во всевозможные авантюры.
Так вот. Четыре года назад Ломас с какими-то ребятами забрался не то в ущелье, не то в овраг, где упал и очень сильно травмировал голову. Причем, для этого ему почему-то понадобилось ехать в юго-восточную часть Мексики, в самые непроходимые джунгли.
Наши кураторы из Пентагона, которые на тот момент уже очень сильно интересовались «проблемой Джей-Эл», не раз делали запрос в Мексику и даже посылали туда своих специалистов, но всё оказалось с нулевым эффектом: того места, где Ломас получил свой Сигнал, уже не существует; мощное землетрясение произошло как раз тогда, когда он там развлекался.
В итоге нам оставалось лишь продолжать исследовать Сигнал.
Во-первых, выяснив его природу, мы могли попытаться узнать и о природе Программы, а во-вторых, была слабая надежда, что в отличие от Программы, о существовании внутри себя которой Ломас не подозревает до сих пор, Сигнал он мог запомнить. Коль скоро сам и рассказал о нём, находясь под сильным гипнозом.
Вообще, в случае с Джимми, от гипноза было мало толку. Лишь дважды нашему ведущему специалисту удавалось достучаться до спящего сознания Ломаса, но кроме самого понятия «Сигнал», мы ничего не узнали.
И вот здесь Савацкий предложил свой, весьма интересный и нестандартный метод исследования.
Ломаса накачали растормаживающими препаратами и погрузили в специальный раствор, где он находился в состоянии, близком к состоянию невесомости. Через прикрепленные к его голове наушники каждые две секунды к ушным раковинам Джимми подавались звуковые сигналы различной частоты, а многочисленные датчики фиксировали малейшие изменения состояния его организма.
Таким образом, получился этакий «детектор лжи», который обращался к памяти Ломаса по методу «подбора пароля».
– И как? Сработало?
– На все сто! Джимми провел в «ванной» в общей сложности около трехсот часов, но к концу пятой недели мы получили искомый набор из более чем сотни звуков различной тональности, которые при последовательном воспроизведении давали тот самый Сигнал.
– И что же это было?
– Судя по тем данным, которые поступали во время сканирования, в итоге должно было получиться нечто вроде пронзительного писка, длящегося несколько секунд и граничащего с ультразвуком. На всякий случай, во время процедуры все, кто принимал в ней участие, находились в защитных наушниках, поэтому целиком Сигнал не слышал никто.
– Это что же, получается, из ученых не нашлось никого, кто бы удосужился прослушать эту «волшебную трель»?
– Получается, что так.
– Но почему?
– Мы элементарно не успели. Дело в том, что финальный этап сканирования продолжался почти сутки и завершился в тот день весьма поздно – около часа ночи.
После того, как очередная цепь импульсов осталось без ответной реакции, стало очевидно, что предыдущая цепь была последней, и что мы получили, наконец, все составляющие Сигнала. Савацкий велел всем расходиться, а сам занялся подведением итогов.
– А на следующий день?
– А на следующий день мы узнали, что ночью Крис сбежал. Вместе с Ломасом.
– Ничего не понимаю! Как – сбежал? Зачем?
– Зачем… Вот здесь уже начинаются загадки.
На записи с камер внутреннего наблюдения видно, как Савацкий возится в лаборатории. Затем, закончив монтаж Сигнала, он надевает защитные наушники и дает прослушать «трель» Ломасу.
Камера не охватывает всей лаборатории, поэтому увидеть, что именно происходит с Ломасом, нам не удалось. Но сразу после этого теста Крис уничтожает всю информацию с лабораторных компьютеров – причем, не наспех, а особой программой – после чего выводит Джимми в коридор.
Кретин-охранник внизу, увидев на проходной Савацкого, даже не удосужился спросить – кто это вместе с ним посреди ночи покидает институт.
– Вот так охрана! Выноси, что хочешь?
– Не совсем. Мультиконтрольные датчики выхода настроены на любые цифровые носители и среагируют даже на крошечную микросхему мобильного телефона. Поэтому вынести оттуда хотя бы килобайт информации невозможно. Зато человека – пожалуйста.
– Как же Савацкий вынес запись Сигнала?
– А он и здесь всех обманул. Когда мы ещё в самый первый раз обследовали Ломаса, то обнаружили у него имплантант, дурацкую безделушку не то российского, не то китайского производства. Что-то типа «радиомаяка» для собак. Так вот, внутри этой штуковины, помимо самого «маяка» и сенсора, находился встроенный микро-носитель. Пустой, разумеется.
Имплантант не представлял ни малейшего интереса, и о нем тут же забыли. Все, кроме Криса. Этот мерзавец никогда ничего не забывал. Он записал Сигнал внутрь «маяка» и преспокойно вышел из здания вместе с Ломасом. Датчики ничего не засекли, ведь имплантанты им не по зубам.
– С тем же успехом Савацкий мог и себе вживить что угодно.
– Мог. Но, во-первых, у нас частенько проводят сканирование и медосмотры сотрудников, работаем-то на оборону, а во-вторых, помимо кода, Крису нужен был ещё и сам Ломас.
– Но зачем? Неужели он нашел хорошего покупателя?
– Возможно. Люди из ФБР говорили, что Крис был связан с каким-то тайным обществом и давно сливал им информацию из нашего института. Но сейчас мы можем только гадать; на следующий день Савацкого опознали на одной из автозаправок трассы Чикаго-Кливленд, он оказал сопротивление, и копы застрелили его.
– А Ломас?
– Ломас исчез. Лишь через месяц «прослушка» ФБР засекла звонок из Детройта. Джимми позвонил своей сестре.
– Мда. История, и вправду, невероятная. Выпьем ещё, Фрэнки?
– Пожалуй. Меня с этой штуки начинает клонить в сон, что, впрочем, неудивительно…
– Держи, старина, – Андрей подал Уилби стаканчик с остатками «бушмилс». – И всё-таки, несмотря на твой рассказ, я так и не понял, кто же такой Джимми Ломас…
– Они не особо откровенничали со мной, – пробормотал Фрэнк заплетающимся языком, – но я уверен: почему-то им всем уже не так важен Ломас, как этот проклятый Сигнал.
– Но какой толк от Сигнала без Программы и без Ломаса?
– Толкни меня, когда придет Виган, – пробормотал Уилби и растянулся на бетонной плите. – Не хочу пропустить ужин…
«Выбор есть всегда».
Пафосная фраза, сказанная не столько для Уилби, сколько для самого себя, бумерангом, в виде жуткой и навязчивой мысли, возвратилась к Андрею, усиленная в несколько раз темнотой и безысходностью.
Сигарета была последняя. Равнодушно отметив этот факт, он отшвырнул пустую пачку в угол пещеры и, закурив, попытался расположиться на свободной части плиты.
Конечно, выбор есть и сейчас.
В воротнике рубашки спрятана нить с ядовитыми микроиглами. Поэтому можно относительно комфортно умереть как в этом каменном мешке, так и в бассейне, за секунду до того, как в тело вонзятся острые зубы чудовищ.
Можно напасть на Вигана, когда тот принесет еду и, убив его, попробовать сбежать, но неизвестно, представится ли возможность подобраться к карлику вплотную, да и вообще, придет ли он один.
Впрочем, если задействовать Уилби, то у них будет шанс убить и Вигана, и его спутника. Во всяком случае, какого-то другого варианта спастись – у них нет.
– Фрэнк! Просыпайся, надо поговорить! – Андрей начал трясти напарника за плечо, но тут же вспомнил, что кроме виски, Уилби получил ещё порцию «Дака», и в ближайший час разбудить его будет непросто.
– О’кей, отдохни часик-полтора, приятель, – пробормотал Андрей по-русски. – Но не больше.
Выбросив окурок, он привалился спиной к стене и вновь погрузился в размышления.
Он явился в этот город меньше, чем двадцать четыре часа назад. За эти неполные сутки он потерял всех, кто был с ним, бесследно исчезли две поисковые группы, ожидавшие его прибытия, да и сам он – уже почти покойник, если быть до конца честным.
Конечно, нет ничего необычного в том, что люди гибнут в заброшенном и кишащем отребьем мегаполисе. Но Андрей не мог взять в толк, каким образом здесь удается выживать Ломасу. И не просто выживать, а успешно скрываться уже почти два месяца!
Кроме того, совершенно непонятно, почему, при всей загадочности «проблемы Джей-Эл», вокруг этого кипят такие страсти? Подумаешь, Программа… Разве мало загадок на белом свете?
Даже если они поймают этого бедолагу и выяснят, что Программу придумали древние майя, инопланетяне или даже ангелы небесные, что с того? Ну, восстановят Сигнал, найдут ещё несколько таких же, как Ломас, носителей Программы – и что дальше?
Разве мало на планете людей, которые и безо всякой программы проживают свои жизни подобно роботам? Ходят на работу, едят, спят… Если бы не случайность, Ломас благополучно дожил бы до старости, и никто никогда не вспомнил бы о нём…
Внезапно Андрей услышал какой-то посторонний звук.
Несмотря на плотно закрытую дверь, в абсолютной тишине подвала любой шорох, доносящийся извне, был прекрасно слышен.
Кто-то медленно шел по коридору.
Андрей стремительно кинулся к двери и, прижавшись к ней ухом, замер, одновременно с этим начиная вытягивать из воротника ядовитую нить.
Шаги приближались.
Не доходя до камеры Андрея и Фрэнка, человек остановился, и стало слышно, как чиркнула пьезо-зажигалка. Затем раздался звук открываемой соседней двери, и снова – щелчок пьезо. Было похоже, что посетитель кого-то искал. Почему же он не включает аварийный свет?
Впрочем, это даже к лучшему. Андрей сдернул с лески шарик, затем второй, и приготовился к нападению. Будить Фрэнка времени не было.
Человек закрыл соседний бокс и подошел к двери, за которой стоял Андрей. Вновь раздался тихий щелчок и, наконец, спустя несколько бесконечно долгих секунд, человек отодвинул засов и открыл дверь.
Первое, что увидел Андрей, это направленное на него дуло автомата. На пороге стоял Виган, держа в одной руке оружие, а в другой – зажигалку с горящим огоньком.
