Текст книги "Врачебная тайна доктора Штанца"

Автор книги: Алекс Борджиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Доктор протянул фужер старичку. Тот долго отказывался брать напиток в руки, но присутствующие люди, начали жестами показывать, что необходимо выпить содержимое, а многие даже стали громко шептать: «Пейте!» «Опрокиньте же этот кубок!»

Пожилой человек вздохнул и под напором общественности, несколькими большими глотками выпил содержимое бокала. Наступила минута гробовой тишины. Все ждали какого-то чуда, и не сводили с герр Штроделя глаз. Молчал и доктор Штанц.

Неожиданно, старик вскрикнул, и схватился за живот. Его словно скрутили кишечные колики. Фужер выпал из его рук и разбился, разлетевшись на сотни мелких осколков, которые тут же бросились убирать слуги, но жест доктора Штанца, остановил их.

Дальше старик громко охнул, завыл и упал, скрючившись, на пол.

– Он отравил его! – закричал, вскакивая со своего места герр Менгер, и указывая на Штанца, пальцем.– Посмотрите, как мучается этот несчастный! – попытался обратить он внимание начальника полиции, сидящего рядом.

Многие гости ахнули и испуганно зашептались. Кто-то начал жалеть старика и неодобрительно высказываться в адрес доктора Штанца. Сам же Штанц по-прежнему молчал. Он стоял посреди зала, скрестив на груди руки, и бесстрастно смотрел на корчившегося, на полу старика.

Но прошла минута, другая и старик перестал извиваться и стонать.

– Да помогите же ему! – вдруг закричал кто-то из толпы гостей и бросился несчастному на помощь.

Это был Фридрих Брудер. Не выдержав вида умирающего от невыносимых болей человека, он первым пришёл к нему на помощь. Склонившись над телом бедолаги, он взял его за плечо и развернул к себе лицом. Однако только он это сделал, как тут же в ужасе отшатнулся.

Как оказалось, только что корчившийся от болей человек, вовсе не собирался умирать. Наоборот, он выпрямился, и довольно быстро самостоятельно встал на ноги. Когда же гости увидели его лицо, они дружно издали возглас удивления и восторга.

Перед гостями доктора Штанца, предстал совершенно другой человек. Это был мужчина, лет тридцати, не больше; с потемневшими волосами, гладкой кожей, блеском в глазах и лёгкой щетиной на округлых щеках. Его одежда вдруг стала ему мала и выглядела теперь на нём довольно смешно. Мужчина осмотрел с интересом свои руки и, сжав их в кулаки, почувствовал, как невероятный прилив сил, заставил побелеть костяшки его пальцев. Разжав кулаки, он стал гладить своё лицо и трогать густую шевелюру волос, выросшую на глазах поражённых людей.

Парочка более впечатлительных дам даже упала в обморок. Однако в данной ситуации ни кто не обратил на них внимания.

Стоявший на ногах Менгер, тяжело грохнулся на свой стул, чуть не сломав его. Он открыл от изумления рот и задрожал всем своим пожилым, полным телом.

– Йозеф! – выкрикнул из толпы какой-то старик. – Да ты помолодел лет на сорок!

Затем, этот старик вышел из толпы и бросился обнимать своего помолодевшего друга, после чего повернулся к доктору Штанцу.

– Доктор, прошу вас, сделайте меня таким же, – взмолился он, хватая Штанца за плечи и выпучивая глаза.

Но доктор аккуратно отстранился от накинувшегося на него старика, и, подняв одну руку, для привлечения всеобщего внимания, проговорил:

– К сожалению, подобных экспериментов больше не будет.

– Но почему, доктор?

– Как бы я хотела стать лет на двадцать моложе!

– Меня! Омолодите хотя бы меня!

Крики с подобными просьбами заполонили весь особняк Штанца. Но он был неумолим.

– Это невозможно господа! – резко и громко проговорил он. – У нашего испытуемого, всё вернётся на круги своя. В течение одной недели он вновь возвратится к своему биологическому возрасту. И поверьте, это будет не лучшая неделя в его жизни. Ни один человек ещё не старел так быстро, как предстоит этому несчастному.

Народ стал потихоньку умолкать. Многие начали сопереживать герр Штроделю и жалеть его. Сам же герой данной вечеринки, смотрел на всех так, словно видел их впервые. Потом обхватил свою голову руками и направился, покачиваясь к столам. Там он занял первое попавшееся свободное место и набросился на еду так, будто голодал ни меньше недели.

– Что с ним, доктор? – спросил кто-то из присутствующих.

–Он что, голоден? – задал вопрос, другой гость.

– Конечно, голоден, – ответил Штанц, подходя к столу и наблюдая за своим подопечным. – У него в десятки раз ускорился метаболизм. Главное, чтобы выдержало сердце, – добавил он, и, взяв его за руку, в которой был крепко зажат кусок жареной курицы, приложил свои пальцы к её запястью.

Отсчитав удары сердца испытуемого, доктор отпустил его руку и опять отошёл в сторону.

Человек продолжал есть. Вся эта картина начинала выглядеть пугающе. Помолодевший старик хватал со стола всё, что ему попадалось под руки. Он проглатывал куски мяса, закусок и прочего, чуть ли не целиком.

– Господи, остановите его кто-нибудь! – не выдержав этой пытки, закричал кто-то из толпы.

Доктор Штанц словно ждал подобной команды. Он подошёл к обжирающемуся помолодевшему старику и, подняв его за туловище, с трудом вывел из-за стола. Помолодевший старик не сопротивлялся, но и не выпускал из рук, схваченную им со стола еду. Многим гостям даже показалось, что несчастный потерял человеческий облик, став каким-то безумцем, пожирающим всё на своём пути.

– Гэтсби! – закричал доктор Штанц, не выпуская из своих крепких объятий трепыхающегося омолодившегося старика.

В одной из стен зала открылась едва заметная дверь, и из неё выбежало маленькое обезображенное чудовище, одетое в дорогую ливрею. Это был личный слуга Штанца. Он подбежал к хозяину и, ловко обхватив руками переданное ему тело несчастного, взвалил его на свой горб, и исчез за той же дверью, под изумлённые взгляды присутствующих гостей.

– Извините, господа за это маленькое недоразумение, – обратился к своим гостям, Штанц, разводя руками, – но вы сами пожелали увидеть доказательство того могущества, которым обладал граф Сен-Жермен, передавший мне этот эликсир. Его действие будет недолгим, не переживайте. Какое-то время герр Штроделю придётся погостить у меня, но уже через пять дней, вы сможете вновь увидеть его в том обличии и состоянии, в котором привыкли видеть всегда.

Видя замешательство многих людей, и даже читая страх в глазах некоторых из них, доктор продолжил:

– Ну что же вы! Прошу всех желающих за стол, а тех, кто хочет встряхнуться, что весьма полезно после приёма пищи, приглашаю к танцам.

Герр Штанц хлопнул в ладоши и на балконе зала, вдруг заиграла музыка. Сидевшие там и ожидавшие своего часа музыканты, были поражены увиденным ни меньше остальных, но полученный ими хороший гонорар, заставил их мгновенно позабыть обо всём, и поэтому уже через минуту по залу разнеслись ритмы кадрили.

Однако не многие после всего увиденного решились тут же пуститься в пляс. Большинство гостей наоборот, вежливо откланялись, извинились и покинули гостеприимный дом Штанца. Те же, кто остался, вернулись на свои места и принялись бурно обсуждать увиденное ими чудо омоложения.

– Вот вам и доказательство могущества знаний человеческих, – сказал Иоганн Рихтер, обращаясь к своему другу, Фридриху.– Согласись, такое не каждый день увидишь. Всё-таки не зря мы сюда пришли.

Фридрих, ничего не ответив, внимательно посмотрел на друга и с удивлением про себя отметил, что того даже забавляло то, что сейчас здесь произошло. Ему-то лично, ни есть, ни танцевать уже не хотелось.

Вдруг Иоганн вышел из-за стола и подошёл к Штанцу. Доктор поприветствовал молодого гостя и стал с ним о чём-то оживлённо беседовать. Фридрих напрягся и, не желая больше оставаться в этом доме, предложил Марте собираться.

– Надо идти домой, дорогая,– сказал он ей на ухо, пытаясь перекричать звуки музыки. – У меня страшно разболелась голова.

Марта Брудер посмотрела на мужа и, не желая с ним спорить, направилась за ним к выходу. Тем более, она ни меньше мужа была впечатлена всем увиденным.

– А разве вежливо будет уйти, не попрощавшись? – засомневавшись в правильности их поступка, спросила она мужа.

– У доктора Штанца, есть куда более значимые гости, которыми он сейчас всецело занят, – ответил ей Фридрих, наблюдая, как доктор переключился на общение с Абелардом Вагнером, размахивающим красноречиво руками.

Однако когда они с женой сходили по ступенькам крыльца, при уже сгущающихся на улице сумерках, к ним подбежал запыхавшийся, Иоганн Рихтер.

– На силу вас нашёл! – выкрикнул он. – Почему, дружище, вы уходите? – удивился, Рихтер, хватая друга за обшлаг рукава.

– Извини, ужасно разыгралась мигрень,– ответил ему Брудер.

– Ну, тогда послушай напоследок, что я тебе скажу. Я только что говорил с доктором Штанцем; обсудил с ним пару его методик по хирургии, и он в ответ предложил стать его ассистентом во время любой ближайшей операции. Ты представляешь, что это для нас, простых докторов, значит?

– Я очень рад за тебя,– отстраняя руку друга, сказал Фридрих, и похлопал товарища по плечу.

– Да ты послушай, глупец, – вновь остановил его, Иоганн,– я договорился с ним, чтобы ты тоже присутствовал при операции. Ты рад, надеюсь, дружище? – заглядывая ему в глаза, спросил Рихтер.

Фридрих, не ожидал такого поворота и поначалу растерялся. Но потом, придя в себя, ответил:

– У меня много работы в аббатстве, ты же знаешь, – и немного помолчав, добавил,– а вообще, будь осторожен с этим человеком, Иоганн,– после чего опять похлопал ошеломлённого, таким ответом, товарища по плечу, и направился к выходу из усадьбы.

А когда Фридрих со своей женой Мартой, сели в фиакр, и поехали домой, до них ещё долго доносились звуки осеннего вальса из особняка доктора Штанца.

6 глава

Ночная прохлада сентября принесла с собой в город Вюрцбург первые заморозки. Никто из старых местных жителей не мог припомнить, чтобы подобные холода приходили в этот благословенный винодельческий регион настолько рано. И многие из них даже начинали поговаривать, что это означает скорый конец света.

Ночи наступали быстро и почти незаметно, и если небо оставалось безоблачным, то яркий лунный свет помогал запоздалым жителям города без труда ориентироваться среди узких петляющих улочек, и находить дорогу домой. Лишь центральная улица, от Старого моста до Ратуши, освещалась зажжёнными на столбах фонарями, да и то, только для того чтобы ночная городская стража, делая свой обход, спокойно возвращалась обратно в крепость. Иногда по улицам города проносились редкие всадники, которые цоканьем подков своих лошадей по мощёным булыжниками улицам, будили громким эхом чутко спящих и пожилых жителей.

Сегодня же была та редкая ночь, когда город просто накрыла волна стука лошадиных копыт и грохота колёс от их запоздалых экипажей. Это десяток карет и фиакров возвращались с приёма, который был дан в доме новых жителей Вюрцбурга, Хенрика Штанца и его жены Аннабеллы.

Когда, наконец, последний экипаж отъехал от их особняка, а его хозяин вежливо и радушно проводил своего последнего гостя, которым стал Абелард Вагнер, то не только в городе, но и в его окрестностях, наступила долгожданная многими простыми жителями тишина.

Как только доктор Штанц зашёл к себе в дом, слуги погасили все уличные фонари и закрыли большие въездные ворота. Вскоре, потухли и все свечи в доме, правда, кроме одной, горящей в комнате хозяина и его жены.

Здесь, устало, и тяжело дыша, на огромной кровати с высоким альковом, закрытым наполовину розовой занавеской, в своём шикарном платье, свесив набок ровные ноги, лежала Аннабелла Штанц. С какой-то тоской она смотрела на входную дверь спальни и ждала, когда её откроет муж.

Вот девушка услышала его голос, дающий последние распоряжения слугам, и просьбу, сразу после их выполнения, покинуть особняк. Дело в том, что у слуг был на территории усадьбы свой собственный домик; комфортный и вполне подходящий для проживания даже в зимние месяцы.

После непродолжительной возни и нескольких донёсшихся снизу фраз, в последний раз хлопнула входная дверь, и щёлкнул громко замок. Пара секунд тишины и на лестнице раздались осторожные шаги. Ещё немного и они быстро приблизились к двери. Наконец, в спальню зашёл доктор Штанц.

– Ещё чуть-чуть и я сойду с ума,– сказала ему, задыхаясь, словно ей не хватало кислорода, девушка. – Почему так долго?

– Извини, Аннабелла, но я ни как не мог спровадить этого герр Вагнера, – ответил, Штанц. – Уж очень его интересовали методы моего лечения. Оказывается, его жена чем-то больна, и больше года не выходит из дома, а лечащий доктор их семьи, этот выскочка Менгер, ни как не может поставить её на ноги. Когда Менгер уехал, Вагнер очень просил меня к нему заглянуть. Видимо его сильно впечатлил показанный мной сегодня трюк с омоложением этого старика. Я, конечно, пояснил ему, что в нашей среде так не принято, и если один доктор ставит диагноз и назначает лечение, то другой уже не вправе вмешиваться в этот процесс. Такова врачебная этика. Но этот Вагнер был очень настойчив. Сразу видно, что он очень любит свою жену. Что же, мне это только на руку.

– Ах, – вздохнула девушка, положив руку себе на грудь,– и зачем ты вообще устроил это представление с омоложением? Ведь они могли назвать тебя обычным колдуном и донести в епископат. Что если бы нам вновь пришлось убегать? А я так от всего этого устала. За последние годы мы поменяли столько мест проживания, что все их сейчас и не упомнишь. Давай останемся здесь подольше. Только прошу тебя, обойдись без своих фокусов.

– Это вовсе не фокусы, а наука, – поправил её, Штанц, – и сегодняшнее представление мне было просто необходимо. Хотя бы для того, чтобы «умыть» этого Менгера. А главное, чтобы заслужить перед этими людьми хорошую репутацию. Некоторые доктора годами создают её себе. Люди судят о докторах по количеству вылеченных ими пациентов, а на это нужно время, которого у нас с тобой, к сожалению нет. Теперь же, эти люди будут знать, что я способен на много большее, чем их обычные городские лекари, и начнут приходить ко мне, а не к ним, со своими недугами. Ведь ты знаешь, зачем мы здесь, и каковы наши цели.

– Твои цели, а не мои, – поправила его девушка. – А что же станет с тем несчастным, который выпил твоего эликсира?– поинтересовалась она. – Ведь они будут ждать его возвращения.

– С ним всё будет в порядке, – ответил, доктор, небрежно махнув рукой. – Гэтсби поместил старика в одну из комнат подвала этого здания, где я намерен создать свою лабораторию. Там он пробудет не больше недели, как я им и обещал. Правда бедолаге действительно придётся помучиться, прежде чем он вернётся в свой естественный возраст. Но оно того стоило.

– Для кого? Для тебя или для него? – с издёвкой в голосе, спросила девушка.

–Для нас обоих, – ответил, доктор, и тут же задал ей встречный вопрос, – неужели ты этого не понимаешь?

Но на этот раз девушка ни чего не ответила, а лишь часто и тяжело задышала. Штанц подошёл к ней и сев на кровать приложил свою руку к её голове.

– У тебя ледяной лоб,– констатировал он, затем дотронулся пальцами своей руки до её губ и чуть раздвинул их. Между двух ротовых посиневших складок, показались два ряда ровных, белых как жемчуг, зубов. Правда два передних клыка, заметно выступали и росли на глазах.

– Чёрт возьми! – выругался доктор и, схватив девушку в охапку, встал с кровати.

Взвалив её на свои вытянутые руки, он громко крикнул:

– Гэтсби! Гэтсби!

Через пару секунд дверь в спальню открылась, и на пороге появился личный слуга доктора.

– Помоги мне отнести, госпожу в комнату на чердаке,– обратился доктор к нему.

Гэтсби моментально подбежал к хозяину и хотел забрать у него из рук девушку, но доктор одёрнул его:

– Ты что?! Я имел в виду другое. Со своим ростом ты можешь только взвалить её на плечи, а для госпожи это неприемлемо. Лучше открой двери и посвети.

Слуга схватил подсвечник и, пошёл рядом с доктором, освещая длинный коридор второго этажа. Вскоре они дошли до дверей, за которыми оказалась маленькая, узкая винтовая лестница, ведущая на чердак.

Когда лестница кончилась, они вошли в небольшую комнату со сводчатым, низким потолком и всего одним круглым окном, через которое ярко светила жёлтая луна.

– Спасибо, Гэтсби, – поблагодарил слугу, доктор, когда тот поставил подсвечник на маленький столик.

Трёх свечек в подсвечнике, вполне хватило, чтобы осветить небольшое чердачное помещение. Мебели здесь было совсем немного; всего один книжный шкаф, платяной комод, столик, кресло, длинный высокий стол, стоящий в центре, и односпальная кровать в углу, на которую доктор положил девушку.

– Что стоишь? – обратился Штанц к слуге. – Видишь, госпоже совсем плохо. Ты приготовил, то, что ей нужно?

Слуга замычал, кивая большой лохматой головой, и подошёл к длинному столу в центре комнаты, на котором лежало что-то продолговатое, накрытое плотным куском тёмной материи.

Доктор подошёл к столу и чуть приподнял край материи. Со стола тут же свесилась человеческая рука. Пару раз качнувшись, она безжизненно повисла.

– Молодой хоть? – тихо задал вопрос своему слуге доктор, и заглянул под тряпку.

Слуга молчал. Штанц опустил материю и, одобрительно похлопав слугу по голове, сказал:

– Хорошо, ещё живой. Ну, а где инструменты? – спросил он его, шаря глазами по комнате.

Гэтсби наклонился и вытащил из-под стола саквояж. Доктор опять одобрительно кивнул головой и потрепал слугу за шевелюру.

– Теперь, помоги мне, – попросил его, Штанц, ставя саквояж на стол и вытаскивая из него длинный, острый ланцет.

Слуга снова нырнул под стол и вытащил оттуда небольшую, глубокую ёмкость. Доктор взял её в руки и, повертев, отбросил с ругательствами в дальний угол комнаты.

– Серебро, идиот! – закричал он, вспыхнув от гнева. Затем подошёл к саквояжу и вынул оттуда нечто вроде кубка. – Держи вот это, только смотри, не пророни ни капли, – погрозив слуге пальцем, сказал доктор.

Гэтсби схватил кубок, крепко сжал его и поднёс к свисающей со стола руке. Штанц подошёл следом. Он приподнял руку, лежащего на столе человека, освободил её от рукава пиджака, засучив его по локоть, и полоснул ланцетом по сгибу предплечья, нанеся ровный глубокий надрез.

Из раны тотчас потекла кровь. Несколькими искривлёнными ручейками, тёмная, багровая жидкость стала стекать в подставленный слугой сосуд.

Штанц с волнением смотрел, как заполняется кубок. Поначалу кровь текла быстро, но по мере заполнения кубка, она стала замедлять свой поток, пока сердце несчастного не остановилось, а из-под материи, не донёсся его последний предсмертный стон.

– Кончено, – прошептал, Штанц.

Затем, он обратился к слуге:

– Хватит, давай сюда, – и, забрав у него из рук почти доверху наполненную ёмкость, направился к кровати, на которой лежала его жена.

Встав перед ней на колени, он одной рукой приподнял ей голову и прислонил к её губам кубок с человеческой кровью. Девушка, находившаяся до этого момента почти в бессознательном состоянии, вдруг встрепенулась и широко раскрыла глаза. Её дыхание участилось, и она собственной рукой взяла кубок и стала жадно из него пить.

Она делала это настолько неосторожно, что стекающие из уголков рта ручейки бурой жидкости, залили ей шею и испачкали ворот платья. Осушив сосуд до самого дна, она глубоко вздохнула и откинулась обратно на подушки.

Доктор встал, и протянул опустошённый сосуд своему слуге.

– Омой его и верни на место, – приказал ему Штанц, подойдя к столу, с которого свисала человеческая рука. Маленькие капельки крови всё ещё стекали с неё на деревянный пол.

Штанц приподнял эту руку и спрятал обратно под тряпку.

Слуга взвизгнул и вышел из комнаты. Доктор убрал в саквояж ланцет и снова подошёл к жене. Встав перед ней на колени, он спросил её:

– Как ты, любимая? Надеюсь, теперь тебе полегчало?

– Лучше бы ты дал мне умереть,– тихо ответила девушка.

Посмотрев на неё, доктор заметил, как щёки супруги порозовели, а губы обрели свой обычный, коралловый цвет.

– Ни за что,– сказал он, сжимая её ладонь. – В отличие от меня, ты будешь жить вечно.

– Это не жизнь, это мучение,– повернувшись к нему, сказала девушка. – Зря я тогда согласилась. Нужно было, чтобы ты оставил меня в той гробнице. Сейчас, я была бы свободна.

– Сейчас, ты была бы мертва,– возразил ей Штанц.

– А разве теперь я жива? – спросила она, глядя ему в глаза.

– Конечно, жива, – ответил доктор. – Мёртвые не говорят и не ходят.

– Но живые и не пьют кровь, – заметила девушка, привставая. Она вытянула свою шею и посмотрела на большой стол, на котором лежало чьё-то накрытое, теперь уже мёртвое тело.

– Это всего лишь временная мера, – сказал ей, Штанц, пытаясь закрыть собой стол.

Однако девушка резким движением отстранила мужа, встала с кровати и, подойдя к столу, сорвала с него кусок материи. Перед ней лежал человек. Это был юноша, лет двадцати; белокурый, смазливый и неплохо одетый. Остекленевшие глаза несчастного были широко раскрыты, голубые зрачки смотрели в даль, в которую, по всей видимости, отправилась его безвинная душа.

Девушка закрыла своё лицо руками и, вернувшись к кровати, упала на неё лицом вниз. Уткнувшись в подушку, она зарыдала. Доктор накрыл тело юноши и, подойдя к жене, взял её за трясущиеся от плача плечи.

– Обещаю тебе, скоро нам не понадобиться совершать подобное, – сказал он. – Здесь, за стенами крепости этого города, мы найдём источник, называемый в алхимии пятым элементом. С ним, мой магистерий обретёт невероятную силу. Мне он даст власть, а тебе подарит новую жизнь.

– Я тебя ненавижу, – вдруг сказала она, разворачиваясь и убирая от себя руки мужа. – Ты погубил мою душу, ты обрёк меня на вечные страдания и заставляешь жить против моей воли.

– Но тебя погубил не я, а твоя мать, – резко возразил ей, доктор. – Разве это не она влюбилась, будучи жрицей и познала земную любовь, когда должна была до конца своей жизни оставаться чистой и непорочной девой?

– Замолчи, – протирая сухие глаза, процедила сквозь зубы девушка. – А то, что меня подарили тебе без моего согласия, тебя не смущает? Нет?! Разве ты не видел, что совсем ещё молодая девчонка не любит тебя? Видел, и знал! Так почему же ты женился на мне? Зачем взял в жёны ту, которая никогда тебя не полюбит? И чего ты ожидал от шестнадцатилетней девчонки, ставшей затворницей в твоём храме науки? Я всегда была для тебя лишь предметом для изучения. Вспомни, сколько ты мучил меня, узнав мою тайну. И с тех пор, как Анаис открыла тебе секрет обряда, ты так ни разу и не решился провести его, несмотря на то, что прошло уже тысячу лет. А всё то время, когда я лежала в своей домовине, ты утешал свою плоть с распутными девицами, которых сам же потом и…

– Замолчи! – резко прервал речь девушки, Штанц, встав с её кровати. – Наделив магистерий новой силой, твой ритуал не понадобится. Наука идёт вперёд! И я уверен, что камень снимет с тебя проклятье!

Походив по комнате, и немного успокоившись, Штанц остановился и продолжил беседу:

– Я смотрю, тебе полегчало, а ведь ещё час назад ты готова была умолять меня о помощи. Хотела просить меня хоть об одном глотке тёплой человеческой крови. А теперь обвиняешь во всём; в своей жизни, в своей болезни. А ведь это не я погубил тех людей, у которых мы остановились. Власти теперь ищут убийц, и меня хочет видеть сам инспектор Леманн, как последнего человека, снимавшего у этих людей жильё.

В комнату вернулся слуга. Он прошёл и поставил на столик вымытый кубок. Штанц жестом руки попросил его удалиться.

– Вот ещё одно мерзкое чудовище,– сказала девушка, имея в виду слугу.– Зачем ты его таскаешь везде за собой?

– Преданность Гэтсби, это благодарность, за спасённую мной ему жизнь. Я вырвал его из лап озверевшей толпы, которая потешалась над ним, и чуть не убила. Я дал ему всё то, чего он никогда не имел. Рядом со мной, у него всегда есть кров и еда. Ему не нужно воровать или убивать ради денег. Он обычное человеческое существо, не лишённое желания жить и существовать.

–Но он всё равно убивает,– с иронией сказала девушка.

– Убивает, – согласно кивнул головой, Штанц, – но ради тебя. Поверь, очень непросто находить для тебя пропитание в наше время. Особенно в таких небольших городках, как этот; где каждый друг друга знает.

– А зачем ты сегодня вывел меня в свет? – резко переведя тему разговора, спросила его, девушка.

– Хотел показать, какая красивая у меня жена, – искренне ответил, Штанц. – Ты бы видела, как они на тебя смотрели.

– Я бы видела, если бы ты не погружал меня в то состояние. Я находилась среди этих людей против своей воли. Не хочу больше ждать. Не хочу больше играть в счастливую пару и находиться среди обычных людей. Мне не нужен твой чудо эликсир, который ты так рьяно ищешь. Мне иногда кажется, что тебе он нужен даже сильнее, чем мне. Я и без него могу продлить свою жизнь.

– Как на последней съёмной квартире? – ехидно спросил, доктор.

– Ненавижу! – закричала надрывно и злобно девушка после последних слов мужа.

Она вскочила с кровати и гневно набросилась на него, пытаясь острыми ногтями расцарапать ему лицо, но доктор, словно ожидал этого. Он схватил свою жену за руки, и, заломив их ей за спину, оттолкнул её от себя. Девушка упала на колени и снова заплакала.

– Я ведь говорила совсем о другом способе, и ты прекрасно знаешь о каком,– сказала она тихо, прервав свои надрывные рыдания.– Что если ты не успеешь достать мне этот эликсир? До тринадцатого полнолуния осталось совсем немного времени, а у нас даже нет подходящей кандидатуры для проведения ритуала.

– Никакой ритуал тебе больше не понадобиться,– твёрдо ответил мужчина в ответ на причитания своей жены.– До кровавой луны, эликсир уже будет в моих руках. Не будь я доктором Штанцем!

Девушка утёрла слёзы, встала, развернулась и, посмотрев на мужа с мольбой в глазах, сказала:

– Оставь меня, я хочу побыть одна, – и тут же добавила, показав на стол с трупом,– и убери отсюда вот это.

Штанц молча взвалил на себя тело мёртвого юноши, взял свой саквояж и, тихонько прикрыв за собой дверь, вышел из комнаты.