Текст книги "История Франции т.1"

Автор книги: Альберт Манфред

Соавторы: Сергей Сказкин,С. Павлова,В. Загладин,В. Далин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Первая была восстановлением старой лиги в Перонне. Во главе ее стояли три сына Франсуа Гиза – Генрих Гиз, его брат Карл, герцог Майенский, и Людовик, кардинал и архиепископ Реймский, – три честолюбца, связавшие свою судьбу с самыми кровавыми представителями католической реакции, начиная от папы Григория XIII и кончая Марией Стюарт и Филиппом II Испанским. 31 декабря 1584 г. лига заключила тайный формальный договор с Филиппом II (в Жуанвиле) в целях зашиты католической религии и полного истребления ереси, как во Франции, так и в Нидерландах. Согласно договору, Бурбоны лишались права наследования. Будущим наследником объявлялся кардинал Бурбон – единственный католик из этого дома, глуповатый и болтливый старик, предмет шуток при дворе и среди его будущих подданных. Он обязывался ликвидировать ересь во Франции, признать постановления Тридентского собора. Филипп II обещал оказывать в случае необходимости помощь деньгами и войсками.

Независимо от этой лиги образовалась буржуазная лига Парижа. В нее входили: парижская буржуазия, возмущенная вымогательствами короля, ремесленники, горевшие пламенем католического фанатизма, низы населения, всегда готовые восстать и теперь волнуемые поборами и притеснениями. Но основой ее и наиболее деятельными элементами были судейская мелкота (basoche), парижские торговцы, низшее католическое духовенство, студенты Сорбонны – одним словом, мелкая и средняя буржуазия Парижа. Известные парламентские фамилии вначале воздержались от участия в ней, да и позже парламент и высшие палаты держались по отношению к лиге и ее учреждениям настороженно. Эта лига начала свою деятельность тайными совещаниями и учреждением комитета из 8-10 лиц, которому поручено было наблюдать за поведением короля и пропагандировать ее идеи. Несколько позже она создала более прочную организацию. Высшая власть была сосредоточена в Совете шестнадцати (по числу кварталов, на которые был разделен город). В военном отношении город делился на пять округов, и во главе каждого стояли один полковник и четыре капитана. Совет шестнадцати закупил оружие и набрал городскую милицию из низших слоев населения – матросов, мясников, мелких торговцев и т. д. Армия Парижа насчитывала 30 тыс. человек. Лига вступила в сношения с другими городами, приглашая их создавать у себя такие же организации. Она обратилась за помощью также к испанскому королю и папе.

Когда в 1585 г. воина между гугенотами и католиками началась снова, Парижская лига, примыкая к Католической лиге, выделилась в особое, третье правительство (наряду с северной Католической лигой и южной Протестантской унией). Четвертым, (и самым слабым) правительством был король и его «центральное» настоящее правительство, которое лишилось почти всякой опоры и «повисло в воздухе». Король пытался быть самостоятельным, но под нажимом лигистов должен был пойти навстречу их требованиям, В июле 1585 г. он отменил все эдикты, изданные в пользу протестантов, а 9 сентября того же года папа Сикст V опубликовал буллу, в которой он лишил прав на престол Генриха Бурбона и его брата Конде. Вмешательство Ватикана во внутренние дела Франции восстановило против папы многих католиков, сторонников независимости национальной французской церкви (галликанцев).

Война трех Генрихов

Самым странным в положении после смерти Франциска Алансонского и превращения Генриха Бурбона в наследника французского престола было то, что теперь протестанты, шедшие за Бурбонами, весьма бережно относились и к королевскому авторитету, и к самой идее монархической власти. Их вождь ведь должен был стать скоро французским королем! Легальная власть все еще была в руках Генриха III, ненавидимого прежде всего теми, кто был к нему ближе, т. е. Парижем и лигистами.

Пока он был, однако, французским королем, каждый хотел перетянуть его на свою сторону. Нидерландцы предлагали ему звание протектора их страны, Елизавета – свою помощь в борьбе с испанцами в Северной Европе. Венецианцы готовы были дать ему деньги, король наваррский – армию. Король беспомощно метался между всеми, делая себе из друзей врагов и теряя последние остатки уважения. В самый разгар вспыхнувшей войны он остался без армии.

Лигисты в 1587–1588 гг. вели самое энергичное наступление и на гугенотов, и на правительство. Это было время решительных боев между Англией и Испанией. Только что казнена была Мария Стюарт. Филипп II готовил знаменитую Армаду и в инструкциях своему послу в Париж требовал, чтобы были приложены все усилия к ослаблению еретиков. Послу было приказано не допускать никакого соглашения между католиками и гугенотами и всемерно поддерживать внутреннюю смуту во Франции, даже если это будет в ущерб интересам Гиза.

И лига, и гугеноты располагали в это время большими средствами и значительными по тому времени армиями. Напуганная намерениями Филиппа II, королева Елизавета удвоила субсидии гугенотам и уплатила сразу большую сумму, на которую была нанята в Германии вспомогательная армия. Впрочем, Генрих Бурбон, не дожидаясь ее, нанес большое поражение лигистской армии при Кутра (20 октября 1587 г.), но немецкая армия вскоре была разбита и рассеяна отрядами Гиза (24 ноября).

Король встретил поражение немецкой армии с нескрываемым раздражением, до такой степени он боялся и ненавидел Гизов и лигу. Поведение самого Гиза становилось вызывающим. Он уже не скрывал своих претензий на престол. Генрих III снова стал склоняться к протестантам, стараясь восстановить Генриха Наваррского против Гизов. Тогда лигисты, собравшись в январе 1588 г. в Нанси, обратились к Генриху III с требованием уволить от общественных должностей всех тех, кого они укажут, продать все имения еретиков и, наконец, начать беспощадную войну с протестантами. Они уже не скрывали своего союза с Филиппом II, который готовил к отплытию «Непобедимую Армаду», долженствующую отомстить еретикам-англичанам за смерть Марии Стюарт. Гизы готовили отряды и провиант в помощь флоту Филиппа II. Войска католиков стояли у Суассона. Парижане призывали к себе Генриха Гиза, но тот побоялся королевской швейцарской пехоты, расположенной в предместьях, и снова вернулся в Суассон.

Тогда в Париже стали распространяться слухи о готовящейся будто бы новой Варфоломеевской ночи, которую хотят устроить парижанам скрывшиеся в предместьях гугеноты. Антигугенотская и антикоролевская агитация достигла своего апогея. В Сорбонне высказывались идеи монархомахов: профессора утверждали, что народ может отнимать у государей правительственную власть. Екатерина Медичи решила стать на сторону Гизов. По ее приглашению Гиз явился в Париж лично предупредить короля о готовящейся будто бы резне лигистов протестантами. Гиз явился в Лувр, несмотря на прямое запрещение короля. Взбешенный Генрих III готов был его убить, но побоялся парижан.

Два врага стояли теперь лицом к лицу, наблюдая друг за другом, готовясь к бою. Король стягивал военные силы вокруг Лувра, встревоженные сторонники лиги не без основания думали, что король готовит им расправу и, если бы король был решительным, дело скоро кончилось бы в его пользу. Но его колебания и нерешительность ободрили его врагов.

12 мая 1588 г. на улицах Парижа стали строиться баррикады. Гизу удалось поднять парижских ремесленников, лавочников, матросов и поденщиков на свою защиту. 13 мая в распоряжении короля остались только наемники, и он бежал в Шартр. Он клялся, что возвратится в Париж через брешь, пробитую в его стене. Гиз не решился преследовать короля. «Нарыв еще не лопнул, – писал испанский посланник Филиппу II, – но они уже не в состоянии помогать англичанам».

В Париже «властвовал» Гиз. Но поднятая им буря не улеглась. Фактически он сам попал во власть наиболее энергичных элементов парижской мелкой буржуазии, которая 28 мая приступила в городской думе к выбору «коммуны». Всюду и везде у власти стали представители ремесленников. Ослабление центральной власти влекло заправил движения к восстановлению старинных порядков присяжных коммун Северной Франции XIII в. Новая коммуна обратилась к другим городам с требованием стать на ее сторону, угрожая им в противном случае прекращением торговых сношений. Она утверждала, что виноват во всем Королевский совет, но в то же время обращалась к Генриху III с уверениями в своей преданности и умоляла его возвратиться в Париж.

Буржуазия была прямо испугана действиями низов. Должностные лица и парламент порицали теперь Гиза и действия лиги и старались помирить парижан с королем. В Шартр ездили многочисленные депутации. Даже корпорации ремесленников изъявляли готовность просить прощения у короля.

Гизы и лига стали накоплять силы вне Парижа и предъявили королю свои требования. Они были настолько чрезмерны, «что вывели бы из терпения даже святого». Но Генрих III согласился на все: отдать в распоряжение лиги шесть городов, соблюдать постановления Тридентского собора, пустить в продажу имения протестантов. Он объявил всех принцев-еретиков лишенными прав на престол, соглашался начать войну и назначить Гиза главнокомандующим. Наконец, он соглашался снова созвать Генеральные Штаты в июле 1588 г. в Руане. Генрих надеялся, по-видимому, воспользоваться собранием представителей, чтобы отказаться от уступок, к которым его вынудили; Гиз рассчитывал совершенно подчинить короля своему произволу; общественное мнение стремилось к тому же, что и в 1560–1576 гг., – к установлению постоянного контроля над королевскими учреждениями.

Штаты собрались в Блуа в октябре 1588 г. Почти все депутаты были сторонниками лиги (все духовенство, 150 из 191 членов третьего сословия и большинство дворян). Штаты решили продолжать войну с протестантами. Но одновременно буржуазия выставила ряд требований о контроле над исполнением постановлений Штатов и др., которые не нравились и Гизу.

Генрих III уступал по всей линии. Он знал, что оппозиционность Штатов поддерживалась Гизом. Ему доносили, что кардинал Гиз пил за здоровье своего брата, «французского короля». Сестра Гиза, герцогиня Монпансье, хвастала, что ей придется выстричь на голове короля иную корону, чем та, которую он носит теперь (т. е. выстричь монашескую тонзуру). Терпение Генриха III истощилось.

Вечером 22 декабря он приказал своим дворянам убить Гиза. На следующий день утром герцог был приглашен к королю и убит ударами кинжала. Та же участь постигла его брата день спустя. Штаты были распущены 15 января 1589 г., а за два дня до этого умерла Екатерина Медичи.

Все эти события произвели в Париже впечатление удара молнии. Париж заклокотал. Сдерживаемые Гизом партии и группировки пришли в движение. В Париже оказалось сразу много властей: парижский комендант, генеральный совет лиги, состоявший из 50 человек, старшина купцов, парламент, 16 начальников кварталов и, наконец, совет шестнадцати. Этот последний превратился фактически в 16 комитетов по 9 человек в каждом. Был учрежден генеральный совет для руководства государственными делами и для связи с провинциями.

Агитация против короля дошла до своего апогея. Особенно свирепствовали представители низшего католического духовенства. Улицы сделались театром бесконечных процессий: похороны Гиза превратились в грандиозную демонстрацию, в которой участвовало более 100 тыс. человек. Люди по сигналу гасили свои свечи и кричали: «Так да погасит господь династию Валуа!». Сорбонна издала декрет, освобождающий всех от присяги королю. В парламенте были арестованы te его члены, которые оставались верными королю. Богатых граждан сажали в Бастилию, требуя уплаты выкупа. Когда Генрих III запретил парламенту и должностным лицам города выносить судебные решения, парламент начал процесс против короля.

Примеру Парижа последовали и другие города. Лига стала центром антироялистского движения. В результате ее деятельности, так же как и в сфере деятельности протестантской конфедерации, во Франции образовывались городские республики, вступавшие в переписку между собой. Такой сепаратизм не ограничился городами. По словам одного современника, «не было ни одной деревни, которая не стала бы независимым государством по примеру деревень немецких, швейцарских или нидерландских».

Протестанты не отставали от католиков. Собравшись в Ла-Рошели в 1588 г., депутаты от гугенотских общин старались навязать свою волю Генриху Наваррскому. «Настало время, – говорил один гугенот, – когда хотят сделать королей подневольными рабами».

Войска короля были разбиты лигистами. С юга надвигался Генрих Наваррский с большой армией. Генриху III, разбитому лигистами и третируемому парижанами, не оставалось ничего другого, как отдаться под покровительство своего кузена Генриха Наваррского. 14 апреля 1589 г. он заключил с ним соглашение и 30 апреля явился со своими отрядами в Плесси ле Тур. Отсюда оба короля двинулись к Парижу. Генрих III заранее предвкушал удовольствие отомстить за «день баррикад» и за все унижения. В Париже поползли зловещие слухи о новой Варфоломеевской ночи. Вожди лигистов арестовали 300 знатных представителей буржуазии в качестве заложников. Пламенные проповедники взывали к молящимся: неужели среди них не найдется ни одного, кто наказал, бы виновника убийства Гиза. 1 августа доминиканский монах Жак Клеман пробрался в лагерь к королю и заколол его кинжалом. Проповедник монархомах Буше воспел этот поступок, как пример самоотверженности и геройства.

После смерти Генриха III легальным наследником престола становился Генрих Бурбон. Но он был гугенот, и католики, организованные в лигу, в особенности парижские фанатики, не желали признавать его королем. Генриху приходилось завоевывать себе королевство. У него было мало средств и военных сил, чтобы разбить своих врагов, а главное: завладеть сердцем Франции – Парижем. Во главе лиги стал брат Генриха Гиза, герцог Карл Майенский, мечтавший о короне Франции. Генриху Бурбону помогали немецкие протестантские князья, боявшиеся усиления Испании и Габсбургов, и заклятый враг Филиппа II – Елизавета Английская.

Генрих отступил в Нормандию для того, чтобы быть одновременно близко и от Англии, и от Парижа. Герцог Майенский направился вслед за ним, дав парижанам обещание, что он привезет Генриха в Париж и посадит его в Бастилию. В битве под Арком он, однако, потерпел поражение и был оттеснен за Сомму. Генрих направился к Парижу и завладел некоторыми его предместьями, но возвращение армии герцога Майенского заставило его снова отступить, на этот раз к Луаре.

1590–1591 гг. были временем полнейшей разрухи во Франции. Разоренная грабежами обеих армий, постоянными набегами дворянских шаек и солдатских банд, страна переживала глубокий хозяйственный кризис и голод. Высшее дворянство, принцы и вельможи абсолютно не считались, как губернаторы, с центром и вели себя как самостоятельные государи. Филипп II Испанский готовился посадить на французский престол своего ставленника. Папа напоминал католикам Франции о том что Генрих как еретик отлучен от церкви, и поддерживал планы Филиппа II. В самом Париже крайние, входившие в состав комитета шестнадцати и поддерживавшие их низы городского населения, воспламеняемые безудержной агитацией иезуитов и фанатиков-монахов, решительно высказывались за испанского короля.

Однако происки иностранных государей, поведение феодалов, тянувших каждый в свою сторону, начавшаяся разруха и распадение страны обернулись в конечном счете в пользу Бурбона. Он мало-помалу становился центром, вокруг которого собирались силы, стремившиеся к восстановлению единства Франции. К тому же и дворянство и буржуазия были напуганы движением народных масс. Мы уже видели, что еще при Генрихе III люди комитета шестнадцати не церемонились с буржуазией. Еще больший страх вызывали у дворянства все учащавшиеся восстания крестьян, доведенных до отчаяния грабежами и разорением. Гражданская война вырождалась в дворянский грабеж своей собственной страны, от которого страдали города и особенно деревни.

Крестьяне были вынуждены защищать и себя, и свое имущество: они вооружались и начинали бить дворян, не разбирая католиков и гугенотов. В 1586 г. поднялись крестьяне Нижней Нормандии, движимые естественным стремлением защитить свое имущество, своих жен и детей от разбоя и насилия военных. Еще более показательным в этом отношении было восстание в Бретани. Крестьяне избивали всех попадавших им в руки дворян, «роялистов и лигистов католиков и кальвинистов». «Они заботились, – говорит один историк, – не столько об уничтожении еретиков, сколько об искоренении дворянства… Это нужно было сделать, по их мнению, для того, чтобы на землю вернулось равенство, которое должно царить на земле».

Самым крупным из крестьянских восстаний было движение «кроканов», продолжавшееся с 1593 по 1595 г. в провинциях Пуату, Сентонж, Лимузен, Марш и Перигор. Восставшие выпустили прокламацию, в которой приглашали всех сочувствующих выступить с ними «против козней своих врагов и против короля, а именно против когтей изобретателей косвенных налогов, воров, сборщиков податей и фискальных чиновников и их помощников». Слова «Aux croquants» (на грызунов) служили у них сигналом к нападению на сборщиков налогов, дворян и солдат. Дворяне в прокламации, которую они выпустили со своей стороны, обвиняли крестьян в том, что они хотят освободиться от установленного богом подчинения, разрушают религию и желают установить демократию по образцу швейцарской. Королевским войскам удалось подавить восстание кроканов в Лимузене и Сентонже. В Перигоре сорокатысячная армия крестьян оказала столь энергичное сопротивление, что правительство предпочло заключить с ними соглашение и простило им недоимки по прямым налогам, которые оно все равно не могло бы собрать.

Скоро дворянство и буржуазия покончили и с комитетом шестнадцати. Зажиточная и чиновная буржуазия явно начала склоняться на сторону Генриха Наваррского, как единственного реального представителя королевской власти. Было ясно, что Париж и в самом Париже наиболее непримиримые к королю-гугеноту элементы могут держаться только испанской помощью и испанским золотом. Однако в рядах лиги, владевшей Парижем, не могло быть единства.

Парижская буржуазия (включая бюрократию) оказалась между двух огней. Она не могла примириться с королем-гугенотом, опасаясь гугенотской программы расчленения Франции, но она не меньше боялась низов парижского населения, которые господствовали в комитете шестнадцати и в квартальных комитетах. Она готова была признать Генриха Бурбона королем, но при условии возвращения его в лоно католицизма национально-французского, галликанского. Для Генриха это было равносильно подчинению программе Парижа, не только главного, но и в своем роде единственного города Франции, господствовавшего над страной и политически, и экономически. Партия крайних в Париже не представляла единства. Чрезвычайно пестрая по своему социальному составу (мелкобуржуазная, торговая и ремесленная масса, рабочий люд, очень значительная прослойка низшего духовенства и неимущая интеллигенция – учащиеся и мелкое чиновничество), она не могла иметь ни строго продуманной программы социальных преобразований, ни политической платформы. Требование признания Филиппа И, самого абсолютного из всех государей, королем Франции, сочеталось у нее с требованием муниципальной демократии и резкой оппозицией по отношению к дворянству и зажиточной буржуазии. Она добивалась введения в Парламент и другие учреждения своих представителей и конфискации имущества у «подозрительных», т. е. у тех буржуа, которые готовы были признать Генриха.

Примирительная политика правой части лиги к кандидатуре Генриха вызывалась тем обстоятельством, что дальнейшая разруха грозила лишить Париж его значения столицы Франции. Наряду с сеньорами, стремившимися растащить Францию по кускам, города тоже старались усилить свою независимость даже на, севере, где лига господствовала. В городах раздавались негодующие возгласы против дворянства, от которого города страдали не меньше, чем деревни. Города переставали впускать к себе губернаторов, назначенных лигой, захватывали замки и укрепления внутри городских стен и создавали собственные правительства, которые переставали считаться с центром.

Между герцогом Майенским и комитетом шестнадцати начались столкновения, несмотря на то, что лично герцог как один из кандидатов на престол был заинтересован в деятельности этого комитета, решительно протестовавшего против кандидатуры Генриха. Комитет шестнадцати, недовольный одним из решений парижского парламента, схватил и без суда казнил президента парламента и двух других должностных лиц, обвиняя всех в измене. Вслед за этим комитет шестнадцати потребовал создания Огненной палаты для расправы над еретиками и религиозными преступниками. Устрашенная буржуазия просила герцога Майенского немедленно приехать в Париж и «восстановить справедливость». Герцог повесил, тоже без суда, четырех членов комитета шестнадцати, остальные либо бежали, либо были арестованы (4 декабря 1591 г.).

Партия «фанатиков» и «теологов», которая выгнала Генриха III из Парижа и помешала Генриху Наваррскому войти в него, была разбита. Теперь дорога Генриху Бурбону была расчищена. Он остался единственным претендентом, который мог стать королем Франции и притом сильным королем. 25 июля 1593 г. он перешел в католичество, заявив, что «Париж стоит мессы»; в 1594 г. он короновался по обычаю французских королей и вступил в Париж, не встретив никакого сопротивления.