Текст книги "Путь Сашки. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Альберт Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Им не взять укрепленный город.

– Мы поможем в этом. И этим займешься ты.

– А как же рыцарские замки на севере?

– Замок Севир должен незаметно пропустить орков через свои земли.

– Но как это возможно? Барон Севир, хоть и не очень богат, даже, скорее, беден, но сил у него хватит, чтобы задержать часть орочьей орды.

– Барон Севир скоро умрет, а его наследник будет полностью под нашим влиянием. На днях барон выедет к себе в замок, но не доедет. Барон Унгин сейчас подбирает исполнителей. Их старший завтра утром прибудет сюда, где я уточню все детали.

Из-за продлившейся допоздна беседы Зорга со своим гостем Сашка только поздним вечером смог докрасить кончики корней волос, поэтому ему пришлось заночевать в доме Зорга на первом этаже. Рано утром его разбудил стук в наружную дверь дома. Слегка приоткрыв свою дверь, Сашка увидел входящего солдата, которого провели наверх к господам. Завтрак еще не был готов, а без него Сашке уходить не хотелось. Ждать пришлось долго. Наконец, вниз спустился солдат и тот гость Зорга, что его расспрашивал про Ястреда и Хелга.

– Можете идти, – сказал гость солдату.

Тот неуверенно переминался с ног на ногу.

– В чем дело?

– Засаду на барона мы устроим у Тройного камня. Его и солдат мы убьем. А вот мальчишку…

– Жалко убивать?

– Нет, что вы, милорд. Но мальчишка баронет, такие в Хаммие очень высоко ценятся. Баронессы ценятся еще выше, но и за маленького баронета хаммийцы дают пару золотых. Для них очень престижно держать в доме аристократа с титулом, который при их гостях ползает перед хозяином на четвереньках.

– Мне это известно.

– Милорд, жалко портить такой товар.

Гость задумчиво рассматривал солдата, наконец, принял решение.

– Хорошо, я согласен. Но при двух условиях. Мальчишку продадите не в Гендоване. И я должен знать, у кого он будет в рабах.

– Не знаю, как благодарить вашу светлость.

– Потом. Всё потом.

Солдат ушел, а гость поднялся к себе наверх. Он разрешил солдату не убивать Эйгеля, а продать его в хаммийское рабство отнюдь не ради просьбы какого-то солдата. Пара золотых – это вообще не деньги. Но граф Бертис подумал, что неплохо бы иметь хороший поводок для будущего барона Севир. Если тот начнет упрямиться, то наличие живого претендента на баронство заметно убавит гонор у юного барона. А если не убавит, то новый барон тоже может умереть. Тогда придется выкупить мальчишку из рабства и сделать бароном. После хаммийских плетей он будет слушаться любого. Всю оставшуюся жизнь. Вариант тоже неплохой для Черного Герцога.

А Сашка, подслушав разговор, не смог понять о ком шла речь. Догадаться, что обсуждалась судьба Эйгеля, было невозможно – откуда гостю Зорга знать про какого-то маленького баронета? Скорее уж, речь могла идти про барона Унгина, связанного с Зоргом. Но его сына вряд ли можно было называть маленьким баронетом. Загадка для Сашки так и осталась неразрешенной.

Глава 2

1000 год эры Лоэрна.

За прошедшие шесть лет Лайс превратился в рослого крепкого парня с тугими накаченными мышцами. Он по-прежнему работал в кузнице на заготовке гвоздей и свой урок в сто штук спокойно выполнял до окончания рабочего дня. Времени еще хватало, чтобы помочь кому-нибудь, кто не мог в срок выполнить дневной урок. Не выполнишь урок – получишь плетей, а назавтра можешь уже не встать с лежанки. А еще через день ты уже пища орков. Таков был закон, установленный на рабском острове у храмовников. Те появлялись не часто, передав текущую власть надсмотрщикам, выбранным из самих же рабов. Плохо следишь за выполнением дневного урока в подчиненном тебе загоне – на твое место найдется другой желающий, более старательный.

Не каждому под силу выполнить требуемый урок, некоторым помогали другие рабы, не за просто так. Помогли – значит, стал должником. Помогали в основном те, кто работал там, где урок нельзя было установить. Кто будет считать число перетасканных тобой досок? Назначение на такую работу считалось везением, хотя таких везунчиков была большая часть рабов на острове.

Тем, кто работал на заданном уроке, помочь другим было почти невозможно, самим бы успеть выполнить норму. Таких, как Лайс, кто раньше времени успевал сделать дневной урок, было мало, почти единицы. Лайс успевал и находил время помогать другим. А через какое-то время этих людей вдруг переводили на безурочные работы. Кому они обязаны спасением своей жизни, люди понимали, а если и находились несмышленыши, то тем объясняли, что теперь за ними неоплатный должок Лайсу. Прикажет Лайс перерезать самим себе горло – обязаны сделать. Прикажет перерезать горло другому – тоже должны выполнить. И таких, обязанных Лайсу людей, было уже больше десятка.

Первым, кому помог Лайс, был Конопатый. Это было три года назад. Парнишке сильно не повезло, чем-то он не понравился Бримо, помощнику надсмотрщика Гризли. Тот поставил его в кузню, на такую же работу, какую делал Лайс. В конце седьмицы получил Конопатый заработанную порцию плетей. Шесть ударов, разве это много? Для плети – да. А через семь дней парнишку ждали уже две порции плетей, если не выполнит урок. Если сможет выйти на следующий день в кузню, то еще через седьмицу – уже три порции. Попробуй с рассеченной спиной поработать! Итог был один – человек попадал в желудок оркам. А в кузню назначали нового раба.

На следующий день после порции плетей, Конопатый не смог сделать и шестидесяти гвоздей. А ведь норма была сто гвоздей! Лайсу пришлось в тот день сильно попотеть, даже остаться на сверхурочный час, но сто гвоздей было сделано. Бримо хмурился и шипел, но ничего поделать не мог – урок выполняли оба, и это было главное. Так Конопатый стал должником Лайса. А долг могли стребовать в любой момент. И он наступил через две седьмицы.

Бримо, не имея повода отомстить Лайсу, решил отыграться на Грейте. Бывшем баронете Грейте, попавшем в рабство вместе с Лайсом и своим младшим братом Энриком, ровесником Лайса. Энрик погиб на острове в первый же год. Его поставили на заготовку бревен. А ему было только четырнадцать лет. Попробуй потаскай бревнышки. От бесконечной усталости притупилось внимание, не заметил катящее бревно, не смог отскочить в сторону и получил перелом бедра. Остался в бараке, а уже вечером, возвратившись с работы, застали лежанку Энрика пустой. Так Грейт потерял брата. Единственной нитью с прошлым у него остался Лайс. И вот теперь Грейта мстительный Бримо поставил на распилку бревен, работу с заданным уроком.

Лайс не смог бы разорваться на две части, помогая и Конопатому и Грейту. Это понимал и Бримо, бросавший довольные, но злобные взгляды на Лайса. И тогда тот сказал Конопатому, что пришло время отдавать долг.

– И чем же, господин Лайс? – с испугом спросил парнишка. На его курносом лице еще больше выступили веснушки.

“Господин Лайс”! – усмехнулся тот. Надо же, как называл! Ведь тогда Лайсу было всего семнадцать, а Конопатый был лишь на год его младше. Лайс нагнулся и поднял с земли длинный и заостренный гвоздь.

– Сегодня ночью, когда все будут храпеть, зарежешь Бримо.

– Как это?..

– Подойдешь и воткнешь гвоздь в глаз. А чтобы не заорал, стукнешь по голове колотушкой. Он отрубится и ты сразу гвоздем. Да смотри, не запачкайся. После иди спокойно спать. Если окажешься неловким и поймают, про меня ни слова.

– Я наверное не смогу.

– Бримо пожалел?

– Ну… а если меня поймают, то ведь убьют.

– А ты разве сейчас живой?

– Как это?

– Если бы не я, то давно был бы съеден орками. Ну?

Парнишка поник головой и тихо сказал:

– Хорошо.

Опасения Лайса, что у Конопатого ничего не получится, оказались напрасными. Все прошло тихо. Труп Бримо обнаружили утром, сразу после подъема. Забегал Гризли с помощниками, но убийцу не нашли. А вечером Лайс подошел к надсмотрщику и сказал:

– Уважаемый Гризли, тут позавчера Бримо поставил Грейта на работу с уроком. Нельзя ли его перевести обратно?

Гризли аж задохнулся в возмущении от такой наглости, а стоящий рядом новый помощник надсмотрщика, занявший место убитого Бримо, взмахнул плетью. Вжик!

– Как ты смеешь такое говорить, недоносок!

– Господин Пертак, новый помощник уважаемого Гризли, не так ли?

Пертак уже было занесший руку для нового удара, замер от неожиданности.

– Зачем же вы меня обидели? Разве я плохо работаю?

Пертак опомнился и вновь взмахнул рукой с плетью. Вжик!

– Спасибо, господин Пертак, – Лайс отошел в сторону.

Гризли так и не проронил ни слова, странное поведение Лайса его озадачило.

На следующий день перед концом работы, когда Лайс вновь помог Конопатому выполнить дневной урок, он снова вручил своему должнику гвоздь.

– Теперь Пертак, – сказал он.

Но в наступившую ночь у Конопатого не получилось. Точнее, убить-то Пертака он смог, а вот скрыться не удалось.

– Эй, держи его! Держи убийцу! – раздался свирепый голос Гризли, быстро загорелись дополнительные факелы, темные тени приобрели зримые очертания. Рабы проснулись, некоторые вскочили с лежанок. По проходу метался Конопатый, к нему с факелом в руках направлялся Гризли. Гризли оказался не глупым, каким-то звериным чутьем он понял, что и Пертака ждет участь Бримо, вот и не спал, следя за происходящим в бараке. Дождался, когда его помощника убьют, поднял шум и узнал таки, кто же этот убийца.

Все эти мысли быстро промелькнули в голове Лайса, он тоже вскочил с лежанки и когда Конопатый пробегал мимо, подскочил к нему, схватил левой рукой за руку, а другой рукой нанес со всей силы удар кулаком по голове парнишки. Послышался хруст височной кости и тот упал под ноги Лайса.

Когда подбежал Гризли с помощниками, Лайс спокойно посмотрел на надсмотрщика и сказал:

– Это я, уважаемый Гризли, задержал убийцу… Ба! Да это Конопатый!

На следующий день Грейта Гризли вновь вернул на его “везучее” место, взамен поставив на тяжелую работу кого-то из новых рабов. С тех пор как-то повелось, что тех рабов, которым Лайс оказывал поддержку, помогая выполнить тяжелый урок, спасая тем самым им жизни, через какое-то время переводили на более легкую работу, не требующую выполнения точной цифры дневного задания. Все им спасенные были преданны Лайсу и душой и телом. Душой – потому что понимали, кто их спас. Ведь перевод на легкую работу происходил после того, как Лайс брал с собой нового подопечного и подходил к Гризли с просьбой перевести того на легкую работу. И Гризли, грозный Гризли всегда почему-то соглашался. А телом они были преданны согласно местного неписанного закона: раз тебе помогли, значит, отныне ты должник. Таких должников у Лайса накопилось уже с целую дюжину. Все молодые, в меру сильные и ловкие, но не наглые, не лидеры. Лайс каким-то образом отбирал среди многих, кому не повезло с работой, именно таких. А наглые, любящие показать силу и власть, те или выполняли урок, либо не выполняли. В последнем случае они шли оркам на обед.

К последней партии пригнанных Лайс присматривался особенно внимательно. Через несколько седьмиц рабы должны были спустить на воду очередной корабль. Как обычно, команда, состоящая исключительно из орков-храмовников, выведет его в море, следом уйдут несколько полупустых галер. На них через несколько седьмиц должна вернется команда корабля. А пока те куда-то уводят корабль, на острове остается совсем немного орков и галер. Лайс считал, что настало время, когда можно будет, захватив одну из галер, попытаться совершить побег. С ним уйдут Грейт, все его должники. Но нужно еще несколько человек, которым достанется самая опасная часть побега – захват галеры. Лайс не хотел так быстро терять своих людей, слишком долго он их подбирал, чтобы вот так положить на мостках причала. Для этого есть и другие.

В последней партии он присмотрел несколько человек, которыми можно было воспользоваться. В основном это были молодые бандиты из Гендована. Все их удачи в один день схватили и отправили храмовникам для жертвоприношений. Но те отобрали парней и подростков покрепче для работы на рабском острове. Парней из воровского мира не нужно было даже уговаривать идти в побег, эти рисковые, пойдут без всяких отработок долга. И галеру не побоятся отбить. Один из них, по кличке Бычара, готов был хоть сейчас это сделать. С ним еще нашлось несколько человек.

Лайс же присматривался к двум мальчишкам, лет пятнадцати. Один из них, высокий рыжий парень с бельмом на глазу, его сразу же заинтересовал. Да и другой, с щербатым ртом, пожалуй, тоже подходил Лайсу, хотя и был, по его мнению, менее мясистым. Лайс подбирал в дальнюю морскую дорогу пищу.

Один из его должников близко сошелся с Бычарой, конечно, сошелся по приказу Лайса. Молодой здоровый парень рассказал про своих напарников по рабской участи. Высокого рыжего звали Бельмом. По словам Бычары, тот был труслив и злопамятен. А вот другой, щербатый, по имени Ловкач, был вполне нормальным парнишкой, хоть Бычара и о нем отзывался несколько презрительно. Поразмыслив, Лайс остановил свой выбор на Ловкаче. Менее мясист, зато не побежит докладывать Гризли о готовящемся побеге. И не своенравен. Среди тех, кто был в последней партии прибывших, находился молодой парень по кличке Ржавый. Как понял Лайс, Ржавый раньше был старшим у Ловкача и у Бельма. Вот и сейчас тот старался сохранить над ними свою власть. Они вместо него ходили за похлебкой и… больше ничего. А что еще они могли сделать? На работу их поставили в разные места. Что еще мог приказать Ржавый? Разве что пятки чесать. Кандидатуру Ржавого с его замашками командовать Лайс сразу же отверг. А вот Ловкачом стоило заняться.

Дождавшись вечером, когда около Гризли никого не будет рядом, Лайс подошел к надсмотрщику.

– Уважаемый Гризли, – Лайс всегда вежливо обращался к нему, – среди новеньких есть мальчишка с щербатым ртом, зовут Ловкач. Нельзя ли его поставить на тяжелый урок?

– На распилку бревен, что ли?

– Хорошая и тяжелая работа, уважаемый Гризли.

На следующее утро парнишка уже надрывался, пытаясь распилить толстое бревно. До конца дня он смог осилить только два таких бревна, а целый урок составлял десять бревен. Правда, в первые дни, Гризли положил ему всего восемь бревен. Разгневанный ленивым мальчишкой, Гризли не стал дожидаться конца седьмицы и всыпал тому порцию плетей – как раз полдюжину, по одной за каждое нераспиленное бревно. Но бил не в полную силу, так он и сказал всхлипывающему мальчишке, пообещав через пять дней всыпать в полной мере полную порцию плетей, если он не перестанет лениться.

Лайс хотел на следующий день вмешаться и помочь ему в выполнении урока, но неожиданно появился Гриф со своими дружками. Оставшись после дневной работы, они помогли Ловкачу выполнить урок. Такой поворот дела Лайсу понравился. Осталось дождаться позднего вечера, когда Гриф будет получать долг с парнишки.

На следующее утро, после подъема, Лайс с удовлетворением рассматривал зареванное лицо мальчишки. Плети, а теперь и Гриф – все это в одночасье свалилось на Ловкача. А сегодня ему снова нужно распилить восемь бревен. Вчера, как навел справки Лайс, он застрял на пятом. Сегодня вряд ли результаты будут лучше, и Гриф снова придет помогать. Всё так и получилось, как и вчера. С той лишь разницей, что когда Гриф потащил мальчишку за лежаки, следом за ними пошли Лайс, Грейт и все двенадцать должников.

– Что надо? – хмуро поинтересовался Гриф у окруживших его парней.

– Он свой долг отработал еще вчера, – ответил Лайс.

– Сегодня я тоже ему помогал.

– Не один. Твоей помощи было не больше половины. Так что сегодня он тебе не должен. Завтра – может быть. Но не сегодня.

– Значит, должен моим дружкам.

– Возможно. Но должен им, а не тебе. А у них сегодня нет настроения. Поверь мне и отпусти мальчишку.

Гриф в ненависти сверлил глазами Лайса, но тот был невозмутим, даже слегка весел.

– Ну! Или нам помочь? – теперь явная угроза проявилась в голосе Лайса.

Гриф оттолкнул мальчишку и прислонился к лежакам. Лайс усмехнулся и пошел обратно, его ватага пошла за ним. Ловкач, до сих пор не поняв в чем дело, поспешил уйти.

Ближе к концу следующего рабочего дня рядом с обессилившим от тяжелой работы Ловкачом, появился Лайс. Он перехватил руку мальчишки и сноровисто взялся за пилу. После удара, сообщившего о конце работы, появились еще тринадцать человек. Все вместе быстро закончили выполнение дневного урока для Ловкача.

Вечером после раздачи ужина, Лайс с удовлетворением наблюдал за парнишкой. Тот был очень напряжен, кусал губу, чувствовалось, что чего-то ожидал. Но прошел вечер, ночь, но никто к мальчишке не подошел. Тоже повторилось и в следующие два дня.

Как раз закончилась седмица, после ужина настало время наказания нерадивых. Ловкач видел, что делала плеть со спиной человека. Почти каждый удар рассекал кожу, которая лопалась красными брызгами. Те шесть ударов, что получил Ловкач в первый день работы и в самом деле были нанесены в полсилы. Теперь он понимал, что ждало его сегодня, если бы не помощь.

Наконец, Гризли нанес завершающий удар последнему наказуемому, раздался последний вопль, зрители стали расходиться. На плечо Ловкача опустилась сильная рука. Тот поднял глаза и увидел Лайса.

– Ты всё понял?

Мальчишка растерянно кивнул головой.

– Тогда пошли.

Ловкач обреченно шагнул в сторону лежанок.

– Нет, не туда.

Его кредитор пошел в сторону комнаты Гризли. Надсмотрщик стоял на ее пороге и осматривал барак.

– Уважаемый Гризли. Мальчишку надо бы перевести на легкую работу. Она не для него. Есть другие, посильнее, кого можно поставить на распилку бревен.

– И кого же?

– А хотя бы этого новенького, зовут его Ржавый.

– Я подумаю.

– Спасибо, уважаемый Гризли.

Когда Лайс вместе с Ловкачом отошли обратно к лежанкам, Лайс сказал:

– Завтра пойдешь на легкую работу.

– Но Гризли сказал, что еще подумает.

– Он всегда так МНЕ говорит. Завтра твой Ржавый узнает многое. Ты всё еще будешь перед ним пресмыкаться?

Мальчишка нахмурился и сказал:

– Когда и как мне отдать тебе долг?

– Не спеши. Мне должны многие. Ты их видел, когда тебя во второй раз потащил Гриф.

На следующий день после окончания работы Ржавый, с трудом передвигая ноги, вошел в барак и повалился на лежанку. После гонга, сообщившего, что настало время ужина, Ржавый хрипло крикнул:

– Эй, Ловкач, свинья недоношенная, быстро неси мне ужин.

Ловкач подошел к лежанке Ржавого. Рядом встал Лайс.

– Долго тебя, дерьмо свинячье, ждать? – Ржавый возмущенно присел на край лежанки.

Мальчишка подошел почти вплотную к своему бывшему главарю и плюнул тому в лицо.

– Сам ты дерьмо свинячье. Скоро отправишься к оркам на обед.

Ржавый попытался встать, но увидев холодные глаза Лайса и его сильную фигуру, испуганно отшатнулся.

– Лайс, спасибо! – глаза мальчишки преданно горели.

Жаль, что придется его скоро зарезать, из него мог выйти преданный мне человек, но питаться в дороге чем-то мы должны, – промелькнуло в голове у Лайса.

Через полторы седьмицы новый спущенный на воду корабль в сопровождении пяти галер ушел на восток. Орков на острове осталось всего три-четыре десятка. И погода была под стать готовящимся уйти в побег. Зарядили дожди, но теплые. Порывистый ветер дул на северо-восток. Там находился где-то Хаммий, куда собирался уйти Лайс. Но пойдет он вначале на северо-запад, попробует обогнуть северный остров, где находятся орки со сторожевыми галерами.

На следующий день после ухода кораблей, во время дневного перерыва на причале появились без малого два десятка молодых рабов, вооруженных железными пиками. Часть несла кувшины с водой. Четверо вырвавшихся вперед молодых парней бросились к ближайшей галере. Из-за ухода большой части орков с кораблями сторожила причал лишь смена из четырех орков. Благодаря внезапности двух из них сразу же проткнули пиками. Двое других, одетые в кожаные доспехи и вооруженные мечами дали отпор нападавшим, троих из которых быстро зарубили, но четвертый, Бычара, смог оглушить одного из двух оставшихся орков, ударив того пикой по голове. Но и сам свалился рядом с галерой после удара второго орка.

Но уже подоспела нагруженная основная группа беглецов. У последнего орка не было никаких шансов. Покончив с ним, рабы, столкнув вытащенную наполовину на берег галеру в воду, быстро забрались в нее, прихватив по приказу Лайса и мертвого Бычару. На первых порах он пойдет в пищу. Остальных троих убитых брать не стал, резонно рассудив, что уже через сутки они начнут разлагаться. Он потому и Ловкача взял с собой живым, чтобы мясо не испортилось.

Беглецы налегли на весла, и галера споро заскользила на северо-запад, пытаясь миновать с левой стороны северный остров. Когда она уже прошла больше половины пути, на оставленном ими острове взметнулся вверх большой столб дыма зеленого цвета. “Подают сигнал сторожевым оркам”, – понял Лайс.

– Давайте чуть левее… и сильнее налегайте на весла. Мы должны их опередить и не дать им перекрыть нам путь!

И ведь успели, оторвавшись от появившихся трех орочьих галер, висевших теперь на хвосте у беглецов. И расстояние стало увеличиваться. Правильно, куда оркам-гребцам до молодых мускулистых парней? Храмовники больше полагались на паруса, но юго-западный ветер не давал возможности их расправить, да и Лайс чуть сместил направление движения немного левее. Теперь беглецы шли курсом северо-северо-запад и даже косой парус никак не мог помочь оркам.

Сзади над сторожевым островом тоже поднялся столб зеленого цвета. Лайс нахмурился: кому это они подают сигнал? Ответ пришел вскоре, показав на севере контуры орочьей галеры. Пришлось свернуть к западу, но и здесь появилась еще одна галера, идущая беглецам на перехват.

– Сворачиваем к югу? – на вопрос Грейта Лайс только скривился. – От этой нам не уйти, – продолжил Грейт.

– На юге попадем в туман, и нас прибьет обратно к острову. Так было со многими. Сейчас они обрубки и лежат на площади. Туда же захотелось? – прорычал сквозь зубы Лайс. – Нет, идем на галеру.

Две галеры – беглецов и орков – быстро сближались. Как только орки подойдут на расстояние броска, их лапы взметнут крючья, галера застопорит свое движение, почти остановится и тогда им конец. Даже если они перебьют всех орков, то потеряют время и часть гребцов. Вторая, а затем и другие орочьи галеры налетят коршунами и тогда не отбиться. Последних оставшихся постараются взять живьем, чтобы было кого выставить на площади в назидание остальным рабам.

Но длина броска орочьей лапы меньше, чем может кинуть человек. Этим надо воспользоваться. О приемах орков во время погони за беглецами Лайс выяснил давно, общаясь после рабочего дня с калеками на площади. Подробно выяснял, теперь предстояло воспользоваться полученными сведениями. Поэтому не случайно Лайс уже давно заготовил несколько десятков железных дротиков. Их скрыть было совсем не трудно среди железных заготовок для гвоздей. Вот теперь они пригодятся.

– Мельник, Белка, Заплатка, Маркиз убрали весла, взяли дротики. При счете один начинайте их бросать.

Лайс и сам взял несколько дротиков и теперь смотрел, как уменьшается расстояние между галерами. Три длины броска рукой, две с половиной, две, полторы…

– Три, два с половиной, два, полтора, один… Бросай! – и Лайс чуть привстав, метнул железный дротик в сторону орочьей галеры. Как раз в это время несколько орков убрали весла и встали в полный рост, держа в руках абордажные крючья. Пять дротиков улетели и один из орков дернувшись, полетел в воду. А в человеческих руках появились пять новых дротиков. Затем еще и еще. Еще два орка упали, пораженные дротиками. Оставшиеся двое орков, несмотря на то, что расстояние между галерами сократилось до длины орочьего броска, вместо того, чтобы бросить крючья, испуганно присели за бортом галеры, которая уже начала тормозить. Ведь по плану крючья должны уже были зацепить борта галеры беглецов, а значит, нужно было начать торможение. Вот орочья галера и стала это делать, но уже без связки с галерой беглецов.

Ошибка орков позволила беглецам пройти мимо носа галеры орков и вырваться на оперативный простор. А орки уступали в скорости молодым человеческим гребцам, к тому же потеряв троих. Еще час напряженной гребли, и последняя галера орков осталась за горизонтом.

– Гребем прямо на запад, через два часа меняем направление на север, затем на северо-восток.

– А потом куда? – спросил кто-то из гребцов.

– Потом наступит ночь. Но до наступления темноты нам нужно разделать вот его, – Лайс показал на труп Бычары. – Неизвестно, сколько нам придется здесь быть.

– Может, обойдемся хлебом?

– И много сухарей ты взял? Что-то плохо ты старался.

– Лайс, ты же сам приказал заначку из сухарей не делать.

– Правильно приказал. Каждый второй побег раскрывали еще на стадии подготовки. На чем попадались? На сухарях. Если кто-то сушит хлеб, значит, готовит побег. С водой проще: в кузне ее всегда навалом. А есть надо всем. Не ровен час повстречаемся снова с орками, много нагребете не жравши? Разделывайте мясо, доставайте жаровню, дрова, которые не подмокли и трут. И следите за огнем, чтобы галеру не подпалить.

– А что с ней сделается? Дождь все накрапывает и накрапывает.

– Ловкач, покажи, как ты умеешь владеть ножом.

– А может быть, не надо? Я есть не буду!

– Зато все другие будут! Да и ты тоже. Если не будешь есть, ослабнешь. Мне слабые здесь не нужны. Тогда ты первый кандидат на следующий обед.

– Как?.. Я…

– А ты что думал? Ты должен радоваться, что у нас есть этот, – Лайс показал на труп Бычары. – А иначе, сегодня-завтра обошлись бы крошками, а завтра вечером тебя зарезали.

– А-а…

– Или того, кто ослабнет больше других. Все поняли? Слабые пойдут на мясо. Бери нож и быстро разделывай, пока он не начал вонять. Нам нужно хотя бы слегка поджарить мясо. Успеть до ночи. В темноте огни видать далеко, поэтому всё делаем до темноты. И – всем побриться. Кроме Ловкача.

– Почему?

– Ты будешь считаться рабом.

– Как рабом?

– Я же сказал: будешь считаться. Или ты хочешь изображать баронета? В таких-то лохмотьях? Остальные – гребцы, свободные люди. Грейт – офицер. Я – старший.

– Лайс, а почему ты решил плыть на северо-восток? Там же Хаммий. А на западе чисто, говорят, там пустоши, а к северу от них уже Атлантис.

– Вот и орки так думают. Сейчас все их галеры пойдут на запад. Берег прочешут. Раз там пустоши, то могут делать, что захотят. А в Хаммий не сунутся, в городах их не привечают. Особенно в Хаммие. Там даже их храмы находятся в глуши. А еще нам нужно настоящее оружие и деньги. На пустошах их нет. В Хаммие мы всё это возьмем.

– Мы там чужеземцы, рабы.

– А кто знает? Ни на одном из вас нет клейма. Значит, свободные.

– Мы все простолюдины, а для хаммийцев обратить простолюдина из чужеземцев в рабство – хорошо заработать.

– И опять ты не прав, Маркиз. Ну и кличка у тебя. Твой отец был в охране у маркиза Блатейна?

– Точно.

– Посмели бы хаммийцы обратить в рабство твоего маркиза?

– Ты что? Нет, конечно, он же аристократ. Если бы того купили уже рабом в Атлантисе, бумагу об этом получили, тогда другое дело, а у себя ни за что не посмеют. Тогда всех их купчишек по всему Атлантису порежут.

– Вот именно. Аристократы. Так вот, я Лайс, я барон Венсан. Настоящий барон. А Грейт – барон Фрастер. Мы бароны Лоэрна… Посмотрели. Теперь рты закройте и гребите дальше.

– Милорд…

– Называйте меня по-прежнему Лайсом, здесь не до титулов. И от того, что вы узнали про нас с Грейтом, ничего не должно измениться. Я по-прежнему ваш старший, а вы все мои должники. А теперь и вдвойне. Я ведь вас с острова вытащил, теперь вы не рабы, а свободные люди. Теперь мы – удача.

На следующий день все беглецы дружно гребли, даже Ловкач рвался сесть за весла, видимо, он всерьез принял угрозу Лайса, с опаской ожидания приближения темноты, но до ночи Лайс никого не тронул. А на следующий день, когда солнце еще только подходило к зениту, впереди показалась кромка земли. Хаммий или один из островов храмовников, куда непонятным образом могло занести галеру?

Лайс приказал поднять весла и дал отдых. Все должны быть готовы на случай появления орков, и только скорость могла спасти беглецов. После отдыха гребли не спеша, не напрягаясь. К берегу подошли, когда солнце хорошенько припекало. А ведь осень, но в Хаммие это не чувствуется. И облака с моросящим дождем исчезли. Галера медленно шла вдоль берега курсом на восток. Впереди показалось какое-то селение, вероятно, маленький рыбацкий поселок. Галера пристала к берегу. Лайс взяв с собой одного из людей, сошел на берег и двинулся к поселку.

Одежда на беглецах была вполне приличная. Дело в том, что на рабском острове одежда и обувь быстро приходили в негодность, а работать приходилось и в осенние дожди и в зимнее время. Зимой на острове заморозков не было, но холодало заметно. Храмовники периодически привозили одежду людей, убитых в храме Ужасного Паа. Кровь отстирывалась, зато проблем с одеждой не было. Дефицитом была лишь приличная одежда, ведь богатые люди редко оказывались среди приносимых в жертву. Большей частью это были бедняки и рабы. Но Лайс, пользуясь своим авторитетом, сумел достать для своих людей более-менее приличную одежду. Поэтому теперь они не смотрелись какими-то оборванцами.

Местные обитатели подозрительно отнеслись к чужеземцам, вооруженным почему-то не мечами и копьями, а железными пиками. Лишь четвертый или пятый, к кому обратился Лайс, заговорил с незнакомцами. Оказалось, что они действительно в Хаммие, а до столицы плыть часа три-четыре. А на вопрос, можно ли здесь приобрести пару-тройку мечей, хаммиец отказом не ответил, но и не дал согласия. Но когда Лайс достал золотой, глаза туземца алчно загорелись.

– Два меча я попробую поискать.

– Пять, и не ржавых.

У Лайса было с собой две золотых монетки. Их он достал на острове. В одежде, что привозили храмовники, редко, но встречались зашитые заначки, их и находили новые владельцы. Если, конечно, не изымали помощники надсмотрщика, первыми получавшие доступ к одежде.

Через час перед Лайсом лежало четыре меча. Хаммиец ахал и божился, что это все, что есть в поселке. Лайс отобрал два меча, один сразу же отодвинул в сторону, а над четвертым задумался.

– Значит так. Эти два беру. Возьму и третий… так и быть, но при условии, что оставшиеся два меча, – Лайс выделил голосом цифру “два”, – будут хорошими. Если не успеешь, обращусь к другому.

Хаммиец вновь было заохал, вереща, что больше мечей нет, а все четыре как раз стоят золотой. Тогда Лайс демонстративно достал золотой и переложил его поглубже за пазуху и пошел прочь от туземца.

– Господин хороший, я найду два меча, но это трудно. Я ничего не заработаю, вах-вах!

– Тогда я найду того, кто принесет все пять хороших мечей и заработает на этом.