Текст книги "Путь Сашки. Книга шестая (СИ)"

Автор книги: Альберт Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Но ваше величество!

– Молчи. А я убил. И замок его теперь мой. Кому отдать, еще не знаю. Что молчишь?

– Но вы велели молчать, ваше величество.

– Видел, сколько денег? Но этого мало. Мне нужно много больше. Придумаешь, где взять денег, может быть, что – нибудь тебе сделаю.

– Ваше величество, теперь можно снова бастардами торговать, раз старого графа нет.

– Это я и сам знаю.

– Объявить самых богатых аристократов и торговцев изменниками и всё у них отобрать.

– Вот как? А что, сгодится! Но это я и сам знал. Давай другое.

– Продавать дворянские звания и рыцарские титулы, как было в Каркеле. Очень выгодно!

– Да, точно. Действительно… только я и сам об этом додумался. Не считай своего короля глупее себя!

– Что вы, ваше величество, как я смею.

– Тогда продолжай.

– Если вы отберете у изменников замки, то можете их продать. За очень большие деньги. Триста золотых! За замок!

– Сколько? Это ты врешь! Кто же заплатит?

– Ваше величество. Прежний каркельский граф продавал рыцарские титулы за сто золотых, выделяя только землю. Замки они сами себе должны построить. А тут баронство, да еще с уже готовым замком! Триста – это мало. Пятьсот!

– Сколько? Кто же заплатит?

– Заплатят, ваше величество. Есть очень богатые люди. За баронский замок – заплатят.

– Отлично! Вот это хорошая мысль тебе пришла в голову. Нам обоим пришла. Ну, а еще?

– Крестьян, что на землях отобранных замков, продать.

– Баронский замок будет без крестьян?

– Не каждому нужны крестьяне. Некоторым – только титул, да замок в придачу. Кому нужны крестьяне – за них отдельная плата. Еще сто золотых.

– Очень хорошо. А еще?

– Ваше величество! – взмолился Лазерс.

– Больше ничего не придумать?

– Ничего, ваше величество!

– А как насчет того, чтобы продать мою корову с детьми?

– Прекрасная мысль, мой король. Просто гениально!

– Гениально, говоришь? Подумай своей тупой башкой: а как мне претендовать на Лоэрн? Все права только через эту корову.

– Ваше величество, а кто узнает, что Алицию и детей продали в Хаммий? Никто. Вместо них покажете других, на время взятых.

– Хм. Надо подумать.

– А еще, мой король, можно крестьян у соседей брать. Не все в замки успеют сбежать. Вспомните, как много пленных было полтора года назад, когда ваш батюшка, ой, простите, когда вы повели войска на Снури.

– А потом я проиграл сражение?

– Ну, что вы, ваше величество! Сражение вел ваш отец, а вы в это время возвращались домой после тяжелого ранения. Если бы не подосланный врагом убийца, то вы возглавили бы войско и разгромили врага.

– Продавать пленных крестьян в Хаммий?

– Да, мой король!

– Тогда цены настоящей не будет. Особенно за тех, кто стар и тех, кто совсем мал. Хотя, постой! Знаю я, кто купит много живого товара и за хорошую цену.

– Вы, как всегда, гениальны!

– Ты же не знаешь, что я придумал, а говоришь, что гениален.

– Я знаю, что вы придумали нечто особенное.

– Подлиза. Продавать надо жрецам. Любой, что старик, что сильный мужчина, что карапуз, что юная красавица, все без разницы.

– Ваше величество, за юных девственниц они платят много.

– Знаю. Дорого покупают. За остальных раньше платили жалкие крохи, но теперь дают хорошую цену. Магия требует подпитки. Скоро весна, это быдло выедет на поля. Там и будем брать.

– А где, ваше величество? В Снури или Сейкуре?

– Снури надо разорить.

– А граф Ксандр?

– Дед сказал, что по весне он пойдет на Лоэрн. Он на Лоэрн, а я на Снури…

В разгар весны шеститысячное Сашкино войско вышло в поход. Шли по каркельским землям на запад. Уже при подходе к границе с Лоэрном, вечером в ларско – каркельский лагерь прискакал гонец со свежими сообщениями. Такие гонцы посылались из Каркела регулярно. Главной новостью было известие от Фурбега, снурского графа. Тот сообщал, что его южную границу перешел военный отряд из Эймуда.

Из – за мобилизации всех сил в Снури оставался небольшой гарнизон, численностью в триста человек. В случае нападения пиренцев или иных врагов Фурбег должен был собрать и вооружить горожан и выдержать осаду, пока милорд Ксандр не направит часть войска на помощь осажденным. С замками было сложнее. Большая часть их владельцев влилась в Сашкино войско, уйдя на запад, а сами замки остались почти без защиты.

Известие, что напали из Эймуда, а не Пирена, оказалось неожиданным. По прежним сообщениям из Эймуда войск у нового графа почти что и не было. Солдаты, несмотря на предлагаемое хорошее жалованье, нанимались без особого желания, предпочитая других более удачливых правителей. Или более миролюбивых.

Конечно, кроме наемников значительную часть войска в любом домене Атлантиса составляли бароны и рыцари, приводящие с собой небольшое количество собственных солдат. У кого – то был всего один воин, у других – чуть больше, но в целом набиралась определенная численность войска. В Эймуде и с этим были проблемы. Юный граф Ласкарий за зиму и начало весны арестовал и казнил несколько десятков наиболее сильных и богатых баронов, отобрав и пустив на продажу их замки. Пока успехов в торговле у Ласкария не наблюдалось. А потенциальные покупатели войско не пополнят. Торговцы, как известно, не вояки, а к баронским титулам пока примеривались только торговцы, почти все – хаммийцы.

Вот и получалось, что наемников в Эймудском графстве было мало, а число местных аристократов юный Ласкарий основательно проредил. Ожидать враждебных действий от Эймуда никто не мог, однако известие – вот оно: эймудцы вторглись на земли Снури. Это было непонятно, а все, что непонятно, может таить угрозу – Сашка это знал давно. Поэтому он остановил дальнейшее продвижение своего войска и решил дождаться более подробных сведений из Снури.

Через два дня гонец сообщил, что вторгнувшийся отряд из Эймуда лично возглавляет юный граф, которому удалось собрать около пятисот человек. Сила совсем незначительная и графскому городу угрожать не в состоянии. Но Ласкарий и не направлялся на Снури, занявшись разорением приграничных земель. От картины того, что он творил, в глазах у Сашки потемнело, и он развернул свое войско на юг.

Чтобы не задерживаться из – за медлительной пехоты и растянувшегося обоза, Сашка, взяв полторы тысячи конных, ускоренным маршем, используя проселочные дороги, за пару недель смог добраться до места вторжения эймудского отряда. Картина разорения была страшной. По самым малым прикидкам только одних крестьян было пленено и вывезено не менее пяти тысяч человек. Помимо этого большие потери были в скотине, многие деревни оказались спалены дотла. Постоянно попадались трупы зверски умерщвлённых эймудцами людей. Как сказали Сашке, этим любил заниматься юный граф Ласкарий.

И свидетели, сумевшие уцелеть, видели рядом с вражескими солдатами большой число орков – храмовников. Пленники как раз доставались оркам. Куда те их повели, просчитать оказалось несложно. В каждом из герцогств Атлантиса было по два храма. На землях Лоэрна тоже. Один из них Сашка уничтожил во время похода на Каркел, а другой располагался на границе Снури и Эймуда. Главный храм Ужасного Паа. Перейдя границу и направившись на восток, Сашкины предположения оправдались: местные жители подтвердили, что за последний месяц, как началось вторжение войска их графа на северные земли, на восток потянулись бесчисленные колонны с пленными, конвоированные орками – храмовниками.

Часть пленных уже не отбить, самых первых уже, судя по всему, довели до храма, но схваченных в последние две недели, догнать и вернуть еще можно. Ведь колонны с пленными шли медленно, а Сашкины солдаты были на конях. С тактикой погони Сашка определился сразу. И поэтому, как только впереди показалась колонна с пленниками, передовая сотня налетела на орков, завязалась сеча, причем, сеча почти односторонняя, а остальные всадники, не задерживаясь, поскакали дальше. Когда сотня разделается с храмовниками, она почти в полном составе проследует дальше, а десяток солдат, оставленный на месте побоища, отправит освобожденных крестьян обратно в Снури.

Восемь дней шла непрекращающаяся погоня. Время на остановки и краткий отдых было сокращено, разве что ночные привалы остались без урезания. Люди, да и кони тоже, валились от усталости, в прямом смысле этого слова, но зато около половины проданных храмовникам людей удалось спасти.

Когда за очередным поворотом показались стены главного жреческого храма, в версте от него Сашка заметил очередную колонну с пленными. Он увидел, что орки тоже увидели погоню, стали хлестать людей, подгоняя их шаг. Солдаты из последних сил нахлестывали коней, под двумя или тремя всадниками пали кони, но расстояние заметно сократилось. Но и колонна почти приблизилась на расстояние прицельного выстрела со стен, окружающих храм. Понимая, что солдаты, если продолжат погоню, приблизятся к зоне поражения, куда орки успеют догнать людей, Сашка приказал открыть огонь из луков. Расстояние еще было большим, разброс выстрелов мог быть таким, что под стрелы могли попасть и люди, но другого выхода спасти пленных не было.

В сторону колонны полетели стрелы, орки заметались, некоторые падали, больше не поднимаясь, другие же, сообразив, что их всех перестреляют, бросив пленных людей, кинулись под прикрытие стен храма, выходя из зоны обстрела. Пяти или шести тварям удалось спастись, остальные остались лежать на поле, убитые стрелами. Нескольких раненых вскоре добили первые солдаты, доскакавшие до колонны. Из людей под стрелами погиб один человек, двое были ранены – малые потери, если учесть, что спасено было почти сто крестьян.

Часть пленников доставлялась в храм не своим ходом, а перевозилась на телегах. В основном это были молоденькие девушки и девочки – подростки. Что собой представляли эти несчастные, даже привычные ко всему солдаты старались не обсуждать на привалах у костров, где постоянно шли какие – то разговоры. Своим ходом несчастные добраться не могли – так поработал над их телами для своего удовольствия граф Ласкарий вместе со своими приближенными. Теперь уже никто не сомневался, что в ближайшее время похода на Лоэрн не будет. Будет поход на Эймуд.

Обратно возвращались уже не спеша – ведь с ними были освобожденные пленники, колонны которых теперь тянулись по всей дороге в сторону Снури. На главном южном тракте уже стояло остальное Сашкино войско, дожидаясь подхода графа Ксандра и конных воинов. А тем временем уже вовсю стояло жаркое лето, рано приходящее в эти широты.

Дождавшись, когда последние спасенные люди уйдут на снурскую землю, Сашка повел войско на юг, на Эймуд. Шел не спеша, понимая, что Эймуд обречен. Шесть тысяч его войска против нескольких сот, что было у Ласкария. К тому же у Сашки каноне. Он мог, конечно, проигнорировать стоящие на его пути замки. Но злость от картин, им увиденных, была слишком велика. Кто принимал участие в изощренных забавах юного графа, Сашку не волновало. Если барон или рыцарь не открывал ворота, значит, виновен наравне со своим графом. Значит, такой замок подлежал штурму, предваренному работой каноне. Разрушенные стены замков с висящими над воротами телами их владельцев потянулись чередой за спиной продвигающегося вперед ларско – каркельского войска.

С теми местными владельцами, кто благоразумно открывал ворота своих замков, Сашка определяться не спешил, собирая о них информацию. Не все аристократы Эймуда виновны в злодеяниях своего графа. Но если станет известно, что очередной открывший ворота аристократ замечен в порочных действиях, его тоже ждала казнь.

Сашкины солдаты уже привыкли к методам наказания врагов, большинству давно все это было безразлично, а многие только приветствовали действия своего командира, благодаря которым появлялись новые, свободные от хозяев, феоды.

Сложнее было с замками, владельцы которых их покинули, уехав в столицу графства. Барона нет, ворота закрыты, а со стен испуганно и настороженно смотрят крестьяне – ополченцы. Смотрят и держат оружие наготове. И как им объяснишь, что ничего плохого пришедшие солдаты им не сделают? Не объяснить. Если уж их собственный эймудский граф оказался столь жесток, что крестьянам приходилось быть постоянно начеку в ожидании налета людей графа, но пришлый граф вряд ли будет милосердней.

Постояв пару дней у такого замка, Сашка тяжело вздыхал и шел дальше. Ведь не будешь обстреливать засевших в замке крестьян, вся вина которых была в том, что они были слишком напуганы людьми Ласкария.

Несмотря на задержки у непокорных замков, войско передвигалось вперед споро. Численности солдат и каноне хватало, чтобы одновременно окружать, обстреливать и штурмовать сразу несколько замков. Еще не начала спадать летняя жара, как на горизонте появились очертания городских стен графской столицы. Через несколько дней Эймуд был заключен в плотное ларско – каркельское кольцо. Были определены несколько основных целей, по которым начнут работать каноне.

Стены в Эймуде оказались высокими, толстыми и прочными. Как нарочно, неподалеку располагались залежи то ли гранита, то ли другого крепкого камня. Разнести такие стены, обрушив их из орудий, было очень трудно. Зато городские ворота откровенно порадовали. Наружный слой из тонкого железа, сильно проржавелого, быстро лопающегося после попадания ядер. Дерево под железными листами тоже крепостью не отличалось. После того, как пробилась железная обивка одной из створок восточных ворот, оголив деревянную основу, второй точный выстрел разбил дерево в щепу, проделав первую дыру в городских воротах. Дальше уже пошло легче. И не только на восточных воротах. В других местах тоже, правда, с меньшим успехом, орудия стали крушить городские ворота.

Удачно запущенные в проделанные бреши зажигательные ядра, явно уменьшили пыл защитников города. Горожане, убедившись, что город обречен и воочию увидев бесконечные ряды вражеского войска, стали покидать стены, предпочитая успеть где – нибудь спрятаться в городе.

Разобрать остатки разбитых ворот, чтобы расчистить дорогу коннице, оказалось не сложно. Двадцать – тридцать человек у каждых из городских ворот – это все, кто еще пытался оказать сопротивление. Во взаимной дуэли лучников и арбалетчиков победили те, кого было на порядок больше.

Город был взят на второй день от начала обстрела. Правда, еще оставался графский замок, но все понимали, что тому уже не устоять. Тем более что ворота в замок оказались идентичными по крепости городским воротам. Их разнесли уже после двух часов обстрела. Забросав двор зажигательными ядрами, в крепость хлынула ларско – каркельская пехота. Через час все было кончено.

Бросились разыскивать графа, но ни среди погибших, ни среди захваченных в плен его не оказалось. Ушел через подземный ход. Но Сашка, зная о такой возможности, еще как только его солдаты окружили город, выставил плотные дозоры. Никто не смог бы, выйди он из подземелья за наружной стеной города, пройти незамеченным через солдат. Может быть, Ласкарий все еще находится в подземелье? Или же спрятался где – нибудь в потайной комнате замка? Но захваченные в плен эймудские солдаты и слуги в один голос утверждали, что граф Ласкарий уже целую седмицу не показывался на людях. Вместе с ним исчез его фаворит Лазерс, недавно получивший от графа в награду баронский титул и замок. Исчезли и десять человек личной охраны графа.

Стало ясно, что Ласкарий успел покинуть город до того, как его окружат Сашкины солдаты. Но куда он пошел? На запад? Там Сейкурское графство, принадлежащее Волану. На юг? Каменистая пустыня, отделяющая Эймуд от Хаммия. На восток? Там Пирен, союзник Ласкария.

Раздосадованный тем, что главный виновник зверств, натворивший столько бед на снурской, да и на собственной земле, тоже скрылся, Сашка объявил награду в сто золотых за поимку Ласкария. Пятьсот конных тотчас же выехали через восточные ворота, желая найти эймудского графа до того, как тот скроется на пиренской земле. Шансы на удачную охоту были высокими, ведь Ласкарий не мог открыто передвигаться без опасения нарваться на один из ларско – каркельских отрядов, рыскающих на землях Эймуда. Куда же скрылся Ласкарий?

Глава 7

1008 год эры Лоэрна.

Ласкарий действительно собирался ехать в Пирен к Черному Герцогу. Еще до того, как к Эймуду подошли войска этого проклятого Ксандра, юный граф, взяв с собой преданного Лазерса, первый десяток личной графской сотни с бароном Арадисом во главе и пару слуг, тайно покинул свою столицу. Сопротивляться врагу и погибнуть с мечом в руке? Но это глупо. Ему всего восемнадцать лет и вся жизнь впереди! Пусть гибнут солдаты – они за это получают деньги. Тем более чернь, из которой набирались наемники (а любой не дворянин – это чернь) жизнь не ценит, как и она их.

Правда, были еще немногочисленные дворяне и аристократы. Но это глупцы, вбившие в свои тупые головы такие скудоумные понятия, как верность и честь. Он, Ласкарий, не собирается повторять незадачливую судьбу отца и дяди. Недоставало еще попасть в плен к ларцам, с этого Ксандра станется – возьмет и казнит, как казнил граф Волан его отца.

Но тот хоть убил его по – благородному, казнив мечом, а этот негодяй Ксандр привык вешать аристократов, как будто это самая ничтожная чернь. Правда, сам Ласкарий этой зимой и весной велел схватить наиболее богатых и уважаемых аристократов графства. Вместе с семьями. Только двоих, кажется, казнили мечом, а на остальных, баронах и их семьях, Ласкарий вместе с его неизменным Лазерсом перепробовали всевозможные виды казней. Но ведь Ласкарий не Ксандр, не ничтожество, вылезшее из рабов, да прямо в графы. Он – потомок древнего рода и будущий король Лоэрна, первое лицо Атлантиса.

Действительно, разве можно сравнивать ничтожного бывшего раба и его, Ласкария Первого? Вот и его любимец Лазерс никогда не упускал случая, чтобы не посмеяться над ларцами и каркельцами, у которых такие правители. Хотя Дарберн Ларский, действительно, самого древнего рода в Атлантисе, но ведь обменялся кровью с грязным мучным рабом? Обменялся, значит, тоже стал ничтожеством. Лазерс всегда удачно шутил про безрукого придурка и его братца, лизавшего в свою рабскую бытность ноги хозяевам. Лизать ноги – удел только ничтожеств. Ласкарий, смеясь, любил часто это повторять.

Ласкарий даже объявил награду в один золотой тому, кто придумает, что следует сделать, когда бывший раб Ксандр попадет к нему в плен. Определить победителя не успели из – за ларского вторжения, но Ласкарий уже решил для себя, что вначале он посадит Ксандра в клетку на цепь и будет показывать в Лоэрне во время своей коронации. И вот такая незадача. Теперь ему самому приходится бежать и бояться, как бы не очутиться в плену у Ксандра.

Бояться, конечно, не очень благородно, но ведь глупо какое – то благородство ставить выше его жизни! Но скрываться и ехать по проселочным, а то и лесным дорогам по ночам, ночуя днем в стогах сена? Это удел черни! Поэтому Ласкарий построил свой путь так, чтобы всегда засветло быть в очередной придорожной гостинице, к тому же хорошей.

И на третий день пути его маленький отряд нарвался на вражеский разъезд. Тридцать всадников с гербом Ларска на щитах. И не скрыться, не спрятаться, так неожиданно из – за поворота те появились. Барон Арадис, командир его гвардейцев, а сейчас их было всего десять человек из всей сотни (хотя в действительности, личная сотня графа по – прежнему насчитывала всего двадцать человек), не растерялся и бросил своих людей на ларцев, тоже быстро изготовившихся к бою.

Ласкарий, не дожидаясь, чем закончится неравная для эймудцев схватка, развернул коня и бросился в обратную сторону. Вслед за ним поскакали Лазерс и оба слуги. Свернув в лес и отъехав на приличное расстояние, юный граф послал одного из слуг посмотреть, чем закончилась схватка. Через час тот принес неутешительное известие: все его гвардейцы погибли, но и численность ларского разъезда уменьшилась вдвое.

Продолжать путь на восток в Пирен было опасно. Возвращаться обратно к своей столице тоже было нельзя. Оставался только путь на юг, в Хаммий. Через пустыню! Зато в Хаммие можно неплохо устроиться, были бы деньги, а деньги у Ласкария теперь были. Перед бегством из Эймуда он забрал с собой всю казну графства, которая неплохо пополнилась после умело организованной продажи схваченных людей в Хаммий, а в последний месяц и в главный храм Ужасного Паа.

Мешок с золотом приятно тяжелил его дорожную сумку. Больше пятисот золотых монет – и это только за первые месяцы его правления! Еще несколько сот монет ему остались должны хаммийские купцы и храмовники – у тех не оказалось всей суммы денег, купцы никак не ожидали, что пленных будет так много. Ждать, пока те привезут деньги? Но пленных надо сторожить и кормить. И не несколько человек, речь шла о тысячах. Вот и пришлось отдавать в долг. Теперь вернуть деньги будет сложно. Особенно после того, как он потерял солдат охраны. И за ним, эймудским графом и будущим лоэрнским королем, наверняка будет погоня, объявят награду за поимку. А с ним никого, кроме Лазерса и двух слуг. Как бы ни выдали его, польстившись на награду. Хотя Лазерс на это не пойдет. Ведь он стал бароном, значит, тоже за ним будут охотиться.

А вот слуги – те могут. И не мешало бы переодеться. В этой одежде ходят только благородные, причем, очень богатые. Схватят и ограбят. Поэтому после ночевки в стогу сена – какая гадость! – Ласкарий, пока слуги готовили завтрак, пошептался с Лазерсом. И после завтрака каждый, выбрав по слуге, их аккуратно зарезал. Аккуратно потому что пришлось, брезгливо скорчив лицо, напялить одежду слуг. Зато теперь никто не примет их за тех, кто они на самом деле. То ли слуги, то ли что – то вроде приказчиков, а то и просто странные, но небедные горожане.

Одежду, оружие и своих коней пришлось продать на большом постоялом дворе, расположившемся на самой границе с пустыней, дорога через которую вела в Хаммий. Жалко было отдавать за полцены такие вещи и прекрасных коней, от вида которых у торговца алчно загорелись глаза. Но дорога не безопасная, недаром торговцы всегда собирались в караваны. Вот и сейчас большой караван готовился выехать на юг. Пристроились к нему и Ласкарий с Лазерсом.

По словам трактирщика, число хаммийских купцов, ныне покидающих Эймуд, было как никогда большим. Их наплыв произошел из – за ларского вторжения. Все знали, с какой неприязнью каркельский граф Ксандр относится к работорговцам. А все купцы, собравшиеся выехать на юг, вели с собой большие колонны рабов: крепких мужчин, молодых девушек и детей, в основном подросткового возраста. Почти все были снурскими крестьянами, недавно захваченными солдатами Ласкария. За них купцы давали больше, чем предлагали орки – храмовники. Зато тем доставались менее ценные рабы. Ведь жрецам без разницы, кого приносить в жертву: крепкого мужчину или старика, красивую девушку или ребенка.

Поездка измучила Ласкария. Несколько седмиц по каменистой, дышащей жаром пустыне – к такому он не привык. Хотя он не был слабым юношей. Широкие плечи, крепкие руки с хорошо развитой мускулатурой – все это от многих часов занятий с мечом и другим оружием, которое с раннего детства брал в руки маленький виконт Ласкарий. Но одно дело занятия с мечом, после которых можно было напиться душистого дорогого и крепкого эля, а затем лежать в прохладной воде, любуясь бедрами голых служанок, которые в обязательном порядке должны были ему прислуживать. И другое дело сейчас. Жара, липкий пот, обильно текущий по спине, теплая вода, которую хватало только для того, чтобы немного утолить жажду. И ночлеги на быстро остывающих камнях. Все это Ласкарий возненавидел уже в первые сутки поездки.

Когда через пару седмиц показалась зеленая полоска, тянущаяся за горизонт, а где – то вдали можно было разглядеть серебристую ленту воды, Ласкарий не утерпел и, оторвавшись от неторопливо движущегося каравана, направил коня в сторону оазиса. Юный граф немного ошибся, приняв за большой оазис земли собственно Хаммия, теперь непрерывно тянущиеся до моря.

На постоялом дворе он потребовал самый дорогой номер, большой чан воды и, ткнув в сторону понравившейся девушки, затребовал и ее.

– Это моя племянница, – хмуро ответил хозяин двора.

– Мне это не интересно. Я хочу ее.

Хозяин только хмуро покачал головой.

– Тогда я покупаю ее. Сколько хочешь? Золотой? Лазерс, тащи сумку.

– Она моя племянница, – уже громче повторил хозяин.

– Ну и что? Я плачу.

Ласкарий вытащил из сумки мешок с деньгами, развязал его, сунул внутрь руку и вытащил горсть золотых монет.

– Сколько, говори!

Хозяин постоялого двора молча взирал на богатство, находящееся в обычной дорожной сумке.

– Ты что, оглох?

– Нет, но…

– Я покупаю эту девку!

– И… за сколько?

– Золотой.

– Десять золотых.

– Что?! Это цена барона. Бери золотой и будь рад, что я ее выбрал.

– Пять золотых.

– По цене баронета?

– Три.

– Рыцаря? Ха – ха – ха! Девка – рыцарь!

– Два…

– Лазерс! Мы отсюда уезжаем! Немедленно!

– Хорошо, пусть будет один золотой.

– Лазерс, он меня рассердил. Заплати ему десять, нет, восемь серебрянок и забери девку.

– Хорошо, пусть восемь серебрянок.

– Лазерс, вот видишь, как нужно общаться с этой чернью… – расслышал хозяин двора слова поднимающегося на второй этаж молодого наглеца.

Если бы не его угроза незамедлительного отъезда, он ни за что не отдал бы свою племянницу Бару этому молодому хлыщу. Но как иначе оставить его на ночь? С такими деньгами!

Когда через час на постоялый двор стали въезжать купеческие повозки, хозяин, делая кислое лицо, всем сообщал, что весь второй этаж гостиницы, к его великому сожалению, занят. Он может только предложить комнаты в пристройке. Но там же всегда размещают слуг? Купцы морщились и… соглашались.

Когда полностью стемнело, хозяин постоялого двора в сопровождении двух крепких слуг поднялся на второй этаж и, подойдя к двери комнаты, где остановились двое приезжих, громко постучался. Через несколько мгновений открылась дверь, в свете маленького факела, который держал в руках хозяин, можно было рассмотреть зареванную физиономию его племянницы.

– Дядя! – только смогла та вымолвить.

– Иди к себе! – приказал тот.

Зайдя в комнату, хозяин огляделся. Оба постояльца лежали на кроватях полностью обнаженными. Кивнув на них слугам, которые, достав приготовленные веревки, стали связывать молодых людей, сам хозяин нашел то, что его больше всех интересовало. Кожаную сумку! Раскрыл ее, сунул внутрь руку, довольно хмыкнул и, подхватив ее, направился к выходу из комнаты. За ним следом слуги несли связанных сонных постояльцев.

– Не забудьте там все прибрать. И промойте кувшин и кружки!

Пятьсот двадцать три золотых монеты! Пара коней, которые, если спросят люди из пришедшего каравана, он купил. И двое крепких рабов, которых нужно незаметно отправить в ближайший городок и там продать. Хотя нет, лучше отвезти в портовый город, это всего двадцать верст, там цены на такой товар выше.

Остается решить дело с племянницей. Вот здесь получилось плохо. Девственность потеряла, теперь трудно будет выгодно отдать в жены. На этом он потеряет ползолотого. Как жалко денег! Впрочем, он компенсирует их одеждой приезжих. На много не потянет, но вот сапоги у парней откуда – то дорогие, он это сразу заприметил. Такие сапоги только аристократам носить.

На рассвете из ворот двора выехала крытая подвода, в которой кроме возницы ехал и помощник хозяина. Что было внутри подводы, никто увидеть ничего не смог. Впрочем, в такое раннее время бодрствовало только несколько надсмотрщиков, охранявших загон с новыми хаммийскими рабами, прибывшими с севера.

Во второй половине того же дня в один из сараев, принадлежащих Ратзану, уважаемому торговцу живым товаром, сгрузили двух новых пленников, все еще не очнувшихся от сонного зелья, подсыпанного им в кувшин с вином на постоялом дворе. На следующее утро дверь сарая открылась, и на пороге появился уважаемый Ратзан в сопровождении двух тучных надсмотрщиков. Один из них вошел внутрь и ударами ноги разбудил проспавших свою свободу парней.

– Ах ты, дерьмо! Велю дать плетей, – сонный голос был явно недоволен своим пробуждением. – Ты кто? Пошел вон, жирная скотина!

Раздался свист плети и последовавший за этим визг человека.

– А ну выходите, ублюдки!

– Где это мы?

Вслед за этим наивным вопросом из дверей сарая один за другим вылетели, упав на землю перед уважаемым Ратзаном оба парня. Следом вышел надсмотрщик, вышвырнувший парней во двор.

Парни ошарашенно озирались, ничего не понимая.

Уважаемый Ратзан выставил вперед ногу, а надсмотрщик, стоявший рядом с ним, сказал младшему парню:

– Целуй ногу хозяину.

– Что?! Да я тебя плетьми…

Стоявший за спиной парней надсмотрщик щелкнул кнутом, и парень заорал, повалившись на землю. Когда он немного прокричался, знакомство с хозяином продолжилось.

– Целуй!

Новый свист, новый визг и молодой парень, извиваясь от боли, пополз в сторону уважаемого работорговца, начав исступлённо целовать и даже лизать тому ногу, одетую в легкую сандалию.

– Теперь ты.

Лазерсу не стоило повторять дважды. Урок, только что преподнесенный Ласкарию, он моментально усвоил.

– Ну, вот то – то. Запомните: теперь вы рабы, ничтожества, удел которых лизать хозяину ноги.

Уважаемый Ратзан не знал, что он почти слово в слово повторил любимые слова Лазерса, которые тот частенько под смех своего милорда с удовольствием произносил, говоря о графе Ксандре. Да и сам Ласкарий их тоже повторял вслед за своим фаворитом.

– Ты, – Ратзан ткнул пальцем в сторону Ласкария. – Ты кто был?

Ласкарий, испуганно дернувшийся, когда палец хозяина двинулся в его сторону, нервно сглотнул.

– Я – король Лоэрна.

Раздался свист плети, а затем голос надсмотрщика.

– Когда раб обращается к хозяину, он должен добавлять слово «господин».

– Ты был кто? – снова повторил Ратзан.

– К – король Л – лоэрна, господин.

Новый удар плетью и новый вопль.

– Негодяй, издеваться вздумал. А ты кто? – задал вопрос хозяин Лазерсу.

– Барон, ваша милость.

Теперь настала очередь орать Лазерсу.

– Запорю. Обоих!

– Нет, нет, не надо, ваша светлость. Я не барон, я… простой слуга.

– А этот?

– Он тоже, мой господин!

– Сигал, – обратился Ратзан к надсмотрщику, – вот этому, который барон, дай одну порцию, а королю… королю всегда больше, а то ведь он обидится. Дай две. Только не перебарщивай, товар не попорть…

Лазерс отходил от плетей седмицу, Ласкарий – две. Поэтому Лазерс был выставлен на торги раньше, чем его граф. Барону явно не повезло, в тот день за новым товаром прибыл помощник владельца шахты. Он приезжал частенько – там рабы долго не выдерживали, скоротечно умирая друг за другом. Он и купил молодого раба, а вместе с ним еще дюжину других смертников.