Текст книги "Дембельский аккорд 2"

Автор книги: Альберт Зарипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

– Вот так пусть и кричат! – приказывал майор Пуданов. – Стой! Обойди вправо или влево! Если я кого-то увижу из посторонних, которые проходят через территорию нашей роты… То накажу дежурного! Вопросы?

Дежурный взял под козырёк и умчался выполнять новые директивы верховного главнокомандующего первой роты.

– Надо бы вот этот проход перегородить. – я показал Иванычу на пространство между каптёркой и забором автопарка. – Выложить стенку повыше. И тогда здесь больше никто шастать не будет.

– Да я уже подумал об этом же… А блоки? – спросил ротный, но тут же передумал спорить. – А-а!.. Ладно! Новых навезут… Всё равно цемента нет… На четвертую группу.

Затея была хорошей. Наша первая рота находилась как раз на караванных путях. Когда одиночно бредущие бойцы роты связи и подразделения Лимонова направляются напрямки в столовую. А потом уже обратно. Поэтому по нашей территории частенько бродили подозрительные личности.

Но теперь этому был положен конец. Срочно вызванный «штатный алкоголик» отбросил свою лопату и занялся возведением Великой Пудановской Стены. В продолжение задней стены каптёрки и до самого забора автопарка. Но мы всё же предусмотрительно занялись непосредственным контролем за выравниванием земляной площадки и укладкой первого ряда блоков. Организм-то рабочего уже имел хронически запойное состояние…

Но затем товарищ майор не выдержал мучений и призвал на данную работу ещё двоих дембелей, пообещав им списать по одному «крестику». И работа закипела… Хоть известняковые блоки и укладывались рядами без какого-либо раствора… Однако своим массивным весом они придавали должную крепость возводимой стенке.

– Лишь бы посторонние здесь не шмыгали туда-сюда-обратно! – говорил ротный, наблюдая за работой. – Один проходик есть, чтоб в туалет ходить. На роту хватит его…

– Не строем же ходят в нужник. – логично подумав, высказался я.

– Ну, да! – возразил Иваныч. – Туда-то как раз и надо ходить по три человека. Чтоб двое за руки держали…

В ста пятидесяти метрах позади первой роты находился, так называемый, туалет… Если наша солдатская столовая хоть отдалённо напоминала военное предприятие общественного питания… То для всеобщего отхожего места трудно было найти соответствующее название или определение. Поэтому по неистребимой привычке оно всё ещё именовалось туалетом.

Его возведение происходило так… В начале лета экскаватор вырыл ковшом траншею длиной в десять метров, через которую перебросили деревянные шпалы… Расположенные друг от друга на ширине, ну… Скажем так, плеч. И всё! Невысокое огражденьице из маскировочной сетки – не в счёт! Ибо через месяц от неё остались лишь воспоминания и жалкие обрывки тоненьких верёвочек. Но это же потом случилось… Когда солдаты пообрывали «из любопытства» все клочки зеленой маскировки… Ведь замыслы-то были другие…

Зампотыл батальона по праву военного архитектора лично возглавлял строительство солдатского клозета и соответственно руководствовался он самыми благими намерениями. Во-первых: чтобы избежать очередей в самый разгар враждебно настроенного лета и разгула неприятельской дизентерийной палочки… Именно поэтому и были применены шпалы! Во-вторых: при применении боевиками более эффективных палочек наши остро нуждающиеся воины могли обустраиваться на этих шпалах в шахматном порядке… В третьих: в случае возникновения дристун-эпидемии на этих широченных деревянных шпалах могли восседать…

«Какие там воробьи на жёрдочке?! Воробьи просто отдыхают!»

В общем… В случае возникновения действительно эпидемиологической обстановки на этих широченных шпалах наши солдаты могли выстраиваться в две плотно сидящие шеренги! Слава зампотылу, что хоть спиной друг к дружке! В четвёртых… Другие варианты – более плотного размещения военнослужащих, хоть и были рассмотрены, но не забракованы. А предусмотрительно отложены для применения в самых экстренных случаях. Когда озверевшие боевики примутся подбрасывать нам явно немытые огурцы, тут же предлагая запить их откровенно нестерильным молочком…

Но лето прошло без эксцессов. почти беспроблемно завершилась дождливая осень… А вот зимой все шпалы обледенели и покрылись толстенными наростами… Но военные с маниакальным упорством продолжали посещать это отхожее место. И в снегопад с дождём, крепкий мороз и вражеский ветер с гор… Ведь «приземление» в любом другом месте каралось очень сурово и по законам военного времени. Вот и приходилось солдатам мучаться… И далеко-далеко сверкали беленькие окорока тех нуждальцев… Кому не посчастливилось занять места в передней шеренге…

Командование первой роты знало о страданиях личного состава и как-то даже вознамерилось построить отдельный туалет. Ибо товарищи командиры также были вынуждены мучаться аналогичным способом и потому мечтанья о тёплом сортире были отнюдь небеспочвенны! Но только по окончанию строительства каптёрки… Однако после анализа обстановки и ближайших перспектив эти сладостные мечты были погублены прямо-таки на корню. Ведь пресечь несанкционированное проникновение посторонних лиц на столь важный объект у нас не имелось возможности. Поскольку строить его вблизи роты не позволяла медицина. А выставлять постоянного часового для охраны отдалённого поста – это было бессмысленным. Всё равно разоружат и прогонят… Ведь в батальоне столько желающих посидеть в нормальном и непродуваемом помещении… И через несколько недель очередному достижению первой роты пришёл бы окончательный конец…

Поэтому мы решили не тратить силы и стройматериалы на бесполезное занятие, а довольствоваться скромными результатами архитектурного труда нашего зампотыла-затейника. Пойманные в блиндаже и щели дембеля уже получили своё наказание, после чего походы в эти бомбоубежища прекратились…

Вот и сейчас… Хоть мы и перегораживали большой проход капитальной стеной. Но для путешествий солдат к отдельно расположенному отхожему месту была оставлена калиточка. С другой стороны каптёрки…

Мы ещё минут двадцать понаблюдали за работой строителей. Посмотрели на действия наших же дневальных, отгоняющих от ротной территории транзитных странников. Затем решили укрыться от мороза в более тёплом месте… Ведь сегодня нас ожидали большие дела и грандиознейшие свершения.

Сегодня наша рота заступала в большой наряд по части. Следовательно в солдатской столовой будут трудиться целых шестнадцать наших бойцов, да в караул заступят тринадцать солдат… В штабе начнут дежурить трое срочников, тогда как автопарк станут охранять уже четверо. В потёмках по батальонным тропам по-сменно забродят две пары патрульных… И трое военнослужащих будут дежурить поочерёдно у центрального шлагбаума, горделиво именовавшемся контрольно-пропускным пунктом батальона…

И послезавтра нашу роту ожидало точно такое же повторение… После возвращения в батальон первой роты наступила «очередь повоевать» подразделения Лимонова… И они сегодня ранним утром умчали в предрассветную даль… На север, как и планировал Златозубов… И теперь третья рота вместе с нашей посменно заступали в наряд по части…

После восемнадцати часов в подразделении стало поспокойнее… Несмотря на это, неумолимо тянуло ко сну… После длительных походов по вражьим тылам организм нуждался в восстановлении… И прежде всего именно во сне!

На новом месте я уснул очень быстро… Хоть и было слегка прохладно, но эта мелочь меня не сильно озадачила… Гораздо хуже стало в середине ночи, когда снаружи пошёл проливной дождь… Палатка наша была уже не первой молодости, а потому сильно протекала по швам… Причём более всего именно в моём углу… И хлопчатобумажный отбеливатель пропускал дождевую воду сквозь себя как сито… Так что обнаружил я эту напасть слишком поздно, когда все мои три одеяла уже наполовину промокли…

В полусонном состоянии я недолго сидел на кровати… Её перемещение в другую сторону меня ничуть не спасало… Пришлось накинуть поверх одеял старый матрас, взятый с полупустых нар… Это немного помокло… Но всё равно… Мне пришлось свернуться калачиком и таким вот образом ютиться на верхней половине моей постели… К утру до невозможности стали ныть колени, которые я постоянно подтягивал повыше аж до самого подбородка… Чтобы ноги не оказались во влажной и холодной мерзости…

Даже физическую зарядку я встретил с радостным облегчением… Но ещё до развода на занятия моя кровать вернулась на своё прежнее место… То есть в вагончик…

Родный хоть и не возражал… Но улыбался весьма довольно…

Ведь других палаток у нас не было и в ближайшем будущем их появление даже не предвиделось…

Глава 39. Антошка… Антошка…

 
Когда к кому как повернётся
Судьба бочком или лицом
Каким же эхом отзовётся
Попытка оскорбить словцом
 

А.М.

Вот и настал наконец-то долгожданный праздник на дембельской улице. На утреннем построении новый командир батальона поздравил всех старослужащих с началом их увольнения в запас и пожелал им благополучной дороги до родного дома. Затем все полномочия были переданы командирам подразделений, которые и должны были вручить солдатам документы…

Майор Пуданов повернул ротную колонну направо.

– Сейчас я зачитаю фамилии первой пятёрки увольняемых! – бодро провозгласил командир и стал называть счастливчиков.

Пятеро дембелей поочерёдно вышли из строя и встали в одну шеренгу лицом к своим товарищам. Майор Пуданов от себя лично и от лица командования поздравил уволенных, после чего вручил каждому военный билет и прочие документы. Пожав на прощанье руки, он пожелал всем пятерым счастливого пути…

– Вот и всё! – просто сказал Иваныч. – А теперь по домам!

Я с Винокуровым и Варапаевым стояли в строю, наблюдая со своих мест за всем происходящим. Затем командир роты распустил ротную колонну и приказал построиться по группам. После этого началась повседневная военная рутина…

– Ну, и уволенные!.. Даже не подошли попрощаться! – возмущался Варапаев, когда мы уже шли по дорожке обратно в роту. – Умчались как лоси.

– Да ладно тебе! – ответил я. – Им сейчас не до любезностей.

Действительно… Увольняемых и след моментально простыл, как только Иваныч отправил их по домам. В первой партии было двое дембелей из варапаевской группы… Тогда как из моей – всего один.

– Всё равно… Как-то досадно. – продолжал обижаться Игорь. – Я за одним аж за тысячу километров ездил, чтобы обратно в роту привезти. Когда он смылся в СОЧи… От дисбата его уберёг… А он…

– Мы им уже так надоели, что в лишний раз подойти не захотели… – усмехнулся я. – Ну, и хрен с ними…

– Всё равно неприятно! – говорил высокий капитан. – Я их считал самыми лучшими…

– А-а!.. – кратко проворчал я, давая понять, что не стоит так расстраиваться по этим мелочам…

В подразделении нас ожидало много работы… Варапаев отправился в автопарк наводить порядок в бронетранспортёрных войсках. Лейтенант Винокуров убыл на вещевой склад, а я занялся ружпарком и прилегающим к нему навесом. Командир роты пока ещё не вернулся из штаба батальона и до его прихода я решил подыскать побольше ящиков для укладки в них боеприпасов. Ведь из третьей палатки уехало целых пять дембелей. И после них должны были остаться пустые ящики, в которых они хранили свои личные вещи… Я кликнул себе дневального, чтобы он занимался перетаскиванием тяжестей, и мы пошли в дембельскую обитель…

В палатке не было почти никого… Если не считать Антонова, который сидел на своей кровати и неторопливо укладывал персональные пожитки в здоровенный рюкзак. Вообще-то он был только что отправлен командиром роты «по домам» и поэтому я не обратил своего командирского внимания на то, что уже бывший мой подчинённый даже не подумал встать при появлении в палатке старшего по званию, а продолжал преспокойно сидеть на солдатской кровати… Что тоже является нарушением уставных правил проживания… Ну, и ладно…

Меня в данную минуту интересовало совсем другое. За спиной Антонова в проходе между кроватей стоял огромный ящик из-под АГСа… В нём было бы очень удобно разместить целую прорву боеприпасов…

– Антонов! Посмотри, пожалуйста, ящик сзади! Пустой он или нет?

Но моя в принципе непритязательная просьба вызвала на лице демобилизованного солдата явное выражение оскорблённой добродетели…

– А я, товарищ старший лейтенант, теперь гражданский человек! – с откровенной смесью издёвки и презрения заявил мне Антонов. – И вам больше не подчиняюсь!

Уж от кого-кого, но именно от бывшего своего подчинённого и тем более от своего бывшего земляка я такого неприкрытого хамства не ожидал… И в первую минуту я даже растерялся…

– Не понял! Тебе трудно заглянуть в ящик за твоей спиной? – с невольной обидой спросил я.

Уволенный в запас военнослужащий лишь презрительно фыркнул, даже не желая отвечать на мои слова… И продолжил укладывать последние свёртки в рюкзак.

«Вот тебе и спасибо, Альберт Маратович! За демобилизацию в числе самых первых…» – как-то автоматически подумал я, машинально наблюдая за действиями Антонова.

Но тут я услышал за собой прерывистое дыхание дневального из свежеприбывшего молодого пополнения. И моя внезапная обида вместе с растерянностью испарились моментально, уступив место злости и решимости…

– Слушай сюда, «гражданский человек»! – металлическим тоном произнёс я. – Что вы тут делаете в расположении боевого подразделения?

Очередная молчаливо-презрительная гримаса продемонстрировала мне полнейшее наплевательство Антонова на мои речи. Что ж…

– Я вам даю ровно пять минут на то, чтобы вы покинули территорию первой роты! – после этих слов я посмотрел на часы, засекая расположение большой стрелки. – Время пошло!

Развернувшись к выходу, я жестом руки показал дневальному следовать за собой… Молодой боец быстро выполнил моё безмолвное приказание. Уже во внутреннем дворике я глубоко вздохнул и приступилк дальнейшим действиям…

– Бежишь сейчас в караульное помещение! – говорил я сопровождавшему меня солдату. – Скажешь начкару, что я попросил срочно прислать в роту одного выводного. Понял? Вперёд!..

Глядя в спину умчавшегося дневального, я уже обдумывал свой следующий ход… Караул сегодня был из нашей роты, а начальником являлся лейтенант Михаил… И личный состав состоял целиком из одних дембелей… Может быть что-то и получится…

Такое поведение Антонова было для меня сначала непредсказуемым явлением… Особенно после первой его фразы… Но затем всё стало предельно ясным… Он без всяких сомнений отметил для себя то, что я проигнорировал открытые нарушения устава… Когда он не встал при появлении командира и продолжал сидеть на кровати… Именно поэтому он решил, что я промолчу и дальше… Ведь он «уже гражданский человек». Но он глубоко заблуждался… Такое терпеть не следовало… И теперь судьба этого демобилизованного срочника находилась в его же старческих руках…

А мне приходилось действовать в том алгоритме приказаний и поступков, которые указаны в уставе… Ведь за любым его нарушением должно неминуемо последовать соразмерное наказание… Не по Достоевскому конечно… Но что-то близкое к нему… К Фёдору Михайловичу…

Я посмотрел на часы и повернулся к третьей палатке:

– Антонов! У вас осталась одна минута! Если не успеете, то не обижайтесь потом…

Кричал я очень громко и «гражданский человек» отлично меня понял… Но продолжал хранить молчание… Спасительный шанс с названием «Альтернатива» всё ещё мог сыграть для него свою положительную роль.

Сзади послышался топот… Я обернулся и увидел бегущих со всех ног дневального и выводного… Моя просьба была быстро выполнена как начкаром, так и этими солдатами. Я не медля прошёл им навстречу – до торца ротной канцелярии, чтобы нас не смогли подслушать… Тут мы и столкнулись нос к носу…

– Товарищ старшнант! Выводной рядовой Савушкин по вашему приказанию прибыл! – скороговоркой доложил запыхавшийся военный.

Мы стояли за вагончиком. Вернее, на самом его углу. Я продолжал оставаться во дворике, а прибежавший галопом караульный – с торца канцелярии. И нам сейчас никто не мешал.

– Как дела, Савушкин? – спокойно спросил я здоровенного солдата.

Говорил я своим обычным тоном, то есть не понижая его, как это обычно делают тайные заговорщики. Всё пока-что складывалось очень удачно для меня… Выводной оказался тоже из числа дембелей… Молодой солдатик тут бы не справился…

– Нормально, товарищ старшнант! – недоумевая ответил старикан. – А что?..

Его настороженный вопросик пролетел мимо командирских ушей. Сейчас мне было не до объяснений…

– Когда увольняешься? – спросил я, глядя ему прямо в глаза.

– Завтра! – чётко доложил Савушкин.

А вот это было совсем уж интересным обстоятельством…

– Точно завтра? – наивным тоном полюбопытствовал я.

– Вроде бы да… – Выводной с подозрением посмотрел на меня. – По списку – завтра.

– Ну, ладно! Сейчас посмотрим… – загадочно произнёс я и показал рукой на место за углом вагончика. – Встань вот сюда, чтоб тебя не было видно! И жди моей команды!..

Савушкин мигом выполнил моё приказание и во дворике остались лишь я с дневальным. Пора было действовать дальше…

– Антонов! Уже прошло семь минут! Вы опоздали…

Мне опять никто не отвечал и через минуту я вновь напомнил о скоротечности бытия, которое влечёт за собой разные последствия… Ситуация оставалась прежней… Лишь к исходу девятой минуты брезентовые пологи входа зашевелились и выпустили наружу «лицо гражданской наружности»… И оно сразу же направилось к проходу меж палаток…

– Антонов! Ко мне! Вы опоздали и не выполнили моё приказание…

Но уволенный в запас солдат как шёл неторопливой походочкой вразвалочку, так и продефилировал мимо меня… Успев при этом презрительно фыркнуть в мою сторону… Очевидно на прощанье…

Но меня этим уже невозможно было обескуражить и я громко скомандовал:

– Выводной! Ко мне!

Как чёрт из табакерки, так и рядовой Савушкин выскочил из-за угла, вытянувшись передо мной по строевой стойке.

– Арестовать вот это гражданское тело! – приказал я, показывая рукой на медленно удаляющегося Антонова. – И сопроводить на гауптвахту! Записку об аресте я принесу попозже! Вперёд!

– Есть! – рявкнул Савушкин и бросился в погоню.

Он буквально в четыре прыжка настиг свою жертву на середине прохода, одним рывком развернул в противоположную сторону и без особых церемоний потащил упирающегося Антонова за собой. «Гражданский человек» видимо не ожидал такого внезапного изменения ситуации… Он старался уцепиться рукой за что-нибудь лишь бы остановить весь процесс… Но всё было бесполезно…

– Сава!.. Сав-ва-а!.. Что ты делаешь?.. Это же я! Антоха! Я уже уволен! Куда ты меня тащишь? Савва! Савва-а-а!

Однако истошные крики Антонова ему нисколечко не помогали… Выводной Савушкин мощно держал «арестанта» за верхнюю часть бушлата и без особых усилий волочил его за собой… Фактически же караульный приподнял бедолагу за одно плечо и все попытки «Антохи» освободиться оказались тщетными… Единственное, что ему удавалось, так это неуклюже подпрыгивать на правой ноге, чтобы хоть как-то удержать равновесие…

Я не торжествовал при виде данной картины и даже не улыбался от вида смешного балансирования Антонова… Откровенно говоря, мне было немного жаль его, но увы… Я просто должен был приструнить любым доступным способом этого зарвавшегося и обнаглевшего дембеля, который вознамерился публично «забить болт» на мой статус командира. Да при этом ещё и избежать заслуженного наказания… Такое открытое глумление над командирским авторитетом не прощается никому… И я поступил так, как и обязан был поступить…

Тем временем Савушкин и всё ещё брыкающийся Антонов прошествовали мимо меня и «задами да огородами» отправились в караульное помещение… Вернее, в яму рядом с ним… Какое-то время я смотрел вслед удаляющейся парочке и это было правильно… Несколько раз выводной оглядывался назад, но замечал мой бдительный контроль за ситуацией… Тогда его усилия ничуть не ослабевали и процесс двигался в нужном направлении…

– Сав-ва! Да ты что!?.. – доносился издалека чуть ли не плачущий вопль «Антохи». – Да он же специально!.. Я уже уволен! Вот документы! Это незаконно… Это же я… Антошка…

– Пойдём-пойдём! Антошка… – примирительным тоном отвечал ему Савушкин. – Сам же виноват!.. А что мне делать?!.. Ты хочешь, чтобы и меня на губу посадили?!.. За невыполнение приказа?!.. Так что ли?!.. Мне это не надо!.. Так что… Пошли… Антошка!.. Пошли…

Вот они скрылись за вагончиком прапоров третьей роты и жалобные стенания арестованного «гражданского человека» постепенно затихли… И я пошёл в канцелярию…

Через десять минут в подразделении появился командир роты, которому я доложил обо всём произошедшем… Слово в слово… И шаг за шагом…

– Может записку об аресте не будем писать? – спросил я в конце своего рассказа. – Посидит до вечера и вместе с нашим караулом освободится!?

Но командир подразделения уже рассвирепел не на шутку.

– Вот хрен ему! – решительно ответил Пуданов. – Как он к нам, так и мы к нему будем относиться! Пусть посидит в яме до завтрашнего вечера. И ему полезно, и другим наука!.. Я им покажу…

В нашей ротной канцелярии сейчас бушевал ураган, который по американской классификации назвали бы «Пуданом»…

– Может не надо? – осторожно предложил я. – Жалко… Да и уволен уже…

Но мои попытки усмирить начальство оказались бесплодными.

– Не-не-не!.. – Бурно запротестовал Иваныч. – Я с такими случаями уже сталкивался! Сегодня один обнаглеет и открыто забьёт х. й, а завтра уже десять «гражданских» придут тебе морду бить! А то и захотят гранатку в окошко закинуть!.. Антонов же трезвый был, а если остальные нажрутся водочки под вечер?.. Они же всё старое захотят припомнить!.. Наши «крестики-нолики»! Так что наказать его надо по полной программе… Сейчас я записку оформлю, а в обед занесём начкару… Ну, «Антоха»!.. Я ему покажу «гражданского человека»!

Командир роты тут же уселся за стол и достал бумаги…

Честно говоря, я даже и не думал о том, что дело может принять столь серьёзный оборот. И у меня даже появилось какое-то чувство вины перед Антоновым… Которого я так жестоко «подвёл под монастырь» со столь тяжелыми последствиями… В связи с этими угрызениями совести я даже вздохнул во всю грудь…

И на это быстро отреагировал мой начальник:

– Ты так сильно не вздыхай! – выговаривал мне товарищ майор. – Жалеешь значит землячка?!.. А я тебя тогда предупреждал… Помнишь, когда список составляли? «Нет, он хороший!» В первую отправку его уволили, как ты захотел! А он и нагадил нам самым первым… Вот тебе и благодарность!

Как правильно гласит армейская мудрость: командир всегда прав. И это уж точно!

– А я ему ещё пообещал выдать характеристику хорошую! – мне вспомнилась антоновская просьба недельной давности.

– А это куда ещё? – удивлённый Пуданов даже оглянулся на меня.

– Да он же хотел на контракт остаться. – с досадой пояснял я. – В Бердском батальоне спецназа или же у десантников новороссийских.

– А чего же он к нам не обращался? – ротный продолжал смотреть на меня изумлёнными глазами. – Ко мне он не подходил даже…

– Он не захотел. – Ответил я. – Вот и пошёл проситься в другие части. Даже отказался проситься в остальные роты нашего батальона. Но я его всё равно отпускал после обеда, чтобы он обошёл все части. Он даже к ВеВешникам ходил…

– И чего? – спросил Иваныч, возвращаясь к своему занятию по документальному оформлению ареста Антонова. – Не взяли его там?

Из своих походов по чужим подразделениям этот военнослужащий возвращался всё мрачнее и угрюмее. Постигающие его неудачи были явственно заметны по его лицу, когда он приходил ко мне с докладом о прибытии обратно.

– Нет! Я его спрашивал, почему же не взяли? Но он не хотел говорить.

– Обломался значит с контрактом! – проворчал командир. К нам не пошёл из-за своей гордости! А там его послали подальше… А ты ему характери-истику!.. Вот он обозлился на всех! А тебе – командиру группы сказал напоследок «спасибочко»!

Только теперь я почувствовал разочарование… Так сказать, незаслуженную обиду и некоторую горечь… Что ж… Бывает…

– Куда солдата не целуй… – коротко произнёс я.

– А везде у него жопа оказывается! – закончил мою мысль Иваныч, быстро строча на бумажке. – Ничего-ничего!.. Вздрючить земляка – это всё равно что на Родине побывать!.. В очень уж краткосрочном отпуске!

Однако меня столь сомнительные удовольствия в стиле «садо-мазо» совершенно не прельщали и поэтому моё командирское естество отказалось сразу же…

– Да ну!.. – пробурчал я. – Скажешь тоже… Я в его Ферганской долине даже не был ни разу…

– Вот уже и побывал! – рассмеялся мой «доброжелатель» и тут же перешёл к местным достопримечательностям. – Как там ружпарк?..

Смех конечно смехом, но ведь… Служба оставалась службой…

– Да пока никак! – честно признался я. – С этим Антоновым провозились…

– Смотри… – предостерёг меня ротный. – А то Каменнюка проверит его состояние… И пиши пропало… И накроется Ростов медным тазичком…

Я мигом позабыл про свои страсти-мордасти… Да ненужные переживания… И тут же отправился выполнять свой служебный долг командира первой группы. Вновь позвал всё того же дневального и опять пошёл досматривать третью палатку. Как я и предполагал, огромный ящик из-под АГС-17 был абсолютно пуст, что означало его бесхозность и ничейность… Он был немедленно конфискован для нужд военного времени, а следовательно вовремя спасён от неминуемой гибели в прожорливой печке-буржуйке. Затем в этом ящике отлично уместился почти весь боекомплект крупнокалиберного башенного пулемета КПВТ. Снаряжённые 14,5 миллиметровыми патронами пулеметные ленты были сняты с бронетранспортёра, который готовился к отправке на ремонтный завод. К сожалению, этот БТР числился не за моей группой, но тем не менее очередной первый шаг к восстановлению ротной бронетехники был сделан… А значит, когда-нибудь придёт черёд и до моих двух неисправных бронетранспортёров… Поэтому пока что можно поработать на общее ротное благополучие…

При следовании на обед мы заглянули к начальнику караула и отдали ему записку об аресте Антонова сроком на трое суток. Своё истинное намерение освободить его к вечеру следующего дня мы решили сильно не афишировать… Дабы наши драконовские аппетиты стали известны каждому кандидату на увольнение… Мы даже подошли к яме и лично убедились в том, что арестованный «гражданский хулиган» отбывает заслуженное наказание… Не заметив наших персон высоко над собой, Антонов горячо и не стесняясь в подборе эпитетов в наш же адрес рассказывал своим «соседям по нарам» об истинной сущности командиров первой роты… Мы с Пудановым молча переглянулись и не стали прерывать пламенный монолог ротного «страдальца»…

Весть о злодействе и коварстве командного состава первой роты мгновенно облетела весь батальон… Ужаснулись не только наши дембеля, но и увольняемые из других подразделений… И никто из них не пожелал оказаться на месте Антонова…

Среди дембельского состава первой роты воцарилось мрачное уныние… А также накопившееся раздражение и даже злость… Последнюю попытались вымести на самом беззащитном существе, проживавшем в нашем подразделении… На крохотном щенке волкодава…

Выйдя вечером «освежиться», я услышал отчаянный щенячий визг… Было такое ощущение, что ему наступили на лапу и продолжали на неё давить изо всех сил… Я тут же бросился на выручку своему будущему четвероногому помощнику… Но пока я преодолевал входные пологи, жалобный вой прекратился… И когда я вошёл, волкодавчик вертелся у ног трех сидящих на табуретах дембелей… Их лица впрочем не выражали особой радости… Как это бывает при беспечной возне с щенком… А при моём появлении на них застыло полное безразличие…

– Что? – угрожающе проворчал я. – На щенке решили отыграться? Мирошник!

Мой вопрос был предельно откровенен. Три дембеля угрюмо молчали. А долговязый снайпер оказался на другом конце палатки… Но подошёл очень быстро…

– Предупреждаю! – обратился я к тройке старослужащих и лично к Мирошнику. – Если я услышу ещё один такой визг! То вы четверо пострадаете самыми первыми! Понятно?

Никто из них так и не осмелился ответить. Ведь и так уже было понятно, что эти трое старичков грубо издевались над щенком… Поскольку он был привезён в роту именно по моему приказу. А значит имеет непосредственное отношение к моей персоне. К тому же волкодавчик является ещё и бессловесным существом… И ничьих фамилий мне не назовёт… Да и собачнику Мирошнику сейчас фактически было наплевать на эти издевательства… Иначе он прекратил бы их гораздо раньше меня… Или же попросту побоялся выступить против трёх «борзых» дембелей…

Но ничего… Теперь именно они вчетвером будут следить за этим щеночком… Чтобы никто и пальцем не посмел тронуть Мишку тире Машку… Ведь маленьких обижать нельзя…

На следующий день из первой роты демобилизовывалось аж десять старослужащих… Командование Ханкалинской группировки организовало доставку уволенных солдат на Большую землю силами военно-транспортной авиации и нескольких автоколонн… Поэтому весь процесс отправки должен был завершиться в сжатые сроки… Это означало уплотнение процедуры демобилизации…

Командир роты лично отдал каждому дембелю весь пакет военных документов и пожелал счастливого пути. Словом, всё шло по накатанной дорожке… Увольняемые поочерёдно брали в руки военный билет с предписанием и проездным документом, после чего моментально исчезали по всем возможным направлениям… Наша первая рота уже находилась в наряде и сегодня же должна была менять своих же солдат… Поэтому развод у нас прошёл быстро…

На обратном пути в роту мы сначала поразились той скорости, с которой в противоположную сторону от нас улепётывали несколько военных. Один из них, перед тем как юркнуть в кусты возле бани, оглянулся назад и мы узнали нашего же дембеля… Которому только что вручили документы на увольнение…

– Атас! Ребята из старших классов идут!

Но шутки командира роты никто из дембелей не оценил… Трещали громко сучья и заросли ходили ходуном… Вскоре далеко-далеко замаячило несколько фигур с рюкзаками… Очевидно в этих кустах свежеуволенных дембелей поджидали их товарищи из числа наряда с их личным скарбом… Чтобы в лишний раз не появляться в роте… И теперь «счастливцы» в страшной спешке уносились прочь, прочь и ещё раз прочь… Куда глаза глядят!.. Лишь бы подальше от первой роты!..

– Как тараканы разбегаются… – усмехнулся я. – Когда ночью свет включишь…

– Ну, да… – довольно улыбаясь, сказал Иваныч. – Они от нас как от чумы спасаются!.. Смотри-смотри…

Ещё трое уволенных как под обстрелом пересекали широкое пространство позади палаток… Так называемые «зады да огороды…» Правда, здесь ажиотажа и всеобщей паники было гораздо меньше…

– Объяснили же им… – негромко проворчал ротный. – За что Антонова посадили… Всё равно боятся!..

А во внутреннем дворике роты нас ожидал сюрприз в виде бывшего моего снайпера Мирошника… Он тоже получил сегодня окончательную отставку от армейской службы и мы, честно говоря, даже были немало удивлены его безбоязненным присутствием на территории роты… Ведь только что мы наблюдали иную картину…