Текст книги "Элидор"

Автор книги: Алан Гарнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

8
  «По первое число!»

Николасу в его-то возрасте следовало быть умнее. О чем он только думал и как это он всех до такого вида довел? Он что, забыл, что вся одежда уже упакована? У матери и без них дел хватает. Неужто с них и вовсе глаз спустить нельзя? Можно неплохо провести время, не хулиганя в трущобах. Телевизор стоял в пустой комнате среди ящиков с вещами. Рядом с ним на полу стояла картонная коробка, в которую его предстояло упаковать. Звук выключили, когда началась проборка: так она и шла под молчаливый аккомпанемент ружейных выстрелов и грохот копыт идущей в атаку конницы. И хотя изображение было искажено, все глаза – даже в самые патетические моменты – то и дело обращались к экрану.

– А это что за палки? – вопрошала миссис Уотсон.

– Это... так, нашли кое-что, – сказал Роланд.

– И притащили в дом? Господи, помилуй, что ты еще придумаешь? Сейчас же выброси все на улицу! Кто знает, где это валялось.

Дети поспешили в ванную, пока мать распаковывала ящики, чтобы найти, во что им переодеться.

Смыть грязь дома было гораздо легче, чем в поезде, но от воды цементная пыль в волосах тотчас затвердела.

– Куда ты спрятал Сокровища? – спросила Хелен.

– В чулан, – отвечал Роланд.

– А как мы их завтра сунем в грузовик, когда он придет за мебелью?

– А мы и не будем это делать.

– Но мы же не можем их бросить!

– Конечно, нет, – согласился Роланд. – Только дом будет по меньшей мере месяц стоять пустой, так что мы спрячем Сокровища здесь, а когда найдем в новом доме хороший тайник, придем за ними.

– Да, но где же их пока спрятать? – спросила Хелен.

– Сунем в люк в нашей комнате, – сказал Николас.

– Правильно, – согласился Дэвид. – Туда никто не заглянет.

В комнате мальчиков, расположенной в мезонине, небольшая квадратная дверца в стене вела в узкий проем, образовавшийся между потолочными балками и крышей. Она была так мала, что без особой надобности никто извзрослых туда бы не полез.

– А когда мама немного остынет, может, мы ей скажем...Или хотя бы попросим разрешения хранить Сокровища в доме, – произнес Роланд задумчиво. – Они будут ничего, если их немного почистить.

– На это надежды мало, – ответил Николас. – Конечно, она сегодня выдала нам по первое число, но на нееобижаться не приходится. Только она такие вещи не забывает. И потом, что ты ей скажешь? И кто из нас на это решится? Предположим, мы скажем: "Мам, мы через старую церковь попали в совершенно другой мир, а эти вещи на самом деле четыре очень ценных Сокровища". Что потом? Ты же знаешь, как она всегда требует, чтобы мы говорили правду?

– Но это и есть правда, – сказал Роланд.

– А ты бы поверил, если б это случилось не с тобой?

– Поверил – если б это случилось с кем-то, кому я доверяю.

– Ну, ты, может, и поверил бы, – согласился Николас. – А нормальные люди не поверят.

– Может, сказать, что это у нас такое задание в школе? – предложила Хелен.

– Но это не будет правдой.

– Ах, Ник!

– А ты когда-нибудь пыталась мать обмануть? – спросил Николас.

– Что жеделать?

– Не знаю, – сказал Ник. – Мы должны все сделать сами. Нам никто не поможет.

На следующий день царила такая суматоха, что дети безо всякого труда спрятали Сокровища за стеной в спальне. Роланд протиснулся между балками и засунул Сокровища поглубже, чтобы не было видно.

Наконец задний борт фургона для перевозки мебели закрепили, дети уселись с родителями в машину, и та поехала вперед.

Новый дом находился всего в шести милях от старого. В разговорах миссис Уотсон называла его деревенским коттеджем; возможно, так и было лет сто назад, но теперь дом стоял на улице в пригороде, а к крыльцу вела асфальтированная дорожка. Это был кирпичный коттедж из четырех комнат и пристройки с кухней, но мистер Уотсон договорился, чтобы над кухней надстроили ванную и еще одну спальню. Почерневшие каминные решетки выбросили, камины украсили желтыми изразцами, а камин в гостиной мистер Уотсон собственноручно выложил кирпичом в деревенском стиле. Миссис Уотсон обегала антикварные лавки в поисках медной утвари, чтобы развесить ее по стенам; еще она нашла три старинных образца вышивки, два каретных фонаря и раскрашенную от руки карту графства в рамке, под которой стояло "1662 год".

До станции им теперь было рукой подать, так что мистер Уотсон мог ездить на работу в Манчестер. И все же, так как дом стоял в самом конце ряда, всего в полумиле от них начинались поля. Дом был гораздо меньше прежнего, но миссис Уотсон говорила, что пошла на эту жертву, только бы дети росли на свежем воздухе.

Первое, что Роланд увидел, когда машина свернула на ихулицу, было крыльцо. Здесь оно выглядело странно: его место в Элидоре. Роланд так ясно видел его на склоне кургана, что здесь оно казалось жалким подражанием. Но что, если они откроют дверь, а за ней будет коридор, освещенный мертвенным светом?..

– Вот мы и дома, – сказал мистер Уотсон. – Добро пожаловать!

На полу лежали газеты, но карболкой уже пахло меньше.

Они расположились рядом с кухней – миссис Уотсон называла эту комнату "столовой", а дети – просто "средней комнатой". С одной стороны там шла лестница, а под лестницей находилась кладовка.

Мебель поставили в гостиную, из которой через крыльцо можно было выйти прямо на тротуар: передней не было.

К вечеру они уже смогли поужинать за столом, посмотреть телевизор и лечь спать.

Дети поднялись к себе рано. Лестница вела наверх прямо в комнату мальчиков, поэтому они собрались в недавно надстроенной спальне Хелен, дверь которой плотно закрывалась.

– Надо решить, где лучше хранить Сокровища, – начал Роланд.

– Положим их в свинцовый ящик и зароем в землю, – предложил Николас.

– Надо, чтобы мы могли их быстро достать, – сказал Дэвид, – в случае если они потребуются Мэлиброну.

– На это рассчитывать не приходится. Давайте смотреть правде в глаза. Вы же видели, какие чудища там вышли из лесу и полезли на стены. У Мэлиброна нет никакого шанса.

– Мне тоже так сначала показалось, – возразил Роланд. – Но теперь я думаю, что шанс у него есть. Вы не заметили, какой у него был вид в самом конце? Он не был испуган – скорее, даже радовался, как будто самое главное было дать нам уйти через ту дверь.

– Да, верно, – подтвердила Хелен. – Его не волновало, что с ним самим случится, только бы Сокровища спасти.

– Не знаю, – проговорил Роланд. – Он сказал, что это Страх выходит из Кургана и что мы сами своим воображением создали эти чудища. Он был прав: кое-кого из них я видел раньше.

– Ну конечно, – согласился Николас.

– Птица с руками, – продолжал Роланд, – и чудище с мордой посреди груди. У нас в школе в кабинете рисования еще такие картины висят. Ну, те, знаете, где всех в ад волокут.

– А ты заметил такого тощего волосатого с длинным носом? – спросила Хелен. – Когда я была маленькой, я его то и дело видела во сне. Это после того, как я испугалась маминой горжетки из лисы.

– Вы что хотите сказать? – удивился Дэвид. – Что они появились только потому, что мы их боялись? И были там? – А когда мы ушли из Элидора, они исчезли? – спросила Хелен.

– Да, я так думаю, – сказал Роланд.

– Хотелось бы надеяться, – проговорил Николас. – Только мы, верно, этого никогда не узнаем.

–  Что же нам делать с Сокровищами? – спросил Дэвид. – Поищем для них тайник?

– Лучше не будем, – ответил Роланд. – Надо, чтобы они всегда были при нас, а не то как узнать, что все в порядке?

– Показать бы маме не две палочки, а настоящий меч, тогда ее легче было бы уговорить, – сказал Дэвид.

– А вы заметили? – спросил Роланд. – Когда Сокровища держишь в руках, на ощупь они такие же, как были. Они только на вид другие.

– Ну, не знаю, – сказал Николас. – У вас иное дело, а камень – он камень и есть, когда таскаешь его на себе.

9
  «Статик»

В конце недели Роланд решил отправиться за Сокровищами. По пятницам у них была физкультура, и он возвращался домой с рюкзаком, в котором лежал спортивный костюм, куда легко можно было спрятать камень и чашку. Доставить два других Сокровища трудности не представляло.

Принести Сокровища выпало Роланду, так как он один ездил в школу на электричке. Сойдет на станции у их старого дома, заберет Сокровища и следующим поездом вернется домой.

Странно было идти от платформы с обычной толпой, школьниками, а также дельцами. Пожилые и обеспеченные, они-то могли выйти из своих контор в половине четвертого, спуститься по лестнице и увидеть вдали свет за цветными стеклами их парадной двери, а не пустые окна и вывеску "Продается" за живой изгородью.

Когда Роланд поднял щеколду на калитке, он понял, какой большой кусок его жизни остался здесь, в старом доме. Неповторимые звуки: скрип этой калитки, шорох его шагов по этой дорожке. Куда бы он ни уехал, ему не удастся взять их с собой. Дом уже как-то изменился, хотя прошла всего неделя. Роландом овладела какая-то неловкость, почти смущение, оттого, что он здесь; когда он подошел к двери, ощущение это настолько усилилось, что по шее у него пошли мурашки, а ладони онемели. Ощущение это было похоже на страх, но Роланд не боялся. Он вставил ключ в замочную скважину – вдруг дверь перед ним распахнулась.

В сумрачной затененной передней стоял мужчина.

– Ты что тут делаешь, сынок? – сказал он грубым невыразительным голосом человека, всю жизнь прожившего в Манчестере.

– Ни... ничего, – пробормотал Роланд.

Одет мужчина был в комбинезон, а в руках держал какие-то электроинструменты. Разглядев это, Роланд приободрился.

– Я здесь раньше жил. На прошлой неделе мы переехали, вот я и зашел кое-что забрать.

– Что именно?

– Так, ерунду всякую.

– Ты, случаем, не радиолюбитель? – спросил мужчина. – Кое-что эти субчики умеют, но ведь то-то и опасно. Можно себе навредить.

– Нет, я не любитель, – сказал Роланд, – Мой брат очень интересуется радио, а у другого брата есть транзистор, но я в этих делах ничего не смыслю.

–Д-да, – протянул мужчина. – Что-то здесь странное происходит, это уж точно.

– А что такое? – спросил Роланд.

– Да знаешь, целую неделю нам поступают со всей округи жалобы – помехи в радиоприемниках и телевизорах и всякое такое, ну прямо засыпали нас жалобами. Так я и мой напарник выехали на машине с детектором и тут же, ясно как Божий день, получили сигнал, идущий из этого дома. Забивает на всех волнах, да и еще что-то, видно, не в порядке.

– Мы перед отъездом электричество отключили, – заметил Роланд.

– Я знаю, – сказал монтер. – Пришлось мне взять ключ у агента по продаже, я все вводы проверил и проводку. Но нет, сдается, будто здесь где-то генератор шпарит вовсю.

– А в какой комнате, вы не можете сказать? – спросил Роланд.

– В том-то и дело, что не могу. Уж очень он силен. Какподключаю, так все стрелки подскакивают, будто взбесившись. Придется утром опять приехать. Может, мы дальние сигналы случайно ловим. Хоть я и сомневаюсь в том.

Он повернулся и посмотрел на лестницу.

– И знаешь, что я тебе еще скажу? В этом доме статика хоть отбавляй.

– Чего?

– Статик – статическое электричество. И я тебе больше скажу. Я его заземлить никак не могу. Что ты на это скажешь?

– Я?.. – спросил Роланд.

– А? Не могу я его заземлить, и все тут! – повторил электрик. – Ну что ты скажешь?

– Ну и ну, – проговорил Роланд, видя, что электрик ждет ответа.

– Такого я в жизни не видал, право слово, не видал. Прямо наваждение какое-то!

Монтер уехал, оставив Роланда в передней. Он велел не включать свет – на случай, если где-то есть повреждение, которое ему не удалось обнаружить. Но Роланд и не собирался привлекать к себе внимание – он прихватил с собой фонарик.

Воздух внутри дома был такой сухой, что трещал при малейшем движении. Когда Роланд стал подниматься по лестнице, между его рукой и перилами с треском пробежала голубая искра, и волосы у него, как ему показалось, встали дыбом. Стоило ему чего-нибудь коснуться, как раздавались разряды.

Это,верно, то самое электричество, о котором говорил монтер, подумал Роланд.

Он поднялся в мезонин. Губы и нёбо у него пощипывало от сладкого металлического привкуса в воздухе. Возможно, это оттого, решил Роланд, что он поднялся на самый верх дома. Он стал на колени, чтобы открыть дверцу в стене.

Под крышей сильно пахло озоном. Сокровища лежали там же, где он их оставил. Роланд протиснулся в дверцу и боком пролез меж балками, стараясь не задеть оштукатуренную стену.

Тонкая пыль, покрывающая все, не поднялась в воздух, когда Роланд протискивался меж балками. Она была так насыщена статическим электричеством, что лежала густо, словно мех. Роланду казалось, будто он ползет по шкуре какого-то животного.

Он вытащил Сокровища и с трудом вылез сам. Камень он завернул в свою футболку, а чашку – в полотенце и повернулся, чтобы закрыть дверцу. И тут в свете фонарика увидел на стене мужские тени.

Роланд вздрогнул от испуга – и застыл на месте. Он видел стену ясно, до последней трещинки на оштукатуренной поверхности; он слышал все звуки в доме и на улице. Он не дышал; голова его лихорадочно работала.

Тени эти падали от людей, которых в комнате не было. В пустой маленькой комнате спрятаться было невозможно. К тому же эти двое должны были бы стоять между фонариком и стеной, чтобы тени упали на стену.

Эта комната была спальней Роланда. Здесь нечего бояться. Это пятна на стене. Пятна от сырости – ведь дом пустой.

Роланд подошел ближе. Тени не изменились в размере. Плоские тени на стене, неподвижные, четкие, черные.

"Это оптический обман. Закрою глаза и посчитаю до десяти. Или все это фокусы статического электричества. Прием отдаленных сигналов, как сказал монтер".

Роланд закрыл глаза, но две фигуры, словно на негативе, встали перед его внутренним взором, желтые на черном фоне опущенных век. Он открыл глаза: черные на желтом. Закрыл: желтые на черном, но такие же четкие. Роланд затряс головой – фигуры исчезли, но потом снова возникли. Он медленно повернул голову в сторону – и назад.

С закрытыми глазами он видел тени, только если стоял лицом к стене.

Роланд открыл глаза и погасил фонарик. В темноте желтые тени все так же стояли в полный рост. В воздухе вспыхивали маленькие искорки, по контуру теней их было больше – словно железные опилки, липнущие к магниту.

Какая-то сила в комнате, казалось, зажала Роланду голову так, что он не мог отвести глаз. Тело его немело, в голове и вокруг раздавался – он это чувствовал, хотя и не слышал – гул, мощный, высокий, настойчивый, и искры по контуру двух теней слились в голубое пламя.

Усилием воли Роланд заставил себя зажечь фонарик, но пламя не исчезло в свете фонаря, и чернота теней была тверже самой стены. Вот они начали отделяться от стены. Их высвобождало голубое пламя. Они зияли перед стеной и позади нее и были уже не тени, но две черные дыры в воздухе; две дыры в пространстве.

Роланд почувствовал, что, если он сию же минуту не отведет глаза, случится непоправимое, и причиной тому будет он сам.

Он прыгнул назад и скатился вниз по лестнице. В воздухе вокруг него вспыхнул холодный огонь. Роланд пролетел последние шесть ступенек в переднюю, чувствуя нависшую над головой громаду дома. Он распахнул парадную дверь и, не оглядываясь, выскочил на дорожку. Дверь захлопнулась. За дверью остались пустые, замолкшие комнаты.

10
  Зажигание

В поезде, конечно, все это выглядело по-иному.

Сидя в ярко освещенном вагоне, окруженный людьми, Роланд подумал, что всему происшедшему можно найти нормальное объяснение. Он знал: статическое электричество создает иногда неожиданные эффекты, а монтер сказал, что его в доме много. Роланда и раньше, бывало, путали какие-то совсем обычные вещи в темноте.

"Кончай, Роланд! Вечно ты что-нибудь выдумаешь!" – шутили в семье.

Добравшись до дому, Роланд спрятал Сокровища в гараже на верхней полке. Там их никто не заметит, а потом он их перепрячет на чердаке.

К этому времени весь его страх почти полностью испарился. Он вышел из гаража и, войдя в дом, закрыл за собой дверь в кухню; Роланд торопился, хотя все, что он видел, уже начало потихоньку расплываться в его памяти. Тени, возможно, были не тени, а трещины и неровности на оштукатуренной стене, высвеченные фонариком, или пыль и статическое электричество... Мало ли что там могло быть...

Пятница – лучший день недели. После чая можно не думать об уроках; первое облачко появится лишь утром в воскресенье. Впереди – целый свободный вечер.

Дети мыли посуду, а миссис Уотсон делала бутерброды к ужину и клала их на столик на колесиках, где уже лежал пирог. Мистер Уотсон съездил на машине за коробкой конфет, чтобы отпраздновать первую неделю в новом доме, а потом принес уголь и подбросил его в камин.

– Привез? – спросил у Роланда Дэвид.

– Да, они в гараже.

– А что сегодня по телику, Фрэнк? – крикнула из гостиной миссис Уотсон.

–Я как раз смотрю, милая, – отвечал мистер Уотсон. – Ты что-нибудь знаешь о статическом электричестве? – спросил Роланд.

– Кое-что знаю, – сказал Дэвид.

– В нашем доме я застал монтера. Он говорит, были жалобы. Говорит, дом полон статика и...

– Сначала цирк, потом какой-то спектакль, а потом фигурное катание, – сказал мистер Уотсон.

– Чудесно! Дети, поторапливайтесь! Через несколько минут начнется цирк. А потом спектакль и фигурное катание.

– ...и еще он говорит, может, это генератор...

– Идем, мам! – бросил Дэвид. – От генератора статического не бывает.

– Но там искры так и летали – знаешь, маленькие такие, голубые.

– Ну хватит, – сказал Николас. – Кончай!

Отец включил телевизор.

Семейство устроилось у камина. Коробка с конфетами пошла по кругу; миссис Уотсон придвинула к себе скамеечку для ног; мистер Уотсон протер стекла очков специальной тряпочкой; все сидели и ждали.

Но тут произошло нечто неожиданное: стоило телевизору прогреться, как послышался электронный вой. Он звучал все громче, все невыносимее, а потом вдруг стих, превратившись в обычный шум.

– Это настройка, – объяснила миссис Уотсон.

– Что-то непохоже, – заметил Дэвид.

– Приглуши его немного, Фрэнк, – попросила миссис Уотсон, – пусть разогреется как следует. Тогда шум стихнет.

Вой смолк, но раздались громкие хрипы,

– Вот это уж не настройка, – сказал Дэвид. Телевизор мигнул, показались голова и плечи диктора, а потом словно мотоцикл проехал по его лицу, сместив куда-то его нос и уши и оставив следы от колес на экране.

– Это контрастность, Фрэнк.

Мистер Уотсон вылез из своего кресла и принялся крутить регуляторы. Он так близко нагнулся к экрану, что не видел, улучшилось ли изображение. Теперь в студии, казалось, пошел дождь.

– Так лучше, – говорила миссис Уотсон. – Нет, ты перекрутил. Обратно. Нет, так ничего не выходит. Попробуй в другую сторону.

Экран то загорался ослепительным светом, то темнел до черноты, сквозь которую сыпался град метеоритов.

– Дай я попробую, пап, – попросил Дэвид.

– Не мешай, – сказала миссис Уотсон. – Твой отец знает, что делает. Так... Ага... Уже лучше.

На экране все еще лил дождь, но теперь сквозь струи по цирковой арене заскакали лошади.

Мистер Уотсон уселся в кресло. В ту же минуту изображение поплыло вверх, снова выплыло снизу и опять двинулось вверх – медленно, без спешки... плоп, плоп, плоп.

– Вертикальный регулятор, – посоветовал Дэвид.

Мистер Уотсон подошел к телевизору и, сдерживая ярость, мягко повернул другой регулятор. Изображение замедлило ход. Мистер Уотсон тяжело дышал. На полпути изображение остановилось; черная горизонталь пересекла экран: наверху неслись копыта, внизу – лошадиные головы с султанами.

– Осторожно, – сказала миссис Уотсон. – Так... так... Перекрутил!

На экране летел пух. Мистер Уотсон крутил регуляторы взад и вперед, но ничто не помогало. Он вертел их по очереди и все вместе. Он включал телевизор и выключал. Он пробовал другие программы. Все было напрасно.

– Ну ладно, брось, – посоветовала миссис Уотсон. – И надо же, чтобы такое случилось в пятницу!

–  Не расстраивайся, – утешал мистер Уотсон. – Завтра же с утра позвоню в мастерскую.

– Так то завтра... А сейчас чем заняться?

– Вот вечерняя газета, милая, хочешь, взгляни...

– Ну, что ж, давай. Спасибо.

Миссис Уотсон взяла газету и принялась ее старательно читать. Она то и дело переворачивала страницу и ударяла по ней, словно та была виновата в том, что телевизор сломался.

Мистер Уотсон сидел в своем кресле и смотрел в огонь.

Дэвид и Роланд принесли себе сверху книги.

Николас листал журналы; у него их была целая кипа.

Хелен занялась обложкой одного из журналов – она пририсовала кинозвезде усы, бороду и очки.

– Как тихо, да? – произнесла она.

– Я включу свой транзистор, – предложил Николас.

– Прекрасная мысль, – подхватила миссис Уотсон. – Неси-ка его сюда, Ник. Если уж мы все читаем, то пусть хоть музыка играет.

– Пожалуй, попробую еще разок телевизор, – сказал мистер Уотсон. – Чего не бывает...

–Не стоит, – остановила его миссис Уотсон. – Только настроение себе испортишь. Послушаем радио, а потом поужинаем. И ляжем пораньше спать. Неделя была тяжелая.

– Ты трогал мой транзистор? – спросил Николас, влетая в комнату. Он смотрел на Дэвида, лицо его горело.

– Зачем мне твой слабенький транзистор, когда я себе собрал настоящий приемник? – ответил Дэвид.

– Но его кто-то трогал, – сказал Николас. – Кто-то из вас двоих?

– Я – нет, – заявил Роланд. – А что с ним?

– Послушай, – Николас нажал кнопку.

На фоне атмосферных разрядов раздался пронзительный вой, заглушивший все прочие звуки.

– И так на всех станциях! Утром он был в порядке, так что сознавайтесь, кто его испортил?

– Минутку, – произнес Дэвид.

Он положил книжку и взбежал по лестнице.

– Честное слово, мы до твоего транзистора не дотрагивались, – сказала Хелен.

– В твою комнату, Ник, сегодня никто не заходил, – заверила миссис Уотсон.

– Значит, и здесь не вышло, – расстроился Николас. Он повалился в кресло и раскрыл журнал.

– Мой приемник тоже сел! – закричал Дэвид сверху. – Должно быть, это магнитная буря.

– А телевизор тоже она испортила? – спросила миссис Уотсон.

– Нет, – отвечал Дэвид. – У нее действие другое.

Всем не сиделось на месте. Они не привыкли к тишине; в ней чувствовалась какая-то напряженность, как бывает, когда вдруг остановятся часы.

Мистер Уотсон листал "Каталог садовода". Он что-то насвистывал, но никто не обращал на это внимания.

Стоило кому-нибудь пошевелиться, как все глаза устремлялись на него; любой звук заставлял всех вздрагивать. Вдруг в тишине застучал мотор автомобиля. Он поперхнулся, замолк, но тут же взревел с удвоенной силой.

– Это наша машина, – сказал мистер Уотсон.

– Ерунда, Фрэнк...

– А я тебе говорю, это наша машина!

Он отдернул портьеру, прикрывавшую входную дверь, щелкнул замком и выбежал в тапочках на улицу.

– Фрэнк! Ты простудишься!

Все выскочили за ним следом. Мистер Уотсон стоял перед запертой дверью гаража. Внутри стучал мотор. Казалось, он вот-вот заглохнет.

– Ник, беги за фонариком и ключом, – распорядился мистер Уотсон.

Мотор снова затарахтел.

– Кто бы это мог быть? Как он туда залез? – вопрошаламиссис Уотсон.

– Не знаю, милая, – отвечал мистер Уотсон. – Все это очень забавно.

– Может, это привидение, – произнес Дэвид.

– Дэвид! – возмутилась миссис Уотсон.

– Не может быть! – воскликнула Хелен. – Дэвид, ты правда так думаешь?

– Нет, конечно, – вмешалась миссис Уотсон. – Видишь, Дэвид, что бывает, когда говорят глупости?

– Прости, мам, – сказал Дэвид. – Я просто пошутил.

И все же, когда Николас принес ключ и мистер Уотсонотпер замок и распахнул дверь, у всех по коже пошли мурашки.

Машина стояла, окутанная выхлопными газами. В гараже никого не оказалось. Зажигание не было включено, ключ отзажигания лежал в кармане мистера Уотсона. Он уселся заруль и, нахмурясь, уставился на приборную доску.

– Ага, – произнес он, пытаясь что-то понять. – А-а...

– Что это, пап? – спросил Николас.

– Я дроссель не довел до конца. Мистер Уотсон тронул какой-то рычажок. Мотор заглох.

– Бензин чуть-чуть просочился, и этого было достаточно, чтобы мотор заработал, – сказал он. – А ну-ка, вседомой! Холодно здесь. Тайна разгадана! Пошли.

–Но, пап, – настаивал Дэвид, когда они вдвоем с мистером Уотсоном закрывали дверь, – для того чтобы мотор заработал, все равно надо включить зажигание. Разве не так?

Если мистер Уотсон что-то и ответил, Роланд его не услышал.

Все это заняло полчаса. Приятно было вернуться из темноты к горящему камину, и все сгрудились вокруг него, грея руки и громко разговаривая, чтобы забыть то смущение, которое они ощутили перед запертым гаражом.

Но возле камина было жарко, и вскоре все разбрелись по своим углам. Мистер и миссис Уотсон уселись друг против друга в кресла. Дэвид с Роландом, сняв башмаки, сели с ногами на диван и принялись пихаться, прикрываясь раскрытыми книгами. Николас устроился на кожаном пуфе и изучал "Советы читателям" во всех журналах подряд. Хелен рисовала головки, повернутые профилем влево. Вправо она рисовать не умела.

Время тянулось медленно.

– Чу! – сказала миссис Уотсон. – Что это?

– Я ничего не слышу, – заметил мистер Уотсон.

– Наверху.

Все прислушались.

– Да, – согласилась Хелен. – Что-то вроде... вроде жужжит.

– А ну-ка помолчи, – сказал Дэвид. – Я не... а, да...

– Пойди взгляни, что там такое, Фрэнк, – попросила миссис Уотсон. – Может, обогреватель неправильно включен.

– А потом будем ужинать? – спросил мистер Уотсон. – Что-то есть захотелось.

Лестница заскрипела под его тяжелыми и мягкими шагами.

Прошло несколько минут.

– Где это ваш отец застрял? – ворчала миссис Уотсон. – Может, спать лег? Это на него похоже.

– Нет, – сказал Роланд. – Вот он идет. А шум еще громче стал.

Мистер Уотсон спустился так же медленно, как поднялся. На пороге он остановился: на лице его застыло недоумение. В одной руке он держал электрическую бритву. Бритва жужжала, хотя не была включена в сеть.

– Это моя бритва, – произнес он.

– Ты не можешь ее остановить? Разве ее нельзя выключить?

– Она выключена. Ее ведь втыкают в розетку.

– Но это смешно, Фрэнк! Она же никуда не воткнута. Ты должен знать, как ее выключить.

– Я не могу, милая! Она работает от сети.

– Что же это тогда такое?

– Не знаю, милая.

Мистер Уотсон положил бритву на стол. От вибрации онастала медленно поворачиваться, словно голова черепахи.

– Бритва лежала в футляре на шкафчике с лекарствами. И чуть не упала от вибрации. Едва поймал.

– Странно! – воскликнул Николас – Значит, в нее каким-то образом идет ток, если только в ней нет дефекта.

– В самой бритве дефекта нет, – сказал Дэвид. – Она работает прекрасно.

– Мне это не нравится, – произнесла Хелен. – Она почти... живая.

– Это мистика!

– Дэвид, – проговорила миссис Уотсон. – Я тебе запрещаю забивать остальным головы всяким вздором! Ты же знаешь, все, что происходит, имеет самое простое объяснение. Ясно, что бритва испортилась, завтра мы отвезем ее в мастерскую, пусть ее посмотрит хороший

электрик.

– Я заверну бритву в полотенце и спрячу, – сказал мистер Уотсон, – а то от нее просто жуть берет. Признаюсь, такого я не ожидал.

– Ну, раз мы все встали с места, давайте ужинать, – сказала миссис Уотсон. – Роланд, подкати-ка сюда столик с чашками. Я пойду поставлю чайник.

–  Все равно мистика, что бы там мать ни говорила, – пробормотал Дэвид.

– Кончай, Дэвид, – велел мистер Уотсон.

–  Самая настоящая мистика, пап. От этого не убежишь. Вещи сами по себе не заводятся. Должен быть какой-то...

Их прервал вопль. Это кричала миссис Уотсон. Они бросились в кухню, и вот что они увидели. Миссис Уотсон, широко раскрыв глаза, смотрела на электрический миксер, который бешено вертелся.

– Выключите его! – завопила миссис Уотсон.

– Но он выключен, мам, – сказал Николас и на всякий случай выдернул вилку из розетки. Миксер продолжал вертеться.

– Он... вдруг заработал, – сказала миссис Уотсон. – Я его не трогала.

– А теперь ты мне веришь? – спросил Дэвид. Словно в подтверждение барабан за стеклянной дверцей стиральной машины медленно завертелся.

– Не волнуйся, милая, – говорил мистер Уотсон. – Верно, какие-то непорядки с сетью. Дэвид, пойди и перекрой электричество, тогда все будет ясно.

Дэвид нажал на рубильник у электросчетчика, и свет во всем доме погас. Но и в темноте миксер и стиральная машина продолжали стучать.

– Так, – сказал мистер Уотсон. – Зажги свет.

Они поужинали без особого аппетита. Миссис Уотсон была расстроена, но мистер Уотсон сказал, что сейчас все равно ничего не сделаешь и нужно постараться как следует выспаться. Утром все устроится. Электросеть в порядке, так что опасности нет. Впрочем, он себя выдал, когда поставил для Хелен раскладушку в своей спальне. Чтобы никто из детей не оставался один в комнате.

Мальчики начали было переговариваться, улегшись в постель, но мистер Уотсон прикрикнул на них, велев им спать. Они не сомкнули глаз всю ночь, вслушиваясь в стук приборов. В два часа ночи миксер перегорел. Но стиральная машина все стучала. Широко открытыми глазами дети и родители всматривались в темноту.