Текст книги "Элидор"

Автор книги: Алан Гарнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

11
«Копну еще разок, и всё!»

– А что это ты бормотал вчера вечером, Роланд? Когда папавелел тебе замолчать? – спросил Николас.

– Я знаю, в чем причина, – сказал Роланд. – Это Сокровища.

Миссис Уотсон лежала в постели с мигренью. Она заткнула уши ватой, чтобы не слышать стук стиральной машины. Мистер Уотсон никак не мог вызвать электромонтера: то он о чем-то долго спорил, то номер был занят.

– Не знаю, как Сокровища это делают, но только причина в них. Мэлиброн сказал, что они все равно будут давать Элидору свет, даже отсюда, значит, они что-то генерируют.

– Генераторы! – вскричал Дэвид. – Да! Они могут генерировать! Роланд, ты точно в воду смотрел! Раз Мэлиброн так сказал, значит, Сокровища излучают энергию. И если диапазон частот достаточно широк, в приемниках и телевизоре возникнут помехи... а электромоторы заработают!

– Значит, пока я храню камень, я не смогу слушать транзистор? – спросил Николас.

–Все зависит от диапазона частот, – сказал Дэвид. – Но скорее всего, не сможешь.

– Теперь понятно, что происходило в нашем старом доме, – произнес Роланд. – Электромонтер, машина с детектором, статическое электричество!

– Да, это понятно, – согласился Дэвид. – Генераторы дают статическое электричество. И если Сокровища – генераторы...

– Не многовато ли этих "если"? – спросил Николас.

–  Надо что-то срочно предпринять, – сказал Роланд. – Долго прятать Сокровища нам не удастся. Их обнаружат и отберут. Держу пари, что сегодня же утром появится еще один электромонтер с машиной, если мы не остановим эти помехи.

– Единственное, что можно сделать, это попытаться их экранировать, – предложил Дэвид. – Скажем, положим их в металлический ящик и зароем. Это снимет большую часть помех, если только, конечно, энергия электрическая. А это, скорее всего, и есть электричество, даже в Элидоре.

– Я с самого начала так и говорил, – обрадовался Николас. – Вырыть яму и спрятать их. Это уж слишком, если я из-за них радио слушать не смогу. Да и вообще, глупый у нас вид с этими штуками в руках. Ты и Роланд играете в войну с этими палками, Хелен – поит кукол из чашки, а я... – я-то зачем таскаюсь с огромным камнем, словно это драгоценности короны?

– Но Мэлиброн доверил их нам, – сказал Роланд. – Мы не можем его подвести. И Элидор...

– У меня порой от тебя просто голова болит, – оборвал брата Николас. – Честное слово! Ну хорошо, когда все это случилось, я тоже загорелся. Но теперь нам это уже не в новинку, и что же это в самом деле такое? Чем Элидор лучше нашего мира? Там одна грязь, да пыль, да камни. Там все умерло, все погибло. Мэлиброн сам так сказал. Кстати, о Мэлиброне. Он думал о том, чего нам стоило добыть его Сокровища? Он нас запускал в Курган одного за другим, но сам-то туда не шел. Какое он имеет право ждать, что мы всю жизнь будем сидеть над ними, как... как клуши?

– Но ведь ты его видел, – сказал Роланд. – Как ты можешь его забыть, если ты его видел?

Николас пожал плечами.

– Ну хорошо, – произнес он. – Ладно. Ладно, я ничего против него не говорил. Просто он думает только о себе.

– Да перестаньте спорить, – сказала Хелен. – Честное слово, Роланд, если Дэвид прав, тогда лучше поступить так, как говорит Ник, хоть ты его и не одобряешь.

– Что за шум? – спросил мистер Уотсон.

Стиральная машина так гремела, что они не услышали, как он подошел.

– Вы же знаете, у матери мигрень.

– Извини, пап, – сказал Дэвид. – Ну что?

– Странно, – отвечал мистер Уотсон. – Все монтеры, как один, говорят, что им всю ночь звонили, и раньше второй половины дня они у нас быть не могут.

– Значит, это не только у нас, – заметил Дэвид.

– Ужасно, – сказал мистер Уотсон. – Ваша бедная мать всю ночь не спала. Я сейчас же иду в управление, пусть что-нибудь немедленно сделают. Так дальше не может продолжаться.

– Пап, можно мы покопаем в саду? – спросила Хелен.

– Да, да, делайте что хотите, – отвечал мистер Уотсон, – только мать не будите. Она задремала.

– Сокровища надо зарыть, – сказал Дэвид, как только мистер Уотсон ушел. – Если дело в них, монтеры их обнаружат. Другого выхода нет, Роланд.

– Мы с Дэвидом сейчас же начнем копать, – согласился Николас. – Яму надо сделать поглубже, а если отец вернется, пока мы не кончим, ему это не понравится.

Хелен с Роландом отправились наверх и принесли четыре полиэтиленовых пакета, чтобы положить в них Сокровища. Пакеты пришлось как следует прижать, чтобы из них вышел воздух и они заняли поменьше места. Хелен стянула их резинкой, а потом завязала покрепче бечевкой. В конце сада на свалке, которую должны были вывезти, Роланд нашел старый бак.

Сокровища выглядели все так же: камень, прут из ограды, две палочки и чашка. Роланд сложил их в бак и привязал крышку проволокой, найденной у Дэвида среди запасных частей. Когда Хелен с Роландом спрыгнули в яму, земля закрыла их по грудь. Земля по бокам ямы была крапчатой и шла слоями, сверху темнее, а книзу все светлее, так как в ней прибавлялось песку; отмершие корни растений пронизывали ее насквозь. Тут и там белели голубоватые черепки.

– А вы заметили? – спросила Хелен. – Где ни копнешь, всюду уйма черепков. На старом месте то же самое было. Похоже, что их сюда долгие годы выкидывали.

Хелен и Роланд уже с головой ушли в яму и с трудом выбрасывали наверх почти чистый песок.

– Ну хватит, – сказал Дэвид. – Сейчас нам больше не успеть. Давай-ка руку, я тебя вытащу.

– Идет, – сказала Хелен. – Копну еще разок и... ой!

Лопата ударила во что-то. Раздался треск. Хелен встала на колени и вынула из песка осколки керамики.

– Ой, это был кувшин! – вскричала она. – А я его разбила. Взгляни, Роланд, какой красивый!

Она потерла керамику рукой. На теплом коричневом фоне с синеватым свинцовым отливом виднелись голова и передние ноги единорога, нанесенные темно-красным контуром.

– Да ему небось сотни лет! – воскликнул Роланд.

– Я его склею, – сказала Хелен. – Какая жалость! Если б я его не разбила! Я бы все отдала, только б его не разбить!

– Нас застукают, если мы не поторопимся, – заметил Николас.

Хелен и Роланда вытащили из ямы, а бак спустили вниз. Дети набросали сверху земли и утоптали ее.

– Ну, все, – сказал Николас.

Когда они вошли в кухню, чтобы вымыть руки, стиральная машина смолкла.

12
  Почтовый ящик

Монтеры все проверили и ушли. Мистер Уотсон разбил клумбу на том месте, где были зарыты Сокровища. Прошел год.

Все это время Роланд старался не ходить через парадную дверь. У него не было уверенности в том, что дверь ведет именно в их дом. На него словно наваждение нашло, как бывает иногда, когда начинаешь ходить по краю тротуара.

Хелен склеила кувшин, найденный в земле. Кувшин был большой, и при ударе он разбился на пять частей.

Она клеила его часами, чуть не плача при мысли о том, что сама разбила его. Кувшин так долго пролежал в земле и легко мог бы остаться в сохранности. Но поздно – сделанного не исправить.

Единорог вставал на дыбы у самого края сосуда; он застыл в наивысший момент прыжка. Еще мгновение, думала Хелен, и он бы умчался.

Больше на кувшине не было никакого рисунка, только внизу шли две строчки из черных букв.

"И, кроме Девы Непорочной,

Не внемлю никому".

– Что это значит, пап? – спросил Николас.

– Трудно сказать, – отвечал мистер Уотсон. – Это какой-то стишок – может, фамильный девиз, ну, знаешь, вроде шотландского: "Кто меня обидит, берегись".

– А при чем тут "Непорочная Дева"? – спросил Роланд.

– Гм, точно трудно сказать. Лучше в каком-нибудь справочнике посмотреть.

– Как ты хорошо его склеила, Хелен, – похвалила миссис Уотсон. – Трещин совсем не видно.

– Но я-то знаю, что они есть, – ответила Хелен.

Год прошел. Был хмурый воскресный день. Хелен и Николас уехали покататься на велосипедах; Дэвид с Роландом сидели за столом в средней комнате, повторяя пройденное за четверть. В окно они видели отца и мать в саду. Мистер Уотсон сажал розы.

Роланд старался не отвлекаться от учебника истории. Ему надо было прочитать двадцать страниц, и он обнаружил, что лучше помнит номер страницы, чем то, что на ней напечатано. Слова постепенно теряли смысл; мысли его были далеко, он глядел то на скатерть, то в окно. Он заметил, что Дэвид рисует на полях тетради какие-то узоры,

– Повторение самое скучное дело, правда? – заметил Роланд. – Кажется, все знаешь, но нет, а запомнить не можешь, потому как все это раньше слышал и все надоело.

– Я никак не привыкну к тому, что у нас нет садика перед домом, – сказал Дэвид. – Каждый раз, когда кто-нибудь идет мимо, мне кажется, это к нам. А парадная дверь меня скоро совсем с ума сведет.

– Да? – насторожился Роланд. – А что?

– Она все время дребезжит, – пояснил Дэвид. – Ты не заметил? Должно быть, вибрирует от проходящего здесь транспорта. Да еще тротуар под окнами, я никак не могу сосредоточиться, даже здесь.

– Мне это крыльцо никогда не нравилось, я его использовал, чтобы открыть Курган, и с тех пор что-то в нем не то.

– Что? – переспросил Дэвид. – Что открыть?

– Курган, – повторил Роланд. – В Элидоре.

– Ах, там, – протянул Дэвид.

– Что значит "ах, там"? – воскликнул Роланд. – Элидор! Элидор! Элидор! Ты что, забыл?

–Ладно, успокойся, – сказал Дэвид. – Хочешь, чтобы вся улица тебя услышала?

– Элидор! –  повторил Роланд. – Почему о нем нельзя говорить? Стоит мне сказать "Элидор", как вы с Ником переводите разговор.

– Что ты заводишься? – удивился Дэвид. – Пора бы тебе забыть об этой истории!

– Да ты рехнулся!

– Ну хорошо, – вздохнул Дэвид. – Мы ведь об этом говорили.

– Что-то не припомню, – заметил Роланд.

– Ник сказал: ты только начнешь горячиться – и мы поссоримся, так что мы решили тебе ничего не говорить,

– Молодчина Ник! – воскликнул Роланд. – Такой заботливый! Большое вам спасибо!

– Видишь? – поймал его Дэвид. – Ты уже кричишь.

– Но ты зачем-то делаешь вид, что это пустяки, – ответил Роланд. – Разве Мэлиброн, Сокровища, тот золотой замок и... и все остальное ничего для тебя не значили?

– Слушай, – сказал Дэвид, – Ник не такой уж болван, как ты думаешь. Он часто дело говорит, хоть я с ним и не всегда соглашаюсь.

– Что же он говорит? Что Элидор не существует? Что мы его выдумали?

– В каком-то смысле – да.

– Он тронулся.

– Нет, он об этом думал побольше, чем любой из нас, – сказал Дэвид. – И книги читал. Он говорит, что это была "групповая галлюцинация" – так это называется. Возможно, ее вызвал шок, когда нас церковь чуть не завалила. Он говорит, такое бывает.

– Ну конечно, и грязь, которую мы никак не могли смыть, тоже "групповая галлюцинация".

– Да, это верно, – согласился Дэвид. – Но насчет Сокровищ он, должно быть, прав. Вспомни-ка. Когда церковь вокруг нас зашаталась, мы ведь не видели, что делали, и все попадали, и нас так бросало, что мы и сами не понимали, где мы и что происходит. Ведь правда?

– Да, пожалуй.

– Значит, даже если мы держали в руках настоящие Сокровища, – продолжал Дэвид, – они вполне могли у нас из рук выпасть и мы, сами того не замечая, могли схватить вместо них что-то другое.

– Я меча из рук не выпускал, – проговорил Роланд.

– Но это могло случиться.

– Если ты готов поверить в это, тогда и в Сокровища тоже можешь, – сказал Роланд. – Ну а как насчет того, что было дальше? Телевизор, и бритва, и твоя теория насчет генераторов?

– Да, все это довольно подозрительно, – согласился Дэвид. – Но могло быть и просто совпадение. К тому же все это случилось давно. А с тех пор ничего больше не происходило.

– В том-то и дело! – сказал Роланд. – Но ведь мы их зарыли! А если вырыть, все начнется сначала!

– На это не надейся, – возразил Дэвид. – Теперь отец на этом месте свои лучшие цветы посадил. Попробуй тронь их, он с тебя голову снимет,

Дэвид и Роланд посмотрели в окно. Роланд хотел было еще что-то сказать, но то, что он увидел, заставило его замолчать.

Мистер Уотсон стоял, пригнувшись, в нескольких шагах от куста роз, который он только что посадил. Рядом лежали другие кусты с корнями, обернутыми в полиэтиленовые мешки. Мистер Уотсон осторожно подкрался к клумбе. Он протянул руку... отдернул... подошел ближе.... еще ближе... и вдруг отпрянул назад, словно его укусили. Дэвид с Роландом ясно видели: он повторил эту операцию дважды и оба раза отскакивал. Мальчики бросили учебники и выбежали в сад.

– Что случилось, пап? – спросил Дэвид.

Миссис Уотсон тоже подбежала к мужу и теперь напряженно всматривалась в розы.

– Этот куст, – отвечал мистер Уотсон. – "Миссис Э.Р. Бэрроклаф". От него бьет током.

– Током?

– Ну, не совсем, но только я хочу к нему прикоснуться, как раздается щелчок и руку мне начинает покалывать.

–У тебя волосы наэлектризованы, Фрэнк, – заметили миссис Уотсон. – Как интересно, смотрите, мальчики. Должно быть, где-то гроза.

Она протянула руку к розам – послышался треск.

– Осторожно, милая, – сказал мистер Уотсон.

–Ничего особенного, пап, – произнес Дэвид.—Это статическое электричество.

Роланд обежал весь сад, притрагиваясь к кустарникам, деревьям, стенам, забору.

– Здесь ничего, – крикнул он.

Роланд подошел к клумбе и протянул руку. Тр-реск!

– Только в этом месте.

И он строго глянул на Дэвида.

– Роланд, беги в дом, посмотри, не падает ли барометр, – велела миссис Уотсон. – Надеюсь, Хелен и Ник не попадут под дождь.

Роланд вошел в дом. Лицо его раскраснелось, он быстро дышал.

Барометр висел на стене в гостиной. По сравнению с прошедшим днем он слегка поднялся.

– Совпадение! – сказал Роланд. – Ха!

Он смотрел на барометр, как вдруг парадная дверь задрожала, послышалось жужжание, негромкое, но внятное. Роланд слышал его и раньше, но только теперь, когда Дэвид пожаловался ему на дверь, он обратил на это внимание.

Дверь снова завибрировала, на этот раз вибрация продолжалась дольше. Роланд отошел от барометра. Проходя мимо двери, он услышал шаги на крыльце. Ошибиться было невозможно. Звук шагов по тротуару был один, а по крыльцу – совсем другой. Крыльцо было выложено плиткой, и шаги по нему раздавались четко и звонко. На крыльцо кто-то взошел.

Не дожидаясь стука в дверь, Роланд отдернул портьеру. Крышка почтового ящика, вделанного в дверь, была откинута, и в образовавшуюся щель Роланд увидел чей-то глаз.

Он быстро задернул портьеру и прижал ее к двери. Послышалось легкое движение, ручка двери повернулась. Однако дверь была заперта на английский замок, она дрогнула, но не поддалась. За дверью кто-то дышал.

– Кто там? – спросил Роланд. Никто не ответил. Дверь все гудела. Роланд выскочил в сад.

– В парадную дверь кто-то ломится! – закричал он. Вид у Роланда был такой испуганный, что мистер Уотсон уронил лопату и, обогнув угол дома, бросился к двери. Он увидел Хелен и Николаса, которые как раз подводили свои велосипеды к дому.

– Кто там был на крыльце? – спросил мистер Уотсон.

– Я никого не видел, – ответил Николас. Крыльцо было пусто, улица тоже.

– Кто-то смотрел в щель от почтового ящика, а потом пытался вломиться в дверь, – проговорил Роланд. – Только что... полминуты назад.

– Не может быть, – возразила Хелен. – Мы как раз отпустили педали и катили по улице: хотели посмотреть, кто из нас доедет до дому первым. Мы целый час по улице ехали.

– К дому никто даже близко не подходил, – сказал Николас.

– Нет, подходил! – закричал Роланд. – Я их слышал, а когда портьеру отдернул, я увидел глаз! Он в щель глядел!

– Кому это нужно? – возразил Николас. – Что бы онтам, кроме портьеры, увидел?

– Сознайся, это ты Роланда пугал, Ник? – спросил мистер Уотсон.

– Я? Нет!

– Если ты, то я тебе снова скажу: я этого не потерплю! Ты уже достаточно взрослый, нечего глупые шутки шутить!

– Но это не я, отец!

– Ну хорошо, – произнес мистер Уотсон. – Чтоб этого больше не было!

– Но я правда кого-то видел! Честное слово, видел!

– Пойдем-ка со мной домой, Роланд, – предложила миссис Уотсон. – Ты же знаешь, вечно ты сам себя расстраиваешь.

– Но, мам, я видел кого-то, правда!

– Я в этом не сомневаюсь, – сказала миссис Уотсон. – Только нельзя давать волю воображению. Ты у нас слишком нервный, вот в чем беда. Надо поостеречься, а не то заболеешь.

У Роланда оказалась температура – 101 градус [7]7
  По Фаренгейту – 38,3 градуса по Цельсию.


[Закрыть]. Миссис Уотсон дала ему аспирин и уложила в постель. Она приготовила ему легкий ужин и посидела с ним, пока он не успокоился.

Когда остальные дети отправлялись спать, им велели не шуметь, чтобы не разбудить Роланда. Не зажигая огня, они на цыпочках поднялись наверх.

– Ну заходите, голубчики, – сказал Роланд.

13
«Тихая ночь»

На следующее утро статическое электричество исчезло. Розовый куст вел себя нормально.

Когда дети возвращались домой из школы, уже темнело, так что Роланд мог осматривать сад лишь по утрам, после завтрака. Прошел понедельник, а за ним – вторник, среда. Все было спокойно. Роланд придумывал себе всевозможные занятия, чтобы никто не понял, что он наблюдает: шел за углем, выносил золу, кормил птиц. Он заметил, что крошки, которые падали ближе к кусту, птицы брали последними и что воробьи и грачи никогда не слетались туда, чтобы вырвать друг у друга корку, как они делали по всему саду. Подлетит какая-нибудь птичка, схватит кусок, а остальные подождут, пока она отлетит подальше от куста, и только тогда на нее набросятся. В четверг утром Роланд завтракал, когда миссис Уотсон бросила в окно подгорелую корку. Она упала на дорожку и лежала там нетронутой. Роланд видел, как одна птица слетела с тумбы, но вдруг, уже над самым садом, затормозила в воздухе, метнулась в сторону и вернулась на тумбу, где и устроилась, ероша перья и качая головой. Через несколько минут она сделала еще одну попытку, но результат был тот же. Другие птицы не приближались. Роланд поскорее выбежал в сад, В соседнем саду за забором птиц было множество, но все они молчали. Роланд пересек дорожку. Стоило ему подойти к кусту роз, как волосы у него на шее зашевелились, а ладони стало покалывать.

На переменке перед последним уроком Роланд тайком пронес в класс свой плащ – это дало ему возможность исчезнуть, как только прозвенел звонок. Прямиком через футбольное поле и еще милю бегом до станции – так он поспел на электричку, уходившую на полчасараньше той, которой он обычно возвращался. Роланд плюхнулся на сиденье в вагоне. Рубашка вылезла у него из брюк, прилипла к спине. Ему казалось, что он сейчас задохнется – в вагоне было жарко натоплено. Зато домой он попадет засветло!

Уличные фонари уже зажглись, когда Роланд шел по дороге со станции. Мимоходом он обрывал листочки с живых изгородей. "Айвенго", "Папоротник", "Ровена", "Трилони" – респектабельные дома с живой нагородью из бирючины, перед каждым – квадратик травы. Два дня назад только в одном из домов можно было увидеть в окно елку, наряженную к Рождеству; теперь елки появились во всех домах, и все они были больше, чем первая.

"Уинфилд", "Истхольм", "Гленрой", "Очард Мейн"... Что здесь может произойти, думал Роланд. Даже грибы здесь из бетона. Но крыльцо есть только в нашем доме....

Он остановился перед крыльцом и вдохнул горький запах листьев бирючины, размяв их в пальцах. Возле арки свисала на двух цепях отполированная доска с вырезанным на ней названием дома. К двери была прибита медная дощечка, на которой было выведено: "Здесь живут Гвен и Фрэнк Уотсон", а рядом пучок цветов и под ним: "с Николасом, Дэвидом, Хелен и Роландом". Но крыльцо все равно выглядело здесь странно. Одни неприятности от него, подумал Роланд. Они по крыльцу тотчас поймут, что нашли нас.

Он вошел в сад. Все было спокойно. Роланд отнес в дом учебники, а потом вернулся к клумбе с розами. Он потрогал кусты, потыкал пальцами в землю, обошел вокруг клумбы. Отчего это происходит? От Сокровищ? Если от них, то почему потом исчезает?

Стемнело, только на чистом небе виднелись последние отблески зари. Подмораживало. И вдруг – словно кто-то повернул выключатель – Роланд почувствовал статическое электричество.

Он взглянул на розовый куст – и увидел две мужские тени.

Они стояли неподвижно, как тогда, когда возникли на стене в мезонине. Плоские тени. Только теперь они появились не на плоскости – просто стояли в воздухе.

Роланд попятился – тени не двинулись. Он ступил на дорожку и осторожно пошел в сторону. По мере того как он обходил их кругом, тени становились все уже, а когда он взглянул на них сбоку, и вовсе исчезли. Он зашел теням за спины – и они снова возникли. Тени были плоские и совсем непрозрачные, увидеть их можно было лишь спереди и сзади. Третьего измерения у них не было: если смотреть на них сбоку, даже на волосок черноты не проглядывало.

Роланд подошел поближе к розовому кусту. Появление теней напугало, но и обрадовало его.

– Только не исчезайте, – попросил он. – Просто не исчезайте. Теперь им придется меня послушать. Не исчезайте, пока они не придут.

Вдруг резкая боль сдавила Роланду горло. Затем она перешла на мускулы шеи и, наконец, пронзила лоб.

В воздухе вспыхнули искорки света, тени заблестели, словно только что пролитые чернила. Судорога свела Роланду шею. Он вспомнил мезонин – как все едва не погибло. Смотреть на них нельзя: что-то может произойти. Теперь вдруг возник какой-то воющий звук. Пока не поздно, надо бежать.

Спотыкаясь, Роланд бросился к дому. Колени у него ослабли, ноги тряслись, земля плыла под ногами.

– Твой чай на столе, – крикнула миссис Уотсон, услышав, что Роланд вошел на кухню.

– Спасибо, мама, – сказал он.

Было уже восемь, когда вся семья собралась у телевизора. Мистер Уотсон ушел в гостиную минут за десять до остальных, однако, когда миссис Уотсон и дети последовали за ним, они с удивлением обнаружили, что телевизор не включен.

– Что-нибудь случилось, Фрэнк? – спросила миссис Уотсон.

– Нет. Я слушаю: на улице дети поют рождественские гимны. В этом году они первые.

Вдали слышались высокие неуверенные голоса.

– "Тихая ночь", – сказал мистер Уотсон. – Мой любимый гимн.

– Я их уже три недели назад слышала, – заметила миссис Уотсон. – С каждым годом они начинают все раньше.

– Скоро, верно, будут начинать на Гая Фокса [8]8
  Праздник раскрытия Порохового заговора (1605 г.), названный по имени его главы; отмечается 5ноября.


[Закрыть]и разом собирать все пожертвования, – сказал мистер Уотсон.

– Пап, а телевизор мы будем смотреть? – спросил Николас.

– Подожди минутку, – ответил мистер Уотсон. – Надо же и гимны послушать. Ведь их не каждую ночь поют. К тому же нам все равно платить, так что давайте уж слушать. Похоже, что они остановились возле дома миссис Спилбери. Потом подойдут к нам.

Но тут послышался звук шагов на крыльце.

– Ну и ну, – удивился мистер Уотсон. – Уже здесь? Хотите, чтобы мы заплатили за то, чего еще не слушали? Ну, это уж слишком! Кыш с крыльца! Пойте "Тихую ночь" прямо у нас под окнами – а не то ни пенни не получите!

Он подмигнул остальным.

– Я вашему профсоюзу пожалуюсь!

На крыльце снова завозились, а потом кто-то загремел ручкой.

– Вот плуты, – сказал мистер Уотсон. – Могли бы постучать! Кыш! Убирайтесь!

Наступило молчание. Потом по тротуару зазвенели шаги, послышались приглушенные голоса, кто-то вполголоса сказал:

– Приготовились? Раз, два, три!

И несколько голосов нестройно запели: "В яслях лежал младенец..."

Пропев строчку, они вежливо постучали в дверь.

– Вот это другое дело, – сказал мистер Уотсон и открыл дверь.

– Счастливого Рождества! – произнес стоявший на крыльце маленький мальчик.

Он взмахнул кружкой для пожертвований.

– С Новым годом, с новым счастьем!

–Что ж вы с первого раза не сделали все, как надо? – спросил мистер Уотсон. – Зачем же дверью греметь? А потом – я вас просил "Тихую ночь" спеть.

Мальчик взглянул на него с удивлением.

– Что это вы говорите, мистер? Мы у соседнего дома стояли. Никто вашей дверью не гремел.

– Ну, нечего, нечего, – сказал мистер Уотсон. – Я же ясно слышал, как вы тут на крыльце резвились.

– Да мы и не думали...

– Спасибо! – отрезал мистер Уотсон.

– Мы вовсе не...

– Я же сказал "спасибо"! Просто я хочу, чтобы вы спели "Тихую ночь", я вас об этом все время прошу, и чтобы вы не гремели дверью. Ведь это немного, а?

– Никто вашей дверью не гремел, мистер, – сказал мальчик. – Мы к вашей двери и не подходили.