Текст книги "Перевал Дятлова"
Автор книги: Алан Бейкер
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Часть II
Лес
Рассказывает доктор Басков
[5]
В начале нашей следующей беседы я сказал Стругацкому:
– Мне бы хотелось немного поговорить о группе Дятлова.
Он пересел с кровати в кресло, как делал всегда, как только я заходил в его палату.
– Почему нет? С этого все и началось.
– Мне интересно узнать, почему вас начала преследовать идея во что бы то ни стало найти настоящую причину их смерти.
– Я уже говорил вам. И вообще, почему люди хотят выяснить, как кто-то погиб? Почему милиция расследует убийство, например?
– Это работа, за которую им платят, – ответил я.
Стругацкий придвинулся ближе и посмотрел на меня недоуменным взглядом:
– Доктор, вы меня удивляете. Разве это единственная причина? Как насчет желания восстановить справедливость? Сохранить порядок и безопасность в обществе? Желания, чтобы преступник понес наказание за содеянное, чтобы такого большее не повторялось?
– Да, Виктор, вы правы, – сказал я, делая заметку в блокноте, – все это гораздо важнее месячного оклада милиционера. Да… вы правы.
Стругацкий молча смотрел на меня и вдруг улыбнулся.
– О, понял, – сказал он.
Я тоже ответил улыбкой:
– Что же вы поняли?
– Вы пытаетесь узнать что-то из моего прошлого – мотивы моего особого интереса к этому делу. Верно?
– Возможно, и так, – признался я.
– А с другой стороны, – продолжал он, поглядывая на мой блокнот, – вам интересно, верю ли я в то, что местность около Холат-Сяхыл действительно опасна для людей.
– Почему вы так думаете?
– Как только я заговорил об общественной безопасности, вы сделали пометку в своем блокноте. Доктор Басков, думаете, я фантазер? Думаете, я возомнил себя защитником человечества?
– А это не так?
Стругацкий усмехнулся:
– Нет. Я даже друзей своих защитить не смог. Как же я собираюсь защитить остальных?
– Может быть, расскажете о своем детстве?
– Я не возражаю, но думаю, оно покажется вам самым заурядным. Мое детство было безоблачным и ничем не примечательным. Я не голодал, не мерз, меня никогда не били, я не подвергался сексуальному насилию – мои родители меня любили и холили.
– Рад это слышать. Тогда как насчет дела Боровского?
– А что с ним?
– Ну, вы же разозлились, когда Максимов отдал это дело Черевину.
– Да. Я хотел продолжать его, но проблема в том, – я уже говорил, – что я понятия не имею, как разговорить людей, которые боятся за свою жизнь. А Черевин другой – он будет копать и копать, пока не получит все необходимые сведения. Он не будет волноваться о том, что кто-то пострадает. Главное, что у него будет сюжет, а остальное неважно. Разумеется, такие, как Черевин, оправдывают себя благой целью, заявляя, что всем станет жить лучше, если подобные Боровскому будут справедливо наказаны. Но людям, которые из-за его принципов окажутся в больнице или того хуже, от этого не легче. Поэтому, да, я разозлился, когда Максимов снял с меня это задание.
– Но ведь Черевин и сам может оказаться в больнице или того хуже.
Стругацкий нахмурился:
– Надеюсь, что нет, но я бы не удивился.
– Думаете, это будет заслужено?
– Послушайте, Черевин мне не нравится, но я бы ему не пожелал такого.
Я кивнул:
– И снова рад слышать.
В тот момент мне показалось, что я получил ответ на свой вопрос, и он был прост: скорее всего, Стругацкий перенес свое беспокойство о людях, выселенных Боровским, на Игоря Дятлова и его товарищей. Его нереализованное желание помочь пострадавшим заставило его с головой уйти в распутывание загадочной смерти группы Дятлова. Это было не такое уж блестящее наблюдение, но для меня оно имело смысл. Это был скорее непосредственный вывод.
– У вас было время, чтобы прочитать досье? – неожиданно спросил Стругацкий.
– Да, – ответил я.
– И что вы думаете?
– Как вам сказать… сведения в нем очень необычные, мягко говоря.
– Комар, наверное, сказал вам, что документы настоящие?
– Да, сказал. Но это не означает, что информация в них правдивая, ведь так?
– Ну да, с вашей точки зрения это так.
– А как насчет проекта «Сварог»? – спросил я. – Расскажите о нем что-нибудь еще.
Стругацкий закрыл глаза и потер виски, как будто его внезапно начала мучить головная боль.
– Не сейчас, – прошептал он.
– Почему?
Он просто замотал головой в ответ.
– Хорошо, Виктор, – отступился я, не желая давить на него в этом вопросе. – Может, тогда поговорим о Черниковой? Как вы встретились?
Стругацкий перестал тереть виски, сел свободней и посмотрел на меня.
– Об Алисе… – сказал он, – ладно, я расскажу, как мы встретились.
Глава одиннадцатая
С Алисой Виктор и Ника познакомились у Константинова перед самым отправлением экспедиции на Холат-Сяхыл. Виктора поразила ее внешность – она совсем не соответствовала его представлениям о физиках. Высокая и элегантно одетая, длинные черные волосы убраны в красивый хвост. В ее манере держаться было чуть ли не аристократическое отчуждение и надменность. Темные глаза смотрели пронзительно сквозь очки в дорогой позолоченной оправе.
Она натянуто им улыбнулась с напряженным, обеспокоенным выражением. На журнальном столике лежало досье Лишина, и было очевидно, что она уже прочла его и посмотрела фотографии. Возможно, Константинов уже показал ей антипризму, и Виктору не терпелось узнать, что она, как физик, думает по этому поводу.
Всегда заботливый хозяин, Константинов принес кофе и пирожные, отчего сюрреализм ситуации только усилился. Напоминало больше посиделки старых добрых друзей – словно бы не были они едва знакомыми друг другу людьми, собравшимися исследовать странные и загадочные объекты далекой глуши.
Чтобы хоть что-нибудь сказать, Виктор озвучил эту мысль. Алиса кивнула в знак согласия, Константинов усмехнулся:
– Точно-точно, Виктор.
– Вы же репортер? – произнесла Алиса.
– Да, работаю в «Газете».
Она кивнула.
– Предполагаете написать об этом статью?
Что-то в ее тоне смутило Виктора.
– Полагаю, это зависит от того, что мы найдем.
– Да, конечно, – согласилась она, – от того, что мы найдем. А что говорит по поводу этого редактор?
– Он считает, что все это выдумки и что все сфабриковал Вадим в отместку за отказ напечатать его статьи.
Константинов расхохотался, пробормотав:
– Ну Максимов…
Алиса чуть улыбнулась:
– А вы думаете, результаты этой экспедиции можно будет опубликовать?
– Что вы хотите сказать?
– Если учитывать, как вы получили эту информацию, – она показала на досье, – ведь это все еще государственная тайна.
Виктор не знал, что ответить, кроме стандартного: «Люди имеют право знать правду», но его выручил Константинов:
– Думаю, мы забегаем вперед, Алиса. Сейчас важно собрать как можно больше сведений. А уже от того, что мы соберем, будут зависеть наши дальнейшие действия.
Вместо ответа Алиса взяла пирожное и откусила кусочек.
– Полагаю, Вадим показал вам то, что мы нашли, так называемую антипризму? – поинтересовался у нее Виктор.
– Да.
– И что это, по-вашему?
– Понятия не имею, – сухо ответила она. – Никогда не видела ничего похожего. Хотелось бы отнести ее в нашу лабораторию и взять пробу материала, но это будет трудно.
– Возникнет много вопросов, – уточнил Виктор.
– Именно.
– Сомневаюсь, что было бы много толку, – добавил Константинов, – проект «Сварог» тоже пытался это сделать, но безрезультатно.
Черникова задумчиво сказала:
– Такое чувство, что она не пассивна. Изменения ее цвета и внешнего вида – больше знаки изменений, чем сами изменения. – Она покачала головой. – Невероятно, но я уверена, что это какой-то прибор.
– Может, для коммуникации? – спросил Виктор. – Так думали участники проекта «Сварог».
– Возможно, хотя, естественно, это были лишь догадки. – Алиса пожала плечами. – Не могу сказать, что я полностью поддерживаю Вадима в намерении вернуть эту штуку на место. Но я хочу воспользоваться возможностью узнать, откроется ли там истинная природа антипризмы.
«Интересно только, хорошо это будет или плохо», – подумал Виктор.
Вероника глотнула кофе и спросила:
– Вадим, а вы составили наш маршрут на Холат-Сяхыл?
Константинов порылся в досье, доставая карту местности с пометками, и разложил ее на столе, чтоб всем было видно:
– Мы поедем на север до Ивделя, потом доберемся до Юрты Анямова. Я арендовал большой внедорожник.
– Юрта Анямова? – переспросила Вероника.
– Это поселение манси, самое большое в том районе. Оно будет нашей последней остановкой перед финишным этапом до Холат-Сяхыл.
– Почему вы хотите там остановиться? – спросил Виктор.
– Чтобы расспросить манси. Они знают ту местность, знают Отортен и Холат-Сяхыл, ведь их предки там жили веками. Возможно, им известно о странных вещах, происходящих в лесу. Любая информация будет нам полезной, я так думаю.
– Если только она не искажена мифами, – заметила Алиса.
Константинов улыбнулся и ответил загадочно:
– Именно поэтому она и будет полезной.
Алиса ничего не ответила и перевела взгляд на Виктора. Он встретился с ней глазами и почему-то почувствовал раздражение. Что ей надо? Он сказал:
– Вы знаете, зачем я туда иду. Хотелось бы узнать о ваших целях.
– Неужели не ясно?
– Мне – нет.
– Конечно же из-за любопытства. Хочу узнать, что представляет собой эта антипризма, что представляют собой те инсталляции в лесу, для чего они и почему советское правительство хранило в секрете факт их существования. Хочу узнать, что представлял – или представляет – собой проект «Сварог». И учтите, – добавила она, – подозреваю, что мои мотивы в корне отличаются от ваших.
Константинов увидел выражение на лице Виктора и поспешил сказать:
– Не обращайте внимания на Алису, Виктор. Она просто не доверяет журналистам.
– Жаль это слышать… А можно узнать почему?
Она вздохнула, откидываясь на спинку стула и кладя ногу на ногу:
– Мне доводилось не раз давать интервью журналистам – в печатных изданиях и на телевидении. И как показывает опыт, они всегда все упрощают до идиотизма, разговор о сложных материях превращают в детский лепет.
– Я читал много книг и статей, которые популяризируют науку, – ответил Виктор, – и я бы не сказал, что они написаны идиотским языком. Может, следует учитывать, что не все читатели имеют диплом физика и что для них просто необходимо в определенной степени упрощать сложные понятия. Разве читатели не достойны уважения?
– Кто-то, возможно, да. Те, у кого есть настоящий интерес. Но таких меньшинство, скажу я вам. Для остальных журналистов и их читателей наука в целом и физика в частности лишь кладезь любопытных фактов, призванных разнообразить их скучную жизнь. Ваши коллеги так и охотятся на последние новинки, способные возбудить интерес публики, и тут же жадно кидаются на следующую сенсацию. Возьмите, к примеру, большой коллайдер в ЦЕРН – Европейском совете по ядерным исследованиям…
– Я знаю, что такое ЦЕРН…
– Запуск коллайдера – один из самых сложных и крупных экспериментов в истории человечества. А посмотрите, во что его превратили медиа? Ноют по поводу его стоимости и распространяют жуткие истории о том, что он может создать черную дыру, которая поглотит Землю! – Виктор открыл было рот, но Черникова не дала ему и слова сказать. – А когда произошла утечка охладителя и коллайдер временно приостановили для ремонта, журналистов хватило лишь на ехидные комментарии о полном провале и подобную чепуху. И с тех пор о коллайдере почти ничего не слышно. А почему? Да потому, что журналисты уже вовсю ищут очередную громкую новость.
– И вы думаете, что я нахожусь здесь по этой же причине? – спросил Виктор. – Что я ищу очередную громкую новость?
– Хотите сказать, что я ошибаюсь? – спросила она с легкой усмешкой.
Он тоже усмехнулся:
– А если скажу, вы мне поверите?
– Ну, рад, что вы нашли общий язык, – вмешался Константинов. – Кто-нибудь хочет еще пирожных?
Вероника смущенно улыбнулась.
– Хотя, если серьезно, Алиса, – продолжал Константинов, – мы все здесь собрались благодаря Виктору. Досье передали ему. Он бы мог легко оставить его для себя, но обратился ко мне. Думаю, что его честность говорит сама за себя.
Черникова неопределенно махнула рукой, не то уступая, не то протестуя – Виктор не понял, как не понял, на самом ли деле Алиса питает к нему такую сильную неприязнь или же просто дразнит его по какой-то причине. Может быть, она просто пыталась понять, что он за человек, при том что ее нелюбовь к журналистам казалась вполне искренней.
По правде говоря, он чувствовал себя не в своей тарелке и подозревал, что в дороге это ощущение будет только расти. Двое ученых – антрополог и физик – и Ника, бывшая профессиональным фотографом, – все они обладают талантами и опытом, незаменимыми в экспедиции. А что есть у него? Да, это он принес досье Константинову, он все это начал. Да и то как сказать – по-настоящему все начал Эдуард Лишин, а Виктор только передал важные сведения о расследовании случая на перевале Дятлова. Константинов сказал, что его функция хроникера в экспедиции будет чрезвычайно важной. Виктор в принципе был с ним согласен, но ведь и любой другой мог бы с этим справиться. Может, Константинов поручил ему эту роль лишь потому, что чувствовал себя обязанным Виктору за саму возможность экспедиции?
Он чувствовал странную смесь обиды и благодарности за то, что ему позволили присоединиться. Это было очень неприятное ощущение, которое сложно было игнорировать. Может, когда они окажутся в лесу, что-то изменится?
Тут он вспомнил еще один неприятный факт: он никогда не увлекался походами. Константинов и Черникова уже бывали на Холат-Сяхыл, Вероника увлекалась лыжами, много раз ездила кататься на Южный Урал. А как он справится с длительным походом в холодную и дикую местность?
Его размышления прервала Алиса, вытащив пачку сигарет и обратившись к нему:
– Выйду покурить. Виктор, вы не присоединитесь?
– Я не курю.
Она дернула плечом:
– Тогда просто за компанию.
– Алиса, ты можешь курить здесь, если хочешь, – сказал Константинов.
– Да нет, Вадим, не стоит. Виктор, пойдемте.
Она поднялась и вышла на балкон, с него открывался вид на газон за домом. Виктор пожал плечами, секунду помедлил, заметив, как нахмурилась Вероника, и проследовал за Алисой.
Небольшой газон и аккуратные рядки кустиков в совершенном зимнем безмолвии покрывало снежное кружево. Небо было спокойным, бледным и безликим, как холст, на котором еще только предстоит нарисовать картину. Черникова закурила, выпустив изо рта смесь из дыма и пара в холодный воздух.
– Виктор, извините, я вас заставила понервничать.
– Все в порядке, – ответил он, слегка растерявшись, – если у вас проблемы с журналистами, я могу понять.
Она снова затянулась и спросила:
– Что вы обо всем этом думаете?
– Если быть честным, я не знаю. Три дня назад я вообще был не в теме – работал над другим сюжетом.
– О чем же?
– Об арендодателе, от которого страдали жильцы в бараках. Меня сняли с задания и послали взять интервью у Юрия Юдина, чтобы написать статью к пятидесятилетию трагедии.
– А с задания почему сняли?
Он замялся, слабо улыбнувшись:
– Я на такие дела не гожусь. Не могу давить на запуганных людей, чтобы они заговорили. Плохой из меня криминальный журналист.
Она внимательно посмотрела на него.
– В любом случае, – продолжал он, – вы сами что думаете?
– Мне трудно в это поверить. Я просмотрела документы, они наверняка настоящие, как и снимки, хотя, конечно, не могу быть абсолютно уверенной, пока не увижу негативы.
– Думаете, это подделка?
– Даже если и так, конечно же это не Вадим сделал. Но Лишин… это уже другая история. Кто знает, как мыслят эти люди, какие мотивы ими движут? Та же антипризма… Я бы могла поручиться своей репутацией, что это продукт неизвестных нам технологий. Но сколько раз случалось, что эксперты обманывались подделками. Поэтому хоть и верю своим глазам, – которые, правда, очень бегло осмотрели эту антипризму, – но не исключаю возможности, что все это часть чьей-то очень хитрой игры в дезинформацию.
– Игра в дезинформацию? Для чего?
– Не знаю, но прецеденты есть. У нас, в Европе и в Штатах проводились подобные эксперименты, отслеживающие, как распространяется и как усваивается среди населения вера в сверхъестественные явления. Это связано с поиском новых способов контроля над общественным мнением и управления реакцией на различного рода информацию.
– Да уж… более сверхъестественного, пожалуй, и не найдешь, – заметил Виктор. – Но как же якуты, утверждающие, что видели похожие объекты в своем регионе?
– Вот это меня и беспокоит, – ответила Черникова, – и мешает признать однозначно, что это подтасовка – слишком уж изощренно. Но и признать, что эти объекты на самом деле то, чем кажутся, я тоже не могу.
– А чем они кажутся?
Она сильно затянулась и посмотрела на него:
– Это артефакты. Артефакты неизвестной нам цивилизации.
– Инопланетяне?
– Кто знает? Хотя я сомневаюсь.
– Почему?
– Я видела снимок так называемой инсталляции и «котла». Они не выглядят совершенными. Не похоже, что их создала цивилизация, достаточно развитая, чтобы совершать межгалактические перелеты. Антипризма – возможно. Но не больше.
– Разве можно судить о технологиях и эстетике инопланетного разума? – спросил он, вспомнив слова Юдина: «Что-то настолько странное, что мы даже назвать не в состоянии».
– Конечно нельзя. Тут вы правы.
Почти выкуренная сигарета Алисы тихонько потрескивала в холодном воздухе.
– Послушайте, – обратился к ней Виктор, – я понимаю ваши предубеждения против журналистов, но я здесь не затем, чтобы раскопать сенсацию, которая меня прославит.
– Правда? – Она взглянула на него с легкой улыбкой.
– Я лишь хочу узнать, что на самом деле произошло с группой Дятлова. Вот все, что меня интересует. Возможно, мы найдем ответ, возможно, нет. Возможно, я смогу написать и опубликовать статью, после которой нас не посадят, – а возможно, нет. Но не это моя главная цель. Я просто хочу узнать правду.
Алиса снова посмотрела на него, все так же улыбаясь.
– Что ж, в этом вы больше похожи на Вадима, чем на меня.
Он вспомнил, как Константинов рассказал ему о том, что двенадцатилетним мальчиком увидел своего друга в гробу, его странного цвета кожу и абсолютно седую голову.
– Да, – согласился он, – думаю, это так.
– Хорошо. В нашей группе образовался определенный баланс. Возможно, мы найдем ответ – возможно, нет, – повторила она его слова, улыбнулась шире и сказала без всякой иронии: – А возможно, закончим, как Дятлов…
* * *
Через пару дней они выехали из Екатеринбурга в сторону Ивделя. До отъезда Виктор больше не видел Лишина; может, тот ушел в тень и снова занялся плотничеством, а может, продолжал наблюдать за ним, но уже со всей подобающей конспирацией. Виктор подозревал последнее. Как бы то ни было, когда они покидали город, у Виктора мелькнула мысль: вернутся ли они сюда снова?
Внедорожником, который арендовал Константинов, оказалась «тойота», большой и мощный автомобиль. Его нагрузили оборудованием для кемпинга и недельным запасом продуктов. Константинов сказал, что больше времени экспедиция не займет. Он называл ее «предварительной разведкой» и предполагал совершить еще целую серию походов в самое сердце таинственной Холат-Сяхыл.
Поначалу они не знали, куда поместить антипризму. Алиса предложила просто положить ее в бардачок. Виктор засомневался, не будет ли она оказывать воздействие на электронные системы автомобиля, но беспокоиться было не о чем: антипризма, что бы она собой ни представляла, в этом отношении казалась совершенно инертной. Поэтому они положили ее в бардачок вместе с копией карты Лишина.
Алиса предложила назвать экспедицию именем Константинова, все заулыбались, включая и самого Вадима, который несогласно замотал головой и замахал руками.
Константинов вел машину, Алиса сидела рядом, Виктор с Вероникой – сзади. Алиса листала копию досье Лишина (Константинов рассудил, что оригиналы слишком ценны, чтобы брать их с собой) и периодически зачитывала вслух отрывки. Остальным это уже было знакомо, но Алиса не могла остановиться. Она напоминала ребенка, прочитавшего новый комикс и теперь гулявшего по нему туда-сюда, останавливаясь на особо интересных местах.
Особенно ее зацепил последний документ в досье под заголовком: «Рекомендации, как вести себя при обнаружении инсталляций и “котлов” в Северо-Уральском регионе». На этих отрывках голос Алисы звучал чуть ли не с благоговением:
«Ввиду ряда сходств между инсталляциями и “котлами”, обнаруженными на Северном Урале и существующими в аномальной зоне № 2 в Западной Якутии, рекомендуется закрыть зону вокруг горы 1079, известной также как Холат-Сяхыл, на карантин не менее чем на три года, с тем чтобы должным образом исследовать эти объекты и их влияние на окружающую среду.
После составления протоколов карантина и присвоения этой области обозначения “аномальная зона № 3” следует установить аппаратуру для исследования, которая будет обслуживаться персоналом проекта “Сварог”. Эта аппаратура будет забирать пробы и производить анализ материалов, из которых состоят инсталляция и “котлы”, а также любые артефакты, обнаруженные внутри них.
Смерть группы Игоря Дятлова из девяти человек показала, что в аномальной зоне № 3 существует реальная опасность для жизни. Этот факт, а также близкая расположенность зоны к крупным населенным пунктам (в отличие от аномальной зоны № 2) диктуют необходимость как можно скорее и точнее выяснить природу этих объектов.
Из сборных модулей надлежит собрать станцию зоны № 3 в районе направленного воздействия. В течение нескольких дней ее следует снабдить всем необходимым оборудованием и запасами продовольствия. Персоналу проекта “Сварог” и охраняющей его военной части будет выдана специальная защитная одежда, которую надлежит надевать при каждом приближении к “котлам” или вхождении внутрь инсталляции».
– По-моему, – сказала Алиса через плечо, – это один из самых интригующих моментов: получается, что у инсталляции есть внутреннее пространство и в него можно войти.
– Полагаю, мы не станем этого делать, – отозвалась Вероника.
Алиса взглянула на нее, но промолчала.
Виктор решил, что Веронику нужно поддержать:
– В отчете говорится, что необходимо надевать защитную одежду при любом посещении инсталляции. Так что мы не сможем туда войти, правда, Вадим?
– Согласен, это будет не очень разумно, – ответил он, – по крайней мере не во время предварительной разведки. Как думаешь, Алиса?
Она улыбнулась ему:
– Конечно. Но учтите, что карантин сняли спустя три года. Остался ли функционировать сам проект «Сварог» в том районе? Или его свернули? Почему так называемую аномальную зону № 3 снова открыли для гражданского населения? – Она зашуршала бумагами досье. – Должны быть еще документы. Это всего лишь начало. Я уверена в этом.
Константинов промычал в знак согласия.
– Думаете, они у Лишина? – спросила Ника Вадима.
– Думаю, да. И вероятно, еще много чего другого. Такие, как он, думают на несколько шагов вперед. Помните? Когда пала Берлинская стена, в стране все кардинально изменилось. Все стало доступно, даже архивы разведки. Никто не знал, что будет дальше, поэтому все, кто мог, подстраховались. Тогда много документов пропало, я подчеркиваю: много. Думаю, Лишин, как и прочие агенты, воспользовался возможностью прикарманить потенциально ценные документы, чтобы позже обменять их на твердую валюту.
– Но только Лишин не попросил за них деньги, – сказала Алиса.
– Не попросил, – подтвердил Константинов.
– А почему? – спросила Вероника. – Думаете, его совесть мучает?
Константинов вывернул руль, чтобы объехать большой грузовик, нагруженный пиломатериалами.
– Думаю, это самое логичное объяснение. Очевидно, что он делает это не ради денег.
– Возможно, – согласилась Алиса. – А может, он просто знает, что его сведения бесценны и ты не в состоянии заплатить по их реальной стоимости. Не обижайся, Вадим.
– Да нисколько. Так или иначе, Лишин решил, что пришло время обнародовать хотя бы часть материалов по случаю на перевале Дятлова.
– Возникает вопрос: зачем? – сказала Алиса, бросив взгляд через плечо на заднее сидение. – Почему именно сейчас?
Виктор обернулся к Нике и увидел, что она задумчиво смотрит в окно на проезжающие рядом машины.