355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алан Бейкер » Перевал Дятлова » Текст книги (страница 3)
Перевал Дятлова
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 05:33

Текст книги "Перевал Дятлова"


Автор книги: Алан Бейкер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава четвертая

Весь обратный путь в Екатеринбург Виктор думал о своем разговоре с Юдиным. Конечно, старик был прав: ни один факт не укладывался в общую смысловую картину. Была куча версий, каждая из которых скорее поднимала еще больше вопросов, чем объясняла случившееся. Юдин сравнил это с попытками собрать картинку из кусочков разных мозаик. Но возможно, это больше напоминало картину кубиста, нарисовавшего нечто сразу с нескольких углов зрения. Сосредоточишься на отдельном элементе – вроде бы появляется смысл, но стоит чуть отойти и охватить взглядом всю картину целиком – как она тут становится странной и запутанной, противоречивой и абсолютно алогичной.

Он достал диктофон и вернулся к началу записи. В купе, кроме него, был еще один пассажир – пожилой мужчина, читавший газету, поэтому Виктор надел наушники и нажал пуск.

В одном месте он остановил запись, вернулся назад и снова прослушал:

«Вы никогда не найдете начало этой истории: можно потратить годы, размышляя, рождая гипотезы и выстраивая версии, мучаясь бесконечными вопросами, не дающими покоя ни днем ни ночью…»

Юдин говорил о самом себе.

Когда Стругацкий прибыл в Екатеринбург, было уже слишком поздно, чтобы идти в фонд Дятлова, поэтому он отправился домой и на компьютере расшифровал интервью, выделяя части текста, которые могли стать неплохими цитатами для статьи.

Потом нашел в Интернете информацию о Вадиме Константинове: на данный момент пенсионер, до этого работал на факультете общественных наук Уральского политехнического института, профессор антропологии. Опубликовал несколько монографий, в основном о коренных народностях Сибири; имел большой авторитет как специалист в этой области.

В семь часов позвонил Максимов и спросил, как дела с интервью. Виктор не без радости сообщил, что все прошло на ура и что завтра он встречается с Константиновым. Максимов вроде бы остался доволен ответом и заметил, что с нетерпением ждет готовую статью. Что-то в его тоне подсказывало Виктору, что, если статья редактору не понравится, ему придется заняться поисками новой работы.

* * *

На следующее утро он поехал по адресу, который дал ему Юдин, – на улицу Ясную. Лишь бы на этот раз ему не пришлось никого умолять, чтоб его впустили! Но он зря волновался: как только он нажал кнопку домофона, ему ответил бодрый глубокий голос Константинова.

Виктор представился и объяснил причину визита.

– Входите, – сказал Константинов, как будто давно ждал его и был рад его появлению. – Первый этаж, по коридору налево.

Когда Виктор нашел нужную квартиру, дверь уже была открыта, и Константинов стоял на пороге, протягивая ему руку. Он был высокого роста, хорошо сложен и выглядел сильным и энергичным, несмотря на возраст. Его седые волосы лежали густыми непослушными прядями и резкие черты лица, словно высеченные временем, сохранили одухотворенность молодости.

Виктор пожал его руку и поблагодарил за то, что он сразу согласился на интервью.

– Да не за что, Виктор. Можно я буду вас так называть?

– Конечно.

– Юра звонил вчера – сказал, что вы должны прийти. У него осталось хорошее впечатление от вашей встречи.

– Да? – удивился Виктор, проходя за Константиновым в квартиру. – Никогда бы не подумал.

Константинов махнул рукой:

– Юра – он такой. Любит создавать ложное представление о себе. Это все, что осталось от его прежней шутливости. Да и потом, во всем ведь есть и плохое и хорошее. В этом вся человеческая природа. Пройдемте в кабинет.

Он провел Виктора в просторную комнату, отделанную под темное дерево, с уютным кожаным диванчиком, креслами и кофейным столиком орехового цвета, наполированным до блеска. По трем стенам рядами тянулись книжные полки, у четвертой, в два высоких окна, стоял дубовый письменный стол под старину. Он был весь завален бумагами и книгами. Окна выходили на заиндевевший газон.

– Добро пожаловать в фонд имени Дятлова, – сказал Константинов, подходя к креслу.

Виктор меньше всего ожидал увидеть нечто подобное. Почему-то при слове «фонд» он представлял себе офис с секретаршами и служащими, деловито снующими в гуле телефонных разговоров с чиновниками и иностранными корреспондентами. В реальности фонд Дятлова оказался одним-единственным человеком, который пытался сохранить память о девяти молодых людях, не заслуживших своей ужасной смерти. Получается, что и инициатива, и все труды принадлежат одному Константинову, из-за чего Виктор проникся еще большей симпатией к нему.

Словно прочитав его мысли, пожилой мужчина широко улыбнулся:

– Не впечатляет, да?

– Да… я бы не сказал, – Виктор сконфузился и пожал плечами.

Константинов, усмехнувшись, скрылся в кухне и вернулся через несколько минут с большим подносом.

– Кофе! – объявил он, разливая его в две чашки.

Кофе оказался крепким, ароматным и невероятно вкусным.

– Это «Jamaican Blue Mountain» – отметил он, – друг мне привозит из-за границы.

– Можно его номер телефона?

Константинов сделал смешную гримасу:

– Ни за что.

Виктор показал на диктофон, который он уже успел положить на столик:

– Вы не против?

– Нет-нет. Давайте перейдем к делу. Вы хотите поговорить о случае на перевале Дятлова?

– Верно.

– Вы из «Газеты»?

Виктор утвердительно кивнул.

– Я знаю Сергея Максимова. Он идиот.

Виктор фыркнул, едва не расплескав кофе:

– Вот уж с чем не стану спорить. У вас с ним что-то произошло?

– В течение нескольких лет я посылал в редакцию статьи о случившемся на перевале, и он всегда их отметал. Ему это было неинтересно – до сегодняшнего момента. Потому что нынче пятидесятилетняя годовщина, ведь так?

Виктор кивнул:

– Но он не упоминал вашего имени. Только Юдина называл, а вас – нет.

– Возможно, хотел, чтобы вы отработали свои деньги и пришли сюда по собственной инициативе. Не знаю. Как я и сказал: он идиот.

Виктор окинул взглядом комнату:

– Должно быть, тоскливо работать в одиночестве. Можно дойти до отчаяния.

– С отчаянием вы правы, а вот насчет одиночества – заблуждаетесь, – ответил Константинов. – Их души составляют мне компанию. – Он сконфуженно усмехнулся. – Не буквально, конечно. Но здесь память о них – и о том, что с ними произошло.

– А что же с ними произошло, по-вашему?

Константинов откинулся на спинку кресла:

– И в самом деле – что? Если вы ищете простого ответа, вынужден вас разочаровать – его нет.

– От Юрия Ефимовича я то же самое услышал. Он полагает, что здесь замешано что-то, что выше человеческого понимания.

– А вы сами что думаете?

Виктор покачал головой:

– Даже вообразить ничего не могу. Все версии рассыпаются, как только начинаешь их анализировать.

Константинов согласился:

– Как кубик Рубика. Ты думаешь, что вот – уже почти собрал его, а потом поворачиваешь и видишь, что на одной стороне все цвета вперемешку. И понимаешь, что ничего у тебя не вышло.

– Но, может, вы приблизились к разгадке?

Константинов вздохнул и уставился в содержимое чашки:

– Трудно решить головоломку, когда отсутствуют некоторые части.

– Вы имеете в виду официальные материалы следствия, которые до сих пор засекречены?

– Да. Часть материалов обнародовали в начале девяностых, но что-то осталось. И однажды я заставлю их сказать всю правду.

– Звучит убедительно.

– Так и есть.

Виктор поставил чашку и подался вперед:

– Юдин упомянул, что пару лет назад вы возглавляли экспедицию на Холат-Сяхыл. Он сказал, вы что-то нашли там… что-то вроде металлической решетки. Можете рассказать об этом? Вы что-то оттуда привезли?

Константинов поднялся и подошел к большому стеллажу с папками, стоявшему между двумя книжными полками:

– Я вам непременно расскажу еще об этом. И обязательно покажу кое-что из того, что привез. Но сначала… – Он вытащил стопку бумаг из стеллажа. – Сначала вам, возможно, интереснее посмотреть вот это. Это временной график: события перед трагедией, во время и после нее и еще несколько подробностей, которые будут вам полезны. Они вам помогут восстановить картину произошедшего и, конечно же, пригодятся для вашей статьи. Можете оставить это себе. У меня есть еще несколько копий.

Он отдал бумаги Виктору и перешел к массивному деревянному шкафу в дальнем углу комнаты. Пока он там рылся на полках, Виктор разложил бумаги на журнальном столике. Но он не успел углубиться в чтение, потому что Константинов сам начал рассказывать о событиях – без всякой запинки: видно было, что хронологию он знает как свои пять пальцев. Поэтому Стругацкий отложил бумаги в сторону, налил себе еще кофе и стал слушать.

– Двадцать пятого января 1959 года Игорь Дятлов с товарищами прибыли в Ивдель и переночевали там. На следующий день они добрались до Вижая на попутной грузовой машине. Следующим утром они вышли в поход на гору Отортен. Это был маршрут третьей категории сложности – самый трудный и опасный для этого времени года, но все ребята были опытными туристами, не сомневавшимися, что осилят его без серьезных происшествий. Предполагалось, что поход займет три недели. Двадцать восьмого января заболел Юрий Юдин. Стало очевидно, что ему нужно вернуться в Свердловск. На этом факты, о которых можно утверждать со стопроцентной уверенностью, заканчиваются. Все остальное – информация из дневников и фотографий, обнаруженных в палатке, и по этим остаткам мы должны как можно точнее восстановить ход событий. Следующие три дня группа передвигалась на лыжах, придерживаясь троп манси, по которым те перегоняют стада, и так до реки Ауспии, протекающей на границе с горными массивами. Там они сложили лабаз из веток, в котором оставили провиант и снаряжение на обратный путь. Первого февраля они начали восхождение на Отортен, но погода испортилась, из-за метели они заблудились. Позже в тот же день они обнаружили, что находятся на соседней горе Холат-Сяхыл. Вы знаете значения этих названий, Виктор?

– Да. Холат-Сяхыл означает «гора мертвецов», а Отортен – «не ходи туда».

Константинов одобрительно кивнул. Он наконец нашел то, что так долго искал – большую деревянную коробку размером с дипломат. Ее он принес и положил на журнальный столик. Но открывать не стал, а сел и продолжил рассказ.

– Метель была очень сильной – из-за нее они сбились с маршрута, оказавшись аж на соседней горе. Видимо, они решили разбить здесь лагерь на ночь, а путь на Отортен продолжить с утра. Палатку они установили на высоте тысячи ста метров над уровнем моря. Было ужасно, чертовски холодно – мороз под тридцать градусов. При этом видимость наверняка была плохой, иначе бы они не разбили лагерь в таком незащищенном месте.

– А ведь совсем рядом был сосновый лес, – сказал Виктор, вспоминая прочитанную статью.

– Вот именно. Лес находился меньше чем в полутора километрах вниз по склону. Но они его не заметили.

– А может, заметили, но не захотели идти туда?

Константинов пристально посмотрел на него:

– Почему вы так считаете?

– Не знаю, – ответил Виктор, – просто вдруг подумалось. Извините, что ляпнул ни с того ни с сего.

– Не стоит извиняться. Любопытно, почему мне самому это в голову не приходило. Полагаю, иногда нужен чей-то свежий взгляд.

– Да это скорее пустое размышление.

– Но его стоит приобщить к прочим.

Константинов замолчал, задумавшись. Виктор попросил его продолжать.

– Установив палатку, – продолжил он, – группа устраивается на ночлег. И вот тут… что-то происходит. Дятлов с друзьями разрезают палатку и бегут в холод и темноту вниз по склону, подальше от вершины Холат-Сяхыл. Совершенно очевидно, что они были напуганы – до такого ужаса напуганы, что даже не стали развязывать вход в палатку. Что бы это ни было, они точно знали, что должны бежать оттуда как можно дальше и как можно быстрее.

– Об этом говорит тот факт, что они были полуодеты.

– Верно. Следы, обнаруженные спасательной группой, указывают на то, что сначала все ринулись в разные стороны, но через триста метров вниз по склону снова собрались вместе. Думаю, они сошлись под большой сосной.

– Где обнаружили Кривонищенко и Дорошенко?

– Да. Хотя утверждать точно мы не можем.

– Почему?

– Потому что следы спускались по склону на пятьсот метров от палатки.

– Не понимаю, как это может быть.

– И я не понимаю, Виктор, – ответил Константинов, печально улыбнувшись. – Как бы то ни было, под сосной они развели огонь и оставались там некоторое время. Потом кто-то, скорее всего Дятлов, решил, что надо что-то делать, потому что даже у костра в такой мороз долго не просидишь. Один из них залез на дерево, метров на пять, возможно, для того, чтобы по лагерю определить свое местонахождение или же посмотреть, что там происходит. Трое – Дятлов, Зинаида Колмогорова и Рустем Слободин – предприняли попытку добраться до палатки. Им это не удалось – все трое умерли от переохлаждения. Дятлов стал первой жертвой – его тело нашли в трехстах метрах от сосны. Он лежал на спине, лицом к лагерю. В ста восьмидесяти метрах от палатки нашли тело Слободина. В его черепе обнаружили небольшую трещину. И наконец, в ста пятидесяти метрах от него умерла Зина. По всей видимости, они оба ползли к лагерю, когда их настигла холодная смерть. Остальные ждали. За это время умерли Георгий Кривонищенко и Юрий Дорошенко. А может, наоборот: они умерли первыми, и тогда Дятлов решил, что им просто необходимо добраться до палатки. Неизвестно. Этот вопрос остается открытым.

– Как, впрочем, и все остальные, – добавил Виктор.

Согласившись, Константинов продолжал:

– Скорее всего, это происходило уже после полуночи, именно тогда и состоялось первое переодевание: Людмила Дубинина обернула ноги лоскутами шерстяных штанов Кривонищенко. Четверо оставшихся в живых – Людмила Дубинина, Александр Золотарев, Николай Тибо-Бриньоль и Александр Колеватов отказались от попыток достичь лагеря. Я столько думал: почему они приняли такое решение? Не могли здраво рассуждать из-за страха и холода? Полагали, что у них больше шансов спастись под покровом леса, чем карабкаться вверх по склону до лагеря? Или же вокруг палатки до сих пор происходило что-то, что не давало им вернуться? Именно в этот момент они получили повреждения, которые ускорили их гибель: перелом ребер у Дубининой и Золотарева, серьезная травма черепа у Тибо-Бриньоля. Они углублялись дальше в лес, очевидно волоча Тибо-Бриньоля, который к тому моменту был либо мертв, либо без сознания. Им удалось укрыться в ущелье, где от повреждений грудной клетки и переохлаждения умерла Дубинина. После чего Золотарев, видимо, надел на себя ее куртку и шапку в бессмысленной попытке согреться. Тибо-Бриньоль уже несомненно был мертв к тому времени – вообще, скорее всего, его смерть была мгновенной – от перелома черепа. И наконец, в одиночестве от переохлаждения умирает объятый ужасом и не имевший ни одной травмы Колеватов. В какой-то момент между их гибелью и завершением поисковой операции, которая спустя три месяца обнаружила тела, кто-то наткнулся на них и вырвал язык у Людмилы вместе со всей слизистой ротовой полости.

Виктор почувствовал мурашки на спине.

– И кто же мог это сделать? – спросил он тихо. – Животное?

– Рана, которую нанесли Людмиле уже после ее смерти, неясного происхождения, – ответил Константинов. – Можно представить, что животное съело язык… Даже всю слизистую – тоже возможно. Но согласитесь, что при этом должно было серьезно пострадать лицо. – Он перевел дыхание и продолжил: – Есть еще кое-что, чему так же сложно найти объяснение.

– И что же это?

– Спасательная группа нашла четверо наручных часов, двое из них были на руке Николая Тибо-Бриньоля. Все часы показывали разное время.

– Разное время?

Константинов кивнул:

– Часы на Николае показывали 8:14 и 8:39. Двое других – 8:45 и 5:31.

Повисло молчание. От рассказа Константинова, казалось, даже воздух в комнате наполнился атмосферой непонятного ужаса и диких обстоятельств случившегося с группой Дятлова.

Виктор заговорил первым:

– Как я понял из того, что читал и что рассказал мне Юдин, официальное расследование не пришло к окончательному выводу по делу; и в качестве причины гибели туристов уже готовы были рассмотреть вмешательство неизвестного феномена. К этому якобы склонялся главный следователь по делу Лев Иванов, это правда?

– Вы сейчас говорите про светящиеся шары?

Виктор кивнул.

– Есть несколько предположений касательно них. Мы точно знаем, что в ночь гибели группы Дятлова в пятидесяти километрах южнее Холат-Сяхыл находился лагерь группы студентов-географов, которые видели несколько ярко-оранжевых шаров, летевших как раз над горой.

Порывшись в пачке листов, Константинов нашел нужный и зачитал вслух:

– Один студент записал, что они видели «светящийся круглый объект, летевший с юго-запада на северо-восток. Диск был размером примерно с видимую полную луну и светился голубовато-белым светом, окруженный голубым ореолом. Ореол ярко вспыхивал, подобно вспышкам молнии. Когда объект скрылся за горизонтом, небо в том месте еще несколько минут светилось». – Константинов отложил бумаги. – Это дословная запись одного из студентов. И что это значит – не представляю.

– Юдин сказал, что в той местности часто видели оранжевые шары. Последний раз совсем недавно.

– Верно, – ответил Константинов, – и не только в России, но и по всему земному шару. Что-то из рода НЛО, как их называют информационные источники. Иванов полагал, что в ту ночь, первого февраля, кто-то один из группы Дятлова вышел из палатки (предположительно в туалет), увидел эти шары и разбудил остальных. Они в панике спешно покинули лагерь, но, пока бежали вниз по склону, один из шаров взорвался, нанеся увечья.

– Да, Юдин упоминал это, но…

– Но если все произошло именно так, – перебил его Константинов, – то зачем было разрезать палатку, чтобы выйти из нее? Ведь она уже была открыта – разве не так?

– Так.

– Собственно поэтому я и не разделяю ивановскую интерпретацию событий. Да, я допускаю, что люди могли видеть светящиеся сферы в ту ночь, но не думаю, что это стало причиной их гибели.

Взгляд Виктора упал на коробку, которую Константинов положил на столик в начале их разговора. Он так увлекся рассказом, что совсем забыл о ней. Константинов улыбнулся, заметив его любопытство, открыл коробку и аккуратно начал выкладывать ее содержимое на полированную столешницу.

– Летом 2007 года, – начал он объяснять, – я повел небольшую группу исследователей в места трагедии – и там мы нашли ту самую штуку, которую Юрий так поэтично называет «металлической решеткой». Здесь лишь маленькие образцы.

Виктор по очереди осмотрел вещи. В основном это были куски металла, мятые и бесформенные, похожие на части какой-то сломанной машины или прибора. Один предмет привлек его особое внимание. Лоскут ткани – плотный, темно-зеленого цвета. Виктор спросил, показывая на него:

– Что это?

Константинов, внимательно следивший за ним, ответил:

– Это кусок военной формы.

Глава пятая

– Значит, военные там были, – сказал Виктор.

– Так или иначе – да, это вряд ли подлежит сомнению, – ответил Константинов.

– Такая ведь версия тоже была? Что военные убили группу Дятлова, которая случайно оказалась в зоне испытания оружия?

– Была такая версия, хотя я лично ее не поддерживаю.

– Потому что военным незачем было использовать ту местность для испытаний?

– Верно, – согласился Константинов. – Если бы они тестировали некое суперсекретное оружие, то выбрали бы для этого более подходящий полигон.

– Вроде Байконура или Семипалатинска.

– Конечно. Какой бы безлюдной ни представлялась территория, они бы не стали рисковать секретностью. Не забывайте, что спортивный туризм в то время был безумно популярен – тысячи людей круглый год ходили экспедициями. И в ту ночь в пятидесяти километрах от Холат-Сяхыл была еще одна группа. Нет, я не верю в то, что там могли проходить испытания. Нет смысла.

– И тем не менее… – возразил Виктор, показывая на куски металла на столе.

– Приглядитесь лучше, – подсказал Константинов, – вы не замечаете ничего особенного в этом материале? Как бы вы его описали?

Виктор пожал плечами:

– Выглядит как обломки.

– Точно.

– Может, это останки ядерной ракеты, запущенной с того же Байконура? А может, сбившийся с курса снаряд?

Виктор подумал об оранжевых шарах, которые видели той ночью туристы. А ведь и впрямь падающую ракету легко можно было принять за странный, неведомый объект.

– Звучит логично, – ответил Константинов, – но вы на ложном пути. Ракета, запущенная с Байконура, могла бы долететь до Северного Урала, но нет никаких отчетов о том, что именно в это время производился запуск ракет.

– Откуда вы знаете?

– Я говорил с компетентными официальными лицами – из Ракетно-космической корпорации имени Королева, например. Ничего на Байконуре в ночь гибели группы Дятлова не запускали.

– Как насчет Плесецка? Это же был главный ракетный полигон в Советском Союзе.

– Да, но Плесецк в то время еще строили. Только с конца 1959 года эта площадка начала функционировать.

Виктор посмотрел на Константинова долгим испытующим взглядом, но в ответ получил лишь легкую улыбку.

– У меня такое ощущение, будто вы чего-то не договариваете, – произнес Виктор, тоже улыбаясь. – Возможно, вы хотите, чтоб я сообразил сам, но я слишком глуп для таких вещей.

Константинов рассмеялся:

– Вовсе нет! Вы уже почти у цели, но хорошо, я дам вам еще пару подсказок. Во-первых, не знаю, говорил ли об этом Юра, но после трагедии следствие попросило его опознать найденные в палатке вещи – все до одной. Так вот, среди них оказались очки, пара лыж и еще обломок одной лыжи, которые он не смог узнать. Во-вторых, я видел документы, из которых следует, что уголовное расследование по факту гибели людей на перевале Дятлова было открыто шестого февраля, то есть за две недели дотого, как поисковая группа нашла лагерь ребят.

– Что? Вы шутите!

Константинов покачал головой:

– Власти уже знали, что эти люди мертвы. Каким бы образом это ни произошло – им уже было известно о случившемся с группой Дятлова. Но они все-таки начали расследование – возможно, надеялись, что оно выявит какую-то полезную информацию, а возможно, оно было всего лишь простой формальностью, которую необходимо было соблюсти. Которое из предположений верно, не знаю, но подозреваю, что в конечном итоге это не так и важно.

Виктора осенило.

– Думаю, что понимаю, о чем вы говорите, – сказал он.

– И о чем же?

– Вы думаете, что военные не виноваты в случившемся. – Он взял в руки рваный истершийся кусок ткани, предположительно с солдатской формы. – Вы думаете, что военные сами, как и группа Дятлова, стали жертвами.

– Вот именно! – торжествующе подтвердил Константинов. – Военные не испытывали там никакого сверхсекретного оружия – они что-то искали… именно в этом районе Северного Урала…

– А нашли гораздо больше проблем.

– Именно так я и думаю. Власти начали расследование случившегося, потому что знали, что обязаны это сделать, а когда Иванову не удалось найти ничего – а они и это тоже знали заранее, – ему приказали закрыть дело и засекретить его материалы, как и предполагалось изначально. После чего местность в районе трагедии на три года закрыли для гражданского населения. Многие полагают, что доказательства вины военных в смерти людей хранятся где-нибудь в правительственных тайниках, но я в это не верю. Я считаю, что советское правительство знало, что в этом месте что-топроисходит, поэтому и выделило военный отряд на разведку. Но отряд стал жертвой объекта расследования… – Константинов показал на обломки на столе, – и был уничтожен им.

– А те предметы, найденные в лагере, которые Юдин не смог опознать?

– Думаю, что как минимум двое военных наткнулись на лагерь примерно в то же время, когда произошла трагедия – невозможно, правда, сказать, до или после нее. Возможно также (эту версию я еще прорабатываю), именно военные предупредили ребят Дятлова, что что-то происходит и что им нужно немедленно покинуть это место. Даже разрез в палатке можно объяснить так, что он был сделан не туристами изнутри, а военными снаружи, чтобы попасть внутрь и как можно быстрее предупредить об опасности.

– Но в таком случае, – перебил Виктор, – почему в лагере не нашли других следов? Разве это не один из ключевых моментов загадки? Ведь факт, что нет никаких доказательств присутствия там посторонних. Именно по этой причине следствие отказалось от версии, что туристов убили манси.

– Да, это так. Но вполне возможно, что сразу после трагедии на место прибыл другой отряд, чтобы замести все следы пребывания тех, кто был до них. Они уничтожили следы на снегу, но забыли про лыжи и очки.

– Ну, вообще, такой вариант вероятен… – заметил Виктор, хотя все это казалось ему малоправдоподобным.

Он в очередной раз почувствовал, как упирается в неразрешимость странного случая на перевале Дятлова – и снова нет объяснения, и снова нет версии, которая бы собрала все факты воедино.

Константинов прочел растерянность на его лице и заговорил, словно бы даже слегка извиняясь:

– Я понимаю ваши сомнения, – сказал он, – но смотрите: один человек из поисковой группы – студентка-медик – упоминала, что на Холат-Сяхыл они нашли одиннадцать тел, а не девять. По ее же словам, два тела, найденные в овраге, забрали военные и увезли неизвестно куда. К сожалению, – вздохнул он, – мне не удалось найти этого свидетеля и выяснить хоть что-то о личности этих двух жертв.

– Я об этом не знал.

– По делу группы Дятлова столько разных отчетов существует! И все они так отличаются по своим деталям! В каких-то упоминается об этих двух телах, в каких-то нет. В любом случае, если бы правительство рассекретило материалы, которые до сих пор остаются закрытыми, это бы здорово помогло нам.

– А ваши ходатайства не удовлетворили?

– Ни одно.

– Возможно, в тех документах как раз и содержится ответ – поэтому их и держат в секрете.

Константинов вздохнул:

– А возможно, потому, что они подтверждают неведение и беспомощность властей перед лицом происшествия на Отортене и Холат-Сяхыл.

– С другой стороны, даже если в них нет ответов, они могут подсказать правильные вопросы – чтобы знать, в каком направлении искать.

– Да, могут, – согласился Константинов.

Интервью подходило к своему логическому концу, но оставалось еще кое-что, о чем Виктор хотел спросить:

– А как бы вы объяснили странный цвет лица у погибших?

Константинов молчал, и Виктор уже подумал, что, сам того не желая, обидел его своим вопросом. Константинов тем временем взял в руки кофейник и, убедившись, что тот пуст, начал вставать со стула, но вдруг передумал и снова сел.

– Цвет лица у погибших… я много об этом думал… – произнес он.

– На первый взгляд это кажется одной из наиболее странных деталей истории. Но действительно ли это улика? Может быть, это всего лишь результат долгого пребывания на солнце? Сам я не лыжник, но у меня есть друзья, которые ходят на лыжах, и они всегда возвращаются из походов с загорелыми лицами – действие ультрафиолета усиливается отражающим эффектом снега… – Виктор вдруг запнулся, не договорив, и лишь пожал плечами.

– Конечно, вы все правильно говорите, но здесь другой случай. Я тогда был маленьким, но с Игорем Дятловым мы были очень хорошими друзьями, он был мне как старший брат, и я его любил как брата. Так вот, когда это случилось и их тела наконец-таки привезли домой, родители разрешили мне пойти на похороны. Я видел его в гробу – и видел этот цвет лица. Виктор, это было совсем не похоже на простой загар. Я так говорю, потому что мне впоследствии доводилось видеть тела людей, умерших от облучения и пролежавших под зимним солнцем несколько часов или дней. Ничего похожего на цвет кожи Игоря. И ваша теория не объясняет, почему у него были седые волосы… Представьте себе седого двадцатитрехлетнего парня…

– А остальные, – спросил Виктор, – тоже были седыми?

– Да, все без исключения, – ответил Константинов, рассматривая пустой кофейник, и вдруг поднял на Виктора тревожный взгляд. – Знаете, бывает, что какое-то впечатление детства определяет весь жизненный путь человека. Книга, которую прочел, картина, которую увидел, событие, свидетелем которого стал… Определяющий момент, в котором все жизненные возможности складываются в единое намерение – или судьбу, как вам будет угодно. Со мной это произошло в тот день, когда я смотрел на мертвого друга в гробу и видел, что с ним сделали. Все, о чем я в тот момент мог думать, был простой вопрос: что с тобой случилось? Что случилось? – Он улыбнулся. – Вопрос лишь казался простым – он преследует меня всю жизнь, Виктор. Я вам признаюсь: мне иногда снится Игорь и с товарищами; они приходят ко мне призраками и спрашивают: «Что с нами случилось?» И я годы, десятки лет пытаюсь это выяснить. И не знаю, смогу ли сделать это когда-нибудь.

Виктор опустил глаза – было трудно выдержать взгляд собеседника, полный тревожного отчаяния.

– Я думаю… – начал он, запинаясь, – я… думаю, все зависит от того, что скрывают эти секретные документы, и от того, сможете ли вы вообще добиться их рассекречивания.

– Да, по всей вероятности, так.

– Сложно представить, отчего их волосы могли поседеть. Знаете, часто приходится слышать разные истории, где от страха люди седеют, но ведь это миф. Поседеть моментально от пережитого невозможно.

– Верно, – согласился Константинов. – Значит, изменение цвета волос, как и пигментацию кожи, следует считать результатом внешнего физического воздействия. Возможно, это была радиация в какой-то форме.

– Но Юдин сказал, что радиация здесь ни при чем. Он считает, что ее повышенные дозы на телах погибших объясняются попаданием радиоактивного тория с калильных сеток фонарей.

– Он прав, но я не об этом сейчас говорю. Я имею в виду совершенно неизвестный нам вид радиации.

– Который невозможно обнаружить с помощью обычных приборов?

Константинов сухо усмехнулся:

– Конечно – если это до сих пор не открытое излучение. Кроме того, есть доказательства, что правительственное расследование шло в этом же направлении.

– Как это?

– Погибшие были похоронены без внутренних органов – их изъяли и отправили на экспертизу. Результаты этой экспертизы, подозреваю, тоже засекречены. – Константинов поднялся с кофейником в руках. – Виктор, давайте, я сварю еще по чашечке этого чудесного кофе. А потом подведем итоги: что нам уже известно, а что нет.

* * *

Через несколько минут Константинов вернулся и разлил кофе по чашкам.

– Давайте, начнем с официального заключения по делу, – сказал он.

Виктор вспомнил формулировку, которую услышал от Максимова:

– «Причиной гибели группы Дятлова явилась стихийная сила непреодолимого характера».

– Да. Странная фраза, правда? Ничего, по сути, не означает и никогда не уточнялась. Имеется ли в виду физический феномен типа взрыва или иной ударной волны – или же предполагается психическое отклонение одного или нескольких человек из группы? На первый взгляд, эту формулировку можно вообще игнорировать из-за ее размытости, но мы к ней еще вернемся. Самая правдоподобная версия – конечно же лавина (или страх перед лавиной).


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache