Текст книги "Перевал Дятлова"
Автор книги: Алан Бейкер
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Глава третья
От вокзала Виктор поехал на такси по тому адресу, который дал ему Максимов. Это оказалось убогое строение в конце глухой улочки. Все вокруг казалось серым: от снега под ногами до зданий, придавленных нависшим небом цвета сигаретного пепла. Здесь словно бы и не было последних двадцати лет – отсюда казалось, что страна по-прежнему сгибается под тяжестью отмирающей идеологии. Это место, брошенное и позабытое всеми, кроме тех, кто остался, угнетало.
Пряча подбородок от холода в меховой воротник, Виктор поднялся на крыльцо. Домофонный щиток выглядел так, будто им не пользовались уже много лет. Найдя номер квартиры Юдина, Стругацкий нажал кнопку. К его удивлению, послышался металлический щелчок, шипение и мужской голос спросил:
– Кто там?
– Извините, это Юрий Ефимович?
– Да.
– Меня зовут Виктор Стругацкий.
– Что вам нужно?
– Я работаю в екатеринбургской «Газете». Мне бы хотелось поговорить с вами.
После небольшой паузы Юдин спросил:
– О чем поговорить?
– О трагедии на перевале Дятлова.
Ответа не последовало, и только слабое шипение домофона давало понять, что Юдин не отключился.
– Юрий Ефимович?
– Я не хочу с вами разговаривать.
– Но… погодите…
– Убирайтесь.
Шипение прекратилось – связь прервалась.
– Проклятье!
Виктор снова нажал кнопку.
Снова раздался щелчок, и голос Юдина произнес:
– Молодой человек, если вы не оставите меня в покое, я вызову милицию. Вы хотите этого?
– Юрий Ефимович, это займет всего несколько минут, это все, что я прошу.
– Зачем вы хотите поговорить о Дятловском перевале?
– Мне поручили написать статью к пятидесятилетней годовщине со дня трагедии.
– Какая годовщина? – фыркнул Юдин в домофон. – Всем давно наплевать на это.
– Почему вы так уверены?
Снова наступила пауза, но Юдин не отключался. Очередной свидетель, который не хочет говорить. В животе у Виктора неприятно засосало. Если он не возьмет это интервью, с работой можно распрощаться. Его будущее находится в руках старика, который даже не подозревает об этом. В такие моменты жизнь кажется особенно несправедливой.
Виктор знал, что встретиться с Юдиным можно, только если тот сам этого захочет. Поэтому он решил давить на жалость.
– Юрий Ефимович, послушайте, я вам честно скажу, если я не напишу эту статью, меня уволят.
– Это разве мои проблемы?
– Нет, мои.
– Вам не обязательно со мной говорить. Вы можете сами все придумать. Вы ведь часто так делаете, да?
«Господи, – подумал Виктор, – дай мне сил!»
– Я не хочу ничего придумывать. Я хочу рассказать правду, как все было.
– И тогда вы не потеряете работу?
Виктор вздохнул:
– Да, чтобы не потерять работу.
– Это было так давно… Как, вы говорите, вас зовут?
– Стругацкий. Виктор Стругацкий. Согласен, давно. В этом месяце пятьдесят лет, как все случилось.
– Пятьдесят лет… – повторил голос, а затем примирительно сказал: – Хорошо, молодой человек, я поговорю с вами о перевале Дятлова, если это единственный способ от вас избавиться.
Виктор вздохнул, на этот раз с облегчением. Он не мог припомнить, как давно испытывал подобное облегчение.
– Спасибо!
– Четвертый этаж, квартира сорок восемь, – сказал Юдин и отключился.
Входная дверь открылась с тяжелым щелчком. Виктор толкнул ее и вошел в подъезд, в котором было не многим теплее, чем на улице. Лифт не работал, поэтому на четвертый этаж он поднялся по лестнице. В конце плохо освещенного грязного коридора он нашел дверь с номером сорок восемь и постучал.
Дверь распахнулась практически сразу, и перед ним предстал Юрий Юдин.
Виктор протянул руку и представился:
– Виктор Стругацкий.
– Вы уже говорили, – ответил старик, с неохотой отвечая на рукопожатие. Он оглядел Виктора с ног до головы, презрительно кривя тонкие губы и раздувая ноздри, как будто чуя что-то неприятное: – Входите.
Он развернулся и зашаркал по коридору, ведя Виктора в гостиную.
– Хотите чаю? – спросил он, даже не оглянувшись.
– Можно, если вас не затруднит.
– Конечно же, не затруднит, – пробормотал Юдин.
Виктор прошел за ним в комнату и сел на стул, на который ему указали. Комната была маленькая, но чистая, мебель старая, но в хорошем состоянии. Все то немногое, что нажито за долгие годы и бережно сохраняется.
Юдин скрылся на кухне и вернулся через некоторое время с подносом, который поставил на столик перед Виктором.
– Спасибо, что согласились меня принять, Юрий Ефимович, – произнес Виктор, наливая чай в обе кружки.
Старик только буркнул что-то в ответ.
Виктор достал диктофон.
– Вы не возражаете, если я запишу наш разговор?
Юдин пожал плечами, даже не взглянув на прибор, поэтому Виктор включил его и поставил рядом с подносом на столик.
– Из какой вы, говорите, газеты? – спросил Юдин, усаживаясь на старый диван, залатанный в нескольких местах.
– Издание «Газета», город Екатеринбург. Редактор хочет опубликовать статью, в память о том происшествии…
Юдин рассмеялся – коротко и зло:
– Происшествие! Что за дрянное определение!
Виктор сделал глоток – чай был горячий и крепкий.
– А как бы вы это назвали?
Юдин посмотрел на него, взгляд его был блестящим, не старчески мутным.
– Совершенно определенно трагедия, – ответил он. – Возможно, даже убийство. А возможно, и… что-то настолько странное, что мы даже назвать не в состоянии.
– Что вы имеете в виду?
Юдин лишь бросил на Виктора цепкий взгляд – такой неожиданно молодой для его морщинистого лица. У него было почти пятьдесят лет, чтобы тысячи раз обдумать произошедшее той ночью, и Виктор мог только догадываться, какие мысли мучили его все это время.
Юдин поднес чашку ко рту – рука еле заметно дрожала, – сделал глоток.
– А вы что знаете о перевале Дятлова?
Виктор решил рассказать все начистоту:
– Мало что, должен признаться. Только самое основное. На самом деле до сегодняшнего утра, когда редактор дал мне задание, я даже не слышал об этом.
Юдин усмехнулся и кивнул:
– Понятное дело. У каждого свои проблемы, о которых голова болит… Куда страна катится, куда мир движется… В каком-то отношении все лучше, чем было раньше, в каком-то хуже. Никогда не было такой неопределенности, как сейчас, правда? Во время холодной войны мы по крайней мере знали врагов в лицо, потому что нам говорили о них… Даже если кое-кто сомневался, правда ли это…
Виктор молча слушал. Иногда люди начинают издалека – если их резко оборвать и попытаться подтолкнуть к сути, они могут обидеться и замкнуться. Поэтому он лишь терпеливо покивал в знак согласия.
– Да, – продолжал Юдин, – другие проблемы, другие вопросы… Разве есть время, чтобы ломать голову над тем, что же произошло с маленькой группой туристов в лесу пятьдесят лет назад… Но знаете, не всегда было так. Тогда все только об этом и говорили.
– Вы имеете в виду в Екатеринбурге – то есть в Свердловске?
Старик кивнул:
– Общественность была возмущена, пыталась докопаться до истины, несмотря на старания властей замять все это дело. Об этом много говорили, несмотря на то что было рискованно.
– Рискованно?
Юдин слегка усмехнулся:
– Думаю, вы слишком молоды, чтобы помнить сей факт, но если нам давали понять, что какие-то темы лучше не затрагивать, то лучше их было не затрагивать. Вот так вот. Но, как я уже сказал, люди были возмущены, они не могли молчать.
– Поначалу думали, что Дятлова и остальных убили манси, так?
Юдин раздраженно махнул рукой:
– Какие манси? Манси – безобидные люди, они бы такого не сделали. В любом случае, Возрожденный сказал, что человек не может нанести подобные увечья…
– Извините, кто это – Возрожденный?
– Это судмедэксперт, обследовавший тела. Господи, вы и вправду начитались только общих фактов.
Виктор улыбнулся и пожал плечами: что есть, то есть.
– По другой версии их настигла снежная лавина…
И снова Юдин рассмеялся своим неприятным смехом:
– Молодой человек, позвольте предположить: вы не часто бываете на природе, так?
– Да. Как вы догадались?
– Потому что все, кто хотя бы немного знают эту местность, ни на секунду не поверили в эту чушь. Во-первых, горы здесь низкие и пологие, а крутизна склона, на котором был разбит лагерь, была не больше пятнадцати градусов.
– И поэтому лавина не могла возникнуть?
– Конечно, нет.
– А как же увечья? – упорствовал Виктор. – Похоже на то, что был очень сильный удар. У Дубининой не было языка – разве она не могла перекусить его себе во время удара лавины?
– Нет.
– Почему нет?
Юдин не ответил и опустил взгляд на потертый ковер на полу – и сразу стал похож на старого усталого человека с грузом воспоминаний.
– Юрий Ефимович?
– Я общался с Возрожденным во время расследования, хотя не должен был – меня предупреждали, – но я разговаривал с ним, потому что хотел выяснить правду. И он рассказал мне кое-что о Людмиле…
Он замолчал и провел дрожащей рукой по своим редким волосам. Голос его начал срываться, как будто он сдерживал слезы.
– Что он вам рассказал? – почти шепотом спросил Виктор.
– У Людмилы отсутствовал не только язык. Вся ротовая полость исчезла.
Виктор несколько секунд недоуменно смотрел на Юдина.
– Как это исчезла?
Юдин поднял глаза на собеседника.
– А как еще прикажете это называть? – резко спросил он. – Ротовая полость отсутствовала. И этот факт пытались скрыть от нас.
– Власти?
– Свердловский обком партии. Официально было заявлено, что после смерти тело ее изувечили хищные звери – например, лиса – она могла откусить язык. Но Возрожденный с этой версией был не согласен. Вернее, он мог бы согласиться, если бы отсутствовал только язык. Но он не представлял, какой хищник может выгрызть ротовую полость. – Юдин глотнул чаю. – Как видите, молодой человек, моих друзей убила не лавина. К тому же ни единого доказательства этому не было. Палатка была занесена снегом не полностью, рядом с ней были найдены четкие следы, которые вели в лес. Лавина бы все смела.
Он замолчал, подливая себе чаю. Морщины на его лице обозначились сильней, добавив лицу горестное выражение. Виктор почувствовал, что должен что-то сказать – иначе его попросят уйти. Старику было явно тяжело говорить на эту тему, но Виктор видел, как тот хочет поделиться хоть с кем-то… хоть с молодым идиотом, возникшим из ниоткуда у его двери, – он хочет, чтобы о его друзьях помнили – потому что они это заслужили и, возможно, потому что сам он чувствовал вину за то, что один остался жив.
Возможно, именно поэтому он и впустил Виктора: не потому, что пожалел незнакомца, который мог потерять работу, а потому, что ему было необходимо поговорить с человеком, готовым слушать.
– Скажите, а какая лично у вас версия произошедшего на Холат-Сяхыл?
Юдин посмотрел на Виктора – в глазах стояли все невыплаканные слезы прошедших десятилетий – и спросил:
– А вы знаете, что значит это название?
– Это на языке манси – «гора мертвецов».
– Правильно, гора мертвецов. Манси не просто так ее назвали. Они не любят ее и держатся от нее подальше.
– Вот как? Не знал… Я думал, это ничем не примечательное место.
– Очень примечательное! Манси обходят Холат-Сяхыл, потому что это плохое место.
– Почему?
– Есть легенда о том, как девять манси искали убежище на этой горе во время наводнения – возможно, отголоски легенды о великом потопе – и умерли на ее вершине. С тех пор гора эта считается проклятой. Манси всегда обходят ее стороной, когда охотятся или перегоняют стада оленей. Думаю, поэтому и в расследовании появилась версия о том, что манси убили Игоря и ребят. Но это неправда. Манси избегают Холат-Сяхыл, но ходить туда – для них не преступление и не посягательство на их землю. Более того, манси вообще не подстерегают и не убивают туристов, оказавшихся на их территории. Но вы спросили у меня о собственной версии случившегося. По правде говоря, я не знаю – так же, как и все, а если кому-то что-то известно, то они молчат.
В его последних словах послышалась горечь.
– То есть вы считаете, что кто-то все-таки знает правду?
– Вам знакомо имя – Лев Иванов?
Виктор покачал головой, и Юдин презрительно фыркнул:
– Господи, и зачем я вообще перед вами распинаюсь?
У Виктора упало сердце. И правда, зачем? Имеет ли вообще смысл весь этот разговор? Черт, ну и задание Максимов на него повесил!
– Пожалуйста, Юрий Ефимович, я хочу во всем разобраться, – солгал он, – и я уверен, вы хотите, чтобы люди помнили о том, что случилось с вашими друзьями.
– Не смешите меня, молодой человек.
– Нет-нет, что вы. Я всего лишь… Думаю, такие вещи нельзя забывать.
Юдин покачал головой:
– Вы сами не верите тому, что говорите, – вам нужно лишь получить то, за чем пришли, и сохранить свое место.
Виктор не нашелся что ответить и только отрицательно замотал головой.
Юдин махнул рукой:
– Да не важно! Я не против, чтобы вы написали статью. Кто знает, может, она действительно поможет сохранить память о погибших людях, даже если ее автору на это вообще наплевать. Парадокс, правда?
При этом он вздохнул, и Виктор почувствовал облегчение.
– В общем, так: Лев Иванов был главным следователем по факту гибели людей на перевале Дятлова. В 1990 году он дал интервью местной казахской газете «Ленинское наследие». В нем он рассказал, что высшее партийное руководство приказало ему закрыть дело Дятлова и засекретить все материалы. Рассекречены они были только в начале девяностых, но все равно остаются подозрения, что часть правды утаили.
– Вы думаете, что здесь замешаны военные? – спросил Виктор. – Некоторые полагают, что Дятлов с товарищами по неосторожности попали в зону испытаний и случайно были убиты экспериментальным оружием.
Юдин пожал плечами:
– Зачем было проводить испытания в таком месте? У военных были свои полигоны: Байконур в Казахстане, например, или ракетный комплекс в Семипалатинске. Нет, версия с секретным оружием маловероятна.
– А как же радиация, которую обнаружили на жертвах?
Юдин замотал головой:
– Этот факт уже много лет мусолят. Небольшое излучение нашли только у Людмилы и Георгия, и было оно поверхностным, а не проникающим, как от оружия.
– Понятно. Тогда откуда оно взялось?
– От газовых фонарей.
– От чего, простите?
Юдин посмотрел на Виктора, как на совсем бестолкового ребенка.
– В калильной сетке газовых фонарей содержится радиоактивный торий. Сетку используют для поддержания огня в фонарях. Но дело в том, что они очень непрочные, и если с ними неаккуратно обращаться, они осыпаются. Такая пыль легко могла попасть на одежду.
– Ясно, но вот вы сказали, что случившееся может оказаться настолько странным, что у нас даже определения этому не найдется. Что вы имели в виду?
Юдин задумался на несколько секунд, словно собираясь с мыслями.
– Я подразумевал светящиеся шары.
– Шары?
– В своем интервью Иванов упомянул вот еще о чем. В рассекреченных документах есть свидетельство руководителя другой группы лыжников, которая была в ту ночь в той же местности. Их лагерь находился в пятидесяти километрах южнее горы Холат-Сяхыл. По его словам, группа видела, как по направлению к горе летели оранжевые шары. Иванов считает, что это как-то связано с тем, что произошло с Игорем и ребятами. Он предположил, что один из туристов мог ночью выйти из палатки и, увидев шары, разбудить остальных. То, что случилось потом, вынудило их бросить лагерь и скрыться в темноту и холод… – Заметив выражение лица Виктора, Юдин вспылил: – Думаете, я тут лапшу вам на уши вешаю, да?
«Чертовщина какая-то началась совсем», – подумал Виктор, но вслух поспешил заверить:
– Нет, что вы, я ничего такого не думал! Просто получается, что другая группа якобы видела НЛО.
– А вы в это не верите, так?
Виктор пожал плечами:
– Вынужден признаться, что нет. Я хочу сказать, что ведь никаких доказательств нет. Ничего убедительного.
Юдин недовольно фыркнул:
– Много вы знаете! Такие шары в той местности видели не однажды. Последний раз они появлялись несколько месяцев назад.
– И что же они такое?
– Ну, я конечно же не верю, что это космические корабли с другой планеты, если вы это имеете в виду.
В эту секунду Виктора озарило.
– Погодите, – сказал он, – что-то здесь не сходится. Если кто-то из группы Дятлова первым вышел из палатки, тогда она должна была быть открыта и причин разрезать ее изнутри, как написано в отчете, не было!
Юдин улыбнулся:
– Вы правы, в этом моменте нестыковка. Все, что произошло той ночью, не сходится друг с другом. Словно пытаешься собрать картинку из кусочков разных мозаик. Нет никакой логики, никакого здравого смысла. – Его улыбка расплылась зловеще и голос стал резче. – Теперь видите, во что вы ввязываетесь, молодой человек? Вы никогда не найдете начало этой истории: можно потратить годы, размышляя, рождая гипотезы и выстраивая версии, мучаясь бесконечными вопросами, не дающими покоя ни днем ни ночью… – Он опустил взгляд. – Но, конечно, вас это не коснется. Возвращайтесь в Екатеринбург, напишите свою статью и забудьте обо всем. Вот вам мой совет.
– А что Лев Иванов? Он еще жив? – продолжал Виктор, игнорируя последние слова Юдина.
Тот покачал головой.
– Он умер несколько лет назад.
– А члены поисковой группы? Большинство из них были студентами института – некоторых ведь можно найти?
– Полагаю, что да. Послушайте, если вы так настойчивы, вам надо поговорить с Вадимом Константиновым.
– С кем?
– Вадим Константинов управляет фондом Дятлова в Екатеринбурге. На время трагедии ему было лет двенадцать. Но он хорошо запомнил это событие и с тех пор пытается докопаться до правды. Поэтому и создал фонд – в память погибших и оставшихся в живых. Много лет он пытается добиться доступа ко всем документам по делу, но без большого успеха. Уверен, что вам он поможет всем, что в его силах. Его адрес – улица Ясная, 18.
– А вы когда-нибудь ходили на Отортен или Холат-Сяхыл после… после той трагедии?
– Да, – ответил старик, – я побывал и там и там, как только территорию открыли летом 1962 года.
– И вы что-нибудь там нашли? – спросил Виктор, запоздало понимая, насколько глупым вышел вопрос.
Юдин чуть грустно улыбнулся, опуская глаза, и сказал:
– Я – нет. А вот Константинов нашел.
– Константинов?
– Он ходил туда с экспедицией два года назад.
– И что же он нашел?
Юдин медленно поднял глаза и встретился взглядом с Виктором, продолжая улыбаться:
– Металлическую решетку.
– И… что это означает?
– Возвращайтесь в Екатеринбург и поговорите с Вадимом, он вам все расскажет о своей находке.
– А почему вы не можете мне рассказать?
– Потому что я устал, понятно? – повысил голос Юдин, и Виктор вдруг только сейчас заметил в его глазах печать нелегкой ноши бесконечных вопросов без ответов, давившей его все прошедшие годы – как тяжелые пласты снега на вершине горы, где погибли его друзья. – Я устал и хочу вздремнуть – я всегда отдыхаю в это время дня.
Виктор не нашелся что сказать и обескураженно закивал:
– Спасибо, что согласились на встречу.
– Пожалуйста.
Провожая его до двери, Юдин спросил:
– Вы знаете, что значит Холат-Сяхыл. А Отортен – знаете?
Виктор обернулся:
– Та гора, на которую они изначально планировали подняться? Нет, не знаю.
– Это тоже на языке манси. Буквально переводится: «не ходи туда».
Рассказывает доктор Басков
[2]
Вряд ли нужно говорить, что Стругацкий меня очень заинтересовал, во многом потому, что (как и показал самый первый медицинский осмотр при поступлении в больницу) он был абсолютно нормальным человеком во всех отношениях – за исключением разве что преждевременной седины в волосах. Температура, давление, ЭКГ, координация движений, зрение, слух, осязание – всё в норме. Отклонения были самыми незначительными, но этого и следовало ожидать, если учесть, какую физическую нагрузку этот человек недавно испытал. И он практически полностью восстановился после нее. Коэффициент умственного развития оказался выше среднего, и это тоже было неудивительно. Короче говоря, он ничем не выделялся из десятков тысяч людей его возраста и образа жизни.
Моя задача состояла в том, чтобы квалифицировать его психическое состояние, в то время пока шло расследование событий, предшествовавших его прибытию в Юрту Анямова 14 февраля. В отечественной судебной системе существует всего три категории психического состояния человека: психическая невменяемость, частичная невменяемость и нормальность. Признаются также четыре категории психического расстройства: хроническая психическая невменяемость, временная невменяемость, умственная отсталость и прочие психические расстройства.
Поэтому от меня требовалось классифицировать у Стругацкого один из вышеперечисленных диагнозов, после чего будет принято решение – возбуждать или нет против него судебное дело. Возможно, будет понятней, если я кратко охарактеризую каждое расстройство. Хроническая психическая невменяемость включает в себя обострения шизофрении, эпилепсии и других болезней, которые проявляются периодически. К временной невменяемости относятся случаи сильного психоза и расстройства, вызванные инфекциями и другими состояниями, которые можно вылечить вплоть до полного выздоровления. Умственная отсталость подразумевает как приобретенную, так и врожденную неполноценность: слабоумие, олигофрению и другие когнитивные расстройства. И, наконец, под «прочими психическими расстройствами» понимают отклонения от нормального психического и физического поведения: патологические вспышки агрессии, зависимое поведение и тому подобное.
Хотя у меня уже складывалось определенное мнение о Стругацком (на том этапе я склонялся скорее к норме или ограниченной вменяемости, чем к безумию), меня заинтриговала его повышенная эмоциональность в отношении случая на перевале Дятлова. Если судить по его воспоминаниям, события затянули его в самые кратчайшие сроки, так что я начал подозревать в нем признаки маниакальной одержимости.
Вчера вечером я провел собственное небольшое расследование касательно событий 1959 года. Моя жена Наташа – учитель музыки, и особо одаренные ученики часто приходят к нам домой брать частные уроки. Пока она занималась за пианино, я нашел в Интернете кое-какой материал о трагедии.
Случай, конечно, был интригующий, и до этого я слышал о нем краем уха. Все факты указывали на то, что причиной гибели девяти туристов-лыжников стал сход снежной лавины – однако официальное расследование само отвергло такое объяснение. То же самое сказал и Стругацкий.
Также я нашел несколько черно-белых фотографий Игоря Дятлова и его группы – благодаря им мне удалось представить картину этой давней загадочной истории. Часть снимков была проявлена с пленки, которую обнаружили в покинутом туристами лагере, остальные были сделаны членами разведывательно-спасательной группы. Я рассмотрел их все по очереди.
На первой фотографии – четверо из погибшей группы: Людмила Дубинина, Рустем Слободин, Александр Золотарев и Зинаида Колмогорова – в теплых лыжных костюмах на фоне заснеженных деревьев. Все улыбаются. Мужественной внешности парни и красивые девушки – они выглядят здоровыми и сильными. Даже на снимке низкого качества можно разглядеть, что Зинаида Колмогорова настоящая красавица.
Следующий кадр снят у бревенчатого сруба: Юрий Юдин в обнимку с Людмилой – накануне своего вынужденного возращения в Свердловск; на них смотрит Игорь Дятлов – на лыжах и с рюкзаком. И снова все улыбаются. От этих старых зернистых снимков веет теплом человеческих отношений; и тот факт, что изображенные на них люди даже не представляют, какая участь их ждет на ледяных склонах дальней горы, пронзает горечью.
На следующей фотографии трое человек из группы ставят палатку. Вокруг – снег и сосны. Видимо, очень холодно – все так закутаны, что лиц не разобрать из-за капюшонов.
Вот фото Игоря Дятлова, руководителя группы. Он широко улыбается, глаза прищурены от холода; усы и борода заметны только потому, что на них застыл иней. У него располагающее к себе лицо; я отметил про себя, что легко пошел бы за ним в неизведанные места – как и все остальные.
Попалась фотография Юрия Юдина. Он снят в профиль: наклонился – очевидно, что-то пишет; черная шапка сдвинута на затылок. У него крупный подбородок, большой рот и полные губы, в глазах искрится добродушие, хотя он заметно сосредоточен на том, что делает. Я улыбнулся.
От трех следующих фотографий улыбка пропала. Первый снимок был сделан участником спасательной группы 26 февраля 1959 года: на нем неизвестный мне человек смотрит на остатки лагеря. Палатка разодрана и наполовину занесена снегом. Местность вокруг уходит холмами в зернистую и плохо различимую даль. Сцена полного и странного запустения – такой резкий контраст предыдущим фотографиям с их улыбающимися лицами и теплой дружеской атмосферой. На втором снимке – зазубренная металлическая штука, похожая на тротуарную решетку. Подпись: «Кусок металла, найденный на перевале Дятлова. По мнению некоторых, может служить вещественным доказательством случившегося». Возможно, подумал я. Но доказательством чего конкретно?
Третий снимок оказался самым впечатляющим и тяжелым. На нем два тела, лежащие бок о бок на снегу лицом вниз, явно замерзшие насмерть. Руки протянуты вперед, как будто бы люди пытались дотянуться до чего-то, прежде чем окончательно сдаться холоду.
* * *
На следующий день я пришел в палату к Стругацкому в десять утра. Он уже встал, умылся и оделся, и все его поведение свидетельствовало, что он ждал меня почти с нетерпением.
– Доброе утро, доктор Басков, – поздоровался он, поднимаясь, когда я вошел.
– Доброе утро, Виктор, как вы сегодня?
– Готов к следующему разговору.
Я отметил его ясный взгляд и открытое выражение лица. Похоже, его переполнял энтузиазм – о чем я заявил вслух, усаживаясь за стол и включая диктофон.
– Я тут все думал про наши разговоры, – ответил он и тоже сел. – Так хорошо, когда есть с кем поделиться… – он замялся. – Ну, может быть, «хорошо» здесь не совсем уместное слово… Мне это помогает привести мысли в порядок.
– Рад слышать.
– Полагаю, вы кое-что почитали по поводу перевала Дятлова?
– Да, – удивился я.
Стругацкий улыбнулся:
– Нет, доктор, это не интуиция вовсе. Было бы удивительно, если бы вы сказали «нет». Собственно, ведь это настоящая тема наших бесед, и это единственное, что имеет значение.
В очередной раз меня поразило спокойствие в поведении Стругацкого. Вообще-то временами у него случались вспышки страха, граничившего с паранойей, но они либо гасли сами по себе, либо Стругацкий тут же брал их под контроль. Эмоциональное состояние у него было очень нестабильно. Нехороший знак.
– Единственное, что имеет значение? – переспросил я. – А как же смерть ваших товарищей?
– Эти вещи взаимосвязаны.
Интересное заявление.
– В каком смысле взаимосвязаны?
– Вы поймете, когда я вам все объясню.