Текст книги "Буду твоим первым (СИ)"
Автор книги: Агата Лель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
– Обычный погреб, там даже осталось несколько банок с соленьями. А ещё вот, – словно по мановению волшебной палочки в его руках нарисовалась покрытая паутиной бутылка с чем-то тёмным внутри.
– Вино, что ли? – обрадовалась я. – Серьёзно?!
Подошла к нему и забрала прохладную бутылку. Она была пыльной и приятно тяжёлой. На лице нарисовалась глупая улыбка. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь меня сможет привести в восторг что-то подобное.
– Ты прямо как волшебник, исполняешь желания.
– Ну, у тебя же день рождения через два с половиной часа, – он улыбнулся мне в ответ. – Дарю, пьянчужка.
– А там штопора, случайно, не было?
– Хочешь открыть прямо сейчас?
– А чего ждать?
– Штопор вряд ли здесь имеется... Впрочем, давай, что-нибудь придумаем.
Он забрал у меня бутылку обратно, и мы вместе пошли на тёмную кухню. И было в этом что-то такое... извращённо-уютное. Этот ливень за окном, полная отрешённость от цивилизации, странный мужчина, который взялся меня защищать.
Я снова вдруг подумала о том, что мы здесь совершенно одни.
А ещё в его сумке заряженный пистолет.
Но об этом я старалась не думать, растворившись в предвкушении занятного вечера...
Часть 10
* * *
– Дегустируй. Только не переборщи.
– И это всё? – я скривилась, забирая у него из рук кружку, в которой было меньше половины.
– Хорошего по чуть-чуть.
Переборщишь тут.
Я закатила глаза и осторожно понюхала содержимое – пахло на удивление вкусно: какими-то ягодами, ни намёка на спирт.
– А себе?
– Я не пью на работе.
– Брось, у меня день рождения вот-вот. Если ты меня не поддержишь, я всё расскажу папе, и он тебя уволит.
Найк молчаливо улыбнулся и взял с полки простую железную кружку.
Было уже привычно темно, но странное дело – необходимость в свете как будто отпала, глаза различали очертания предметов довольно чётко. Его я видела очень хорошо, и сейчас он казался особенно огромным в этой тесной комнатке, едва вмещающей нас двоих.
Я наблюдала, как он вытащил из бутылки пробку, дунул в кружку, прогоняя пыль, и налил немного и себе.
– За мои девятнадцать? – я протянула ему свой импровизированный фужер, и он прикоснулся к нему краешком своего.
– Ещё не полночь. Не рановато отмечаешь?
– Я не суеверная, – я поднесла кружку к губам и сделала крошечный глоток, пробуя найденное пойло. И оно оказалось просто прекрасным: в меру крепким, не слишком сладким, с приятным абрикосовым послевкусием.
Дождь уютно стучал по немытому годами стеклу, и меня просто катастрофически потянуло поговорить.
– Так странно, ещё совсем недавно мы крутились каждый в своём мире и не были даже знакомы, а теперь ты единственный гость на моём дне рождения.
– Зато такого у тебя точно никогда не было. Будет что вспомнить.
Не то слово. Такое попробуй забыть, впечатлений на две жизни вперёд.
– Кто жил раньше в этом доме? Здесь же явно кто-то когда-то жил.
– Я не знаю.
– Но о том, что здесь есть погреб, ты знал, – отметила я, но совсем без зла. Я уже поняла, что он не бросится раскрывать мне все свои секреты.
У меня был небольшой опыт дружбы с креплёными напитками, но кажется, такого "конкретного" вина я ещё не пила. Всего пара глотков – а мозг уже моментально размягчился. Отчего-то стало вдруг та-ак хорошо...
Я откинулась на спинку допотопного стула и, подтянув ноги к груди, обхватила двумя руками бесценную кружку. Найк сидел напротив и вполоборота смотрел на бушующую за окном непогоду.
Почему я никогда не обращала внимания, какой у него красивый профиль? Именно такой, какой надо. Мужской. Я не слишком любила растительность на лице, но ему очень шло, выглядел он взросло и очень брутально.
Почему он не смотрит на меня? Не то чтобы я этого так уж хотела, но просто мы здесь совсем одни, он мужчина, я женщина. Неужели происходящее в окне намного интереснее? Кроме того – его взгляда на мои ноги я вообще не заметила, как и какого-либо особенного интереса в свою сторону, и это... задевало, что ли. Обычно парни голову сворачивали – да в том же универе, а тут практически полный игнор.
А тот эпизод, когда он меня голую на руках тащил? Голую! Вообще без одежды! Да Архип бы слюной изошел, каждая наша встреча с ним начиналась с намёков, не созрела ли я случайно. А этот...
– Ты гей?
Не знаю, как так вышло, вопрос слетел с губ сам собой.
Найк наконец-то повернул голову в мою сторону.
– Нет. С чего вдруг такие выводы?
– Ну, не знаю... – дёрнула плечом и сделала ещё один приличный глоток. – Просто спросила. Сейчас же модно быть геями.
– Я не слежу за модой, – ухмыльнулся он и одним махом допил всё содержимое. Затем поднёс руку ближе к лицу и взглянул на болтающиеся на запястье часы. – Я сейчас вернусь.
– А ты куда? – я подорвалась следом за ним в коридор. – Там же ливень!
– Нестрашно.
Накинув куртку, он достал из кармана ключ и открыл дверь, запустив в дом непогоду. Порог тут же стал мокрым, и ощутимо повеяло холодом.
– Можно с тобой? Я боюсь оставаться здесь одна! – я уцепилась за его куртку, вынудив обернуться.
– Я скоро вернусь. Бояться нечего. Всех змей я ликвидировал.
– Почему бы просто не рассказать правду, я пойму, не такая я уж и дура, если ты успел заметить. Ты идёшь звонить моему папе, да? Пожалуйста, можно я хотя бы послушаю его голос, я не буду мешать!
– Адель, не веди себя как маленькая, – оборвал он меня – не зло, просто очень твёрдо. – Ты же знаешь, что всё очень серьёзно? Знаешь же?
– Знаю...
– Тогда просто делай то, что тебе говорят, хорошо? Так будет лучше для всех нас.
– Ты всё-таки идёшь звонить!
– Да, я иду звонить, – честно признался он и аккуратно снял с себя мою руку, но отпустил не сразу – оставил согреваться в ладони. – Я уже говорил, что отвечаю за тебя головой, пожалуйста, не мешай мне делать мою работу. Хорошо?
Тембр его голоса был тихим, но очень доходчивым. Таким, с которым не хотелось спорить.
– Хорошо, – нехотя согласилась я, но не смогла не поторговаться: – Но тут так темно... мне правда страшно одной. Я понимаю, что мы сидим здесь в темноте не просто так, нам нельзя палиться, но... я грозы боюсь. Реально боюсь, с самого детства.
Он тяжело вздохнул и быстрым движением облизал губы, и почему-то я только сейчас увидела, какие они у него чувственные. Яркие. Даже в темноте.
Глупость какая-то, но я вдруг подумала о том, что было бы интересно узнать, как он целуется. Я никогда не целовалась со взрослыми мужчинами, подруги рассказывали, что они очень опытные и творят такое...
– В ящике на кухне лежат свечи, – сдался. – Там же спички. Только у окна не зажигай.
– Одежда откуда ни возьмись, вино, свечи... Может, у нас тут где-нибудь кабельное завалялось, а я до сих пор не знаю?
Он снова улыбнулся, блеснув в темноте белизной зубов, и я вдруг испытала какое-то странное, совершенно неконтролируемое желание проверить, правы ли были подружки.
Давай, Адель, ну когда ещё?! Завтра ты проснешься со свежей головой – и всё, момент упущен! Сделай хотя бы раз в жизни что-то по-настоящему сумасбродное!
И я сделала. Не давая себе ни мгновения передумать, встала на цыпочки и поцеловала его в сомкнутые губы.
Первый мой настолько безбашенный поступок. Я поцеловала мужчину! Сама!
Кажется, подобного поворота он не ожидал – его рука, которая до сих пор сжимала мою ладонь, напряглась, и сам он напрягся, но не оттолкнул...
– Ты чего это, мажорка? – в его голосе мелькнула улыбка, когда я всё-таки отлипла от его губ. – Ты напилась, что ли?
– Это от страха. Ну, знаешь, отложенный шок и всё такое, – пропищала я, испытывая неловкость и какое-то странное чувство... замешательства, наверное. Замешательства, связанного именно с ощущениями от этого секундного поцелуя.
Я много раз целовалась с Архипом и с несколькими парнями до него, но этот поцелуй был совсем другим. Каким-то особенным. Может, меня так впечатлило то, что я проявила инициативу сама, а может, то, что он мне не ответил так, как я успела себе нафантазировать.
Мне – и не ответил. Я что, такая страшная?
Но даже больше меня смутило внутреннее восприятие этого поцелуя. Какое-то странное, сумбурное желание – от удрать поскорее от него подальше до вцепиться в воротник его куртки и всё-таки поцеловать по-настоящему.
Почему? Почему он мне не ответил?
– Ты женат, да? – вдруг спросила я, надеясь, что голос не звучит очень уж жалко. Хотя это были пустые волнения – интонации тонули в шуме ливня из открытой двери.
– Нет, я не женат, – отрезал он и шагнул за порог. – Я скоро вернусь.
Хлопнула дверь, раздался поворот ключа.
Я готова была заскулить от нелепости произошедшей ситуации.
Наверняка он теперь решит, что я чокнутая малолетка, которая понюхала пробку от вина и поплыла. Впрочем, глупо, конечно, вот так вешаться на практически незнакомого мужчину, но я и не вешалась, а только хотела проверить, правы ли были девчонки. И всё. Жаль, что не выяснила до конца…
Я выглянула в окно, пытаясь увидеть хотя бы силуэт Найка, но не увидела ничего, кроме стены ливня – действительно лило как из ведра. Было темно и немного жутко. Он только ушёл, а я уже хотела, чтобы он поскорее вернулся. Он хоть и ужасный молчун, но с ним мне гораздо спокойнее.
А ещё у него потрясающие губы, – мелькнула дурацкая мысль, и я отмахнулась от неё, как он назойливой мухи.
Я вернулась на кухню и нашла-таки свечи. Пусть хоть и с тусклым светом, но однозначно стало спокойнее, хоть и не до конца – чувство тревоги по-прежнему не отпускало. Как-то оно навалилось всё... Это дурацкое покушение как раз перед моим днём рождения, полная неизвестность. Тупость Архипа…
Странно, но эти дни я вообще не думала о нём, а если и мелькала мысль, то что-то вроде: надеюсь, он там локти кусает, куда же я исчезла. И всё. В душе было совершенно пусто, никакого отклика даже на всплывающее в памяти имя.
Что мы вообще тогда делали эти месяцы вместе? Для чего это надо было? Я же совсем его не люблю. Да меня от секундного недопоцелуя с левым мужиком торкнуло даже сильнее, чем от двухчасовых лобызаний со своим парнем!
Эта истина явилась словно озарение. Не нужен мне Архип. Как только вернусь домой, окончательно с ним порву. Да, может быть, отец немного подуется, всё-таки он рассчитывал, что я стану Горской, но это моя жизнь, а не его. И я не буду тратить её на того, к кому нет глубоких чувств.
Решив отметить и это дело тоже, я откупорила бутылку и налила себе в кружку ещё вина. Прихлёбывала в одиночестве, то и дело оборачиваясь на дверь и... волнуясь, что Найка так долго нет.
А ведь реально его не было ну слишком долго! О чём там можно так много говорить? Может, там, в городе, случилось что-то из ряда вон?
Главное, чтобы с папой всё было в порядке, хотя, зная моего папу, иначе быть просто не могло.
А если он не возвращается, потому что что-то произошло конкретно с ним самим? Мало ли, на улице ночь, ливень, незнакомый лес…
Я прислушалась к своим ощущениям и вдруг поняла, что в первую очередь меня больше волнует, чтобы ОН был в порядке. Чтобы ему не упало на голову дерево, он не провалился в яму, не попал в какой-нибудь капкан. То, как я буду выбираться отсюда в случае его исчезновения, меня почему-то волновало уже во вторую очередь. И это было ужасно странно, потому что и окружающие, и я сама считали меня эгоисткой.
Тикали мысленные часы, отбавлялось вино, я волновалась всё сильнее, а он по-прежнему не приходил.
Где его носит, чёрт побери?! Разве можно заставлять человека так волноваться?
Фантазия рисовала жуткие картины, одна страшнее другой. Я ходила туда-сюда по крошечной прихожей, отпивая вино и прислушиваясь к звукам за дверью. Иногда мне казалось, что я слышу шаги, но никто не приходил... Невыносимо долго. А потом наконец-то я услышала долгожданный поворот ключа…
– Ты где был?! – вскинулась я, едва он только переступил порог. С капюшона лило как из ведра, на подошвах кроссовок налипли комья раскисшей грязи. – Почему так долго? Я тут с ума сходила!
– Меня не было чуть больше часа, – устало произнёс он и, воюя с мокрыми рукавами, снял куртку, бросив её в угол, где совсем недавно прохлаждалась гадюка. – Там осталось вино?
– Ты же не пьёшь на работе.
– Сегодня пью, – он, не спрашивая, взял их моих рук кружку и одним махом допил содержимое. Свет свечи был совсем тусклым, но я видела, как было напряжено его лицо, гораздо сильнее, чем утром.
Вернув кружку, он вытащил из-под ремня футболку и через мгновение она оказалась там же, где и куртка.
Всё как-то не так, он какой-то другой. Что происходит?!
– Случилось что-то плохое? – спросила я, стараясь изо всех сил не смотреть на его блестящий от воды торс. – Только не ври, я же вижу.
– Скажем так – ничего хорошего, – "успокоил" он, и обтекаемая формулировка ответа напугала меня даже сильнее, чем если бы он подтвердил мои опасения.
Я подошла к нему, приблизившись почти вплотную, и дотронулась рукой до его плеча – оно было прохладным и мокрым. И даже несмотря на такую накалённую обстановку, я поймала себя на мысли, что мне приятно его трогать.
– Что-то с моим отцом, да? Пожалуйста, скажи мне правду. Он тоже был вынужден бежать?! Его ранили или... Что?! Умоляю, Найк, не молчи!
– Так сильно любишь своего папочку?
Его неожиданный вопрос поставил в тупик.
– В смысле? Конечно, люблю, он же мой папа. И он любит меня…
– Я бы не был так в этом уверен, – отрезал он и, оставляя грязные следы на дощатом полу, пошёл на кухню. Кружку брать не стал – сделал несколько глотков прямо из бутылки. – Прости, Адель, но твой отец полный мудак.
В первую секунду показалось, что сказанное им мне просто послышалось, настолько подобные слова не лепились к его железобетонному образу.
Я взяла с подоконника стакан со свечой и, обходя комки мокрой земли, притормозила у входа в кухню.
– Что ты несёшь такое? Ты что, пьяный? Или накурился по пути какой-то мути?
– Я говорю так, как оно есть на самом деле. Твой отец – расчётливая скотина, которая готова поставить на кон жизнь единственной дочери, лишь бы не лишиться своих бабок и статуса, – он сделал ещё глоток, а потом перевёл на меня взгляд, полный сожаления. – Прости за правду, но ты сама просила.
Он ненормальный... Меня вдруг осенило. Сумасшедший! Может, он из тех, кто недавно вернулся из Сирии, у них же там напрочь кукушки посносило. Всё нормально было, а тут перемкнуло. Я читала такие истории в сети, да что говорить, дядя моей одногруппницы воевал в Чечне, а когда вернулся, зарезал свою жену, а потом сам повесился на чердаке.
Вдруг и Найк тоже...
Я знала, что отец отбирает в свой штат людей очень тщательно, но никто не может предусмотреть человеческий фактор. Именно здесь, видимо, вышла досадная осечка.
Как мне на всё это реагировать? Что сказать или ничего не говорить вообще?
Как назло, выпитое путало мысли и тормозило реакцию... а теперь и он пьёт. А если он вытворит что-то под градусом? Например... со мной?..
Если ещё недавно фантазия о поцелуе с ним не давала покоя, то теперь эта перспектива не казалась мне такой уж заманчивой. Я поняла, что вообще не знаю этого человека.
Мысль он том, что он сказал о моём отце правду, не посетила ни разу. Потому что это полный бред! Я точно знала, что мой отец очень меня любит, и он хороший человек. Что бы там ни писали о нём в своих жёлтых продажных статейках – это бессовестное враньё! Я была на все сто процентов уверена, что если бы был выбор – его бизнес или я, он не раздумывал бы даже секунды. И вообще, с чего вдруг ему делать такой выбор? Я здесь, в безопасном месте, он это знает. Он сам отправил меня сюда с этим...
Неожиданная мысль пронзила словно стрелой. Острая, ужасающая. Настолько безумная, что перехватило дыхание и закололо в висках.
Я опустила взгляд на его грязную мокрую обувь... Обувь – вот что неуловимо смутило меня с первых же минут нашей встречи. Почему на нём обычные беговые кроссовки, а не более подходящие случаю берцы? Классическая форма омоновца – и вдруг эти чёрные кроссовки с белой галочкой сбоку...
Кроссовки...
Найк.
"– Кстати, как тебя зовут?
– Найк.
– Как? Разве есть такое имя?
– Как видишь."
Я подняла на него полные ужаса глаза. Он, чуть ссутулившись, сидел за столом и молча прихлёбывал найденное в погребе вино.
Ну нет, этого не может быть. Просто не может!
Губы онемели от шока, но я всё-таки смогла выдавить из себя вопрос, который точно расставит все точки:
– Как зовут собаку моего отца?
– Что? – он поднял на меня усталый взгляд.
– Собаку. Моего. Отца, – чеканя каждое слово, повторила я. – Как её зовут?
– Я не знаю, как её зовут. Я вообще понятия не имел, что у твоего отца есть собака.
Я едва удержалась, чтобы не вскрикнуть – уронив стакан со свечой, закрыла рот обеими руками и отошла на два шага назад.
– Адель, да что с тобой? Снова увидела змею?
– Стой! – крикнула я, когда он захотел подняться.
Воспользовавшись его секундным замешательством, рванула к столу и схватила нож, а потом снова отбежала назад, удерживая оружие в вытянутой дрожащей руке.
– Стой где стоишь, иначе я тебя убью!
Меня трясло, но я была уверена, что сделаю это.
– Адель, возьми себя в руки, ладно? – он вытянул ладонь, успокаивая меня. – Всё хорошо, видимо, у тебя действительно запоздалый шок. Конечно, на тебя столько всего навалилось. Положи нож, это не игрушки.
– Каждый человек из окружения папы знает кличку его собаки. Каждый! Даже мужик, который по утрам вывозит мусор! Старый полуслепой мопс, которого отец никогда не спускает с рук. Это была мамина собака!
– Я никогда не видел никаких собак.
– Потому что ты никогда не работал на моего отца. И зовут тебя не Найк, – я отошла ещё на шаг и посмотрела на него будто впервые. – Кто ты такой?!
Часть 11
* * *
Казалось, что даже время застыло и окружающие звуки стали неимоверно громкими: шум ливня за окном, бегущая по водостоку вода, шелест мокрой листвы.
Он смотрел на меня, не отрываясь, смотрел открыто, но не зло, а как будто бы даже… печально. Словно, рассматривая меня, он жалел о чём-то. И он совершенно не боялся. Ни меня, ни ножа в моих руках.
– Положи нож, Адель, – устало повторил он. – Ты можешь пораниться.
– Кто ты такой? – я тоже повторила свой вопрос, до сих пор приходя в себя от обрушившейся на голову истины.
Как я сразу не догадалась? Почему? Ведь всё было таким очевидным! Ничего не срасталось с самого начала, но я словно слепая идиотка верила всему, что он нёс. Ладно, может, и не всему, иногда в моих куриных мозгах проскальзывали проблески здравого смысла, но он так виртуозно вешал лапшу, что я раз за разом топила в себе эти зачатки.
– Отмолчаться не получится, говори! – и даже для верности тряхнула рукой с зажатым ножом, не думая о том, что наверняка выгляжу неимоверно глупо.
Он улыбнулся, наблюдая за моими потугами напугать его. И как же я злилась на себя в этот момент! На то, что не стащила тогда его пушку, сейчас бы он как миленький плясал под мою дудку, ведь стреляю я отменно.
– Да говори ты уже, в конце концов! – закричала я уже больше от бессилия. В глазах защипало. Вот только разрыдаться при нём не хватало.
– Ну что тебе сказать? – спросил он довольно миролюбиво. – Ты и так уже всё поняла.
– Ты никогда не работал на моего папу?
– Нет.
– И зовут тебя не Найк….
– Нет, конечно. Разве есть такое имя?
От его спокойных правдивых ответов накрыло такой беспомощной апатией… Всё бесполезно... Вообще всё.
В бессилии прислонилась к стене, опустив руку с ножом вдоль туловища. Какая же я беспросветная идиотка, Боже мой. А я ведь его целовала… Человека, который целых два дня выдавал себя за другого.
– Тот случай в клубе подстроил ты, да? – теперь уже и я говорила спокойно, какой смысл орать? – Ну, вот это представление с газом.
– Мне пришлось это сделать, должна была начаться паника, – его честные ответы обескураживали… и пугали. Ведь всем известно, что если похититель не пытается юлить и не скрывает своё лицо, то дело полная дрянь.
– Ты привёз меня сюда, чтобы убить? – вопрос дался непросто, но я должна была знать. – Только не ври, какой уже смысл?
– Не собираюсь я тебя убивать, успокойся. Ведь будь оно так, я бы уже это сделал, тебе не кажется? Зачем тянуть целых два дня, какой смысл?
– Может, и есть смысл! – я вдруг неожиданно осмелела. – Может, у тебя на меня какие-то свои грязные цели!
– Например? – он снова улыбнулся, чуть склонив голову набок.
– Например… – я совершенно неосознанно бросила взгляд на его голый торс, а потом вспомнила, как он тащил меня из воды совсем голую и ведь даже ни пальцем… – Впрочем, да, какие уж тут цели, – добавила язвительно. – Ты же на меня раздетую тогда у реки даже не смотрел!
– Я смотрел, – его прямые ответы могут выбить из колеи кого угодно. – Я же не гей.
Припомнил.
– В смысле?! – я была возмущена до глубины души, но вот почему-то… не зла. – Ты что, пялился на меня голую?
– Я должен присматривать за тобой постоянно, одетая ты или нет, мне всё равно.
– Значит, ты всё-таки гей, потому что всё равно бы тебе точно не было, у меня красивое тело!
– Странные обиды для девушки, которая осознала, что находится в руках маньяка, тебе не кажется?
Да он откровенно издевается! И он прав, чёрт возьми, совсем не об этом я должна думать! Я должна размышлять, как оглушить его, как выкрасть пистолет, как спастись. Но странное дело: как только он начал говорить, разбавив все мои мысленные ужасы, мне стало не так страшно. Потому что мы, можно сказать, прожили вместе целых два дня, я успела к нему немного привыкнуть. За это время он не сделал мне ничего плохого, наоборот, только спасал.
Зачем, если он планирует меня убить? Какой смысл?
Смысла не было. А значит, я нужна ему для чего-то другого.
– Кто меня тебе заказал?
– Прости, но на это я тебе пока не могу ответить.
– В этом деле замешан мой отец? Его бизнес? – осмелев, я подошла ближе, потом, подняв на удивление не разбившийся стакан со свечой, осторожно села на краешек своего стула. – Я подозреваю, что да, ведь сама по себе я вряд ли представляю для кого-то интерес. Значит, какие-то его конкуренты.
– Нет, не конкуренты.
Его ответ сразу же сбил меня с уже было намеченного курса в сторону верной мысли. Если не конкуренты – то кто? Спрашивать было бессмысленно, это я понимала. Значит, нужно было заходить с другой стороны.
– Ты сказал, что мой отец расчётливая скотина и, выбирая между бизнесом и мной, выберет первое. Почему ты так сказал? Это же неправда.
– К сожалению для тебя, это правда. Я тоже думал, что у этого человека есть хоть что-то святое, но как оказалось – нет. Ты знаешь, чем промышляет твой отец? – чёрные глаза блеснули в свете догорающей свечи. – Каков его бизнес?
– Конечно. У него крупная фармацевтическая компания по производству разного рода лекарств, в том числе от малоизученных редких заболеваний. Он хороший человек и помогает людям вернуть здоровье…
– Вернуть здоровье? – он заорал так резко, что я подпрыгнула на месте. – Вернуть здоровье, говоришь?! И многим он его вернул?
– Я не верю статьям в интернете! – я тоже повысила голос. – Когда люди болеют, они порой умирают, ничего не поделать. Уж точно не папины лекарства в этом виноваты!
– Прости, но ты полная дура.
– Сам дурак! И не ори на меня, понял? Хочешь убить меня – давай, но не надо говорить про моего отца то, чего нет. Он этого не заслужил!
Умирать – так с музыкой. Пошёл он.
– Извини, – сказал он неожиданно спустя несколько секунд тишины, чем снова сбил всю мою спесь. – Я должен был учесть, что вряд ли ты всё знаешь. Он твой отец, и ты любишь его. И кричать я на тебя не должен. Ты ни в чём не виновата.
– И мой папа тоже ни в чём не виноват, поверь! Я знаю его намного лучше. Я не в курсе, что он сделал тебе и тем людям, ну, которые тебя наняли, но мой папа не сделал никому ничего плохого, правда, – я инстинктивно дотронулась до его прохладной руки и тут же убрала ладонь, потому что её неожиданно словно обожгло. И кажется, так показалось не только мне – он тоже взглянул на своё предплечье так, словно я оставила на нём свою метку.
Свеча, чуть потрещав, догорела, погрузив крошечную комнату в привычную темноту. Я не боялась оставаться с ним наедине, потому что точно убедилась в том, что он не сделает мне ничего плохого. Я здесь для чего-то другого, не чтобы умереть.
– Никто меня не нанимал, – неожиданно произнёс он в пустоту. – Я привёз тебя сюда по своей инициативе.
– По своей… Значит, мой отец сделал что-то конкретно тебе?
– Да, именно мне. Вернее, человеку, который был мне очень дорог. А это одно и то же.
Он сказал это таким голосом… надломленным. Каким-то уставшим. Отчего-то мне стало его жаль, хотя жалости этот человек точно не заслуживал. Потому что то, что он сделал… его же посадят за это. И он не мог этого не знать. Но раз он решился на данный поступок, значит, произошло что-то поистине ужасное, и виноват в этом, по его мнению, мой отец. Нелепица какая-то…
Голова шла кругом, но уже совсем не от вина. Я не знала, как мне быть, что спрашивать, что говорить… Я эмоционально выдохлась. Словно кто-то меткий кинул дротик и сбил в полёте мой внутренний воздушный шар с мечтами, планами на будущее, оптимизмом. И заодно разбил розовые очки.
– И ты не скажешь, зачем я здесь?
– Пока нет.
– И я так понимаю, просить тебя отпустить меня бессмысленно?
– Я рад, что всё понимаешь.
– Но ты же отпустишь меня когда-нибудь? – я боялась услышать ответ на этот свой вопрос, потому что знала, что он не станет врать. – Отпустишь, правда?
– Правда. Я обязательно тебя отпущу. Тогда, когда твой отец сделает свой выбор.
– Но какой выбор?
– Я и так рассказал слишком много.
На этом разговор был окончен, я поняла это сразу. Закончен на абсолютной запятой, вопросов уже привычно стало больше, чем ответов.
Он взял со стола пустую бутылку, разочарованно повертел в руках, поставил на место. Потом поднял на меня усталый взгляд и даже немного улыбнулся:
– Иди спать, Адель, уже поздно. И не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого, обещаю.
Я послушно поднялась со скрипучего стула и словно овца на заклание пошла в свою комнату-клетку. Потому что сейчас нет никакого смысла рыпаться и бить себя в грудь. Бесполезно. Вот завтра… завтра я найду способ от него удрать. Я не знаю, какие у него намерения, может, он действительно не сделает мне ничего плохого, но сидеть и ждать чего-то непонятного – никогда! Не на ту напал.
Я знаю, где лежит его пистолет, значит, скоро я буду дома.
– Спокойной ночи, Адель, – раздался за спиной его голос из кухни. – И с днём рождения.
