Текст книги "Буду твоим первым (СИ)"

Автор книги: Агата Лель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Часть 7

* * *

На улице было темно. Не просто темно, как это бывает ночью в городе, тут была реальная темнота – ни единого электрического огонька! Но звёзды... сегодня их здесь было несчётное количество. Тысячи. Миллионы. Миллиарды! Никогда в своей жизни я не видела столько звёзд, даже в национальном парке Чако Нью-Мексико, где ночи считаются одними из самых звёздных в мире.

Я шла рядом со своим молчаливым телохранителем и почему-то прокручивала в голове наше неуклюжее объятие. Вроде бы ничего такого, но из памяти это никак не выходило.

– Ну и где твоё озеро? – задала вопрос, лишь бы не молчать.

– Уже совсем скоро.

И действительно, буквально через пару минут мы вышли из густых зарослей прямо к берегу реки. Большой, неестественно гладкой. Словно это не вода, а расстеленное шёлковое покрывало в крошечных сверкающих точках страз.

Бросив сумку на траву, я осторожно прошла по скрипучему мостку и, скинув один кед, опустила большой палец ноги в воду. Не холодная, но нырять всё равно было страшно. И брезгливо. Я никогда не купалась в подобного рода водоёмах, но липкое от пота тело требовало забить на всё.

– А вдруг тут кто-нибудь водится? – спросила, не оборачиваясь.

– Кто, например?

– Ну, не знаю. Какие-нибудь хищные рыбы.

– Пираньи? – он явно улыбнулся.

Да он снова надо мной стебётся! Хотя и вопросы мои реально идиотские.

Прекрати уже вести себя так, иначе у мажорки появится приставка "тупая".

– Отвернись, – бросила я и, дождавшись, когда он повернётся всем корпусом ко мне спиной: – Сумку дай.

Он, не оборачиваясь, протянул мне пакет с купленными вещами и прихваченным из дома мылом.

Это сюрреализм какой-то, не иначе. Не знаю, что там такое приключилось, кто и почему на меня покушался, но это должно быть что-то нереально важное, чтобы уже на целые сутки заточить меня здесь, на этом отрезанном от большого мира одиноком островке.

Ужасно не хватало связи с папой, если бы я поговорила с ним лично, мне было бы спокойнее, но Найк сказал, что это невозможно, и я свернула эту тему. Не хотелось выглядеть капризной стервой, которая в свои восемнадцать никак не может осознать всю степень серьёзности.

Под платьем лифчика не было, поэтому я, воровато обернувшись на своего телохранителя и убедившись, что он по-прежнему не смотрит, быстро стянула с себя неудобную тряпку и прикрыла грудь рукой.

Было ужасно неловко раздеваться перед незнакомым мужиком, но попахивать как работник сталелитейного завода не хотелось ещё больше.

Я не боялась, что он вдруг озвереет и кинется меня насиловать. Те, кто работают на моего отца, знают, чем это чревато. Если он не смертник, то никогда не посмеет даже взглянуть. Но это при условии, что он не смертник.

А вдруг всё-таки...

Я снова быстро обернулась: он стоял спиной и явно не собирался ни насиловать меня, ни даже подсматривать. Это... слегка уязвило. Голая красивая девушка устроила стриптиз, а он даже бровью не повёл.

Может, он гей?

Или женат...

Есть ли у него обручальное кольцо? Не помню…

И тут же я разозлилась на саму себя – зачем я вообще думаю о таких вещах?! Какая мне разница: гей он, не гей, женат, нет – это просто один из людей отца. Он здесь для того, чтобы меня защищать. И, признаюсь, справляется он с этим прекрасно. С последним даже слишком перестраховывается. Эпизод с запертой дверью до сих пор вызывал неоднозначную реакцию.

– Увижу, что подсматриваешь – расскажу отцу, понял? Он мокрого места от тебя не оставит, – вложила в голос всю серьёзность своего намерения.

И реально расскажу, пусть только попробует!

Но он не попробовал... Ни когда я абсолютно голая осторожно заходила в чистую речную воду, ни когда орудовала бруском мыла.

Он не обернулся.

Ну и ладно. Разве не этого я от него требовала?

– Ты долго будешь плескаться? – донёсся с берега его голос.

– А тебе какое дело? Заняться здесь всё равно нечем, – если до его вопроса я уже собиралась выходить, то теперь решила немного поплавать. Из вредности.

Перехватив поудобнее волосы, погрузилась до самой шеи под воду и, медленно работая руками, поплыла. Если поначалу вода казалась холодной, то теперь была словно парное молоко. Страшно совсем не было, наоборот, вид вокруг завораживал: настоящий лес, густой, дремучий. Кроны были такими высокими, что казалось, протыкали своими острыми верхушками звёздное небо.

Я думала о том, что никогда же такого больше не повторится. Ну, чтобы вот так – ночью, в какой-то реке... Ситуация с покушением была сама по себе ужасной, но она неожиданно открыла меня с новой неожиданной стороны. Оказалось, что я не такая уж и изнеженная: сплю на неудобной кровати, ем какие-то консервы и скоро надену дешёвые тряпки едва не из секонд-хенда.

Я гордилась собой. И отец будет мной гордиться.

Наверняка он и его люди уже вычислили, кто и почему пытался на меня покушаться, и уже завтра я буду дома. Я была в этом почему-то железно уверена. Наконец-то я окажусь в привычной среде, увижу своих друзей. Уверена, они будут просто в шоке, когда я им всё расскажу, и скорее всего, в директе сейчас точно не меньше полсотни сообщений.

Я плыла и думала о том, как оно всё будет, думала о папе, немножко о Найке, что остался на берегу... а потом многострадальную, отдавленную в "Райской пыли" лодыжку пронзила невыносимая боль. Настолько резкая и сильная, что грудь сдавило спазмом, стало нечем дышать.

Судорога!

– На-айк! – что есть силы заорала я, уже совсем не грациозно барахтаясь в воде. Боль от лодыжки перешла под колено, и это был настоящий ад. – Найк!!!

Где-то позади раздался громкий всплеск, и – наверняка в считаные секунды, которые мне, конечно, показались вечностью, – он оказался рядом. Нырнув под воду, вынырнул уже передо мной, закинув меня как рюкзак на свою спину.

– Держись!

Я в панике начала бить руками по воде, одновременно воюя с болью и страхом.

– За шею мою держись! – командным тоном повторил он, и я послушно обхватила его руками там, где он сказал.

Было не холодно, но меня трясло, боль никуда не отступала и только наращивала темп. Мышцы словно проткнули раскалённой иглой. Казалось, что эта пытка будет длиться вечно.

Я была так рада, что не утонула, и так сильно хотела, чтобы эти мучения поскорее закончились, что даже ни на секунду не вспомнила о том, что плавала голой...

– Ты задушишь меня! – прохрипел он, и я поняла, что действительно вцепилась в его шею слишком крепко, наверняка перекрыв кислород. Кое-как переместила руки ему на грудь, сжав ткань мокрой футболки.

Боже, он даже не разделся!

Когда мы подплыли, вернее – Найк с моей тушей на спине подплыл ближе к берегу – он аккуратно отцепил от себя мои пальцы и, сняв со спины, взял просто на руки. Воюя с мокрыми штанинами, вынес меня из воды и бережно посадил на траву, а потом накинул на мои плечи полотенце.

Только тогда до меня стало доходить, как я выгляжу... Я же голая!

Но его моя нагота волновала, кажется, в самую последнюю очередь.

– Что... случилось? – дыхание выбивалось из его груди хриплыми толчками, по лицу стекали ручьи воды. – Там, в воде…

– Судорога.

– Я так и подумал... Вытяни ногу.

– С ума сошёл? Я без трусов!

– Адель! – немного раздражённо рыкнул он, и я кое-как переместила больную конечность в его сторону, прикрывая при этом полотенцем все причинные места. Он подсунул ладонь под моё колено и довольно больно ущипнул, потом ещё раз. Чем-то уколол, и буквально через несколько секунд спазм стал отпускать. Я готова была снова разрыдаться, но теперь уже от облегчения.

Чёрт с ними, трусами, я не утонула. Какое счастье!

Завернувшись по максимуму в крошечное полотенце, я медленно приходила в себя, попутно наблюдая, как Найк поднялся на ноги и, закинув руки за спину, рывком снял свою мокрую футболку.

Да, сама я сидела голая, но к его стриптизу оказалась морально не готова. Вид обнажённого мужского торса – очень-очень хорошего торса! – моментально смутил. Даже сильнее, чем собственная нагота.

– Ты снова меня спас.

– Чего? – он повернулся ко мне, вытирая лицо снятой футболкой.

– Я говорю – ты уже второй раз спас меня. Премию хочешь получить от отца, что ли?

Он несколько секунд смотрел на меня с неимоверно серьезным выражением лица, а потом... улыбнулся. Было очень темно, но глаза уже давно адаптировались, поэтому я видела его довольно неплохо. И надо признаться, без футболки ему было гора-аздо лучше.

Наши парни часами пашут в тренажёрном зале, чтобы добиться такого рельефа, сколько же часов тратит он…

– Серьёзно, спасибо, – я решила не быть надменной сукой и отбросить уже весь пафос. – Я бы реально утонула там, если бы не ты.

Он сдержанно кивнул и ещё раз как следует отжал майку, заставляя меня любоваться игрой налитых мускулов.

Интересно, почему я всё-таки никогда не видела его раньше? Может, он работает на отца внештатно, именно для таких вот форс-мажорных ситуаций?

Когда я одевалась, он тактично отвернулся, что выглядело слегка комично, учитывая, что он, может, и не детально, но всё-таки уже видел меня голой. Да что говорить, он меня на себе голую тащил.

Я вдруг подумала: а нырнул бы вот так за мной Архип? Скорее всего, он начал бы бережно раздеваться, снимать побрякушки, чтобы не дай бог не намочить свои “Ролекс”... К тому времени моё бренное тело уже доедали бы ракообразные.

– Как долго ты работаешь на папу? – спросила я на обратном пути, шагая по правую руку от Найка.

Было слегка прохладно, мокрые волосы неприятно липли к лицу и спине. А каково было ему в совершенно сырой одежде?..

– Так сколько?

Прежде чем ответить, он немного помолчал, что показалось мне несколько странным. Будто он забыл.

– Пару лет.

– А почему я тебя никогда не видела раньше?

– Осторожно, тут яма, – проигнорировал он мой вопрос и подал руку, чтобы я смогла перепрыгнуть небольшой ров. Удивительно, но его рука была тёплой, тогда как моя – ледяной.

Он молчал, явно не собираясь откровенничать, отвечая на мои многочисленные вопросы. Просто шёл рядом, думая о чём-то своём, периодически тревожно сводя к переносице брови.

Меня задевало его показное равнодушие. И вроде бы какая разница: ну кто он мне, а я ему, но чтобы быть настолько отрешенным... Я девушка, в конце концов, привлекательная, ни один парень меня так откровенно не динамил!

– Я, вообще-то, вопрос тебе задала, – снова начала возвращаться сука. – Или я с пустотой разговариваю? А может, у тебя выборочная глухота?

– Чего ты хочешь, Адель? – вздохнул он и повернул ко мне лицо. Даже в темноте я видела, какие чёрные у него глаза. – Тебя действительно волнует, почему мы не встречались раньше? На самом деле или тебе просто скучно и нечем себя занять?

– Конечно, второе! На самом деле мне всё равно на тебя. Просто я скоро сдохну тут от скуки. Без телефона, интернета, даже книжки никакой нет.

– Не волнуйся, уже завтра ты будешь дома.

– Ты серьёзно?! – я даже остановилась и потянула на себя край его мокрой футболки, вынуждая обернуться. – Завтра?

– Да, – ответил он, секунду поколебавшись. Но на эту паузу я даже не обратила внимания, ведь все мои мысли заняло маячившее освобождение.

Домой! Наконец-то!

– То есть папа нашёл этих людей? – мы снова зашагали. – Ну, тех, кто пытался на меня покушаться?

– Практически.

– А из-за чего это вообще всё было? Что стало причиной?

– Задашь этот вопрос своему отцу.

Как обычно – рубленые ответы и никакой конкретики. Да и пошёл он! Не хочет разговаривать – как хочет. Пусть сидит один, раз ему так нравится.

Когда мы вошли в дом, я специально его опередила, толкнув плечом. Да, он спас меня, но при этом и разозлил. И вообще, спасать меня – его работа, тоже мне герой!

– Есть хочешь?

– Не голодна, – раздражённо захлопнула дверь своей временной комнаты. Есть хотелось, но признаться в этом – ни за что.

– Ну и отлично, – раздался за дверью его глухой голос.

– Ну и отлично, – передразнила я и, бросив на пол пакет с тряпками, плюхнулась на кровать.

Не нужно мне его общение, потому что уже завтра я буду нежиться в ванне с душистой пеной и даже ни разу о нём не вспомню.

Я уже засыпала, и мне показалось, что где-то за окном, в лесу, раздался рингтон телефона. Совсем слабый, едва различимый. Настолько отдалённый, что проще было принять его за игру воображения. Что я и сделала, уютнее завернувшись в одеяло.

Часть 8

* * *

Что-то случилось – это я поняла сразу же, как только вышла утром из своей комнаты-клетки. Найк был напряжён, даже не так – он был чертовски загружен. Может, даже немного растерян. Сосредоточенное лицо, серьёзный взгляд.

– На столе чай и консервы, – кивнул себе за плечо, не удостоив меня даже короткого взгляда. Подошёл к окну, продолжая о чём-то лихорадочно размышлять.

– Пожалуй, я потерплю, – огрызнулась. – Дома поем нормальной еды.

– Терпеть придется долго.

– В смысле? Ты же сказал, что уже сегодня.

– Планы поменялись, пока мы остаёмся здесь, – отрезал он и наконец-то обернулся.

Плохо дело. Лицо – восковая маска, на висках скопились бисеринки пота. А эти его глаза...

Стало тревожно.

Сделала пару шагов навстречу, стараясь не думать сходу о самом плохом.

– Почему поменялись? Что-то с отцом?

– С ним всё прекрасно.

– А почему тогда мы не уезжаем? Значит, что-то случилось. Просто ты не хочешь мне ничего рассказывать!

– Да, я не хочу тебе ничего рассказывать, – снова отрубил он, и я была готова заскулить от отчаяния.

Я не выдержу ещё одного дня здесь. Так мечтала, что уже сегодня окажусь дома и забуду весь этот кошмар!

Я очень хотела узнать, что же там такое происходит, вне стен этой хибары, но уже поняла, что давить на него бесполезно, и истерики его не берут. Если он не захочет – то ни за что не расскажет. Но быть в полном неведении – невыносимо.

– Мне до сих пор что-то угрожает, да? – я сменила тон и постаралась смотреть на него как можно добрее. – Могу я узнать хотя бы это? – он молчал, не отводя от пыльного окна хмурого взгляда. Тогда я подошла к нему совсем близко и осторожно тронула за плечо: – Найк, пожалуйста…

Он снова посмотрел на меня, и мне вдруг показалось, что я никогда ещё не видела настолько уставшего человека. Уставшего не физически, а просто какого-то... потухшего. Что было чертовски странно, потому что раньше мне казалось, что он невероятно собран и ничто не может его сломить.

– Возникли кое-какие проблемы. Там, в городе, – ответил он, и тон его был уже намного мягче. И взгляд стал как будто теплее. – Поэтому мы пока не можем вернуться, извини.

– У тебя всё-таки есть телефон, да? Тебе позвонили и сообщили об этом. Брось, только не надо ничего сочинять. Я понимаю, что звонить отцу мне категорически нельзя, я не буду просить связаться. Просто хочу знать.

– Да, у меня есть телефон.

Мне было приятно, что он не стал дальше врать. Ведь то, что телефон у него есть, было очевидно, ведь как ещё он узнаёт новости из города?

А ещё я вдруг поняла, что будучи хорошей смогу узнать намного больше, и решила не менять тактику…

– Зачем ты прячешь его? Это совсем не обязательно, не трону я твой телефон, я же не дура. Понимаю, что если позвоню отцу, те, кто хочет мне навредить, легко вычислят геолокацию.

– Я рад, что ты это понимаешь.

– Но можно я хотя бы посижу с тобой тихонечко рядом, когда ты будешь звонить?

– Нет, нельзя.

Да что ты будешь делать, а!

– Но почему?!

– Потому что так надо, Адель! – вдруг неожиданно разозлился он. – Просто делай то, что я тебе говорю, и всё будет хорошо! Если тебе кажется, что мне доставляет удовольствие сидеть здесь с тобой в четырёх стенах – тебе кажется! Я мечтаю убраться отсюда не меньше, а скорее, даже больше твоего.

– С чего это? Наверняка мой папа щедро платит тебе за такую работу.

– Твой папа... – усмехнулся. – Послушать тебя, твой отец просто святой человек.

– Не святой, но точно не жмот! И вообще, он знает, что ты о нём такого нелестного мнения?

– Подозревает.

– Ну ты и придурок, Найк. И имя у тебя дурацкое, – я раздражённо развернулась и пошла на крошечную кухню, которая наверняка будет ещё долго сниться мне в кошмарных снах. Как и вообще вся эта халупа. Как и этот высокомерный мужик, отчего-то возомнивший себя пупом земли.

Да кто он такой? Почему обращается со мной как с какой-то вещью? И вещью не слишком высокого качества. Вот этот его тон, взгляды свысока, брошенные сквозь зубы слова. Словно делает мне одолжение. Мол, скажи спасибо, что я торчу здесь с тобой, а сам, между прочим, наверняка получит неплохой куш, ведь отец мой, может, на самом деле не идеал, но своих людей никогда не обделял.

Что же там случилось такое, раз я до сих пор здесь? Что это за люди, которым папа перешёл дорогу? А то, что я здесь из-за него, тоже было очевидно.

Я знала, что у отца есть враги, есть конкуренты, которые готовы на многое. Вся эта его помешанность на охране – не галочки ради. Ему и угрожали, и писали гневные письма, и забрасывали повестками в суд, но чтобы перейти от угроз к действию – такое произошло впервые. И пока я даже не знала, как на всё это правильно реагировать. Пока я здесь, я раздражена, но мне не страшно. Я действительно не боюсь, что сюда доберутся те, кто желает мне, вернее – отцу, зла. Со мной Найк, и хоть он порой раздражает меня, но я чувствую себя рядом с ним защищённой.

Как он бросился ночью в воду? Не раздумывая ни секунды. Не думая ни о чём.

Конечно, это его работа – беречь меня и пылинки сдувать, но мне всё равно очень хотелось верить, что не только рабочий долг заставил его не дать мне утонуть.

Консервы были тёплыми и невкусными, как и чай. Я смотрела в окно на сереющее небо и думала о том, выдержит ли крыша, если начнётся ливень. Как-то не очень хотелось мокнуть. И тут же стало смешно – кто бы мог подумать, что когда-то я буду переживать о чём-то подобном. Раньше единственное, что меня волновало, это подготовка к зачёту, маленькое количество лайков под новой фотографией и то, что платье от Вивьен из новой коллекции уже кто-то купил.

– Я скоро вернусь, – бросил из коридора Найк, и следом послышался хлопок двери.

Я бросила вилку и, жуя, подбежала к окну – он, озираясь по сторонам, снова скрылся в лесной чаще.

Зачем он ходит туда? Что у него там спрятано такого?

Может, телефон?

Я не сочиняла, когда говорила о том, что не дура и понимаю, что звонить нельзя. Но так же я знаю, что звонки продолжительностью до одной минуты невозможно отследить. Одной минуты мне хватит, чтобы быстро набрать отцу и выведать у него всю нужную информацию.

Я не буду сидеть здесь, как собака на привязи, я должна хотя бы знать, что происходит. На кону, вообще-то, моя жизнь и, может, жизнь единственного близкого для меня человека.

Я должна найти телефон и украсть его.

Часть 9

* * *

Вернулся он очень поздно и в ещё более худшем расположении духа. На меня даже почти не взглянул: опустился на диван в коридоре, потом, не снимая обувь – лёг, уложив длинные скрещенные ноги на потрёпанный временем подлокотник.

Да этот диван ему мал, как он на нём спит?! Если он вообще спит – судя по покрасневшим векам, с отдыхом у него так себе.

Я сидела на краю своей кровати и смотрела на него через дверной проём, размышляя, каким образом стащить телефон.

Вернее, где его изначально найти.

Может, всё элементарно, и он носит его просто в кармане? Почему-то подобная мысль не приходила мне в голову, хотя это самое очевидное.

В кармане, конечно же! Нужно просто обшарить их, и всё!

– Пить хочу, – бросила я первое, что пришло в голову.

– На кухне есть вода в бутылке, – ответил он, не открывая глаз. Одну руку он положил себе на лоб раскрытой ладонью вверх, словно спасаясь от головной боли. Другую уже привычно растянул по спинке дивана.

– Я не нашла.

– Она под столом.

Я кивнула самой себе и, поднявшись с кровати, едва слышно прошмыгнула мимо него на кухню. Вода действительно стояла там, где он сказал. Пить я не хотела, но все-таки налила немного в кружку и сделала ради приличия несколько глотков, искоса наблюдая за своим телохранителем.

Когда он уснёт, можно попробовать обшарить его карманы. Но уснёт ли он настолько крепко, чтобы ничего не почувствовать – большой вопрос. Конечно, самый лучший вариант заставить его по собственной воле избавиться от штанов... А что, подойти и сказать, например, что не рассмотрела на озере марку его трусов. Заинтересовало вдруг.

Ну и абсурд!

Не выдержав, хихикнула себе в кулак.

Найк сразу открыл глаза и, приподняв голову, бросил на меня вопросительный взгляд:

– Ты чего это?

– Ничего, – скрывать улыбку было чертовски сложно. – Прикол один вспомнила. Из интернета.

Зачем-то уставилась на ремень его брюк, неуместно представив, как он расстёгивает его, чтобы раздеться... И вот тут мне уже перестало быть весело. Я в очередной раз взглянула на ситуацию совсем другими глазами: взрослый незнакомый мужик и я, первокурсница, в уединённом лесном доме. Если на него что-то найдёт, я же даже пикнуть не успею…

– Расскажешь? – вторгся его голос в мои мысли.

– Что рассказать?

– Ну, прикол.

Он такой огромный и явно сильный, зачем я его драконю? Это же чистой воды идиотизм! Я его совсем не знаю, не знаю, что у него на уме. Женщин насилуют их собственные мужья, люди, которых они хорошо знают и которым доверяют, а тут совершенно левый мужик…

Неожиданно я поймала его взгляд на своих голых ногах и мысленно отругала себя за беспечность. Футболка даже до середины бедра не доходит, о чём я думала!

– Я его уже забыла, – пробубнила я, мечтая только об этом – скрыться уже от гнёта чёрных, слегка воспаленных от недосыпа глаз. – Пойду к себе.

Удирай, Адель. Не нарывайся на неприятности. И обязательно оденься.

Я сделала пару шагов и застыла как вкопанная, потому что то, что я увидела, буквально парализовало.

От лица разом отлила кровь, а горло стянуло кольцом спазма, как при приступе астмы.

Нет, пожалуйста, пусть мне просто показалось. Пожалуйста!

Только не это!

– Адель? – Найк поднял голову ещё выше, и теперь в его глазах читалась тревога. – Что с тобой?

– Там... – хрипло прошептала я, по-прежнему боясь даже дышать. – Там... она, – указала немигающим взглядом на предмет, который привёл меня в ужас, но Найк, по-моему, попросту не заметил этот знак.

– Кто – она? – он сел, и от резкости его движения я едва не рухнула в обморок.

– Не шевелись!

– Не понял.

– Не. Шевелись! – по буквам повторила я и медленно, просто чрезвычайно медленно протянула руку вправо, потому что знала, что там, на краю стола, лежит кухонный нож. – Там змея.

– Какая ещё змея? – он нахмурился и наконец-то перевёл взгляд с меня на пол.

В углу у двери лежала, свернувшись в тугой комок, самая что ни на есть настоящая змея. Пятнистая, блестящая и до умопомрачения жуткая. Её узкая, как наконечник стрелы, голова слегка покачивалась из стороны в сторону, как и тоненький кончик хвоста.

Она словно сидела в засаде, выжидая удобный момент, чтобы кинуться на мои голые ноги.

– Это гадюка, да? – прошептала я, глотая окончания, по-прежнему не сводя глаз с ползучего гада. – Она ядовитая?

– Стой смирно, – вместо ответа скомандовал Найк и резко, настолько, что я не успела ничего понять, подорвался прямо к гадюке и точным движением схватил её чуть ниже головы.

Я не могла поверить своим глазам.

Змею! Голыми руками!

Божья тварь сразу же раскрыла пасть и выпустила на волю мерзкий раздвоенный язык, а потом начала судорожно размахивать в воздухе довольно длинным хвостом.

– Кажется, это щитомордник, – хмуро рассматривая змею, проговорил Найк.

– Он кусается?

– Не смертельно, но крайне неприятно. Дай мне ключ, – жестом показал на свой диван.

– Какой ещё ключ?

– От двери, Адель. Какой ещё! Он выпал у меня из кармана.

– А зачем тебе ключ?

– Я её выпущу. Или ты предлагаешь мне её убить?

Признаться, когда он схватил змею, первой моей мыслью было именно это – он её задушит. Но он не стал её душить, и это вызвало внутри меня смешанные чувства.

Однажды на территорию нашего загородного дома попала лисица и очень меня напугала, потому что, дезориентированная, она с совершенно безумным видом неслась прямо на меня. Я лежала на шезлонге у бассейна и просто не успела среагировать, за долю секунды смирившись с тем, что вот-вот буду укушена диким животным. Но Герман – охранник отца – убил её одним точным выстрелом в голову. Я была в шоке, а на лице Германа не дрогнул ни один мускул. Его мимика была беспристрастна, взгляд – пустым. Ему действительно было всё равно.

– Она представляла опасность, – механически отчитался потом он, распоряжаясь убрать лужайку.

Я сочла его выходку ужасной, даже нажаловалась отцу, потому что так нельзя, это же живое существо, на что тот тоже отреагировал вполне спокойно: "или ты, или тебя, Адель, такова жизнь. В подобных ситуациях нет места сантиментам".

С тех пор мне казалось, что вооружённые охранники все такие – бездушные роботы, но Найк неожиданно сломал возникший в моей голове стереотип.

– Сейчас, секунду, – отозвалась я и осторожно, не сводя глаз с зажатой в его кулаке головы змеи, подкралась к дивану и схватила связку ключей.

Когда он открыл дверь, в комнату сразу же залетел холодный порыв ветра. Тучи сгустились настолько, что уже не было видно неба. Стало тревожно. Даже не тревожно – страшно. Не хватало только ливня.

И словно в подтверждение моих мыслей раздался оглушающий в тишине леса раскат грома.

Найк взмахнул рукой и швырнул гадюку куда-то в кусты, словно это не ядовитая змея, а кусок старой верёвки. Потом, покрутив головой, осмотрел территорию и снова захлопнул дверь. Стало темно и очень тихо. Но почему-то было до сих пор страшно, хотя опасность вроде как миновала. Но эта змея... Боже, сколько ещё мне предстоит здесь испытаний? Ощущение, что меня отправили сюда для того, чтобы проверить на прочность. Сначала травили каким-то газом, потом я чуть не утонула, теперь эта гадюка...

Может, я тайно участвую в каком-нибудь телепроекте "Выживший"? Просто как ещё объяснить всё, что здесь происходит?!

– Ты до сих пор бледная, – сказал Найк, подходя ближе. – Так сильно испугалась?

Его тон был таким... словно он меня жалеет. А я ненавижу выглядеть жалкой!

– Скажи ещё, что ты совсем не испугался!

– Ну так... было не по себе, – честно признался он, и этого я точно не ожидала. Бравады, насмешек или в свойственной ему манере игнора, но уж точно не признаний, что и в его броне есть прорехи.

Было уже довольно темно, мы стояли друг напротив друга, как и тогда, когда он сначала бросил меня, а потом вернулся. И как и тогда, мне вдруг снова стало немного не по себе. От такой его нарушающей все границы близости и моей странной реакции на эту близость. Какой-то непонятной, не испытываемой никогда ранее...

– Я бы чего-нибудь выпила. Покрепче, – озвучила промелькнувшую только что мысль, лишь бы скинуть этот неуместный морок. – Смотри, руки до сих пор дрожат.

Подняла ладони вверх – они действительно мелко подрагивали.

Он несколько секунд думал, глядя на мои трясущиеся пальцы, а потом поднял на меня слегка прищуренные чёрные глаза:

– Не маловата ты для выпить?

– Сколько сейчас времени?

Он поднял запястье и взглянул на часы.

– Половина десятого.

– Через два с половиной часа мне исполнится девятнадцать.

И это ещё одна причина, по которой впору было впасть в депрессию. Мой день рождения должен был быть самым лучшим! Там, дома, в шкафу, меня дожидается крутое платье, уже снят вип-зал в клубе, приглашены все друзья... Я готовилась к этому празднику целый месяц, продумывая каждую деталь – и вот я здесь. В этой глуши!

Наверное, выглядела я всё-таки жалко, потому что взгляд его переменился. Стал более мягким.

– Подожди минуту, я сейчас, – под оглушающий раскат грома он ушёл в конец комнатки и одним резким движением убрал с пола маленький, вязаный разноцветными нитями коврик. А под ним оказался... люк.

– Подай мне фонарь. Там, – скомандовал он, уже забравшись наполовину внутрь ямы. – На подоконнике.

И действительно – на рассохшемся подоконнике лежал небольшой фонарь в гладком чёрном корпусе. И как только я раньше его не заметила…

Когда я протянула руку, мутное небо за окном вспорола ослепляющая молния, и тут же послышался грохот падающих в разлапистую траву тяжёлых капель.

Я подала ему фонарь и опасливо заглянула внутрь погреба – там было очень темно и пахло сыростью. И ещё чем-то... кисло-сладким, как будто что-то долго лежало и в конце концов испортилось. Может, тыква или картофель…

– А там нет, случайно, змей?

– Скоро проверим, – бросил он и, включив фонарь, зажал корпус зубами.

– Подожди! – вскрикнула я, схватив его за рукав футболки. – А вдруг есть? Вдруг она тебя укусит, что мне тогда делать?!

Он как-то странно, чуть задержав взгляд, посмотрел на мою руку на своём плече, а потом, вытащив фонарь, вдруг улыбнулся:

– Не думал, что ты такая трусиха, мажорка.

Я резко отпустила ткань его майки и оскорблённо разогнулась.

– Я не трусиха. Просто если ты откинешься, я долгое время не выберусь отсюда. А выбраться я очень хочу.

– Не волнуйся, я не откинусь. Жди здесь, – он снова вставил корпус фонарика в зубы и довольно быстро спустился по ржавой лестнице вниз…

Пока он был внутри погреба, я решила воспользоваться ситуацией и быстро обыскать его вещи. Вдруг телефон здесь? Плевать на меры предосторожности, я хочу услышать отца. Просто узнать, что на самом деле происходит, и всё. Тридцать секунд, не больше.

В конце концов, я имею на это право!

– Если что – зови! – крикнула я, стрелой метнувшись к его сумке, спрятанной за диваном.

Самая обычная спортивная сумка, ничего особенного – и внутри тоже: какая-то сложенная одежда, перемотанные тонкой резинкой блистеры с лекарством. Портмоне... Я хотела уже было схватить его, может, там внутри паспорт или водительские права, но тут взгляд мой зацепился за кое-что другое…

Пистолет. Тот самый.

Я взяла его в руки и взвесила на ладони. Кажется, заряжен. Опыта тесной дружбы с холодным оружием хватило, чтобы это понять. Спасибо, папа: часы, проведённые в тире на заднем дворе, не прошли для меня зря.

Присутствие в доме ТТ вселяло некую уверенность, но в то же время пугало, ведь в неправильных руках это верная смерть. У меня не было причин не доверять Найку, пока он меня только спасал – уже трижды, но всё равно приятнее, когда оружие есть у тебя, а не у человека, которого ты совсем не знаешь.

В этот момент за спиной послышалось шуршание – он явно выбирался наружу. Я запаниковала: что же сделать с пистолетом? Не пихать же его под нижнее бельё, в конце концов! В конечном итоге сунула его обратно и, быстро застегнув сумку, вернула её на место. В эту же секунду над погребом появилась голова моего секьюрити.

– Ну и что там было? – с преувеличенным интересом спросила я, тем временем лихорадочно соображая, что ответить, если он спросит, что я делала, сидя на полу возле его дивана. Но он, к счастью, не стал ничего спрашивать – подтянувшись на руках, выбрался наружу и аккуратно опустил крышку люка.