Текст книги "Выпуск 1. Том 6"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Глава 16
Мсье Пуаро намечает план кампании

От дома мистера Клэнси, поймав такси, они поехали к «Монсеньеру», где их уже поджидал Норман Гэйль.

Пуаро заказал consomme – крепкий бульон и chaud-froid – заливное из цыпленка.

– Как дела? – спросил Норман.

– Мисс Грей, – сказал Пуаро, – зарекомендовала себя суперсекретарем!

– Не думаю, что так, – смутилась Джейн. – Он заметил надувательство, когда прошел позади меня. Знаете ли, он должен быть очень наблюдательным. – Ага, вы заметили! Наш славный мистер Клэнси вовсе не так рассеян, как можно себе представить.

– Вам и в самом деле нужны эти адреса? – спросила Джейн.

– Полагаю, они могут пригодиться.

– Но если полиция...

– А, что полиция! Я ведь не стану задавать те же вопросы, что и полиция. Хотя я вообще сомневаюсь, задавали ли они какие-нибудь вопросы. Видите ли, полиции известно, что найденная в самолете трубка была приобретена в Париже неким американцем.

– В Париже? Американцем? Но ведь в самолете не было американца.

Пуаро добродушно усмехнулся.

– Совершенно верно. Американец здесь для того, чтобы усложнить дело. Voilа tont.

– Но трубка была куплена у антиквара мужчиной? – спросил Норман.

Пуаро взглянул на него с довольно странным выражением.

– Да, – сказал он. – Трубку, я полагаю, купил мужчина.

Норман выглядел озадаченным.

– Как бы то ни было, – сказала Джейн, – то был не мистер Клэнси. Он уже имел одну трубку, и ему вовсе незачем было приобретать другую!

Пуаро кивнул.

– Действовать придется так: подозревать каждого по очереди, а затем, проверив, вычеркивать его, или ее, из списка.

– И кого же вы успели вычеркнуть? – спросила Джейн.

– Не так много, как вы можете подумать, мадмуазель, – ответил, подмигнув, Пуаро. – Видите ли, все зависит от мотивов.

– А не было ли... – Норман Гэйль остановился, затем продолжал извиняющимся тоном: – Я не хочу вмешиваться в официальные секреты, но разве не осталось деловых записей этой женщины?

Пуаро покачал головой:

– Все записи сожжены.

– О, какая неудача!

– Evidemment! Но, видимо, мадам Жизель своеобразно комбинировала шантаж с профессией ростовщицы, а это открывало ей широкое поле действий. Допустим, к примеру, что мадам Жизель знала о каком-нибудь преступлении с чьей-либо стороны – скажем, о попытке убийства.

– А есть ли причины подозревать?

– Весьма вероятно, что есть, – медленно сказал Пуаро. – Сохранились небольшие письменные свидетельства на этот счет.

Он посмотрел на заинтересованные лица своих собеседников и слегка вздохнул.

– Что ж, – сказал он, – давайте потолкуем о другом. Например, о том, как эта трагедия повлияла на жизнь двух молодых людей – на ваши судьбы.

– Ужасно говорить так, но мне она явно пошла на пользу, – призналась Джейн и рассказала о том, что ей... повысили жалованье.

– Вы говорите, мадмуазель, что вам это пошло на пользу. Но только временную, я полагаю. Даже девятидневная сенсация не продолжается дольше девяти дней, помните?

– Боюсь, мои неурядицы продлятся больше девяти дней, – сказал Норман. Он поведал о своих обстоятельствах. Пуаро слушал с симпатией.

– Вы правы, – задумчиво согласился он, – это может продлиться и девять недель, и девять месяцев. Сенсация увядает быстро, страх живет долго.

– Вы не считаете, что я должен бросить все, уехать в Канаду, например, или еще куда-нибудь, чтоб начать все сначала?

– Что вы! Это будет еще хуже! – искренне ужаснулась Джейн.

Норман взглянул на нее. Пуаро тактично переключил все свое внимание на цыпленка.

– Я не хочу уезжать, – сказал Норман.

– Если я отыщу убийцу мадам Жизели, то вам не придется уезжать, – весело сказал Пуаро.

– Вы в самом деле надеетесь найти его? – изумилась Джейн.

– Я сумел бы решить задачу скорее, если бы мне кое-кто оказал поддержку, – сказал Пуаро. Он немного помедлил. – Мне нужна помощь мистера Гэйля. А впоследствии я бы хотел рассчитывать и на вашу, мисс Джейн.

– Что я могу сделать? – спросил Норман. – Что?

Пуаро искоса взглянул на него.

– Вам это не понравится, – предупредил он.

– Что же это? – нетерпеливо повторил молодой человек.

Очень деликатно, так, чтобы не задеть английскую чувствительность, Пуаро воспользовался зубочисткой. Затем сказал:

– Честно говоря, мне нужен... шантажист.

– Шантажист?! – воскликнул Норман, не веря своим ушам, и уставился на Пуаро.

– Вот именно. Шантажист! – Пуаро кивнул.

– Но для чего?

– Parbleu! Для шантажа.

– Да, но я имею в виду – кого надо шантажировать? Почему? Зачем?

– Почему? – переспросил Пуаро. – Это уж мое дело. А вот кого шантажировать... – Он помолчал, затем спокойно, по-деловому заговорил: – Сейчас я вам обрисую свой план. Вы напишете записку – то есть я напишу, а вы ее скопируете – графине Хорбари. В записке вы попросите о встрече. Во-первых, записку вы пометите словом «лично», во-вторых, напомните графине о себе как о человеке, который вместе с ней в «Прометее» при определенных обстоятельствах летел в Англию. Упомянете о некоторых деловых записях мадам Жизели, якобы попавших в ваши руки. Получите согласие на встречу. Пойдете и будете говорить то, что я сообщу вам в своих инструкциях. Вы запросите сейчас подумаем... десять тысяч фунтов!

– Вы с ума сошли!

– Вовсе нет, – сказал Пуаро. – Я, возможно, немного эксцентричен, но с ума сходить не собираюсь.

– А если леди Хорбари пошлет за полицией? Я угожу в тюрьму!

– Она не пошлет за полицией.

– Вы не можете знать этого.

– Mon cher, в сущности я знаю все.

– Да, но послушайте, мсье Пуаро, это рискованное предприятие может погубить меня.

– Та-та-та, леди не пошлет за полицией, уверяю вас.

– Она может сказать мужу.

– Она не скажет мужу.

– Мне это не нравится.

– Вам очень хочется потерять всех пациентов и окончательно погубить свою карьеру? – Пуаро добродушно улыбнулся Норману Гэйлю. – Вы испытываете естественное отвращение к шантажу, не так ли? Кроме того, у вас рыцарская натура. Но могу вас заверить, что леди Хорбари не достойна всех этих хороших чувств, она довольно-таки скверная личность!

– Все равно, убийцей она не может быть! Джейн и я – мы сидели через проход от нее!

– У вас слишком предвзятое мнение. Лично я желаю привести все в порядок; для того, чтобы это сделать, мне нужно точно знать.

– Мне не по душе мысль шантажировать женщину.

– Mon Dieu! Далось же вам это слово! Да не будет никакого шантажа. Вам всего-навсего нужно будет произвести некоторое впечатление. А после того, как будет подготовлена почва, на сцену выйду я.

– Если вы засадите меня в тюрьму... – сказал Норман.

– Нет, нет, нет, меня прекрасно знают в Скотланд-Ярде. Если что-либо случится, я возьму всю ответственность на себя. Но ничего не случится, уверяю вас, кроме того, что я предсказал.

Норман, вздохнув, капитулировал.

– Ладно. Согласен. Но мне это ничуть не нравится.

– Хорошо. Вот вам текст, запишите. Берите карандаш.

Пуаро медленно продиктовал.

– Voila, – сказал он. – Позже я проинструктирую вас насчет того, что говорить... Мадмуазель Джейн, вы бываете в театре?

– Да, довольно часто, – ответила Джейн.

– Отлично. Смотрели вы, к примеру, пьесу «Down Under»?

– Да, около месяца назад. Неплохая пьеса. Американская.

– Помните, роль Гарри играл мистер Раймонд Барраклоу?

– Да. Он был великолепен. Ужасно привлекательный!

– Только это или он еще и хороший актер?

– О, я думаю, он играет очень хорошо.

– Я должен повидаться с ним, – сказал Пуаро. Джейн озадаченно глядела на него. Странным был этот маленький человечек, перескакивающий с темы на тему, как птица с ветки на ветку! Угадав ее мысли, Пуаро улыбнулся:

– Вы не одобряете моих действий, мадмуазель? Или моих методов? Я следую своим курсом логично и последовательно. На вывод нельзя просто так наскочить. Нужно действовать методом исключения.

– Действовать методом исключения? – переспросила Джейн. – Вы так и поступаете? – Она немного подумала. – Понимаю. Вы исключили мистера Клэнси...

– Возможно, – сказал Пуаро.

– Вы исключили нас; а теперь, наверное, собираетесь исключить леди Хорбари. О! – Она умолкла, пораженная неожиданной догадкой. – То упоминание о попытке убийства – это было испытание?

– Вы торопитесь, мадмуазель. Да, но это лишь частично та цель, которую я преследую. Упоминая о попытке убийства, я наблюдаю за мистером Клэнси, наблюдаю за вами, наблюдаю за мистером Гэйлем – и хоть бы один из вас троих отреагировал на это! Ну, пусть бы моргнул! Впрочем, позвольте вам сказать, что невозмутимостью меня не обманешь. Убийца может быть готовым к любой, атаке, которую он предвидит. Но запись о попытке убийства я отыскал в маленькой записной книжечке мадам Жизели. О существовании этой записи ни одному из вас не могло быть известно. Так что, видите ли, я удовлетворен.

– Какой же вы ужасный хитрец, мсье Пуаро, – сказала Джейн, вставая. – Я никак не пойму, зачем вы обо всем этом нам рассказываете!

– Очень просто. Чтобы обо всем узнавать.

– Мне кажется, вы идете кружным путем!

– Есть один весьма простой способ все узнать.

– Какой же?

– Люди должны рассказывать обо всем сами.

– А если они не пожелают? – Джейн рассмеялась.

– О, почти каждый любит говорить о себе.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась Джейн.

– Именно так знахари наживают себе богатство. Они уговаривают пациентов приходить к ним и для начала велят рассказывать о себе. Человек сидит и вспоминает, как вывалился из коляски, когда ему было два годика; как мама когда-то ела грущу и сок запачкал ее оранжевое платье; как, когда ему было полтора года, он тянул отца за бороду. Потом знахарь говорит ему, что отныне он больше не будет страдать бессонницей, и берет за визит две гинеи; и человек уходит, успокоенный; а возможно, и отправляется спать... И спит! Крепко, как дитя!

– Как странно, – сказала Джейн.

– Не так странно, как вам кажется. Все основано на естественной потребности человеческой натуры – потребности общения, потребности открываться и открывать. Вы сами, мадмуазель, разве не любите рассказывать о детстве?

– О, в моем варианте это неприменимо. Я выросла в приюте для сирот...

– О-о, мисс Джейн, тогда другое дело. Извините, прошу вас.

– Я... мое детство... Мы все были сиротами из благотворительного заведения... Такие дети всегда выходят на улицу в алых чепчиках и одинаковых накидках-плащах. Но там, помню, было довольно весело.

– Это было в Англии?

– Нет, в Ирландии, вблизи Дублина.

– Вы ирландка! Так вот почему у вас такие чудесные темные волосы и серо-голубые глаза с таким выражением...

– ...словно их потерли грязным пальцем... – весело подсказал Норман Гэйль.

– Comment? Что вы хотите сказать?

– Это поговорка об ирландских глазах: они такие, мол, будто их потерли грязным пальцем.

– В самом деле! Не очень элегантное, но, простите, довольное меткое выражение. – Пуаро поклонился Джейн. – Эффект поразительный, мадмуазель.

Джейн засмеялась, когда он встал:

– Вы вскружите мне голову, мсье Пуаро. Доброй ночи и спасибо за ужин. Вам придется угостить меня еще раз, если Норман из-за вашего шантажа угодит в тюрьму!

Норман нахмурился. Пуаро пожелал молодым людям доброй ночи.

Придя домой, мсье Пуаро выдвинул ящик письменного бюро и достал список из одиннадцати имен. Против четырех из них он поставил галочки.

– Кажется, я уже знаю, – пробормотал он. – Но нужна полная уверенность. Il faut continuer.

Глава 17
В Вэндсворсе

Мистер Генри Митчелл как раз собирался приступить к ужину, состоявшему из сосиски с картофельным пюре, когда его пожелал видеть какой-то посетитель. К великому изумлению стюарда, посетителем оказался усатый джентльмен, один из пассажиров фатального «Прометея».

Манеры мсье Эркюля Пуаро были чрезвычайно любезны и приятны. Он настоял, чтобы мистер Митчелл продолжал ужин, сказал элегантный комплимент миссис Митчелл, глядевшей на него с нескрываемым любопытством, принял приглашение сесть, заметил, что для этого времени года погода стоит необычайно теплая, а затем окольными путями подобрался к цели своего визита.

– Боюсь, что Скотланд-Ярд не особенно подвигается в деле, – сказал он. Митчелл покачал головой.

– Это удивительное дело, сэр, удивительное. Даже не представляю себе, как они там могут в этом разобраться. Еще бы, ведь никто в самолете ничего не видел, такое любого озадачит!

– Ужасно беспокоюсь, как Генри выпутается! – вставила миссис Митчелл. – Не могу спать по ночам.

Стюард откровенно признался:

– Такое несчастье свалилось на мою голову, сэр, что мне страшно! В компании ужасно сердились. Скажу вам прямо, вначале я даже боялся, что потеряю работу!..

– Генри, но разве они могли с тобой так поступить?! Это было бы жестоко и несправедливо...

Жена Митчелла негодовала. Это была миловидная женщина с живыми темными глазами.

– Не всегда жизнь справедлива. Рут. Все обошлось много лучше, чем я думал. Они освободили меня от ответственности. Но все же происшествие на меня сильно подействовало, понимаете, сэр? Ведь я старший стюард, сэр.

– Понимаю ваши чувства, – сказал Пуаро с симпатией. – Уверяю вас, вы очень добросовестны. Все случилось не по вашей вине.

– Вот и я так говорю, сэр, – вставила миссис Митчелл.

Генри покачал головой:

– Я должен был раньше сообразить, что леди мертва. Если бы я попытался разбудить ее сразу, когда разносил счета...

– Ничего бы не изменилось. Смерть, полагают, наступила мгновенно.

– Он так волнуется, – сказала миссис Митчелл. – Я советую ему не расстраиваться. Кто знает, какие у иностранцев причины, чтобы убивать друг друга? По-моему, это всего лишь грязный трюк, умышленно проделанный французами в британском самолете. – Она закончила сентенцию негодующим патриотический фырканьем.

Митчелл снова озадаченно покачал головой.

– Это угнетающе действует на меня. Каждый раз, когда я иду на дежурство, я волнуюсь А тут еще джентльмены из Скотланд-Ярда снова и снова спрашивают, не случалось ли чего-нибудь необычного или неожиданного во время рейса. Появляется чувство, будто я непременно должен был забыть о чем-то! Но я-то знаю, что ничего не забыл. Рейс, когда это случилось, был самым что ни на есть заурядным.

– Трубки, дротики... Я лично называю все это язычеством! – сказала миссис Митчелл.

– Вы правы, – согласился Пуаро, обернувшись к миссис с таким видом, словно он поражен ее замечанием. – Преступление совершено не по-английски. – Он помолчал. – А знаете, миссис Митчелл, я почти безошибочно могу отгадать, из какой части Англии вы родом.

– Из Дорсета, сэр, недалеко от Бридпорта. Это моя родина.

– Вот именно, – согласился Пуаро. – Чудесная часть света.

– Да, Лондон ничто в сравнении с Дорсетом. Наша семья в Дорсете проживает вот уже более двух веков, и во мне, можно сказать, течет чистая дорсетская кровь.

– В самом деле? – Пуаро снова повернулся к стюарду: – Я бы хотел кое о чем спросить вас...

Брови Митчелла сошлись:

– Я уже рассказал вам все, что знаю, сэр.

– Да, да, разумеется, но это сущий пустяк. Мне только хотелось бы узнать у вас, не был ли столик мадам, я имею в виду столик мадам Жизели, не был ли он в беспорядке? Ложки, вилки, солонка или еще что-нибудь в этом же роде?

Стюард покачал головой:

– Ничего этого на столике не было. Все было убрано, за исключением кофейных чашек. Я ничего необычного не заметил. Хотя я бы, пожалуй, и не обратил внимания, даже если б что-то было не так. Я был слишком взволнован. Но полицейские увидели бы, сэр, ведь они осмотрели весь самолет.

– Ну что ж, ладно, – согласился Пуаро и добавил: – да это и неважно. Мне хотелось бы еще переговорить с вашим коллегой – Дэвисом.

– Он на раннем рейсе, в 8.45, сэр.

– Происшествие очень расстроило его?

– О сэр, ведь он молодой парень. По-моему, он здорово всем этим забавляется. Сейчас из-за этого убийства повсюду возбуждение, и ему ставят выпивку и хотят послушать обо всем.

– Нет ли у него юной леди? – спросил Пуаро. – Несомненно, то, что он имеет какое-то отношение к убийству, будет очень волновать ее.

– Он ухаживает за дочкой старого Джонсона из «Короны и Шипов», – сказала миссис Митчелл. – Она разумная девушка и не одобряет причастности Дэвиса к делу об убийстве.

– Очень обоснованная точка зрения, – заметил Пуаро, вставая. – Благодарю вас мистер Митчелл, и вас, миссис Митчелл, и прошу вас не расстраиваться, мой друг. Когда он ушел, Митчелл сказал.

– Тупицы присяжные на дознании думали, что это он натворил, а по-моему, он сам из секретной службы.

Пуаро необходимо было теперь переговорить со вторым стюардом, Дэвисом.

Через некоторое время в баре «Корона и Шипы» Пуаро задал Дэвису тот же вопрос, что и Митчеллу.

– На столике не было беспорядка, сэр. Вы имеете в виду что-нибудь опрокинутое?

– Я имею в виду, что, может, там чего-нибудь недоставало или, может быть, было что-то такое, чего обычно не бывает на столике...

Дэвис мгновение подумал, затем медленно сказал:

– Такое что-то, пожалуй, было, я это заметил, когда уносил посуду; но я не думаю, что это именно то, о чем вы спрашиваете. Просто у мертвой леди были две кофейные ложечки на блюдце. Так иногда в спешке случается. Я заметил это только потому, что есть примета: говорят, будто две ложки на тарелке – примета... они означают свадьбу.

– А на каком-то из других столиков совсем не было ложки?

– Нет, сэр, такого я не заметил. Митчелл или я, должно быть, разносили чашки и блюдца по этой стороне, а потом кто-то из нас, в спешке не заметив, положил вторую ложку. Да вот всего неделю назад я сам положил на стол два набора ножей и вилок. Это даже лучше, чем вовсе не положить! Тогда приходится бросать все и срочно бежать за ножом или еще за чем-нибудь...

Пуаро задал еще один вопрос – вроде бы шутливый:

– Что вы думаете о французских девушках, Дэвис?

– Для меня и английские хороши, сэр.

И Дэвис добродушно улыбнулся полненькой белокурой девушке за стойкой.

Глава 18
На улице Королевы Виктории

Мистер Джеймс Райдер удивился, когда ему принесли карточку с именем мсье Эркюля Пуаро. Имя казалось ему знакомым, но он не мог вспомнить почему.

Затем он сказал себе: «Ох, да это же тот самый!» – и велел клерку ввести посетителя.

Мсье Эркюль Пуаро выглядел весьма изящно. С тростью в руке, с белой гвоздикой в петлице.

– Простите меня за беспокойство, – сказал Пуаро. – Я по делу об убийстве мадам Жизели.

– Да? – удивился мистер Райдер. – Ну, так что же? Присаживайтесь. Хотите сигару?

– Благодарю вас. Я всегда курю свои собственные сигареты. Хотите попробовать?

Райдер с подозрением взглянул на миниатюрные сигареты Пуаро:

– Нет, предпочитаю свою, если не возражаете. Такую, как ваши, и проглотить можно по ошибке. – Он искренне рассмеялся. – Инспектор был здесь несколько дней назад, – мистер Райдер щелкнул зажигалкой. – Проныры – вот кто такие эти ребята. Не могут не вмешаться в чужие дела.

– Полагаю, они нуждались в информации? – мягко спросил Пуаро.

– Но они не должны быть такими назойливыми, – с обидой произнес мистер Райдер. – Следует подумать о чувствах и деловой репутации человека.

– Возможно, вы несколько более чувствительны, чем полагалось бы.

– Я в весьма щекотливом положении, – признался мистер Райдер. – В весьма щекотливом! Сидеть там, где я, – как раз впереди нее – уже само по себе подозрительно! И попросту я ничем не могу помочь следствию по этой причине: я ничего не видел! Если б я знал, что собираются убить женщину, я вообще не полетел бы этим рейсом! Скорее всего, я именно так и поступил бы!.. Меня, признаюсь вам, буквально извели! И почему именно меня? Почему они не надоедают этому доктору Хаббарду, или как его там – Брайанту? Врачи как раз такой народ, который может держать у себя всякие отравы. А у меня откуда быть змеиному яду? Я вас спрашиваю: откуда?

– Но нет худа без добра, – сказал, улыбаясь, Пуаро.

– Ах, да, есть во всем этом и хорошая сторона. Я еще не сказал вам, что выручил кругленькую сумму. Свидетель представляет для прессы определенный интерес. И хотя в газетах больше всего было репортерских фантазий, они опирались на мои свидетельства...

– Интересно, – сказал Пуаро, – как преступление влияет на жизнь людей, совершенно к нему непричастных. Возьмите, к примеру, себя: вы получаете неожиданную сумму, возможно, очень желанную в данный момент.

– Деньги всегда желанны, – согласился мистер Райдер, исподлобья сердито взглянув на Пуаро.

– Иногда нужда в них крайне обязывает. По этой же причине люди присваивают и растрачивают чужие деньги, вступают в мошеннические сделки... – тут Пуаро развел руками: – Возникают всевозможные сложности.

– Пустое, не станем об этом печалиться, – отмахнулся мистер Райдер. – Не возражаю. Зачем останавливаться на темной стороне?

– Деньги пригодились, ведь вам не удалось в свое время получить заем в Париже...

– Как, черт возьми, вы об этом узнали? – гневно вскричал мистер Райдер.

Эркюль Пуаро улыбнулся:

– Во всяком случае, это правда.

– Довольно верно, но я вовсе не желаю, чтобы это стало достоянием гласности.

– Я буду само благоразумие, уверяю вас.

– Странно, – задумался мистер Райдер, – как порою из-за ничтожной суммы можно попасть в беду. Оказавшись в критическом положении, человек стремится! раздобыть хоть немного денег, не то он полетит к чертям вместе со своей кредитоспособностью! Да, дьявольски чудовищно. Деньги странная вещь. Кредит – тоже вещь не менее странная. И, коль на то пошло, то и жизнь – странная штука! Между прочим, вы по этому поводу и хотели меня видеть?

– Это деликатный вопрос. Я слышал – в силу своей профессии, понимаете ли, – что, несмотря на ваши решительные отрицания, у вас все-таки были кое-какие дела с Жизелью.

– Кто сказал? Это ложь, отвратительная ложь! Я никогда не видел этой женщины! Это гнуснейшая клевета!

Пуаро задумчиво посмотрел на него, покачал головой.

– Ах, – вздохнул он. – Нужно будет проверить. Выть может, допущена какая-то ошибка.

– Нет, подумать только! Вздумали уличить меня в связях со всякими ростовщиками! Светские дамы с карточными долгами – вот это по их части!..

Пуаро встал:

– Прошу извинить, если меня дезинформировали. – Он остановился у двери: – Между прочим, почему вы назвали доктора Брайанта доктором Хаббардом?

– Будь я проклят, если знаю. Просто... Ах да, наверное, из-за его флейты. Помните детские стишки? Про собаку Старой Матушки Хаббард? «А когда она вернулась, он играл на флейте». Странно, как можно путать имена!..

– Ах да, флейта... Психологически ваша обмолвка весьма для меня любопытна... Психологически!..

Мистер Райдер фыркнул при слове «психологически». Оно в его понятии соотносилось с тем, что он называл «дурацкими измышлениями психоанализа». И он с подозрением проводил Пуаро долгим взглядом.