Текст книги "Серебряное зеркало и другие таинственные истории"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Артур Конан Дойл,Говард Филлипс Лавкрафт,Герберт Джордж Уэллс,Клапка Джером Джером,Вашингтон Ирвинг,Амброз Бирс,Дэвид Келлер,Бернард Кейпс,Дэвис Грабб,Оливер Онионс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Уильям Уаймарк Джейкобс
КОЛОДЕЦ

1

Двое мужчин беседовали в бильярдной старого загородного дома. Они только что без особого увлечения сыграли партию и теперь расположились возле открытого окна, лениво болтая и глядя на парк, раскинувшийся внизу.

– Время близится, Джем, – наконец сказал один из них. – Шесть недель спустя ты будешь изнывать от скуки и проклинать того – или, вернее, ту (поскольку это наверняка была женщина), – кто выдумал медовый месяц.

Джем Бенсон, развалившись в кресле, вытянул ноги и что-то буркнул в знак несогласия.

– Я никогда не понимал этого, – зевнув, продолжил Уилфред Карр. – Брак – это не для меня. Мои доходы слишком малы для одного человека, не говоря уж о двоих. Возможно, будь я богачом, вроде тебя или Креза, я рассуждал бы иначе.

Намек, заключавшийся в последней фразе, был достаточно ясен, чтобы кузен Уилфреда воздержался от ответа. Он продолжал пристально глядеть в окно и неторопливо курить.

– Не будучи столь же богат, как Крез – или как ты, – снова заговорил Карр, посматривая на собеседника из-под опущенных век, – я просто плыву вниз по течению Времени и причаливаю к дверям моих друзей, чтобы зайти пообедать.

– Прямо как в Венеции, – сказал Джем Бенсон, не отводя глаз от окна. – Хорошо еще, Уилфред, что за дверями тебя ждут обеды – и друзья.

В свою очередь Карр неодобрительно фыркнул.

– Нет, в самом деле, Джем, – ты везучий парень, очень везучий. Если есть на земле лучшая девушка, чем Оливия, я хотел бы на нее посмотреть.

– Да, – спокойно ответил другой.

– Она такая необыкновенная девушка, – продолжал Карр, уставившись в окно. – Такая великодушная и добрая. И верит, что ты – само совершенство.

Он рассмеялся от всей души, но его друг не присоединился к нему.

– Но у нее твердые принципы, – задумчиво добавил Карр. – Если бы вдруг оказалось, что ты не такой…

– Какой? – переспросил Бенсон, гневно повернувшись к нему. – Что ты хочешь сказать?

– Ну, не такой, какой ты есть, – с усмешкой, противоречащей его словам, ответил тот. – Я думаю, в этом случае она бросила бы тебя.

– Поговорим о чем-нибудь другом, – предложил Бенсон. – Твоим шуткам часто недостает вкуса.

Уилфред Карр поднялся, взял с подставки бильярдный кий и, нагнувшись над столом, стал отрабатывать свои излюбленные удары.

– Единственная другая тема, которая занимает меня сейчас, – проговорил он, огибая стол, – это мои финансовые дела.

– Поговорим о чем-нибудь другом, – повторил Бенсон, не скрывая раздражения.

– И эти две вещи связаны между собой, – закончил Карр. Бросив кий, он присел на край стола и вопросительно взглянул на кузена.

Наступило долгое молчание. Бенсон выбросил в окно окурок сигары и откинулся назад, прикрыв глаза.

– Ты следуешь за ходом моей мысли? – осведомился Уилфред.

Бенсон открыл глаза и кивнул на окно.

– Хочешь последовать за моей сигарой? – властно спросил он.

– Я предпочел бы уйти обычным путем. Это в твоих же интересах, – ничуть не смутившись, ответил Карр. – Если я покину дом через окно, начнутся расспросы, – а ты ведь знаешь, как я люблю поболтать.

– Можешь болтать, пока не охрипнешь, лишь бы это не касалось меня.

– Я влип, – медленно произнес Карр, – окончательно влип. Если через две недели, начиная с этого дня, я не раздобуду где-нибудь полторы тысячи фунтов, меня ждет бесплатная квартира с полным пансионом.

– Разве это что-нибудь изменит для тебя? – спросил Бенсон.

– Качество обслуживания, – резко ответил другой. – И адрес. Серьезно, Джем, ты дашь мне пятнадцать сотен?

– Нет.

Карр побледнел.

– Даже чтобы спасти меня от полного краха? – хрипло спросил он.

– Я уже устал тебя выручать, – обернувшись к нему, сказал Бенсон, – и все без толку. Если ты запутался в долгах, выпутывайся сам. Ты слишком любишь ставить на векселях свои автографы.

– Да, это было глупо, – протянул Карр. – Больше я не стану этого делать. Кстати, у меня есть автографы, которые можно продать. Не смейся. Они не мои.

– Чьи же они? – спросил Бенсон.

– Твои.

Бенсон встал и направился к нему.

– Что это? – тихо спросил он. – Шантаж?

– Называй как хочешь, – ответил Карр. – У меня есть несколько писем на продажу, цена – пятнадцать сотен. И я знаю человека, который купит их за эту цену только для того, чтобы отнять у тебя Оливию. Но я решил сначала предложить их тебе.

– Если у тебя оказались мои письма, надеюсь, ты их вернешь, – с расстановкой произнес Бенсон.

– Они принадлежат мне, – невозмутимо ответил Карр. – Я получил их от той леди, которой они адресованы. Должен заметить, твоим письмам тоже недостает вкуса…

Внезапно Бенсон ринулся к нему и, схватив его за ворот сюртука, прижал к столу.

– Отдай их мне, – выдохнул он, приблизив свое лицо к лицу Карра.

– Они не здесь, – вырываясь, сказал Карр. – Я не такой дурак. Пусти меня, или я повышу цену.

Бенсон рывком поднял Уилфреда, очевидно, намереваясь разбить ему голову о стол. Но вдруг его хватка ослабла: на пороге стояла удивленная служанка, которая принесла почту. Карр поспешно сел.

– Вот как это произошло, – сказал Бенсон, чтобы успокоить девушку, когда брал у нее письма.

– В таком случае я не удивляюсь, что пострадавший потребовал компенсации, – вежливо заметил Карр.

– Ты отдашь мне эти письма? – настойчиво спросил Бенсон, когда служанка ушла.

– За ту сумму, которую я упомянул, да, – сказал Карр. – Но если ты еще раз протянешь ко мне свои лапы, я удвою цену. Это так же верно, как то, что я жив. Я тебя оставлю на некоторое время, чтобы ты все обдумал.

Он взял из коробки сигару, тщательно раскурил ее и вышел из комнаты.

Бенсон подождал, пока дверь за ним не закрылась, а потом сел у окна в безмолвном приступе ярости. Воздух был свеж и чист, из парка доносилось благоухание скошенной травы. Вскоре к нему добавился запах сигары, и, выглянув наружу, Бенсон увидел, как его двоюродный брат неторопливо уходит прочь. Он встал и направился к двери, потом, очевидно передумав, вернулся к окну, чтобы снова увидеть силуэт Уилфреда, медленно исчезающий в лунном свете. Затем Бенсон поднялся и надолго покинул комнату.

Бильярдная все еще была пуста, когда миссис Бенсон зашла пожелать ему доброй ночи. Она обогнула стол и помедлила у окна, размышляя о чем-то. Наконец снаружи показался ее сын, быстро идущий к дому.

Он поднял глаза к окну.

– Доброй ночи, – сказала она.

– Доброй ночи, – глухо отозвался Бенсон.

– А где Уилфред?

– Он уже ушел, – ответил Бенсон.

– Ушел?

– Мы немного повздорили. Он опять просил денег, и я сказал ему все, что думаю на этот счет. Надеюсь, теперь он долго здесь не появится.

– Бедный Уилфред! – вздохнула миссис Бенсон. – Вечно у него что-нибудь не ладится. Ты не слишком круто с ним обошелся?

– Не больше, чем он того заслуживает, – твердо сказал ее сын. – Спокойной ночи.

2

Заброшенный колодец прятался среди одичавшего кустарника и молодых деревьев, которые буйно разрослись в этом углу старого парка. На нем еще сохранилась половина рассохшейся крышки; при сильном ветре ржавый ворот поскрипывал, аккомпанируя музыке сосен. Дневной свет никогда не проникал сюда, и земля оставалась сырой и замшелой даже в самое жаркое время года, когда зелень в других местах выгорала под солнцем.

Двое бродили по парку в благоуханной тишине летнего вечера и повернули в сторону колодца.

– Не стоит идти через эти заросли, Оливия, – сказал Бенсон, остановившись возле сосновых стволов и настороженно глядя в темноту.

– Лучшая часть парка, – оживленно сказала девушка. – Ты же знаешь, это мое любимое место.

– Я знаю, ты очень любишь сидеть на парапете, – медленно произнес мужчина, – но мне это не нравится. Однажды ты слишком далеко откинешься назад и упадешь в колодец.

– И сведу знакомство с Истиной, – весело подхватила Оливия. – Пойдем!

Девушка побежала от него и исчезла в тени сосен. Под ее ногами шуршал папоротник. Бенсон неторопливо двинулся следом и, выйдя из темноты, увидел ее: свесив ноги в траву, она сидела на самом краешке колодца.

Оливия жестом пригласила Бенсона сесть рядом и ласково улыбнулась, когда его сильная рука обняла ее за талию.

– Я люблю это место, – нарушив долгое молчание, сказала она, – оно такое зловещее, такое жуткое. Знаешь, я бы не решилась сидеть здесь одна. Мне бы стало мерещиться, что какие-то чудища притаились за кустами, выжидая удобного случая, чтобы схватить меня. Ух!

– Лучше позволь, я провожу тебя домой, – мягко предложил ее спутник, – колодец не всегда полезен, особенно в такую жару. Давай-ка пойдем.

Девушка упрямо качнула головой и плотнее уселась на парапете.

– Выкури свою сигару не торопясь, – сказала она. – Я хочу спокойно поболтать. От Уилфреда все еще никаких известий?

– Никаких.

– Какое загадочное исчезновение, правда? – продолжила она. – Наверное, у него опять неприятности. И скоро ты получишь очередное письмо: «Дорогой Джем, выручи меня».

Джем Бенсон выпустил в воздух облачко ароматного дыма и, зажав сигару между зубами, стряхнул пепел с рукава.

– Интересно, что бы он делал без тебя? – ласково сжимая его руку, сказала девушка. – Давно пропал бы, я думаю. Как только мы с тобой поженимся, я прочту ему нотацию на правах родственницы. Он очень легкомысленный, бедняга, но у него есть и хорошие стороны.

– Я никогда не замечал их, – с неожиданной горечью произнес Бенсон. – Видит Бог, никогда.

– Он никому не враг, кроме самого себя, – сказала девушка, удивленная этой вспышкой.

– Ты его совсем не знаешь, – гневно ответил ее собеседник. – Он не брезговал шантажом; ради собственной выгоды он был способен предать друга. Бездельник, трусливый негодяй и лжец!

Девушка серьезно, но робко взглянула на него, тихо взяла его за руку, и оба сидели молча, пока вечер не перешел в ночь и лунные лучи, проникая сквозь ветви, не опутали их серебряной сетью. Оливия опустила голову к нему на плечо – и вдруг с резким криком вскочила на ноги.

– Что это было? – задыхаясь, воскликнула она.

– О чем ты? – поднявшись и прижимая ее к себе, спросил Бенсон.

Она перевела дыхание и попыталась улыбнуться.

– Ты делаешь мне больно, Джем.

Он разжал объятия.

– В чем дело? – спросил он. – Чего ты испугалась?

– Я действительно испугалась, – положив руки ему на плечо, медленно проговорила она. – Должно быть, мои собственные слова еще звучали у меня в ушах. И мне почудилось, что кто-то позади нас шепчет: «Джем, выручи меня».

– Почудилось… – повторил Бенсон, и его голос дрогнул. – У тебя слишком разыгралась фантазия. Здесь так мрачно и темно, что поневоле становится страшно. Лучше я отведу тебя домой.

– Но мне совсем не страшно, – возвращаясь на место, сказала девушка. – Когда ты со мной, Джем, я ничего не должна бояться. Сама не понимаю, что на меня нашло.

Мужчина не ответил. Он все еще стоял в ярде или двух от колодца, дожидаясь, пока она присоединится к нему.

– Подойдите и сядьте, сэр! – похлопывая своей маленькой белой рукой по парапету, сказала Оливия. – Можно подумать, вам наскучило мое общество.

Бенсон неохотно подчинился и занял место рядом с нею, затягиваясь сигарой так глубоко, что огонек освещал его лицо при каждом вдохе. Он протянул руку, сильную и твердую как сталь, за спиной Оливии, опираясь ладонью о каменную кладку.

– Ты не озябла? – заботливо спросил он, когда девушка поежилась.

– Нет, – слегка вздрогнув, ответила она, – в это время года не бывает холодно. Просто из колодца тянет сыростью.

Снизу послышался тихий всплеск, и во второй раз за этот вечер Оливия вскочила с испуганным возгласом.

– Что теперь? – тревожно спросил Бенсон, стоя рядом с ней и пристально глядя на колодец, словно ожидая увидеть там причину ее страхов.

– О, мой браслет, – воскликнула она, – браслет моей бедной матушки! Я уронила его в колодец.

– Твой браслет! – машинально повторил Бенсон. – Алмазный?

– Мамин браслет, – ответила Оливия. – Но мы, конечно, сможем достать его.

– Твой браслет… – в оцепенении твердил Бенсон.

– Джем, – испуганно спросила девушка, – дорогой Джем, что с тобой?

Человек, которого она любила, глядел на нее с ужасом. Под луной его искаженное лицо казалось очень бледным. Но оно побелело не только от лунного света, – и Оливия отпрянула назад, к самому краю колодца. Заметив ее состояние, Бенсон огромным усилием воли заставил себя успокоиться и взял ее за руку.

– Бедная моя девочка, – пробормотал он. – Ты меня напугала. Я не смотрел на тебя, когда ты вскрикнула. И подумал, что ты выскользнула из моих рук – вниз, вниз…

Его голос сорвался, и девушка бросилась в объятия Бенсона, судорожно цепляясь за него.

– Ну, ну, – нежно сказал он, – не надо плакать, не надо.

– Завтра, – то ли плача, то ли смеясь, произнесла Оливия, – мы придем сюда с крючком и леской, чтобы поудить в колодце. Это будет совершенно новая забава.

– Нет, мы найдем какой-нибудь другой способ, – сказал Бенсон. – Ты получишь браслет назад.

– Как? – спросила девушка.

– Увидишь, – ответил Бенсон. – Ты получишь его не позднее завтрашнего утра. Только обещай мне, что до тех пор никому не скажешь о своей потере. Обещай.

– Я обещаю, – удивленно сказала Оливия. – Но почему?

– Во-первых, это очень дорогая вещь, а во-вторых… есть и другие причины. В конце концов, это моя обязанность – достать его для тебя.

– Ты не собираешься прыгнуть за ним? – лукаво спросила она. – Послушай. Она подняла камень и бросила в колодец.

– Представь себе, что ты оказался там, – глядя в темноту, сказала она. – Плаваешь кругами, словно мышь в ведре, цепляясь за скользкие стенки, и вода заливает твой рот, а ты смотришь на маленький кусочек неба наверху…

– Лучше пойдем домой, – очень мягко сказал Бенсон. – У тебя развивается болезненное влечение к ужасам.

Девушка обернулась, взяла его за руку, и они медленно пошли к дому.

Миссис Бенсон, которая дожидалась их на веранде, поднялась им навстречу.

– Напрасно ты позволяешь ей гулять допоздна, – сказала она с упреком. – Где вы были все это время?

– Сидели на колодце, – улыбаясь, сказала Оливия. – Строили планы на будущее.

– Это нездоровое место, – решительно сказала миссис Бенсон. – В самом деле, я считаю, что этот колодец нужно засыпать, Джем.

– Отлично, – медленно произнес ее сын. – Жаль только, что его не засыпали раньше.

Он занял стул, с которого поднялась его мать, чтобы увести в дом Оливию, и сидел в глубоком раздумье, беспомощно свесив руки. Немного погодя он пробрался в комнату, где хранились спортивные принадлежности, выбрал несколько крючков и прочную толстую леску и тихонько спустился по лестнице.

Быстрыми шагами Бенсон прошел через парк, направляясь к колодцу. Прежде чем войти в тень деревьев, он обернулся и взглянул на освещенные окна дома.

Приладив к леске крючок, он уселся на краю колодца и осторожно опустил ее в воду. Он сидел, крепко стиснув губы и время от времени тревожно озираясь, словно боялся, что за деревьями прячется соглядатай. Снова и снова он опускал леску, пока, наконец, не услышал, как о стенки колодца звякает металл. Бенсон затаил дыхание и, забыв все свои страхи, выбирал лесу понемногу, дюйм за дюймом, чтобы не уронить драгоценную ношу. Его пульс учащенно бился, глаза горели. Он уже смутно различал какой-то предмет, висящий на крючке. Твердой рукой он вытянул леску – и увидел, что вместо браслета на ней болтается связка ключей.

С приглушенным криком он швырнул ключи в воду и замер, тяжело дыша. Ни единый звук не нарушал молчания ночи. Бенсон прошелся туда-сюда, разминая мускулы, потом вернулся к колодцу и вновь принялся за дело. Целый час, если не больше, он повторял попытки – безрезультатно. Он уже не чувствовал страха и все ниже склонялся над колодцем, увлеченный своим занятием. Дважды крючок запутался в чем-то, и оба раза Бенсону удалось освободить его, хотя и с некоторым трудом. Но когда это случилось в третий раз, все усилия ни к чему не привели.

Тогда он бросил леску в колодец и заторопился домой. Сначала он заглянул в конюшни на заднем дворе, затем поднялся к себе и еще некоторое время беспокойно шагал по комнате взад и вперед. Потом, не снимая одежды, повалился на кровать и заснул тяжелым сном.

3

Он поднялся, пока все в доме еще спали, и тихо сошел по лестнице вниз. Утренние лучи пробивались в каждую щель, длинными полосами пересекая темные комнаты. Гостиная, куда заглянул Бенсон, показалась ему холодной и мрачной в тусклом желтом свете, проникающем сквозь шторы. Ему вспомнилось, что она выглядела точно так же, когда здесь лежал его умерший отец. Сейчас, как и тогда, все было призрачным и нереальным. Даже пустые кресла, все еще стоявшие там, где обитатели дома оставили их накануне, каким-то образом усиливали это впечатление. Осторожно и бесшумно он открыл дверь холла и вышел наружу. Солнце сияло на влажной траве и деревьях; белый туман тянулся над парком, словно дым, постепенно рассеиваясь.

Бенсон помедлил, глубоко вдыхая чистый утренний воздух, а затем неторопливо двинулся в сторону конюшни. Скрипение ржавого насоса и брызги, разлетавшиеся по вымощенному красным кирпичом внутреннему дворику, подсказали ему, что кто-то уже встал. В нескольких шагах от себя он увидел коренастого рыжего парня, который, шумно отдуваясь и фыркая, плескал себе в лицо водой.

– Все готово, Джордж? – тихо спросил Бенсон.

– Да, сэр, – ответил парень. Он поспешно выпрямился и поднес руку к голове, приветствуя хозяина. – Боб как раз готовит снаряжение. Самое подходящее утро для купания. Вода в колодце, должно быть, точно лед.

– Поторопитесь, насколько сможете, – нетерпеливо сказал хозяин.

– Очень хорошо, сэр, – сказал Джордж, энергично растирая лицо маленьким полотенцем, висящим на рукоятке насоса. – Живее, Боб!

В ответ на его оклик из дверей конюшни показался другой парень, с мотком прочной веревки через плечо и большим металлическим подсвечником в руке.

– Это чтобы опустить свечу в колодец, сэр, – пояснил Джордж, заметив вопросительный взгляд хозяина. – Воздух там иногда бывает спертым, но если свеча не погаснет, значит, и человек не задохнется.

Хозяин кивнул. Парень торопливо натянул рубашку и, на ходу надевая куртку в рукава, последовал за Бенсоном, который медленно шел к колодцу.

– Прошу прощения, сэр, – сказал Джордж, догнав его, – у вас нездоровый вид нынче утром. Если бы вы позволили мне спуститься, я бы наслаждался такой ванной.

– Нет, нет, – раздраженно ответил Бенсон.

– Вам нельзя туда спускаться, сэр, – настойчиво продолжал слуга, – я еще ни разу не видел вас в таком состоянии. Вот если бы…

– Не суйтесь не в свое дело, – отрывисто сказал хозяин.

Джордж замолчал, и все трое мерно шагали сквозь высокую влажную траву, пока не добрались до колодца. Боб бросил веревку на землю и по знаку хозяина передал ему подсвечник.

– Здесь есть бечевка, сэр, – копаясь в карманах, сказал Боб.

Бенсон взял у него бечевку и крепко привязал к подсвечнику. Потом, чиркнув спичкой, он зажег свечу и начал медленно опускать ее.

– Осторожней, сэр, – положив ладонь ему на руку, сказал Джордж. – Наклоните подсвечник, иначе веревка прогорит.

Пока он говорил, пламя свечи пережгло бечеву, и подсвечник упал в воду. Бенсон вполголоса выругался.

– Я сейчас принесу другой, – предложил Джордж, торопливо срываясь с места.

– Не надо, – ответил Бенсон, – колодец в порядке.

– Это и минуты не займет, – обернувшись, сказал Джордж.

– Кто здесь хозяин, вы или я? – хрипло произнес Бенсон.

Джордж неохотно вернулся назад. Но когда он взглянул в лицо хозяину, возражения замерли у него на языке. Насупившись, он смотрел, как Бенсон сидит на парапете и снимает верхнюю одежду.

Оба мужчины с интересом наблюдали за хозяином. Тот закончил свои приготовления и стоял, мрачный и молчаливый, бессильно свесив руки.

– Позвольте, я спущусь вместо вас, сэр, – собрав всю свою смелость, обратился к нему Джордж. – Вы сегодня нездоровы. Простуда, наверное, или что другое… Да нечего и гадать, это у вас лихорадка. Здесь в округе многие болеют.

Несколько секунд Бенсон смотрел на него сердито, потом его пристальный взгляд смягчился.

– Не в этот раз, Джордж, – спокойно ответил он.

Он пропустил веревочную петлю под мышками, сел и перекинул ногу через край колодца.

– Как вы собираетесь сделать это, сэр? – спросил Джордж, крепко ухватив веревку и знаком приказав Бобу сделать то же самое.

– Я крикну вам, когда доберусь до воды, – сказал Бенсон.

– Очень хорошо, сэр, – ответили оба.

Он перекинул другую ногу через парапет и сидел неподвижно, повернувшись к ним спиной, опустив голову и глядя вниз. Это продолжалось так долго, что Джордж забеспокоился.

– С вами все в порядке, сэр? – спросил он.

– Да, – медленно сказал Бенсон. – Если я дерну за веревку, Джордж, сразу начинайте поднимать. Отпускайте!

Веревка скользила по их ладоням, постепенно разматываясь, пока невнятный окрик из темноты и слабый всплеск не сообщили им, что хозяин достиг поверхности воды. Они отпустили еще три ярда и стояли в ожидании, прислушиваясь.

– Он спустился под воду, – тихо сказал Боб.

Другой кивнул и, поплевав на руки, крепче перехватил веревку. Прошла минута. Мужчины стали обмениваться тревожными взглядами. Внезапно очень сильный рывок, сопровождаемый слабыми толчками, чуть не вырвал веревку у них из рук.

– Тяни! – крикнул Джордж, упираясь ногой и отчаянно дергая веревку. – Тяни же! Он застрял, он не двигается с места. Тяни!

Уступая их непомерным усилиям, веревка поднималась медленно, дюйм за дюймом, пока не послышался шумный всплеск. И в это самое время крик невыразимого ужаса донесся из колодца, усиленный эхом.

– Какая тяжесть! – задыхаясь, проговорил Боб. – Должно быть, он крепко застрял, или уж не знаю что. Держитесь, сэр, ради бога, держитесь!

Туго натянутая веревка ходила ходуном; что-то очень тяжелое на другом ее конце сопротивлялось подъему. Парни, еле дыша от напряжения, выбирали ее фут за футом.

– Порядок, сэр, – ободряюще произнес Джордж.

Он упирался одной ногой в стенку колодца и тянул изо всех сил. Долгий рывок, сильный рывок – и лицо мертвеца, с забитыми грязью глазницами и ноздрями, показалось над парапетом. Позади виднелось искаженное ужасом лицо хозяина. Но Джордж заметил его слишком поздно.

С испуганным криком он разжал ладони и отшатнулся. От неожиданности его напарник потерял равновесие, и веревка вырвалась у него из рук. Раздался громкий всплеск.

– Дурень ты! – пробормотал Боб и в панике бросился к колодцу.

– Беги! – крикнул Джордж. – Беги за другой веревкой!

Пока его товарищ со всех ног мчался к конюшням, призывая на помощь, он перегнулся через парапет и крикнул. Его голос эхом отозвался в глубине колодца – и больше ни единого звука.

Перевод Катерины Муравьевой