Текст книги "Серебряное зеркало и другие таинственные истории"
Автор книги: Агата Кристи
Соавторы: Артур Конан Дойл,Говард Филлипс Лавкрафт,Герберт Джордж Уэллс,Клапка Джером Джером,Вашингтон Ирвинг,Амброз Бирс,Дэвид Келлер,Бернард Кейпс,Дэвис Грабб,Оливер Онионс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Агата Кристи
«SOS»
– Вот так! – сказал мистер Динсмид. Он отступил назад и с довольным видом оглядел круглый стол. Отблески каминного огня играли на простой белой скатерти, вилках, ножах и прочих столовых принадлежностях.
– Все… все ли готово? – неуверенно спросила миссис Динсмид, низенькая увядшая женщина с бесцветным лицом, жидкими волосами, зачесанными назад, и робкими манерами.
– Все готово, – отвечал ее муж с каким-то свирепым добродушием.
Это был грузный мужчина с сутулыми плечами и широким красным лицом. У него были маленькие поросячьи глазки, мерцающие из-под густых бровей, и массивная лысая голова.
– Лимонад? – почти шепотом предложила миссис Динсмид.
Ее муж покачал головой.
– Чай. Намного лучше во всех отношениях. Посмотри, какая погода: ветер, дождь. Чашка горячего чаю – именно то, что нужно в такой вечер.
Он шутливо подмигнул жене и опять принялся внимательно осматривать стол.
– Большое блюдо яиц, холодная говядина и хлеб с сыром. Вот что я хочу на ужин. Так что берись за дело, мать, и приготовь-ка все это. Шарлотта ждет на кухне, чтобы помочь тебе.
Миссис Динсмид встала, отложила вязание и аккуратно смотала клубок.
– Шарлотта выросла такой красивой… – чуть внятно пробормотала она.
– Вылитая мать, – ответил Динсмид, – что верно, то верно. И не будем больше терять времени.
Минуту или две он бродил по комнате, мурлыча что-то себе под нос, затем подошел к окну и поглядел наружу.
– Скверная погода, – тихо сказал он. – Едва ли кто-нибудь придет.
И он тоже покинул комнату. Примерно через десять минут вошла миссис Динсмид с блюдом яичницы; две ее дочери следовали за ней, неся остальную часть кушаний. Мистер Динсмид и Джонни, его сын, замыкали шествие.
Отец уселся во главе стола.
– Возблагодарим Господа за хлеб насущный, и так далее, и тому подобное, – весело сказал он. – И спасибо тому, кто изобрел консервы. Не представляю, как бы мы обходились без них. Когда живешь на отшибе, да еще иной раз мясник забудет привезти свежего мяса на неделю, одни только консервы и выручают.
– Интересно, кому пришло в голову построить дом в такой глухомани? – с досадой произнесла его дочь, Магдалена. – Мы ни единой души не видим.
– Да, – сказал отец, – ни единой души.
– Не понимаю, зачем ты купил его, – сказала Шарлотта.
– Не понимаешь, моя девочка? Что ж, у меня были причины… были свои причины. – Он украдкой посмотрел на жену, но та отвела взгляд.
– И к тому же с привидениями, – добавила Шарлотта. – Я ни за что не смогла бы заснуть здесь одна.
– Не болтай чепухи, – сказал отец. – Ты же не видела никаких призраков? Разве не так?
– Может, и не видела, но…
– Но что?
Шарлотта не ответила, только вздрогнула. Сильный порыв дождя обрушился на оконное стекло, и миссис Динсмид со звоном уронила ложку на поднос.
– Слегка расходились нервы, а, мать? – спросил мистер Динсмид. – Это бурная ночь, вот и все. Не тревожьтесь, мы в безопасности у нашего камелька. И никто сюда не забредет, разве что чудом. А чудес не бывает. Нет, – обращаясь к самому себе, с каким-то странным удовольствием повторил он, – чудес не бывает.
Как только эти слова сорвались с его губ, кто-то постучал в дверь. Мистер Динсмид застыл точно окаменелый.
– Кто это? – пробормотал он. Его нижняя челюсть отвисла.
Миссис Динсмид испуганно вскрикнула и плотнее закуталась в шаль. Румянец вспыхнул на лице Магдалены. Подавшись вперед, она обратилась к отцу.
– Вот тебе и чудо, – сказала она. – Ты бы лучше пошел и впустил этого человека, кто бы он ни был.
Двадцатью минутами раньше Мортимер Кливленд стоял среди тумана и ливня, осматривая свой автомобиль. Чертовское невезение! За десять минут – два прокола, один за другим. На ночь глядя он застрял среди пустынных холмов Уилтшира без малейшей надежды найти где-нибудь приют. И поделом ему! Нечего было пытаться сократить путь. Если бы только он не сворачивал с шоссе… Теперь он остался один на проселочной дороге, ведущей с холма. Машина вышла из строя, и неизвестно, есть ли поблизости деревня. Он беспомощно озирался по сторонам, и тут его внимание привлекла вспышка света на холме, прямо над ним. Через миг она погасла в тумане. Но Кливленд терпеливо ждал и спустя какое-то время снова заметил проблеск. После короткого раздумья он оставил машину и начал быстро взбираться по склону. Вскоре туман рассеялся; стало видно, что светятся окна небольшого коттеджа. Во всяком случае, здесь можно было переночевать. Кливленд ускорил шаг. Согнувшись, он с трудом пробивался сквозь ветер и дождь.
Мортимер Кливленд был своего рода знаменитостью, хотя, несомненно, большинство людей знать не знали о нем и его ученых заслугах. Он был крупным специалистом в области психиатрии и написал два солидных тома о подсознательном; он также состоял в Обществе психологических исследований и в какой-то мере интересовался оккультными явлениями, поскольку это было связано с его основной работой. Его врожденная интуиция еще усилилась благодаря сознательной тренировке. Вот и сейчас, стоило ему подойти к коттеджу и постучать в дверь, он ощутил странную тревогу и все его чувства как будто обострились. Он отчетливо слышал голоса за стеной. Но едва он постучался, голоса смолкли; потом раздался скрип, словно кто-то отодвинул стул, и в следующую минуту мальчик лет пятнадцати рывком распахнул дверь. За его плечом Кливленд увидел комнату, которая напомнила ему картину голландской школы: круглый стол, заставленный едой, семья, сидящая вокруг него, одна или две мерцающие свечи, и на всем этом – отсветы огня из камина.
Отец, высокий грузный мужчина, восседал по одну сторону стола, маленькая седая женщина с испуганным лицом примостилась напротив. Лицом к дверям, глядя прямо на Кливленда, сидела девушка. Ее удивленные глаза встретились с его глазами, рука с чайной чашкой застыла на полпути к губам.
Она была очень красива, – Кливленд сразу заметил это, – необычной, редкой красотой. Золотистое облако волос, окружающее лицо, широко расставленные светло-серые глаза, линии рта и подбородка – как у ранних итальянских мадонн.
Секунду-другую стояла мертвая тишина. Потом Кливленд шагнул в комнату и объяснил хозяевам, в каком затруднительном положении оказался. Когда он закончил свой рассказ, повисла новая пауза, совсем уж необъяснимая. Наконец, словно бы нехотя, глава семьи поднялся с места.
– Входите, сэр… Как вы сказали – мистер Кливленд?
– Это мое имя, – сказал Мортимер, улыбаясь.
– Да-да. Входите, мистер Кливленд. В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит, верно? Садитесь ближе к камину. Джонни, закрой дверь! Ты же не собираешься торчать там всю ночь?
Кливленд прошел вперед и сел на деревянный табурет возле огня. Джонни затворил дверь.
– Меня зовут Динсмид, – сказал хозяин. Теперь он был воплощением добродушия. – Это моя «миссус», а вот наши девочки, Шарлотта и Магдалена.
В первый раз Кливленд увидел лицо девушки, которая сидела спиной к дверям, и понял, что красотой она не уступает сестре. Но ее привлекательность была совсем другого рода. Очень темная брюнетка с лицом мраморной белизны, тонко очерченным орлиным носом и высокомерно сжатыми губами. Это было воплощение холодной красоты, строгой и чуть ли не пугающей. Она едва кивнула, когда отец представил ее гостю, и устремила на Кливленда пристальный изучающий взгляд. Казалось, она мысленно оценивает его с суровым беспристрастием юности.
– Выпьете чего-нибудь, мистер Кливленд? Самую малость, а?
– Благодарю вас, – сказал Мортимер, – лучше всего чашечку чаю.
Мистер Динсмид помедлил. Потом, одну за другой, он собрал со стола все пять чашек и выплеснул их содержимое в помойное ведро.
– Чай остыл, – резко произнес он. – Завари-ка нам свежего, ладно, мать?
Миссис Динсмид тут же встала и скрылась с чайником. Мортимеру показалось, что она рада покинуть комнату. Свежий чай вскоре был готов, и нежданного гостя принялись усиленно потчевать разными кушаньями. Мистер Динсмид говорил без умолку. С добродушной и почти назойливой откровенностью он рассказал гостю решительно все о себе: как он преуспел в торговле недвижимостью, подкопил деньжат и удалился от дел; как они вместе с его «миссус» решили, что капелька свежего воздуха им не повредит (раньше они никогда не жили в деревне). Поздняя осень – не лучшее время для переезда, но им не хотелось ждать. «День на день не приходится; сами понимаете, сэр, всякое может случиться». Вот они и приобрели этот коттедж. До ближайших соседей восемь миль, до города, если только его можно так назвать, – девятнадцать. Да нет, он не жалуется. Девочки – те скучают иногда, но они с женой наслаждаются покоем.
Мортимер был оглушен, почти загипнотизирован его болтовней. Конечно, ничего зловещего не было в этом доме – самая обычная жизнь, заурядная семья… Но почему, едва увидев комнату, он почувствовал неладное – какую-то фальшь, напряжение, исходящее от одного из этих четверых людей?.. Глупости. Должно быть, воображение разыгралось. Хозяева удивились его неожиданному приходу, вот и все.
Просьба о ночлеге была встречена с полным сочувствием и готовностью помочь.
– Оставайтесь с нами, мистер Кливленд, другого жилья поблизости нет. Мы отведем вам отдельную спальню, и хотя моя пижама будет вам малость велика – что ж, это лучше, чем ничего. А к утру ваша одежда просохнет.
– Вы очень добры.
– Пустяки, – приветливо ответил хозяин. – Как я только что сказал, в такую ночь никто и собаки из дому не выгонит. Магдалена, Шарлотта! Ступайте и посмотрите, в порядке ли комната.
Обе девочки покинули гостиную. Вскоре Мортимер услышал их шаги наверху.
– Не сомневаюсь, что таким привлекательным девушкам, как ваши дочери, порой бывает скучно здесь.
– Хорошенькие, правда? – сказал мистер Динсмид с отцовской гордостью. – Не похожи ни на мать, ни на меня. Мы с женой – довольно неказистая пара, но должен вам сказать, мистер Кливленд, мы очень привязаны друг к другу. Разве не так, Мегги?
Миссис Динсмид сдержанно улыбнулась. Она опять принялась за вязание – спицы проворно постукивали. Она была умелой вязальщицей.
Немного погодя девушки сообщили, что комната готова, и Кливленд, снова рассыпавшись в благодарностях, объявил о своем намерении удалиться на покой.
– Грелки в постель положили? – спросила миссис Динсмид, внезапно вспомнив про обязанности хозяйки.
– Да, мам. Целых две.
– Вот и хорошо, – сказал Динсмид. – Идите с ним, девочки, и проверьте, все ли там есть, что нужно.
Магдалена, со свечой в руке, первой поднялась по лестнице. Шарлотта следовала за ними. Комната оказалась довольно приятной – маленькая, под скошенной крышей, но с удобной кроватью. Немногочисленные предметы обстановки, старые и запыленные, были сделаны из красного дерева… Большой кувшин горячей воды стоял в тазу, на стуле лежала широкая розовая пижама. Постель была уже застлана. Магдалена подошла к окну, чтобы проверить задвижки. Шарлотта осмотрела умывальные принадлежности. Потом обе задержались возле дверей.
– Доброй ночи, мистер Кливленд. Вы уверены, что вам больше ничего не понадобится?
– Да, благодарю вас, мисс Магдалена. Сожалею, что доставил вам обеим столько хлопот. Доброй ночи.
– Доброй ночи.
Девушки вышли, прикрыв за собою дверь, и Кливленд остался один. Он неторопливо разделся, все еще занятый своими мыслями. Облачившись в розовую пижаму, он сложил свою промокшую одежду за дверью, как велел хозяин. С лестницы доносился рокочущий голос Динсмида. Что за болтун этот человек! Очень странная личность – но и во всех остальных членах семьи было что-то странное. Или это только кажется? Чуть помешкав, Кливленд вернулся в комнату и закрыл дверь. Он стоял у кровати, погруженный в размышления, – и внезапно вздрогнул. На крышке туалетного столика, покрытой густым слоем пыли, отчетливо виднелись буквы «SOS». Мортимер уставился на них, почти не веря своим глазам. Его предчувствия, смутные подозрения – все это не было выдумкой. Здесь действительно творилось что-то неладное.
«SOS». Зов о помощи. Но чей палец начертил эти буквы в пыли? Магдалены или Шарлотты? Кливленд вспомнил, что обе они секунду-другую стояли здесь, прежде чем выйти из комнаты. Чья рука незаметно опустилась на стол, чтобы оставить надпись? Лица обеих девушек возникли перед ним: Магдалены, смуглое и замкнутое, и Шарлотты, каким он увидел его впервые, – с широко открытыми испуганными глазами, с чем-то необъяснимым во взгляде. Он снова подошел к двери и открыл ее. Голоса Динсмида больше не было слышно, в доме наступила тишина. «Я ничего не могу предпринять ночью, – сказал себе Кливленд. – Посмотрим, что будет завтра».
Он проснулся рано, спустился в гостиную и вышел в сад. После вчерашнего ливня настало прекрасное свежее утро. Кто-то еще поднялся ни свет ни заря: в глубине сада, опираясь на изгородь, стояла Шарлотта и глядела на холмы. Сердце Кливленда билось сильнее, когда он направился к ней. Все это время он был тайно уверен, что именно Шарлотта оставила ему послание. Он подошел к девушке, та обернулась и пожелала ему доброго утра. Ее взгляд был по-детски искренним и бесхитростным, без малейшего намека на тайное понимание.
– Чудесное утро, – улыбаясь, сказал Мортимер. – Погода ясная, не то что вчера.
– Это верно.
Мортимер отломил веточку с ближайшего дерева и стал лениво чертить на песчаной дорожке. Он написал «S», потом «O» и снова «S», все время наблюдая за Шарлоттой, но опять не уловил ни проблеска понимания.
– Вы знаете, что означают эти буквы? – неожиданно спросил он.
Шарлотта слегка нахмурилась.
– Сигнал бедствия, который посылают моряки?
Мортимер кивнул.
– Кто-то написал их на столике у моей кровати прошлой ночью, – негромко сказал он. – Я подумал – может быть, это сделали вы.
Она уставилась на него широко открытыми глазами.
– Я? О нет.
Значит, он ошибся? Острая боль разочарования пронзила его. Он был так убежден в своей правоте… Раньше интуиция никогда его не подводила.
– Вы уверены? – настойчиво переспросил он.
– Да.
Они неспешно направились к дому. Шарлотта, видимо, глубоко задумалась и наугад отвечала на редкие замечания Кливленда. Вдруг она быстро заговорила вполголоса:
– Странно, что вы спросили об этих буквах – «SOS». Я их, конечно, не писала, но вполне могла бы написать.
Он остановился и поглядел на нее, а она торопливо продолжала:
– Я знаю, это звучит глупо, – но я была так напугана, так ужасно напугана, и когда вы появились вчера вечером, это было… словно ответом на что-то.
– Что именно вас напугало? – резко спросил он.
– Сама не знаю.
– Не знаете?..
– Мне кажется, это связано с домом. С тех пор, как мы приехали сюда, с нами что-то происходит. Отец, мать и Магдалена – все стали другими.
Мортимер ответил не сразу, и прежде чем он успел что-то сказать, Шарлотта спросила:
– Вы слышали, что в доме есть привидение?
– Что?
Весь его интерес оживился.
– Да, несколько лет назад один человек убил здесь свою жену. Мы об этом узнали уже после переезда. Отец говорит, что призраки – полная чепуха, но я сомневаюсь…
Мортимер соображал быстро.
– Скажите мне, – деловито осведомился он, – это случилось в той комнате, где я ночевал?
– Понятия не имею.
– Хотел бы я знать… – Мортимер наполовину обращался к самому себе. – Да, это вполне могла быть та самая комната.
Шарлотта посмотрела на него с недоумением.
– Мисс Динсмид, – осторожно спросил Мортимер, – вам никогда не приходило в голову, что вы – медиум?
Снова удивленный взгляд.
– Я думаю, это вы написали «SOS» прошлой ночью, – спокойно сказал он. – О! Совершенно неосознанно, разумеется. Преступление, если так можно выразиться, надолго отравляет атмосферу. Восприимчивым людям вроде вас передаются чувства и воспоминания жертвы. Допустим, много лет назад она написала «SOS» на крышке стола, и теперь вы машинально повторили ее действия.
Лицо Шарлотты прояснилось.
– Понимаю, – сказала она. – Вы считаете, это и есть объяснение?
Кто-то окликнул ее издали, и она ушла, оставив Кливленда расхаживать взад и вперед по садовым дорожкам. Был ли он сам удовлетворен таким объяснением? Разве оно полностью отвечало всем известным ему фактам? Разве это было причиной всеобщего беспокойства, тревоги, которую он ощутил, едва вошел в дом? Возможно, – и все-таки его не оставляло странное чувство, будто его приход вызвал у хозяев что-то очень похожее на испуг. Он сказал себе:
– Не надо слишком увлекаться психологическими мотивами. Это может объяснить поведение Шарлотты, но не других. Мое появление напугало их всех – всех, кроме Джонни. Что бы ни происходило в доме, Джонни тут ни при чем.
Он был в этом абсолютно уверен, сам не зная почему. Тем временем Джонни собственной персоной вышел из коттеджа и направился к гостю.
– Завтрак готов, – с грубоватой застенчивостью сказал он. – Вы идете?
Мортимер заметил, что руки у мальчика все в пятнах.
– Понимаете, я вечно вожусь с реактивами, – пояснил Джонни. – Иногда это ужасно злит папу. Он хочет, чтобы я торговал недвижимостью, а я хочу стать ученым и ставить опыты.
Тут в окне показался Динсмид – жизнерадостный, с приветливой улыбкой, – и при виде его все подозрения и неприязнь Мортимера пробудились снова.
Миссис Динсмид уже сидела за столом. Своим бесцветным голосом она пожелала гостю доброго утра, и вновь ему показалось, что по той или другой причине эта женщина боится его. Магдалена вошла последней, кивнула Кливленду и заняла место напротив него.
– Хорошо ли вы спали? – неожиданно спросила она. – Ваша постель была удобной?
Она смотрела на него очень серьезно, и когда он учтиво ответил «да», мгновенное выражение недовольства скользнуло по ее лицу. Интересно, какого ответа она ждала?.. Кливленд заговорил с хозяином.
– Ваш сын – настоящий химик, – шутливо заметил он.
Раздался стук: миссис Динсмид выронила чашку.
– Ну, ну, Мегги, – сказал ее муж, – в чем дело?
Мортимеру почудились в его голосе предостерегающие нотки. Динсмид повернулся к гостю и, как ни в чем не бывало, завел разговор о преимуществах строительного бизнеса и о том, что молодым людям нельзя позволять своевольничать.
После завтрака Кливленд вышел в сад, чтобы покурить в одиночестве. Приближалось время, когда он должен был покинуть коттедж. Одно дело – попросить приюта на ночь, и совсем другое – задержаться в гостях, не имея на то причины. А какую убедительную причину он мог придумать? Снова и снова возвращаясь к этой мысли, он бродил по дорожке, огибающей дом. В своих ботинках на резиновой подошве Кливленд ступал бесшумно или почти бесшумно и, проходя мимо кухонного окна, услышал фразу, которая сразу привлекла его внимание. Голос Динсмида произнес:
– Это неплохой куш.
Миссис Динсмид что-то сказала. Она говорила слишком тихо, чтобы Кливленд мог разобрать слова, но Динсмид ответил:
– Шестьдесят тысяч или около того, если верить адвокатам.
Мортимер не собирался подслушивать окончание разговора. Он повернул назад, задумчивый и озабоченный. Упоминание о деньгах кое-что объясняло. Шестьдесят тысяч фунтов – немалая сумма; положение дел становилось менее загадочным… и более опасным.
Магдалена показалась в саду, но отец почти сразу же окликнул ее, и она вернулась в дом. Вскоре Динсмид сам присоединился к гостю.
– Прекрасное утро, – приветливо сказал он. – Надеюсь, с вашей машиной тоже все будет в порядке.
«Хочет узнать, когда я уйду», – подумал Мортимер. Вслух он еще раз поблагодарил мистера Динсмида за гостеприимство.
– Пустяки, пустяки, – ответил тот. Шарлотта и Магдалена вместе вышли из дома и направились, рука об руку, к стоящей неподалеку беседке. Две головки, темная и золотистая, красиво оттеняли друг друга. Неожиданно для себя Мортимер сказал:
– Между вашими дочерьми нет ни малейшего сходства, мистер Динсмид.
Его собеседник, который в это время раскуривал трубку, вздрогнул и уронил спичку.
– Вы так думаете? Что ж, они и в самом деле совсем разные.
И тут Мортимера осенило.
– Они ведь не родные сестры, не так ли? – мягко спросил он.
Динсмид пристально посмотрел на него, помедлил немного и наконец решился ответить.
– Это очень умно с вашей стороны, сэр, – сказал он. – Нет, одна из них приемная дочь. Мы взяли ее совсем малышкой и воспитали, как свою собственную. Она никогда не знала правды, но скоро узнает. – Он вздохнул.
– Ее ожидает наследство? – спокойно предположил Мортимер. Собеседник бросил на него подозрительный взгляд. Но потом он решил, что откровенность – лучшая политика, и его манеры стали почти вызывающе искренними и открытыми.
– Странно, что вам вздумалось спросить об этом, сэр.
– Что-то вроде телепатии, а? – с улыбкой спросил Мортимер.
– Похоже на то, сэр. Мы взяли ее по просьбе ее матери, за небольшое вознаграждение, – я ведь тогда еще только начинал свой бизнес. А несколько месяцев назад я наткнулся на объявление в газете и подумал, что ребенок, о котором говорится там, – это наша Магдалена. Я съездил повидать адвокатов, мы с ними потолковали о том, о сем. Конечно, они не сразу мне поверили, но теперь-то все разъяснилось. На той неделе я сам отвезу девочку в Лондон, а до тех пор мы ничего ей не говорим. Кажется, ее отец был очень богат. Он узнал о существовании ребенка за несколько месяцев до своей смерти, завещал дочери все деньги и нанял агентов, чтобы ее разыскать.
Мортимер слушал с напряженным вниманием. У него не было причин сомневаться в словах Динсмида. Это объясняло сумрачную красоту Магдалены и, возможно, ее отчужденность и замкнутость. Тем не менее, хотя большая часть рассказа могла быть истиной, за ним скрывалась какая-то ложь. Но Мортимер не хотел пробуждать у собеседника подозрения; напротив, он должен был сделать все возможное, чтобы усыпить их.
– Все это чрезвычайно интересно, мистер Динсмид, – сказал он. – Я рад за мисс Магдалену. Красавица, богатая наследница, – ее ждет счастливое будущее.
– Так оно и есть, – от души согласился ее отец, – и к тому же, мистер Кливленд, она очень хорошая девушка.
В его голосе звучала неподдельная теплота.
– Что ж, – сказал Мортимер, – думаю, мне пора отправляться в путь. Должен еще раз поблагодарить вас, мистер Динсмид, за ваше на редкость своевременное гостеприимство.
Сопровождаемый хозяином, он вошел в дом, чтобы пожелать всего доброго миссис Динсмид. Она стояла у окна, спиной к ним, и не слышала, как они вошли. На веселый возглас мужа: «Мистер Кливленд пришел попрощаться!» она нервно обернулась и, вздрогнув, выронила что-то из рук. Мортимер поднял эту вещицу и отдал ей. Это был миниатюрный портрет Шарлотты, написанный в манере двадцатилетней давности. Повторяя для миссис Динсмид слова благодарности, с которыми только что обращался к ее мужу, Кливленд снова заметил страх на ее лице и настороженность в глазах.
Девочек нигде не было видно, но Мортимер, следуя своему плану, не выразил огорчения по этому поводу. На этот счет у него была одна мысль, которая не замедлила подтвердиться. Он прошел всего полмили, направляясь к тому месту, где накануне оставил машину, когда кусты на обочине раздвинулись и на дорогу вышла Магдалена.
– Мне было необходимо повидаться с вами, – сказала она.
– Я ждал вас, – ответил Мортимер. – Ведь это вы вчера написали «SOS» на столе в моей комнате, не так ли?
Магдалена кивнула.
– Зачем? – мягко спросил он.
Девушка отвернулась и начала обрывать листья с кустарника.
– Не знаю, – сказала она. – Честное слово, не знаю.
– Расскажите мне все, – попросил Мортимер.
Магдалена тяжело вздохнула.
– Я – человек здравомыслящий. Не из тех, кто грезит наяву или выдумывает всякие вещи. И если я говорю, что в этом доме, – она указала в сторону холма, – есть что-то дурное, то имею в виду реальное зло, а не только отзвуки прошлого. Это началось с нашего приезда и продолжается до сих пор. Чем дальше, тем хуже. Мама, отец, Шарлотта – все стали на себя не похожи.
Мортимер перебил ее.
– И Джонни? – спросил он.
В глазах Магдалены промелькнуло что-то вроде догадки.
– Нет, – сказала она, – теперь я вижу, что Джонни не изменился. Он единственный, кого это не коснулось. И вчера за ужином он ничего такого не заметил.
– А вы? – спросил Мортимер.
– Я боялась, ужасно боялась неведомо чего, как ребенок. Отец был какой-то… странный, другого слова не подберешь. Он сказал: «Чудес не бывает». Тогда я взмолилась, по-настоящему взмолилась о чуде – и вы постучали в дверь.
Девушка внезапно остановилась, пристально глядя на него.
– Наверное, я кажусь вам сумасшедшей, – с вызовом произнесла она.
– Нет, – ответил Мортимер, – напротив, вы кажетесь мне абсолютно нормальной. Все нормальные люди чувствуют, когда им грозит опасность.
– Вы не понимаете, – сказала Магдалена. – Я боюсь не за себя.
– За кого же, в таком случае?
Но Магдалена снова беспомощно покачала головой:
– Сама не знаю.
Она продолжала:
– Я написала – «SOS» чисто импульсивно. У меня была дурацкая мысль, что остальные – я хочу сказать, кто-то из них, – не позволят мне поговорить с вами. Я хотела просить вас о чем-то, но теперь уже не знаю о чем.
– Не беда, – сказал Мортимер, – я сделаю все, что нужно.
– Что вы можете сделать?
Мортимер слегка улыбнулся.
– Я могу думать.
Она недоверчиво поглядела на него.
– Да, – сказал он, – это занятие намного полезней, чем вам кажется. Скажите, вчера перед ужином ваше внимание не привлекла какая-нибудь необычная фраза или слово?
Магдалена нахмурилась.
– Вроде бы нет, – сказала она. – Правда, я слышала, как отец говорил маме, что Шарлотта в точности на нее похожа, и при этом как-то странно смеялся. Но что здесь особенного?
– Ничего, – медленно произнес Мортимер, – только Шарлотта не похожа на вашу мать.
На минуту или две он погрузился в размышления, потом поднял глаза и встретил растерянный взгляд Магдалены.
– Ступайте домой, дитя мое, – сказал он, – и не беспокойтесь ни о чем. Положитесь на меня.
Она послушно направилась к коттеджу. Пройдя еще несколько шагов, Мортимер остановился и, отказавшись от сознательных усилий, сосредоточился на случайных образах, беспорядочно всплывающих в памяти. Джонни! Он каждый раз возвращался к Джонни.
Джонни – ни в чем не повинный, не замешанный ни в каких интригах, – был, однако, в самом центре происходящего. Кливленд вспомнил, как миссис Динсмид едва не выронила чашку во время завтрака. Что ее так встревожило? Упоминание о том, что мальчик любит возиться с реактивами?.. На миг он усомнился относительно мистера Динсмида, но потом ясно представил, как тот сидит с чайной чашкой, застывшей на полпути к губам. Это вернуло его мысли к Шарлотте, какой он увидел ее накануне, стоя в дверях, – она пристально глядела на него поверх своей чашки. Тотчас последовало другое воспоминание: Динсмид берет чашки, одну за другой, и выливает их содержимое со словами: «Чай уже остыл». Над ними поднимался пар; выходит, напиток не был таким уж холодным?
Что-то шевельнулось в памяти Кливленда. Некая история, прочитанная совсем недавно, – может быть, месяц назад. Целое семейство отравилось из-за небрежности подростка: мышьяк из пакета, оставленного в кладовой, просыпался на хлеб. Он прочел об этом в газете; не исключено, что и мистер Динсмид тоже читал эту статью. Ситуация начала проясняться… Полчаса спустя Мортимер Кливленд проворно вскочил на ноги.
И снова был вечер в коттедже. На сей раз к ужину подали яйца-пашот и консервированную свинину. Вскоре миссис Динсмид принесла из кухни большой чайник. Семейство заняло свои места, хозяйка наполнила и расставила чашки. Она поставила чайник на стол, – как вдруг испуганно вскрикнула и схватилась рукой за горло. Мистер Динсмид повернулся, не вставая со стула, и посмотрел туда же, куда смотрела она. В дверях стоял Мортимер Кливленд. Он выступил вперед и заговорил любезным, извиняющимся тоном.
– Боюсь, что обеспокоил вас, – сказал он. – Но я должен был вернуться, чтобы взять кое-что.
– Вернулись, чтобы кое-что взять? – переспросил мистер Динсмид. Его лицо побагровело, вены вздулись. – Интересно, что именно?
– Всего лишь капельку чаю, – ответил Мортимер.
Быстрым движением он вытащил что-то из кармана и, взяв со стола одну из чашек, отлил часть ее содержимого в маленькую пробирку, которую держал в левой руке.
– Что вы делаете? – задыхаясь, воскликнул Динсмид. Он был мертвенно-бледен, багровый румянец исчез, как по волшебству.
Миссис Динсмид вскрикнула снова.
– Вы читаете газеты, мистер Динсмид? Уверен, что да. Иногда в них попадаются сообщения о том, как отравилась целая семья. При этом одни остаются в живых, другие – нет. В данном случае одному из членов семьи предстояло умереть. Причиной отравления сочли бы испорченные консервы. Но что если доктор не согласится с этой версией?.. В вашей кладовой лежит пакет мышьяка, прямо под ним – пакет чаю; в верхней полке имеется щель. Естественно предположить, что яд попал в заварку по чистой случайности. Судья отчитал бы Джонни за неосторожность – и дело с концом.
– Я… я не понимаю, что вы имеете в виду, – произнес Динсмид, с трудом переводя дыхание.
– Отлично понимаете.
Мортимер взял другую чашку и наполнил вторую пробирку. К первой пробирке он прилепил красный ярлык, ко второй – синий.
– В той, что помечена красным цветом, – сказал он, – чай из чашки вашей дочери Шарлотты. В другой – из чашки вашей дочери Магдалены. Готов поклясться, что в первой я найду в четыре или пять раз больше мышьяка, чем во второй.
– Вы сошли с ума! – воскликнул Динсмид.
– Ничего подобного. Вы сказали мне, мистер Динсмид, что Магдалена – приемный ребенок. Но вы солгали. Магдалена – ваша родная дочь. Шарлотта была той девочкой, которую вы удочерили – девочкой, так похожей на свою мать, что сегодня, когда я держал в руках миниатюрный портрет матери, я принял его за изображение самой Шарлотты. Вы хотели, чтобы наследство досталось Магдалене. Но поскольку вы не могли вечно держать Шарлотту вдали от людских глаз и всякий, кто знал ее мать, непременно заметил бы сходство, вы решили, что лучший выход из положения – немного мышьяка на дне чайной чашки.
И тут миссис Динсмид визгливо засмеялась, раскачиваясь взад и вперед в бурной истерике.
– Чай, – пробормотала она, – вот почему он сказал: чай, а не лимонад.
– Ты что, не можешь придержать язык? – сердито рявкнул ее муж.
Мортимер увидел Шарлотту, в недоумении глядящую на него через стол широко открытыми глазами; потом он почувствовал чью-то руку на своей руке, и Магдалена отвела его в сторону. Она указала на пробирки.
– Мой отец… Вы же не собираетесь…
Мортимер положил руку ей на плечо.
– Дитя мое, – сказал он, – вы не верите в силу, которую имеет прошлое, а я верю. Я верю, что этот дом обладает особой атмосферой. Если бы ваш отец не поселился здесь, возможно, – я говорю, возможно, – у него бы не возникло таких замыслов. Я сохраню эти пробирки, чтобы защитить Шарлотту теперь и в будущем. Но больше я не стану делать ничего – в благодарность, если хотите, той руке, которая написала «SOS».
