Текст книги " Выпуск II. Том 2"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Глава 18
Чаепитие у доктора Райли

Прежде чем уехать, Пуаро обошел все здание и прилегающие к нему наружные постройки. Задал несколько вопросов слугам, причем вопросы и ответы с английского на арабский и наоборот переводил доктор Райли.

Вопросы касались главным образом незнакомца, который заглядывал в окно, когда мы с миссис Лайднер увидели его, и с которым на следующий день беседовал отец Лавиньи.

– Вы что, действительно считаете, что этот малый имеет отношение к делу? – спросил доктор Райли, когда мы тряслись на его машине по дороге в Хассани.

– Мое правило – собирать все сведения, какие только возможно, – ответил Пуаро.

И впрямь, ему в высшей степени была присуща эта особенность. Ничто, даже самый незначительный слушок, не проходило мимо внимания Пуаро, хотя обычно мужчины не интересуются сплетнями.

Должна признаться, чашка чаю у доктора Райли пришлась как нельзя кстати. Мосье Пуаро, я заметила, положил себе пять кусков сахару.

Старательно размешивая чай ложечкой, он сказал:

– Вот теперь мы можем побеседовать, правда? Нам предстоит подумать, кто бы мог совершить преступление.

– Лавиньи, Меркадо, Эммет или Рейтер? – спросил Райли.

– Нет, нет – это версия номер три. А я хотел бы сосредоточиться на версии номер два. Оставим на время вопрос о таинственном муже и его брате, явившихся из далекого прошлого. Давайте подумаем, кто из членов экспедиции имел средства и возможность совершить убийство, кто скорее всего мог это сделать.

– А я-то думал, эта версия не слишком занимает ваши мысли.

– Ничуть не бывало. Но что ж вы думаете, неужели я вовсе лишен деликатности, – укоризненно сказал Пуаро. – Мог ли я в присутствии доктора Лайднера обсуждать мотивы, приведшие к убийству его жены одним из его коллег? Это было бы вопиющей бестактностью. Пришлось делать вид, что я всему верю. Верю, что жена его была очаровательна и что все просто обожали ее!

Но ведь на самом деле ничего подобного не было. Здесь мы можем быть безжалостными и нелицеприятными, можем говорить то, что думаем. Здесь нам не надо щадить ничьих чувств. Надеюсь, мисс Ледерен поможет нам. В ее наблюдательности я не сомневаюсь.

– О, право, не знаю… – сказала я.

Доктор Райли протянул мне тарелку с горячими ячменными лепешками. “Подкрепитесь”, – сказал он. Лепешки были ужасно вкусные.

– Ну что ж, начнем, – улыбнулся мне мистер Пуаро. – Расскажите, мисс Ледерен, как члены экспедиции относились к миссис Лайднер.

– Но я ведь была там всего неделю!

– Вполне достаточно для человека с вашим умом. Медицинские сестры обычно на лету все хватают и обо всем имеют собственное мнение. Начнем хоть с отца Лавиньи, например?

– Право, не знаю, что и сказать. Они с миссис Лайднер, похоже, любили поболтать. Но обычно говорили по-французски, а я не сильна в нем, хотя девочкой учила его в школе. Кажется, они рассуждали главным образом о книгах.

– Выходит, у них были дружеские отношения, так?

– Пожалуй что так. Но в то же время иной раз миссис Лайднер как будто озадачивала его, и, кажется, это его раздражало. Не знаю, понятно ли я объясняю?

И я рассказала о разговоре, который состоялся у нас с отцом Лавиньи в день моего приезда, когда он назвал миссис Лайднер “опасной женщиной”.

– Очень интересно, – пробормотал мосье Пуаро. – А она? Как вы считаете, что о нем думала она?

– Трудно сказать. Вообще, трудно было понять, что миссис Лайднер думала о людях. Кажется, он тоже ее удивлял. Помню, она сказала как-то доктору Лайднеру, что он совсем не похож на тех священников, которых ей приходилось встречать раньше.

– Ох уж этот отец Лавиньи… – улыбнулся доктор Райли – Дорогой друг, – обратился к нему Пуаро. – Ваши пациенты видимо совсем вас заждались. Не хватало, чтобы по моей вине вы пренебрегли вашими профессиональными обязанностями.

– Пациенты? Да. Полная больница, – ответил док тор Райли.

Затем он поднялся, сказал, что намек понял, засмеялся и вышел из комнаты.

– Так-то лучше, – удовлетворенно заметил Пуаро. – Теперь у нас состоится интереснейший разговор tete-a-tete. Однако не забывайте про чай.

Он передал мне тарелку с сандвичами, налил еще чаю. Какое у него приятное обхождение!

– Ну что ж, давайте продолжим. Вы мне расскажете о ваших впечатлениях. Как по-вашему, кто не любил миссис Лайднер?

– Видите ли, это мое личное мнение, и мне бы не хотелось, чтобы оно стало достоянием гласности.

– На этот счет можете быть спокойны.

– Так вот, по-моему, миссис Меркадо явно ее ненавидела!

– О! А мистер Mept-адо?

– Он был немного в нее влюблен. Мне кажется, женщины, за исключением собственной жены, не балуют его своим вниманием. А миссис Лайднер была так приветлива со всеми и всегда с интересом выслушивала все, о чем ей говорили. Мистеру Меркадо, бедняге, это, по-моему, кружило голову.

– А миссис Меркадо.., ей это не нравилось?

– Она отчаянно ревновала, вот и все. С семейными парами всегда надо держать ухо востро, это точно.

Я могла бы рассказать вам поразительные истории. Вы даже не представляете себе, что может взбрести женщине в голову, когда дело касается ее мужа.

– Уверен, вы не ошибаетесь. Стало быть, миссис Меркадо ревновала? И ненавидела миссис Лайднер?

– Однажды я поймала ее взгляд – по-моему, она готова была убить миссис Лайднер… О, Господи! – Я осеклась. – Правда, мосье Пуаро, я не хотела сказать.., то есть ни на минуту…

– Да, да. Прекрасно понимаю. У вас это просто с языка сорвалось. К месту, надо сказать! А миссис Лайднер не тревожила такая враждебность?

– Нет, не думаю, – поразмыслив, ответила я. – По-моему, ее это совсем не трогало. Даже не знаю, замечала ли она это. Я хотела было намекнуть ей.., но потом передумала. Слово – серебро, молчание – золото, вот что я вам скажу.

– Не сомневаюсь, вы поступили очень мудро. Как проявлялись чувства миссис Меркадо? Не могли бы вы привести несколько примеров?

Я пересказала ему наш разговор на крыше.

– Стало быть, она упомянула о первом браке миссис Лайднер, – задумчиво сказал Пуаро. – Может быть, вы помните, когда она говорила об этом, не показалось ли вам, что она пытается выяснить, не имеете ли вы иной версии?

– Вы думаете, она все знала?

– Не исключаю. Она могла писать анонимные письма и устроить этот спектакль с рукой, да и все остальное тоже.

– Мне и самой это приходило в голову. По-моему, такая месть вполне в ее вкусе.

– М-да. Она действует довольно жестоко, я бы сказал. Правда, на хладнокровное, варварское убийство она едва ли пойдет.., если, конечно, не… – Он помолчал. – Странно, что она сказала нам эту фразу: “Я знаю, зачем вы здесь”. Что она имела в виду?

– Не представляю, – честно призналась я.

– Она подозревала, что причина вашего появления здесь совсем иная, не та, о которой всех оповестили. Какая же? И почему это должно задевать лично ее, миссис Меркадо? И еще – помните, в день вашего приезда за чаем, она так и пожирала вас взглядом. Странно!

– Миссис Меркадо не леди, мосье Пуаро, – холодно заметила я.

– Это, мисс Леденер, оправдание, но не объяснение.

Не знаю, правильно ли я поняла его, но он, не дав мне подумать, быстро спросил:

– А как остальные члены экспедиции?

Я задумалась.

– По-моему, мисс Джонсон не слишком благоволила к миссис Лайднер. Да она и не скрывала этого, сознаваясь, правда, в своей предвзятости. Понимаете, она чрезвычайно предана доктору Лайднеру. Уже который год работает с ним. Конечно, его женитьба многое изменила.., что уж тут говорить.

– Да. С точки зрения мисс Джонсон, миссис Лайднер не пара доктору. Она сама больше бы ему подошла.

– Вероятно. Но что поделаешь – мужчины все таковы. Разве они знают, что им нужно? Из сотни едва ли один такой найдется. И у кого хватит духу обвинить доктора Лайднера? Ведь мисс Джонсон, бедняжка, красотою не блещет. А миссис Лайднер была редкая красавица.., не первой молодости, конечно, но… Как жаль, что вы ее не знали. Что-то в ней было такое… Помню, мистер Коулмен сказал однажды, что она – как это? – как те сказочные феи, которые заманивают людей в топь. Наверное, я плохо объяснила… Право, можете смеяться надо мной, но в ней было нечто такое.., ну.., неземное.

– Да, понимаю.., она околдовывала.

– Далее – мистер Кэри. По-моему, они с миссис Лайднер не слишком ладили, – продолжала я. – Похоже, он, как и мисс Джонсон, ревновал к ней доктора Лайднера. Он всегда держался с нею очень чопорно, как и она с ним. Понимаете, уж до того они были вежливы друг с другом – “мистер Кэри”, “миссис Лайднер” и так далее. Он ведь старый друг ее мужа, а женщины подчас терпеть не могут этих старых друзей. Такой особе невыносимо думать, что кто-то мог знать ее мужа еще до того, как она с ним познакомилась… Наверное, я опять слишком путано все объясняю…

– Напротив. Все понятно. А трое молодых людей? Коулмен, говорите, был склонен романтизировать миссис Лайднер?

Я не могла удержаться от улыбки.

– Это смешно, мосье Пуаро. По-моему, он начисто лишен поэтического воображения.

– Что скажете о двух других?

– О мистере Эммете не знаю, право, что и сказать. Всегда спокоен, неразговорчив. Миссис Лайднер была очень приветлива с ним. Понимаете, называла его просто “Дэвид”… Часто поддразнивала Шейлой Райли, ну и все такое.

– Правда? А он что? Ему нравилось?

– Даже не знаю, – с сомнением сказала я. – Он ничего не говорил, просто глядел на нее, как-то чудно, а что у него на уме – кто знает.

– А мистер Рейтер?

– Она была с ним.., не слишком приветлива, – сказала я, подумав. – Вероятно, он раздражал ее. Она часто говорила ему всякие колкости.

– А он?

– Ужасно краснел, бедняга. Конечно, у нее и в мыслях не было обидеть его.

Внезапно чувство жалости к молодому человеку уступило место сомнению. А что, если он – хладнокровный, расчетливый убийца, а все это время просто играл роль?

– О мосье Пуаро! – воскликнула я. – Что же все-таки произошло на самом-то деле? Как вы думаете? Он покачал головой:

– Скажите, вам не страшно сегодня возвращаться туда?

– О нет. Конечно, я помню, что вы сказали. Но кому нужно убивать меня?

– Думаю, никому, – медленно проговорил он. – Отчасти поэтому я и хотел послушать, что вы расскажете. Полагаю.., нет, уверен, вы можете не опасаться.

– Если бы кто-нибудь в Багдаде сказал мне… – начала было я.

– До вас доходили какие-нибудь слухи о Лайднерах и об экспедиции? До того, как вы приехали сюда? – спросил мосье Пуаро.

Я рассказала ему о прозвище миссис Лайднер и о том, что говорила о ней миссис Келси.

Не успела я закончить, как дверь отворилась и вошла мисс Райли. Она, видно, играла в теннис – в руке у нее была ракетка.

Пуаро, похоже, уже успел познакомиться с нею. Она, по своему обыкновению, небрежно поздоровалась со мной и взяла с тарелки сандвич.

– Ну, мосье Пуаро, – сказала она. – Как наша провинциальная драма? Развязка близится?

– Не слишком-то быстро, мадемуазель.

– Вы, я вижу, вывели мисс Ледерен из опасной зоны.

– Мисс Ледерен снабдила меня чрезвычайно ценными сведениями обо всех членах экспедиции. Между прочим, я узнал много интересного о жертве преступления. Личность жертвы, мадемуазель, – часто ключ к разгадке.

– Тут вы совершенно правы, мосье Пуаро, – заметила мисс Райли. – И если какую-нибудь женщину и стоило убить, так это миссис Лайднер.

– Мисс Райли! – воскликнула я возмущенно. Она хохотнула. До чего у нее неприятный резкий смех.

– Ха! – сказала она. – Думаю, мосье Пуаро, вы так и не узнали всей правды о ней. Мисс Ледерен, боюсь, обманывается, как, впрочем, и многие другие. Знаете что, мосье Пуаро, я от души надеюсь, что в этом деле вы потерпите неудачу. Хочется, чтобы убийце миссис Лайднер удалось скрыться. В самом деле, я бы и сама не прочь прикончить ее.

До чего же отвратительная девчонка! А мосье Пуаро и глазом не моргнул. Просто отвесил ей поклон и сказал с отменной учтивостью:

– Кстати, мадемуазель, надеюсь, у вас есть алиби? Воцарилось минутное молчание. Мисс Райли выпустила из рук ракетку, и она со стуком упала на пол. Она даже не потрудилась поднять ее. Какая распущенность! Эти нынешние девчонки, все они такие.

– О да, я играла в теннис в клубе, – сказала она чуть дрогнувшим голосом. – Однако, кроме шуток, мосье Пуаро, известно ли вам хоть что-нибудь о миссис Лайднер и вообще о женщинах, подобных ей?

Он снова отвесил ей шутливый поклон:

– Надеюсь, вы меня просветите, мадемуазель. Она чуть призадумалась, а потом принялась сыпать словами. То, что она говорила, было так жестоко и так недостойно, что мне просто дурно стало.

– О мертвых не принято говорить плохо. По-моему, это глупо! Правда – всегда правда. Уж если на то пошло, лучше помалкивать о живых. Из опасения повредить им. А мертвым уже ничего не страшно. Они мертвы, но вред, который они нанесли, продолжает жить. Ну прямо Шекспир! Наверное, мисс Ледерен рассказала вам, какая ненормальная обстановка была в Тель-Яримджахе? Какие они там все взбаламученные? Глядят друг на друга волком. Она постаралась, Луиза Лайднер! Еще три года назад, я помню, какие все они были доброжелательные и благодушные. И в прошлом году все было хорошо. А теперь что? Ходят будто в воду опущенные. Это ее проделки! Она из тех женщин, которые не выносят, когда кому-то другому хорошо. Да таких кругом сколько угодно! Вот и она из их числа! Ей нравилось все портить и разрушать. Просто чтобы позабавиться.., или чтобы почувствовать власть.., а может быть, так уж она была устроена. Такие, как она, не успокоятся, пока не приберут к рукам всех знакомых мужчин!

– Мисс Райли! – не выдержала я. – Это не правда! Я знаю, что это не правда.

Но она продолжала говорить, не удостоив меня своим вниманием.

– Мало ей мужа, который ее обожал. Ей надо было еще дурачить этого недотепу Меркадо. Потом принялась за Билла. Билл – разумный малый, но она и его сбила с толку. Над Карлом Рейтером она просто потешалась и изводила его. Это совсем нетрудно. Он очень чувствительный. И она из кожи вон лезла, чтобы завоевать Дэвида.

С ним ей было куда интереснее, ведь он противился ее чарам. Он отдавал должное ее обаянию, но.., не обманывался на ее счет. У него хватало здравого смысла, и он понимал, что ей на него наплевать. Ненавижу ее! Была бы она хоть чувственной. Но нет, интрижки ей не нужны. С ее стороны это просто холодная, расчетливая игра – куда как забавно перессорить всех, стравить друг с другом! Она только этим и жила. Такие, как она, в жизни ни с кем не поссорятся, но вокруг них ссоры так и кипят! Это их проделки! Она же настоящий Яго[91] в юбке. Ей подавай драму. Но только, чтобы ее не впутывали. Она всегда в стороне. Только дергает за веревочки.., смотрит и наслаждается. Вы хоть понимаете, о чем я говорю?

– Понимаю. Вероятно, даже больше, чем вы ожидали.

Его тон меня удивил. Если бы в нем прозвучало негодование, но нет… Ох, не знаю, как и объяснить…

А вот Шейла Райли, кажется, что-то поняла. Краска бросилась ей в лицо.

– Можете думать что угодно, – сказала она. – Все равно я права. Она – яркая личность, а здесь ей было нечем занять себя, вот она и ставила опыты.., над людьми, как ученый с химическими реактивами. Ей нравилось играть с чувствами бедняжки мисс Джонсон, видеть, как та крепится из последних сил, как ей трудно не выдать себя, хоть она и сильная натура. А уж доводить до белого каления миссис Меркадо она просто обожала. Обожала задеть за живое и меня. И, уж будьте уверены, не упускала случая! Ей нравилось вызнать что-то о человеке, а потом дразнить его. Не то чтобы шантажировать, о нет! Она просто давала понять, что ей что-то известно. А потому пусть человек мучится и гадает, что у нее на уме. О, Господи! Какая же она была актриса! Как тонко все продумывала!

– А ее муж? – спросил Пуаро.

– Уж его-то она никогда не задевала, – с ударением проговорила мисс Райли. – Была с ним неизменно мила и ласкова. Наверное, любила его. Он такой славный, не от мира сего, весь в своих раскопках и в науке. Жену он обожал, считал, что она – совершенство. Иных женщин это бы раздражало. Но не ее. Пожалуй, он жил иллюзиями.., хотя, может быть, и не совсем так – ведь с ним она была именно такой, какой он себе ее представлял. Правда, это никак не вяжется с…

Она запнулась.

– Продолжайте, мадемуазель, – сказал Пуаро. Она вдруг обратилась ко мне:

– Что вы там наговорили о Ричарде Кэри?

– О мистере Кэри? – удивленно переспросила я.

– О ней и о Кэри.

– Ну, сказала только, что они не слишком ладили.

К моему изумлению, она расхохоталась.

– Не ладили! Вот глупость! Он же был по уши влюблен в нее. И сердце у него разрывалось – ведь он преклонялся перед Лайднером. Они столько лет дружили. А ей только того и надо было – стать между ними. И все-таки, кажется…

– Eh bien?

Она нахмурилась, поглощенная своими мыслями.

– Кажется, на этот раз она зашла слишком далеко… Да-а, обожгла крылышки. Кэри очень обаятелен… И невероятно красив. Вообще-то, она – холодна как рыба… Но с ним, думаю, утрачивала свою холодность.

– Клевета! Самая настоящая клевета! – вскричала я. – Они едва разговаривали друг с другом.

– Да неужели! Ни черта вы не понимаете, как я посмотрю. Действительно, на людях они “мистер Кэри” и “миссис Лайднер”, а сами тайно встречались. Она шла якобы прогуляться к реке. А он в это время на час-другой уходил с раскопа. Встречались они обычно в саду.

Однажды я видела, как они прощались. Он возвращался на раскоп, а она стояла и смотрела ему вслед. Каюсь, я повела себя не как леди. У меня с собой оказался бинокль, и я могла хорошенько разглядеть ее лицо. Уверяю, она была без памяти влюблена в Ричарда Кэри.

Мисс Райли замолчала и посмотрела на Пуаро.

– Вероятно, я вмешиваюсь не в свое дело. Извините, – сказала она и как-то вымученно усмехнулась. – Но я подумала, что вам невредно бы увидеть героев трагедии в их настоящем свете.

С этими словами она вышла из комнаты.

– Мосье Пуаро, – вскричала я. – Я не верю ни одному ее слову!

Он с улыбкой посмотрел на меня и сказал (странный он все-таки, право!):

– Однако вы ведь не станете отрицать, мисс Ледерен, что мисс Райли пролила некоторый.., м-м.., свет на это дело.

Глава 19
Подозрение

Продолжить разговор нам не удалось – вошел доктор Райли и с улыбкой объявил, что поубивал самых надоедливых своих пациентов. Они с мосье Пуаро пустились в обсуждение вопросов, близко связанных с медициной, а именно, с особенностями психики авторов анонимных писем. Каждый ссылался на случаи из своей профессиональной практики.

– Все не так просто, как кажется, – сказал в заключение мосье Пуаро. – Обычно тут не только желание причинить неприятность, но и комплекс неполноценности.

Доктор Райли кивнул.

– Именно поэтому на истинного автора анонимных писем подозрение зачастую падает в последнюю очередь. Им оказывается какой-нибудь жалкий тихоня, который и мухи не обидит. Посмотришь на него – сплошное благолепие и христианское смирение, а подо всем этим бушуют пагубные страсти.

– Не было ли у миссис Лайднер признаков комплекса неполноценности? – задумчиво проговорил Пуаро.

Доктор Райли усмехнулся и выбил свою трубку.

– Уж чего-чего, а этого у нее и в помине не было. Никаких подавленных желаний. Жить, жить и еще раз жить – вот чего она хотела. И брала от жизни все!

– Как вы считаете, могла она сама писать эти письма? Психологически это оправдано?

– Думаю, да. И причина в ее инстинктивной потребности разыгрывать из своей жизни драму, в которой она отводила себе первые роли. Она всегда должна была быть в центре внимания, звезда экрана. Психологически вполне объяснимо, почему она вышла за Лайднера. По принципу противоположности – он самый застенчивый, самый скромный из всех, кого я знаю. Он обожал ее, но ей семейных радостей было недостаточно. Ей нужно было играть роль героини, которая подвергается преследованию.

– Стало быть, вы не разделяете мнения Лайднера, что она могла написать письма и начисто забыть об этом?

– Нет, не разделяю. При нем я не стал отвергать этой версии. Ну как скажешь человеку, который только что потерял нежно любимую жену, что она была явной эксгибиционисткой и едва не довела его до помешательства, только бы удовлетворить свою потребность быть у всех на виду. Право, совсем небезопасно раскрывать мужу глаза на жену! Интересно, что женам я не раз говорил правду об их мужьях. Женщине можно сказать, что ее муж мошенник, наркоман, отъявленный лгун и полное ничтожество; она при этом и бровью не поведет, да еще и ни в малейшей степени не утратит привязанности к этому чудовищу. Поистине, женщина – на редкость разумное создание!

– Если честно, доктор Райли, что же вы все-таки думаете о миссис Лайднер?

Доктор Райли откинулся в кресле, неторопливо попыхивая своей трубкой.

– Если честно – затрудняюсь ответить! Я ведь не слишком хорошо ее знал. Очарование, ум, обаяние – да. Что еще? Похоже, заурядные женские пороки ей чужды. Чувственность, лень, тщеславие – ничего этого в ней не было. Но что меня всегда поражало (правда, доказательств тому у меня нет) – она казалась мне невероятной лгуньей. Не знаю (а хотелось бы знать), лгала ли она себе тоже или только другим. Что до меня, то я имею слабость к лжецам. Женщина, которая не лжет, лишена воображения и мне не симпатична. Думаю, миссис Лайднер не из тех, кто охотится за мужчинами. Просто ей нравилось повергать их ниц. Если вы поговорите с моей дочерью…

– Имели удовольствие, – улыбнулся Пуаро.

– Гм… Однако времени она не теряет! Попала миссис Лайднер ей на зубок… Воображаю, что она наговорила! Разве молодежь может чтить усопших… И почему это все молодые так самодовольны. Осуждают “старую мораль”, а взамен предлагают еще более жесткие принципы. Наберись у миссис Лайднер с полдюжины интрижек, Шейла наверняка бы обвинила ее в том, что она идет “на поводу у низменных инстинктов”. Не хочет уразуметь, что миссис Лайднер была верна натуре.., своей натуре. Когда кошка играет с мышью, она подчиняется инстинкту. Так уж она устроена. А мужчины – разве они дети, которых надо защищать и оберегать? С какими только женщинами не сводит их жизнь!

Женщина-кошка и женщина-собака, преданная вам до гроба, обожающая вас, женщина-наседка, которая с утра до вечера пилит вас.., и мало ли какие еще! Жизнь – это поле боя, а не увеселительная прогулка! Я рад, что Шейла не заносится и честно признает, что ненавидела миссис Лайднер по старым, добрым, сугубо личным мотивам. Шейла, кажется, единственная молоденькая девушка тут и, естественно, считает, что все, кто носит брюки, должны быть у ее ног. Само собой, ее злит, когда женщина не первой молодости, имеющая на своем счету двух мужей, не уступает ей, а кое в чем и превосходит. Шейла просто славная девочка, здоровая, довольно красивая и вполне привлекательная. А миссис Лайднер – необыкновенная, совершенно не похожая на других женщина. В ней было какое-то пагубное очарование, и всякий на себе испытывал его роковую власть. Поистине Belle Dame sans merci.

Услышав это, я так и подскочила. Какое удивительное совпадение!

– Ваша дочь.., не сочтите меня нескромным.., может быть, она питает симпатию к кому-то из молодых людей?

– О нет, не думаю. Правда, Эммет и Коулмен перед ней на задних лапках ходят. Не знаю, отдает ли она предпочтение кому-то из них. Есть еще пара молодых летчиков. Вот, пожалуй, и вся рыбка, попавшая к ней в сети. Нет, тут вот что – юность пасует перед зрелостью. Это и бесит Шейлу. Если бы она знала жизнь так, как я… Надо дожить до моих лет, чтобы оценить свежий цвет лица, ясные глаза и упругое молодое тело. Правда, тридцатилетняя женщина будет слушать вас с восхищенным вниманием, к месту вставит слово-другое, чтобы подчеркнуть, как вы остроумны… Какой молодой человек устоит против этого! Шейла просто хорошенькая девочка… А Луиза Лайднер была красавица. Какие удивительные глаза! А эти изумительные золотистые волосы! Да, она была прелестна.

Он прав, подумала я. Красота – поразительная вещь. Миссис Лайднер действительно была красива. Настолько, что даже не вызывала зависти. Хотелось просто любоваться ею, хотелось сделать для нее что-нибудь приятное. Я почувствовала это, как только впервые увидела миссис Лайднер.

И все-таки, когда вечером (доктор Райли настоял, чтобы я пообедала) я возвращалась в Тель-Яримджах, кое-что из сказанного Шейлой Райли вдруг всплывало у меня в памяти, и мне становилось не по себе. Тогда я не поверила Шейле, ни единому ее слову. Думала, в ней говорят только злоба и зависть.

Но сейчас я вдруг вспомнила, как миссис Лайднер упрямо настаивала на том, чтобы одной идти на прогулку. Она и слышать не хотела, чтобы я ее сопровождала. Неужели она и вправду ходила на свидание с мистером Кэри? И конечно же странно, что они на людях так официально обращались друг к другу. Ведь остальных она называла просто по имени.

Я припомнила, что он никогда не смотрел на нее. Может быть, оттого, что она была неприятна ему.., а может быть, и совсем наоборот.

Я одернула себя. Так ведь Бог знает до чего додумаешься… А все злобные выходки этой девчонки! Вот как дурно, как опасно пускаться в обсуждение подобных материй!

Миссис Лайднер вовсе не такая, какой ее расписала Шейла Райли. Шейла ей не нравилась. Тогда за ленчем, разговаривая с мистером Эмметом, она и впрямь очень язвительно высказывалась на ее счет.

Странно, как он тогда посмотрел на миссис Лайднер. Попробуй угадай, что он при этом думал. И вообще, никогда не знаешь, что думает мистер Эммет. Такой он скрытный. Но очень милый. Милый и надежный.

А вот мистер Коулмен на редкость глупый малый.

На этом размышления мои прервались, так как мы достигли цели нашего путешествия. Уже пробило девять, и ворота были заперты.

Прибежал Ибрагим с большим ключом и впустил меня.

В Тель-Яримджахе всегда рано ложатся спать. В гостиной было темно. Светились только окна чертежной комнаты и конторы. Должно быть, все разошлись даже раньше обычного.

Проходя мимо чертежной, я заглянула туда. Мистер Кэри сидел в одной рубашке, склонившись над большим чертежом.

Он выглядит совсем больным, подумала я. Такой утомленный, измученный.

Внезапно мне стало жалко его. Не могу понять, что так поражало в этом человеке. Во всяком случае, не то, что он говорил, потому что он вообще больше молчал, а если и говорил, то самые заурядные вещи. И не то, что он делал, потому что ничего особенного он не делал. Однако вы бы безошибочно выделили его среди всех остальных. Все, что имело к нему отношение, обретало какой-то особый смысл. Он был из тех, с кем считаются. Не умею объяснить иначе.

Он обернулся и посмотрел на меня. Потом вынул изо рта трубку и сказал:

– А-а, мисс Ледерен. Вернулись из Хассани?

– Да, мистер Кэри. А вы, я вижу, совсем заработались. Все уже, кажется, легли.

– Думал, успею управиться. Да вот засиделся, – сказал он. – А завтра на раскоп. Снова за работу.

– Как, уже? – Я была поражена.

Он посмотрел на меня как-то непонятно.

– Думаю, для нас это самое лучшее. Лайднеру я так и сказал. Он завтра на весь день едет по делам в Хассани. А мы будем работать. Все-таки лучше, чем сидеть и смотреть друг на друга.

Разумеется, он прав, подумала я. Тем более что все взвинчены до крайности.

– Конечно, в известном смысле вы правы, – сказала я. – Лучше чем-то заняться, хоть немного отвлекает.

Похороны ведь только послезавтра, подумала я. Он снова склонился над чертежами. Не могу объяснить почему, но я очень за него переживала. Конечно, спать сегодня он не собирается.

– Может быть, дать вам снотворного, мистер Кэри? – нерешительно предложила я. Он с улыбкой покачал головой.

– Я еще поработаю, мисс Ледерен. Не стоит привыкать к снотворным.

– Ну что ж, доброй ночи, мистер Кэри. Если я могу помочь…

– Благодарю, мисс Ледерен. Не беспокойтесь. Покойной ночи.

– Мне ужасно жаль, – вдруг нечаянно вырвалось у меня.

– Жаль? – Кажется, он удивился.

– Да… Все это просто ужасно. Всех жаль, но особенно вас.

– Меня? Почему?

– Ну, вы ведь старый друг их обоих.

– Лайднера – да. Но не ее. Говорил он так, точно она и в самом деле была ему неприятна. Жаль, что мисс Райли этого не слышит!

– Ну, тогда покойной ночи, – сказала я и поспешила к себе.

Прежде чем лечь, я еще повозилась у себя в комнате. Постирала носовые платки, почистила свои лайковые перчатки, заполнила дневник. Прежде чем улечься, выглянула за дверь. В чертежной и южном крыле дома все еще горел свет.

Видимо, доктор Лайднер работает у себя в конторе, решила я. Надо бы пойти и пожелать ему доброй ночи… Однако сомнения мучили меня. Не хотелось показаться навязчивой. Может быть, он занят, и не стоит мешать ему. Но постепенно странное беспокойство овладело мною. В конце концов, подумала я, ничего дурного в этом нет. Пожелаю доброй ночи, справлюсь, не нужно ли чего, и уйду.

Однако доктора Лайднера в конторе не оказалось. Я увидела только мисс Джонсон. Положив голову на стол, она рыдала так, будто сердце у нее разрывалось.

У меня прямо душа перевернулась. Она ведь всегда такая спокойная, так хорошо владеет собой! На нее было больно смотреть.

– Что случилось, голубушка? – воскликнула я, обняв ее за плечи. – Ну-ну, будет. На что это похоже? Сидит тут одна и льет слезы!

Она не отвечала, и я чувствовала, как тело ее содрогается от рыданий.

– Ну полно, дорогая, полно, – приговаривала я. – Возьмите себя в руки. Пойду приготовлю вам горячего крепкого чая.

Она подняла голову.

– Нет-нет, не беспокойтесь, мисс Ледерен. Так глупо с моей стороны…

– Что вас так расстроило? – спросила я. Она медлила с ответом.

– Это все так ужасно, – наконец выговорила она.

– Не надо об этом. Чему быть, того не миновать. Ничего не поделаешь. Что толку изводить себя. Она выпрямилась и пригладила волосы.

– Глупо с моей стороны, – повторила она своим хрипловатым голосом. – Я тут наводила порядок. Подумала, что лучше чем-нибудь себя занять. И вдруг.., все это на меня как нахлынет…

– Да-да, – торопливо сказала я. – Знаю. Чашка крепкого чая и бутылка с горячей водой в постель – вот что вам сейчас нужно.

И я, не слушая ее возражений, принялась хлопотать.

– Благодарю вас, мисс Ледерен, – сказала она, лежа в постели с грелкой и прихлебывая чай. – Какая вы милая и разумная. Но, поверьте, я не так уж часто веду себя как последняя дура.

– О, такое со всяким может случиться, особенно при нынешних обстоятельствах. Эта накаленная атмосфера, потом трагедия, полицейские куда ни ткнись… Да что там, я сама взвинчена до предела.

Мисс Джонсон вдруг медленно заговорила с каким-то странным выражением:

– Вы совершенно справедливо заметили. Чему быть, того не миновать. Ничего не поделаешь. Она помолчала, потом добавила:

– Луиза была дурная женщина!

Ее тон удивил меня. Но я не стала спорить. Понятно, что мисс Джонсон и миссис Лайднер плохо ладили между собой.