Текст книги " Выпуск II. Том 2"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

Глава 16
Подозрения

Доктор Лайднер вскочил на ноги.

– Это невозможно! Совершенно невозможно! Чистейший бред!

Мосье Пуаро невозмутимо смотрел на него, не говоря ни слова.

– Вы хотите сказать, что первый муж миссис Лайднер – один из участников экспедиции и что она не узнала его?

– Именно. Подумайте сами. Около двадцати лет назад ваша жена прожила несколько месяцев с этим человеком. Узнает ли она его, встретив через столько лет? Думаю, нет. Лицо у него изменилось, фигура – тоже, голос, вероятно, остался прежним, но это мелочь – в конце концов, его можно слегка изменить. А главное, – ей и в голову не приходит, что он – здесь, среди тех, кто ее окружает. Она ожидает, что он явится извне, в обличье незнакомца. Нет, не думаю, что она могла бы узнать его. Кроме того, существует и иная возможность. Младший брат Фредерика Боснера, ребенок, страстно ему преданный. Теперь он уже взрослый. Узнает ли она в почти тридцатилетнем мужчине ребенка десяти – двенадцати лет? Да, молодого Уильяма Боснера стоит взять в расчет. Учтите, в его глазах старший брат – вовсе не предатель, а мученик, пострадавший за свою родину – Германию. Миссис Лайднер – вот настоящая предательница, чудовище, она обрекла на смерть его любимого брата! Впечатлительный ребенок способен на беззаветную преданность, и юным умом легко может овладеть страсть, которая неподвластна времени.

– Совершенно верно, – подтвердил доктор Райли. – Расхожее представление о том, что ребенок легко все забывает, в корне неверно. Множество людей всю жизнь не могут избавиться от страсти, потрясшей некогда их детскую душу.

– Bien. Итак, существуют обе эти возможности. Фредерик Боснер, которому теперь около пятидесяти лет, и Уильям Боснер, которому, вероятно, под тридцать. Давайте рассмотрим членов вашей экспедиции под этим углом зрения.

– Невероятно! – пробормотал доктор Лайднер. – Мои коллеги! Участники моей экспедиции…

– И, стало быть, они не могут быть заподозрены, так? – холодно осведомился Пуаро. – Весьма плодотворный подход к делу! Итак, commencons![86] Кто наверняка не может быть ни Фредериком, ни Уильямом?

– Женщины.

– Естественно. Мисс Джонсон и миссис Меркадо исключаются. Кто еще?

– Кэри. Мы с ним работали вместе задолго, за годы до того, как я встретил Луизу…

– Да и по возрасту он не подходит. Ему, я думаю, тридцать восемь – тридцать девять лет – слишком молод для Фредерика и слишком стар для Уильяма. Так, теперь остальные. Отец Лавиньи и мистер Меркадо. И тот и другой могли бы сойти за Фредерика Боснера.

– Но, милостивый государь, – воскликнул доктор Лайднер. Казалось, слова Пуаро и раздражили его, и в то же время изрядно позабавили. – Отец Лавиньи – эпиграфист с мировым именем, а Меркадо долгие годы работал в известном музее в Нью-Йорке. Ни тот, ни другой не может быть Фредериком Боснером, это просто невозможно!

Пуаро пренебрежительно махнул своей маленькой холеной рукой.

– Невозможно, невозможно… В моем лексиконе нет этого слова! Я всегда самым тщательным образом проверяю любую версию. Итак, идем дальше. Кто у нас остается? Карл Рейтер, молодой человек с немецким именем, Дэвид Эммет…

– Учтите, он работает со мной уже два сезона.

– Этот юноша одарен редкостным терпением. Уж если бы он задумал преступление, то не стал бы спешить. Он бы тщательно все подготовил.

Доктор Лайднер в отчаянии махнул рукой.

– И наконец, Уильям Коулмен, – гнул свое мосье Пуаро.

– Он англичанин.

– Pourquoi pas?[87] Разве миссис Лайднер не говорила, что мальчика увезли из Америки и что следы его с этого времени теряются? Весьма вероятно, что его увезли в Англию.

– У вас на все есть ответ, – бросил доктор Лайднер.

Я лихорадочно соображала. С самого начала мне пришла мысль, что мистер Коулмен скорее похож на персонаж из книги П. Д. Вудхауса, чем на живого человека. А что, если он и правда играл роль все это время?

Пуаро что-то записывал в свой блокнот.

– Давайте все обсудим, строго следуя порядку и определенной системе. В первом списке у нас два имени – отец Лавиньи и мистер Меркадо, во втором – Коулмен, Эммет и Рейтер.

А теперь подойдем к вопросу с другой стороны. Кто из членов экспедиции имел средства и возможность совершить преступление? Кэри был на раскопе, Коулмен – в Хассани, вы сами, доктор Лайднер, – на крыше. Стало быть, у нас остаются отец Лавиньи, мистер Меркадо, миссис Меркадо, Дэвид Эммет, Карл Рейтер, мисс Джонсон и сестра Ледерен.

– О! – воскликнула я, подскочив на стуле. Мистер Пуаро взглянул на меня – глаза его лукаво поблескивали.

– Да, мисс Ледерен, боюсь, придется вас тоже включить в этот список. Ну что вам стоило, например, пока во дворе никого не было, войти к миссис Лайднер и убить ее. Силы у вас для этого вполне достаточно, а миссис Лайднер.., она до самого последнего момента ничего бы и не заподозрила.

Я была так ошарашена, что слова не могла вымолвить. Доктор Райли, как мне показалось, от души позабавился.

– Пикантная история – медицинская сестра отправляет на тот свет своих пациентов, – шепнул он мне.

Я смерила его уничтожающим взглядом. А доктор Лайднер настаивал на своем:

– Только не Эммет, мосье Пуаро. Его надо исключить. Вспомните, ведь эти десять минут он провел со мной на крыше.

– И тем не менее мы не вправе его исключить. Он мог спуститься, убить миссис Лайднер и только потом позвать мальчика. А когда он посылал Абдуллу к вам наверх, разве не мог он в это время совершить убийство?

– Бред какой-то! – пробормотал доктор Лайднер, тряхнув головой. – Странно, в высшей степени странно.

– Да, вы правы, – подхватил, к моему удивлению, Пуаро. – Это очень странное преступление. С таким не часто сталкиваешься. Как правило, преступления примитивны и.., корыстны. А тут совсем другое дело, тут незаурядное убийство. Да ведь и ваша жена, доктор Лайднер, была, кажется, незаурядная женщина.

Ну, не в бровь, а в глаз! Я просто ахнула.

– Что, я не ошибся, мисс Ледерен? – спросил Пуаро.

– Расскажите мосье Пуаро, какой была Луиза, – тихо попросил доктор Лайднер. – Вы ведь не предубеждены против нее.

– Она поражала своей красотой, – искренне вздохнула я. – Невозможно было не восхищаться ею и все время хотелось сделать ей что-то приятное. Прежде я никогда не встречала таких, как она.

– Благодарю вас, – проговорил доктор Лайднер и улыбнулся мне.

– Очень ценное свидетельство из уст незаинтересованного человека, – вежливо сказал мистер Пуаро. – Итак, продолжим. В списке под заголовком “Средства и возможности” у нас семь имен. Мисс Ледерен, мисс Джонсон, миссис Меркадо, мистер Меркадо, мистер Рейтер, мистер Эммет и отец Лавиньи.

Он опять покашлял. Я замечала, что иностранцы и кашляют как-то не по-людски.

– Допустим на минутку, что верна третья версия. А именно: первое – убийца Фредерик или Уильям, и второе – он член экспедиции. Сравнив оба списка, мы сужаем круг подозреваемых до четырех. Отец Лавиньи, мистер Меркадо, Карл Рейтер и Дэвид Эммет.

– Отца Лавиньи надо исключить, – решительно заявил доктор Лайднер. – Он из карфагенского ордена “Peres Blanes”.

– И борода у него самая что ни на есть настоящая, – вставила я.

– Мисс Ледерен, – сказал Пуаро, – порядочные преступники никогда не носят фальшивой бороды!

– Почему вы знаете, что он порядочный? – спросила я с вызовом.

– Не будь он порядочный, я бы давно уже знал всю правду, а я пока ничего не понимаю. Какая самонадеянность, подумала я.

– Во всяком случае, – сказала я, возвращаясь к вопросу о бороде, – чтобы отрастить такую, нужно довольно много времени.

– Здравое соображение, – заметил Пуаро.

– Но это же смешно.., просто смешно, – раздраженно заговорил доктор Лайднер. – И отец Лавиньи, и мистер Меркадо – известные ученые. Их все знают уже много лет.

Пуаро повернулся к нему.

– Вы не хотите видеть очевидных вещей. Не принимаете во внимание одно весьма существенное обстоятельство. Ведь если Фредерик Боснер жив, он все эти годы чем-то занимался. Чем? То, что он носит другое имя, – очевидно. Как и то, что он мог сделать карьеру.

– В качестве монаха ордена “Peres Blanes”? – спросил с сомнением доктор Райли.

– Согласен, звучит немного не правдоподобно, – признался Пуаро. – Но мы не должны сбрасывать со счетов такую возможность. Правда, у нас имеются в запасе и другие версии.

– Молодые люди? – подхватил Райли. – Если хотите знать мое мнение, на первый взгляд можно заподозрить только одного из них.

– Кого же?

– Карла Рейтера. Вообще говоря, ничего дурного о нем не скажешь, но, учитывая данные обстоятельства, не следует забывать, что у него подходящий возраст, у него немецкое имя, он здесь впервые, и, наконец, у него имелись все условия… Ему надо было только выйти из фотолаборатории, пересечь двор, совершить свое черное дело и, пока двор пуст, вернуться обратно. А если бы кто-то заглянул в лабораторию и увидел, что его там нет, он всегда мог бы сказать, что был в темной комнате. Я ни на чем не настаиваю, но уж если подозревать кого-либо, то, несомненно, именно его.

Мосье Пуаро, который, казалось, не разделяет уверенности доктора Райли, глубокомысленно покачал головой.

– Да, – сказал он с сомнением в голосе, – подозрения в первую очередь падают на него, но все не так-то просто. Давайте вернемся к этому разговору позже. А сейчас я бы хотел, если можно, осмотреть место преступления.

– Разумеется. – Доктор Лайднер пошарил у себя в карманах и взглянул на доктора Райли. – Ключ взял капитан Мейтленд.

– Мейтленд отдал его мне, – сказал Райли, доставая ключ. – Ему пришлось уехать – опять что-то там с курдами.

– Вы не против.., если я не.., может быть, мисс Ледерен… – с трудом проговорил доктор Лайднер.

– Конечно, конечно, – пришел ему на помощь Пуаро. – Я очень понимаю. Менее всего мне хотелось бы тревожить вас без надобности. Если вы будете столь любезны, мисс Ледерен, и проводите меня…

– Непременно, – сказала я.

Глава 17
Пятно на ковре

Тело миссис Лайднер увезли в Хассани для вскрытия, а в остальном в комнате ее ничего не переменилось. Здесь было так мало вещей, что полиция быстро все осмотрела.

Справа от двери стояла кровать. Напротив входа – два запертых на засовы окна, глядящих на дорогу и поле. Между ними – простой дубовый стол с двумя выдвижными ящиками, который служил миссис Лайднер туалетным столиком. Слева от входа на крючках, вбитых в стену, висела одежда в холщовых мешках и стоял сосновый комод, а сразу у двери – умывальник. Середину комнаты занимал большой дубовый стол с чернильницей и промокательной бумагой. На нем же лежал и кожаный чемоданчик, тот самый, в котором мадам Лайднер хранила анонимные письма. На окнах висели короткие занавески из белой в оранжевую полоску ткани местного производства. Пол каменный, кое-где коврики из козлиных шкур – два узеньких коричневых с белым лежали у окон и перед умывальником, а один побольше и получше качеством, белый с коричневым, – между кроватью и большим столом.

В комнате не было ни стенных шкафов, ни алькова, ни длинных занавесок – словом, ничего такого, где можно было бы спрятаться. Кровать простая, железная, накрытая стеганым ситцевым одеялом. И только три подушки поражали своей роскошью – пышные, из легчайшего пуха. Таких подушек ни у кого, кроме миссис Лайднер, не было.

Доктор Райли сухо, в нескольких словах, объяснил, что тело миссис Лайднер нашли на коврике у кровати.

– Она лежала вот так. Может быть, вы будете так любезны и покажете, мисс Ледерен? – кивнул он мне.

– Мне что!

Опустившись на пол, я легла так, как лежала миссис Лайднер, когда мы ее нашли.

– Лайднер только приподнял ей голову, – сказал доктор Райли. – Я дотошно расспрашивал его – тело он, очевидно, не трогал.

– Кажется, все ясно, – пробормотал Пуаро. – Она лежала на кровати – спала или просто отдыхала, вдруг открывается дверь, она поднимает голову, встает…

– И тут ей наносят удар, – закончил доктор. – Она теряет сознание и вскоре наступает смерть. Понимаете…

И он профессионально, как врач, описал характер ранения.

– Стало быть, крови было немного? – спросил Пуаро.

– Нет, кровоизлияние внутреннее, в мозг.

– Eh bien, кажется, все ясно, – повторил Пуаро, – за исключением одного. Почему, увидев незнакомца, миссис Лайднер не закричала, не позвала на помощь? Крикни она – ее бы услышали. И мисс Ледерен, и Эммет, и мальчик – все они должны были услышать.

– Ну, на это легко ответить, – спокойно заметил доктор Райли. – Вошедший был кто-то из своих. Пуаро кивнул.

– Да, вероятно, она удивилась, – сосредоточенно заговорил он, – но не испугалась. Потом, когда он нанес удар, она могла вскрикнуть, увы, слишком поздно.

– И этот крик услышала мисс Джонсон?

– Да, если она и в самом деле слышала его. Но вообще-то я сомневаюсь. Эти глинобитные стены такие толстые, а окна были закрыты.

Он подошел к кровати.

– Вы ведь не трогали ее? – обратился ко мне Пуаро. Я подробно и точно пересказала ему, что я сделала.

– Она собиралась спать или хотела просто почитать лежа?

– Я принесла ей две книги – какое-то легкое чтиво и мемуары. Обычно она читала, а потом ненадолго задремывала.

– Она была.., как бы это сказать.., такая же, как всегда?

Я задумалась:

– Да, как будто. И в хорошем настроении. Со мной, правда, держалась немного натянуто, вероятно, потому, что накануне пооткровенничала. В таких случаях всегда чувствуешь себя неловко.

Глаза у Пуаро сверкнули.

– О да, мне это хорошо знакомо. Он огляделся.

– А когда вы вошли сюда после убийства, здесь все было как всегда?

Я тоже обвела комнату взглядом.

– Да. По-моему, да. Все было как обычно.

– Не было ли чего-нибудь, похожего на орудие убийства?

– Нет.

Пуаро посмотрел на доктора Райли.

– Как по-вашему, что бы это могло быть?

– Что-то очень тяжелое, изрядных размеров, – быстро ответил доктор, – без острых углов и граней. Что-то вроде круглого основания статуэтки, пожалуй. Учтите, я не хочу внушить вам эту мысль, нет. Просто характер раны свидетельствует о том, что удар нанесли чем-то подобным. Причем со страшной силой.

– Кто? Какой-то силач? Мужчина?

– Да.., если только…

– Что?

– Если только миссис Лайднер не стояла на коленях, – медленно проговорил доктор Райли. – В том случае, когда удар наносится сверху и тяжелым предметом, большой силы не требуется.

– На коленях? – Пуаро задумался. – Да-а, это мысль…

– Только предположение, не более того, – поспешил оговориться доктор. – Нет никаких оснований считать, что так и было на самом деле.

– Однако это вполне возможно.

– Да. В конце концов, это не так уж и нереально. Она могла упасть на колени от страха, когда поняла, что звать на помощь слишком поздно и ей ничего не остается, как просить пощады.

– Да, – задумчиво повторил Пуаро, – это мысль. На мой взгляд, это была совершенно абсурдная мысль. Я не могла себе представить, чтобы миссис Лайднер упала на колени перед кем бы то ни было.

Пуаро медленно прошелся по комнате, открыл окна, проверил решетки, убедился, что сквозь них можно просунуть только голову, но никак не плечи.

– Окна ведь были закрыты, когда вы вошли в комнату, – сказал он. – А когда выходили отсюда без четверти час, они тоже были закрыты?

– Днем их всегда закрывают. На них нет сеток, как в гостиной и столовой, и могут налететь мухи.

– В любом случае через окна сюда не проникнешь, – размышлял Пуаро вслух. – Стены прочнейшие, глинобитные, ни люков, ни окон, выходящих на крышу… Нет, сюда можно проникнуть только одним путем – через дверь, а к двери подойти – только по двору. Во двор можно попасть только через ворота. А у ворот сидели пять человек, и все говорят одно и то же. Сдается мне, они не лгут. Нет, не лгут. Не верится, что их подкупили. Убийцу надо искать здесь.

Я ничего не сказала. Сейчас, когда мы, как в клетке, сидели взаперти в этой комнате, я почувствовала, что он прав.

Пуаро медленно обошел комнату. Взял с комода фотографию. С нее смотрел почтенный джентльмен с седой козлиной бородкой. Пуаро вопросительно взглянул на меня.

– Отец миссис Лайднер, – пояснила я. – Так она мне сказала.

Он поставил фотографию на место и окинул взглядом вещицы, лежащие на туалетном столике, – черепаховые гребни, щетки, очень простые и изящные. Поднял глаза на полку с книгами и принялся вслух читать названия:

– “Кто такие греки?”, “Введение в теорию относительности”, “Жизнь леди Эстер Стенхоуп”[88], “Поезд из Кру”, “Назад к Мафусаилу”[89], “Линда Кондон”[90]. Да-а, это уже о чем-то говорит. Она была далеко не глупа, ваша миссис Лайднер. И образованна.

– О да, она была необыкновенно умна, – пылко отозвалась я, – начитанна, чего она только не знала! Совершенно необыкновенная женщина…

Пуаро с улыбкой посмотрел на меня.

– Да, я уже это понял, – сказал он, продолжая осматривать комнату.

Несколько мгновений он постоял возле умывального столика, где во множестве были расставлены флаконы и баночки с кремом.

Потом внезапно опустился на колени и принялся изучать коврик. Когда мы с доктором Райли подошли к нему, он внимательно разглядывал небольшое темное пятно, едва различимое на коричневом фоне. Оно было хорошо заметно только в том месте, где заходило на белую полосу.

– Что скажете, доктор? Это кровь? Доктор Райли тоже опустился на колени.

– Возможно. Могу проверить, если хотите.

– Будьте столь добры.

Мистер Пуаро оглядел таз и стоявший возле него кувшин. Таз был пуст, но на полу рядом с умывальным столом стояла старая жестянка из-под керосина, наполненная грязной водой.

Пуаро повернулся ко мне.

– Не помните ли вы, мисс Ледерен, где был кувшин, когда без четверти час вы уходили от миссис Лайднер, – в тазу или рядом с ним?

– Не уверена, – подумав немного, отвечала я, – но скорее всего он стоял в тазу.

– Да?

– Понимаете, – поспешила я объяснить, – мне так кажется, потому что он всегда там стоит – после ленча бои обычно оставляют его в тазу. Если бы кувшина там не было, я бы наверняка это заметила.

Пуаро одобрительно кивнул.

– Да, отлично понимаю. Профессиональная привычка. Если видите какой-то непорядок, вы тотчас устраняете его, даже не отдавая себе в этом отчета. А после убийства кувшин стоял там же, где сейчас?

Я покачала головой.

– Не заметила. Тогда меня интересовало только одно: не прячется ли где-нибудь тут убийца и не оставил ли он каких-нибудь следов.

– Точно, кровь, – сказал доктор, поднимаясь с колен. – Это важно?

Пуаро молчал и озадаченно хмурился. Потом он раздраженно воздел руки.

– Не знаю. Откуда мне знать. Возможно, это ровным счетом ничего не значит. Конечно, я мог бы предположить, что убийца дотронулся до нее, испачкал руки кровью – даже если совсем чуть-чуть, это все-таки кровь – и подошел сюда, чтобы вымыть их. Все может быть. Но я не берусь утверждать наверное. Как я уже сказал, возможно, это пятно ровным счетом ничего не значит.

– Крови должно было быть очень мало, – возразил с сомнением доктор Райли. – Это не тот случай, когда кровь бьет струей. Нет, здесь просто немного сочилось из раны. Разве что он специально трогал рану…

Я вздрогнула. Перед глазами у меня стояла ужасная картина. Вот кто-то – возможно, симпатичный розовощекий фотограф – наносит страшный удар этой прелестной женщине. Вот он склоняется над ее телом и жадно прикасается к ране. Лицо его теперь совсем другое – безумное, искаженное зловещей гримасой. Доктор Райли заметил, что я дрожу.

– Что с вами, мисс Ледерен?

– Ничего…, просто озноб, – сказала я. – Дрожь пробирает.

Мистер Пуаро обернулся и посмотрел на меня.

– Я знаю, что вам нужно, – сказал он. – Сейчас мы с доктором Райли закончим осмотр и вернемся в Хассани. Предлагаю вам поехать с нами. Вы ведь напоите мисс Ледерен чаем, правда, доктор?

– С превеликим удовольствием.

– О нет, благодарю, доктор, – возразила я. – Мне и в голову это не приходило.

Мосье Пуаро с самым дружелюбным видом легонько потрепал меня по плечу. Будто самый настоящий англичанин, а не иностранец какой-то.

– Вы, моя дорогая, будете делать то, что вам говорят, – заявил он. – К тому же вы окажете мне немалую услугу. Нам еще много чего предстоит обсудить, а здесь мы сделать этого не можем. Это было бы величайшей бестактностью. Бедняга доктор Лайднер, он благоговел перед женой и был уверен – о, так уверен, – что все разделяют его чувства! По-моему, все-таки это противно человеческой натуре! Нет, мы намерены без помех обсудить миссис Лайднер – как это у вас говорится, перемыть ей косточки, да? Итак, решено. Только вот закончим все здесь и везем вас с собой в Хассани.

– Мне, наверное, все равно придется уехать, – сказала я неуверенно. – Здесь мне как-то не по себе.

– Подождите денек-другой, – сказал доктор Райли. – Нельзя же уезжать до похорон.

– Разумеется, только вот… А что, если меня тоже убьют, а, доктор?

Я сказала это полушутя. И доктор Райли тоже не принял моих слов всерьез. Сейчас отпустит шуточку, подумала я.

Однако мосье Пуаро, к моему удивлению, остановился как вкопанный посреди комнаты и прижал пальцы к вискам.

– Ах! Если бы можно было… – пробормотал он. – Это опасно.., да.., страшно опасно… Но что же делать? Как уберечься от этого?

– Но, мосье Пуаро, – сказала я, – ведь я пошутила! Кому придет в голову убивать меня, хотела бы я знать?

– Вас.., или кого-то еще, – сказал он. Мне не понравилось, как он это сказал. По спине у меня снова пошли мурашки.

– Но почему? – не отставала я от него. Он посмотрел мне прямо в глаза.

– Шучу, – сказал он. – Смеюсь. Но далеко не все так уж смешно. Кое-чему моя профессия меня научила. А именно – и это самое ужасное – убийство входит в привычку…