Текст книги " Выпуск II. Том 2"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Глава 14
Один из нас

Наступило молчание – на всех на нас повеяло ужасом смерти.

В этот миг я впервые подумала, что версия доктора Райли, возможно, верна.

Я ощутила вдруг, что убийца здесь, в этой комнате. Сидит с нами, слушает. Один из нас.

Миссис Меркадо, верно, испытала такое же чувство. Внезапно у нее вырвался резкий пронзительный крик.

– Это… ужасно, – рыдала она. – Я… это так ужасно!

– Успокойся, Мари, – сказал мистер Меркадо. Он обвел нас виноватым взглядом:

– Она так ранима. Принимает все близко к сердцу.

– Я… я так любила Луизу, – всхлипывала миссис Меркадо.

Видимо, то, что я почувствовала, услышав это, можно было прочесть у меня на лице, ибо мистер Пуаро посмотрел на меня и улыбка слегка тронула его губы.

Я ответила ему довольно холодным взглядом, и он тотчас снова приступил к расспросам.

– Скажите, мадам, как вы провели вчерашний день?

– Мыла голову, – выдавила сквозь рыдания миссис Меркадо. – Так ужасно.., я ничего не знала. У меня было.., хорошее настроение, и я.., хлопотала по хозяйству.

– Вы были у себя в комнате?

– Да.

– И не выходили оттуда?

– Нет. Пока не услышала машину. Тогда я вышла во двор и узнала.., что случилось. О, это ужасно!

– Вы были удивлены?

Миссис Меркадо перестала рыдать. Ее глаза гневно расширились.

– Что вы хотите сказать, мистер Пуаро? Вы что, полагаете…

– Что я хочу сказать, мадам? Вы ведь только что говорили, как вы любили миссис Лайднер. Возможно, она поверяла вам свои тайны.

– О, понимаю. Нет.., нет. Дорогая Луиза, она ничего не рассказывала мне, ничего определенного то есть. Разумеется, я видела, что она ужасно встревожена и расстроена. Эти таинственные явления.., рука за окном и.., все прочее…

– Помнится, вы считали все это вздором, – не удержалась я.

К моему громадному удовольствию, эти слова явно повергли ее в сильнейшее смущение.

И снова я почувствовала, как мистер Пуаро бросил на меня лукавый взгляд.

– Итак, мадам, вы мыли голову, – деловито подытожил он, – ничего не видели и не слышали. Не можете ли вы сообщить что-то, что помогло бы расследованию?

– Нет, ничего. В самом деле, ничего, – не задумываясь ответила она. – Все это просто загадка! Однако, должна сказать, у меня нет ни малейших сомнений, что убийца – лицо постороннее. Это же совершенно очевидно.

Пуаро обратился к ее мужу:

– А вы, мосье, что скажете вы? Мистер Меркадо вздрогнул и принялся теребить свою бородку.

– Должно быть.., должно быть… Но разве кто-нибудь мог желать ее смерти? Ведь она была такая милая.., нежная. – Он помотал головой. – Видимо, это убийца-маньяк.., да-да, маньяк!

– Как вы провели вчерашний день, мосье?

– Я? – переспросил он, растерянно озираясь вокруг.

– Ты был в лаборатории, Джозеф, – пришла на помощь миссис Меркадо.

– Ах да, именно.., да-да. Как обычно.

– В котором часу вы пришли туда?

Он снова бросил беспомощный взгляд на жену.

– Без десяти час, Джозеф.

– Ах да, без десяти час.

– Вам приходилось выходить во двор?

– Нет.., кажется, нет. – Он задумался. – Уверен, что нет.

– Когда вы узнали о несчастье?

– Жена рассказала мне. Это ужасно.., такая трагедия. Не могу поверить… До сих пор не могу поверить, – его вдруг начало трясти. – Это ужасно.., ужасно…

Миссис Меркадо бросилась к нему.

– Да, да, Джозеф, конечно, ужасно. Но мы должны держать себя в руках. Доктору Лайднеру и без того очень нелегко.

Я заметила, как судорога боли прошла по лицу доктора Лайднера. Наверное, ему было невыносимо слушать все это. Он мельком взглянул на Пуаро, будто взывая о помощи, и тот мгновенно все понял.

– Мисс Джонсон! – быстро сказал он.

– Боюсь, я мало что смогу сообщить вам. Ее негромкий хрипловатый голос с мягкими модуляциями, манера говорить, свойственная воспитанному человеку, умиротворяюще подействовали на всех нас, раздраженных пронзительным визгом миссис Меркадо.

– Я работала в гостиной, делала оттиски на пластилине с цилиндрических печатей.

– Может быть, вы что-то видели?

– Нет.

Пуаро бросил на нее быстрый взгляд. Он, как и я, уловил в ее голосе нотку сомнения.

– Вы совершенно в этом уверены, мадемуазель? Может быть, вам что-то смутно припоминается?

– Нет.., в самом деле ничего…

– Может быть, как бы сказать, что-то замеченное краем глаза и даже неосознанное?

– Нет, право же, ничего, – решительно ответила она.

– Тогда, может быть, слышали что-то? Или вам показалось, что слышали?

Мисс Джонсон досадливо засмеялась.

– Вы слишком настойчивы, мистер Пуаро. Боюсь, вы вынуждаете меня говорить о том, что мне, возможно, только почудилось.

– Стало быть, вам все-таки что-то почудилось? И тогда мисс Джонсон заговорила, придирчиво взвешивая каждое слово:

– Мне показалось.., когда.., я работала в гостиной, что послышался слабый крик. Не стану утверждать, что действительно слышала его. Окна в гостиной были открыты, и до меня доносились разные звуки снаружи, с ячменного поля, где работали арабы. Но, понимаете.., мне почему-то кажется, что я слышала голос миссис Лайднер. Это меня просто убивает. Ведь кинься я к ней тотчас же – и кто знает? – может быть, мне удалось бы…

– Пусть вас это не мучит, – твердо заявил доктор Райли. – У меня нет сомнений, что убийца нанес ей удар (простите меня, Лайднер) сразу, как только вошел в комнату. И этот удар оказался смертельным. В противном случае у нее было бы время закричать, позвать на помощь.

– Но я могла бы задержать убийцу, – сказала мисс Джонсон.

– В котором часу это было, мадемуазель? – спросил Пуаро. – Около половины второго?

– Да, должно быть, так, – помедлив, согласилась она.

– Что ж, по времени совпадает, – заметил Пуаро в раздумье. – А может быть, вы слышали, например, что хлопают двери?

Мисс Джонсон покачала головой.

– Нет, ничего такого не помню.

– Вы, вероятно, сидели за столом? Куда лицом? Во двор? В сторону “музея”? К веранде? Или открытым окнам?

– Во двор.

– С того места, где вы сидели, вам видно было, как мальчик моет горшки?

– Ну да, если поднять глаза, но я была поглощена работой, и все мое внимание сосредоточивалось на ней.

– А если бы кто-нибудь прошел мимо окна, выходящего во двор, вы бы заметили?

– О да, почти уверена.

– И что ж, никто не проходил?

– Нет.

– А если бы кто-то, скажем, шел от ворот, вы бы увидели?

– Вероятно, да.., если бы только, как уже говорила, оторвалась от работы и взглянула в окно.

– Вы заметили, когда мальчик, который мыл горшки, вышел за ворота?

– Нет.

– Десять минут, – размышлял вслух Пуаро. – Эти роковые десять минут…

На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Внезапно мисс Джонсон тряхнула головой и решительно сказала:

– Понимаете, мосье Пуаро, кажется, я невольно ввела вас в заблуждение. Пожалуй что, с того места, где я сидела, невозможно было услышать крик миссис Лайднер. Ведь ее спальню отделяет от гостиной “музей”. А окна у нее в комнате, насколько я поняла, были закрыты.

– Как бы то ни было, не стоит огорчаться, мадемуазель, – ласково успокоил ее Пуаро. – Не столь уж это существенно.

– Да, конечно, я понимаю. Однако для меня это существенно, потому что я чувствую, что могла бы, наверное, что-то сделать…

– Не мучьте себя, Энн, дорогая, – сочувственно сказал доктор Лайднер. – Будьте благоразумны. Уверен, вы слышали, как перекликаются в поле арабы.

Нежность, прозвучавшая в его голосе, заставила мисс Джонсон покраснеть. Слезы навернулись ей на глаза. Она отвернулась и, когда снова заговорила, голос ее звучал еще более хрипло, чем обыкновенно:

– Вероятно, вы правы. Всегда так: если случается несчастье, начинаешь воображать то, чего никогда и не было.

Пуаро снова заглянул в свою записную книжку.

– Ну что ж, видимо, вам нечего больше добавить, мисс Джонсон.

– Мистер Кэри!

Ричард Кэри заговорил медленно, бесстрастно, каким-то деревянным голосом:

– Боюсь, ничего полезного сообщить вам не смогу. В тот день я был на раскопках. Там и узнал о случившемся.

– Как по-вашему, не произошло ли чего-нибудь заслуживающего внимания в дни, непосредственно предшествовавшие трагедии?

– Ничего такого не припоминаю.

– Мистер Коулмен!

– Меня здесь вообще не было, – сказал мистер Коулмен тоном, в котором мелькнула – неужели и впрямь? – тень сожаления. – Вчера с утра я уехал в Хассани за деньгами для рабочих. Когда вернулся, Эммет все мне рассказал, и я снова уехал за полицией и доктором Райли.

– А до этого?

– Видите ли, сэр, обстановка была довольно нервная. Впрочем, вы и сами уже знаете. Загадочные явления в “музее”, а до этого – стук в стекло, лицо за окном. Вы помните, сэр? – воззвал он к доктору Лайднеру, который кивнул в знак согласия. – Думаю, убийство все-таки дело рук кого-то из местных.

Пуаро молча изучал его.

– Вы англичанин, мистер Коулмен? – спросил он наконец.

– Совершенно верно, сэр. Истый британец. Высокой пробы. Подлинность гарантируется.

– Это ваш первый сезон?

– Да, первый.

– А вы что же, страстно увлечены археологией? Казалось, этот вопрос поверг мистера Коулмена в некоторое замешательство. Он слегка покраснел и искоса, точно провинившийся школьник, взглянул на доктора Лайднера.

– Конечно.., это безумно интересное занятие, – выдавил он, заикаясь. – Правда, я звезд с неба не хватаю… – И он беспомощно замолчал.

Пуаро не настаивал на продолжении. Он рассеянно постучал карандашом по столу и аккуратно поправил чернильницу, которая чуть-чуть сдвинулась со своего места.

– Ну что же, кажется, мы сделали пока все, что могли. Если кто-то из вас вспомнит что-нибудь, прошу немедленно меня уведомить. А теперь мне хотелось бы конфиденциально побеседовать с доктором Лайднером и доктором Райли.

Таким образом, Пуаро дал нам понять, что беседа окончена, мы поднялись и направились к двери. Когда я выходила, мистер Пуаро окликнул меня:

– Мисс Ледерен, может быть, вы будете столь любезны и тоже останетесь. Ваша помощь будет для нас неоценима.

Я вернулась и снова села к столу.

Глава 15
Пуаро выдвигает предположение

Доктор Райли поднялся с места. Когда все вышли, он плотно затворил дверь. Потом, бросив вопросительный взгляд на Пуаро, закрыл окно, выходящее во двор. Другие окна уже были заперты. Затем доктор Райли занял свое место за столом.

– Bien! – сказал Пуаро. – Мы здесь одни, и нам никто не помешает. Можем говорить свободно. Мы уже слышали все, что смогли рассказать члены экспедиции и… Однако вижу, у вас что-то на уме, мисс Ледерен?

Я даже слегка покраснела. Бесспорно, у этого странного человечка весьма острый взгляд. Как он сумел прочесть мои мысли, просто непостижимо! Видимо, все-таки у меня на лице слишком ясно написано, о чем я думаю!

– О, ничего особенного… – сказала я неуверенно.

– Ну-ну, выкладывайте, мисс Ледерен. Мосье Пуаро ждет.

– Право же, ничего особенного, – поспешно сказала я. – Просто у меня мелькнула мысль, что, будь кому-то что-то известно, вряд ли он выскажется в присутствии третьего лица, даже если это лицо – доктор Лайднер.

К моему удивлению, мистер Пуаро энергично закивал, выражая полное со мной согласие.

– Вот именно. Вот именно. Вы совершенно точно подметили. Однако позвольте объяснить вам кое-что. Маленькое собрание, которое здесь только что состоялось, имеет свою цель. В Англии, как известно, перед скачками обычно устраивают парад лошадей. Их проводят перед трибунами, дабы каждый мог хорошенько рассмотреть их и оценить их качество. Ту же цель имело и наше собрание. Выражаясь спортивным языком, я прикинул, на кого поставить.

– Никогда не поверю, что кто-то из нас замешан в преступлении, – гневно воскликнул доктор Лайднер. Потом, обратившись ко мне, твердо сказал:

– Мисс Ледерен, буду чрезвычайно вам обязан, если вы точно перескажете мосье Пуаро то, что услышали от моей жены два дня назад.

Что мне оставалось? Пришлось выложить им все, что я знала. Я старалась слово в слово повторить рассказ миссис Лайднер, припомнить именно те выражения и обороты, которые она употребляла.

Когда я кончила, мосье Пуаро сказал:

– Хорошо. Очень хорошо. У вас светлая голова и здравое мышление. Ваше присутствие здесь будет для меня большим подспорьем. У вас сохранились эти письма? – обратился он к доктору Лайднеру.

– Да, вот они. Я подумал, что вы в первую очередь захотите взглянуть на них.

Пуаро сначала прочел их, потом принялся тщательнейшим образом их разглядывать. Я была разочарована. По моим представлениям, он должен был посыпать их порошком, изучать с лупой в руках и все такое прочее. Правда, он уже не молод, подумала я, и, вероятно, его метода отчасти устарела.

Отложив письма, он покашлял.

– А теперь, – сказал он, – давайте расположим известные нам сведения в строгом порядке.

Итак, первое из этих писем получено вашей женой в Америке, вскоре после того, как вы поженились. До этого были и другие письма, но она их уничтожила. За первым последовало еще одно письмо, и вскоре вы оба чудом избежали отравления светильным газом. Затем вы едете за границу и почти два года писем не получаете. Потом, три недели назад, они снова начинают приходить. Верно?

– Да. Совершенно верно.

– Ваша жена в отчаянии. И вы по совету доктора Райли приглашаете к ней мисс Ледерен с тем, чтобы она составила компанию миссис Лайднер и помогла ей преодолеть ее страхи, так?

– Да.

– Кроме того, здесь у вас происходят странные вещи – стучат в окна, являются желтые лица, слышится шум в “музее”. Вы сами были свидетелем этих явлений?

– Нет.

– И, кроме миссис Лайднер, никто больше ничего не видел и не слышал?

– Отец Лавиньи видел свет в “музее”.

– Да, помню.

Пуаро помолчал минуту, затем спросил:

– Ваша жена оставила завещание?

– Не думаю.

– Почему?

– Ей это казалось лишним.

– Она ведь была небогата?

– Нет. При жизни – нет. Отец оставил ей в опеку значительное состояние, но она не имела права трогать основной капитал. После ее смерти он должен перейти к детям, если же их не будет, то к Питтстоунскому музею.

Пуаро задумчиво барабанил по столу.

– В таком случае, – заговорил он наконец, – полагаю, один мотив преступления мы можем исключить. Надеюсь, вы понимаете, о чем я подумал в первую очередь. Кому выгодна смерть миссис Лайднер? Получается, только Питтстоунскому музею. Вот если бы миссис Лайднер владела значительным состоянием и умерла, не оставив завещания, интересно было бы выяснить, кто наследует капитал – вы или ее первый муж. Правда, у него при этом возникли бы трудности – чтобы заявить права на наследство, ему пришлось бы воскреснуть. При этом, как мне представляется, ему угрожал бы арест. Впрочем, едва ли его подвергли бы смертной казни, ведь прошло столько лет. Однако теперь мы можем отбросить эти соображения. Как я уже сказал, прежде всего я ставлю вопрос о деньгах. Затем, как правило, начинаю подозревать оставшегося в живых супруга.., или супругу. Что же мы имеем в данном случае? Во-первых, доказано, что вчера после полудня вы даже близко не подходили к комнате вашей жены. Во-вторых, с ее смертью вы не только не выигрываете, но, напротив того, – теряете. В-третьих… – Он замялся.

– Что же? – сказал доктор Лайднер.

– В-третьих, – медленно проговорил Пуаро, – думаю, не ошибусь, если скажу, что вы были бесконечно привязаны к жене. Мне кажется, доктор Лайднер, любовь к ней была главной страстью вашей жизни, разве нет?

– Да, – только и смог сказать доктор Лайднер. Пуаро кивнул.

– Итак, – сказал он, – продолжим…

– Да-да, давайте же поскорее примемся за дело, – нетерпеливо вклинился доктор Райли. Пуаро укоризненно посмотрел на него.

– Терпение, мой друг, терпение. В случаях, подобных нашему, необходимо придерживаться порядка и строго следовать определенной методе. Таковы, по существу, мои всегдашние правила. Теперь, когда мы исключили ряд версий, наступает чрезвычайно важный момент. Главное тут, как у вас говорится, выложить карты на стол, ничто не должно быть сокрыто.

– Совершенно верно, – поддакнул доктор Райли.

– Вот почему я требую правды и только правды, – продолжал Пуаро.

Доктор Лайднер удивленно взглянул на него.

– Уверяю вас, мосье Пуаро, я ничего не утаил. Рассказал вам все, что знал. Мне нечего добавить.

– Tout de meme[85], вы не все мне сказали.

– Да нет же! Я не упустил ничего, ни единой мельчайшей подробности.

Казалось, доктор Лайднер до крайности огорчен. Пуаро покачал головой.

– Нет, – мягко сказал он. – Например, вы не рассказали мне, почему пригласили к жене мисс Ледерен. Доктор Лайднер был явно озадачен.

– Но я ведь уже объяснил. Это же очевидно. Нервозность жены.., эти ее страхи…

Пуаро подался вперед, неторопливо и многозначительно помахал пальцем.

– Нет, нет и нет. Тут совсем не все так уж очевидно. Ваша жена в опасности, так? Ей угрожают смертью, так? А вы посылаете – не за полицией, нет, и даже не за частным сыщиком, а за сестрой милосердия! Ведь это же лишено всякого смысла!

– Я.., я. – Доктор Лайднер запнулся. Лицо у него слегка порозовело. – Я думал… Он замолчал.

– Вот мы и добрались до истины, – ободряюще сказал Пуаро. – Что же вы думали?

Доктор Лайднер не отвечал. Казалось, он мучительно борется с собой.

– Видите ли, – вкрадчиво заговорил Пуаро, – то, что вы рассказали мне, звучит вполне убедительно, кроме одного: почему медицинская сестра? На этот вопрос есть ответ. Единственно правильный ответ – вы сами не верили, что вашей жене грозит опасность.

И тут доктор Лайднер потерял самообладание.

– Господи, помоги мне! – простонал он. – Да, я не верил ей! Не верил!

Пуаро внимательно следил за ним, точно кошка, готовая прыгнуть, как только мышь покажется из норы.

– А что же вы в таком случае думали?

– Не знаю… Не знаю…

– Нет, знаете. Отлично знаете. Хотите, я помогу вам.., попробую угадать. Может быть, вы подозревали, что эти письма написаны самой миссис Лайднер?

Стоило ли отвечать! И без того было слишком очевидно, что Пуаро прав. Доктор Лайднер в отчаянии простер руки, точно прося снисхождения. Все было ясно без слов.

У меня вырвался вздох облегчения. Выходит, я не ошибалась в своих смутных подозрениях! Мне вспомнилось, как доктор Лайднер расспрашивал меня, что я думаю обо всем этом деле, и какой странный тон у него был при этом. В задумчивости я медленно покачала головой и вдруг почувствовала, что мосье Пуаро не спускает с меня глаз.

– Вы тоже подумали об этом, мисс Ледерен?

– Да, эта мысль приходила мне в голову, – призналась я.

– А почему?

Я объяснила, что почерк на конверте, показанном мне мистером Коулменом, очень похож на тот, которым написаны анонимные письма.

Пуаро обратился к доктору Лайднеру:

– А вы тоже это заметили? Доктор Лайднер наклонил голову.

– Да, заметил. Хотя письма написаны мелким, неразборчивым почерком, а Луиза писала крупно и размашисто, очертания некоторых букв совершенно совпадают. Сейчас покажу.

Из внутреннего кармана пиджака он извлек несколько писем, просмотрел их, выбрал один лист и протянул его Пуаро. Это был отрывок из письма миссис Лайднер к мужу. Пуаро тщательно сравнил оба почерка.

– Да, – пробормотал он. – Да. Сходство, несомненно, есть. Своеобразное начертание буквы “S”, характерное “е”. Я не графолог – не берусь дать окончательный ответ (кстати, в моей практике не было случая, чтобы два графолога сошлись во мнениях), но одно могу сказать, – налицо заметное сходство. Весьма вероятно, но не безусловно. Не следует упускать из виду ни ту, ни другую возможность.

Он откинулся в кресле и задумчиво проговорил:

– Мы имеем три версии. Первая – сходство почерков не более чем случайное совпадение. Вторая – угрожающие письма писала по необъяснимым причинам сама миссис Лайднер. Третья – неизвестный автор умышленно подделывал почерк миссис Лайднер. Зачем? Не вижу никакого смысла. Но одна из этих версий должна соответствовать истине.

Пуаро немного подумал, потом с прежней настойчивостью спросил у доктора:

– Когда вам впервые пришла мысль, что миссис Лайднер сама пишет эти письма, как вы это истолковали?

Доктор Лайднер покачал головой.

– Я постарался скорее отделаться от этой мысли. Она показалась мне чудовищной.

– И вы не пытались найти объяснения?

– Ну, – замялся он, – я бы удивился, если бы трагедия, пережитая моей женой в юности, не отразилась, пусть незначительно, на ее психике. Я подумал, что она могла писать эти письма, даже не сознавая, что делает. Это ведь возможно, правда? – добавил он, обращаясь к доктору Райли.

– Наш мозг! На что он только не способен! – философски заметил доктор Райли, пожевав губами, и бросил молниеносный взгляд в сторону Пуаро. Последний, точно повинуясь этому взгляду, поспешил перевести разговор на другой предмет.

– Письма письмами, – сказал он, – однако мы не должны забывать и о других сторонах нашего дела. Как мне представляется, напрашиваются три возможных решения.

– Три?

– Да. Решение первое и простейшее. Первый муж миссис Лайднер еще жив. Вначале он угрожает ей, затем переходит к действию. Если мы примем эту версию, нам останется только узнать, как он сумеет незамеченным проникнуть к ней в комнату.

Решение второе: миссис Лайднер по причинам, известным лишь ей одной (и, вероятно, более понятным медику, чем детективу), пишет себе угрожающие письма. Отравление светильным газом инсценировано ею самой (вспомните, ведь именно она разбудила вас, сказав, что чувствует запах газа). Однако, если миссис Лайднер сама писала письма, то ей не могла грозить опасность со стороны их автора. Следовательно, мы должны искать убийцу где-то еще, и, в частности, среди членов вашей экспедиции. Да-да, – добавил он в ответ на сорвавшийся с губ доктора Лайднера протестующий возглас, – ничего не попишешь – неумолимая логика. Ее могли убить из зависти, например, причем убийца, возможно, знал о письмах или, во всяком случае, о том, что миссис Лайднер кого-то боится или делает вид, что боится. По мнению убийцы, это обстоятельство позволяло ему безнаказанно совершить преступление. Он был уверен, что убийство спишут на таинственного незнакомца – автора угрожающих писем.

Еще один вариант этого решения состоит в том, что убийца, будучи осведомлен о прошлом миссис Лайднер, сам писал ей угрожающие письма. Правда, в этом случае неясно, зачем ему понадобилось копировать почерк миссис Лайднер, ибо, как мы понимаем, убийце выгоднее, чтобы все считали, что письма написаны незнакомцем. Третье решение, с моей точки зрения, – самое интересное. Полагаю, все эти письма – подлинные. Написаны они первым мужем миссис Лайднер (или его младшим братом), который в действительности является одним из членов экспедиции.