Текст книги "До наступления первого Дня (СИ)"
Автор книги: Афет Сариев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Глава 16
С этого памятного для всех руров дня прошел месяц.
Валентина Петровна переселилась к Семену, а свой домик уступила Василию Иванычу.
Виктор и Сергей продолжали селиться в одном доме, любя своих жен по установленному расписанию. А в пустующей пока кузнице Духа войны ученики Семена с религиозным энтузиазмом прогоняли самогон через Викторов агрегат. И большой кувшин неумолимо заполнялся новыми каплями горьких слез, что проливал фашист всех времен и народов.
За это же время, по необсуждаемому приказу главнокомандующего, Грестрак, а теперь уже вынужденный называть себя Григорием, и двое молоденьких его помощников, у которых, не спрашивая настоящих имен, главнокомандующий окрестил Сашей и Пашей, должны были ежедневно посещать Валентину Петровну, чтобы осваивать новый для них язык.
Подобный же наказ получил Федор, бывший Феной, который по рассеянности часто забывал про эти занятия. Тогда Сергей назначил ему в опекуны Катю, которая теперь сама заходила за ним и, если надо, насильно тащила его к учительнице.
В таких заботах в поселении проходили дни, тогда как Сергей и Виктор регулярно шли к утопленным в речке тазам и собирали в большие сумы, набиравшийся меж складок днищ тазов, черный речной песок, которого в реке оказалось хоть отбавляй.
Им надо было его много, чтобы решить все свои нынешние проблемы с инструментарием и лебедкой. И на полные сборы нужного количество как раз ушел весь месяц.
Накопленного стало где-то около тонны песка в пяти больших кожаных сумах.
Пришло время запускать новенькую доменную печь, замаскированную для конспирации под алтарь.
И однажды вечером Сергей послал нескольких учеников кузнецов оповестить ранее завербованных на работы, чтобы на рассвете все они были возле алтаря Духа войны. Кузнецы должны были принести туда еще и новые меха.
Затем, Сергей дал поручение Кате, чтобы она, вместе с женами работников, организовала на поляне дорожную кухню, потому как домой они вернутся только после полного окончания работы. А это будет нескоро.
На рассвете Сергей опять затряс Виктора, который за этот месяц основательно разучился рано вставать. Ему ничего не оставалось, как заново начать привыкать к утренним тумакам друга.
Все прежние работники, как штык, стояли возле печи. Некоторые еще воздавали молитвы, когда Сергей подошел и, без всяких церемоний, дал команду накидать в воронку горнила немного веток. А когда на радость публики Виктор их поджег, поручил старшему кузнецу поверх «священного» огня закидывать уголья и дубовые кусочки из заготовленных запасов. За это же время новые меха подсоединили к торчащим далеко от горнила концам камышей, покрытых глиняной оболочкой.
Десять больших мехов равномерно расположенных вокруг печи разом заработали под нажимом десяти учеников кузнецов. Пламя в воронке сразу взбесилось и, десятикратно ожесточившись, жадно стало пожирать топливо. А старший кузнец продолжал его кормить углями и дубовыми кусками. Выгорая, они быстро оседали, и требовалась новая порция.
Когда воронка загрузилась до уровня ровной части башенки, Сергей дал команду одному из кузнецов засыпать на эти угли сантиметровый слой черного песка, а другому – поверх него столько же мелкого угля.
Горнило дыхнуло паром, когда песок просыпался на раскаленные угли, и вновь ухнуло жаром, раскалив второй слой углей.
Теперь Виктор по своим часам должен был каждые полчаса давать команду на смену.
Целых полчаса непрерывного качания мехов изнурили всех десятерых учеников до изнеможения. Виктор дал команду вступить другим десятерым.
Сергей же сразу дал команду кузнецу засыпать новый слой песка уже на эти уголья, а другому – засыпать поверх новый слой мелкого угля.
И снова полчаса непрерывно качала вторая смена на мехах. Поэтому пришла пора Виктору поставить на их место уже отдохнувших из первой смены.
Время шло и заданный цикл повторялся и повторялся. Из сделанных Сергеем отверстий в стенке горилла тонкой струей вытекал шлак.
Работники же ожесточенно продолжали качать меха. Они не должны были отлынивать, так как за ними зорко следил сам Дух войны. Свято веря в это, все двадцать пять работников, если не считать Сергея и Виктора, посменно, но усердно трудились не покладая рук.
К ночи горнило заполнилось на две трети.
Рядом развели несколько костров, чтобы было видно что делается.
Ни Сергей, ни Виктор не собирались отдыхать. Они со всеми вместе включились в качатели мехов, чтобы посильно дать остальным больше времени на отдых.
Под утро горнило оказалось полным до отказа и дальше качали непрерывно без засыпки песка и угля.
Прошел еще час, как глиняные стенки башенки горнила, не выдержав нестерпимого жара, разом треснули в нескольких местах и Сергей объявил об окончании работы.
Смена, тяжело дыша, свалилась без сил на землю.
Сергей приказал всем лечь спать. Сами тоже завалились поодаль на траву и уснули. Благо, было совсем тепло.
Все они проспали на природе до полудня, пока солнце не припекло так, что заставило их подняться.
Женщины уже дожидались их с кормежкой.
Поев, Сергей предложил всем совершить поход на озеро, искупаться. На что все они с удовольствием согласились.
После купанья бодрые вернулись к печке, и Сергей дал команду разобрать треснувшую башенку горнила.
Разбитые куски и золу растащили, обнажив на дне огромную еще раскаленную крицу в пол тонны весом.
Работники должны были дотолкать ее на прикопанную «ладонь Духа».
С шумом и гамом, приняв это дело за развлечение, они протолкали раскаленную крицу на камень у подножья высокого валуна. А сам Сергей, кряхтя, забрался на вершину и, как следует примерившись, запустил стоящий там «кулак Духа» ровно в центр крицы.
Раскаленная крица от такого удара с высоты валуна, плюс роста Сергея, раскололась на множество частей, брызнувших с шипением вокруг на траву. Сергей спрыгнул на землю, довольно потирая ладони, объявил об окончании основной службы Духу. И, чтобы кузнецы не пытались повторить его подвиг, решил на самом деле изобразить на месте бывшего горнила нечто вроде алтаря. Им послужили оба камня, которыми удалось разбить крицу.
Поставив сначала на месте горнила «ладонь», на нее водрузили «кулак». Получилось вроде небольшого расплющенного снеговика, не очень похожего на Гитлера. Но и это сойдет за место паломничества старейшин. Главное, чтобы никому не пришло в голову разгадывать его технологию получения качественной стали, пока он сам не захотел им ее дать.
Кузнецы подобрали уже ненужные меха, а Сергей и Виктор собрали из речки чаны, предварительно собрав в мешочек уже накопившийся на них черный песок. Его планировали использовать как абразив при заточке и как дополнительную качественную руду.
Можно было возвращаться к себе.
Остальные собрали раскиданные еще горячие куски крицы на несколько носилок, предварительно промазав места соприкосновений остатками глины, и понесли их в дом Виктора, любезно предоставленного под кузницу самому Адольфу Гитлеру.
Все разошлись.
Остались в кузнице только Сергей, Виктор и Григорий со своими помощниками, Сашей и Пашей.
– Ну что, дорогие мои, – заговорил с ними на русском Сергей. – Будем тут работать?
Они уже немного понимали новый язык, поэтому, закивали.
– А вы знаете, что Дух войны вам запрещает рассказывать другим все то новое, что узнаете здесь от него? Нарушите это условие, и он покарает вас волшебным огнем.
Молодежь испуганно закивало.
– Ну и прекрасно, – Сергей по-отечески потрепал за щеки Сашу и Пашу. – Дух вам будет давать знания через меня. Поэтому, будете слушать меня внимательно и запоминать. И ни-ни никому.
Потом он оглядел помещение, добавил:
– Будете жить тут втроем. Пускать сюда можно только девушек. – При этих словах молодые люди засмущались. – Ни один мужчина не должен сюда заходить. Кроме нас, конечно. Так что, устраивайтесь тут сегодня, отдыхайте, гуляйте. А завтра я приду обучать вас премудростям, что передаст вам через меня сам Дух.
Друзья вышли на улицу, оставив их обустраиваться на новом месте.
– Пошли, Витя, доделывать расчеты. Чую, мало у нас времени остается до лебедки. И не забудь: сегодня нечетный день.
– Да, помню. Не забыл. Пошли лучше, – усмехнулся Виктор. – Через пару часов пойду до ночи к профессору в гости пить с ним «слезу Гитлера».
– Без меня? – задохнулся от возмущения Сергей. – Ну и друг!
– А ты с Катькой своей можешь выпить, – насмехался Виктор.
– Ну уж нет! Пойду с тобой к профессору.
– А как же расписание? Решил смухлевать?
– Почему сразу «смухлевать»? С ней могу и через день поговорить. А профессор может потом быть занят. Нет, пойдем вместе к нему.
– Ладно, так и быть. Но только сначала пошли, завершим расчеты.
Они вошли в дом, где просидели еще несколько часов над столбцами чисел, пока, Виктор не взялся ставить окончательные размеры на чертежах.
Теперь они точно знали, какие и какого размера им необходимы ведомая и ведущая шестерни, а какого промежуточные. И какие будут они иметь модуль зубчатых венцов, чтобы их канатная лебедка создавала максимальное усилие не меньше полутоны.
Сам чертеж монтажного блока делать было рано, потому как, не зная какой толщины выйдет канат, нельзя было рассчитать канатоемкость барабана, а, следовательно, и его габаритные размеры.
Чертеж откладывался.
Поэтому, перелив в кувшин немного самогона, друзья направились к Василию Иванычу коротать с ним вечер.
Когда они вошли, профессор сидел под окном по-турецки и чиркал гусиным пером на бумаге.
Узнав о цели прихода гостей, он радостно заулыбался. Тут же перед гостями оказалась циновка с тремя пиалами и холодными остатками профессорского ужина.
– Что пишите, Василий Иваныч? – спросил Виктор после первой чарки и, потянувшись за мясным объедком.
– Знаете, ребята, – задумчиво ответил профессор. – Я бесконца размышлял о том феномене, что нас выбросил в этот мир. Мне необходимо разобраться в том, что с нами произошло.
– Есть уже идеи? – заинтересовался Сергей.
– Пока, в общих чертах. Одно ясно точно: наше мировоззрение должно претерпеть кардинальное изменение.
Виктор и Сергей удивленно переглянулись.
– Вот как? И в чем вы видите дефект у существующего? – спросил Виктор, наливая по второму.
Профессор испытующе разглядывал их. То ли думал, стоит говорить им или нет, то ли – поймут или нет. Скорее всего, именно второй вариант обдумывал сейчас. Потом, он, все-таки, решил попробовать.
– Вся проблема, – начал он пояснять друзьям, – в понятиях, которые внедряются в науки. Мыслители прошлых веков с одной стороны делали великое дело, что их создавали, и это продвигало умы вперед. А с другой стороны своим авторитетом цементировали их.
В науке возникали опорные незыблемые мировоззренческие установки. И если некий ум двадцать первого века замечает что-то не то и пытается их переосмысление озвучить, встречает большое сопротивление рецензентов. Для собственного же блага легче их не трогать, чем пытаться ломать.
– Это понятно, профессор. Так было всегда. – Сергей поднял пиалу, и остальные последовали его примеру. – Эти мастодонты от науки нужны науке, чтобы отсеивать лженаучные труды. Если есть новое, нужно суметь его доказать так, чтобы в любом случае вынуждены были принять.
– Верно, Сережа, – согласился профессор. – Но этот принцип отсева успешно применим в точных науках. В тех, которые проверяемы истинными основаниями мат. логики. Однако философия…. Сами подумайте о том, могут ли быть истинные основания у мировоззрения?
– Я согласен с вами, профессор, – поддержал этот аргумент Виктор. – Возможно, это и есть основная причина постоянных метаний философов из крайности в крайность.
– Совершенно верное замечание. И его нужно отметить. Налей-ка для этого еще по одной.
Они выпили, заели и Василий Иваныч продолжил свою речь.
– Так вот, друзья. Я все это к тому говорю, что возникла принципиальная потребность в переосмыслении некоторых фундаментальных мировоззренческих понятий. Иначе, то, что с нами произошло, не должно было случится. Потому что такое не бывает никогда. – И профессор заразительно засмеялся над своим выводом. Потом продолжил:
– Первое же понятие, которое требуется заново переосмыслить – это понимание объективной реальности.
Вы знаете, как она звучит в классической философии? Это, истинная форма существования материи. И она является таковой, вне зависимости от восприятия наблюдателя. То есть, в действительности. А действительность – это то, что уже существует. Отсюда и понятие бытия.
– А как быть с идеалистическим определением бытия? – спросил Виктор.
– Идеализм – детище прошлых веков, когда почти все мысли невольно опирались на непреложные религиозные догмы. Точно так же, как при советской власти философия невольно опиралась на непреложные марксистские догмы. И вообще, несчастие философии, да и истории, как науки в том, что, в отличие от физики, химии и иже с ними, она всегда была и остается в плену политических интриг. За ней зорко следят свыше, сами понимаете кто.
Так вот, философский подход в идеализме порочен своей обратной направленностью. Изничтожением познаваемости мира собственными силами.
А для этого необходимы дополнительные непознаваемые сущности, вроде всеобщего сверхиндивидуального духовного начала объективных идеалистов.
Одним словом, у них порочность мировоззрения вытекает из превышенной оценки жизненных явлений.
– Вы считаете, что есть и третье мировоззрение? – спросил Сергей, принимая из рук Виктора очередную пиалу.
– Теперь считаю, что есть, – ответил профессор, тоже принимая свою пиалу. – Давайте дернем, и я расскажу о нем вам первым.
Они не заставили себя ждать. Выпив, закусив, приготовились внимательно слушать Василия Иваныча.
– На самом деле, возможно, реальная объективность и действительность различаются по пространство-временным характеристикам.
Чтобы осознали, что я имею в виду, опишу вам необычный квазиэксперимент.
Вот, представьте себе, что у меня есть стационарный аппарат, который с огромной скоростью производит слайды. И я снимаю этим аппаратом в течение некоторого времени в заданном обзором аппарата пространстве резвящегося кота.
Аппарат не только снимает, но и нумерует последовательность этих слайдов.
Когда истекает время, я собираю эти слайды в пачку согласно последовательности номеров и получаю пакет в виде единого слайда, на котором зафиксировался фрагмент пространства-времени с котом. Называю его дальше «первым слайдом».
Для большей приближенности к действительности можно использовать в квазиэксперименте трехмерные слайды, складывающиеся друг в друга.
Я проецирую «первый слайд» на экран, и что вижу? Естественно, не кота, а полосу извивающейся формы и разной плотности.
Форма будет зависеть от траекторий движения кота, а плотность – от частоты наложения изображений.
Теперь я беру эту пачку и тщательно перемешиваю так, чтобы ни одна последовательность нумерации слайдов не сохранилась. Получаю «второй слайд».
Я проецирую «второй слайд», и что вижу? А вижу я одно почти равномерное пятно почти с равномерной плотностью.
Теперь вы сможете понять то различие, которое таится в понятиях «объективная реальность» и «действительность» и, которую до сих пор никто не видел.
Первый слайд есть прототип объективной реальности. Второй слайд есть прототип действительности.
А вот если возникнет у меня вопрос: если при этом исчезла нумерация, то могу ли я в принципе найти способ из «второго слайда» получить обратно «первый слайд»? То есть то, что есть связующим действительность с нашим объективным миром.
Оказывается можно!
И решение в том, что одни и те же точки на каждом слайде должны быть континуумно взаимосвязаны. Соответственно, подбираю такие слайды, где каждая точка на слайде непрерывно связывается с точкой на следующем и, в конце концов, я получаю вновь «первый слайд».
Вот такими рассуждениями, можно доказать, что пространство обладает законом континуума, полностью замещающим понятие времени.
Таким образом, «закон континуума» будет гласить так:
Вселенная обладает фундаментальным свойством: непрерывностью по всей своей иерархии.
Значит, пространство-время есть образования этого закона.
Тогда у меня возник резонный вопрос: а какова роль массы при таком подходе?
И решил, что очевидно, в том, что для нас имеющее значение, последовательное наложение точек, это и есть само физическое тело. А оно на «втором слайде» не имеет никакого значения. То есть, в действительности различных физических тел и нету вовсе!
Я говорил вам о плотности наложенных точек изображений. Замечу, что она зависела прямо пропорционально от количества сделанных слайдов (то есть времени), и обратно пропорционально от перемещений кота (то есть пространства).
Но, рассматривая слайды нельзя предполагать, что есть хотя бы одна такая точка, которая в принципе неподвижна. Отсутствие движения означает нет точки в принципе. То есть, отсутствие процесса означало бы отсутствие в этой точке времени, что, в свою очередь нарушил бы закон континуумости этой точки. И, надеюсь, как вы уже поняли, обязательное процессирование каждой точки реальности – это увеличение плотности, как на слайде, связано с увеличением количества движения и уменьшением пространства, в котором это движение реализуется.
Вот из всего этого, можно утверждать, что в принципе возможна реальность, где масса есть нечто, прямопропорциональное произведению времени и количеству движений точек и обратнопропорциональное пути, пройденной точкой.
То есть, там, где то, что для нас есть тело с массой, для принципиально иного наблюдателя может оказаться только плотностью иначе наложенных точек. Вроде другой тасовки тех же слайдов.
Если теперь я спрошу у вас: как вы воспринимаете время в своем сознании? Уверен, что ваше интуитивное восприятие времени будет аналогично течению реки.
Вот такое же устойчивое представление, с древних времен и по сей день, сохраняется во всех высказываниях о нем, хотя эту направленность обозначают скаляром.
Эта противоречивость восприятия и результата я могу снять, лишь приняв, что время трехмерно. При этом еще получится, что трехмерное время в своем движении в принципе не имеет фиксируемой стартовой точки, аналогично отсутствию такой точки у расширяющейся Вселенной.
Но, всякое движение, и движение времени тоже, должна характеризоваться отношением количества к объему. То есть, при заданном объеме, протекание большего времени, для наблюдателя аналогично замедленности этого времени. Сравнимо с трубами разного сечения, через которые протекает единый поток.
И тогда я, из тех пропорций массы, что вам уже сказал, пришел к выводу, что при единичном импульсе, масса, как плотность наложений, и длительность времени – в объеме единичного пространства, количественно равны. А из этого следует очень интересный вывод, что при движении, чем больше масса на единицу объема, тем больше в этом объеме протекает времени. Что, то же самое, что в этом объеме оно замедляется. А подтверждается мой вывод и тем, что вблизи массивных тел ход времени действительно замедляется по сравнению с ходом времени в точках с меньшим значением гравитационного потенциала.
Вот и выходит, что время не течение из прошлого в будущее. Оно имеет некую свою сущность, подчиняющуюся только закону Бернулли, и является скаляром в том же смысле, в каком скаляром является и расширение Вселенной. То есть, наше ощущение движения времени – это его расширение.
А массу можно определять как плотность от наложения точек; как наложение пространственных резисторов, в которых время замедляется.
Теперь, возвращаюсь к «первому слайду». Давайте рассмотрим однонаправленный равномерный бег кота.
На экране увижу прямую темную полосу.
Предположим, кот неограничен в своей скорости бега. Чем быстрее он бежит, тем светлее становится полоса. Поэтому, возникают у меня очередные вопросы: а есть ли предел осветлению полосы, и, если есть, чем этот предел задается?
На «первом слайде» пределом явится то состояние кадров, когда в полосе уже четко разглядывается кот. При этом, если между изображениями кота образуются интервалы, то это значит, что кот перемещается со скоростью, превышающей скорость съемки слайдов.
Поэтому, возвращаясь к закону континуума, из этого могу понять, что ненарушаемость этого закона ограничивает расширение времени предельной величиной, заданной как нулевое наложение точек. В нашем понимании – это абсолютная, независимая от других систем отсчета, предельная скорость, что принял Эйнштейн за постулат. Хотя должен был за постулат принять именно закон континуума.
Какой вывод можете пока сделать из того, что вам рассказал?
А тот, что физическое тело, имеющее минимально возможную массу, а в нашем случае, это точка, уже означает, что оно не может не двигаться с предельной абсолютной скоростью.
Сразу скажу вам, друзья, основополагающая позиция этого мировоззрения, то, что пространство-время принципиально непрерывно и, что пространство-время расширяется на пределе, допускаемым сохранением закона континуума.
Про другие выводы, пока умолчу.
Поймите, так же, как точки вращающегося колеса проходят путь тем меньше, чем ближе к его центру, так же все физические тела проходят путь в расширяющемся пространстве-времени, где центром расширения оказывается место каждого из них.
Значит, свободное перемещение в действительности, в смысле, в метрике Вселенной, всегда поступательное.
Только при максимуме скорости перемещения, допустимой законом континуума, назад от нефиксируемого поступательного движения, наблюдатель способен остаться на точке старта, но никогда ее не пересечь.
Второй формой перемещения на точку старта будет сжатие физического тела со скоростью, равной расширению пространства.
Такое локальное отсутствие расширения пространства объективной реальности будет означать замедление до отсутствия в этой локальности и времени, то есть процессов. Что, в свою очередь, значит пропорциональное увеличение использованного там времени.
А из формулы Декарта выйдет, что масса такой локальности должна неимоверно расти. Черные дыры и есть подобные локальности в метрике действительности.
Движение времени, как его расширение, после этих моих рассуждений, привели меня к выводу, что стабильной картиной мироздания может быть только поступательное движение расширения, а точкой старта, в смысле того, что называем «настоящее», может являться конкретное физическое тело, которое в принципе не может пересечь ее, в смысле, попасть в прошлое.
Поэтому, можете быть уверены, мы не в прошлое попали, а так и находимся в том самом настоящем.
Одно из главных фундаментальных достижений такого мировоззрения, это понимание самого расширения шестимерного пространства-времени.
Мы, как и любое физическое тело, будучи сами физически вовлеченными в расширение, в принципе не можем фиксировать его прямым наблюдением. И нет никаких оснований считать, что, наблюдая за физическими телами, можно их результаты экстраполировать и на всю Вселенную в целом.
Зато, при новом мировоззрении появляется прямо противоположное основание: расширение физических тел связаны с законами, которые неуместны при представлении расширения пространство-времени объективной реальности. И говорить о нем как о давлении, о натяжении и т. п., то же самое, что предполагать Вселенную, как физическое тело в среде, ничем не отличающимся от самой Вселенной.
Это нелепость, потому что возникнет резонный вопрос: почему тогда некую ее часть называть Вселенной?
Точно так же становится нелепостью называть расширение пространство-времени процессом. Оно не процесс, а сущность бытия пространство-времени. При этом нет никаких оснований считать, что сущностное расширение увеличивается в размере. Для этого нужно было бы утверждать, что за периферией Вселенной тоже есть пространство-время, что в принципе невозможно доказать или проверить. Этих оснований, думаю, достаточно, чтобы расширение Вселенной не считать процессом.
Я еще немного хочу сказать вам об отражении действительности в нашей реальности. Речь пойдет о различении расширяющегося времени на «втором слайде», от времени на «первом слайде».
В формулах фигурирует именно последнее. И через него обозначаем время процессирования физических тел в объективной реальности. А процесс – это последовательная смена состояний, чего нет на «втором слайде», то есть в действительности.
На «первом слайде» пространство-время отображены полосами, которые в полной мере отображают реальное состояние произошедшего события.
Отсутствие последовательности на «втором слайде» не исключило отражение на «первом слайде» самое Время действительности, через признаки полосы, которые содержат в себе само объективное время. Следовательно, объективное время тоже является признаком Времени действительности.
Тогда и «второй слайд» тоже отображает пространство-время как действительное состояние произошедшего события, но уже без времени объективной реальности. То есть, является прототипом действительности в принципе без наблюдателя.
Это основа понимания различия Времени действительности от времени объективной реальности. Они различны для наблюдателя, потому что их различие будет касаться нас только через нашу организованность, как наблюдателей, и не выходить за ее пределы.
При таком подходе у меня появились перспективы понять и природу физических констант, как результат перехода действительности в нашу организованность, что называем объективной реальностью.
И выходит, что пространство и время, образующие в суперпозиции пространство-время, должны иметь по взаимовлиянию точки соприкосновения. Если бы это было не так, то не обнаруживалось бы нами время в объективной реальности. А Вселенная была бы представлена только как «второй слайд».
Но раз это не так, значит, у них есть взаимовлияние.
При этом могу предположить два их варианта: либо отдельными своими участками, либо всем целым. Но предположение, что происходит отдельными участками, будет заодно предполагать существование некоего третьего чего-то, которое задает такую выборку, тогда как если всем целым, не требуется третьего. Поэтому, последний, материалистический подход, предпочтительнее для моей рабочей гипотезы.
Я пока полагаю, что эти взаимовлияния обнаруживаются нами, как осцилляция: непрерывные переходы времени в пространство, пространства во время. Что и образует структуру пространства-времени объективной реальности.
Итак, есть у меня предположение, что расширение Пространства действительности, имеющее отражение в нашей реальности, как протяженность объективной реальности, во взаимовлиянии с расширением Времени действительности, имеющее отражение в нашей реальности, как мера процесса, образуют некую структуру. Выходит, что существование физического тела есть стабильная форма такой структуры, а существование физического поля есть нестабильная форма такой структуры. И тоже есть следствие взаимовлияний Пространства-Времени действительности.
Такими вот рассуждениями я сделал важный вывод, что тела и поля имеют единую природу происхождения и, что это их должно тесно связывать в отношениях.
В нашем объективном мире осцилляция Пространство-Времени действительности должно будет отражаться в объективной реальности как последовательное доминирование пространства над временем и наоборот. Нечто похожее на синусоидальный ритм.
Если его максимум в объективном мире является полным доминированием, предположим, пространства, а минимум – полным доминированием времени, то такая нестабильность на максимуме будет порождать магнитное поле, а на минимуме – электрическое поле. А гравитационное поле явится результатом возникающего при этом момента равенства этих величин.
Я понял теперь, этот синусоидальный ритм и есть тот первичный процесс в нашем объективном мире, что положил основу именно нашим квантованным физическим полям. То есть, нашему всему физическому миру, включая и нас с вами. Что физические тела, это их конкретные локальные соотношения. Любые другие подобные соотношения породят принципиально иные физические тела, что уже будет другой объективный мир в том же объеме действительности. Это как матрешка, только упаковка еще плотнее.
– Уважаемый профессор, – остановил его труднодоступные мысли, Сергей. – Это всё архиинтересно. Но не могли бы вы выдать нечто вроде резюме уже сказанному.
Василий Иваныч рассеянно глянул на него, словно первый раз видел, потом кивнул и сказал:
– Конечно, конечно. Я резюмирую в доступной форме. Извольте.
Если коротко о сути, то нет никакого потока времени и нет никаких скачков пространства. Есть только три возможности.
Первое, это то, что мы способны наблюдать только ту реальность, которая нас организовала, как наблюдателей.
Второе, это то, что иные наблюдатели в том же объеме пространства-времени способны наблюдать только те иные реальности, которые уже их организовали, как наблюдателей.
И третье, вытекающее из первого и второго, что теоретически должна существовать такая порождающая их действительность, которая в принципе не наблюдаема.
А для наглядности этой идеи представьте себе коробку с ячейками, в которые воткнуты разноцветные фишки.
Если имеются два принципиально различных наблюдателя, (а это в том, что я говорил, означало: с отличимыми физическими константами), то каждый из них будет видеть только один их породивший специфичный узор из фишек, не совпадающий с видением другого, с кем он в принципе не может контактировать.
Однако если он преобразовывает каким-то образом свой узор, то он, в конечном счете, способен невольно преобразовать узор и иного наблюдателя, что, вообще-то, есть преобразования в самой коробке в целом.
Вот эта самая «сама коробка» и есть третий пункт. Или, по известной притче, сам слон.
– А как это все объясняет схожесть многих вещей в принципиально разных мирах? Если разные физические константы, то и миры должны быть принципиально разные. И еще интересно бы узнать причину нашей избранности, – с жаром спросил Виктор, который наверняка глубже Сергея проникся идеями профессора.
– Что касается схожести. Мы схожи один к одному с теми нами, которые были при других константах исключительно по нынешнему самовосприятию, а не в действительности. Аналогичная схожесть и с остальными наблюдаемыми объектами тут. И даже в большей степени, потому что, чем проще организовано физическое тело, тем больше шансов у него сохранить схожесть в нашем восприятии. Ведь все меняется на одни и те же величины констант. Если окажется в чем-то принципиальное несовпадение, оно должно нами наблюдаться как диковина. Вроде тех странных для нас деревьев.
По второму вопросу есть одна единственная догадка: мы, почему-то отличились от остальных. Почему-то оказались, способными преобразоваться в другие физические константы, а все остальные – нет. Думаю, это может объясниться только специфичностью нашего сознания, а не тела.
