Текст книги "Хожение за три моря Афанасия Никитина (другой перевод и текстологическая обработка)"

Автор книги: Афанасий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

¹⁰Об употреблении слова «среда» (середа) см.: Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка, т. III. М., 1958.

полно и точно передает это место: «Месяца маиа I день Велик день взял есми в Бед ере в бесерменсном в Гу нду стане; а бесермена баграм взяли в середу месяца; а заговел есми месяца априля I день» (Л, л. 452). Прочтение «в середине месяца мая» дано Д. И. Языковым в пересказе на немецкий язык летописного текста, изданного П. М. Строевым, а также М. М. Виельгорским при переводе на английский язык Троицкого списка. ^{11 12}Приведенные выше расчеты показывают, что истолкование выражения «в среду месяца маа» как в среду в мае не может быть принято.

В таком случае отмеченный Никитиным день байрама – 19 мая 1472 г. Следовательно, Никитин находился в Индии в 1471—1474 гг. и из Твери должен был выехать в 1468 г.

Соотношение подвижных праздников в 1469—1474 гг. ¹²

1469

1470

1471

1472

1473

1474

пост рамазан

15/ІИ

4/1II

21/11

11/И

30/1

20/1

курбан байрам

21/ѴІ

10/ѴІ

30/Ѵ

19/Ѵ

8/Ѵ

28/ІѴ

великий пост

13/И

5/1II

25/1II

10/11

1/ІИ

21/И

пасха

2/ІѴ

22/ІѴ

14/ІѴ

29/1II

18/ІѴ

10/ІѴ

Согласуется ли это с летописной статьей и событиями, отразившимися в описании путешествия?

Вернемся к свидетельству летописца: «Аз же опытах, коли Василей ходил с кречаты послом от великого князя, и сказаша ми, за год до казанского похода пришел из Орды; коли князь Юрьи под Казанью был, тогды его под Казанью застрелили». Как это понимать? Папин вернулся из посольства в Шемаху и отправился с новым посольством в Орду? Или для информатора летописца возвращение Папина из Шемахи и было возвращением «из Орды»? Надо полагать, последнее. Ведь летописец спрашивал именно об этом посольстве – когда Василий Папин «с кречаты ходил». Но который из четырех походов имел в виду собеседник летописца? К 1475 г. оба должны были знать, какие были походы на Казань, поэтому и назван князь Юрий. Единственный князь Юрий, участвовавший в этих походах, – Юрий Васильевич (Юрий Меньшой), брат великого князя. Значит, бывший посол, недавно («за год») совершивший путь через Казань, был взят в тот поход, где начальствовал князь Юрий, и его, т. е. Василия Папина, в том походе под Казанью застрелили. Стало быть, спрашивать у человека, с которым был связан Никитин в начале своего путешествия, было уже невозможно. Князь Юрий участвовал в двух по

¹¹Dorpater Jabrbiicher fur Literatur, Statistik und Kunst, В. IV. Leipzig, 1835, S. 494; Major R. H. India in the fifteenth century. Being a collection of narratives and voyages to India. London, 1857, p. 22; M e у e г К. H. Die Fahrt des Athanasius Nikitin uber drei Meere. Leipzig, 1920, S. 32. – Перевод M. M. Виельгор– ского, секретаря русского посольства в Лондоне, опубликованный посмертно, выполнен по просьбе английского издателя; в предисловии помещена пояснитольная эаписка переводчика.

¹²Пост рамазан длился месяц; курбан байрам 4 дня; великий пост 7 недель; указан первый день.

ходах на Казань. В 1468 г., во втором походе, но тогда войска остановились во Владимире. Затем Юрий участвовал в четвертом походе, осенью 1469 г., и заключил мир с казанским ханом Ибрагимом. ¹³

Троицкий извод «Хожения за три моря», который читал Н. М. Карамзин, не содержит каких-либо сведений от летописца. Имя Ивана III названо в «Хожении», но, что русский путешественник побывал в Индии «около 1470 г.», историк смог добавить только благодаря обнаруженному Строевым Воскресенскому списку «Хоженш*». Собственно, это были лишь начальные строки летописного вступления – до слов «за год до казанского похода пришел...», после чего текст обрывался. Но этого уже было достаточно, чтобы высказать смелую догадку о времени первого известного русского путешествия. в Индию. Историк пользовался также летописью, изданной Н. А. Львовым, но он и не подозревал, что издатель исключил из нее весь текст «Хожения» вместе с вступлением летописца. ¹⁴

Н. М. Карамзин датировал мирный договор с Казанью 1469-м годом. А. Ф. Малиновский и И. И. Срезневский – 1470-м годом. Поэтому Карамзин, опираясь на косвенное указание летописца, начало путешествия Афанасия Никитина предположительно относил к 1468 («... за год до казанского похода. Следовательно, в 1468 г.?»), а Малиновский – к следующему, 1469 г. Карамзин исходил при этом из. того, что летописный год («от сотворения мира») начинался 1 сентября, Малиновский же считал, что смена календарных стилей еще не произошла и начало года в летописях XV в. приходилось на 1 марта. Поэтому и свой свод сведений о сношениях с Индией он, открывая его путешествием Афанасия Никитина, назвал: «Известие об отправлении в Индию российских посланников, и гонцов и купчин с товарами и о приезде в Россию индийцев с 1469 по 1751 г.». ¹⁵

Следя за месяцами, которые летописец называет в связи с описываемыми событиями, мы видим, что новый, 6978 год появляется в тексте после событий, происходивших в мае и непосредственно в связи с событиями в сентябре. Это признак того, что стиль – сентябрьский, но есть тому и прямое подтверждение. В летописи сказано, что судовая рать с воеводой Руно прибыла под Казань 21 мая, в воскресенье, на Троицын день. ¹⁶Оба признака – переходящий праздник и день недели указывают на 1469 г.

Летописная статья, как оказывается, допускает различные толкования относительно того, когда посольство Ивана III выехало из Москвы

¹³ПСРЛ, т. 5. СПб., 1851, с. 274—275; т. 8. СПб., с. 152—155; т. 12. СПб., 1901, с. 118—123; т. 25. М., 1949, с. 279—283; Устюжский летописный свод. М.; Л., 1950, с. 86—88.

¹⁴Летописец русской. Ч. III. СПб., 1792, с. 44; ПСРЛ, т. 20, ч. I. СПб., 1910, с. 302.

¹⁵Труды и летописи ОИДР. М., 1837, ч. VII, с. 121. По Малиновскому, Афанасий Никитин провел в Индии 5 лет, между тем летописец обозначил число лет буквой Д, что соответствует цифре 4, поскольку вторая буква русского алфавита не имела числового значения.

¹⁶ПСРЛ, т. 25, с. 282.

в Шемаху. Датировка «за год», конечно, приблизительная, но в любом случае не противоречит тому, что Василий Папин отправился в Закавказье не в 1466 г., а в 1468 г., однако, не позднее, так как в походе, состоявшемся через год после возвращения, был убит.

Высказывалась догадка, что рукопись Никитина сперва была привезена в Тверь, а затем сторонники Ивана III переслали ее с оказией в Москву. ¹⁷Это могло бы объяснить двухлетний перерыв между обнаружением рукописи летописцем в Москве и предполагаемой датой смерти путешественника. Можно было бы предположить также, что по прибытии в Кафу Никитин был задержан, поскольку генуэзские власти в связи с ложным обвинением секвестровали товары русских купцов. ¹⁸В 1474 г. в Крым прибыл посол Ивана III Н. В. Беклемишев. ¹⁹

Необходимость в догадках отпадает, если Никитин приехал в Кафу осенью 1474 г., а в 1475 г. рукопись или ее копия были уже в руках московского летописца.

Записки Афанасия Никитина уже Карамзиным были признаны как редкий и ценный источник по истории Индии, ²⁰и интерес к ним растет. Они прочно вошли в советскую ²¹и индийскую историографию. ²²Свидетельства русского путешественника использованы как в истории государства Бахманидов, так и в истории Гоа и государства Виджаянагар. Однако задача установления времени пребывания Никитина в Индии не была разрешена, и в зарубежной историографии существуют различные на этот счет датировки.

В хронологии по истории Индии Д. С. Триведа годом приезда Никитина в Бидар считал 1372-й по индийскому календарю Шака, т. е. 1470, П. М. Кемп указывает 1469 г., т. е. датировку И. И. Срезневского. К. А. Никлаканта Шастри пребывание Никитина в Индии относит

¹⁷X о ж е н и е за три моря Афанасия Никитина. М.; Л., 1948, с. 80 (Серия «Литературные памятники»).

¹⁸Рассказывая о конфликте в Кафе, М. Н. Виташевская утверждает, что купцы были арестованы. Как же тогда в 1472 г. могла произойти встреча с ними Никитина, о возможности которой пишет исследовательница? См.: Виташевская М. Н. Странствия Афанасия Никитина. М., 1972, с. 112—114.

¹⁹ПСРЛ, т. 6, с. 32; т. 8, с. 179—181; т. 25, с. 301, 303; Веселовский С. Б. Приказные дьяки и подьячие XV—XVII вв. М., 1975, с. 49. – Наказ Беклемишеву на переговоры в Кафе см.: Сб. РИО, т. 41. СПб., 1884, с. 8—9. У Веселовского бѳа ссылки на источник дата посольства– 1471—1475 гг., но в 1471 г., во время похода Ивана III на Новгород, Беклемишев был послан не к Менгли—Гирею, а к Муртазу, сыну казанского хана (ПСРЛ, т. 8, с. 167; т. 25, с. 291).

²⁰Карамзин Н. М. История..., т. 6, с. 346.

²¹См.: Очерки по истории исторической науки в СССР, т. I. М., 1955, с. 74, 503; Бартольд В. В. История изучения Востока в Европе и России. 2-е изд. Л., 1925, с. 173—174; Пронин А. А. История Индии в средние века. Ч. 3. М., 1948; Люстерник Е. Я. Индийский город Камбей в XV—XX веках. Л., 1962; История Индии в средние века. М., 1968.

²²С и н х а Н. К., Б а н е р д ж и А. Ч. История Индии. М., 1954; S а s t г і К. А. N. А history of South India. Oxford, 1955, p. 32, 251; Kemp P. M. Bharat-Rus. Delhi, 1958, p. 11, 14—15; Triveda D. S. Indian chronology (6701 В. C. to 1958 A. C.). Bombay, 1959, p. 45; Bhattacharay S. A. A dictionary of Indian history. Cal– cutta, 1967, p. 96.

к 1470—1474 гг. Между тем русский путешественник провел в стране лишь около трех лет. Английский исследователь средневековой истории Декана, знакомый с хроникой Фериштэ и записками Афанасия Никитина, признал задачу установить время приезда последнего в Индию крайне трудной и едва ли разрешимой. Русский путешествепник, писал он, побывал в стране где-то в период между 1468 и 1474 гг. ²³

В Индии Никитин стал очевидцем столкновения двух крупнейших в то время держав субконтинента. Находясь на территории одного из них – мусульманского государства Бахманидов, – путешественник описывает несколько войн, которые вели войска Мухаммед-шаха III, одного из последних представителей династии. Эти события описаны Мухаммедом Касимом Фериштэ, индо-мусульманским историком, жившим на рубеже XVI—XVII вв. и писавшим на персидском языке. История Фериштэ основана на придворных хрониках, составленных его предшественниками – современниками описываемых событий, один из которых – мулла Абдул Карим Синдхи, состоявший на службе Махмуда Гавана, фактического правителя государства в конце 50-х—начале 80-х годов XV в. Фериштэ датирует события по годам хиджры, а также приводит традиционную местную датировку относительно сезона дождей. Никитин же называет мусульманские праздники. Так что при всем разнообразии приводимые в обоих источниках указания позволяют датировать исторические события на уровне лет и времени года, а иногда – месяцев и дней.

По рассказу Фериштэ, в конце 1460-х—начале 1470-х годов две войны были направлены против индусской державы Виджаянагар и две – против другого индусского государства – Ориссы. Первая война была завершена в 1469—1472 гг. завоеванием приморской области Келны и Гоя, находившейся в зависимости от махараджи Виджаянагара. ²⁴Никитин пишет, что осада одной крепости (речь идет о Келне) продолжалась два года и войска торжественно вернулись в столицу на курбач байрам (Л, л. 454 об.). Войсками командовал везир ходжа Махмуд Гаван, носивший титул мелик-ат-туджжар. Называя его боярином, путешественник пишет, что ведет он войны с индусами «20 лет есть, то его побивают, то он побивает их многажды» (Л, л. 444 об.), и замечает, имея в виду Сангамеш– вар и Гоа, что «два города взял индийскых, что разбивали по морю Индийскому» (Л, л. 454). ²⁵

²³Sewe 11 R. А. А forgotten empier (Vijayanagar). London, 1900, p. 103—106. См. также: S m i t h V. A. The Oxford history of India, 2ed. Oxford, 1928, p. 283, 286; The Gambridge history of India, vol. 3. Gambridge, 1928, p. 432, 556; Edwards M. A. A history of India. Bombay, 1961, p. 118.

²⁴Firishta Muhammed Kasim ibn Hindu Shar. History of the rise of Muhammadan power in India. Transi, from the original Persian by J. Briggs, vol. II, part. I. 3-th ed. Calcutta, 1958 (далее – Firishta), p. 120—121. – Об источниках хроники см .Encyclopedia of islam, vol. II. Leiden; London, 1965, p. 923—925.

²⁵Никитин не мог иметь в виду Дабул (см.: Осипов А. М., Александров В. А., Гольдберг Н. М. Афанасий Никитин и его время. 2-е изд. М., 1956, с. 190), так как этот порт был раньше присоединен к государству Бахманидов. Губернатором города был Кхуш Кадам, которому затем было передано управление и завоеванной областью Гоа. См.: Firishta, р. 120—121.

Сличая записки Никитина и хронику Фериштэ, Минаев натолкнулся на явное расхождение в датах. Для Срезневского, незнакомого с хроникой Фериштэ, проблемы не существовало, его датировка была «автономна» от истории Индии. Минаеву же предстояло «увязать» оба источника. Прочтя в хронике, что Махмуд Гаван вернулся в столицу после трехлетнего отсутствия, исследователь рассчитал, что война, начатая в 1469 г., должна была окончиться в 1472 г. Так как Никитин уже в начале этого года покинул Индию, то первое возникшее противоречие было разрешено следующим образом.

Как и Срезневский, Минаев не сомневался, что русский путешественник был свидетелем всех описываемых им событий. Если прав Никитин, рассуждал исследователь, то неправ Фериштэ. Выходило, что война продолжалась не три, а два года, или три, но начата была на год раньше, чем отметил придворный хронист. Поэтому Минаев высказался за то, чтобы временем возвращения войск после взятия Гоа считать июнь 1471 г. ²⁶

Высказывалось и противоположное мнение: путешественник не мог иметь в виду взятие Гоа, расположенного южнее Дабула, поскольку это произошло после того, как он покинул Индию, и свидетельство тому его собственные слова: «Дабыль же есть пристанище в Гундустане последнее бесерменьству». ²⁷Как же было на самом деле?

Прежде всего событие, которое произошло с путешественником в Джуннаре вскоре по прибытии в Индию, не могло иметь места в 1469 г., как то следовало из датировки Срезневского. Асад-хан, пытавшийся обратить Никитина в ислам, находился в это время в походе на Келну вместе с Махмудом Гаваном; Минаев, отметив участие Асад-хана, не заметил противоречия. ²⁸Во-вторых, следуя логике Минаева, датировать возвращение войск в Бидар из этого похода необходимо 1470 г., так как если там находился Никитин,– это должно было состояться через год после приезда путешественника в Индию, а не в 1471 г., когда он должен был быть уже в Гулбарге; Минаев, поглощенный опровержением хроники Фериштэ, перестал следить за тем, где находился Никитин. Наконец, слова Никитина о Дабуле не дают основания утверждать, что в то время, когда путешественник был в Индии, Гоа еще не был присоединен. В перечне портов западного побережья им названы наиболее значительные: Камбай в Гуджарате, Дабул у Бахманидов, Каликут (Кожикоде) у владетеля Виджаянагара, которые он характеризует как порты «Индийскому морю всему» (Л, л. 450, 457). О Чауле как порте Никитин не рассказывает, хотя отсюда началось его путешествие в глубь страны. Порт Диу, не шедший тогда в сравнение с Камбаем, Никитин не называет, упоми

²⁶Минаев И. П. Старая Индия, с. 93—96.

²⁷На это место записок впервые обратил внимание историк города Гоа (F о п– s е с а J. N. An historical and archeological sketch of the city of Goa. Bombay, 1878, p. 127-129).

²⁸F i г i s h t a, p. 120—121; Минаев И. П. Старая Индия, с. 34, 94. – Из Джун– нара Никитин вышел в Бидар, но не потому, что к этому времени просохли дороги (В и т а ш е в с к а я М. Н. Странствия Афанасия Никитина, с. 58); сезон дождей, как свидетельствует путешественник, продолжался.

7 Хожение за три моря

ная лишь область Гуджарат как первую на индийской земле, которую он посетил.

Присоединение Гоа хроника Фериштэ датирует 876 г. хиджры (1471 —1472 гг.) после сезона дождей, после чего Махмуд Гаван занимался укреплением Гоа. Переписка Махмуда Гавана, собранная в сборнике «Рийяз-ул-инша», позволяет установить точную дату взятия города. По сообщению Махмуда Гавана, Гоа был взят его войсками 8 шаабана 876 г. хиджры, т. e. 1 февраля 1472 г. ²⁹Так что триумф Махмуда Гавана, который описали Фериштэ и Никитин, происходил на глазах последнего.

Установление даты взятия Гоа и возвращения войск в Вид ар проливает свет и на историю медресе Махмуда Гавана – духовной школы, с огромной библиотекой, построенной на средства, добытые во время войны против Келны и Гоа. Афанасий Никитин рассказывает, что в этом походе Махмуд Гаван захватил семь раджей «да казну их взял, юк яхонтов, да юк алмазу да кирпуков (рубинов), да сто юков товару дорогого, а иного товару бесчислено рать взяла» (Л, л. 454 об.). Медресе стало достопримечательностью Бидара. Под куполом трехэтажного здания расположился зал для занятий, по бокам здания поднимались к верху на высоту 30 м два минарета. Однако о времени строительства медресе в литературе приводятся весьма разноречивые данные. Так, сообщается, что она была построена в 1471 – 1472 гг.* в 1478—1479 гг. и даже в 1480 г. (Петрушевский, с. 214). Обращение к хронике Таба Табаи «Бурхан-и маасир» позволяет утверждать, что медресе Махмуда Гавана была построена во время пребывания в Бидаре Афанасия Никитина. Согласно хронограммы, содержащейся в этой хронике, закладка медресе состоялась в 876 г. х., который истек в июне 1472 г., ³⁰Махмуд же Гаван вернулся, как мы теперь знаем, в Бидар в мае, что и определяет время закладки медресе. Это вполне согласуется с надписью на здании, из которой явствует, что оно завершено в 877 г. х., который истек в мае 1473 г. ³¹

Сопоставимые данные хроники Фериштэ и записок Никитина о войнах на Декане можно представить в следующем виде. ³²

Фериштэ

Н икитин

Поход на Келну и Гоа

875 г. х. Сдача Келны мелик-ат-туджжару «Меликтучар два города взял

Махмуду Гавану (после сезона индийскыя, что розбивали по дождей) морю Индейскому. . .»

876 г. х. Взятие Гоа (после сезона дож

дей)

1470/71 г. 1471/72.

²⁹S h е г w а n i Н. К. History of medieval Deccan. Hyderabad, 1973, vol. 1, p. 188.

⁸⁰См.: К i n g J. S. The history of the Bahmani dynasty foundid on the Bur– haa-i Maasir. London, 1900, p. 104.

³¹Encyclopedia of islam, vol. I. Leyden, 1960, p. 1200. Cp.: Encyclopedie de iTslam, t. I. Leyde—Paris, 1913, p. 731.

⁸²Firishta, p. 120—126.

Триумф Махмуда Гавана при «Мелектучар пришел с ратию 1472 г. возвращении в Бидар своею к Бедерю на курбант 19 мая

багрям. . .»

Поход в Ориссу

876– Войсками низам-уль-мулька Ма– 877 гг. х. лика Хасана, Абдуллы Адиль– хана и Фатхуллы Дарья-хана взяты Кондапалли, Раджаманд– ри, Варангал

«Мызамлылк да Мекхан да 1471 – Фаратхан. . . взяли 3 городы 1472 гг., великыи, а с ними. . . каме– не позднее ни всякого дорогого много августа

МНОЖЕСТВО»

Поход на Виджаянагар и Белгаон

877 г. х. Выступление войск из Бидара

877 г. х. Взятие Белгаона (2 тыс. убитых при штурме)

«Меликтучар выехал воевати индеян. . . на память шиха Иладина»

«Град же взял. . . силою, а рати его изгиб л о 5 тысяч»

1472 г. октябрь

1473 г.

не позднее мая

Фрагмент записок Никитина о взятии трех крупных городов Минаев был склонен отнести к войне за Келну и Гоа. Между тем, завоевание трех важных крепостей – Раджамандри, Кондапалли, Варангал – произошло во время военных действий в Телингане в 1471 —1472 гг. Овладев устьями рек Годавари и Кистны, государство Бахманидов вышло к восточному берегу Деканского полуострова, заняв территорию от моря до моря. В этой войне Махмуд Гаван не участвовал, поручив начальство Мелику Хасану. Его-то вместе с двумя другими полководцами и называет Никитин, сообщая о трех завоеванных городах. Как и Фериштэ, Никитин рассказывает об огромных богатствах, особенно драгоценных камнях, вывезенных победителями. Минаев же считал, что об этих событиях Никитин ничего не говорит.

Есть ли, однако, в записках Никитина подтверждение тому, что он находился в Бидаре в 1472 г., а не двумя годами раньше, кроме свидетельства о курбап байраме в середине мая? Да, есть. Такое подтверждение находим в описании путешественником еще одной войны на Декане. Ибо Никитин мог знать о событиях, предшествовавших его приезду, но не мог рассказать о том, чего еще не произошло.

«Меликтучар, – описывает Никитин начало похода, – выехал воевати индеянин с ратию своею из града Бедеря на память шиха Иладина... а рати вышло с ним 50 тысящь; а султан послал рати своей 50 тысящь, да три с ними возыри пошли, а с ними 30 тысячь. Да сто слонов с ними пошло з городкы да в доспесех, да на всяком слоне по 4 человекы с пи– щалми. Меликтучар пошол воевати Чюнедара великое княжение Индийское» (Л, л. 455). Итак, бахманидское войско выступило на завоевание соседней империи Виджаянагар. Начальствовал над войском Махмуд Гаван. Праздник памяти шейха Алладина, как свидетельствует Никитин, отмечали в октябре. О неприятельском войске сказано: «А у Бинедарь– скаго князя 300 слонов да сто тысяч рати своей, а коней 50 тысяч у него» (Л, л. 455—455 об.). Из этого противопоставления видно численное превосходство войска Виджаянагара – 150 тысяч воинов и 300 боевых сло

нов против 100 слонов и 130 тысяч воинов. Произошло ли между ними столкновение, из записок Никитина не сразу ясно. И только рассказ об итогах войны позволяет представить полную картину.

«А индийскый же салтан кадам, – пишет Никитин о махарадже Вид– жаянагара Вирупакше II, последнем из династии Сангам, – велми силен, и рати у него много. А сидит в горе в Бичинёгере (Л, л. 456 об.). О войске Вирупакши II путешественник уже рассказал, теперь следует описание крепости. «А град же его велми велик. Около его три ровы, да сквозе его река течет. А с одну страну его женьгель злый (джунгли), а з другую страну пришел доли чюдна места велми, и угодна все...» (Л, л. 456 об.). Город Виджаянагар лежал на холмах, разделенных рекой Тунгабхадрой. Общая протяженность городских укреплений простиралась с запада на восток примерно на 10 км. По описанию Абд-ар-Раззака Самарканда Виджаянагар – «город побед» – был окружен семью крепостными стенами. За первой стеной располагались предместья с садами и возделанными полями. Линии стен разделяли торговые и ремесленные кварталы, крытые базары, дворец градоначальника. В середине города находилась цитадель с царским дворцом, защищенная последней стеной. Эта часть города имела в ширину 2, в длину 3,5 км. На подступах к городу, перед внешней стеной, были врыты огромные, в рост человека, камни. Таков был город, который мусульмане называли Биджа– пагар.

«На одну же сторону приитти некуды, – описывает Никитин положение осаждавших, – сквозе град дорога, а града же взяти некуды, пришла гора велика да деберь зла...», т. е. те самые густые заросли джунглей, о которых путешественник уже упоминал. «Под городом же стояла рать месяць, – продолжает Никитин, – и люди померли с безводни, да голов велми много изгибло з голоду да з безводицы. А на воду смотрит, а взяти некуды» (Л, л. 456 об.). Значит, войско, опустошив окрестности, не смогло пробиться к реке, протекавшей через город. «... А .большаго града нс взял», – заканчивает Никитин рассказ об осаде Виджаянагара войсками, которые привел Махмуд Гаван.

Оценивая итоги действий бахманидской армии, Никитин писал: «А война ся им не удала, один город взяли индийской, а людей их много изгибло, и казны много истеряли» (Л, л. 456—456 об.). О взятии какого же города говорит Никитин? На этот вопрос позволяют ответить индийские хроники. Это крепость Белгаон, раджа которой был в зависимости от Виджаянагара. Главным героем осады и штурма Белгаона придворпые хроники сделали юного султана. Рассказ русского путешественника подчеркивает роль Махмуда Гавана, командовавшего войсками. «Град же взял индийской, – пишет Никитин, – меликъчан хозя, а взял его силою, день и нощ бился з городом 20 дни, рать ни пила, ни ела, под городом стояла с пуінками. А рати его изгибло пять тысяч люду добраго» (Л., л. 456 об.). Рассказывает Никитин и о военной добыче, и о расправе, учиненной над мирным населением войском Махмуда Гавана. «И город взял, ины высекли 20 тысяч поголовия мужескаго и женьскаго, а 20 тысяч полону взял и великого, и малого, а продавали полону голову по

10 тенек, а иную по 5 тенек, а робята по 2 теньки, а казны же не было ничево...».

Переходя к описанию этого похода на южного соседа, Минаев отметил, что Афанасий Никитин стал очевидцем одного из важнейших событий в истории государства Бахманидов и занес правдивые известия об этом в свои записки. Похода на Виджаянагар, о котором пишет Никитин, нет в хронике Фериштэ. Это дало основание И. П. Минаеву утверждать, и вполне справедливо, что записки Никитина более полно передают события войны. ³³Однако ученый по-своему объясняет противоречие между биджапурской хроникой и записками русского очевидца. Описание безводицы, данное Никитиным, по мнению исследователя, напоминает описание Фериштэ, но последний говорит только о городе Белгаон, да и засуха, о которой он пишет, наступила позже, после окончания войны. В то же время описание Никитидым новой войны, как резонно заметил Минаев, нельзя отнести к действиям на границе Ориссы. Путешественник называет другого царя, против которого двинулось войско, а также другое направление движения войск. По Срезневскому, осаждавшие столицу не овладели лишь «главной крепостью», т. е. цитаделью, где находился махараджа. И. П. Минаев же, соединив известия Ликитина о двух городах в одно, решил, что знаменитая индусская столица, несмотря на умолчание об этом хроники Фериштэ, была на этот раз взята. Исследователь, однако, проявил невнимание к тексту источника, на который он опирался. ³⁴По рассказу Никитина, войска Махмуда Гавана взяли город, т. е. Белгаон, после месячной осады и штурма, но столицы – «болшаго града» – не взяли. Мы видели, что такое выражение употреблено Никитиным еще только по отношению к Бидару как столице: «Вышли... к Бедерю, к большому (главному. – Л. С.)их граду».

Действительно Фериштэ повествует об осаде и штурме Белгаона, раджа которого по воле владетеля Виджаянагара решил отвоевать Гоа, о том, как пороховыми взрывами были пробиты три бреши, как раджа Белгаона сдался в плен, явившись в лагерь к шаху под видом гонца, и т. д. ³⁵О походе на столицу государства Виджаянагар хроника молчит. Если бы поход был успешен, как полагал И. П. Минаев, хронист вряд ли бы не сообщил об этом; умолчание понятно, если поход закончился неудачей.

Высоко оценив труд Срезневского, Минаев указал на ряд ошибок исследователя в том, что касается Индии, ³⁶но, приняв его датировку, оспорил хронику Фериштэ. Между тем при правильной датировке путе

³³Минаев И. П. Старая Индия, с. 109—111, 152—153.

³⁴См. также: Kamp Р. М– Bharat-Rus, р. 22. Авторы, отметившие, что Виджаянагар не был взят, полагали, однако, что поход имел место в 1470 г., ранее похода в Ориссу (Осипов А. М. и др. Афанасий Никитин и его время, с. 186—190).

³⁵F i г i s h t а, р. 122—125; Sastri К. А. N., Srinivasachari G. Advanced history of India. Bombay, 1970, p. 407—408.

³⁶Минаев И. П. Старая Индия, с. 1, 7, 16.

шествия Никитина исчезают и другие противоречия, которые связаны с определением времени пребывания путешественника в Индии. ³⁷

Отмечая противоречие между известиями о времени взятия Гоа, Минаев писал, что их трудно примирить за неимением других современных данных. Оказывается, такие данные скрывались в самих записках путешественника.

Подтверждение свидетельств русского очевидца в той части, где его рассказ расходится с Фериштэ, находим в хронике «Бурхан– и маасир», опубликованной после смерти Минаева. Ее автор – Али ибн Азизулла Таба Табаи, Современник Фериштэ. Так же, как и Никитин, он называет цель последнего похода, сообщая о совете у шаха, на котором Махмуд Гаван объявил, что присоединит не только Белгаон, но и все государства Виджаянагар. ³⁸

Еще один хронологический признак скрывается за сообщением Никитина о непомерной дороговизне жизни, которое содержится в самом конце рассказа Никитина о пребывании в султанате Бахманидов. Не одна война была тому причиной. Вместо сезона дождей в* 1473 г. пришла засуха. Страшный голод, известный под названием «биджапурского», на два года поразил центральные районы Декана.

Таким образом, хроники Индии подтверждают свидетельства русского путешественника о событиях во время его пребывания в стране в 1471 – 1474 гг., а записки Никитина дополняют и уточняют индийские источники.

Точность календарных указаний Афанасия Никитина хорошо обнаруживается в случае с индусским праздником, срок которого путешественник соотносит с календарем, принятым на Руси. Праздник Шива– ратри, о котором рассказывает Никитин, отмечается 14 числа месяца магха по индийскому календарю Шака. Этот переходящий праздник приходится на февраль—март. Никитин пишет, что паломники отправляются к храму «о Великом заговейне», т. е. в канун Великого поста, начало которого приходится также на февраль—март (см. прим. 109 комментариев). Путь от Бидара до Парвата занял у Никитина месяц. Праздник Шиваратри в 1472 г. был 7 февраля. ³⁹Значит, русский путешественник двинулся в путь в начале января 1472 г.

Именно к этому времени пребывания в Индии относится сближение Афанасия Никитина с индусами и, надо полагать, знакомство с учением бхакти. Консолидация в XIV—XV вв. сословия горожан в Индии вызвала к жизни тенденцию к преодолению конфессиональной и корпоративной кастовой обособленности отдельных групп торгово-ремесленного населения* что обнаружило себя в учениях, объединяемых в литературе понятием

³⁷Так, Никитин пишет, что шаху «20 лет», но если он был в стране в 1469– 1472 гг., но шаху было от 15 до 18 лет; возраст указан на 1473—1474 г.

³⁸См.: К i n g J. S. The history of the Bahmani tlynasty founded on the Burhan-i Maasir. London, 1900, p. 103, 106.

³⁹Swamikannu Pili a i. An indian ephemeris. A. D. 700 to A. D. 1799, vol. 1* pt 1 [2 edn.]. Madrass, 1922. [Таблицы], p. 258—259.

«бхакти» (санскр. «любовь к богу»). Проповедуя идею единого бога-соз– дателя, бога-истины, бхакты восстали против притязаний брахманов и мулл на роль «посредников» между человеком и богом, говорили о возможности «спасения» вне зависимости человека от кастовой и религиозной принадлежности. «Город индусского бога на Востоке (Бенарес), а город мусульманского – на Западе (Мекка), – проповедовал Кабир,– но ищите его у себя в сердце, ибо там бог мусульман и индусов». ⁴⁰Сочетав в себе элементы ислама и индуизма, бхакти стало выражением процесса сближения местного и привнесенного в страну мусульманами культурных субстратов. «Идеология бхакти, – пишет К. 3. Ашрафян, – представляла прогрессивную тенденцию культурного процесса в средневековой Индии: в качестве самостоятельной «демократической» струи в этом процессе она противопоставляла себя феодально-клерикальной культуре, отрицая сословно-классовые принципы». ⁴¹Один из сторонников так выразил идею равенства в учении бхакти. «Поскольку я вижу тебя во всем, я не вижу разницы между индусом и тюрком. Оба имеют одинаковую душу, тело, глаза, нос; оба они – творение господа. Оба слушают ушами, ощущают вкус языком, оба испытывают голод и одарены разумом; одно и то же нравится и не нравится обоим, и оба Одинаково чувствуют боль и радость». ⁴²Карамзин заметил, что Афанасий Никитин в Индии не только «купечествовал», но и рассуждал «о вере», однако историк ничего не сказал о характере этих рассуждений. ⁴³Между тем высказывания русского путешественника, возможно, уже знакомого с еретическими учениями еще до приезда в Индию, говорят о том, что в его мировоззрении нашло отражение учение бхакти. Ищущий путей к социальной справедливости Афанасий Никитин утверждает, что нравственная чистота человека не зависит от принадлежности к одной из «вер» (Л, л. 456). Никитин сближает идею происхождения всех людей от Адама с воззрениями индусов, * истолковывая последние в том смысле, что они также придерживаются этой идеи (Т, л. 377—377 об.). Сближая свои воззрения с идеями бхакти, он говорит, что храм Парват для индусов то же, что Иерусалим для христиан и Мекка для мусульман (Т, л. 377 об.; Л, л. 449). В двухчленную формулу бхакти русский путешественник включает нѳвый, третий элемент и таким образом выступает в качестве самостоятельного мыслителя. При этом искания в области веры не колеблют его любви к Родине. «Нет страны, подобной ей в мире!» – восклицает Афанасий Никитин, думая о Руси в далеких краях.