Текст книги "Нитка кораллов"

Автор книги: Аделаида Котовщикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Меня спросили: «„А“-то зачем?» Я сказала: «Надо».

И оставили. Что им – жалко?

– И телеграфом ты послала мне двадцать рублей. Хотя телеграфом раз в пять дороже, чем почтой. Тут и медведь поймет, что на дорогу. Чтобы срочно выехала.

– Это уж твое дело было, как поступить.

– Я там все дела бросила. Васька, соседей там одних мальчонка, только стал подтягиваться по арифметике… При клубе детскую самодеятельность начали организовывать… И работу хорошую только что получила. Страниц двести дал в перепечатку один профессор из Ялты. Пришлось вернуть…

– Ну и не ехала бы, раз вся общественная работенка там без тебя проваливается. Колька посидел бы один запертый, ничего бы с ним не сделалось.

Метнув на племянницу неуверенный взгляд, тетка пробормотала:

– Во втором классе мог бы у нас в школе поучиться, у меня пожить. И климат…

Асины глаза потемнели.

– Сына отнять хочешь?!

– Не болтай ерунду! – поморщилась Анна Петровна.

– Никуда Коля не поедет! Кончен разговор! Маленького давала – хватит.

– Тогда заботься о нем по-человечески. Ты ведь часто даже обед забываешь приготовить, бессовестная…

– Готовлю, когда успеваю. Не помрет с голоду. Как могу, так и живу.

– Носочки все оказались грязные у него. И больше половины – в дырках…

Топот ног по коридору, испуганный Колин голос прервал ее:

– Ба-аб!

Он распахнул дверь. Непонятный, громкий и низкий гул несся из комнаты.

– Что такое?! – со всех ног Анна Петровна кинулась вон из кухни.

В комнате она выдернула вилку репродуктора из электрической розетки.

– Ты с ума сошел, Коленька? Зачем ты это сделал?

Коля возбужденно подскакивал возле нее.

– Я хотел… Думаю, что будет, если вставить? Заговорит или нет?

– Даже паленым пахнет. Как у тебя все не взорвалось? – Анна Петровна один за другим повернула выключатели, загорелись лампы под потолком и на письменном столе. – Просто чудом не перегорело все на свете. Быстро вытащила я – оттого… Никогда, никогда, Колюшка, не балуйся с электричеством!

Ася хохотала над теткиным испугом:

– Извечный вопрос мальчишек: что будет, если…

– А что тут смешного? Вот и оставляй его одного на целые часы, – проворчала Анна Петровна. – И погибнет ни за понюшку табаку…

7

В два с половиной года Коля не понимал, где живут лягушки. Он тащил баб-Аню за руку под цветущие вишни и яблони, показывал пальцем куда-то под кусты и говорил: «Здесь лягушки!». Старательно заглядывал под каждый кустик, присаживался на корточки и выжидал, не выпрыгнет ли лягушка.

Маленькая потешная фигурка в белой панамке. Искал он лягушек там, где их не могло быть, но она не разуверяла его, чтобы не совался к речонке и в канавы. Анемоны у нее в садике он упорно называл «лимоны» и уверял ее: «Так лучше».

Без конца Колю возили взад-вперед из Ленинграда на юг, с юга в Ленинград. Увезя Колю или потребовав, чтобы тетка привезла ей сына, Ася затем снова привозила его или отправляла со знакомыми, едущими в Крым в отпуск. С няньками она не уживалась, в яслях Коля сразу заболевал.

Каждый раз, собирая ребенка в дорогу, Анна Петровна откладывала ломаные игрушки, сношенную, прохудившуюся обувь и одежонку: «Это нужно выкинуть». А когда, посадив их на поезд в Симферополе, она возвращалась в свое опустевшее жилище и наталкивалась на маленькие стоптанные сандалии, то сердце у нее переворачивалось. Она прижимала к груди сандалишки, бережно подбирала с полу и прятала целлулоидного зайца с дырой на боку, даже обрывки картинки. Все выглядело так сиротливо без Коли.

Первые дни без Коли она не знала, куда деваться от тоски. Сидела, растерянно опустив на колени руки, ни за что не хотелось браться. Ни к кому, кажется, так не присыхало сердце, как к этому беззащитному крохе, на которого и прав-то у нее нет. И вот между ним и ею ложилось расстояние в два дня, в пять дней, в неделю. Уже семь раз он ложился без нее спать и семь раз вставал, и она не знала, плакал ли он, ушибался ли, пугался ли… Расстояние в семь дней – как это бесконечно много! В двадцать дней расстояние уже не ощущалось таким огромным. Боль разлуки притуплялась. Она писала письма, посылала фрукты, вязала и отправляла Коле свитера, носочки.

А потом Ася вызывала ее или присылала Колю обратно. И каждый раз в чем-то он оказывался другим: изменялся голос, он употреблял много новых слов… И только кротость, доверчивость, какая-то открытая улыбчивая доброта оставались у Коли неизменными. Совсем крошечным он говорил игрушечной собачке: «Не будем рычать! Будем жить мирно».

Но вот он стал учиться, и зимой увозить его было уже невозможно.

8

Сидя на полу под столом, рядом с морскими чудовищами, Вартан взволнованным шепотом сообщал Коле последние новости.

– И когда ты, наконец, поправишься? Все что-нибудь случается, всякие происшествия, а тебя нет! Ирка отрекается начисто.

– Может, и правда не она? – сказал Коля.

– Кто же еще? А сокровищница разворочена. Факт? Факт. Я ее и совсем порушил. Все наше имущество спрятал пока просто в коробку, под нянину кровать поставил, велел няне охранять, чтобы никто не тронул.

Коля задумчиво поправил пальцами гребешок допотопного ящера.

– А знаешь, может, сорока прилетала? Блеснуло ей из дупла, она сразу туда сунулась. Сороки любят блестящее воровать.

Вартан моргнул с сомнением.

– Я у нас тут сорок не видел… Нет, это Ирка, Ирка. Кто же еще? Врет просто, будто ничего знать не знает. А этот Севка и на теплоходе плавал, и на самолетах летал и даже – подумай! – на воздушном шаре!

– Ну-у? А воздушные шары для летанья разве теперь делают? Раз есть ракеты. И всякие-всякие самолеты. И вертолеты. А на самолете я тоже летал сколько раз. К баб-Ане в Крым и обратно.

– Он так сказал, Севка, что на воздушном шаре… И он там у себя, в этом… ну, откуда он приехал, все первые премии за художественную самодеятельность получал. Он и стихи на сцене читал, и рассказы художественные говорил, и пел, и фокусы…

– Молодец какой! – сказал Коля.

– А главное, он знает всякие разные секреты!

– Какие секреты?

– Он еще не сказал. Еще мне скажет. И потом, врагов, говорит, надо выслеживать. Он покажет как.

– Врагов? Каких врагов?

– Предателей всяких. Он научит их следить.

– А где же у нас…

– Коля, иди сюда! – позвала Ася.

Поднявшись с полу, Коля подошел к маме, копавшейся в платяном шкафу. Ася надела на Колю широкополую кавказскую панаму и засмеялась.

– Ой, какой гриб! – выйдя из кухни, улыбнулась Анна Петровна.

– Ты моя поганочка! – Ася с нежностью притянула к себе сына.

– Уж ты скажешь! – обиделась за внука Анна Петровна. – Самый, наоборот, хороший грибок. Только хиленький.

– Как раз такая бледная, трухлявая поганочка.

Тетка поняла, что Ася нарочно ее поддразнивает, и переменила тему:

– Совсем скоро уже допекутся пирожки. Ужинать будем.

Коля вытянул с нижней полки шкафа, из хаоса вещей, до которых еще не добрались баб-Анины руки, смятую цветную занавеску и накинул ее себе на плечи.

– Мама, дай и Вартану какую-нибудь тряпку для плаща. И шляпу дай!

Через минуту на голове Вартана красовалась соломенная шляпа, а на спине болталась другая занавеска, завязанная узлом под горлом.

– Мы мушкетеры! Мы мушкетеры!

С победными криками мальчишки скакали, визжали, размахивали шпагами – бамбуковыми палочками, которые привозила для Коли с юга баб-Аня.

Буйный, воинственный и восторженный пляс прервала Тина. Она пришла за сыном.

– Почему ты не идешь домой, Вартан? Ушел, говорят, уже три часа назад. Если не больше…

Увидев, как веселится Вартан, как хорошо ему у Шапкиных, Тина еще острее почувствовала обиду за Сурена. «Все-таки безжалостный у нас мальчишка. Отец там переживает, а он и в ус не дует».

Вартан не хотел идти домой.

– Завтра воскресенье, пусть еще немножко поиграют, – просительно сказала Анна Петровна.

– Тинка, если ты не напьешься с нами чаю, ты мне не друг! – заявила Ася. – Там у тетки какое-то чудо кулинарного искусства вот-вот появится.

Через час, ведя сына за руку от подъезда к подъезду, Тина говорила грустно:

– Совсем мы папу бросили. Гостевали с тобой, чай с пирогами распивали, а он там один…

Вартан вскинул подбородок и слегка отвернулся.

– Тебе не жалко папу?

– А он меня жалел, когда бросился? Да ка-ак схватит!

– Вартан! – строго сказала Тина. – Ты даже не разговариваешь с папой, это…

– И не буду разговаривать!

– Это очень нехорошо – так долго злиться.

– А бить детей хорошо?

– Он тебя не побил, во-первых. Просто встряхнул за очень нехороший поступок. Ты швырнул хлеб. И этим оскорбил всех нас.

– И он меня оскорбил. Еще больше.

– Ну и оскорбил! Подумаешь, нашелся император – тронуть нельзя!

– Я не прощаю оскорблений!

– Ты дурачок…

Тина замолчала: они уже вошли в переднюю.

Покорно, без возражений, Вартан умылся и почистил зубы. Проходя через столовую, он бросил на сидевшего на диване отца непреклонный взгляд и с гордо поднятой головой прошествовал в детскую.

9

Наконец врач позволил Коле гулять.

В тот же день Вартан торжественно познакомил Колю с Севкой. Погода стояла на редкость хорошая, и в любопытных недостатка не было. Стайка ребят окружила мальчиков, стоявших под липой посреди двора. Ирка Колар в неизменных брючках и с конским хвостом на затылке, близнецы-первоклассники Юрка и Света, оба белобрысенькие и остроносенькие, даже четырехлетний Антон подошел. Положив палец в рот и подняв голову, он смотрел на всех очень внимательно, чувствуя, что происходит что-то важное. Впрочем, его тут же увела бабушка: «Не суйся к большим! Еще потопчут тебя».

Немало Вартан успел нарассказать новому знакомому о своем друге.

– Он такой у нас, Колька, знаешь! Он может вылепить что угодно, хоть космонавта, когда он ходит по космосу, хоть какого зверя! И нарисовать тоже может.

– А учится он как, твой Коля?

– Учится? Ну, не так, чтобы очень. Троек много. Только по чтению у него всегда пять. Круглое. Просто арифметику он не очень любит…

И вот они стоят друг против друга. Севка критически разглядывает худого бледного мальчишку. Голубые глаза Коли смотрят в лицо Севы с любопытством и слегка настороженно. Если верить россказням Вартана, уж очень необыкновенный этот мальчик в узорчатом свитере, с приятным лицом и немного колючим взглядом.

Первым нарушает молчание Коля.

– Здравствуй, Сева, – говорит он тонким голосом и протягивает руку.

Севка снисходительно усмехается и притрагивается к кончикам Колиных пальцев. Затем лицо его делается замкнутым.

– Значит, так, – говорит он властно. – Ты зачисляешься в наш отряд разведчиков и будешь наравне со всеми нести разведывательную службу. Вот план! – Он достает из кармана сложенный лист бумаги и разворачивает его.

Притихшие ребята подсовываются Севке под локти, заглядывая в бумагу. Там квадраты, и кружки, и какие-то надписи. Никто ничего не понимает, но все сдерживают дыхание от значительности момента.

– Что это тут написано? – недоуменно спрашивает Коля.

– Отставить разговорчики! – жестко говорит Севка. – Объясню и без вопросов.

Вартан вздыхает и обнимает Колю за плечи, как бы оправдывая его.

– Кружки – это, ясное дело, деревья, квадраты – дома. Я измерил шагами расстояние. Каждый шаг на плане – несколько миллиметров, так что масштаб точен.

– Конечно, если ты измерил, – с уважением вставляет Вартан.

– Твоя территория, Николай, будет вот от этого кружка до угла этого квадрата. Здесь будешь следить!

– А чего следить? – растерянно спрашивает Коля.

Севка смотрит на него пренебрежительно:

– Вражеских шпионов, конечно!

– А откуда же… – начинает Коля.

Но звонкий голос Ирки перебивает его:

– А где моя терри… эта самая?

– Девчонки в разведчики не принимаются! – отчеканивает Севка.

У Ирки рот делается, как буква «о», в глазах ужас. Вартан радостно подпрыгивает и хлопает в ладоши.

Севка повелительно поднимает руку:

– Внимание! Вообще девчонки не принимаются в разведчики. Но Ирка ведь девочка-пират. У нее всегда с собой перочинные ножики и спички в карманах. Поэтому… – он делает паузу, – для нее исключение. Она тоже будет разведчиком. Ее территория – вот! – Он смотрит на план и обводит пальцем два кружка. – Вокруг вон тех деревьев. А Вартан мой адъютант, мы с ним пойдем на общие розыски.

– А мы что будем делать? – хором кричат Юрка и Светка.

– Вам специальное задание будет потом. Пока вы в помощь Коле. Живо приступайте все к заданию, выполняйте приказ! Через десять минут сбор на этом же месте. Доложите, кто что заметит особенное. Вартан, пошли!

Ирка уже скачет вокруг указанных ей двух лип, пока Коля еще плетется к углу дома. Близнецы тащатся за ним. Севка с Вартаном скрылись в кустарнике.

Несколько секунд Коля стоит в задумчивости, потом принимается усердно осматривать каменные плитки у дома. Может, и правда, какие следы найдутся? За его спиной близнецы начинают ссориться. Светка – какая удача! – нашла пуговицу. Большую, синюю. Наверно, от чьего-нибудь пальто.

– Я первый увидел! – кричит Юрка. – А ты сразу схватила!

– Почему это ты первый, когда я первая? – вопит Светка.

– Вы нашли вместе, – примирительно говорит Коля. – Вы же не из вражеского стана разведчики, вы ведь заодно, что вам делить эту пуговицу?

– А все равно я первая! – Светка, надувшись, толкает брата. Тот ревет.

– Ну и деритесь, когда так. – Коля с досадой отворачивается от близнецов и, глядя в землю, отходит от угла дома к дереву. Кажется, такой участок отвел ему Севка? Теперь Коля близко от Ирки.

Вместо того чтобы разглядывать местность, Ирка похаживает вокруг своих двух деревьев, размахивая открытым перочинным ножиком. Вот остановилась и, бросив ножик на землю, чешет себе спину.

– Меня, кажется, одели с блохой, – сообщает она Коле. – Ты нашел что-нибудь? Нет? А что мы вообще ищем, не знаешь? Мне кажется, немножко скучно стало.

Чтобы совсем не заскучать, она прибегает к испытанному средству – затягивает песню:

 
Легко на сердце от песни веселой,
Она скучать не дает никогда!
 

«Не прошло ли уже десять минут? Не пора ли идти на то самое место?» – думает Коля.

Вдруг опрометью мчатся откуда-то Севка и Вартан.

– Ирка, труби сбор! – кричит Севка. – Важная находка!

Кто бы мог подумать? В их мирном дворе, как видно, и вправду завелись какие-то враги.

В руках у Севки развевается обрывок желтоватой бумаги, в которую в магазинах насыпают сахарный песок и крупу. Севка размахивает этим обрывком, а потом несколько раз прочитывает вслух то, что на нем написано. А написано печатными буквами вот что: «Берегитесь!

Мы проломим головы, когда захотим, всем вам! Особенно Севке-командиру и Вартану! Васька Большой и Семен Рыжий».

На эту бумагу Вартан наткнулся в кустах, когда они с Севкой там шныряли.

Ребята стояли пораженные.

– Бою-у-усь! – вдруг проверещала Светка.

– Может, домой пойдем? – предложил Юрка.

– Не бойтесь! – храбро крикнула Ирка. – Я вас защищу, у меня ножики есть!

– Молодец! – похвалил ее Севка. – Не зря я тебе разрешил вступить в отряд.

Солнце, как всегда во второй половине дня, золотило стволы, просвечивало сквозь листву. Летала осенняя паутина. Кругом было тихо, лишь вдали позванивал трамвай да ворковали на крыше голуби. Но все вокруг как-то изменилось: ведь где-то подстерегала их опасность. Коля стоял с полуоткрытым ртом.

– Струсил? – поглядев на него, усмехнулся Севка.

– Странно как-то… Откуда эти… Васька Большой и Семен Рыжий? Мы никогда о них не слыхали.

– А теперь услышали. Все бывает когда-нибудь в первый раз. Но, ребята, никому ни слова! Это наша тайна. Разболтаете, нам же хуже будет. Слово командира – приказ! Ясно?

– Ясно! – сказал Вартан.

– Ясно! – крикнула Ирка.

– Ясно, – неуверенно, вразброд повторили Коля и близнецы.

10

Двор, знакомый каждым деревом и кустом, каждой выщербинкой ка каменных плитах, стал как бы чужим. В сущности, он перестал быть двором, а стал «территорией», «местностью». «Территория» эта, как объяснил Севка, принадлежала им и никому больше, но ежеминутно и совершенно неожиданно на нее могли ворваться неизвестные, таинственные и тем более устрашающие Васька Большой и Семен Рыжий. Злоумышленникам было легко совершить нападение, так как ограда существовала только с двух сторон. Всегда это казалось очень удобным: не проходя в ворота и не перелезая через ограду, можно было выйти на соседние улицы. А сейчас никого это не радовало: «их территория» оказалась плохо защищенной.

Возвращаясь из школы, Вартан и Коля настороженно оглядывались по сторонам: побывали здесь враги или нет? Грозных этих личностей мальчики не видели ни разу. Но натворить кое-что те уже успели.

Дня три назад была развалена дровяная кладка. Ванны в доме топились дровами, установить газовые колонки еще только собирались. Во многих квартирах, несмотря на паровое отопление, сохранились и печи, которые нередко протапливали весной и осенью. Словом, дровами люди пользовались, а сараев не хватало. Дрова просто складывали у стенки сарая, обшивая их кое-где листами железа.

Увидев покосившуюся кладку и расшвырянные по земле поленья, тетя Мотя крикнула Вартану с Иркой, бегавшим по двору:

– Это кто не вам разрешил дрова рушить? Вот я вас метлой, пострелята! А ну, помогайте складывать!

Вартан, Ирка и Коля подавали тете Моте березовые полешки и горячо уверяли, что они даже близко к дровам на подходили.

– А кто ж это набезобразничал? Кроме вашей братии, некому озорничать. Севочка-то новый, такой чистенький, аккуратненький, он по дровам лазить не станет.

– Ой! – вдруг сообразил Коля. – Да ведь это, наверно…

Вартан дернул его за рукав.

Другое злодейство произошло вчера. Кто-то бросил ком твердой земли в окно Крахмальниковых. Извилистая трещина разукрасила стекло. На всякий случай мать отодрала за уши ни в чем не повинного Юрку. Рев стоял трубный, носовой и возмущенный.

– Неужели это тоже они… те самые? – страдальчески кривя лицо от жалости к Юрке, спросил Коля.

Севка пожал плечами.

– Разумеется. Хулиганят, чтобы нам попало. Но дрова, стекло – это все ерунда. Такое ли может случиться! Ведь они охотятся за нашими головами.

– Но что мы им сделали? – недоумевал Коля.

– Ты же читал бумагу, – сказал Вартан. – Объявили нам войну до конца!

– Но за что объявили войну? – не унимался Коля. – Мы же их не трогали, не видели даже…

– Во-первых, я видел! – заявил Севка. – Они оба высокие, сильные… Да что ты вообще понимаешь в стратегии?

– В стра-те-гии, Коля, ты и правда не понимаешь. – Вартан погладил друга по плечу.

Коля замолчал.

Как-то няня сказала Тине:

– Что-то у нас с Вартиком подеялось? Все озирается, будто чего потерял.

– Ничего я не потерял, – покраснев, быстро сказал Вартан. – Так просто…

Трудновато было Коле. Он привык обо всем рассказывать баб-Ане. А тут нельзя…

Баб-Аня поглядывала на него с беспокойством:

– У тебя ничего не болит, Коленька? Что-то ты часто вздыхаешь.

– Нет, у меня ничего не болит, – со вздохом отвечал Коля.

– А вздыхаешь почему?

Снова тяжкий вздох:

– Нельзя говорить… Тайна!

– А хочется, поди, рассказать? – улыбнулась баб-Аня.

– Терпеть приходится. – Коля перевернулся через голову на диване.

Играя во дворе, ребята теперь особенно не разбегались. В кучке чувствовали себя увереннее. В присутствии Севки они опасались меньше: командир ведь, защитит в случае чего.

Но Севка стал играть с ними гораздо реже. Он уже поступил в школу, в пятый класс, сразу записался в несколько кружков и был очень занят. Случалось, по два-три дня не гулял во дворе.

Ребята по очереди качались на качелях, когда их окликнула тетя Мотя:

– Ну, что, ребятня привольная, уроки-то приготовили?

Толстая дворничиха сидела на скамейке под домом. Когда вот так сидит тетя Мотя, отдыхая, и спицы мелькают в ее руках, любит она поговорить. И можно от нее всякого наслушаться.

Ребята подошли.

– Успеем выучить, – сказал Вартан. – Задано мало.

– Я по музыке урок уже выучила, – сообщила Ирка.

– А нам завтра задано идти к зубному врачу, – сказал Юрка.

– Вре-ешь! – испуганно протянула Светка. – А почему я не слышала?

– Болтала, вот и не слышала.

– Я думала, просто ничего не задано, обрадовалась. К зубному врачу-у! – пропищала она. – Врешь ты все! – И уже замахнулась на брата сжатым кулачком.

– Я т-тебе! – погрозила ей спицей тетя Мотя. – Чего не поделили? Балуют вас, как Бее равно принцев каких. Чего вам, в самом-то деле, не хватает? Вот хоть бы Ирочка: сытенькая, здоровенькая, щеки, как яблочки. Ведь это какое же счастье, что дитё такое передо мной! Посмотрю на нее иной раз и так и вижу другую девочку, не намного Ирочки постарше. Стоит закутанная среди сугробов, а морозище – слезы на щеках вмиг в ледяшку. Личико у нее под платком маленькое-маленькое. А глаза… такое в них… и сказать не могу, сколько горя.

– Это где такая девочка? – спросила Ирка.

– Где? В этом самом дворе, у этого самого подъезда, где мы сейчас сидим. Бреду это я с завода, через плечо сумка противогазовая, а в сумке самое что ни на есть ценное – хлеба пайка. Бреду, ноги слабые чуть подымаю.

– Заболели? – спросил Коля.

– А все тогда так ходили, милый. С голоду. Еды вовсе не было. Блокада. Слыхали такое слово?

– Я слышал, – сказал Вартан.

– И я по радио слышал, – сказал Коля.

– А мы радио мало слушаем, – бестолковым хором признались близнецы.

– А как это – блокада? – спросила Ирка.

– А вот обступили наш город вражьи дивизии, обложили вокруг, что и заяц не пробежит, и не стало питания. Склады с продовольствием от бомб сгорели… Так вот посмотрела на меня девочка из-под платка, что аж пронзило меня, пошевелила озябшими губенками, голосок чуть слышный. «Тетя Мотя, – говорит, – моя мама за водой пошла и давно нету. Она… в прорубь не упала? Я, – говорит, – хочу пойти поискать и не знаю – куда…» Водопровод-то тогда, само собой, не работал, воду в Невке из проруби брали. «Зачем же, – говорю, – в прорубь? Скажешь тоже!» А про себя думаю: очень даже просто – не в прорубь, так где-нибудь в сугроб от слабости свалится и подняться не сможет. Вот стоим мы друг против друга. И вдруг померещилось мне, что ничего на свете нет – ни города нашего, ничего, одни сугробы, деревья застылые, я да эта махонькая. Взяла я ее за руку и домой к ним повела. Вошли, печурка железная еще теплая, на диване малыш под одеялом спит. День был, а в комнате сумерки: окно-то льдом заросло, свет не пропускает. «Вы посидите со мной?» – спрашивает она тихонько. Села я на стул квашней. Потом полезла в свой противогаз, отщипнула от пайки и в рот положила. А крошка на пол и упади. Девочка сразу на колени, под стол полезла, крошку нашарила и мне подаёт. А сама слюну глотает. «Ах вы, фашисты-гады, – думаю, – будьте вы навеки прокляты, до чего людей довели!» Я тую крошку взяла, а взамен чуток отломила от пайки и ей протянула…

Тетя Мотя замолчала, задумалась.

Ирка давно моргала и швыркала носом. Тут она громко всхлипнула и спросила:

– И что… потом?

– Что ж потом? Ясное дело, мы победили. Фашистов от Ленинграда отогнали, в плен позабирали. Кончилась эта страсть на нашей земле!

– А девочка? – спросила Ирка.

– Померла? – округлив глаза, брякнул Юрка.

– Зачем же? Выросла, большая стала, взрослая. Замуж вышла, сынка имеет. – Тетя Мотя широко улыбнулась, протянула руку и провела пальцем по голове Вартана. – Так ведь то твоя мама, дурачок!

– Как – мама? – Вартан отступил, растерянный, ошеломленный. – Почему мама?

И все ребята смотрели на него с недоумением.

– Не упала, значит, девочкина мама в прорубь! – радостно сказал Коля. – Потому что ведь бабушка Вартана… живая она!

Вартан повел на Колю невидящими глазами, все еще не понимая. И вдруг до него дошло. Он густо покраснел, круто повернулся и побежал со всех ног…

Сурен и Тина недавно вернулись домой. Оба сидели за столом и ели, когда раздался звонок, возглас открывшей дверь няни: «Ты что, мой золотой? Или чего испугался?»

В столовую ворвался Вартан и остановился на пороге, красный, запыхавшийся.

– Я… – пробормотал он. Кинулся к маме, обнял ее, быстро поцеловал куда-то в шею, потом метнулся к отцу, ткнулся лбом ему в плечо. – Я… не буду больше никогда… швырять хлеб. Я же не знал!

Сурен погладил сына по голове:

– Ну, ну… хорошо, когда так! Мы помирились, да? Никто больше не сердится?

Мама сидела довольная.

– Я пойду сейчас еще гулять, – быстро сказал Вартан. – А вечером ты мне почитаешь, папа, «Остров сокровищ»? Ты сам! Хоть немножко. Ладно?

– Почитаю, почитаю. Не гуляй долго.

Вартан умчался. Тина откинулась на спинку стула:

– Ну и вихрь у нас ребенок! В папочку.

– Но что же все-таки с ним случилось? Почему его так прорвало? Дулся, дулся и вдруг – нате!

– Но я же с ним разговаривала, и не раз, – горделиво сказала Тина. – Постепенно подействовали мои убеждения не злиться, пробудили его совесть.

– М-м-м, – неопределенно промычал Сурен.

11

Приказы свои Севка отдавал таким повелительным тоном, что и нехотя подчинишься. А уж если с охотой выполнять, то лихо, по-боевому получается. Во весь дух, радостно мчался Вартан к дереву, в подъезд, за угол дома, стоял на страже у ограды. Как заядлый пловец в море, он купался в тайнах и загадках.

Коля выполнял Севкины команды с раздражающей медлительностью, часто поглядывая на командира. В Севке закипала досада. Раз он чуть не посадил Колю на гауптвахту.

– Сломай мне вон ту ветку! – приказал Севка.

– Ломать? Она ведь живая, с листьями. Я лучше тебе сухую найду.

За такое неповиновение Севка хотел посадить Колю на скамейку – и пусть сидит неподвижно, пока не разрешат ему встать. Но Вартан закричал: «Без Коли играть? Не согласен!» Скрепя сердце Севка пробурчал: «Отставить гауптвахту!»

Юрка и Светка побаивались Севки: вон как кричит, еще и поколотит, чего доброго. Вдобавок они опасались, что их, если что не так сделают, выкинут из игры, поэтому слушались беспрекословно.

Ирка проворно, с неизменно приветливой улыбкой на розовом лице, потряхивая «конским хвостиком», бегала туда, куда ей велели. Правда, она много болтала и задавала кучу неожиданных и, по мнению Севки, бессмысленных вопросов. Но девочка-пират так щедро предоставляла командующему содержимое своих карманов – перочинные ножики, старый компас, спички, веревочки, – что Севка не мог этого не оценить. Да и вообще Ирке, хоть и самой младшей, но рослой – она была выше близнецов – покладистой, миролюбивой Ирке невольно многое прощалось.

Словом, команда пребывала в должном повиновении, авторитет Севы был непререкаем. Однако это состояние боевой готовности надо было поддерживать и подогревать непрерывно. Вскоре Севка в этом убедился.

Дня три он не появлялся во дворе. И вот вышел. Властный окрик: «Слушай мою команду!» – живо согнал с качелей Вартана, Колю и Ирку. Но еще на бегу Вартан закричал недовольно:

– Почему тебя не было? А мы, а мы… Ваську Большого и Семена Рыжего мы не выследили!

– Может, они вообще нам уже не грозятся? – предположил Коля. – Или уехали куда вообще?

У Вартана в глазах мелькнуло разочарование, а в Колином вопросе прозвучало явное удовольствие.

Ирка по-всегдашнему приветливо улыбнулась:

– Именно, что «вообще», как Коля говорит. Они, эти самые… вообще есть на свете? Тебе не показалось?

Севка нахмурился.

Эти малыши, кажется, сомневаются в нем? Да как они смеют!

Ноздри у Севки раздулись.

– Узнаете, как эти страшные злодеи и хулиганы уехали, как их нет на свете! Они вам покажут, что и не обрадуетесь! Это я уехал! Меня нет в Ленинграде, я, если хотите знать, на Урале. Путешествую по Ильменскому заповеднику. Вот!

Вартан опешил:

– Ка-ак так?

Прозвенел Колин смех-бубенчик:

– Да ты вот он! – Коля ткнул пальцем в Севкину сторону.

Ирка обошла Севку кругом, с интересом его оглядывая, и пропела задумчиво:

 
А я еду, а я еду за тума-аном.
За мечтами и за запахом тайги!
 

– Много вы понимаете! – воскликнул Севка. – Я уже послал две телеграммы. И начал писать письмо. Завтра утром надо его отправить в штаб путешествий. Необразованные люди! Там на Урале горные хребты и отроги. Вчера я встретил медведя. Он ел мед диких пчел. Ветер дул в противоположную сторону, и он меня не заметил. Если бы солнце не било мне в глаза, я легко мог бы его застрелить. Но я не стал стрелять, пожалел лесного гиганта.

– Большой медведь? – с искренним любопытством спросил Коля.

– Почти с танк величиной! Это такая особая порода, Были бы вы поумнее, могли бы, как местные жители-очевидцы, написать автобиографию моего путешествия. Я бы вам все рассказал, продиктовал даже.

– Хо-хо-хо! Автобиографию ему!

Ребята вздрогнули, обернулись. Чуть поодаль стоял Виктор, ученик технического училища. Он попыхивал папироской и хохотал.

– Маленьких охмуряешь? Откуда ты такой взялся?

Багрово покраснев, Севка сказал высокомерно, дрожащим от обиды голосом:

– Кто вы такой, чтобы делать мне замечания? Как вы смеете оскорблять? Мы путешествуем по заповедникам, наша пионерская дружина. И посылаем письма, телеграммы из тех мест, где находимся. Пойдите в библиотеку нашей школы! Там на стенде – телеграммы, письма вывешены. И если с моего… местонахождения они написали бы от лица жителей автобиографию моего путешествия, то…

– Ну чего ты разбушевался, чудачок? – миролюбиво сказал Виктор. – Играют в путешествия пионерчики, и очень хорошо, ка здоровье! А как может кто-то написать твою автобиографию? Ты соображаешь, что говоришь? Ты знаешь, что такое «авто»?

– «Авто» – это самосвал или такси, – сказал Вартан.

Виктор захохотал, подавился дымом папироски, закашлялся.

– Детский сад, – просипел он. – Хо-хо-хо! Ну, бывайте! Желаю, чтобы медведи вас вместе с вашими авто-био не съели! – Он помахал ребятам рукой, свернул набок свою училищную фуражку и, припечатывая землю каблуками, важно отправился к воротам.

– Подумаешь, пижон! – процедил сквозь зубы Севка. – Дурак набитый! Наверное, и шестнадцати нет, паспорт имеет ли, а корчит из себя!

– Ему пятнадцать, этому Витьке, я знаю, – ласково сказала Ирка. – Ты, Севочка, не обращай внимания! Ты рассказывай, рассказывай, говори всякие умности. Мы записать не можем, но я запомню и буду их повторять. И все удивятся, какая я умная, ага?

Тон у Ирки был самый простодушный, но Севка взглянул на нее подозрительно: не издевается ли пиратка?

– Пойду уроки учить, – сказал он сердито. – Некогда мне тут с вами…

Но тут вдруг случилось такое, что у Севки сразу изменилось настроение, и он мигом вернул себе пошатнувшийся было авторитет.

12

Во двор вошли трое незнакомых мальчишек. Все они были старше Севки, не говоря уж об его команде. Особенно один был долговязый. Из рукавов школьной формы торчали большие кулаки.

А другой… при виде другого Вартан от внезапного волнения издал горлом сдавленный звук, а Ирка и Коля замерли на месте. Второй мальчишка был огненно-рыжий! На третьего мальчишку ребята просто не обратили внимания.

– Они? – спросил Вартан, приплясывая от возбуждения.

Севка выпятил грудь, испытующе поглядел на пришельцев и, секунду поколебавшись, выдохнул: