Текст книги "Принцип домино"

Автор книги: Адам Кеннеди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Действие укола стало проходить. Шишка на голове болела, меня тошнило, тошнило от увиденного, от сделанного мной. Я повторял себе, что возможности уклониться у меня не было, и я знал, что это правда. И все же часть моего существа не вполне верила.

58

Когда мы подъехали к дому, на дорожке нас встретил Пайн.

– Какие новости из поместья? – спросил Ризер.

Пайн посмотрел на меня.

– А как он? – спросил он Тэгта.

– Да не обращайте на него внимания, ради бога. Что докладывают наши люди?

– В десять минут седьмого Джей передал, что того вытащили из бассейна уже мертвым.

– Об этом уже сообщили?

– Подробности не передавали, пытаются скрыть. Сообщили о несчастном случае в бассейне. Но всем ясно – что-то происходит. По радио каждые пять минут передают бюллетени, последние полчаса все телевизионные станции говорят только об этом. В программе Си-би-эс передали, что, по слухам, он скончался. Долго такое замалчивать не удастся.

– Пойдем, посмотрим, – сказал Ризер и направился к дому. Пайн шел рядом с ним, а позади следовали Тэгг и я.

Когда мы вошли в дом, я спросил:

– Где моя жена?

Пайн посмотрел сквозь меня, повернулся к Ризеру и сказал:

– За гостиной в биллиардной комнате. Мы установили три телевизора, все радиоприемники включены.

Когда Пайн пошел к выходу, я преградил ему дорогу.

– Плевать я хотел на ваши паршивые телевизоры. Где моя жена?

– Все в порядке, – ответил Тэгг. – Она встретит вас в аэропорту. Самолет должен вылететь…

– Перестаньте перед ним расшаркиваться, Марвин, – сказал Пайн. Он повернулся ко мне. – Не испытывайте свое счастье, Такер. Вы не так-то твердо стоите на земле. Послушайте моего совета…

– Плевать я хотел на ваши советы. Мне нужна моя жена. И немедленно.

– Не говорите мне, что вам нужно, – ответил он. – А то получите такое, чего совсем не захотите.

– Успокойтесь, Росс, – посоветовал Ризер.

– Я не хочу успокаиваться. Этот сукин сын сломал мне руку, а сейчас пытается сказать, что…

Я схватил его за волосы и вывернул голову, потом выволок из комнаты в одну из приемных рядом с гостинной. Схватив со стола стеклянный графин, я разбил его о спинку стула.

По-прежнему держа Пайна за волосы, я повернул его и пихнул в кресло у дальней стены. Встав за его спиной, я прислонился к стене, одной рукой закинул его голову назад и прижал разбитое горлышко графина к шее Пайна. Тэгг и Ризер остановились в трех метрах и молчали.

– Я останусь здесь до тех пор, пока моя жена не войдет в эту дверь. – Я нажал стеклом на шею, и по воротнику рубашки Пайна потекла струйка крови. – Через каждые пять минут буду делать еще один надрез. Если Телма не будет здесь через полчаса, я перережу ему горло.

– Боже мой! – воскликнул Ризер.

В другом углу комнаты стояли высокие напольные часы. Телму привезли уже через двадцать три минуты. Я не хотел, чтобы она видела, как я держу Пайна, как его рубашка пропитывается кровью. Но другого выхода не было.

Как только Гэддис привела ее, я спросил Тэгга:

– А что с нашим самолетом?

Телма во все глаза смотрела на меня из противоположного угла.

– Он готов взлететь, как только вы будете готовы, – ответил Тэгг.

– Где он?

– В Бербанке. Там, в долине.

Я по-прежнему держал Пайна.

– Хорошо. Я хочу уехать сейчас же. И вы отвезете нас, – сказал я Tarry. – В обычной машине, а не в мясном фургоне, у которого двери не открываются.

Телма так ничего и не сказала. Тэгг взглянул на нее, она отвела глаза.

Тэгг отвел ее к машине, а я шел за ними, волоча Пайна. Ризер, Гэддис и Брукшир стояли, глядя нам вслед.

Телма села на заднее сиденье. Садясь впереди рядом с Тэггом, я оттолкнул Пайна. Он тяжело сел на клумбу рядом с дорожкой. Я сел в машину, опустил окно и смотрел, как он поднимается, держась за горло, и разглядывает кровь на пальцах. Потом он посмотрел на меня, как бы не веря в происшедшее, и в его взгляде читалась ненависть. Губы Пайна шевельнулись, но он ничего не сказал.

Когда машина отъехала от дома, я оглянулся и посмотрел на Телму. Ее лицо было бледным, глаза покраснели – видимо, она плакала. Она смотрела на меня так, словно никогда раньше не видела. Я повернулся и сел, глядя прямо перед собой. Вдоль всей дороги до аэропорта флаги были приспущены до середины флагштоков. Мимо нас проносились полицейские машины с гудящими сиренами.

59

Когда мы приехали в аэропорт, Тэгг направил машину через всю стоянку автомашин, мимо аэровокзала, в самый дальний конец и нашел свободное место рядом с забором, как раз позади длинного алюминиевого ангара. Прямо перед нами, метрах в ста, я увидел на стоянке реактивный самолет, на котором мы прилетели из Коста-Рики.

– Он готов, – сказал Тэгг.

– Чем скорее, тем лучше, – ответил я.

– Вам предстоит долгий перелет на голодный желудок. На вашем месте я купил бы здесь бутербродов. – Он показал в сторону грузовика, в кузове которого стоял человек и продавал рабочим бутерброды, пончики, кофе. К очереди все время подходили новые люди из ангара.

– Я вернусь через минуту, – сказала Телма. – Куплю что-нибудь поесть. – Она вылезла из машины. В окно я протянул ей деньги, и она пошла к грузовику.

Минуту мы с Тэггом молчали, потом я сказал:

– Можно задать вам один вопрос?

– Задавайте. Но ответа, возможно, не получите.

– Я хотел бы знать, закончилась ли эта история.

Он пристально посмотрел на меня, потом достал сигарету и закурил. В конце концов он открыл рот:

– Вы хотите знать правду? – Я кивнул, и он продолжал. – Правда в том, что я не знаю. – Он глубоко затянулся. – Единственная операция, которая мне нравится, – когда действует только один человек. Чем больше в работе участвуют людей, тем больше возможностей для каких-то накладок. Чем происходящее опаснее, тем больше приходится скрывать. И больше всего беспокоится человек, который отдал первый приказ. Он всегда теряет больше других. Если он запаникует, костяшки домино начнут распадаться.

– А как это затронет меня?

– Не знаю, возможно, и затронет. Давайте скажем так: если бы на вашем месте мне хотелось скрыться, например, в Бразилию, я бы так и сделал.

– Без паспорта?

Он улыбнулся и ответил:

– Это была грязная шутка, правда? – Он посмотрел в сторону грузовика с едой. – А вот и ваша жена.

Она шла медленно, держа в картонной коробке размером с обувную три стаканчика кофе.

– Вот что я бы сделал, – сказал он. – Завтра к полудню вы получите свои паспорта, обещаю.

– Еще один вопрос, – продолжил я. – Почему выбрали именно меня?

– Вы отвечали всем требованиям: сидели в тюрьме за убийство, хорошо стреляете и умеете делать уколы.

– Ну и что?

– У нас было два плана. Один – с вертолетом. Второй заключался в том, чтобы провести операцию в госпитале. Но мы никак не могли уговорить его лечь в больницу.

Тэгг проводил нас к самолету, потом начал уходить и остановился перед ангаром, наблюдая за взлетом. Я видел его в иллюминатор самолета, когда мы выруливали на старт. Он стоял, прикрыв глаза рукой, и ветер шевелил его волосы.

Я посмотрел в сторону стоянки и увидел его машину возле забора, за углом ангара. Со своего места Тэгг видеть ее не мог. Рядом с машиной стоял человек в комбинезоне и держал ящик с инструментами. Он просто стоял.

Я побежал по проходу и начал стучать в дверь кабины пилота.

– Остановитесь! – закричал я. – Подождите, не взлетайте. Мне еще нужно поговорить с Тэггом. – Я колотил в дверь и попытался открыть ее, но она была заперта. Я побежал назад к моему сиденью и снова посмотрел в иллюминатор.

– В чем дело? – спросила Телма. – Куда ты смотришь?

– Никуда. Пересядь на другую сторону.

– Что с тобой происходит?

– Ничего со мной не происходит. Делай, как я говорю. – Когда моторы набрали обороты, самолет задрожал. – Делай же, черт возьми, и пристегни ремень. Мы уже взлетели.

Ни слова не говоря, она поднялась, сделала несколько шагов по проходу и села. Я прижался лицом к иллюминатору как раз в тот момент, когда человек в комбинезоне открыл заднюю дверь машины Тэгта, поставил свой ящичек на заднее сиденье и медленно пошел к сторону. К нему подъехала машина, он сел в нее, и она покатилась к выходу.

Я опять кинулся к кабине пилота и начал барабанить в дверь.

– Остановитесь, черт возьми. Я должен выйти! – Самолет покатился вперед. – Остановите мотор, вы, сволочь!

Сквозь дверь я услышал приглушенный голос пилота.

– А ну-ка сядь, приятель, мы взлетаем.

Я подбежал к своему креслу и опять посмотрел в иллюминатор. Мимо нас проплывал ангар. Машину я уже не мог видеть. Перед самым взлетом я увидел, как Тэгг повернулся и зашагал в сторону стоянки.

Как только самолет набрал высоту, пилот сделал вираж, развернулся и полетел через аэродром назад, на юг. Я пересел к иллюминатору с противоположной стороны самолета, чтобы видеть ангар и стоянку. Далеко внизу я увидел Тэгта. Он остановился у забора и смотрел, как самолет взлетает. Потом повернулся, пошел на стоянку и сел в машину. Я быстро пересел, чтобы по-прежнему видеть его машину, которая становилась все меньше и меньше по мере того, как самолет набирал высоту. И как раз перед тем, как земля скрылась за слоем облаков, я увидел взрыв оранжевого и черного пламени, огонь и дым. С высоты казалось, что в темноте чиркнули спичкой.

60

Я долго сидел, глядя в иллюминатор. Тело налилось тяжестью и вдавилось в кресло. Запавшие глаза были сухими и горячими, кожа на лбу сморщилась. Наконец, через два часа в микрофоне прозвучал голос пилота:

– Пролетаем Мексику.

Я поднялся и пошел к тому месту, где сидела Телма.

– Ты купила бутерброды?

Она достала из-под сиденья коробку.

– Есть с ветчиной и сыром, еще – с колбасой и сыром.

– Лучше ветчину с сыром.

Она передала мне бутерброд, завернутый в вощеную бумагу, и я спросил:

– А ты? Ты не проголодалась?

– Я поела раньше.

Я сел рядом с ней, съел бутерброд, потом пошел в туалетную комнату, вымыл лицо, руки и выпил стакан воды. Вернувшись на место, я сказал:

– Прости за то, что я кричал на тебя.

– Тебе не за что извиняться.

– И нечего сердиться.

– Я не сержусь, – ответила она.

– А как же это назвать?

– Мне страшно.

– Почему тебе страшно?

– Не знаю.

– Бояться нечего, – сказал я.

– Рой… Ради бога. Ведь мне не два года, у меня есть глаза и уши. Думаешь, я заснула на неделю, как это бывает в сказках?

– Ну… самое лучшее вообще забыть происшедшее, все уже закончилось.

– Нет, не закончилось. И ты знаешь, что не закончилось.

– Для меня все в прошлом.

– Ты даже не спросил, где меня держали и как со мной обращались. Ты вообще ничего не говоришь. Я приезжаю, и вижу: ты прижал кусок стекла кому-то к горлу, у того вся рубашка в крови, и даже об этом ты ничего не говоришь. – Она повернулась ко мне. – Ты думаешь, мне лучше вообще ничего не знать. Но это не так. Поверь мне, совсем не так. Ничто не может быть хуже того, что я сама себе внушаю.

– Тогда выбрось эти мысли из головы.

– Но как я могу? Думаешь, я не поняла, что происходило нечто ужасное? – Она смотрела на меня и ждала ответа. Ответа у меня не было.

Она опять отвернулась. Когда я поднял на нее глаза, она смотрела в окно.

Наконец, я сказал:

– Из-за этого не стоит ссориться. Я скрываю не ради собственного удовольствия. Зачем втягивать и тебя в эту историю?

– Но так ничего не получится. Так не может быть.

– У меня так и бывает. Всю жизнь у меня неприятности, я к ним привык. Они преследуют меня по пятам. Но это совсем не значит, что и ты должна к ним привыкнуть.

– Но я привыкла! Я знаю тебя, знаю, какой ты. И дело не в этом. Важно то, что нельзя быть вдвоем и в то же время оставаться наедине с самим собой. Я хочу знать правду, неважно даже какую. А из-за тебя мне приходится все время играть.

– Я не заставляю тебя играть.

– Заставляешь. Ты поступал так раньше и поступаешь так сейчас. Думаешь, я поверила в басню о людях, которые освободили тебя из тюрьмы потому, что, по их мнению, с тобой поступили несправедливо и ты заслуживал пересмотра дела? Я ни минуты не верила, знала, что это ложь, но мне было все равно. Я делала вид, что верю в любые сказки, лишь бы могла видеть тебя, быть с тобой рядом. – Она опять повернулась ко мне. – Думаешь, на суде в Индианополисе я поверила в твой рассказ? Нет, как и присяжные. Но я делала вид, будто верю, потому что ты этого хотел. Тебя не интересовало мнение присяжных, главное, чтобы в твою невиновность верила я. Ведь так?

– Пожалуй, да. Но что в этом плохого? Я ничего плохого не вижу.

– Я знаю. В этом вся беда. Потому у меня возникло такое странное ощущение. Я знаю – ты хочешь держать меня в неведении, по-твоему, в этом и заключается защита. Но ты не можешь защитить меня от своих дел. Я в этом не нуждаюсь и не хочу.

Я чувствовал на себе ее взгяд, и когда повернулся к ней, она продолжала: – Я знаю – ты убил Риггинса, я уже давно привыкла к этой мысли. Знаю, что в Лос-Анджелесе происходили какие-то мерзкие дела, и ты в них ввязался. Но даже это я могу стерпеть. Но для меня непостижимо то, что в тебе постоянно живут два человека.

Я чувствовал – она ждет ответа. Долго, очень долго она смотрела на меня, потом отвернулась. Когда я поднял на нее глаза, она смотрела в иллюминатор.

До конца полета мы сидели, как немые. Наконец, перед самой посадкой в Пунтаренас, она сказала:

– Я говорила тебе неправду – будто у меня никого не было. У меня был любовник – друг Фей и ее мужа, я рассказывала тебе – он за мной ухаживал. Я не хотела, и впоследствии чувствовала себя ужасно, но все равно пошла на это. И не один раз.

Теперь я повернулся к ней, но Телма по-прежнему смотрела в иллюминатор.

– Неважно, все в порядке, – сказал я.

– Нет, все в беспорядке, – ответила она. – Все в полном беспорядке.

61

Как только мы приехали в наш дом неподалеку от Хуапалы, я опять сел в машину и отправился в Пунтаренас. Я поймал капитана Руиса в коридоре, когда он уже уходил из канцелярии.

– Как обстоят мои дела с паспортом? – спросил я. – Вы можете его вернуть?

– Сожалею, но нет. – Он взял меня за руку. – Идемте, мы поговорим в моей машине. – Мы прошли мимо лифтов и спустились по лестнице. – Мне ужасно неприятно. В главном управлении, в Сан-Хосе, что-то случилось, видимо, пожар. И в суматохе пачка документов и паспортов то ли была потеряна, то ли сгорела.

Мы вышли на освещенную солнцем улицу и направились к его «Мерседесу».

– К счастью, для вас никаких сложностей нет. Вам достаточно посетить консула США прямо здесь, в Пунтаренас. Он свяжется с Вашингтоном, и вам незамедлительно выдадут дубликат паспорта. Если возникнут какие-либо вопросы об утере паспорта, попросите сотрудников консульства позвонить мне. – Он сел за руль. – Достаточно направить в Вашингтон простую ноту, вот и все.

Я смотрел, как он отъезжает, потом направился в консульство и сообщил об утере паспорта, зная, что это бесполезно. Но мне нужно было попытаться. Спустя пять дней от консула пришло письмо. Я положил его в карман и позже прочитал на пляже.

«Уважаемый мистер Уолдрон.

Сообщаю относительно вашего утерянного паспорта № 1147261. На наш запрос мы получили из Вашингтона непонятный ответ. Шесть месяцев назад некий Гарри Уолдрон из города Норман в штате Оклахома сообщил об утере паспорта за тем же номером, что указан выше. При этом был выдан новый паспорт за новым номером. Как Вам известно, Гарри Уолдрон – имя распространенное. Несомненно, ошибка связана именно с этим фактом. Мы вновь запросим Вашингтон и известим Вас о полученном ответе».

Идя по берегу вдоль кромки воды, я порвал письмо на множество крохотных кусочков, потом подкинул их вверх, как конфетти, и наблюдал за тем, как легкий ветер с моря разбросал их между деревьев в конце пляжа. Каким-то странным противоестественным образом я почувствовал облегчение. Больше не нужно было драться, не нужно было выбирать. Выбора не оставалось.

62

Кольцо вокруг меня смыкается, все происходит по графику. Десять дней назад я получил от них по почте вырезку из газеты, выходящей в Альберте. В статье говорилось, что бежавший из тюрьмы заключенный по имени Рой Такер убит полицией, «оказывая сопротивление при аресте».

Спустя два дня заехал Ризер. Он оставался у нас около часа; выпил виски, прогулялся по дому, все внимательно рассмотрел, потом около половины пятого уехал в Сан-Хосе, сказав, что должен попасть на девятичасовой рейс в Майами.

На следующий день Телма рано утром пошла в деревню на овощной рынок. Когда она возвращалась домой, на спуске, буквально в двухстах метрах от нашего дома, какая-то машина резко вильнула с дороги, ударила ее о стену и умчалась. Двое мужчин, работавших у дороги, видели, как это произошло, но не смогли описать машину.

Мне сразу же позвонили, когда Телму привезли в больницу, но когда я приехал, она уже умерла. Спустя два дня я похоронил ее на холме позади дома. Когда я отправился в банк в Пунтаренас, мне сказали, что на счету денег больше нет. Лицо, которое ранее перевело деньги, теперь их изъяло. Перед тем, как вернуться домой, я купил ружье и коробку патронов.

На следующий день, ближе к полудню, к дому подъехала машина. Из нее вылезли Пайн и Брукшир. Когда они появились из-за угла и начали по лестнице подниматься на веранду, я застрелил их.

Сложив трупы в их же машину, я отъехал к скалам на побережье, в трех километрах от дома, отпустил тормоз и столкнул машину. Она ударилась о воду, потом ее стало затягивать, и она исчезла совсем.

Я вернулся пешком по другой дороге. Дома шины моей машины были порезаны, все провода в моторе оборваны. После этого я спустился в деревню и истратил все оставшиеся деньги на еду и патроны.

Вечером в кухне я сел за стол и начал писать обо всем, что произошло с того самого первого дня, когда меня привели в канцелярию «Бурильщика». Я записал все, что мог вспомнить, и по почте послал Эпплгейту. Может быть, он придумает, что сделать с моим письмом. А может быть, ничего и не сделает. Так или иначе, оно мне не поможет, уже не поможет. Остается только сидеть. И ждать того, кто придет следующим.

Перевод с английского ЮРИЯ ДРОЗДОВА

Примечания