Текст книги "Корабль Иштар. Семь ступеней к Сатане"

Автор книги: Абрахам Меррит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Поднялся сильный ветер, корабль летел вперед, удалившись не меньше, чем на сто ярдов. Кентон закричал, поплыл к кораблю. Он видел, как спустили парус, бросили весла, пытаясь совладать с ветром. А корабль летел все быстрее и быстрее.

И наконец совсем скрылся из видимости.

Кентон остался один посреди чужого моря.

Волны накатывались на него, фонтаны брызг хлестали. Он услышал рокот прибоя, шипение воды, разбивающейся о скалы. Опять его подхватила волна; поднятый на гребень, он увидел впереди огромную желтую каменную глыбу, поднимавшуюся среди больших: валунов, морские волны ударялись о камни и разлетались пенными фонтанами брызг.

Огромная волна подхватила его и швырнула прямо на желтый камень.

Силы удара Кентон не почувствовал, ему казалось, что он прорывается сквозь толстую паутину. Бесконечно долго он летел через мягкую плотную тьму, слыша вокруг себя пронзительное завывание тысяч бурь. Внезапно движение прекратилось, и шум стих.

Он лежал ничком, сжимая в руках что-то твердое. Повернувшись, он увидел под рукой прохладное гладкое дерево. Кентон сел...

Он был в своей комнате!

Шатаясь, Кентон поднялся, пораженный. Что это за темное пятно под ногами? Это вода, с него ручьями льется вода, вода странного цвета, с каким-то красным оттенком.

Кентон понял, что промок насквозь, до костей. Облизнув губы, он почувствовал вкус соли. С его одежды, разорванной в клочья, стекала вода.

Смешиваясь с водой, из множества ран сочилась кровь!

Едва держась на ногах, Кентон подошел к кораблю. Человечки на черной палубе наклонились за борт и всматривались в море.

На галерее, украшавшей розовую каюту, он увидел одну фигурку...

Шаран!

Он дотронулся до нее – твердая холодная игрушка.

И все же – Шаран!

И опять накатила волна – волна неистового гнева. Смех Шаран звучал у Кентона в ушах, и он, проклиная все, стал искать что-нибудь твердое, чтобы разбить сверкающий корабль вдребезги. Никогда больше не будет Шаран издеваться над ним!

Он ухватил за ножки тяжелое кресло, занес его высоко над головой и готов уже был нанести сокрушительный удар...

Как вдруг, несмотря на вкус соли, Кентон вновь ощутил на губах мед и мускус ее поцелуев – поцелуев Шаран!

Кресло выпало у него из рук.

– Иштар! Набу! – прошептал он и упал на колени. – Верните меня на корабль! Иштар, делай со мной, что хочешь, только верни меня на свой корабль!

7. Раб

Ответ не заставил себя ждать. Кентон услышал рев волн, разбивающихся о скалистый берег. Шум приближался.

Как будто смытая массой воды, исчезла стена комнаты, на ее месте возникла огромная набегающая волна, она сомкнулась над Кентоном, подняла его, опять бросила вниз и наконец отступила, оставив его, задыхающегося, выбираться на поверхность.

Он опять оказался посреди бирюзового моря!

Корабль был рядом. Рядом! Его изогнутый нос находился совеем близко, вот он уже почти проплыл мимо. Едва касаясь гребней волн, с корабля свешивалась золотая цепь. Кентон потянулся к ней – и не достал.

Его отбросило назад. Сияющий корабль тенью мелькнул мимо Кентона. Но вдруг он увидел еще одну цепь, черную, спускавшуюся с кормы.

Уцепившись за нее руками, он поплыл, рассекая волны. Потом медленно, осторожно он стал выбираться из воды, крепко держась за цепь. Подтянувшись уже к самому борту, он поднял голову, чтобы взглянуть на палубу.

Длинные сильные руки схватили Кентона за плечи, подняли, швырнули на деревянный пол. Его крепко связали, ноги стянули ремнями.

Кентон увидел перед собой лицо барабанщика с лягушачьим ртом, а за его мощной спиной – бледное лицо Кланета. Раздался его голос:

– Гиги, давай его внутрь

Кентон почувствовал, как огромные руки барабанщика легко, словно младенца, подняли его и понесли в черную каюту.

Барабанщик опустил Кентона и стал рассматривать его с удивлением и любопытством. С таким же любопытством на него уставились агатовые глаза рыжебородого воина и прозрачные – Кланета.

Кентон окинул взглядом всех троих Черный жрец – тело его было мощным и мускулистым, как у слона, кожа – мертвенно-бледной, слабый ток крови в жилах ничем не выдавал себя; лицо его напоминало лицо Нерона, ^вылепленное из холодной глины неумелыми руками.

Гиги – барабанщик с лягушачьим ртом. У него были заостренные уши, короткие кривые ноги, поддерживавшие мощное тело, огромные плечи и длинные жилистые обезьяньи руки, силу которых Кентон уже испытал; ядовитая усмешка играла в уголках его узких губ. В нем было что-то от древних богов, что-то от Пана.

Рыжебородый перс, он пришел из тех времен, когда персидские полчища были для всего мира тем, чем позднее стали римские легионы. Во всяком случае, так показалось Кентону, когда он увидел его легкую кольчугу, обтянутые шелком ноги в высоких ботинках, кривые кинжалы и турецкую саблю на поясе. Он больше, чем остальные, походил на обыкновенного человека. В облике Кланета таилось что-то загробное, потустороннее, Гиги напоминал некий мрачный шарж, а у этого под аккуратно подстриженной бородой видны были полные яркие губы, выдававшие чувственность, любовь к жизни, кожа была светлее и нежнее, чем у Кентона, тело – крепкое и мускулистое. Но его угрюмое лицо носило глубокий отпечаток покорности и скуки, которую не могло прогнать даже искреннее живое любопытство, вызванное появлением Кентона.

Перед Кентоном стояла огромная каменная глыба из красного железняка. Шестеро жрецов, преклонив колени, молились чему-то, находившемуся в нише над камнем. Кентон не мог понять, что это было, но чувствовал, что оно источает зло. Существо было чуть выше человеческого роста, черное и бесформенное, оно напоминало какое-то скопление свивающихся теней. Оно пульсировало и трепетало, тени сгущались, сжимались, исчезали внутри него, а на их месте появлялись новые.

Каюта была темной, мрачные стены напоминали черный мрамор. По стенам метались тени, сгущались в углах, казалось, они только и ждут приказа, чтобы обрести плоть.

Зловещие, мрачные тени – они походили на те, что скрывались в нише.

Как и в каюте Шаран, здесь имелась внутренняя дверь, у которой сейчас столпились одетые в черное бледные жрецы.

– По местам, – скомандовал им Кланет, первым нарушив молчание Жрецы исчезли. Закрыв за ними дверь, черный жрец коснулся ногой одного из молившихся.

– Наш повелитель Нергал доволен вашим поклонением, – сказал он, – смотрите – он услышал ваши молитвы!

Кентон взглянул на существо в нише. Оно не было больше окутано тенью, Кентон мог его рассмотреть. Оно имело человеческое тело, а лицо его было тем самым ужасным ликом, который Кентон видел во время битвы богов.

Лицо Нергала – Повелителя Мертвых!

А что такое эти трепещущие тени, скрывавшие лицо?

Кентон почувствовал, что Кланет тайком наблюдает за ним. Так все это было подстроено! Подстроено, чтобы напугать его! Он открыто посмотрел в лицо Кланету и улыбнулся.

Перс рассмеялся.

– Эй, Кланет! – сказал он. – Там у тебя что-то не сработало. А может, этот незнакомец видел подобное и раньше. Может, он сам чародей и не то еще умеет. Да, Кланет, придется тебе придумать что-нибудь другое.

Он зевнул и уселся на низкую скамью. Лицо черного жреца еще более помрачнело.

– Тебе бы лучше помолчать, Зубран, – сказал он, – а то может статься, что Нергал придумает что-нибудь и для тебя, чтобы навсегда покончить с твоим неверием.

– Неверием? – отозвался перс. – Нергал существует, меня тяготит другое. Мне надоело это однообразие. Неужели ты не можешь придумать ничего другого, Кланет? Неужели Нергал не может? Что-нибудь новенькое, а? Клянусь Ариманом, я хочу, чтобы он сделал что-нибудь!

Он опять зевнул во весь рот. Разгневавшись, черный жрец повернулся к молившимся.

– Уйдите, – приказал он, – и пришлите ко мне Закеля.

Один за другим молившиеся вышли из каюты. Черный жрец, не сводя с Кентона глаз, опустился на скамью. И барабанщик, сидя на корточках, тоже рассматривал его. Перс что-то бормотал про себя, перебирая свои кинжалы. Дверь отворилась, и в каюту вошел еще один жрец. В руке он держал длинный извивающийся кнут с металлическими наконечниками, конец которого несколько раз обвивал его руку. Жрец склонился перед Кланетом.

Кентон узнал его. Он видел его раньше, этот человек сидел на высокой площадке у подножия мачты. Закель был надсмотрщиком, своим кнутом он мог достать любого из гребцов, если тот работал плохо.

– Тот ли это, кого ты видел на палубе несколько снов назад? – спросил Кланет. – Ты говоришь, он растаял в воздухе, когда эта девка Иштар наклонилась над ним?

– Это он, господин, – ответил надсмотрщик, – да, господин, это он, – сказал Закель, подходя к Кентону и всматриваясь внимательнее.

– Куда же он скрылся? – спросил Кланет, обращаясь скорее к самому себе, чем к другим. – В каюту Шаран? Но если так, почему же она выгнала его, отдав на растерзание своим кошкам? И откуда взялся этот меч, которым она размахивала и дразнила его? Мне знаком этот меч...

– Господин, тогда он не был в каюте, – вмешался Закель, – Я видел, как она искала его и вернулась к себе одна. А он исчез.

– И как он догнал нас? – вслух размышлял Кланет. – Два сна назад... Корабль далеко ушел за это время. Мы видели, как он барахтался в воде. И вот он опять здесь. И раны его кровоточат, будто совсем свежие. И как он пересек границу? Да – как пересек границу?

– О, вот наконец-то ты задал хотя бы один существенный вопрос, – воскликнул перс. – Пусть он расскажет, и, клянусь Девятью Преисподними, недолго потом я останусь у тебя, Кланет!

Кентон увидел» как барабанщик делает знаки Зубрану, словно предупреждает его о чем-то, увидел, как подозрительно сощурился черный жрец.

– Ха-ха! – Гиги рассмеялся – Зубран шутит. Разве не покажется ему жизнь там такой же скучной, как и здесь, с нами? Не так ли, Зубран?

И опять в его голосе послышалось предупреждение. Перс понял это.

– Да, пожалуй, это верно, – проворчал он. – Все равно, я ведь дал клятву Нергалу. И все же, – пробормотал он, – боги наделили женщину таким даром, который не надоест и за всю историю мира.

– В царстве Нергала они теряют его, – мрачно ответил черный жрец. – Помни об этом и попридержи язык, а то как бы он не привел тебя в места похуже этих – здесь у тебя по крайней мере есть тело.

– Позволь сказать, господин, – Кентон услышал голос Закеля; в его взгляде Кентон почувствовал угрозу.

Черный жрец кивнул.

– Он, наверное, не почитает нашего Повелителя и поэтому смог перейти границу, – сказал Закель. – Возможно даже, что он вырвался из рук твоих жрецов, сгинул в пучине моря, а потом все равно вернулся?

– Враг Нергала, – пробормотал Кланет.

– Но это еще не значит, что он друг Иштар, – мягко заметил барабанщик. – Справедливо, что, поклявшись Темному, он не смог бы перейти границу. Но справедливо и то, что, служи он Иштар, это было бы столь же невозможно.

– Это правда! – Лицо Кланета прояснилось. – И мне знаком этот меч – это клинок Пабу.

С минуту он молчал, задумавшись. Его хриплый голос зазвучал учтивее, когда он заговорил снова.

– Незнакомец, – проговорил он, – прости, если мы грубо обошлись с тобой. Гости не часто посещают наш корабль. Ты – позволь мне так выразиться – напугал нас до потери вежливости. Закель, развяжи его.

Угрюмый надсмотрщик наклонился и освободил Кентона.

– Если, как я полагаю, тебя послал Набу, – продолжал черный жрец, – то знай, что у меня нет причин ссориться с Мудрейшим и с теми, кто служит ему. И мой господин, Повелитель Мертвых, никогда не имел разногласий с богом мудрости. И как же может быть иначе – ведь один из них хранит ключи знания этой жизни, а другой – ключи, отпирающие двери последнего и всеобщего знания. Нет, меж ними нет разногласий. Ты служишь Набу? Это он послал тебя сюда? Зачем?

Кентон молчал, тщетно пытаясь хоть что-нибудь придумать. Он понимал, что не может теперь оттягивать время, как в разговоре с Шаран. Понимал он и то, что нельзя говорить правду, как он это сделал в прошлый раз, за что и был вышвырнут вон. Здесь он был лицом к лицу с настоящей опасностью, не то что в розовой каюте. Вновь раздался голос Кланета.

– Но если ты и приближенный Набу, это, кажется, не спасло тебя от копий Иштар, и ты утратил его меч. А раз так, то это, наверное, не спасет тебя от моего кнута и моих цепей?

И Кентон увидел, как огонь злобы полыхнул в мертвых зрачках. Черный жрец вскочил.

– Отвечай же! – воскликнул он.

– Отвечай! – взревел Гиги. – Или ты онемел от страха?

Но в нарочито-гневном голосе барабанщика Кентону послышалось дружеское участие.

– Возможно, это и могло спасти меня, но не спасло, – ответил он мрачно.

Черный жрец, посмеиваясь, вновь опустился на скамью.

– Это не спасло бы тебя и тогда, когда бы я захотел лишить тебя жизни, – сказал он.

– Тебя ждет смерть, если он так решит, – проговорил Гиги.

– Кто бы ты ни был, – продолжал черный жрец, – и откуда бы ты ни пришел к нам, – ясно одно: ты обладаешь способностью разбить цепь, которая давно уже тяготит меня. Нет, Закель, останься, – повернулся он к надсмотрщику, который собрался уходить. – Твой совет всегда полезен. Останься!

– Один из рабов умер, – сказал надсмотрщик. – Я хотел снять с него цепи и выбросить тело за борт.

– Умер? – Кланет заинтересовался. – Который? Отчего он умер?

– Кто знает? – Закель пожал плечами. – От слабости, наверное. Он плыл с нами с самого начала. Он сидел рядом со светловолосым рабом с Севера, которого мы купили в Эмактиле.

– Да, он прослужил достаточно, – сказал черный жрец. – Нергал забрал его. Пусть тело его останется закованным в цепи еще немного. Останься здесь.

Он опять обратился к Кентону, голос его звучал уверенно, казалось, Кланет принял окончательное решение.

– Я предлагаю тебе свободу. В Эмактиле, куда мы направляемся, ты будешь иметь все – почести, богатство, если сделаешь то, о чем я прошу. Если захочешь, ты станешь жрецом, и у тебя будет храм. Золото, женщины, поклонение – если согласишься исполнить мое желание.

– Что же я должен сделать, чтобы получить все это? – спросил Кентон.

Черный жрец встал и наклонился к нему, глядя прямо в глаза.

– Убить Шаран! – сказал он.

– Ничего не выйдет, Кланет, – усмехнулся перс. – Разве ты не видел, как они побили его. Это то же самое, что посылать на львицу человека, который не справился с ее котятами.

– Нет, – ответил Кланет, – я не хочу, чтобы он шел по палубе, где его непременно увидят часовые Шаран. Он может пробраться вокруг по цепи с одного борта на другой. В каюте, где она спит, есть окно, он сможет залезть туда.

– Но, господин, пусть он прежде принесет клятву Нергалу, – вмешался Закель, – иначе он может не вернуться.

– Глупец! – заговорил Гиги. – Если он сделает это, возможно, он вообще не сможет попасть туда. Мы не можем ручаться, что перед ним не встанет та преграда, которая стоит перед нами, преданными Темному, как и перед теми, кто служит Иштар.

– Да, – кивнул черный жрец, – мы не смеем так рисковать. Ты прав, Гиги.

– Зачем убивать Шаран? – спросил Кентон. – Позволь мне сделать ее рабыней, чтобы я смог расквитаться с ней за насмешки и удары. Дай мне ее – и бери себе все богатства и почести.

– Нет! – черный жрец подался к Кентону, пристально всматриваясь в его глаза. – Она должна быть убита. Она – сосуд, в который вливается богиня. Если Шаран умрет, на корабле не останется никого, в ком могла бы воплотиться Иштар. Я, Кланет, знаю это. -Если Шаран умрет, править будет Нергал – через меня! Нергал победит – через меня!

В голове у Кентона созрел план. Он пообещает убить Шаран, а сам прокрадется в ее каюту и расскажет о планах черного жреца. Как-нибудь он заставит ее поверить в это.

Слишком поздно заметил Кентон, что Кланет разгадал его замысел. Слишком поздно понял, что надсмотрщик уже давно не спускает с него пристального взгляда, все замечая и разгадывая.

– Смотри, господин! – воскликнул Закель. – Смотри! Разве ты не читаешь, как я, его мысли? Ему нельзя доверять. Ты хотел моего совета, говорил, что мое слово истинно, так позволь высказать то, что у меня на уме. Я думал, что он тогда исчез, растворился в воздухе, о чем я и сказал тебе. Но так ли это на самом деле? Только боги могут приходить и уходить, как им вздумается. Никто из людей не может. Нам казалось, что мы видим его в морской пучине, но было ли так в действительности? С помощью колдовских сил он все это время мог скрываться в каюте Шаран. Мы видели, как он вышел оттуда.

– Но его вытолкнули ее женщины, Закель, – вмешался барабанщик. – Его били, вспомни. Между ними нет никакой дружбы, Кланет. Они вцепились ему в горло, как собаки, нагнавшие оленя.

– Сплошное притворство! – воскликнул Закель. – Уловки, чтобы обмануть тебя, господин. Они могли бы убить его. Почему же они не сделали этого? Его раны – всего лишь булавочные уколы. Они выгнали его, да, но куда? Сюда, к нам. Шаран знала, что он может перейти границу. Разве стала бы она делать нам такой подарок, если бы у нее не было на уме

чего-нибудь еще? А как ты думаешь, господин, что у нее на уме? Только одно – послать его сюда, чтобы он убил тебя, как ты собираешься послать его убить ее! Он такой сильный – и дает женщинам побить себя! У него меч, острый священный клинок – и он позволяет женщинам отобрать его. Ха-ха! – Закель захохотал. – Ты веришь этому, господин? Я – нет!

– Клянусь Нергалом! – твердил как заклинание Кланет, лицо которого превратилось из бледного в серовато-синее, – клянусь Нергалом!»

Схватив Кентона за плечи, он вытолкнул его на палубу и сам вышел следом.

– Шаран! – проревел он. – Шаран!

С трудом подняв голову, Кентон увидел, что Шаран стоит в двери каюты, обнимая за талию двух девушек.

– Нергалу и Иштар не до нас, – усмехнулся черный жрец. – У нас скучная жизнь. У моих ног лежит раб, он умирает. Шаран, ты знаешь его?

Он наклонился и поднял Кентона, как ребенка. Лицо Шаран не изменилось, она смотрела так же холодно и презрительно.

– Он для меня ничто – червь, – ответила она.

– Ничто? – заревел Кланет. – Но ведь по твоей воле он пришел ко мне. К тому же он все время лжет, Шаран. По старому закону рабов наказывают за это. Я выставлю против него четверых моих людей. Если он победит, он еще поживет немного, чтобы развлечь нас. Но если нет – я вырву его лживый язык и пришлю тебе, как залог моей любви, о Шаран, Священный Сосуд Иштар! Ха-ха! – засмеялся черный жрец, увидев, как она побледнела. – Проверь свои чары, Шаран. Заставь этот язык говорить! Пусть она, – голос Кланета звучал мягко и вкрадчиво, – пусть он шепчет тебе о любви, говорит, как ты прекрасна, Шаран, как несравненна – о прелестная Шаран! Пусть и упрекнет тебя слегка, ведь это по твоей милости его вырвут! Ха-ха-ха! – захохотал Кланет. – Шлюха! – злобно бросил он.

Кланет сунул в руку Кентона легкую плеть.

– Сражайся, раб! – рявкнул он. – Сражайся за свой лживый язык!

Вперед вышли четыре жреца, доставая из-под одежды плети с металлическими наконечниками. Не успел Кентон опомниться, как они уже рванулись к нему. Как тощие голодные волки они накинулись на него, избивая кнутами. Лавина ударов обрушилась ему на голову, на голые плечи. Он пытался неуклюже защищаться, отвечать на эти удары. Металлические наконечники оставляли на его теле глубокие полосы, по груди, спине, плечам начала сочиться кровь.

Один удар пришелся по лицу, ослепив Кентона.

Издалека до него донесся волшебный голос Шаран, в котором слышалось презрение:

– Раб, неужели ты не можешь даже защищаться?

Проклиная все на свете, Кентон бросил бесполезную плеть. Совсем рядом он увидел ухмыляющееся лицо жреца, который только что ударил его. И не успел тот поднять свой хлыст для очередного удара, как Кентон размахнулся и ударил кулаком в этот усмехающийся рот. Он почувствовал, как треснула кость, зашатались зубы. Жрец упал и откатился к самому борту.

В то же мгновение остальные трое набросились на Кентона. Они впивались в него ногтями, стараясь достать до горла, пытались сбить с ног. Кентон вырвался. Нападавшие на мгновение отступили, потом опять бросились в атаку. Один выдвинулся немного вперед. Схватив его, Кентон заломил ему руку за спину, уперся коленом в бок, приподнял и с силой швырнул на тех двоих. Жрец рухнул, ударившись головой о палубу. Раздался треск, как будто переломили вязанку хвороста; по телу прошла судорога, ноги вывернулись, словно в каком-то ужасном сальто, и наконец жрец ослабел и затих.

– Отличный удар! – услышал Кентон голос перса.

Вдруг он почувствовал, как цепкие пальцы схватили его за щиколотки. Падая, он увидел перед собой лицо, представлявшее собой сплошное красное пятно, – на этого жреца пришелся первый удар Кентона. Чужие руки сжались у него на горле. И тут Кентон вспомнил одну ужасную картину, свидетелем которой он стал во время такого же неравного боя во Франции. Он поднял правую руку, выставив вперед указательный и средний пальцы, нащупал глазницы и надавил изо всей силы. Раздался предсмертный крик, и цепкие пальцы отпустили горло Кентона: по его рукам стекали кровавые слезы. Из глазниц жреца свисали кровавые клочья.

Кентон вскочил. Он ударил ногой окровавленное лицо – один раз, потом еще и еще, и руки, сжимавшие щиколотки, разжались.

Краем глаза он увидел побледневшую Шаран, широко раскрытыми глазами она смотрела на него. Смеха черного жреца больше не было слышно.

Четвертый из нападавших ринулся на Кентона, в руке у него блеснуло широкое лезвие ножа. Кентон наклонил голову и приготовился к встрече. Схватив руку, сжимавшую нож, он заломил ее за спину. Раздался хруст кости. Жрец пронзительно вскрикнул и упал.

Кентон заметил, что Кланет смотрит на него, раскрыв от удивления рот.

Кентон рванулся, целясь кулаком ему в челюсть, но черный жрец выставил вперед руки и, поймав нападавшего посреди прыжка, поднял его над головой, чтобы со всего размаху бросить вниз, на палубу.

Кентон закрыл глаза – значит, это конец.

Вдруг он услышал тревожный голос перса:

– Эй, эй, Кланет! Не убивай его! Именем Ишека, властителя преисподней, не убивай его, Кланет! Сохрани ему жизнь, чтобы он и дальше дрался!

Потом заговорил барабанщик:

– Нет, нет, Кланет! – Кентон почувствовал, что его крепко держат ногти Гиги. – Нет, Кланет! Он дрался честно и хорошо. У нас таких немного. Может быть, он передумает, если мы его поучим. Помни, Кланет, – он может перейти границу.

Огромное тело жреца дрогнуло, и Кентон почувствовал, что его опускают вниз.

– Поучим? Ха-ха! – раздался рявкающий голос надсмотрщика. – Отдай его мне, господин, вместо того гребца, который умер. И я приучу его к порядку!

Черный жрец отпустил Кентона. Постояв над ним некоторое время, он кивнул, повернулся и пошел в каюту. После всего случившегося силы оставили Кентона, он лежал, сжавшись и обхватив колени руками.

– Закель, сними с мертвого раба цепи и брось его за борт, – услышал Кентон голос Гиги. – Я покараулю его, пока ты вернешься.

Кентон услышал шаги удаляющегося надсмотрщика. Барабанщик склонился над ним.

– Хорошо дерешься, волчонок, – тихо сказал он. – Хорошо дерешься! Сейчас тебя закуют, но ты покорись. Жди – и твой час пробьет. Слушай, что я говорю, волчонок, и я сделаю все, что в моих силах.

Он ушел. Недоумевая, Кентон поднял голову. Он увидел, как барабанщик наклонился, поднял тело жреца, которому Кентон сломал шею, и одним движением сильных рук бросил его за борт. Так же он поступил и со следующим телом – это был труп с размозженным черепом. Потом он в нерешительности остановился над безглазым, который с воем ползал по палубе, пытался подняться, но опять падал. Весело усмехнувшись, Гиги взял его за ноги и швырнул за борт.

– Вот уже тремя меньше, – пробормотал он.

Дрожь прошла по телу Кентона, зубы его стучали, подступающие рыдания сдавили горло. Барабанщик с удивленной усмешкой посмотрел на него.

– Ты хорошо дрался, волчонок, – сказал он. – Так почему же ты дрожишь, словно побитая собака, у которой отобрали недоеденную кость?

Он положил руки на кровоточащие плечи Кентона. Кентон постепенно успокоился. Казалось, будто через руки Гиги в него вливается потоком некая сила, и он жадно ее впитывает. Будто открыли шлюзы в некоем древнем озере спокойствия, и равнодушие ко всему заполнило Кентона, равнодушие к жизни и к смерти.

– Вот так! – сказал Гиги, вставая. – Закель уже пришел за тобой.

Надсмотрщик стоял рядом. Дотронувшись до плеча Кентона, он указал на ступеньки, ведущие вниз, туда, где сидели гребцы. Нащупывая руками дорогу в полутьме, Кентон стал спускаться, Закель шел за ним. Они остановились у одного из огромных весел, над которым Кентон увидел мощные плечи, все в узлах мускулов, склоненную голову со светло-золотистыми и длинными, как у женщины, волосами. Золотоволосый гребец спал. Поясницу его охватывало большое бронзовое кольцо, крепкой цепью соединенное с крюком, глубоко вделанным в спинку скамьи.

На руках у гребца были кандалы. Две прочные цепи тянулись от них к металлическому кольцу на весле.

Слева от спящего лежало еще одно бронзовое кольцо, на весле висела пара наручников.

Закель толкнул Кентона к скамье, надел ему на пояс кольцо, запер замок.

Когда надсмотрщик надевал на него наручники, Кентон не сопротивлялся.

Внезапно почувствовав на себе чей-то теплый взгляд, Кентон обернулся и увидел Шаран. В ее глазах была жалость и легкая тень чего-то другого, отчего сердце Кентона бешено забилось.

– Я приучу тебя к порядку, не бойся! – сказал Закель.

Кентон обернулся еще раз.

Шаран исчезла.

Он преклонил голову на весло рядом со спящим гребцом.

На весло... он прикован!..

Раб!

8. История Сигурда

Кентона разбудил резкий звук свистка. Что-то похожее на раскаленный железный прут хлестнуло его по плечу. Он вздрогнул, поднял голову, тупо уставился на закованные в кандалы руки. Удар повторился, на этот раз сильнее.

– Вставай, раб! – услышал он рявкающий голос; Кентону был знаком этот голос, но его как будто опоили одуряющим зельем – он не мог вспомнить, кому этот голос принадлежит. – Вставай! Берись за весло!

Совсем рядом раздался другой голос, хриплый шепот; в нем было дружеское участие;

– Поднимайся, или его кнут оставит на твоей спине кровавые письмена.

Кентон с трудом поднялся, руки сами собой скользнули в два гладких углубления на ручке весла. Стоя на скамье, Кентон видел вокруг себя бирюзовую гладь океана, над которой, казалось, опрокинули чашу с серебристым туманом. Впереди было четверо гребцов, двое стояли, двое сидели, держась за огромные весла, которые, так же как и его весло, были укреплены на борту корабля. За вши поднималась черная палуба.

Внезапно он все вспомнил. Первый голос – это голос Закеля, а горячие удары – это его плеть. Кентон повернул голову. Он увидел еще около двух десятков гребцов, черных от загара; они сидели и стояли на своих веслах, то сгибая, то разбигая спины, и корабль Иштар двигался вперед, разрезая синюю гладь моря. На площадке у подножия мачты, презрительно ухмыляясь, стоял Закель. Кентон получил еще один удар длинного кнута.

– Не оборачивайся! Греби! – рявкнул Закель.

– Грести буду я, – раздался знакомый шепот. – Ты просто качай весло, пока не наберешься сил.

Кентон взглянул на светлые длинные, как у женщины, волосы. Но ничего женского не было в лице, на короткое мгновение обращенном к нему. Глаза, холодные как лед, были, как и лед, синие, хотя сейчас они оттаяли и светились грубоватой добротой. Солнце и морские ветры оставили свой след на этом лице. Не было ничего женского и в мускулах, игравших на плечах и спине гребца, когда он двигал огромным веслом с той же легкостью, с какой женщина держит метлу.

Северянин с головы до ног, викинг из какой-то древней саги и, как и сам Кентон, корабельный раб – вот кем был великан, которого Кентон увидел спящим на весле.

– Я Сигурд, сын Тригга, – тихо сказал северянин. – Какая жестокая Норна привела тебя на этот заколдованный корабль? Говори тихо, наклонись ниже над веслом. У дьявола с кнутом острый слух.

Сгибаясь и разгибаясь с ударами весла, Кентон стоял на скамье. Оцепенение, охватившее его, уже прошло. Прошло еще и оттого, что кровь, подгоняемая работой, быстрее задвигалась в его венах.

– Ты не из слабых, – с одобрением проворчал его сосед. – Весло утомляет, но по нему в тебя вливается сила моря. Ее нужно пить понемногу, набирайся сил, но не спеши. И потом, может быть, ты и я вместе...

Он замолчал и быстро испытующе взглянул на Кентона.

– Если судить по внешности, ты – один из людей Эйрина, с Южных островов, – прошептал он. – Я не имею злобы против них. Много раз мы бились с ними, и после этих битв крылатые Валькирии никогда не возвращались в Валгаллу с пустыми руками. Смелые люди, сильные люди, они умирали с боевым кличем на устах, целуя клинок и острие копья, как будто целуют невесту. Ты – один из них?

Кентон собрался с мыслями. Он должен ответить так, чтобы завязалась дружба, так откровенно ему предложенная; полная правда может вызвать недоумение, а излишняя туманность – подозрение.

– Меня зовут Кентон, – ответил он тихо. – Мои предки служили Эйрнну. Они хорошо знали викингов и их корабли и не передали мне никакой вражды к ним. Я буду твоим другом, Сигурд, сын Тригга, ибо никто из нас не знает, сколько времени я пробуду здесь, рядом с тобой. И раз ты и я вместе...

Он многозначительно замолчал, как и викинг. Северянин кивнул и опять бросил на него острый испытующий взгляд.

– Как постигла тебя эта участь? – проговорил он. – С тех пор как они схватили меня на острове Колдунов, мы не заходили ни в одну гавань. Тебя не было здесь, когда меня приковали к этому веслу.

– Сигурд, клянусь именем Одина, Отца всего живого, я не знаю! – Рука северянина дрогнула, когда он услышал имя своего бога. – Какая невидимая сила вырвала меня из моей земли и принесла сюда. Сын Хелы, что правит на черной палубе, предложил мне свободу, если я соглашусь совершить подлость. Я отказался. Я дрался с его людьми и убил троих. А потом меня приковали к веслу.

– Ты убил троих! – Викинг восхищенно смотрел на Кентона, глаза его блестели, зубы обнажились в улыбке. – Ты убил троих! Браво, друг! Браво! – воскликнул он.

Что-то змеей прошипело рядом с Кентоном и ударило северянина по спине. Брызнула кровь, удары обрушивались еще и еще. Послышалось рявканье Закеля:

– Собака! Свинячье отродье! Или ты обезумел? Я сдеру с тебя шкуру!

Тело Сигурда, сына Тригга, содрогалось под ударами. Он затравленно посмотрел на Кентона; на губах у него выступила кровавая пена. Внезапно Кентон понял, что не удары были тому причиной, а стыд и бессильная ярость; под ударами кнута кровоточило сердце викинга, оно могло разорваться.

Рванувшись вперед, Кентон подставил под плеть свою голую спину, принимая удары на себя.

– Ха! – заорал Закель. – Ты тоже хочешь? Ты хочешь поцелуев моего кнута? Ну так возьми, возьми сколько можешь!