Текст книги "Лабиринты ревности"

Автор книги: Абигайль Кейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5
О кротах и еще кое о чем

– Малыш, прошу только об одном: не молчи.

– Ты тоже, Беретта, чирикай сколько душе угодно. Сочетание полного мрака с абсолютной тишиной слишком напоминает атмосферу могильного склепа.

– Похороненные заживо.

Беретта всхлипнула.

– Ну не надо разводить слез, – сказал Малыш. – А то затопишь всю пещеру.

– Я больше не буду. – Беретта шмыгнула носом. – Правда, не буду.

– Ты лучше расскажи, за что тебя старший сержант морской пехоты упек в пещеру.

– Нет.

– Что – нет?

– Я не буду рассказывать.

– Почему?

– Ты все равно не поверишь.

– Что, солдафон приревновал тебя к разносчику пиццы?

– Нет.

– Заподозрил тебя в связи со свекром?

– Это исключено. Мой старший сержант – из мармонов, а у них знаешь какие незыблемые моральные устои!

– Ну тогда рассказывай сама.

– Только ты не смейся.

– Обхохочусь.

– Я бы сама не поверила, что за такую ерунду можно обречь близкого человека на жуткую смерть.

– Да мало ли примеров, когда самый ерундовский проступок приводил к необратимым последствиям! Знаешь, за что Афина, богиня легкой промышленности и сельского хозяйства, злопамятная истеричка, наказала девушку?

– За что?

– Та всего-навсего соткала ковер хай-тек. А богине слабо было.

– И что?

– Афина устранила конкурентку, превратив несчастную в паука. Или возьмем историю с Местрой. Ее папаша однажды проголодался и не придумал ничего лучше, как продать единственную дочь в рабство.

– Истинный отец семейства.

– Так этому гаду помог еще и сам Посейдон, владыка морей и океанов.

– На вырученные деньги позволил купить свежих креветок?

– Нет. Одарил проданную дочь даром перевоплощения, и она благополучно вернулась домой.

– А при чем здесь алчный отец? Ему-то какой навар?

– Прямой. Пройдоха начал снова и снова продавать Местру кому попало.

– Хороший бизнес.

– Пока разгневанный Посейдон не наслал цунами на их город.

– Обоих смыло волной?

– Да, как при наводнении в Новом Орлеане.

– Расскажи еще.

– Понравились древнегреческие мифы?

– Нет, просто становится немного легче, когда узнаешь, что кому-то доставалось еще хуже.

– Да, в пауков нас не превратили, но на звездоносов мы вполне потянем.

– На кого, на кого?

– Есть такой уникальный американский крот. Представляешь, у него рыло состоит из двадцати двух радиальных складок в виде лучей. Но еще он отличается от европейских собратьев умением быстро бегать, отлично плавать и даже нырять под лед.

– Откуда такие познания?

– А ты поводись с господами спелеологами. Одна получила грант на вампиров, другой – на уникального крота.

– На вампиров?

– Да, этот десятилетний грант отхватила моя супруга.

– Ну… теперь понятно. – Что?

– Почему она закатала тебя в пещеру.

– Нет, она могла от своих рукокрылых созданий набраться чего угодно, только не ревности.

– Так ты меня не разыгрываешь насчет вампиров?

– Нет, я серьезно. Только это не голливудские вампиры, а настоящие.

– Только не говори, что их можно встретить здесь.

– Увы, но здесь нет летучих мышей, ни тех, кто сосет кровь, ни тех, кто питается цветочным нектаром или насекомыми.

– Терпеть не могу этих ночных летунов.

– А вот моя супруга их обожает до самозабвения.

– Хватит о всяких мерзких животных, лучше расскажи еще какой-нибудь миф.

– С удовольствием.

– Только не про наказанных женщин.

– Хорошо. Вот знаешь, почему Apec, бог войны, натравил свирепого вепря на прекрасного Адониса?

– Адонис, Адонис… Это же название цветка.

– Ну, это пролитая им кровь превратилась в цветочки. Так вот, бог войны покарал красавца всего лишь за то, что тот поцеловал след его возлюбленной Афродиты.

– Вояка есть вояка… А мой старший сержант мифов не знает. Он рос в простой фермерской семье. Мать. Отец. Трое братьев и две сестры. Что не помешало ему превратиться в настоящего сексуального изверга.

– Уже интересно.

– Но думаю, мое попадание в пещеру не понять без подробностей предшествующей жизни в законном браке.

– Я весь внимание.

– Ладно, вряд ли кому перескажешь эти подробности…

– Что да, то да. Но вдруг они скрасят мои последние часы.

– Сомневаюсь.

Помолчали.

Малыш вслушивался в дыхание Беретты.

Беретта же вспоминала всю череду своих глупых девичьих притязаний на счастье.

Глава 6
Откровенные разговоры

– Ты любила его? – спросил вдруг Малыш как-то слишком сурово.

– Старшего сержанта? Теперь понимаю, что нет. Просто меня подкупила его парадная форма. Как она ему изумительно шла, ты даже не представляешь.

– Цветы, конфеты, танцы…

– Разумеется, весь положенный комплекс ухаживания. При этом все – в темпе решающего штурма. Старший сержант уверял, что если я не соглашусь на его бычье сердце и верную руку, то он или застрелится в казарменной уборной, или нарочно при выполнении ответственного задания наступит на растяжку.

– На что наступит?

– Я тоже не поняла, в чем юмор. Но старший сержант доходчиво объяснил – это такая террористическая ловушка для морпехов. Между двух гранат осколочного поражения натягивается тонкая проволока. Не заметил, запнулся и превратился в смертельно раненное тело, нашпигованное осколками, как индюшка чесноком.

– Да, после таких саперных излияний трудно не согласиться на брак.

– Нет, какое-то время мне удавалось держать оборону, но старший сержант применил обходной маневр и зазвал меня в семью на День Благодарения.

– Познакомил с суровой матерью, серьезным отцом и тупыми братьями.

– Да, и чуть позже – с другом-индейцем, который дважды спасал ему жизнь при столкновениях с талибами.

– Не будем пока про индейца. Ясно, что без него старший сержант никогда бы не додумался запереть тебя в «Бездонной глотке».

– Да, он выбрал бы наказание попроще – запорол бы насмерть.

– Полный садист! Представляю, что он творил в постели.

– Да нет… Его сексуальный репертуар состоял всегда лишь из двух актов – сначала он заставлял меня исполнить стриптиз…

– Надеюсь, не под оперную музыку?

– Под запись пения лесных птиц.

– Ну точно извращенец.

– В общем, да… Сначала ему требовался очень медленный стриптиз, а потом очень быстрый минет.

– Похоже, у него было не все в порядке с…

– Ага. Влияние постоянного пребывания в обстановке, приближенной к боевой.

– Так что, он отправил тебя в пещеру за неудачный стриптиз?

– Нет.

– За плохой минет?

– Хуже.

– Ты потребовала нормального соития?

– А я в нем уже давно не нуждалась.

– Это как понять?

– Просто за долгие отлучки мужа привыкла к самостоятельности. Я брала фотографию, где он в парадной форме, укладывалась в постель и вспоминала, как он, пусть грубо, но вполне нормально и естественно лишил меня девственности. И еще… я использовала вибратор.

– Понятно. Вибраторы – лучшие друзья одиноких женщин. Главное – они не страдают сексуальными бзиками.

– Разумеется, старший сержант об этом и не догадывался…

– Но ты ненароком проболталась?

– Ни в коем случае. Просто он умудрился потерять где-то свою любимую безопасную бритву.

– И учинил несанкционированный обыск?

– Да. Я как раз ушла в супермаркет за пикулями для ужина.

– И супруг нашел твоего механического любовника?

– Само собой.

– Да, приревновать жену к изделию из секс-шопа – это надо суметь. А что дальше?

– Дальше я отключилась от короткого удара слева.

– Армейская привычка вправлять мозги.

– Когда очнулась, уже появился индеец с какой-то вонючей дрянью мерзкого вкуса. Пришлось выпить.

– Наркотик?

– Что-то вроде снотворного из поганок.

– Индейцу, наверное, стало обидно, что ты изменила мужу не с ним, а с вибратором?

– Индеец никогда не любил женщин.

– Ты хочешь сказать, краснокожий брат был привязан к старшему сержанту?

– Думаю, что он делал минет гораздо лучше меня.

– Вот бы кого упечь сюда на пожизненное.

– Но пока здесь мы.

– Почти невинные создания.

– Ангелы во плоти.

– Беррета, и сколько же прошло времени между обнаружением вибратора и пещерой?

– Ну, старший сержант обнаружил это дело утром, а уже после полудня индейская тварь придумала всю операцию.

– Штабист, твою мать…

Диалог на время прекратился.

Малыш пытался уловить какой-то смысл в этом противоестественном союзе белой женщины, исповедующей бытовой феминизм, морпеха, настроенного против мирского греха, и цивилизованного дикаря, поклоняющегося обычаям предков… Этот странный треугольник опять же напоминал ему древнегреческие страсти обитателей Олимпа.

А Беретте просто не хотелось больше говорить о своих вынужденно-порочных наклонностях.

Беретте хотелось свиной тушенки с бобами. Неужели Малыш передумал открывать банку?

Неужели сейчас тихонечко уползет в какой-нибудь потаенный угол и съест все один?

Неужели зря она ему отдалась? Наверное, это надо было сделать после угощения.

– А не пора ли нам перекусить? – сказал Малыш, наконец-то правильно истолковавший затянувшееся молчание Беретты. – Свининой по-мексикански.

– Только поровну, – сказала любительница вольных упражнений с вибраторами. – Нам обоим не помешают калории.

Малыш нашарил в глубине спальника банку и отработанными движениями произвел вскрытие.

– Не торопись глотать – ешь медленно.

– Угу, – сказала Беретта.

И Малыш, ориентируясь на звук, поднес ложку к ее рту. Ложка ей. Ложка себе.

Малыш старался, насколько это возможно было в темноте, черпать одинаковые порции.

Ложка ей.

Ложка себе.

Всхлипывающая Беретта жевала медленно, не торопясь, и свинина с бобами смешивалась с солеными слезинками.

Малыш продолжал кормление.

Беретта с послушностью воспитанного младенца принимала еду.

Ложка ей.

Ложка себе.

Банка пустела чересчур стремительно. Ложка ей. Ложка себе.

Банка уже издавала гулкость опорожненной тары.

Ложка ей.

Ложка себе.

Обнажившееся дно заявило об окончании трапезы противным скрежетом.

Глава 7
Кулинарный мазохизм

После тушенки и воды узников пещеры вновь потянуло на разговоры.

– Я устал молчать.

– Малыш, говори о чем угодно, только говори. Пока мы общаемся, мне совершенно не страшно. Каждое слово подтверждает, что ты рядом…

– Да уж, после одиночного скитания и бесконечного монолога, даже не удостоившегося слабого эха, будешь трепаться и трепаться.

– Малыш, а можно поинтересоваться, за что пострадал ты? Надеюсь, не за резиновую женщину?

– Не люблю суррогатов.

– Значит, твоя жена не ходит с шевронами старшего сержанта.

– Зато у нее имеется спецкомбинезон, каска с фарой и веревка с карабинчиками.

– Что, она у тебя работает в службе спасения?

– Нет, она жить не могла без пещер. И чем глубже, тем лучше.

– Значит, она поделилась с тобой самым дорогим?

Эта ее легкая ироничность, смягчающая невыносимость ситуации, все больше и больше нравилась Малышу.

– Еще как поделилась, еще как.

Малыш взял драматическую паузу. Но в разъединяющем собеседников мраке пауза по системе Станиславского превратилась в минуту молчания.

Беретта поторопилась прервать преждевременный траур.

– А тебя тоже доставили сюда в бессознательном состоянии? – спросила она все тем же слегка ироничным тоном.

– Нет, я пришел сам.

– Малыш, ты что, добровольно согласился на эту жуткую казнь?

– Поход в пещеру был подан как подарок на семилетие нашей свадьбы.

– Хорош подарочек.

Теперь Беретта взяла паузу. Ирония здесь была не совсем уместна.

– Я к этой дате подарил Аиде золотой медальон девятьсот девяносто девятой пробы.

– Ого.

– Специально ездил в самый престижный ювелирный магазин Нью-Йорка.

– Это который на Манхеттене?

– Да.

– Вот совпадение. Мой старший сержант заказывал там обручальные кольца из Парижа.

– Почему не из Амстердама?

– Потому что его первой любовью была французская шлюха с Монмартра… И во сколько тебе обошелся юбилейный медальон?

– В приличную сумму. Даже из-за этого пришлось взять самую тонкую из всех золотых цепочек.

– Ты хочешь сказать, что женушка обиделась на твою экономию?

– Увы, я схлопотал пожизненное заключение в «Бездонной глотке» не из-за золотой цепочки и даже не из-за изображения грации Аглаи на медальоне.

– Грация?

– Аглая на древнегреческом – это «блестящая». Самая красивая из семи граций – богинь красоты.

– Ох, эти девочки наверняка не страдали от лишнего веса.

– Они сидели на олимпийской диете из нектара и амброзии.

– А я бы сейчас съела два гамбургера.

– А я бы пять.

– Нет, лучше дюжину на двоих и еще столько же хот-догов. Тебе нравятся хот-доги?

– Я их переел в детстве. Мать не любила готовить, и мы с отцом питались тем, что производила ближняя закусочная.

– Но сейчас бы не отказался от парочки, а? Да еще с чесночным кетчупом, да с картошечкой фри, да с десертом из миндального печенья, обвалянного в сахарной пудре с цветными цукатами. А заесть все – большой шоколадной плиткой и свежим эклером, заправленным взбитыми сливками…

– Беретта! Хватит заниматься кулинарным мазохизмом.

– Наши воспоминания все равно им отдают, этим самым мазохизмом. Значит, ты подарил медальон, а тебе подарили ни много ни мало, а целый лабиринт.

– К тому же лабиринт, из которого практически нет выхода.

– Это почему же?

– Представь, над нами свод, до которого можно едва дотянуться. В своде – куполообразные ниши, до которых руки уже не достают. А в одной из этих ниш имеется отверстие, ведущее наверх, в тамбур, соединяющий туннель с тем колодцем, из которого можно выбраться на поверхность.

– Как все сложно устроено.

– Твой благоверный и индеец зря перестраховались, опоив тебя настойкой. Ты бы все равно без света не отыскала выхода.

– Но у нас есть спичка.

– Да, но ею надо воспользоваться, только находясь точно под тем местом, где в своде зияет дыра, ведущая наверх.

– И как определить это заветное место?

– Пока не знаю. Извел уже почти все банки тушеной свинины с бобами, выпил почти всю воду… И нисколько не приблизился к решению этой спелеологической загадки.

– Так значит, ты здесь давно?

– Ага, целую вечность.

– Бедненький. – Беретта прижала пещерного скитальца к упругим грудям. – И за что обрекают на такие муки?

– Долгая история.

– А ты кратко.

– Кратко не получится.

Малыш умолк.

Любому человеку рано или поздно приходится ворошить память, изрядно захламленную событиями.

Глава 8
Черный грех

Полная темнота не располагает к длительному молчанию.

– Будем продолжать откровенничать? – спросил Малыш, заранее зная ответ.

– Да, Малыш, добавь немного конкретных фактов.

– Пожалуйста. Был уикенд. За окном шел противный мелкий снег. Я смотрел по телевизору прямой репортаж о спелеологической экспедиции, в которой участвовала моя энергичная супруга.

– А я как-то пропустила эту передачу.

– И зря. По федеральному каналу показывали, как эти мужественные люди в касках готовились к спуску за сокровищами ацтеков.

– Много хоть нашли?

– Не знаю, потому как в самый кульминационный момент ко мне заявилась моя непосредственная начальница. Не знаю, как она умудрилась вырваться из Гарлема и сделать сантехническую карьеру, не знаю… Но вот что ее любимым хобби стало коллекционирование белых мужчин, я убедился на собственном опыте.

– Ага, соблазнили бедного… Интересно, чем. Повышением в должности? Премиальными? Или угрожали увольнением?

– Не то и не другое. Во-первых, у меня был однокашник, ну, из тех бойких мальчиков, которым достаются все шикарные девочки.

– Ненавижу этих пацанов, готовых лишить девственности любую на первой же школьной вечеринке.

– Так вот, этот мальчик, перепортивший не меньше полкласса, заявлял, что настоящий янки просто обязан поиметь хотя бы одну негритянку… Но дело не только в нем… Честно говоря, мне и самому хотелось, как бы это помягче выразиться, сравнить ощущения.

– А статую Свободы тебе никогда не хотелось поиметь?

– К женщине с факелом меня бы Аида не приревновала.

– Мужики как были первобытными самцами, так и остались.

– Беретта, душенька, а тебя никогда не тянуло на экзотическую связь?

– Думаю, что старший сержант морской пехоты стоит взвода папуасов.

– Это которые делают себе пирсинг из акульих плавников?

– Гораздо хуже – они зашивают своим девочкам вагины.

– Наверное, твой старший сержант начинал службу на самых далеких островах?

– Да, он еще, когда убедился, что я девственница, удивился – как я так долго продержалась без папуасского обычая.

– Типично армейский юмор.

– Сантехнический ничем не лучше.

– А что, бравый морпех действительно был у тебя первым?

– Я же сказала… Лучше признавайся, что ты, противный, выделывал с начальницей.

– Ничего особенного – просто подчинялся по привычке.

– Малыш, так она еще тебя и оттрахала?

– Да уж. Скакала, скакала, скакала.

– Кажется, эта поза называется «наездница на мустанге»?

– Ну, до жеребца я не тяну по многим параметрам.

– Ладно, не скромничай…

– Нет, ну если сравнить с любимыми вампирами моей супруги… Из ее рассказов я знаю точно: у летучих мышей самые маленькие гениталии.

– Представляю, каких крошек они рожают.

– Беретта, тебе не кажется, что темнота способствует бредовым вопросам?

– Это не из-за темноты, Малыш. У меня манера такая: спрашивать о том, что приходит на ум. Как раздражали мои неуместные вопросы старшего сержанта!

– Поэтому он использовал самый надежный из кляпов…

– Может, сменим тему? Давай-ка вернемся к твоей истории. Ну скакала, скакала, скакала… а дальше что?

– Подмылась и ушла.

Возникла пауза. Через некоторое время Малыш заключил:

– Вот я и признался в своем черном грехе.

– Афро-американском, – уточнила политкорректная Беретта.

– Как не крути, все равно – измена.

– Малыш, я чувствую по голосу, что ты до сих пор не раскаялся в содеянном.

– Что правда, то правда.

– Ладно. Как любит выражаться мой старший сержант – выпущенную пулю не вернешь.

– Философ с армейской выправкой.

– Зато ты – сугубо гражданская личность. Скажи мне, как твоя мегера про твое безобразие узнала? Неужели сам проболтался?

– За кого ты меня принимаешь? Просто я стал жертвой научно-технической революции, а вернее, – продвинутых технологий.

– Как это?

– Ну… моя спелеологиня, оказывается, испытывала дома микровидеокамеры для записи половой жизни летучих мышей.

– Умора! Получается, камера зафиксировала сношение гуманоидов, а не рукокрылых.

– Что зафиксировала, то и зафиксировала.

– Представляю, сколько можно было содрать за эту запись с охотницы за белыми черепами.

– Ну нет, Аида никогда не опустится до шантажа.

– Замариновать в пещере любимого мужа, по-моему, хуже любого самого наглого шантажа.

– Любимого, говоришь… Думаю, это мне урок за то, что женился, не проверив подлинность чувств избранницы.

– Эх, Малыш, да это и невозможно. Ты не представляешь себе, как гениально женщины изображают любовь, – одни ради денег, другие ради желанного ребенка, третьи… да всего и не перечислить. К примеру, чтобы забыть предыдущего любовника.

– Вот у меня как раз последний случай. Он был мастером затяжных прыжков… и не мог осчастливить Аиду из-за своего прочного семейного положения. А когда парашютист разбился, Аида с отчаяния пошла за меня. Если бы я тогда не купился на ее энтузиазм с вампирами… Понимаешь, мне показалось, что если она так влюблена в этих уродливых созданий, то уж меня, обладателя среднего возраста, среднего телосложения, среднего дохода и среднего интеллектуального коэффициента, полюбить для нее не составит никакого труда.

– Возможно, если бы ты перемещался от унитаза к унитазу посредством перепончатых крыльев…

– А вместо тактовых помп интересовался бы извлечением из людского организма свежей крови.

Вновь наступила пауза.

Оба представляли, как спелеологиня, обнаружив крамольную запись, просматривает отвратную скачку.

– Знаешь, Малыш, ты, конечно, можешь рассердиться и вновь оставить меня одну, но я скажу честно…

– Старший сержант тебе по-прежнему дорог?

– Нет. Это касается тебя, а не меня.

– Весь внимание.

– То, что твоя начальница воспользовалась служебным положением, тебя нисколько не оправдывает…

– Зато я убедился в отсутствии у себя расистских предрассудков.

Беретта трижды глубоко вздохнула и тихо сказала:

– Я бы тоже тебе не простила кувыркания с любовницей в собственной постели.

Глава 9
Семейный инцидент

Но ссоры, даже минутной, не получилось.

Малышу все больше и больше казалось, что в отличие от продуманного и тщательно разработанного Аидиного плана, военная операция, спонтанная и толком не подготовленная, должна иметь изъян, которым можно воспользоваться для спасения.

– Беретта, оставь все женские эмоции и сосредоточься на главном.

– На тебе?

– Нет, на подробном воспоминании последних часов перед «Бездонной глоткой».

– Но я ничего практически не помню.

– Начни хотя бы с того момента, как старший сержант обнаружил твоего механического друга.

– Он тут же потребовал признания.

– Вибратор промолчал, а ты раскололась?

– Когда у виска дуло пистолета, ненужные слова выскакивают сами.

– А он мог бы на курок нажать?

– И сесть на электрический стул.

– За ревность много не дают. Убийство в состоянии аффекта.

– Если бы он приревновал меня, скажем, к древнему старичку или даже шимпанзе, суд бы его понял. Но за вибратор старший сержант получил бы высшую меру.

– В особенности если бы судьей оказалась одинокая женщина… Получается, он это осознал и обратился за решением проблемы к индейцу?

– Ты угадал. Старший сержант врезал мне хитрым ударом, и я моментально потеряла сознание. А когда очнулась, индеец уже науськивал друга на пещеру. Я долго лежала, прикидываясь, что по-прежнему без сознания.

– Индеец, конечно же, упирал на обычай своих предков.

– Не только. Он доказывал мужу реальную возможность избежать уголовного наказания в случае обнаружения моего тела. Мол, я одна приехала погостить в резервацию к его отцу-шаману и по глупости спустилась в «Бездонную глотку». Они еще рассчитывали, сколько я протяну без еды и воды.

– Что, собирались сообщить о твоем исчезновении, когда ты уже будешь в коматозном состоянии?

– Вряд ли. Еще ночью они оба должны были вылететь в Афганистан к месту постоянной дислокации. На год.

– Да, точный расчет. Если кто-то и спохватится, что ты исчезла, то подумают, что уехала к мужу.

– Еще индеец расхваливал эффективность древнего шаманского отвара из грибов, который отключает человека почти на сутки.

– Значит, они тебя угостили сонным пойлом, а потом наверняка загрузили в машину и отвезли в резервацию.

– Да. А доказать, что я очутилась в пещере не по своей воле, практически невозможно.

– А если патологоанатомы найдут следы грибного отвара?

– Ну спасибо за оптимистический прогноз!

– Но ведь это действительно может помочь раскрытию преступления!

– А шаман скажет, что я специально нахлебалась запретного напитка для получения кайфа.

– Ладно, оставим уголовно-криминальную казуистику. Лучше скажи вот что – они были выпившие?

– Когда я еще была в сознании – нет. Но, думаю, прежде чем спустить меня в пещеру, изрядно набрались. Трезвому старшему сержанту явно не пришло бы в голову оставить любимой жене всего одну спичку.

– Логично… А как ты предполагаешь, твой муженек, очухавшись, мог бы вернуться за тобой?

– Вполне. Но ему не дадут это сделать.

– Индеец?

– Да, он самый.

– Теперь они до конца дней повязаны еще и ликвидацией тебя.

– Но, Малыш, мы же еще живы?!

– Что да, то да.

Помолчали.

– Знаешь, Малыш, как хорошо, что ты не моряк.

– Из всех плавательных средств я предпочитаю доску для серфинга.

– И не пожарник.

– Лет до семи я мечтал о блестящей каске, брандспойтах и вое сирен.

– Как хорошо, Малыш, что ты не полицейский.

– Ловить преступников – не моя стихия. Джакузи, душевые кабины, биде, писсуары, унитазы – совсем другой коленкор.

– И не летчик.

– Зато я могу выдать высший пилотаж в дизайне.

– А тем более, не морской пехотинец.

– На убийство, даже санкционированное, я вряд ли способен. Однажды уложил из дробовика енота. Так потом целый год не мог избавиться от его предсмертного мутного взгляда и страдальческого оскала.

– Я тоже могу стрелять только в тире…

– Беретта, как я понял по перечисленным профессиям, ты теперь будешь как можно дальше держаться от любого, даже самого парадного мундира.

– Догадливый.

Помолчали. Потом Беретта вздохнула.

– Добрый ты, Малыш. Выходит, если мы выберемся отсюда, то твоя подлая супруга легко отделается.

– Мстить я в любом случае не собираюсь. Лучшая месть – это развод и вступление в брак с другой женщиной, более достойной, пусть и найденной в пещере.

– Для нее как спелеолога это будет невыносимо. А еще говоришь, что мстить не собираешься.

Помолчали.

– Малыш, иди ко мне.

– Опять?

– Но ты же хочешь?

– Может, побережем силы?

– А ты знаешь, почему я тебе позволила сразу?

– Испугалась, что я исчезну.

– Да, мне хотелось привязать тебя как можно прочнее.

– Тебе это удалось.

– Малыш, но я же не виновата, что у нас получилось все наоборот. Да, сначала люди влюбляются, а потом уж занимаются любовью. Но я не виновата, не виновата…

– Виновата темнота.

– Вот именно: этот проклятый мрак. Этот недвижимый воздух, эта невыносимая тишина…

– Тогда иди сюда.

– Ладно, только ты лучше просто лежи. Не сжигай драгоценные калории.

– Уговорила.

И снова у них все получилось – медленно, спокойно, без ложной страсти и фальшивого обоюдного финального оргазма.