Текст книги "Лабиринты ревности"

Автор книги: Абигайль Кейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5
Чистосердечное признание

Часа три, не меньше, ушло на преодоление замысловатых коридоров.

Малыш, нагруженный тяжеленным рюкзаком, парой спальных мешков, свернутых в тугие рулоны, и портативным туалетом, послушно тащился за лидершей, которая знала планировку этого лабиринта как собственную квартиру.

Малыш полностью доверился опыту энергичной супруги и только старался не отставать. Он то выпрямлялся в полный рост, то сгибался до низкого поклона, то приседал, то двигался на четвереньках. При этом, не самом удобном, но единственно возможном на сложных участках способе передвижения Малыш напоминал сам себе вьючное животное, которое тупо плетется, не замечая ничего вокруг, и лишь мечтает о скором ночлеге в крытом стойле, порции сена, овса или, на худой конец, замаринованной соломы.

Кое-где пришлось вообще двигаться ползком, толкая впереди себя неудобный биотуалет, а за собой таща волоком тяжеленный рюкзак с притороченными спальниками.

Но вот неуемная супруга наконец-то позволила передохнуть двухместному каравану.

В широком зале с низким сводом и следами свежего обвала устроили большой привал – с глотками воды и жеванием долек горького черного шоколада.

Малыш, положив затылок на скатанный спальник, а ноги – на рюкзак, пытался дать отдых перенапряженной мускулатуре, которая привыкла к ритмичным упражнениям и гладкому бегу по набережной и никак не могла приспособиться к постоянной смене поз.

Встать – сесть – лечь.

Лечь – сесть – встать.

Сесть – встать – лечь.

Обе лодыжки сводила болезненная судорога.

– Хорошо-то как! – сказал нарочито бодро Малыш.

– Честно?

– Угу.

Левое бедро утратило чувствительность.

– Лучше не бывает.

– Я рада, что тебе нравится.

Натертые колени горели.

– Далеко еще нам корячиться?

– Часа полтора, не больше.

Малыш призадумался.

Да, надо продлить отдых любой ценой… Любой…

И чтобы отдалить возобновление маршрута, загнанный Малыш решил отвлечь Аиду откровенным признанием.

– Хочешь, я расскажу тебе то, что никогда никому не рассказывал?

Аида притаилась в мрачной тени, отключив свой свет, – привычка экономить аккумуляторный заряд.

– Хочешь?

– Правду и ничего, кроме правды? – уточнила, как на суде, клюнувшая на предложенную исповедь Аида.

– Отрезанность от внешнего мира располагает к откровенности.

– Это точно. А чистосердечное признание облегчает вину.

– Юридические сказочки, – возразил Малыш. – Вину искупает лишь наказание.

– Тоже верно.

Аида коротко хохотнула.

– Так о чем ты хотел рассказать?

Малыш повернулся к Аиде. Луч налобной фары вырвал из тьмы ее напряженное лицо.

– О старом подвале своих предков.

– Уже интересно.

Аида приготовилась внимать.

Малыш вдруг отчего-то замялся.

– Итак, – сказала нетерпеливо супруга. – В этом подвале ты нашел заспиртованную голову знаменитого маньяка прошлого века, убивавшего клонированных овец секатором для обрезки веток.

– Я могу сосредоточиться? – закапризничал Малыш. – Хоть немного.

– Разумеется, дорогой. – Аида ласково подбодрила робкого и стеснительного мужа. – Разумеется.

Помолчали.

Налобный луч Малыша шарил то по стенам, то по своду, то по груде вещей.

Наконец световой конус замер на раздвинутых коленях расслабившейся супруги.

– Знаешь, милая, когда я впервые увидел женские прелести?

– Ну разумеется, не в нашу первую брачную ночь.

– Представь – в четырнадцать неполных лет на бабушкином ранчо.

– Ты что, сорванец, подглядывал за подмыванием старушки? – разочаровано спросила Аида. – Как не стыдно!

– Пожалуйста, не перебивай.

– Не буду, не буду.

– Так вот, на ранчо был старый подвал, сохранившийся со времен гражданской войны.

– Кстати, мои предки, все без исключения, воевали на стороне южан, – заявила супруга из темноты.

– Нашла чем гордиться, – урезонил супругу Малыш.

– Но они же отстаивали не рабство, а жизненные принципы.

– Ты обещала не перебивать.

– Ах, извините.

– Ну вот, как-то раз, начитавшись приключений Тома Сойера, мы затеяли с кузиной игру в искателей сокровищ. Залезли в подвал с фонариками. Ну с теми, которые обычно продают на ярмарках…

Малыш взял паузу.

Аида терпеливо ждала продолжения.

– И кузина вдруг задрала подол своей юбки из красной шотландки и приказала мне снять с нее трусики, тоже из шотландки.

– Симпатичный гарнитурчик.

– Очень симпатичный.

– И ты подчинился?

– Да.

– И?

– Очень осторожно я спустил эту шелковую тряпочку до ее колен, и тут кузина широко раздвинула ноги.

– И?

– Я узрел ее девственность, еще не обрамленную растительностью. Влажную, трепещущую, розовую…

Малыш, как бы опомнившись, замолчал.

– Дальше, дальше, – строго потребовала пещерная супруга. – Дальше.

– Все. Я тут же убежал в панике из подвала.

– Должно быть, кузина была сильно разочарована.

– Не знаю, мы с ней никогда не обсуждали происшедшее.

– И кем она стала, когда выросла?

– Дантистом. Вышла замуж за своего техника, специалиста по вставным челюстям, и родила ему аж пятерых мальчишек.

За счет развернутого повествования о кузине Малыш получил целых полчаса дополнительного отдыха.

– Ладно, хватит рассиживаться! – Аида включила фару на каске. – Вперед, и только вперед!

Малыш подхватил рюкзак, ставший еще тяжелее, и спальные мешки, тоже прибавившие за это время в весе.

Про биотуалет можно и не говорить…

Глава 6
Эдипов комплекс

На следующем привале Малыш снова прибегнул к прежней хитрости.

– А знаешь, когда я первый раз испытал оргазм?

– Разумеется, не в нашу первую брачную ночь.

– Не поверишь, но я в первый раз спустил по-настоящему одновременно с отцом.

– Групповой инцест?

– Не совсем. Просто я подглядывал, как отец исполняет супружеский долг. В общем, рука сама расстегнула что надо, взялась за что надо и совершила что надо в заданном ритме.

– Классический Эдипов комплекс, – констатировала Аида.

– А ты-то откуда знаешь про фиванского царя? – спросил недоуменно Малыш. – Ты же мифологический словарь открывать брезгуешь.

– Да недавно появилось шикарное ток-шоу с ведущими психоаналитиками. А в спелеологии, как и в науке о рукокрылых, многое решает психология.

– В семейной жизни тоже, – уточнил Малыш.

– Так вот, беседе о сексуальной тяге мальчиков к собственным матерям был посвящен целый вечер. Но твоей неисчерпаемой Древней Греции почти не касались.

– О, Эллада! – воскликнул Малыш. – Боги как люди, люди как боги. А при этом – ну никакой политкорректности в отношениях между обитателями сияющего Олимпа и смертными, возделывающими плодоносные угодья…

Освоенная по мифологическому словарю тема вдохновила Малыша на новый приступ словонедержания – тем более что он готов был нести любую ахинею, лишь бы продлить минуты отдыха.

– Эллада времен олимпийских ристалищ и персидских войн весьма напоминала Соединенные Штаты Америки.

– Кажется, персы – это те же иранцы, если не хуже.

– Вроде. Так вот, Эллада состояла из пятидесяти пяти городов-полисов.

– По принципу наших штатов?

– Не совсем. Каждый такой город был самостоятельной единицей. В одних правили демократы, в других – республиканцы.

– Точно как у нас.

– А в третьих сидели тираны и прочие мелкопоместные царьки. Но среди них попадались неплохие хозяйственники. Вот, например, когда царствовал Эдип, народные массы блаженствовали от отсутствия инфляции и ипотечных кризисов.

– Интересно все же, чем это прославился их Эдип, что его психоаналитики до сих пор вспоминают?

Малыш уловил еще одну возможность продлить отдых и воспользовался этим в меру своих ограниченных знаний.

– Обыкновенная греческая трагедия. Один бродячий жулик, выдававший себя за прорицателя, наплел некому Лаию, царю Фив, что тот умрет от рук своего будущего отпрыска. Царь, естественно, хотел устроить жене своей Иокасте аборт, но не успел. Так на свет появился Эдип. Огорченный папаша тут же приказал рабам выбросить новорожденного в лес на съедение волкам. Но лукавый раб продал младенца пастуху за круг овечьего сыра.

– Какая гадость.

– Поступок раба?

– Нет, овечий сыр.

– Не знаю, не пробовал.

– Впрочем, говорят, исключительно полезен, особенно при женских болезнях. Так что там было дальше с маленьким Эдипчиком?

– Ну, пастух тоже сделал выгодный чендж. Так как у местного царя не было детей, пастух сбагрил младенца во дворец за пару сапог.

– Так дешево?

– Зато Эдип смог получить дворцовое воспитание. Но новоиспеченного принца подвела дурная наследственность. Он так же, как и его родной папаша, обожал предсказания. Поэтому в день своего восемнадцатилетия любопытный юноша направился в Дельфы, к тамошнему оракулу, который отличался поразительным умением отравлять людям жизнь своими не всегда понятными высказываниями.

– Как наши конгрессмены.

– Но Эдип получил вполне внятное предупреждение, не требующее дополнительных истолкований.

Малыш замолчал, припоминая дальнейшее запутанное развитие эллинских событий.

– А что дальше? – спросила спутница, далекая от мифологии.

– В общем, сюжет развивался стремительно и неотвратимо. Если предсказания сделаны, то сбыться им ничто не помешает. И вот Эдип, совершая обратную прогулку, встречается на узкой тропе с родным папашей, естественно, им не узнанным. Тот тоже направлялся в Дельфы, чтобы убедиться, что ребенок погиб и ему ничто не грозит. Конечно, и он не признает в случайном встречном того младенца, которого должны были скормить зверям. В общем, слово за слово, и разразилась потасовка с нанесением тяжких повреждений. Эдип, раздухарившись, перебил папиных телохранителей и треснул главного зачинщика бейсбольной битой по тыкве. Так, даже не предполагая, что предсказание сбылось, Эдип прикончил родного отца…

– А я слышала про какой-то загадочный конфликт между Эдипом и Сфинксом.

– Это герой попутно разгадал маленькую шараду. Сфинкс имел репутацию весьма оригинального чудовища. Он периодически ловил на перекрестке одиноких путников и задавал им замысловатые вопросы. Если путник отвечал неправильно, Сфинкс съедал недогадливого путешественника с потрохами.

– И о чем же спросил монстр Эдипчика?

– Да так, сущую ерунду. Почти как в телевизионном шоу «Колесо фортуны», только без угадывания букв. Мол, кто утром ходит на четверых, днем на двух, а вечером на трех?

– Я знаю ответ. Это спелеолог. Сначала он преодолевает на четвереньках узкий камин, потом шагает по залу с купольным сводом, ну и затем, помогая себе рукой, углубляется в ход с крутым наклоном.

– Вот, Эдип ответил почти так же – это человек в младенчестве, зрелости и старости. Ну и Сфинкс с отчаяния бросился в пропасть.

– А Эдипчик?

– Зашагал дальше, чтобы жениться на собственной матери.

– И женился?

– Конечно, благодаря славе победителя сфинкса. Благодарные фиванские обыватели единогласно избрали Эдипа своим царем, и Иокаста, царица, автоматически стала женой собственного сына. Она тоже не признала в сожителе родные гены и предавалась сексуальным утехам на всю катушку.

– И сколько они прожили вместе?

– Не поверишь – достаточно долго и счастливо. Но вот однажды на Фивы обрушилась эпидемия чумы. Тогда горожане отправили гонца к оракулу, и тот дал рекомендацию: изгоните из города убийцу предыдущего царя, и эпидемия кончится. Гонец доставил информацию Эдипу, и тот, будучи заботливым и внимательным царем, учинил расследование обстоятельств гибели своего предшественника. Оказалось, что один из раненных им телохранителей выжил. А был этот единственный свидетель как раз тем рабом, который продал младенца за сыр. Так Эдип узнал, что он убийца собственного отца и растлитель матери. Тогда Эдип медной пряжкой от ремня выколол себе оба глаза. Пока он занимался изуверством, его мать успела выпить яду. Так сбылись все предсказания!

– Похоже, древние греки ни шагу не могли ступить без прогноза оракулов.

– Да, сивилл и пифий на пелопонесском полуострове в те времена хватало.

– Малыш, а вот если бы тебе какая-нибудь гадалка на кофейной гуще напророчила, что ты никогда не выберешься из «Бездонной глотки», ты бы рискнул последовать за мной?

– Я в предсказания никогда не верил. – Малыш ухватился за рюкзак, показывая, что готов для продолжения трудного пути.

– Ну и правильно, – сказала почти шепотом Аида. – Все в наших собственных руках.

– Что ты там шепчешь, дорогая?

– Да вот хочу спросить – ты больше мне ничего не собираешься рассказать?

– О слепом Эдипе?

– Нет, о себе.

– Да я и так уже язык смозолил.

– Ну-ну… – Аида возобновила движение по только ей известному маршруту. – Ну-ну…

Глава 7
Без свидетелей

И вот достаточно вместительный зал с купольным сводом и уютной боковой нишей.

Теперь осталось передохнуть немного и приступать к организации фуршета на четвереньках.

Малыш оглянулся на своего любимого проводника.

Аида стягивала комбинезон.

– Давай, раздевайся, милый.

В луче фонаря мелькнул золотой медальон.

Блистательная грация Аглая торопилась выглянуть из расстегнутой блузки, чтобы приобщиться к владениям своего угрюмого супруга.

– Не бойся, здесь идеальный микроклимат – не жарко, не холодно. И полное отсутствие сквозняков.

Шустрая спелеологиня освободилась от мелкого бюстгальтера и уронила сей изящный предмет на расстеленный спальник.

– А вдруг кто ненароком застанет нас, так сказать, неглиже? – Малыш спустил до колен джинсы.

– Об этом можешь не беспокоиться. – Аида ловко отправила черные траурные трусики к черному бюстгальтеру на черный спальник. – Ты разве не понял, что «Бездонная глотка» находится на территории индейской резервации племени Большого медведя?

– Ну… пару тотемов заметил на въезде.

– И не просто на территории резервации, а в самом безлюдном и запретном ее месте. К пещере могут приходить исключительно шаманы, и то в строго определенные дни. Ну а чтобы спуститься вниз, и речи быть не может. Индейцы боятся духов мертвых. Да и делать внизу шаманам нечего.

– А неверные жены? – Малыш швырнул джинсы на траурный гарнитур. – Их что, по-прежнему загоняют в пещеру?

– Неверные жены сейчас сами убегают к цивилизованным любовникам.

Аида сняла каску и включила переносной стационарный фонарь.

Она была бесподобна в рассеянном свете – прекрасная в своей естественной наготе.

– А какая-нибудь туристическая группа не завалится к нам в самый неподходящий момент? – Малыш обнажил крепкий торс. – Или делегация ветеранов спелеологического движения?

– Ах да, я же не сказала тебе самого главного. Кроме индейцев, о «Бездонной глотке» знали только два человека. Я и еще один спелеолог, известный ученый в области карстоведения. Он когда-то спас от смерти вождя племени Больших медведей и за это получил беспрепятственный доступ в сакральную пещеру.

– Лучше бы отхватил Нобелевскую премию.

– Увы, на работы по карсту дают лишь мизерные гранты.

– Во-первых, не понимаю, что может быть интересного в этой однообразной тесноте. Во-вторых, как можно посвятить всю жизнь изучению подобной каменной скучищи?

– Кстати, милый, именно здесь профессор лишил меня девственности.

– Изнасиловал?

– Что ты. По обоюдному согласию.

– И как протекала ученая дефлорация?

– Было почти не больно. У профессора оказался большой опыт по этой части. Я у него была чуть ли не сто первая девственница. У него была страсть приохочивать своих преданных учениц к половой жизни и пещерам. Говорят, он каждой посвящал новую пещеру и ни разу не повторился.

– И где же сейчас этот преподаватель коитуса?

– Здесь, милый, здесь, где же ему еще быть.

– Вот это сюрприз! – Малыш, снявший все, кроме каски, оглядел просторный зал. – Профессор, где вы?

Но луч фары высветил лишь неровность стен.

– Зря стараешься, – сказала грустно Аида. – Он присутствует в пещере в качестве пепла.

– Не понял.

– Ну, когда профессор скончался, то, согласно завещанию, его тело сожгли на индейском священном костре, а пепел я собственноручно развеяла по всей «Бездонной глотке».

– Да, интеллектуалов всегда отличало от нас, простых смертных, стремление к чему-нибудь оригинальному. Помню, как-то хилый тип с математическим уклоном потребовал расписать его сантехнический узел алгебраическими формулами. Так мы едва нашли дизайнера, отличающего интеграл от бинома.

– Так, предлагаю сначала откушать, а потом…

Аида произвела узкими бедрами круговое движение.

Малышу всегда нравилось это ее умение в нужный момент усиливать почти до невыносимости получаемое удовольствие.

– Так значит, нам никто здесь не помешает.

– Если только мелькнет привидение неверной жены…

Аида выдернула из рюкзака пару бутылок с минеральной водой и извлекла пару жестяных банок:

– Походное меню: максимум калорий в минимуме объема.

– Наверху, наверное, уже ночь? – сказал Малыш, взглянув на мерцающие стрелки своего хронометра.

– Здесь, милый, нет привычного времени, – ответила Аида, раскатывая в нише второй спальник. – Здесь вечная ночь…

Пока Малыш вскрывал банки, Аида снова включила диктофон на продолжение начального спелеологического образования.

– Преодолевая особо узкие места, надо выдвигать одну руку вперед, а другую вытягивать параллельно телу и упираться коленями…

Глава 8
Супружеский тупик

Малышу надоело вслушиваться в набат своего встревоженного сердца.

Малышу надоело бессмысленно вглядываться в непроницаемый мрак.

Малышу надоело терзаться домыслами.

– Здесь вечная ночь, – повторил он слова куда-то исчезнувшей супруги. – Вечная ночь.

Но хоть что-то должно было остаться от их вчерашнего пикника?

Малыш осторожно распластался поверх спальника.

Пятки уперлись в шершавость стены.

Макушка едва коснулась бокового скоса ниши.

– Хорошо, что я не боюсь темноты, – сказал Малыш, ощупывая ближние метры шероховатого пола. – И не страдаю клаустрофобией.

Его пальцы двигались медленно, стараясь не пропустить ни одной пяди.

– А еще я обожаю яблочный пирог и жареную индейку, – разоткровенничался Малыш. – И люблю перечитывать «Двенадцать подвигов Геракла».

Пальцы обеих рук продолжали обыск.

– А ведь Геракл, этот накачанный парень в львиной шкуре, благополучно спустился в глубины царства мертвых, – припомнил вслух Малыш. – И благополучно вернулся на белый свет, да не один, а с псом-охранником… Как его… Цербером…

Пальцы действовали по неписаным законам, двигаясь по часовой стрелке.

– Хитроумный Одиссей, изобретатель Троянского коня, тоже хаживал в урочище забвения и даже побеседовал с тенями собственных родителей.

Пальцы едва касались пола.

– Сладкоголосый Орфей тоже проникал в подземные недра, чтобы воскресить Эвридику. И такой он сбацал там концерт, что ему вернули душу любимой жены. Жаль, он заговорил с ней слишком рано и не на ту тему. Она послушно шла за ним в призрачной тунике и эфемерных сандалиях, и до белого света оставались какие-то считанные метры. Но не выдержал древнегреческий суперстар и поинтересовался у покойной супруги, как ей понравился только что исполненный им номер…

Малыш умолк.

Пальцы наткнулись на что-то пластмассово-металлическое и мгновенно проидентифицировали обнаруженный предмет.

Мифы перестали отвлекать.

Сознание переключилось на только что найденный гаджет.

Да, это был, конечно же, диктофон.

Вряд ли он мог остаться в зале случайно.

Значит, надо просто нажать на кнопку.

И тогда все разъяснится.

Малыш так и сделал.

Вспыхнувший матовым светом микродисплей вселил в него надежду.

Малыш так хотел, чтобы это была лишь игра. Пусть азартная, рисковая, опасная, но игра.

Просто Аиде захотелось проверить, как ее муженек поведет себя в экстремальных подземных условиях.

Сейчас жена даст ему вводные.

И можно будет стартовать по этому лабиринту в сторону выхода.

Дисплей погас, и Малыш услышал голос, которого ждал.

Но вот интонации…

Это говорила Аида, но говорила что-то не то и не так.

Малыш вернул запись к началу и снова включил воспроизведение.

– Прощай, Малыш!

Короткая пауза.

– Навсегда прощай.

Пауза.

– Я больше чем уверена, Малыш, что тебе больше не увидеть солнца, не вдохнуть запаха трав и не услышать городского шума.

Пауза.

– Извини, конечно, что я взяла на себя функции прокурора, судьи и палача.

Короткая пауза.

– А вот адвокат тебе не понадобится.

Многозначительная пауза.

– Ты когда-то любил меня.

Пауза.

– Да, – подтвердил Малыш. – И сейчас люблю.

Но последние слова прозвучали фальшиво.

А диктофон продолжал зачитывать приговор.

– Ты можешь сказать, что любишь меня до сих пор, но это будет неправда.

– Почему? – спросил Малыш то ли себя, то ли пещерный мрак.

– И я решила тебя наказать.

– Почему? – повторил Малыш.

– Наберись терпения, и ты узнаешь про свою дальнейшую участь. Но помни: еще ни одна живая душа, обреченная на казнь в «Бездонной глотке», не вышла на поверхность.

– Сука! – вклинился Малыш в паузу. – Мерзкая сука.

Но голос Аиды спокойно продолжал зачитывать приговор.

– Я решила тебя наказать примерно и строго, и чуть позже ты поймешь, за что и почему.

– Коварная тварь! – Малыш сгреб диктофон. – Сука пещерная!

– Думаю, ты сейчас ругаешься последними словами. Только прошу, не разбивай голову о стену, а диктофон – тем более. Скоро ты узнаешь, где тебя ждет еда и питье.

Малыш поднес диктофон к самому уху.

– Ну давай же, сучка, давай.

– Значит, прежде чем начать копаться в собственном грязном белье и опрометчивых тайных чувствах, тебе не мешает, дорогой Малыш, подкрепиться.

Сколько накопившейся злости, сколько нескрываемого раздражения и садистского торжества было в этой фразе!

– Двигаясь вдоль стены, повернешь направо и метров через десять отыщешь рюкзак с продуктами. Только не торопись и не потеряй обратную дорогу к спальнику. Приятного аппетита, милый.

И Аида засмеялась.

Малыш никогда в жизни не слышал такого зловещего смеха.

Наверное, у женушки поехала крыша… Наверное, в последней экспедиции она забыла надеть каску, и какой-нибудь тяжелый камушек съездил ей по темечку… Иначе то, что она придумала, не объяснить…

Малыш заткнул диктофон и оставил зловещий гаджет на спальнике.

Да, насчет инструктажа он угадал верно.

Супружница всегда доставала его идиотскими педантичными наставлениями.

Как правильно вводить половой член.

Как экономно использовать зубную пасту.

Как намазывать клубничный джем на гренки.

Удаляясь на четвереньках от спального мешка и двигаясь вдоль стены, Малыш вдруг хохотнул.

– Наконец-то я избавился от этой дуры!

Нащупал скошенный угол первого лабиринтного поворота.

– Или она от меня.

Малыш выставлял вперед то одну руку, то другую и, ориентируясь на ощупь, двигался параллельно каменному борту.

При очередном соприкосновении пальцев с породой, отшлифованной за миллионы лет водой и неутомимым Хроносом, Малыш вдруг понял, что с этой пещерой ему сильно повезло. Вот если бы детали внутреннего лабиринтного интерьера – утолщения, выступы и углубления – имели бы зазубренную поверхность и остроотточенную структуру с вкраплениями, к примеру, алмазов, то его руки мгновенно превратились бы в кровавое саднящее месиво.

Малыш чуть шаркнул плечом о камень и замедлил ход.

– Нет, Аида даже пещеру для тюрьмы подобрала покомфортнее.

Чувство юмора не оставило Малыша и сейчас, в совершенно безнадежной ситуации, коварно подстроенной этой ненормальной бабой, сдвинутой на пещерах.

– Не хватает лишь пары светлячков для душевного равновесия.

Просмеявшись, Малыш вдруг ощутил зверский аппетит и неимоверную жажду.

До рюкзака, набитого продуктами, оставались считанные метры.

Успокаивало лишь одно.

Если Аида желает, чтобы он подольше мучился в этом лабиринте, то еда и питье наверняка подобраны с особенной тщательностью и отвечают всем спелеологическим параметрам.

Аида…

Наверное, более точное имя для коварной гадины трудно придумать.

Малыш ударился локтем о выступ и снова замедлил движение.

Надо просто не думать ни о ближайшем тяжелом будущем, ни о дальнейшей печальной кончине.

Главное, что теперь не надо строить фантастические гипотезы, выдумывать логичные объяснения и предаваться несбыточным иллюзиям.

Сука… подставила его, обыкновенная сука…

А он ведь ее любил по-настоящему.

Наверное, не зря его отец всегда врубал арию из оперы «Аида», прежде чем отправиться исполнять супружеские обязанности.

А мать не выпускала из рук мифологический словарь.

Аида…

Нет, от судьбы, видно, не уйдешь.

Коварная тварь.

И тут Малышу пришлось еще раз убедиться в изощренности фантазии своей полусупруги-полувдовы.

В тупике, до которого он наконец дополз на четвереньках, не оказалось ни рюкзака, ни калорийных вкусных консервов, ни витаминизированного питья…