Текст книги "Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней"

Автор книги: Абдусалам Гусейнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 48 страниц)

Данное объяснение, рассеивающее логические сомнения, не избавляет, однако, от сомнений этических. В самом деле, если бы замысел бога состоял в том только, чтобы показать неверным их печальное будущее, не оставив им никакой надежды повлиять на свою судьбу, выправить ее, то его с трудом можно было бы считать справедливым и совершенно нельзя было бы назвать милосердным. В действительности завет бога с человеком вписан в его космосозидающую деятельность, где после первого творения и наряду с ним планируется еще второе творение. «К Нему ваше возвращение, всех, по обетованию Аллаха истинному. Вот Он начинает творение, потом повторяет его, чтобы воздать тем, которые уверовали и творили благое, по справедливости. А те, которые не веровали, для них – питье из кипятка и наказание мучительное за то, что они не веровали» (10:4). Между первым и вторым творением – день последнего страшного суда [32]32
  Разумеется, предлагаемая интерпретация сложнейшей проблемы соотношения божественного предопределения и свободы воли человека в Коране не является единственно возможной. Уместно заметить, что по этому вопросу, как, впрочем, и по многим другим, в мусульманской философии идут длительные и напряженные споры, которых мы здесь не касаемся.


[Закрыть].

Последний суд, ад и рай

Завет с богом, по которому люди получили истинную религию, включал в себя перспективу последнего, окончательного великого суда (судного дня). Чтобы понять, что собой представляет концепция судного дня и какую важную роль она играет в мировоззрении Мухаммеда, ответим на следующие вопросы: когда наступит судный день? Кто будет судить? Кого? За что? И каким может быть наказание?

Время судного дня никто не знает, даже Мухаммед: «спрашивают тебя люди о часе. Скажи: «Знание о нем у Аллаха», – а что тебе дано знать, – может быть, час уже близок» (33:63). День этот настолько близок, что может наступить в любую минуту. Отсюда следует – человек ни на одну минуту не должен забывать о нем. Страх перед судным днем – характерный признак мусульманина. Он должен находиться в состоянии постоянного душевного бодрствования, как если бы уже в следующее мгновение ему предстояло предстать перед последним судом.

Тот великий суд будет вершить сам Аллах. Уже в вводной главе Корана, являющейся вместе с тем основной молитвой мусульманина, Аллах именуется «царем в день суда» (1: 3). И эта характеристика, тождественная справедливости, является для него такой же существенной и неотъемлемой, как определения «милостивый», «милосердный». Суд Аллаха будет мгновенным и, безусловно, справедливым. Потому он и называется судом Аллаха. Он не требует предварительного расследования, ибо Аллаху с самого начала известно все, не предполагает никаких свидетелей, защитников и обвинителей, ибо все эти гарантии справедливого приговора – ничто перед абсолютной справедливостью бога. На нем обвиняемый не получает последнего слова, ибо суд Аллаха является окончательным, он тогда только и наступает, когда все сроки для покаяний и исправлений прошли. Перед судом бога предстанут все люди, и живые и мертвые, которые, разумеется, по этому случаю будут воскрешены. Каждый будет отвечать за себя. Выражаясь юридическим языком, дело каждого человека будет выделено в отдельное производство. В некоторых местах Корана говорится о групповых наказаниях, когда речь идет о группах, коллективно отвергших бога. Никто и ничто, даже смерть, не может спасти индивида от того, чтобы держать ответ перед богом. И при этом никаких покровителей, никаких оправданий и отговорок, а один на один, лицом к лицу с богом, Мухаммед называет это возвращением к Аллаху. Мысль о том, что всем придется получить окончательный расчет у Аллаха, пронизывает Коран от начала до конца. Хотя Коран в целом склоняется к тому, что даже Мухаммед не будет иметь слова на последнем суде («Вот, вы препираетесь за них в ближайшей жизни, а кто будет препираться с Аллахом за них в день воскресения? Или кто будет за них поручителем?» – 4:109), тем не менее, в мусульманской традиции сложилось мнение, что Мухаммед будет заступником в судный день.

Человеку предстоит платить по счетам, которые он сам признал, согласившись на то, на что не согласились небеса, земля и горы. Бог в этом смысле юридически безупречен, в его суде нет никакого произвола; он не только многократно – от Адама до Мухаммеда – сформулировал нормы, по которым он будет судить, но и многое сделал для того, чтобы довести их до всех народов, до каждого человека. Все, что совершил человек, все его мысли и поступки будут проанализированы под углом зрения их отношения к вере, к нормам Корана. В результате должно быть удостоверено, был ли человек мусульманином (истинно верующим) или нет, а если был, то насколько ревностно он следовал истине ислама. Коран будет тем кодексом, по которому будет вершиться последний суд.

Необычность последнего суда обнаруживается в характере санкций. На том суде не только наказывают, но и награждают (награждают не тем, что не наказывают, а вполне позитивно). Неверные оказываются осужденными, правоверные – избранными. При этом существует только одно наказание – низвержение в ад и одна награда– возвышение в рай (4:60, 61; 13:19–22, 25). Ад и рай описаны в Коране очень наглядно, ощутимо и понятно для людей. Ад концентрированно воплощает все человеческие ужасы, боли и страдания, а рай – все наслаждения, «Поистине, тех, которые не веровали в Наши знамения, Мы сожжем в огне! Всякий раз, как сготовится их кожа, Мы заменим им другой кожей, чтобы они вкусили наказания. Поистине, Аллах – великий, мудрый!

А тех, которые уверовали и творили благое, Мы введем в сады, где внизу текут реки, вечно пребывающими там. Для них там – чистые супруги. И введем Мы их в тень тенистую» (4:59, 60).

День великого суда есть в то же время день великого разделения. Праведность и неправедность, добро и зло будут в этот день навечно отделены друг от друга. Если воспользоваться христианским образом по тому же поводу и в том же самом смысле, то будет час сбора урожая, когда зерна безболезненно можно, а для сохранности даже нужно очистить от плевел. Одни станут обитателями рая, другие – обитателями огня. «И между ними – завесы».(7:44).

Вопрос о навечном осуждении грешников является одним из трудных для мусульманских богословов, которые в итоге пришли к выводу, что грешники, даже если речь идет о тяжелых грехах, со временем могут быть прощены. Не прощается только отступление от веры («Поистине, Аллах не прощает, чтобы Ему придавали сотоварищей, но прощает то, что меньше этого, кому Он пожелает» – 4:116).

Судный день означает конец, предел первого творения и начало нового, переход от человеческой справедливости к божественной. Основной признак такого перехода заключается в том, что добро и зло начинают существовать в полной и окончательной отделенности друг от друга. Зло уже не сможет больше скрываться за маской добра, а добро будет гарантировано от того, чтобы разделить судьбу зла. Злые люди никогда не будут больше наслаждаться, как если бы они были добрыми. А добрые люди никогда не будут страдать, как если бы они были злыми. Так было в первом творении. Своеобразие и ограниченность справедливости человека в том и заключались, что он, ведая о различии добра и зла, не мог подчинить ему свое бытие. Иное дело – второе творение, существующее по законам божественной справедливости. В нем добрые и злые получат по заслугам. Мухаммед верил в реальность будущей жизни, в рай и ад. Верили и верят этому также и его последователи. В качестве реальной перспективы картины последнего суда и будущей жизни призваны были нравственно дисциплинировать людей, укрепить веру в праведных и нагнать страх на неверных.

Уже в первом по времени откровении Мухаммеда, когда он только был призван к пророческой миссии, есть слова о том, что человек в погоне за богатством беспечно забывает о воле создателя и его строгом суде:

Но нет! Человек восстает

оттого, что видит себя разбогатевшим.

Ведь к Господу твоему – возвращение! (96:6–8).

В качестве санкции вероучения идея предстоящего суда и наказания в Коране понимается, конечно, буквально и предметно. Вместе с тем она допускает и иную интерпретацию.

Учение Мухаммеда в превращенной форме выражает ту истину, что добро заключает в себе свою награду, а зло заключает в себе свое наказание. В самом деле, если добро и зло означают самую общую квалификацию, охватывающую человека и его предметный мир (его мотивы, поступки, цели) если не исчерпывающим, то самым существенным образом, то чем может быть награждено добро, кроме добра, и чем может быть наказано зло, кроме зла?! Предположить, что добро награждается чем-то помимо добра, значит допустить, что оно награждается… злом (ибо помимо добра существует только зло). Но тогда это нельзя считать наградой и в такой «награде» нет никакой справедливости. Точно так же, оставаясь в рамках этики и логики, невозможно помыслить себе, чтобы за зло воздавалось незлом, то есть добром. А сказать, что за добро воздается добром, а за зло – злом, и сказать, что и добро и зло заключают свою цену в себе, есть по сути дела два разных способа выражения одной и той же мысли. Именно эту мысль, хотя и на фантастический манер, выражает Мухаммед в учении о последнем суде, рае и аде, показывая, что в конечном счете зло неизбежно и самым гибельным образом оборачивается злом, а добро столь же неизбежно и торжествующе приводит к добру.

Итоговая судьба добрых и злых в Коране – радостная для первых и печальная для вторых – показывает, как вообще Мухаммед понимал добро и зло. Они для него – явления по природе несовместимые между собой. Добро и зло антиномичны. Не существует никакого диалектического единства, а тем более переходов между ними. Именно так можно понимать религиозную бескомпромиссность (нетерпимость) Мухаммеда. Пророк был широк и практичен в своих взглядах, открыт компромиссам, но за одним единственным исключением, которое касалось истинной веры. Эту неколебимость, даже фанатизм Мухаммеда в вопросах веры можно рассматривать как явление того же рода, что и этическая последовательность Иисуса, доходившая до запрета отвечать злом на зло и не примирявшаяся ни с какими отступлениями от закона любви. Чтобы понять оправданность такой интерпретации, следует иметь в виду нерасторжимую переплетенность религиозной веры и морального добродеяния в Коране: мораль является здесь составной частью веры, а вера – способом нравственно ответственного существования в мире.

Пять устоев правоверного мусульманина

Вера, как ее понимает Мухаммед, не является абстрактным, отвлеченным понятием, относящимся к области знания. Она не сводится также к внутреннему настрою набожной души. Вера обнаруживается в поступках, существует в конкретной плоти соответствующих дел. Вера есть определенное отношение человека к богу. Она не исчерпывается констатацией существования бога. Более важно и существенно иное – знание того, чего бог требует от людей, и сознание своей обязанности выполнять его заповеди. Только благодаря требованиям, исходящим от бога, верующий знает о том, что бог существует. В этом заключается суть веры. Она есть такое отношение к богу, которое одновременно задает определенный ориентир жизни самого верующего. Знать, чего хочет от тебя бог и вести себя так, чтобы это было приятно богу, – вот что такое вера. Не переводя отношение человека к богу в совокупность требований бога к человеку, которые последний признает для себя нравственно обязательными, вообще нельзя говорить о религиозной вере. «Ведь он не верил в Аллаха великого, и не побуждал накормить бедняка» (69:33–34) – эти слова из Корана ясно показывают, что вера – больше, чем внутренняя интенция. Она является определенным качеством жизни.

Мусульманская вера в самом общем виде умещается в краткой формуле, согласно которой Аллах един, а Мухаммед является его посланником. Это – первый важнейший устой истинной религии. Но как узнать, действительно ли человек признает Аллаха и следует Мухаммеду? Ответ на этот вопрос содержится в последующих четырех устоях, которые вместе с первым составляют основу мусульманства как мировоззрения и образа жизни. Что это за устои?

Обязательная молитва.Порядок молитвы состоит из строгого цикла молитвенных поз и движений, следующих друг за другом и сопровождаемых определенными молитвенными формулами. Кораном этот порядок не предписан; он сложился позже и был письменно закреплен в конце VIII – начале IX века, за его основу, как принято считать, были взяты молитвенные позы и движения самого Мухаммеда. Кораном предписывается обязательный ежедневный цикл из пяти молитв; перед молитвой верующий обязан очиститься – омыть ноги, руки, лицо, и сделать это он должен сам, не прибегая к чужой помощи. В соответствующих (в частности, походных) условиях допускается молиться без омовения, без соблюдения предписанных поз и временной сетки. Во время молитвы нельзя разговаривать, смеяться, плакать, отвлекаться каким-либо иным образом, следует снимать украшения, дорогие одежды. Нельзя молиться в опьянении или дурмане. Кроме пяти молитв допускаются и рекомендуются дополнительные добровольные молитвы. Молитву можно осуществлять индивидуально или коллективно, в любом месте. Полуденную молитву в пятницу рекомендуется проводить в мечети. Никакого инстуционального контроля за осуществлением молитвы нет, это – дело совести каждого человека. Ежедневная многократная молитва – поступок, дисциплинирующий верующего, поддерживающий его религиозное сознание в состоянии бодрствования. Она задает жизни мусульманина внешний ритм и, что еще важнее, внутреннюю духовную размеренность. Она является признаком, по которому верующий может судить, действительно ли он верит в бога или нет. Этот признак необходим, но еще недостаточен.

Обязательный пост.Он устанавливается на один месяц (девятый по счету месяц мусульманского года – рамадан, в который Мухаммеду было ниспослано первое откровение). Решение об этом было принято Мухаммедом в 624 году. Пост не был изобретением мусульман, он продолжил доисламскую практику благочестивого уединения, которое также сопровождалось воздержанием. Выражается мусульманский пост в полном воздержании в светлое время суток (когда можно отличить белую нитку от черной) от пищи, воды, табака, половых отношений, всего, что способно отвлечь от благочестивых мыслей. С наступлением темноты эти запреты снимаются. Завершение поста является для мусульман большим событием, сопровождаемым роскошным пиршеством. Пост является основным поступком, призванным показать, что человек умерен, воздержан, что он правильно понимает соотношение материальных и душевных благ. Пост – время тщательного выполнения всех других обязанностей, кротости и милосердия.

Обязательная милостыня.Она именуется «закат» (буквально «очищение», по другой версии происходит от древнееврейского слова «закут» и означает «добродетель»). Закат представляет собой регулярный, обязательный, строго нормированный и пропорциональный доходу взнос, который вносит в общину каждый взрослый дееспособный мусульманин, если он обладает достаточным для этого доходом. Он предназначен для поддержания бедных, нищих, путников, людей, попавших в беду: «Милостыни – только для бедных, нищих, работающих над этим, – тем, у кого сердца привлечены, на выкуп рабов, должникам, на пути Аллаха, путникам, – по постановлению Аллаха. Аллах – знающий, мудрый!» (9:60). Закат не исключает других, добровольных или закрепленных обычаем, пожертвований в пользу нуждающихся и даже не нуждающихся. Щедрость в пожертвованиях – важная черта мусульманина. Важно, однако, подчеркнуть, что благотворительность в форме заката является не добровольным, а обязательным актом со стороны мусульманина. Это поступок, который удостоверяет правильное, выдержанное в духе истинной веры отношение человека к другим людям.

Таковы три основных устоя, материализующих истинную веру. Говоря словами В. С. Соловьева, «главное дело веры относительно бога есть молитва, относительно ближнего – милостыня, относительно собственной своей природы – воздержание, или пост… Из этих трех основных религиозно-нравственных заповедей важнее всех для человека средняя: милосердное отношение к ближним. Возношение души к невидимомубогу трудно для людей материальных; так же тяжело им сопротивляться влечениям низшей природы и соблюдать воздержание; но быть милосердным одинаково способно всякое нравственное существо; быть добрым или злым зависит от внутренней сущности самого человека. Поэтому читаем в Коране: «Знаешь ли, что есть вершина(добродетели)? Выкупить пленного, накормить в дни голода сироту ближнего и нищего безвестного» (сура ХС, 12–15)» [33]33
  Соловьев В. С.Магомет. Его жизнь и религиозное учение. С. 42.


[Закрыть].

Но есть еще один устой мусульманской веры – паломничество (хадж). Речь идет о паломничестве к основному святилищу мусульман – Каабе в Мекке, совершаемому в определенное время и по строгому обряду, который был установлен Мухаммедом во время его прощального хаджа в 632 году. Кааба была, по преданию, построена Авраамом, считается его домом. Паломничество туда (хотя бы раз в жизни) является обязанностью мусульман – тех, кто в состоянии совершить этот путь (см. 3:91). Мусульманин может поручить совершение хаджа другому – как правило, тому, кто уже однажды совершил его.

После того как мусульманство распространилось по всему миру, многие верующие уже практически не могут совершать хадж, и он потерял обязательный характер. Тем не менее хадж остается важным и действенным элементом мусульманской веры. Он оказывает определенное дисциплинирующее воздействие и на тех мусульман, которые не принимают непосредственного участия в паломничествах. Каждый из устоев мусульманской веры наряду со своими специфическими функциями способствует также поддержанию других устоев. В особенности это относится к хаджу, который вбирает в себя всю совокупность основных обязанностей мусульманина. Он концентрирует мысль и душевную энергию мусульманина на авраамовых истоках религии, на единобожии как ее истинной сущности, на пророческой роли Мухаммеда.

Своеобразие этики Корана

Человека, который захотел бы познакомиться с этикой Корана в компактном изложении, ждет разочарование. Мухаммед не оставил ни своего Декалога, ни своей Нагорной проповеди. Он не создал моральной доктрины. Этика как бы растворилась в его мировоззрении: в теоретической части она совпадает с верой, в нормативной – с правом. Однако отсутствие этики в привычно европейском смысле данного понятия (как особой сферы знания и культуры) не означает отсутствия в Коране этики вообще.

Все те нормы, которые входят в Декалог и Нагорную проповедь и составляют содержание того, что именуется естественной нравственностью, представлены также и в Коране. Коран в этом смысле продолжает традиции иудаизма и христианства. Рассмотрим для примера отношение к насилию.

Коран признает справедливость норм равного воздаяния, прямо ссылаясь на Моисеев закон. В данном случае Мухаммед не столько предписывает возмездие за убийство, сколько принимает его как правовую реальность. Не Мухаммед вводит талион, он существовал раньше. Мухаммед санкционирует талион, но не потому, что в нем речь идет о насилии, а потому, что он сужает насилие, вводит в контролируемые рамки. С его точки зрения, талион оправдан как ограничение насилия между людьми: «Кто убил душу не за душу или не за порчу на земле, тот как будто бы убил людей всех. А кто оживил ее, тот как будто бы оживил людей всех» (5:35). Далее, Мухаммед решительно осуждает практику насилия, выходящую за рамки закона равного возмездия, в частности, бытовавший среди арабов обычай убийства детей из-за недостатка еды: «И не убивайте ваших детей из боязни обеднения: Мы пропитаем их и вас; поистине, убивать их – великий грех!» (17:33). Духовные усилия Мухаммеда направлены на то, чтобы вырваться за узкий горизонт законного насилия, очерченный рамками талиона. Он поощряет замену справедливого возмездия материальным вознаграждением, считая, что такая замена угодна богу (2:173–174). Но самое главное заключается в том, что новая человеческая общность, общность в единой и истинной вере, предполагает также новую нравственную основу, делающую ненужным всякое насилие: «О вы, которые уверовали!.. Не убивайте самих себя. Поистине, Аллах к вам милосерд!» (4:33).

Признавая насилие в контексте политической борьбы, Мухаммед стремился удержать его в пределах практической целесообразности существования во враждебном окружении, да и в этих пределах вынужденного насилия его установка состояла в том, чтобы минимизировать его. Сам переход от проповеди новой веры к вооруженным действиям ради нее оправдывался в качестве ответных действий на гонения против зародившейся мусульманской общины: «Дозволено тем, с которыми сражаются, за то, что они обижены… Поистине, Аллах может помочь им, – тем, которые изгнаны из своих домов без права, разве только за то, что они говорили: «Господь наш – Аллах» (22:39–41). Увидев во время одной из битв с язычниками женщину, убитую его сподвижником Халидом ибн аль Вахидом, Мухаммед велел сказать ему, что «Посланник Аллаха запрещает убивать ребенка, женщину и старика» [34]34
  Ибн Хашим. Жизнеописание пророка Мухаммеда. С. 510.


[Закрыть]. Мухаммед, как уже упоминалось, простил еврейку Зейнаб, которая пыталась отравить его. Он женился на еврейке Сафийи, отец и муж которой погибли перед этим от рук мусульман. Эти примеры показывают, что допуская насилие как средство социально-политической борьбы, он не доводил его до внутренней озлобленности и ни в коем случае не рассматривал как этически адекватный способ поведения. Почти по христиански звучит первая, произнесенная им в Медине проповедь, в которой говорится: «Любите Аллаха всем своим сердцем, любите друг друга в духе Аллаха» [35]35
  Ибн Хашим. Жизнеописание пророка Мухаммеда. С. 221.


[Закрыть]. Мухаммед – не Христос, у него нет заповеди любви к врагам. Тем не менее и он, как Христос, предлагает такую перспективу, перспективу братства в вере, которая преодолевает вражду племен и народов. И он делает ставку не на меч, а на разум, веру и добро. В тексте, который отнюдь не является логическим трактатом и который формировался в течение более 20 лет, к тому же в непосредственной связи с конкретными перипетиями судьбы и жизненными ситуациями пророческой деятельности Мухаммеда, можно найти зацепки для самых различных, в том числе крайне агрессивных толкований Корана. Однако совершенно несомненно, что Коран и Сунна дают основания для такого понимания мусульманской этики, которое может получить продолжение в качестве этики ненасилия.

Коран имеет, разумеется, свой колорит, обусловленный временем и обычаями народа, среди которого он возник, что отразилось на конкретном материале и формулировках нравственных норм, но не изменило их общей, в целом гуманистической, человекоутверждающей, направленности. Когда Мухаммед наставляет: «Поистине, Аллах приказывает справедливость, благодеяние и дары близким; и Он удерживает от мерзости, гнусного и преступления, Он увещает вас: может быть, вы опомнитесь!» (16:92), то это такие сентенции, которые мы можем встретить у любого моралиста.

Этическое своеобразие Корана заключается не в том, что там представлены уникальные нравственные нормы, которых нет в других памятниках культуры (если такие нормы и есть в Коране, то их очень мало и они имеют второстепенное значение), а в том, что эти нормы даны в их нерасчлененной слитности с другими формами регуляции межчеловеческих отношений, религиозным ритуалом, обычным правом, юридическим законодательством. Нравственность в Коране не систематизирована в виде определенного кодекса, не сведена к обозримой совокупности общих принципов, Этическая абстракция в нем как бы застыла на среднем уровне. Здесь есть единичные предписания (типа запрета на употребление свинины или вина), есть нормы, регулирующие отношения в определенных сферах (в браке, в вопросах наследования и т. д.), есть понятия, обобщающие конкретные нравственные отношения и добродетели (справедливость, милосердие, совесть, щедрость и др.), но нет понятия и термина, соответствующего понятию этики (или морали). Если смотреть на это европейскими глазами, можно сделать вывод, что в Коране отразилась та ранняя стадия общественного развития, когда мораль еще вплетена в язык практической жизни, не эмансипировалась от действительности, не возвысилась над ней в качестве ее масштаба и критерия. Такой взгляд исходит из убеждения, что обособление и эмансипация морали от действительности является шагом неизбежным и благотворным. Это убеждение, однако, само может быть поставлено под сомнение. Нельзя считать доказанным, что европейская моральная традиция обладает той универсальностью, на которую она претендует. Не менее обоснованным является допущение, согласно которому этика Корана представляет собой не особую стадию, а особую линию развития морали.

Рассмотрим своеобразие мусульманской этики путем ее сопоставления с христианско-европейской. Христианско-европейская этика есть этика абстрактных принципов, основоположений; она не говорит, что и как делать, не предписывает поступков, а ограничивается указанием пути. Она рефлексивна, в теоретической области ее усилия сосредоточены на более адекватной формулировке моральных законов, в практической – на чистоте мотивов. В качестве специфической области знания этика прежде всего и главным образом интересуется вопросом обоснования морали, о том, как она вообще возможна. В отличие от нее мусульманская этика есть этика конкретных норм. Она сугубо практична, интересуется не общими основаниями поведения, а его предметным содержанием. Ее основная проблема – как и что надо делать, не вообще, а вполне конкретно, в каждой сфере жизни, каждый день.

Коран предлагает детализированную картину поведения правоверного. Еще более это относится к Сунне, которая значительно больше по объему и представляет собой свод жизни Мухаммеда, представленный в форме его строго засвидетельствованных высказываний и поступков. В нравственном мышлении и поведении исключительно важную роль играет образец в форме живого примера. Нравственная идея в этом отношении сродни эстетической идее. Как последняя обнаруживает себя только в непосредственности художественного произведения, так нравственная идея приобретает реальность в форме конкретного поступка. Никакое логическое описание не может раскрыть её действительного смысла. Если вообще существует реальность, логический и эмпирический аспекты которой даны в неразрывном единстве, и для которой быть и быть в наличии есть одно и то же, то в первую очередь таковой является именно нравственность. Поэтому для любой этической системы решающее значение имеет проблема образцов, описание морали в её явленности. Оригинальность мусульманской этики состоит в том, что она взяла в качестве образца жизнь одного (и не выдуманного, каким был, например, мудрец стоиков, а вполне реального) человека во всем эмпирически детализированном многообразии её проявлений. Согласно мусульманской этике жить достойно, праведно – значит жить, равняясь на Мухаммеда.

Христианско-европейская этика в целом ригористична, ее требования претендуют на то, чтобы стать безусловными мотивами человеческой воли. Она не признает извинительных обстоятельств, предполагая, что у человека всегда остается возможность поставить на кон собственную жизнь. Этика Корана вполне считается с человеческими возможностями и обстоятельствами. Мусульманину запрещается есть свинину, но если случается так, что нечего есть, кроме свинины, то допускается отступление от данного запрета. Существует обязанность поста, но она не распространяется на беременных женщин или тех, кто находится в неволе. Нормы мусульманской этики знают и допускают исключения, меру их императивности нельзя считать категорической – за одним, разумеется, исключением, которое касается самой мусульманской веры. За веру можно и надо умереть. Все остальное не стоит человеческой жизни.

Мусульманская этика конкретна, но не догматична, несмотря на то, что нормы даны в Коране и в контексте веры. «Всякий раз, как мы отменяем стих, или заставляем его забыть, мы приводим лучший, чем он, или похожий на него» (2:100). Об этом же хадис Мухаммеда: «А если ты поклянешься в чём-либо, но потом увидишь, что нечто иное лучше (того, что ты поклялся сделать), то искупи (нарушение) своей клятвы и сделай то, что лучше» [36]36
  Сахих аль-Бухари. Мухтасар. Москва. 2003. С. 806.


[Закрыть]. Следует иметь в виду, что ислам допускает возможность выведения новых норм на основе авторитета ученых-богословов и что он рассматривает разум в качестве одной из основ праведного образа жизни, что предполагает знание, понимание, осмысленно-ответственное отношение к нормам, в том числе к нормам Корана.

Христианско-европейская этика и этика Корана отвечают как бы на разные вопросы. Первая – на вопрос о том, зачем надо быть моральным; она словно ищет аргументы против искушения обойтись без морали. Вторая – на вопрос о том, как стать моральным, что для этого надо делать. В мусульманской этике желание быть моральным как бы подразумевается; она занимается поиском оптимальных путей его осуществления. Коран – книга для тех, кто верует, «руководство для богобоязненных» (2:2), она не наставляет на путь веры, а учит лишь тому, как правильно воплотить веру.

Вопрос, перед которым останавливается христианско-европейская этика – зачем быть моральным, – в мусульманской этике снимается включением морали в веру. Моральный образ жизни сам по себе хорош и гарантирует блаженство вечной жизни, в то время как порочный образ жизни есть нечто дурное по критериям земной жизни, да плюс к тому неминуемо ведет к страшным мукам вечной смерти. Справедливости и милосердия ищет тот, кто ищет своей выгоды. Столь же простое решение получает вопрос о том, почему отдается предпочтение тем или иным нормам (типа запрета иметь более четырех жен, требования делать обязательные и добровольные пожертвования нуждающимся и т. д.), – по той причине, что они предписаны богом и сами по себе благоразумны. Наряду со словом «Коран» для обозначения своих проповедей Мухаммед употреблял еще термин «аль-фуркан», что означает «различение». Коран как раз обозначает различие, границу между истинным и ложным, добрым и злым. Таким образом, моральный мотив в исламе совпадает как с мотивом благоразумия, так и с мотивом благочестия.

Христианско-европейская этика предполагает человека раздвоенного, вечно недовольного самим собой, который постоянно стремится к совершенству без уверенности когда-нибудь достичь его. Она таит в себе опасность морального релятивизма и даже нигилизма. Мусульманская этика, напротив, исходит из более приземленного, но зато более реального образа человека, который вполне понимает и – самое главное – принимает ограниченность своих человеческих возможностей. Она отказывает человеку в богоподобии и более реалистически, хотя и менее возвышенно, очерчивает пространство его нравственно ответственного поведения. В исламе нет идеи наследственного греха; согласно Корану, Адам был прощен Аллахом и его вина не распространяется на потомков. Конечно, следование Корану тоже нелегко. Правоверный мусульманин всегда будет иметь достаточно поводов для угрызений совести. Тем не менее зазор между моралью и реальностью, долженствованием и бытием является в исламе качественно иным, чем в случае христианско-европейской этики. И Мухаммед вряд ли мог бы повторить слова Иисуса о том, что его царство – не от мира сего.