Текст книги "Устройство «Пандора»"

Автор книги: Аарон Коннерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Я вернулся мыслями в недавнее прошлое, вспомнил наш разговор. А ведь она и словом не обмолвилась о своем родстве с будущим покойником. Интересно – почему? Чего она хочет? Найти отца? Зачем? На чьей она стороне? Целая куча вопросов и ни одного ответа. Надо бы еще разок с ней увидеться и поговорить по душам.

Я нашел визитную карточку миссис Мэдсен, прочитал на ее обороте написанный от руки видеофонный номер. На прикроватном столике я увидел видеофон, сел на койку Луи и постучал по кнопкам. Видеофон отозвался равнодушным женским голосом:

– Гостиница «Империал». Чем могу помочь?

– Мне нужно поговорить с Реган Мэдсен.

– Она проживает у нас?

– Похоже на то.

– Секундочку.

Несколько секунд я внимал мертвой тишине, затем раздались неприятные гудки. Через полминуты гудки прекратились, и снова зазвучал равнодушный голос:

– Она не отвечает. Может быть, вы хотите оставить сообщение?

Я плохо себе представлял, где проведу ближайшие дни.

– Нет, лучше я сам позвоню позже.

Утро было в разгаре, да и ночка выдалась не из легких. Сбросив вызов, я вдруг обнаружил, что веки слиплись и разлепить их сил уже нет. Я вытянулся на кровати и решил отдохнуть несколько минут.

ГЛАВА 14

Я проснулся и увидел над собой уродливую физиономию Луи. Он ухмылялся.

– Как спалось, Мерф? А я завтрак готовлю. Хочешь перекусить?

Я протер глаза и попытался включить мозги. Сначала я даже не понимал, где нахожусь, уже не говоря о том, почему рядом со мной находится Луи. Я свесил ноги с кровати, сел и тупо огляделся. Увидел разложенный диван.

– Прости. Не собирался засыпать на твоей койке. Похоже, я тебя на диван выселил.

– Пустяки. Когда я пришел, ты валялся в полном отрубе. Даже пальтишко не снял. Я решил тебя не трогать. Да мне и на диване неплохо спалось.

Опять он лгал! Его складной диван здорово походил на «железную деву».

Я поморщился. Вот черт, забыл перед сном почистить зубы, и теперь у меня не пасть, а грязная посудомоечная машина. Глотнуть бы чего-нибудь… Полцарства за чашечку «армагеддона»!

Я встал и потянулся.

– Насчет завтрака – шикарная идея.

Луи хлопнул меня по плечу.

– Да ты голодный! У тебя на лбу написано. Сейчас спущусь, кофейку сварганю. – Он отворил дверь и повернулся ко мне. – Ты, должно быть, и помыться не прочь? Вон там – ванная.

Помыться? Перспектива ничуть не хуже завтрака. Я ополоснул лицо холодной водой, затем сунул голову в раковину. Помаленьку мозги зашевелились. Когда я вытирался, они уже вспоминали события минувшей ночи и составляли список первоочередных задач.

Во-первых, надо связаться с Реган Мэдсен и выяснить кое-что насчет ее отношений с отцом. Во-вторых, сообщить Эмили печальную новость. В-третьих, пора звонить Фицпатрику и обо всем рассказать. Никаких сомнений, что он знает гораздо больше, чем поведал мне. Но сейчас, когда я оказался в самой гуще событий, может быть, он соблаговолит подсказать что-нибудь дельное?

Одежда моя пахла точь-в-точь как пол в забегаловке, заждавшийся влажной уборки. Но все прочее, освежившись, чувствовало себя неплохо. Может, у Луи в доме и не идеальный порядок, зато уютно и безопасно.

Выходя из спальни, я учуял восхитительный аромат гренок по-французски, жареного бекона и кофе, и сердце мое восторженно подпрыгнуло. Если все-таки решусь жениться, найду себе кого-нибудь вроде Луи, только на лицо посимпатичнее. Вдруг у него есть миловидная сестренка? Гм-м… Вряд ли.

Луи размахивал двузубой вилкой, как дирижер палочкой, и напевал «Дуй, Джек, по трассе». Заметив меня краем глаза, он смущенно улыбнулся.

– Кофе на стойке.

– Спасибо.

Я опустился возле стойки на табурет и достал из кармана сигареты. Э, да я спал прямо на пачке! Я вытянул и закурил сплющенную «Лаки». «Армагеддон» потек по пищеводу и сразу вспыхнул как высокооктановое топливо. Мой мотор уже нарастил обороты, когда из кухни пушечным ядром вылетел Луи и водрузил на стойку поднос с громадными тарелками и дымящимся кофейником.

– Мерф, я тут маленько задержался. Надеюсь, ты аппетит не перебил?

На блюде, которое придвинул ко мне Луи, высился Эверест толстых золотистых гренок; они умопомрачительно лоснились от жира и кленового сиропа. По ободу тарелки были уложены ломтики хрустящего бекона. Луи поставил рядом точно такое же блюдо и кофейник, подошел ко мне, плюхнулся на соседний табурет и наполнил чашки. Я отрезал кусок четырехслойного пирога, окропил его масляным сиропом, цапнул зубами и увидел небо в алмазах. Затем положил в рот горячий солоноватый бекон и хлебнул божественного нектара.

Некоторое время мы с Луи общались только на языке племени чревоугодников – звучно проглатывали, чавкали, говорили «м-м-м» и указывали пальцами на предметы, имевшие самое прямое отношение к еде, такие, как кофейник и бутылочки с сиропом. Минут через двадцать мой топливный бак был наполнен под завязку и пришлось положить вилку и нож, хотя еды, оставшейся на блюде, хватило бы на семью из трех человек. Я наполнил «армагеддоном» третью чашку и полез в карман за ритуальной сигаретой. Луи опустошил свою тарелку и теперь счищал сироп куском пирога. Даже он сомлел от такой еды.

– Старина, да тебя канонизировать надо! Святой Луи, покровитель жирных ложек.

Он вытер уголки рта салфеткой.

– Да я вообще-то не слишком религиозен. И к тому же святой Луи уже есть.

Мы попивали кофе. Луи перестал ухмыляться.

– Вчера Челси улетела.

– Ага, я в курсе.

Луи с усмешкой глянул на меня.

– Она мне записку оставила… Что перед отлетом занесет к тебе мое барахло.

Луи кивнул.

– Оно у меня в спальне. Забыл отдать. Напомни, когда уходить будешь.

Мы снова помолчали. Я не хотел показаться нетерпеливым, но меня здорово разбирало любопытство.

– Так вы с ней говорили перед ее отъездом?

Он ухмыльнулся широко и жутко.

– В смысле о тебе?

Я улыбнулся и кивком подтвердил его догадку, а заодно выпустил изо рта струйку дыма.

– Да, потолковали чуток. Ей ведь сейчас не сладко.

– Из-за меня, что ли? Или из-за тридцатника?

– Ага, из-за всего вместе. Такое с каждым хоть раз в жизни, да бывает, я ей так и сказал. Правда, самого меня пока Бог миловал, но ведь я совсем молодой, пятьдесят восемь всего, и для семейной жизни еще не созрел.

Луи глотнул «армагеддона».

– Мерф, скажи, ты когда-нибудь влюблялся по-настоящему?

Я сделал символический жест – раздавил окурок в пепельнице.

– Конечно. Я ведь, кажется, разведен. Или уже забыл?

Луи фыркнул.

– Увлечься бабой – дело нехитрое, проще этого только жениться. Мерф, я тебя о другом спрашиваю. О настоящей любви.

Я слегка порылся в памяти.

– Да, пожалуй. К Джейн Мэнсфилд я всегда что-то такое испытывал.

– Да ну тебя! Я серьезно.

Я пожал плечами.

– Наверное, влюблялся иногда. Вот только не знаю, по-настоящему ли. Я вообще плохо представляю, что это за штука – настоящая любовь.

– А я тебе объясню. Все дело в химии. В той, которая у тебя в мозгах. Из-за этой химии у нас, мужиков, едет крыша. Вот почему мы так легко влюбляемся.

– Ну, и к чему ты клонишь?

– А к тому, что влюбиться – не Бог весть какой подвиг. Гораздо труднее любить человека, которого давно знаешь. Но и это еще не самое трудное. Самое трудное ничего общего со всем этим не имеет.

– Так что же, по-твоему, самое трудное?

– Найти человека, – тихо ответил Луи, – на которого можно положиться как на себя самого.

Мой здоровенный бугорчатый друг собрал тарелки и ушел на кухню. Я закурил новую сигарету.

Разумеется, он был прав на все сто. Ретроспективно я видел, что никогда и никому не доверял по-настоящему. Вот почему мой брак задвинул коньки. Вот почему я воздерживаюсь от новой попытки… Впрочем, я, похоже, ищу себе оправдание.

Луи вышел из кухни и налил себе кофе. Я стряхнул пепел с «Лаки».

– Ну, и что посоветуешь?

Луи хлебнул дымящегося яванского.

– Челси вот-вот сдастся. Она запустила пробный шар, но не собирается ждать целую вечность, когда ты отелишься. В этом мире хватает парней, которые ради одной минуты ее внимания готовы себе правую руку оттяпать.

Луи, пожалуй, преувеличивал. А может, и нет – нынче в моде донорские программы. Как бы то ни было, я понял, к чему он клонит. Значит, снова я бреду привычной колеей, снова стремлюсь лишь к недосягаемому. Челси красивая, умная, сильная и сексуальная. Она олицетворяет все то хорошее, что я всегда искал в женщинах. Быть может, я даже влюблен в нее. Я ей доверяю – в меру своих сил, конечно. Все условия соблюдены. И все-таки… Как сказал бы на моем месте старый брюзга Маркс, такой человек, как я, не способен жениться на женщине, которая способна выйти замуж за такого человека, как я. Боже, как я устал от неопределенности! Наверное, Челси права – обоим нам нужен перерыв, чтобы разобраться в своих чувствах.

Ладно, как-нибудь займусь этим фрейдизмом на досуге, а пока у меня хватает неотложных дел.

Я поблагодарил Луи за совет и гренки по-французски (не уверен, что именно в такой последова* тельности) и напомнил об оставленных Челси вещах. Мы поднялись в спальню, я уложил пожитки Мэллоя в чемодан и закрыл его. Книжки в мягких обложках, фотографии и компьютерный диск лежали в карманах пальто. Когда я управился, Луи вручил мне кредитную карточку, визитку Лукаса Пернелла и набор Спайдермена.

– Слава Богу! А то я думал, потерял! – Я схватил револьвер Спайдермена. Луи порадовался вместе со мной.

– Хорошо, что она нашла.

Я рассовал вещи по карманам.

– А ты уверен, что это – все? Она никакой шкатулки не оставляла?

Луи отрицательно покачал головой.

– Нет. Все здесь.

– Ну и ладно. Я, пожалуй, пойду. Дела. Ты не против, если я еще на денек чемодан оставлю?

– Да что ты, Мерф, конечно, я не против. Оставляй барахло, да и сам живи сколько захочешь.

– Спасибо, Луи. Ну, пока.

Я вышел из ресторанчика через черный ход. Был ранний вечер, но уже довольно темно. Переулком я добрался до задней стены «Ритца». Даже если мой офис под колпаком у АНБ, побывать в нем надо по нескольким серьезным причинам. И если в офисе никого нет, то мне, возможно, удастся войти и выйти незамеченным.

Я дошел до угла «Ритца» и заглянул в переулок, который начинался от Чендлер-авеню. Никого не видать. Я шмыгнул обратно вдоль стены «Ритца» и полез по водосточной трубе – знакомой, прочной и проходящей совсем рядом с окном моего номера. Я заглянул в окно. За стеклом – кромешная мгла. Держась за трубу одной рукой и все же постоянно рискуя сорваться, я с трудом поднял раму.

Через несколько секунд я очутился в офисе, но, кажется, перед этим обзавелся грыжей. Я тщательно закрыл окно и заковылял по комнате. Внезапно под дверью в офис пролегла полоска света. Я застыл как вкопанный и не меньше минуты простоял столбом, прядая ушами. Должно быть, незваный гость меня не услышал. Снова под дверью пробежал луч фонарика. Я бесшумно двинулся вперед, сомкнул пальцы на дверной ручке, напряг мышцы и, стараясь не замечать болезненного подергивания в паху, рванул дверь на себя. Человек в маске резко обернулся, фонарик тотчас погас. Я бросился к нарушителю права неприкосновенности жилища, но маленько опоздал.

Он метнулся в сторону, я поспешил на звук шагов, однако налетел на кресло и не удержался на ногах. Справа распахнулась дверь пожарного выхода, и незваный гость исчез, точно призрак. Когда наконец я дохромал до двери, за ней не оказалось никого.

Я затворил дверь и подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Кто бы ни побывал в моем офисе, он вряд ли служит правительству. Федам незачем играть со мной в прятки. Да к тому же аэнбешник не убежал бы от меня, а просто-напросто всадил пулю. Так кто же это был?

Район, в котором расположен отель «Ритц», по праву считается неблагополучным, но очень сомнительно, что у меня побывал заурядный домушник.

В моем офисе заурядному домушнику поживиться нечем. Нет, парень в маске наверняка имеет отношение к делу Мэллоя. Только в этом я и уверен. А еще предполагаю, что он не связан с АНБ и что агентство приглядывает за отелем. Одним глазком Джексон Кросс посматривает на меня, а другим – на часы. Сейчас начало девятого, у меня осталось меньше четырнадцати часов. Я решил не включать свет.

Офис был еще сильнее захламлен, чем в прошлый раз. Я не успел как следует разглядеть человека в маске… Впрочем, я вообще ни черта не разглядел, кроме фонарика в его руке. Ничего ценного он тут найти не мог. Шкатулка все еще у Челси – либо в квартире, либо в Финиксе. Я склонялся к мысли, что шкатулка в квартире, иначе в письме Челси написала бы, что забирает ее с собой. Теперь придется обыскивать ее гнездышко. Ну почему мне все дается так тяжело?

Прежде необходимо взглянуть на диск из чемодана Мэллоя. Я перебрался к компьютеру, включил и, когда он загрузился, вставил диск и запустил входной файл. На экране появился текст: «СОДЕРЖИМОЕ ЗАШИФРОВАНО, ПОЖАЛУЙСТА, ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ». Это нисколько не удивляло, но сулило мигрень. Без малейшей надежды на успех я стал набирать пароли, которые тут же и придумывал. «ТОМАС». «МЭЛЛОЙ». «РЕГАН». «РОЗВИЛЛ». «ФИЦПАТРИК». «СИНЯЯ КНИГА». «СИНЬКА». «ПЕКИН». «ЗВЕЗДОЛЕТ». «1984». «ОРУЭЛЛ». Все, что приходило в голову. Никакого толку. Наконец я утомился, вынул диск и отключил компьютер. Пряча диск в карман пальто, я нащупал покетбуки и вспомнил код электронной почты. Я подошел к модему. К моему ужасу, он превратился в три куска электронного лома – несомненно, следовало благодарить громил из АНБ. Вандалы! Да как они посмели! Что им сделало невинное устройство? Придется теперь искать доброго самаритянина, который разрешит воспользоваться своим модемом.

Автоответчик сохранил короткое послание Реган Мэдсен. Она просила позвонить ей при первой возможности. Вторую запись оставил маклер, у него были плохие новости насчет дивидендов с «401К». Надо заметить, в ту минуту дивиденды меня волновали меньше всего. Третье сообщение записала Челси. Она уже добралась до Финикса и желала узнать, получил ли я ее письмо. Она оставила номер видеофона, я занес его в записную книжку.

Последняя из проблем, заставивших меня подняться в офис, была чисто гигиенической. Я переоделся и забрал зубную щетку, лосьон для бритья и дезодорант. Чтобы быть настоящим мужиком, вовсе не обязательно пахнуть соответственно.

Я покинул офис тем же путем, каким и проник в него. Прежде чем уйти с Чендлер-авеню, желательно было нанести еще один визит. А поскольку вход через парадную дверь неизбежно связан с риском, я подошел к черному ходу «Фуксии Фламинго» и постучал. Пришлось сделать это еще раз, прежде чем дверь чуточку отошла от косяка. На меня уставился вышибала – огромный, уродливый, но не Лич.

– Вход не здесь, приятель. За углом, с улицы.

Я дружелюбно улыбнулся.

– Я не хочу входить. Мне надо поговорить с Гусом Личем, если не возражаете.

– Мистер Лич обслуживает парадный вход. Зайди с улицы и говори с ним сколько влезет.

– Но мне надо поговорить с ним здесь.

Тролль маленько повысил голос:

– Ты что, будешь придурка из себя корчить? Сказано тебе, с улицы зайди!

– Выслушайте меня, пожалуйста. Я вовсе не ищу неприятностей, но мне надо сообщить Гусу важную новость. Это касается только его. И поговорить мы должны здесь. Конечно, если вы не против.

Вышибала распахнул дверь настежь, но тут же целиком закрыл своей тушей проем.

– А я говорю, здесь ты не войдешь. Или все-таки ищешь неприятностей?

Я, не теряя улыбки, отступил на шаг.

– Ну что вы! Разумеется, нет. Но мне в самом деле нужно срочно повидать Гуса. Если для вас это связано с затруднениями, я готов заплатить…

Громадный тролль с удивительным проворством сгреб в кулак отворот моего пальто.

– Ладно, дружок, ты сам напросился.

Ко мне полетел кулак вышибалы. Я мотнул головой, и кулак прошел по касательной. Это было все равно что схлопотать по морде бейсбольной битой вместо кегельного шара. Я бился, как антилопа в зубах крокодила.

После третьей плюхи я совсем уже собрался прикинуться мертвым, но тут раздался голос Лича:

– Хосс! Отпусти его.

Тротуар стукнул меня по затылку, в глазах замельтешили кровавые мальчики и прочие метафорические картинки. Сквозь них я разглядел Гуса. Он поднимал меня на ноги.

– Умеете же вы договариваться с людьми, мистер Мерфи.

Я не откликнулся – слишком занят был, пытался развести глаза, которые съехались к переносице.

– Ну и зачем вам понадобилось ломиться через черный ход?

Мало-помалу мой язык оправился от контузии, и я поведал Личу о том, что случилось с Мэллоем. Мутант отреагировал довольно сдержанно, тем не менее я видел, что новость его потрясла. Конечно, я был бы не прочь побольше узнать о взаимоотношениях этих людей, но время – деньги. Я пришел поделиться новостями и баксами, которые нашел в меблирашке. И не более того.

После минуты молчания Лич меня поблагодарил. Деньги он взял и обещал рассказать обо всем Эмили – попозже. Я спросил, нельзя ли как-нибудь при случае зайти к нему и задать несколько вопросов. Лич кивнул и ушел в клуб.

Все еще испытывая легкое головокружение, я нагнулся и отряхнул брюки и пальто от мелкой щебенки и пыли. И при этом обнаружил на левой штанине аккуратную дырочку. О черт! Ведь я только что переоделся!

Я вернулся в переулок между «Ритцем» и «Электроникой», где томился без дела спидер. Едва я вышел из густых теней на стоянку, ноздри мои уловили знакомый запах. Голос тоже был знаком, и он заставил меня вздрогнуть.

– Чудесный вечер, не правда ли?

Гордон Фицпатрик поджидал меня, прислонясь к кирпичной стене. Между его указательным и средним пальцами уютно дымила кубинская сигара.

– Вот уж точно.

Фицпатрик пыхнул сигарой.

– По-моему, мистер Мерфи, нам с вами пора поговорить.

ГЛАВА 15

– Да, похоже, дело приняло нежелательный оборот.

Я молча сидел, курил и разглядывал нахмуренный лоб Фицпатрика. Старик глядел в одну точку и рассеянно покручивал кольцо на правой руке.

– Совершенно нежелательный.

Я скинул пепел с кубинской сигары и удостоил вниманием гостиничный костюм Фицпатрика. Мне не раз доводилось слышать, что «Савой» – это высший класс. Но лучше, как говорится, один раз увидеть.

Фицпатрик перевел на меня взгляд и произнес с натянутой улыбкой:

– Что ж, полагаю, это кладет конец нашему сотрудничеству.

– А я полагаю, что вы должны мне сообщить некоторые детали.

Старик не сводил с меня глаз. Но его голова слегка повернулась, отчего взгляд казался насмешливо-любопытным.

– Детали?

Я наклонился вперед и упер локти в колени.

– Вот что я вам скажу, мистер Фицпатрик. Мэллой был замешан в очень крупном деле. И он как раз собирался выложить мне все как на духу, когда в его берлогу вломились какие-то типы и наделали в нем дырок. Но я все-таки хочу выяснить, о чем он собирался мне поведать. Впрочем, это, пожалуй, не главная причина… Знаете, у меня такое чувство, будто я ему задолжал. Думаю, из уважения к его сединам надо узнать, кто о нем «позаботился» и почему.

Я откинулся на спинку кресла и собрался выпустить очередной клуб дыма.

– Я, наверное, еще немного позанимаюсь этим делом. И скажу напрямик: не сомневаюсь, что вы можете поделиться кое-какой информацией.

По-видимому, я застиг Фицпатрика врасплох. Он настороженно смотрел мне в глаза.

– Ну что вы, мистер Мерфи! Вовсе незачем так утруждаться. Вы же сами видели, с каким риском связана причастность к судьбе Мэллоя. А теперь его нет, и что за резон подставлять лоб под пулю? Мой вам совет: возьмите гонорар и отойдите в тень.

Совет был неплох, и Фицпатрик действительно желал мне добра. Но он напрасно тратил время.

– Слишком поздно. Я уже увяз всеми четырьмя.

– Это почему же?

– Видите ли, только за последнюю ночь ваш покорный слуга трижды едва не сыграл в ящик. – Я вдруг заметил горечь в собственном голосе. Вот так всегда: стоит заговорить о своей кончине, и почему-то слезы наворачиваются на глаза. – Может быть, дело в истинно мужском характере, который твердит: «Взялся за гуж, не говори, что не дюж».

А может быть, в том, что я не очень люблю подставлять вторую щеку.

– Хотите отомстить? Боюсь, что рано или поздно вы все-таки… гм-м… сыграете в ящик.

– Нет, это не жажда мести. Это… азарт кладоискателя.

– Вы нашли Мэллоя. Поиски закончены. Позвольте мне расплатиться, и возвращайтесь к нормальной жизни.

– Да я не о Мэллое. Я о шкатулках.

Фицпатрик обмер. Было не совсем ясно, испуган он или всего лишь растерян. Требовалось уточнить. Старик отвернулся и зашарил взглядом по темным углам комнаты. Пауза затягивалась – в точности, как после двенадцатого удара часов в новогоднюю ночь. Он снова взялся за кольцо и стал его крутить на пальце. Через некоторое время перевел взгляд на меня, а затем на стакан, что скучал на подлокотнике моего кресла.

– Бурбон?

Я кивнул и протянул ему пустой стакан. Фицпатрик медленно встал, подошел к столу у противоположной стены и сказал, не оборачиваясь:

– Если вы настроены довести расследование до конца, я соглашусь сотрудничать с вами лишь при условии безоговорочного подчинения. Ибо у меня есть основания полагать, что мы встретим весьма и весьма серьезное противодействие. – Фицпатрик повернулся ко мне лицом и увенчал пробкой графин с бурбоном. – Партизанщина в этом деле недопустима.

– Ну, с подчинением у меня никогда не бывало проблем. Не считая, конечно, моих отношений с женщинами. Слушаю и повинуюсь.

Он вернулся со щедрой порцией неразбавленного бурбона.

– Для начала я должен предупредить, что о последних годах жизни Мэллоя знаю лишь то, что уже вам рассказал. Мы много лет работали вместе, но, как только расстались, потеряли друг друга из виду. Не так давно я получил анонимное письмо, где утверждалось, что Мэллою угрожает опасность.

– А вы догадываетесь, кто мог послать это письмо?

Фицпатрик развел руками, однако я готов был побиться об заклад, что кое-какие догадки у него имеются.

– Возможно, сам Мэллой… хоть я и не представляю, как ему удалось меня найти. Впрочем, это, пожалуй, несущественно. Будучи осведомлен о прошлом Мэллоя, я предположил, что угроза его жизни связана с научными исследованиями, которые он начал много лет назад.

– Он упомянул, что участвовал в проекте «Синька».

– Что ж, это основательно упрощает мою задачу. Возможно, вам известно многое из того, что знаю я.

– Ничего, излагайте. Если что, я перебью.

Он глотнул чаю и кашлянул, прочищая горло.

– С Томасом Мэллоем мы познакомились в Китае зимой две тысячи второго. Он работал в посольстве техническим переводчиком. Я в то время жил в Пекине, и мы подружились. Через несколько лет Мэллой рассказал мне о некоторых эпизодах своего таинственного прошлого. Прежде всего я имею в виду проект «Синька». Он вам говорил, что занимался инопланетными текстами?

Я кивнул.

– Похоже, некоторые из моих находок имеют прямое отношение к его научной деятельности.

– Мне бы очень хотелось взглянуть на ваши находки. – У Фицпатрика заблестели глаза.

– В самое ближайшее время мы их изучим.

– Короче говоря, Мэллой однажды посвятил меня в некоторые из своих дел. Он считал, что разгадал смысл отдельных иероглифов, хотя до серьезного прорыва было по-прежнему далеко. Но и то немногое, что ему удалось перевести, поистине ошеломляло. В одном из расшифрованных текстов речь, по-видимому, шла о втором космическом корабле. К сожалению, Мэллой не понял, приземлился ли этот корабль до крушения в Розвилле или должен был прилететь позже.

– Вы уж простите меня за дремучее невежество, но мне не кажется, что из-за такой информации стоило отправлять человека на тот свет.

Мои слова заставили Фицпатрика призадуматься.

– Он очень долго трудился над инопланетными текстами. Кто знает, что еще он мог открыть? Может, в блокнотах есть ключ к разгадке?.. Ну что ж, я рассказал вам все, что знаю. Теперь ваша очередь. Кажется, вы говорили о каких-то шкатулках?

Я начал по порядку. Поведал о случившемся с Эмили Сью Паттерсон, о том, как познакомился с Джексоном Кроссом. Когда упомянул об АНБ, на лице Фицпатрика появилось озабоченное выражение. Потом я рассказал, как обнаружил шкатулку, но решил пока умолчать о Реган Мэдсен и о втором ящичке, который, по ее словам, находится у нее. Закончив рассказ, я допил бурбон.

– Полагаю, вы не носите с собой эту шкатулку?

– Нет, шкатулку я с собой не ношу. Я ее спрятал в надежном месте.

– Вы бы не могли описать ее поподробнее? – с неподдельным интересом спросил старик.

– Очень маленькая. Вроде шкатулки для кулинарных рецептов, если вы понимаете, что я имею в виду. Самое странное в ней то, что она не открывается. Во всяком случае, я ее открыть не сумел.

Фицпатрик кивнул, будто именно это и хотел услышать.

– А нет ли снаружи каких-нибудь рисунков?

– Только несколько царапин. Наверное, кто-то пытался вскрыть ее до меня.

Фицпатрик взял мой стакан и в третий раз отправился за пополнением.

– Думаю, в Китае я видел описанную вами шкатулку. У Мэллоя их было четыре или пять. Это уникальные экземпляры традиционной китайской шкатулки-головоломки. Их изготовили по специальному заказу Мэллоя из вещества, обнаруженного в Розвилле; после сворачивания проекта Мэллой вынес из комплекса образцы этого вещества. Демонстрируя мне шкатулки, он считал их всего-навсего занятными безделушками. Держал там мелкие деньги и другие пустяки. Кажется, в одной из них он действительно хранил кулинарные рецепты. Он ведь был превосходным поваром…

– Так вам известно, как они открываются?

Фицпатрик вернулся и протянул мне стакан.

– Нет. Мэллой не показывал, а мне как-то ни разу не пришло в голову поинтересоваться.

Я вспомнил разговор с Джексоном Кроссом. Такое чувство, будто не меньше недели прошло с тех пор, как меня затащили в АНБ. А ведь на самом деле – менее полутора суток. Я взглянул на часы. Тридцать шесть часов, которые мне выделил Кросс, почти истекли. Очень не хотелось расставаться со шкатулкой, но еще меньше – с жизнью. Я решил раскрыть очередную карту. Может быть, Фицпатрик сумеет найти более приемлемый выход.

– Аэнбешники предъявили мне ультиматум. Я должен отдать шкатулку через тридцать шесть часов. Прошло около тридцати трех.

– И вы, конечно, не испытываете желания ее отдавать.

Я отрицательно покачал головой.

– Не испытываю. Но и не вижу, как еще тут можно выкрутиться. Если обману аэнбешников, они не успокоятся, пока не предадут вашего покорного слугу медленной и мучительной смерти. Такой вариант меня не вполне устраивает.

Фицпатрик ненадолго погрузился в раздумья.

– А как вы отнесетесь к предложению на время отдать шкатулку мне?

– Ну, не знаю… Могу ли я вам доверять? – задал я вопрос самого что ни на есть отъявленного лоха. Он звучал миллионы раз, и ответ всегда бывал один.

– Можете. В деньгах я не нуждаюсь, в предметах роскоши тоже. Всего этого у меня вдоволь, больше, чем когда-либо хотелось. У меня только одно желание: до конца пройти по дороге, которую указал мой друг. И если на этой дороге нас будет двое, соответственно возрастут и шансы на успех.

Он распинался в том же ободряющем духе, пока не убедил меня. Я решил отдать ему шкатулку. Оставалось только ее найти.