Текст книги "Устройство «Пандора»"

Автор книги: Аарон Коннерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Понимаю. Кстати, раз уж речь зашла о гипотезах… Как вы считаете, при современном уровне технологии могут наши ученые создать межпланетный корабль?

Мэллой пожал плечами.

– Не исключено. Разумеется, вся инопланетная техника по-прежнему хранится в научном комплексе Розвилл.

– И это представляет собой проблему?

Мэллой заговорщически улыбнулся.

– Больше похоже на тупик… если слухи не беспочвенны.

В кадре появился Эллис и пожал Мэллою руку.

– Спасибо, что нашли для меня время.

– Не за что.

Эллис вытащил из плейера диск и убрал в деревянное бюро.

– Видите? Тут не слишком много интересного.

– А что Мэллой имел в виду под слухами о Розвилле?

Эллиса, видимо, позабавило мое невежество.

– Неужели вы не в курсе? Этой истории уже не один десяток лет. Ни для кого не секрет, что комплекс в Розвилле был закрыт перед самым концом войны. Говорят, один из последних научных проектов привел к страшной катастрофе. С места крушения инопланетного корабля было вывезено несколько таинственных контейнеров. Над ними годами ломали головы наши ученые, но так и не нашли разгадку. И когда они случайно поняли принцип действия ускорителя частиц, у кого-то родилась счастливая идея вскрыть один из контейнеров с его помощью. Как только это произошло, все черти вырвались на свободу. В контейнере была заключена живая материя. Ядовитая или заразная – этого никто не знает, суть в другом. Инопланетная жизнь погубила большинство розвиллских ученых, прежде чем кто-то спохватился, что случилась беда. С тех пор комплекс – под жесточайшим карантином.

Так вот куда идут мои налоги! Если верить всему, чего я наслушался за последнюю неделю, где начинается армия, там кончается спокойная жизнь.

Эллис прервал мои раздумья:

– И что мы теперь собираемся делать?

Мне не понравилось словечко «мы», хотя в другом контексте оно бы меня вполне устроило. Должно быть, Арчи начитался комиксов о Бэтмене, вот только с чего он взял, что я мечтаю иметь в подмастерьях маменькиного сынка, который лакает травяной чай и предпочитает благовония крепкому табаку?

– Я хочу побольше узнать об устройстве «Пандора». Еще мне, наверное, следует связаться с Элайджей Уиттом.

Живой интерес на лице Эллиса уступил место мрачной настороженности.

– Сомневаюсь, что это удачная идея.

– Почему?

– Видите ли, мистер Уитт – очень важная персона. Вдобавок он не любит, когда его дергают по пустякам, и не имеет привычки разговаривать с незнакомыми.

Эллис говорил таким тоном, будто описывал достоинства любимого хомяка. Очень хотелось брякнуть, что мне вообще-то нет дела до привычек и предпочтений мистера Уитта или мистера Эллиса, но я сдержался.

Вот как? Ладно, будем считать, что мне не повезло.

Эллис немного успокоился.

– Ну что ж… Если я больше ничем не могу помочь…

Пора подымить. Однако, пока я вставал с кресла, возник еще один вопрос. Я полез в карман и достал книжку «Открытый космос шлет сигнал человеку».

– Случайно не читали?

Эллис внимательно посмотрел на книжку.

– Разумеется, читал. Это же монография мистера Уитта. Превосходная книга. Видите? У. Дж. Тэйлаит. Это анаграмма. Если переставить буквы, получится «Элайджа Уитт».

Я сунул книжку в карман. А Эллис не умолкал, он даже перешел на скороговорку, смахивая на рыбака, который боится упустить большую рыбу.

– Еще советую почитать «Маятник Фуко». Вам эта книга все объяснит. И «Теллурические токи», и «План тамплиеров». Умберто Эко был настоящий пророк!

Он вскочил, чуть ли не бегом обогнул стол и встал между мной и дверью.

– Еще рекомендую «Пятую колонну». Гениальная вещь! Там доказано, что в правительстве зреет чудовищный заговор. Среди нас живут пришельцы. Давно, многие поколения! Доказано даже, что один наш президент был инопланетянином. По крайней мере, полуинопланетянином. Все задокументировано! Круги на полях… Абдукции… И правительство знает все! Черт побери, да оно само почти ко всему приложило руку!

Я прошел мимо Эллиса в торговый зал. А он молол без передыху:

– Мой вам совет: никому не верьте! Меня-то не нужно бояться, но в большинстве случаев вы не можете понять, с кем имеете дело. Пришельцы – везде!

На пороге я остановился, повернулся и изобразил безмерную подозрительность.

– Арчи, как я могу быть уверен, что вы – не пришелец?

С таким же успехом я мог нанести ему пощечину. Он очухался лишь через несколько секунд.

– Но ведь это каждому известно… Пришельцы отрицают сам факт своего существования. Будь я инопланетянином, не стал бы даже заговаривать о них.

Я снисходительно улыбнулся.

– А… ну конечно. Что ж, теперь я знаю, что вы заслуживаете доверия, и ухожу со спокойной душой. Не беспокойтесь, я запомню ваш совет.

Эллис поспешил к двери и щелкнул замком.

– Рад был познакомиться, мистер Мерфи. Всегда приятно встретить единомышленника. Не пропадайте.

ГЛАВА 18

Я вышел из «Вокруг космоса», закурил долгожданную сигарету и, прислонясь к спидеру, глубоко затянулся. Мысли разбегались; сведения, которые я почерпнул за последние дни, просто-напросто не умещались в голове. С таким же успехом можно запихивать сливочные тянучки в хрюшку-копилку.

Я попытался расставить события в хронологическом порядке. Итак, сначала в Розвилле брякнулся корабль пришельцев. Тут же вмешались вояки, припрятали обломки и убедили репортеров, что все это – сплошное недоразумение. Находка была переправлена в подземный комплекс неподалеку от Розвилла, и там над ней много лет безуспешно корпели яйцеголовые. В проекте «Синька» принимал участие и Мэллой, пытался расшифровать инопланетные письмена. В конце концов наша технология маленько подросла, и военным удалось разобраться с некоторыми неземными диковинами, в частности, с сулившим революцию в науке ускорителем частиц. Ребятишки из Пентагона прикинули, как с его помощью смастерить новую бомбу, да вот только бомба получилась не очень удачная. Мы выиграли войну, но потеряли озон. Проект «Синька» был свернут, Мэллоя перевели в Пекин, где он вплоть до ухода на пенсию переводил техническую документацию, а на досуге возился с инопланетными закорючками.

Что ж, пока все довольно складно. Пора напустить маленько туману.

В конце концов Мэллой совершил открытие. Вероятно, он был первым и единственным земным существом, которое могло читать послания наших братьев по разуму. И как же он поступает? Уходит на пенсию, возвращается в Штаты, устраивается в Беркли и помогает сконструировать некое устройство «Пандора», затем исчезает и на поверхность выныривает лишь для того, чтобы дать интервью чокнутому траволюбу. Вскоре после этого он рассылает почтой минимум три, а скорее всего, четыре шкатулки. И никто, похоже, не в силах их открыть. Потом его убивают. Кто? Всего вероятнее, агенты АНБ.

Эта ниточка привела меня из пункта А в пункт Б. Но, к сожалению, не позволила представить картину в целом. Что связывало Мэллоя с Фицпатриком? В какой роли выступает Элайджа Уитт? Что общего между убийством Мэллоя и гибелью Сандры Коллинз?

Были и другие важные вопросы. О чем рассказывают иероглифы пришельцев? Что в шкатулках? Сколько разослано шкатулок и где они?

Голова была захламлена, как телефонная кабина в баре после студенческой вечеринки. Мне срочно требовалась крепкая выпивка и мягкий матрас.

В ресторанчик «С пылу, с жару» я вернулся перед самым закрытием.

– Привет, мой ангел, – сказал я Луи.

– Здорово, Мерф. Вовремя ты, в аккурат к шапочному разбору. Я тут как раз собирался «ночной колпак»[11]11
  То есть выпить стаканчик спиртного перед сном.


[Закрыть] натянуть. Как насчет бренди?

Я сбросил пальто на вертящийся табурет, а шляпу – на стойку бара.

– Бренди я пью только за игрой в бридж. То есть никогда.

Луи рассмеялся.

– Ну уж извини. Хотел приобщить тебя к культуре.

Он нагнулся, позвенел стеклом под стойкой и выставил непочатую бутылку бурбона и стакан из резного хрусталя. Я схватил бутылку за горлышко, отвинтил крышку, услышал милое сердцу бульканье и увидел девственное виски, готовое исполнить свое божественное предназначение.

Полный стакан бурбона и вволю «Лаки страйк»! Такое блаженство еще бы усугубить полноценным сном и приличной стрижкой, а там хоть трава не расти.

Луи поднес огонек к моей сигарете.

– Сдается мне, денек у тебя выдался долгий.

Я постарался не задеть длинной струей дыма его широкое мясистое лицо.

– С чего ты взял? Разве я не всегда так выгляжу?

– Почти всегда. У тебя не зенки, а огнестрельные раны.

– Ну вот, даже тебе они не нравятся. А посмотрел бы ты на них с моей стороны.

Должно быть, всему виной благовония. Чертов Эллис! Подумать только, он еще не хотел, чтобы я курил в его молельне!

Несколько минут мы с Луи сидели и потягивали спиртное. Я устал как собака. Когда стаканы опустели, Луи потушил свет и мы пошли придавить ухо. На этот раз «железная дева» досталась мне.

После удивительно благополучного сна и двойного «армагеддона» я засел за видеофон. Созвонился с Фицпатриком, узнал, что он еще ни от одной шкатулки не добился толку. Потом я звякнул Реган и договорился о встрече в баре «Империала». Она заметно очухалась после нашей недавней беседы и держалась с прежней самоуверенностью. Любопытно, радоваться мне по этому поводу или печалиться?

Я вернулся к стойке, расположился на табурете и развернул утренний выпуск «Бей-сити миррор». Было еще довольно рано, и я не особо спешил, а потому взялся разгадать ребус-другой. Глотнул «армагеддона» и нашел полосу с головоломками. Через двадцать минут, три сигареты и еще одну чашку кофе я злобно плюнул на все пять задачек. Не знаю, почему я так люблю головоломки. Никакого от них проку, разве что идиотом себя чувствуешь.

Я пошарил рассеянным взглядом по газетному листу. За ребусами следовала анаграмма. С анаграммами я никогда не связываюсь – слишком много мороки. Внезапно я вспомнил, что говорил Эллис об Элайдже Уитте, как тот свою фамилию переделал в псевдоним. Я достал из кармана покетбуки. Да, верно, автор «Открытого космоса» – У. Дж. Тэйлаит, если переставить буквы, получится «Элайджа Уитт». Во мне тотчас проснулось любопытство. Я достал вторую книжку – «Голово-ломки для развлечения и развития», раскрыл на странице с оглавлением. Найдя раздел, целиком посвященный анаграммам, я увидел, что Мэллой решил все до единой. Я просмотрел остальные разделы. Больше ни к одной задачке Мэллой не притрагивался.

Так-так. Если верить Эллису, Уитт и Мэллой были знакомы друг с другом. И оба увлекались анаграммами. Я перевернул переднюю обложку «Открытого космоса». Титульная страница была вырвана. На первой странице мой чувствительный палец обнаружил следы авторучки. Я одолжил у Луи карандаш, легонько поштриховал первую страницу. Показались буквы – одни складывались в слова, другие – в абракадабру, третьи гуляли сами по себе. Выделив их все до единой, я так и не получил вразумительного ответа, но стало ясно, что Мэллой пытался сделать анаграмму из названия книги.

С безрассудным оптимизмом я тоже решил попытать счастья на этой ниве, однако через несколько минут понял, что рожден совсем для другого.

Я отложил покетбуки и снова взялся за газету. На глаза попалось имя Лукаса Пернелла. Статья посвящалась истории коррупции в городе. И тут меня точно молнией ударило: «Бей-сити миррор» печатает головоломки! На что угодно готов поспорить, их стряпает компьютер. А еще я нутром чую: анаграмма фразы «Открытый космос шлет сигналы человеку», над которой бился Мэллой, – важный ключ! Наверняка! И как раз в редакции «Бей-сити миррор» у меня есть знакомый.

Я достал визитку Лукаса Пернелла и набрал номер. Через несколько минут журналист ответил.

– Только что прочел твою статейку в «Бей-сити». Недурно, недурно.

Если судить по голосу Пернелла, он был в равной мере польщен и обозлен.

– Мерфи, какого черта?

– Мы можем говорить? Я имею в виду – сейчас, по видеофону.

Пернелл подозрительно взглянул на меня.

– Это важно?

– Думаю, да.

Он посмотрел на часы.

– Ладно, давай встретимся. Там же, где в прошлый раз. Через полчаса.

Я добрался до «Сумерек», опередив Пернелла на пять минут. А по дороге придумал для него еще одно занятие. Я не знал, часто ли он общается с Мак-Мальденом, но надо было, по возможности конспиративно, связаться с Маком и выяснить, что ему известно об АНБ. А в частности, как Джексон Кросс намерен обойтись со мной.

Пернелл закинул в кабинку шляпу и пальто и нырнул следом.

– Что, еще одного плохого парня ухайдокал?

Я придвинул к нему по столу пачку «Лаки страйк». Журналист вытащил сигарету и нагнулся к моей спичке, когда я раскурил потухший окурок. Затем привалился лопатками к спинке скамьи и выпустил дым через ноздри.

– Ну, в чем проблема?

Я бросил погасшую спичку в пепельницу.

– Бурбон?

На физиономии Пернелла мелькнуло нечто наподобие циничной улыбки.

– Неплохо бы.

Я жестом заказал официантке два бурбона. Было еще довольно рано, но я решил, что час коктейля – понятие растяжимое.

– Ну так… выкладывай.

Я курил сигарету и ждал, когда принесут напитки.

– Тебя еще интересует Киллер Черная Стрела?

Прижимая стакан к губам, Пернелл кивнул.

– А в чем дело? Что-нибудь раскопал?

– Раскопал. Даже, может, на целую статейку хватит.

Журналист достал из кармана поношенного спортивного пиджака блокнот и авторучку. Открыл блокнот, лизнул шарик авторучки и выжидающе посмотрел на меня.

– Приступим?

Я раздавил окурок в пепельнице.

– Погоди. Мне нужны две услуги. Это сделка.

Пернелл подозрительно заглянул мне в зрачки.

– А почем я знаю, что твоя информашка – не лабуда?

Я улыбнулся.

– Помнишь самый лучший секс в твоей жизни? Так вот, это еще круче.

Журналист осклабился и осушил стакан.

– Что ты от меня хочешь?

Я достал из кармана книгу «Открытый космос шлет сигнал человеку».

– Читал когда-нибудь?

– Еще бы. Для уфоманов это вроде Библии.

Похоже, эту книжицу читали все, кроме меня.

– У меня есть основания полагать, что некий умник сделал из названия анаграмму. Мне нужен компьютер, способный перебрать все возможные варианты анаграмм.

Журналист пожал плечами.

– Ну, это как раз несложно. Есть у меня приятель, он на ребусах, кроссвордах и анаграммах собаку съел. И конечно, не откажется пособить. Договорюсь с ним, а потом звякну тебе. Что еще?

– Мне надо связаться с Мак-Мальденом.

Пернелл оторопело посмотрел на меня.

– Ну так действуй, разве я мешаю?

Я наклонился вперед и сказал, понизив голос:

– Пернелл, у меня не сложились отношения с одной влиятельной спецслужбой. Мой офис под колпаком, точно знаю, а Мак подозревает, что его разговоры прослушиваются. Я уже два дня не ночевал у себя в номере. Надо связаться с Маком – не слышал ли он чего нового.

Пернелл долго размышлял над моими словами.

– По правде сказать, вторая просьба мне не шибко нравится. Давай так: ты выкладываешь часть того, что откопал, а я решаю, стоит ли овчинка выделки.

Выглядело это вполне логично, да и выбирать не приходилось. Я рассказал Пернеллу о том, как выследил Киллера Черная Стрела, как поднялся за ним на крышу. Но об Эмили и шкатулке даже словом не обмолвился.

Когда я умолк, он взглянул на меня как на десятитысячедолларовую проститутку, только что сказавшую: «Время вышло, красавчик».

– Ну, и что было дальше? Ты выяснил, кто этот тип?

Я закурил сигарету.

– Так что, звоним Мальдену?

Видимо, Пернелл счел дальнейшее сопротивление бесполезным. Он полез в карман пиджака и достал целлулоидный видеофон. Нажал кнопку быстрого набора.

Через несколько секунд я услышал знакомый скрежет Мака:

– Чего надо?

Пернелл прикрыл микрофон пальцем.

– О чем спросить?

– Поинтересуйся, нет ли каких новостей о его старом друге, который на последнюю встречу приходил с женщиной и сигаретами.

Пернелл изложил мою просьбу.

До Мака дошло не сразу – он, видимо, забыл о том разговоре. Добрую минуту бедолага насиловал мозги, а потом проворчал:

– А, ты про того никчемного полудурка… Я его уже давно не видел, но если наткнешься, передай, что сборщики налогов на него плюнули. Они тут сперва дерьмом исходили, а потом кто-то, похоже, оплатил его счет. Почему – не спрашивай. Знаю только, что сейчас вроде все спокойно.

– Ладно, Мальден, – сказал Пернелл. – Если его увижу, слово в слово передам.

Любопытно, почему это вдруг АНБ решило от меня отвязаться? Может, феды просто хотят подержать Тэкса Мерфи на длинном поводке? А после на том же поводке его и повесить? Жить под колпаком у АНБ – все равно что возить в багажнике бомбу со взведенным часовым механизмом. Вроде бы все распрекрасно, и вдруг бабах – и нет тебя. Зато теперь я хоть дух могу перевести.

Пернелл спрятал видеофон в карман.

– Ты это хотел услышать?

Я затянулся.

– И да и нет. Но за помощь спасибо.

– Спасибо? – Он хмыкнул и сгорбился над блокнотом. – Ради скандального сюжета я родную бабушку сплавлю по речке.

Я выложил все подробности. Рассказал о схватке на крыше, об «аватаре», упомянул имя Дэга Хортона. Даже настолько расщедрился, что описал увеселительную поездку в офис АНБ и встречу с милейшим Джексоном Кроссом.

– Я знал! – Пернелл возбудился, как залетная шлюшка на рождественской вечеринке в офисе. – Я нисколько не сомневался, что ко всем этим делишкам АНБ приложило свою грязную лапу! Ну, все! Теперь история появится на первой странице еженедельника! С моими комментариями, конечно.

В других обстоятельствах такой посул заставил бы меня встревожиться. Для АНБ определить «анонимный источник» этой информации не намного сложнее, чем решить задачку, «сколько будет дважды два». Но (уж не знаю, к добру или к худу) я и так уже огорчил эту спецслужбу. И если еще разок метафорически наступлю ей на мозоль, намного хуже не будет.

Я уже собрался вставать, как вдруг вспомнил об одном пустяке. Раз уж Пернелл взялся мне помогать…

– У тебя найдется еще несколько минут?

– Если задержусь – пить захочется.

Я знаком велел барменше соорудить два бурбона.

– Ты помнишь Сандру Коллинз?

Пернелл недовольно кивнул:

– Ага. Беркли.

– А коли так, слушай… Не буду докучать тебе подробностями, скажу только, что она фигурирует во всей этой каше. Тебе известно, чем она занималась в университете перед смертью?

На лице Пернелла отразился интерес. Он задумчиво крутил пустой стакан.

– Она там недолго проработала… Ее взяли ассистенткой в какой-то научный проект.

Журналист умолк и посмотрел на официантку, которая появилась возле нашего столика с двумя бурбонами. Он глотнул, я расплатился. Официантка отошла, а Пернелл, не донеся стакан до рта, тихо проговорил:

– Она работала с парнем по фамилии… начинается с «эм»… Манн, Мэтерс, Мэтлин… – Он опять смолк и хлебнул бурбона.

– Мэллой?

Пернелл, не успевший проглотить, отрицательно покачал головой.

Фицпатрик говорил, в Беркли у Мэллоя был псевдоним.

– Неужели не помнишь?

На лице Пернелла появилось виноватое выражение.

– Я ведь этим давно занимался.

Я вспомнил:

– Мэтьюс? Тайсон Мэтьюс?

Пернелл щелкнул пальцами и наставил на меня указательный.

– Точно, Мэтьюс. Вообще-то, Сандра Коллинз здорово рубила в оптике. Считалась специалистом высшего класса. Голографические проекторы, симуляторы виртуальной реальности и все такое. Потому-то ее и взяли в Беркли, наверное. В проекте участвовали только она и Мэтьюс.

– А ты с этим Мэтьюсом когда-нибудь встречался?

– Нет. Вскоре после убийства Сандры он исчез из университета. Честно говоря, я его даже не искал.

– Власти не пытались выяснить, замешан ли он в убийстве? И связана ли гибель Сандры с ее работой?

– Нет. Я наводил справки. Это был негласный проект, его санкционировали на верхней ступеньке «пищевой пирамиды». – Зубы Пернелла сверкнули в змеиной улыбке. – Есть еще что-нибудь интересное?

Я встал.

– Хорошего понемножку. Может, как-нибудь еще тут посидим. Когда я побольше раскопаю и посильнее захочу пить.

ГЛАВА 19

– Ты слишком много куришь.

Мой взгляд оторвался от конвертика со спичками, в губах дрогнула сигарета.

– И что с того? – Я зажег спичку.

Реган ответила с безмятежной улыбкой:

– У меня есть теория насчет заядлых курильщиков.

Я выпустил чудовищный клуб дыма.

– Будь любезна, просвети.

– Заядлый курильщик всегда одинок. Табак для него – единственный надежный друг. Что бы в жизни ни случилось, всегда можно сунуть руку в карман и найти там маленькую верную мисс Сигаретку.

– Я не одинок.

Реган наклонилась вперед, опустила подбородок на ладонь.

– Ну конечно.

Я проверил, хорошо ли сидит галстук, и щелчком сбил ворсяной шарик.

– Просто я заметил, что из всех моих знакомых я – единственный человек, на которого всегда можно положиться.

Подошла официантка, и Реган откинулась на спинку кресла.

– Наверное, вы очень счастливы вдвоем, – сказала она.

Для Реган – бокал вина, для меня – чашка черного кофе. Бурбона я уже прилично тяпнул с Пернеллом. В перечень моих срочных дел не входила задача окосеть еще до ленча.

Я огляделся по сторонам. В баре «Империала» было оживленнее, чем вчера. Это слегка действовало на нервы, впрочем, мне всегда не по себе среди толпы, да еще в четырех стенах. Я посмотрел на Реган. Та уже успела оставить на бокале красный отпечаток нижней губы.

– Я что, с тобой слишком крут? – Я поднял голову и встретился с Реган взглядом. Ее загадочная улыбка пробудила во мне любопытство.

– Не хвали сам себя, частный сыщик. Когда будешь слишком крут, я тебе скажу.

А она и впрямь бойка на язык.

– Ну вот, опять ты искажаешь смысл моих слов. Неужели надеешься, что мы не поссоримся, если так и будешь грубить?

Реган бросила мне насмешливую улыбку, точно кость дворовой шавке.

– Ладно, буду паинькой… если настаиваешь. Вообще-то я к тебе с открытой душой, а ты… Тебе должно быть стыдно.

– Мне стыдно. – Я полез в рюкзачок и достал блокноты, которые нашел в комнате Мэллоя. Положил их на стол, затем глотнул кофе. Вкусом он не уступал воде, слитой из посудомоечной машины. По части варки кофе здешняя обслуга в подметки не годилась Луи.

Реган склонилась над столом – взглянуть на блокноты.

– Что это?

– Блокноты.

Реган саркастически посмотрела на меня.

– Да неужели? А что еще ты можешь о них сказать?

– Они сделаны из бумаги. В них пишут. А вот эти два блокнота принадлежали твоему отцу.

Сарказм как ветром сдуло.

– Отцу? Где ты их взял?

– Это несущественно. Важнее понять, что в них написано. Похоже, твой отец владел стенографией. Я тут ни черта не разобрал. Может, у тебя получится?

Реган придвинула к себе блокнот, раскрыла, быстро перелистала страницы, прерываясь лишь для того, чтобы послюнить пальцы. Затем подняла глаза и глотнула вина. Видимо, ей понравилось нетерпеливое выражение на моей физиономии.

– Что скажешь?

Она поставила бокал и снова посмотрела на блокнот.

– Он так и не привык работать с компьютером. Почти все его записи – в таких вот блокнотах.

– А прочесть сможешь?

Реган неторопливо переворачивала страницы.

– Кое-что смогу. Но для этого понадобится время.

У меня отлегло от сердца.

– Сколько, как ты думаешь?

Она закрыла блокнот и потянулась к бокалу.

– Как управлюсь, дам знать.

Мне и впрямь не терпелось, но по ее тону я понял, что лучше сидеть и не дергаться.

Тут же появилась официантка и спросила, не желаем ли мы еще по одной. Реган сказала «да», и я понял, что спорить бесполезно. Когда отошла официантка, Реган взяла и сигарету из моей пачки.

– Надеюсь, ты не против?

Я равнодушно кивнул. Не сводя с меня глаз, она закурила сигарету, как будто поцеловала другого мужчину. Официантка принесла ей вина и плеснула в приблизительном направлении моей чашки так называемого кофе. Пока я вытирал салфеткой стол, Реган улыбалась.

– Расскажи… о себе. Что-нибудь занятное.

– Что именно тебя интересует?

– Да что угодно. У меня такое чувство, будто ты обо мне знаешь гораздо больше, чем я о тебе. Ведь это не совсем честно.

Я отступил под прикрытие «Лаки страйк».

– Я один раз был женат. Как тебе это?

– Всего один раз? Подумаешь, событие. С кем не бывает.

– А я никогда не утверждал, что я – интересный мужчина.

Сигарета Реган зависла над пепельницей. Изящный пальчик постучал, стряхивая пепел.

– Ну и какая женщина тебе досталась?

– Красивая, умная, сексуальная… и гнилая до мозга костей.

Реган снисходительно улыбнулась.

– Зачем же ты на ней женился?

– Проиграл пари. – Я затянулся. Я бы согласился полжизни отдать за перемену темы.

– И теперь ненавидишь всех женщин?

Я отрицательно покачал головой и потянулся за водой из посудомоечной машины.

– Женщины – как текила. Доводилось пробовать текилу? Лучшее пойло на свете, но лишь до той ночи, когда ты ею упьешься в сосиску. А потом при малейшем запахе начинаются рвотные позывы. Первое время даже думать о ней без тошноты невозможно. Потом снова начинаешь принимать по глоточку и всякий раз удивляешься, что обратно не лезет. Но ту кошмарную ночь ты не забудешь никогда в жизни. – Я снова хлебнул посудомоечной воды.

– Забавная метафора.

– Рад, что тебе понравилось. – Я оперся локтями на стол. – Реган, сейчас твоя очередь. Знаешь, о чем я хочу тебя попросить?

– О чем?

– Как ты относишься к любви?

Реган опустила взгляд в бокал и прикусила нижнюю губу.

– Я… охотно танцую с любовью, пока она не пытается вести. – Собеседница бросила на меня обольщающий взгляд. – Танцевать я люблю.

– Какое совпадение! А я люблю давать уроки танцев.

Реган приподняла бровь.

– В самом деле?

– Ага. Это старая традиция нашей семьи. Я все танцы знаю: танго, самбу, ватуси, чарльстон…

– А как насчет «забытого танца любви»?

– Тоже знаю, но уже не исполняю. Я зачеркнул свое прошлое.

Реган улыбнулась и пригубила «пино». Я вспомнил, что хотел кое о чем ее спросить.

– Да, кстати… Откуда взялась фамилия Мэдсен?

Ее улыбка вдруг показалась мне слегка натянутой.

– Я была замужем.

Вот мы и поменялись местами. Ничего, заслужила.

– И как он выглядел?

– Ну, ты вполне можешь себе представить… Симпатичный, умный, сексуальный и гнилой до мозга костей.

– Какое совпадение.

Реган баюкала в ладонях бокал.

– Он был моей текилой. Теперь я пью вино. – Она сделала глоток. – И больше эту ошибку не повторю.

– Ты о чем?

Реган поставила бокал и откинулась на спинку кресла.

– Не позволю собой командовать. Никому. Попробовала – не понравилось. Теперь живу своим умом. – Она вызывающе посмотрела на меня.

Я поднял чашку.

– За страусиные прятки. Никто не достоин, чтобы ради него мы высовывали из песка свои драгоценные головы.

Реган смягчилась, даже улыбнулась. И подняла бокал – поддержала мой кофейный тост.

– За нас.

Да, Реган – настоящая конфетка. Меня обуревал соблазн еще несколько часов провести, глядя в это безупречное личико, но – все, хватит на сегодня развлечений. Меня влекло к Реган, однако это первобытное желание не имело ничего общего с тем теплым, уютным чувством, которое я испытывал к Челси. Если Челси можно сравнить с домашним очагом, то Реган – с огромным костром, вокруг которого должны плясать, корчиться, вопить исступленные дикари. Этот костер стреляет жгучими угольками и запросто может ослепить олуха, который на него засмотрится.

Я сказал «извини» и пошел позвонить в «Савой» Фицпатрику. Старик все еще корпел над шкатулками, а они упорно отказывались капитулировать.

Я поошивался несколько минут возле видеофона – обдумывал план. Пернеллу доверена возня с анаграммами, но еще рановато требовать от него донесения об успехах. Реган предстоит разобраться с записями Мэллоя. Будем надеяться, она вылущит из блокнотов что-нибудь полезное. Похоже, мне и впрямь нечего делать, только ждать. Я решил заглянуть к себе в офис.

На Чендлер-авеню я не увидел скучающих топтунов, а потому нагло запарковал машину и вошел в «Ритц». Никаких сюрпризов. Как хорошо, постранствовав, вернуться. Быть может, пока я скитался, услужливый домовой сделал приборку в номере?

Я включил свет. Черта с два, тот же кавардак. Похоже, незнакомец, который забрел ко мне вчера ночью, просчитался. Что за удовольствие вломиться в чужое жилье и обнаружить, что там уже побывали другие громилы?

Я прямиком отправился под душ, потом побрился. Переодевшись, подошел к письменному столу, нажал на автоответчике кнопку воспроизведения и упал в кресло.

– Тэкс, здравствуй. Четвертый квартал уже позади, вот я и решил связаться с тобой по поводу «Пи-Ай пеншн четыреста один ка». Старик, с ними черт-те что творится! – Лаверкан Кимбелл, мой биржевой советник, нервно рассмеялся. – Но ты не спеши пугаться, все не так уж и плохо. То есть кое-что мы с тобой потеряли, но это наименьшее из возможных зол. Может, наоборот, попробуем скупить еще акций и, когда они подскочат, отыграемся за последние четыре или пять лет? В общем, у меня все. Будут предложения, звони.

Лаверкан – парень простой и честный, но талантом инвестиционного стратега Боженька, похоже, его обделил. А посему скоро я приобрету кучу самых бесприбыльных акций в мире. Но, к счастью, у меня еще есть заначка на черный день – шахматы «Гражданская война» Фрэнклина Минта. Когда-нибудь я смогу за них выручить целое состояние, ведь там все фигуры отлиты из настоящего свинцово-оловянного сплава.

Второе послание надиктовал придушенный голос:

– Тут везде уши. Я могу кое-что показать. Прилетайте как можно скорее.

Эллис. Интересно, что он хочет мне показать? Может, подретушированный фотоснимок из «Девятого плана пришельцев»? Ладно, загляну к нему, все равно делать нечего.

– Безусловно, Кеннеди знал о внедрении инопланетян в правительственные структуры. Да и русские еще в начале пятидесятых установили контакт с пришельцами. Это подтверждено надежными документами. Насколько я понимаю, пришельцы решили избавиться от Кеннеди, пока он их не разоблачил. А Вьетнам – всего-навсего уловка, чтобы отвлечь внимание американской общественности. – Эллис глотнул минеральной воды и подмигнул мне. «Уж я-то знаю» – вот что означало это подмигивание. – Они подгребли под себя весь банковский капитал, и депрессия девяносто восьмого – их рук дело. Никаких сомнений, завуалированная попытка ввергнуть в хаос нашу государственную систему. К счастью, администрация Доула, Джингрича и Линдермана осознала угрозу и уволила большинство высокопоставленных инопланетян. И теперь мы переживаем состояние, которое я называю «второй холодной войной».

– Очень любопытно.

– Эллис не умолкал с той самой минуты, когда я вошел в его магазин. Его болтовня напоминала соло на барабане – перебить невозможно, остается только ждать, когда барабанщик выдохнется. Но у него, похоже, открылось второе дыхание.

– Так что вы хотели мне показать?

– Ах да. Извините. Я слегка разволновался – все-таки не каждый день удается встретить человека, который понимает, что на самом деле творится в мире. Знаете, у меня полным-полно теорий, да еще каких. Трудно найти людей, заслуживающих доверия!

Он встал и подошел к бюро. Глядя, как он снимает ключ со связки на поясе, я не мог не испытывать противоречивых чувств. Эллис – убежденный анахорет, замкнут на себе и одержим нелепой верой во вселенский заговор. При этом остро нуждается в общении и сочувствии. Мне даже чуточку жаль стало непутевого, но простодушного книжного червя. Все, что ему нужно для полного счастья – сдвинутый по фазе приятель, способный понять и принять запутанный клубок его шизоидных теорий. С другой стороны, он слишком действовал на нервы, и это напрочь отшибало желание стать его приятелем.