355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » А. Велидов » Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2 » Текст книги (страница 35)
Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 20:57

Текст книги "Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2"


Автор книги: А. Велидов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 45 страниц)

XVIII
НЕКОТОРЫЕ СВЕДЕНИЯ О ЛИЦАХ, УКАЗАННЫХ В СХЕМЕ

1) Александр Николаевич Кондратьев.

Военный инженер, заведующий учебной частью Московских инженерных курсов. Каково его участие в в [оенном] з [аговоре], судить не могу.

2) Львов (фамилия, может быть, вымышленная).

Служил в Центроброне, Новинский, 109, приходил ко мне за деньгами для организации, много говорит и хвастается.

3) Николай Александрович Замятин, бывший ротмистр 2-го гусарского полка. Служил инструктором на 1-х Московских военно-инженерных курсах. Служил в Киргизском комиссариате; в организации числился в моем распоряжении, его никто не знал из артиллеристов, по организации совершенно бездеятельной, получал 350 рублей. Адрес: Денежный переулок, 17 или 19, кв. 2.

4) Борис Александрович Ляшкевич. На фронте, 8-я стрелковая дивизия, из организации вышел и ведет себя по отношению к Советской власти безукоризненно, сражаясь с врагом на Западном фронте.

5) Алексей Владимирович Переводников.

6) Сергей Александрович Лопатин.

7) Карл Карлович в Москве – спросить Минченко.

8) Аносов. Спросить Ларионова. [271] 271
  Здесь и далее следует читать «Илларионов».


[Закрыть]

9) Тарлицкий. Спросить Ланкевича.

Товарищ Д. А. Ларионова, фамилию не знаю, служил во 2-й Московской тяжелой запасной артиллерийской бригаде, давал Ларионову для него деньги, но он не взял, потом куда-то пропал.

10) Сергей Сергеевич Данилов, студент бывшего Московского технического училища в Лефортове, служил в починочной мастерской (Комиссаровское училище в Благовещенском переулке), потом читал прожекторское дело на Инженерных курсах, потом ушел совсем, спросить про него Зыкова.

11) Юрий Сергеевич… товарищ Данилова, служил в починочной мотоциклетной мастерской, спросить у Зыкова.

12) Сергей Иванович Трегубов, служил во 2-й Московской тяжелой артиллерийской запасной бригаде.

13) Его товарищ, артил. техническ., служил там же.

14) Александр Николаевич Николаев, бывший артиллерийский полковник на фронте; деятельности не проявлял, и его участие в организации выражалось сочувствием; предположение пригласить его на должность командира бригады во 2-ю дивизию не состоялось, не знаю почему. Адрес в телефонной книжке, где-то на Покровке.

15) Александр Александрович Ростовцев, бывший красноармеец 4-й конно-артиллерийской советской дивизии, ушел в Ханскую ставку, бежал, деятельный участник. Сведения о нем есть в моих приложениях.

16) Владимир Анатольевич Глеб-Кошанский, служил в 8-м стрелковом артиллерийском (Советском), 4-м конармейском дивизионе (Советск.). Ушел и где-то в Тамбове. Вышел из организации совершенно, теперь коммунист и, кажется, в исполкоме.

17) Роман Георгиевич Гофферберг, служил в запасной артиллерийской бригаде, сумасшедший, ныне бежал к себе на родину в Польшу или Литву.

18) Николай Иванович Пыжов, с.-р., служил в коллегии по формированию тяжелой артиллерии, был отправлен на фронт; бежал, по слухам, с деньгами. Участник различных предприятий с.-р. Денег, по его словам, им добыто около 1 050 000 р. в Петрограде, про него говорил неоднократно на допросах.

19) Михаил Владимиров, служил в 8-й стрелковой артиллерийской бригаде (Сов.), перешел в Рязанский авиационный отряд, в Москву – после болезни; где теперь – не знаю. Молодой, маленького роста, брюнет.

20) Павел Михайлович Красовский, в заговоре непосредственного участия не принимал, осенью 1918 года бежал.

21) Анисимов, служил в Киргизском комиссариате и в Ханской ставке, по его словам; я его видел весною 1919 года, кокаинист, морфинист, постоянно нуждается в деньгах, готов на всякое дело из-за денег, ранее служил в авиационных моторных частях у артиллерии.

22) Цветков, служил в 8-й стрелковой артиллерийской бригаде, перешел в 4-й конармейский дивизион. Кокаинист и эфироман, человек пропащий; где теперь, не знаю.

А. Е. Ф.

XIX
О ПОЛУЧЕНИИ ДЕНЕГ ВОЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ

Деньги на выплату пособий членам военной организацией первоначально получались непосредственно от В. И. Соколова, и передавал их до ноября 1918 года В. Л. Вартенбург, после отъезда В. Л. В. в командировку денежный расчет перешел в руки к И. Н. Тихомирову и велся им до конца; по его словам (о достоверности их я судить не берусь), деньги шли через одно из иностранных консульств, через шведское или датское, – точно не помню, но верней – через шведское и не непосредственно, а через какое-то третье лицо. По данным И. Н. Т., сведения о числе лиц (только число без фамилий) и сумма, потребная для выплаты. И. Н. Т. делал сводку, куда-то уходил, и деньги аккуратно выдавались до весны этого года. Весной И. Н. Т. сказал, что в деньгах будет задержка, так как шведский консул заболел (то есть на нашем условном языке – арестован), и деньги вовремя выданы быть не могут, пока связь снова не наладится. Связь наладилась месяца через полтора, и деньги выдавались аккуратно до августа.

После своего побега из концентрационного лагеря, находясь У меня на квартире, бывший начальник Всероссийского главного штаба и бывший генерал-лейтенант Николай Николаевич Стогов очень интересовался и расспрашивал меня во всех подробностях о том, как служат, что делают и как работают для Советской власти начальник Полевого штаба Павел Павлович Лебедев и начальник организационного управления Всероссийского главного штаба Александр Михайлович Мочульский. Я ответил, что начальника Полевого штаба Павла Павловича Лебедева совершенно не знаю, никогда его не видел и своего впечатления про его работу для Советской власти ничего сказать не могу, но от других лиц, знающих его, слышал только хорошее.

Про начальника же организационного управления Всероссийского главного штаба Александра Михайловича Мочульского я доложил Н. Н. Стогову следующее: А. М. Мочульский служит для Советской России, всеми силами работает за десять человек, и я удивляюсь его энергии и продуктивности работы в деле организации Красной Армии, он служит не за страх, а за совесть, его одного работа является равной работе двух отделов организационного управления, и, не будь во главе управления А. М. Мочульский, а кто-либо другой, дело организации Красной Армии шло бы в десять раз хуже. На мой доклад, немного подумавши, Николай Николаевич Стогов сказал буквально следующие слова: «Странно, что все мы я (то есть Н. Н. Стогов), Архангельский А. П., А. Мочульский, П. П. Лебедев и многие другие (фамилий Н. Н. Стогов не назвал) – пошли на службу к большевикам с благословения правых национальных кругов (правого крыла «Национального центра») специально, чтобы не дать формироваться армии, и они (то есть А. М. Мочульский, П. П. Лебедев) предались на сторону Советской власти и работают на жидов против русских» (реплика была усилена выражениями русского лексикона, которые я выпускаю, как особого значения не имеющие). На этой фразе разговори окончился, и в тот же день вечером за Н. Н. Стоговым пришли какие-то люди и его увели.

Личное мнение об Александре Михайловиче Мочульском.

Александра Михайловича Мочульского я знаю с сентября 1918 года по Иркутску, онвсегда считался выдающимся офицером Генерального штаба. В организационном управлении ВГШ под начальством А. М. Мочульского я служил с 26 апреля 1919 года но день моего ареста, то есть 25 сентября 1919 года, и, по моим наблюдениям, человек он выдающегося ума, колоссальной энергии, громадных знаний военного дела (что доказывает его прошлая служба), чрезвычайно вежлив и обходителен с подчиненными от своего помощника до последнего сторожа. Мне кажется, что если бы во главе организационного управления ВГШ стоял не А. М. Мочульский, а кто-либо другой, то дело организации армии пошло бы много хуже. Никогда ни от кого я не слышал, чтобы Александр Михайлович Мочульский хотя одним словом обмолвился неодобрительно о Советской власти, хотя бы намеком (хотя в управлении и были лица, ругавшиеся чуть не вслух на власть и порядки). Я лично с А. М. Мочульским почти никогда не разговаривал, а если и говорил, то только деловые, служебные разговоры и считаю его выдающимся работником в деле создания боевой мощи Советской России.

ПОКАЗАНИЯ Д. Я. АЛФЕРОВА I

К организации Добровольческой армии Московского района непосредственного отношения я не имею. Знаю, что членами организации состояли начальник Окружной артиллерийской школы Василий Александрович Миллер, Иван Николаевич Тихомиров, который, по-моему, играл в организации видную роль, от него исходили распоряжения и т. д., Зверев Касьян Константинович, служащий в Управлении военных сообщений, Василий Васильевич – низенького роста, одетый в желтую кожаную куртку, с маленькой рыжеватой бородкой (блондинисто-рыжеватой).

Алферов

20/1X – 1919 года

II

На заседаниях организации Добровольческой армии Всеволод Васильевич Ступин был раза три. Иваном Николаевичем Тихомировым было мне дано для передачи Миллеру 45 тысяч рублей. Деньги Миллеру я передал недели две тому назад.

Кто писал от имени штаба Добровольческой армии воззвание к населению, не знаю. Одно воззвание мне передал Иван Николаевич Тихомиров для дальнейшей передачи Миллеру. Означенное воззвание Миллеру передано дней пять тому назад.

Житникова из штаба Московского округа я знаю.

Во время обсуждения вопроса о подготовке восстания в Москве Миллер, Иван Николаевич Тихомиров и Ступин просили меня всегда выйти в другую комнату.

Зверев присутствовал на собраниях организации раза три в течение недель пяти.

Несколько дней тому назад К[удеяр] [272] 272
  Кудеяр С. А. (1891–1921) – до 1919 года народник-коммунист. После Октябрьской революции был членом Московского Совета, комиссаром государственного конезаводства. С октября 1919 года – сотрудник для поручений Особого отдела ВЧК. С апреля 1921 года – уполномоченный комиссии по улучшению быта рабочих при Президиуме Моссовета.
  Осенью 1919 года Кудеяр служил мотоциклистом в одной из воинских частей Московского гарнизона. По просьбе ВЧК его вместе с мотоциклом передали в распоряжение полковника В. А. Миллера. Совершая поездки с Миллером, Кудеяр сумел выявить адреса многих заговорщиков.


[Закрыть]
известил меня о том, что у Миллера предполагается «чай» по случаю новоселья, которое должно было быть собранием организации. Типографию организацией было поручено поставить Миллеру. По словам Миллера, типографию предполагалось поставить или в Кускове, или в Вешняках, в школе маскировки, у Сучкова. Ввиду же отказа Сучкова поставить у себя типографию, мне было поручено подыскать для типографии место. Я обратился к инженеру автомобильного гаража Шеканову. Шеканов на постановку в гараже типографии согласился. Типографию должен был перевести К [удеяр]. К [удеяру] я об этом передал. К [удеяр] со мною был у Шеканова.

Задание мне о постановке типографии было дано Ивановым.

Начальником штаба организации был Ступин.

Казначеем организации был Иван Николаевич. Деньги получались от Деникина.

Сведения о положении на фронте доставил Ступин. Помощника командира 35-го Тверского ж.-д. полка Леви видел на собрании один раз.

Имя, отчество Леви – Николай Григорьевич. [273] 273
  Правильно Лейе Николай Рейнгольдович.


[Закрыть]

Леви видел на собрании дней десять тому назад.

Собрания происходили у меня, Миллера и Ивана Николаевича.

У Миллера на собрании был один раз. На собрании присутствовали: я, Миллер, К., Ступин.

У Ивана Николаевича на собрании присутствовали: Ступин, я, Василий Васильевич и еще неизвестные мне; ни имени, ни фамилии я не знаю.

На собрании неизвестный мне офицер, занимающий командирскую должность и приехавший с Востфронта, делал доклад о положении на фронте южнее Самары и Саратова, причем часть его стояла около Николаевска примерно в последних числах августа. Прибывшее лицо занимает должность командира полка (кавалерийского полка).

Приметы: среднего роста, несколько выше, блондин, без усов и бороды, стриженый, окончил военное училище, образование среднее.

Алферов

III

Моя квартира являлась квартирой для свиданий разного рода лиц, как участников организации, так и лиц, причастных к ней с Иваном Николаевичем Тихомировым. Сам же я являлся членом организации для поручений. Почему многих лиц, бывающих у меня на квартире для свидания с Иваном Николаевичем, я не знал.

29/IX – 1919 года Алферов

IV

Гр. Георгий Тихонович – держал связь непосредственно со Ступиным, с которым я его и познакомил. Никаких сведений о Кремле или других он мне не передавал для Ступина, и я Ступину (подобных) никаких сведений не передавал. Г. Т. был знаком с Житниковым.

Знаю, что Г. Т. имел связь с Кремлем (курсантами), кроме того, исполнял поручения. Было поручено ему узнать, сколько людей охраняет Кремль, и их вооружение. Узнать об этом Ступин в моем присутствии предложил Георгию Тихоновичу.

Алферов

1 /X – 1919 года.

V

Я уже показывал, что Лейе мною дано было 3000 рублей и Миллеру – 45 000 рублей.

Относительно квитанций ломбардных, на имя Штейна, доверителя присяжного поверенного Протопопова Николая Павловича, знаю следующее.

Георгий Александрович Шмук (пасынок Протопопова) как-то в разговоре обратился ко мне: не знаю ли я лицо, которое может посоветовать и посодействовать выкупу вещей. Разговор был, кажется, при Георгии Тихоновиче, который сказал, что имеет знакомство и может произвести выкуп.

Георгий Александрович передал ему квитанцию или копию, по которой, как оказалось, выкупить вещи нельзя. На выкуп нужны были 35 000 рублей, которые я просил у Ивана Николаевича, причем последний отказал.

Георгий Александрович Шмук служит в госпитале (605) или (606), кажется, заведует хозяйственной частью.

Протопопова хорошо знаю, так как был его помощником (и у Рынзунского).

Алферов

Дополнительно:

Иван Николаевич познакомил меня с неким Ф. (не помню – еврейская фамилия) – Б. Дмитровка, против дома Михайлова (Сытинский переулок), ход с улицы, третий этаж, направо, есть карточка при входе (мраморная дощечка). Ф. дал мне под часы денег, я дважды там был.

Николай Иванович Тихомиров рассказывал, что Кремль так хорошо укреплен (по словам его знакомого), что взять его никак нельзя.

Харсон Александр Михайлович – мой очень хороший товарищ по адвокатуре. Последний раз я видел его в день ареста, встретив на лестнице Трамота. Заходил к брату Леонтию, который служит там врачом. Леонтий об организации не знает, услугами его не пользовался.

Мое вступление в организацию – начало августа 1919 года – совпало с желанием перейти в один из железнодорожных батальонов. По этому вопросу я обращался к Широкову, с которым я ранее служил (на войне).

Со Ступиным служил вместе в штабе Северного фронта. Я служил во Всеобуче под начальством некоего (другого) Ступина, который теперь уехал на фронт.

Я столовался в Дегтярном переулке, д. 6, кв. 3. Заведует – помощник комиссара милиции 2-го Арбатского участка.

Один раз, обедая со Шмуком, я видел там «Вас. Вас», который рассказывал, что он был у Щепкина, бежал оттуда и в него стреляли.

Относительно поездки от меня каких-то двух лиц показываю: в конце августа собирались ехать на поезд Ступин и Зыков, торопились. Поездка была в Волоколамский уезд (на Виндавский вокзал [274] 274
  Ныне Рижский вокзал


[Закрыть]
). Через день они вернулись. Результата поездки не знаю.

Шмук к организации никакого отношения не имеет. Каракашев тоже.

3/Х – 1919 года Алферов

VI

Гр. Шеканов определенно знал, что типография предназначена для организации. Иван Николаевич Тихомиров просил меня спрятать смесь для автомобилей в каком-либо гараже.

Я просил об этом Шеканова, который согласился выполнить сохранение смеси и взял на себя перевозку смеси с Малой Дмитровки к себе в гараж.

Количество смеси – 6–7 пудов.

Шеканов прислал автомобиль, и ко мне пришел его двоюродный брат об этом сказать, так как я живу напротив.

Я указал, что должен прийти человек, который возьмет на себя получение смеси по документу.

В результате смесь была отвезена.

21/Х – 1919 года Алферов

ПОКАЗАНИЯ П. М. МАРТЫНОВА I

Бумажка с текстом: «Возьмите русское евангелие от Луки, главу 11 (где «Отче наш») – текст пишется цифрами в два и три цифровых знака; справа всегда означает порядок буквы в стихе, а остальные цифры означают номер стиха. Так, например: 311, 26, 46, 41, 311, 54 означает 1-я буква в 31-м стихе – ц; 6-я буква во 2-м стихе – а и т. д.»; все слово означает «царица», принадлежит мне и найдена у меня при личном обыске.

Шифр этот дан мне Николаем Николаевичем Щепкиным для переписки с Огородниковым.

К Николаю Николаевичу Щепкину меня направил Огородников в то время, когда я сидел в тюрьме, примерно в марте или апреле месяце. Шифр Николай Николаевич Щепкин дал мне недели две тому назад.

30 августа 1919 года

II

Находясь в Бутырской тюрьме в 1919 году, я познакомился с Николаем Александровичем Огородниковым, который мне сказал, что он состоит членом «Национального центра», как объединения интеллигентных сил России, стоящих за созыв Учредительного собрания, выкупное наделение крестьян землей и диктатуру военного авторитета до организации всероссийской власти Учредительным собранием. Когда его освободили, он приходил прощаться и приглашал меня заходить к нему, когда меня освободят.

Когда меня освободили (8 декабря 1918 года), я зашел к нему, и он мне предложил примкнуть к их организации и предложил ежемесячное жалованье в 1200 руб. Так как он на рождество уехал в Кострому к семье, то я ни во что не был посвящен, а когда он приехал, то сказал, что желает ввести меня в военную организацию Центра и через несколько дней дал адрес генерала Соколова Владимира Ивановича, к которому я и пошел познакомиться.

Соколов мне сказал, что организация желает от меня получать сведения военного осведомительного характера о красных частях и положениях на фронтах и, так как ходить к нему не безопасно, чтобы сведения я давал генералу Левицкому Борису, с которым я и познакомился в отделении по борьбе с дезертирством Всероссийского главного штаба. После знакомства с Левицким мне стало ясно, что он ничего для «Национального центра» не делает, а только занимается вольным сочинительством на военные темы, и решил поступать так же, так как у нас в штабе ничего-то и узнать нет возможности, ибо служил я в отделении спорта, которое не имеет никакого отношения к делам на фронте. Было мне поручено узнать действительную фамилию командира дикой дивизии киргизов в Москве, но я этого не мог сделать, не имел соответствующих знакомств. Также мне было поручено выяснить личность полковника Ткаченко, который состоял членом организации и предъявлял требования на большую сумму денег, которые якобы он должен уплатить семьям членов организации, которых он привел к делу и они погибли. Этого я также не мог сделать, так как не имел достаточных знакомств.

Дежуря в управлении, я на стене видел плакат с обозначениями округов и командного состава в частях, по принадлежности такового к бывшему офицерскому составу, о чем я сообщил Левицкому, а потом Соколову, обещая таковой план скопировать и представить, но этого не исполнил. Мне также было поручено через знакомых из тюремной администрации постараться, чтобы привезенного из Петербурга бывшего члена Государственной думы Черносвитова Кирилла перевели из общей камеры в одиночную, в видах лучшего помещения, но и этого я сделать не мог.

Арестованный вторично 20 февраля, я сидел в общих камерах и на пасху во время крестного хода по тюрьме увидел Соколова и спросил его, за что он арестован и что ему инкриминируется, но он так боялся со мной говорить, что я не мог ничего от него узнать. Но тут же я узнал от кого-то из старых заключенных, что в одиночке сидит Огородников, и решил его повидать. Через некоторое время я пошел в библиотеку одиночки менять книги, и там мне вызвали Огородникова, который сказал, что произошла выдача организации и в одиночке сидят Левицкий, Селивачев, Стогов, Иванов и многие другие. Тогда я попросился у заведующего о переводе меня из общих камер в одиночку, что и было сделано.

Во время общих прогулок Соколов мне сказал, что после ареста ему был представлен список арестованных генералов в доказательство их принадлежности к организации Центра и он не мог отвергать, что это правда, но об Огородникове он якобы ничего не показывал. Виделся и с Огородниковым, так как он был посажен в строгую одиночку, а я мог ходить по камерам как столяр и староста Красного Креста, но он меня уверил в том, что хотя его и обвиняют в принадлежности к Центру, но положительных данных, видимо, нет. На случай моего выхода из тюрьмы он мне сказал, что я могу обратиться за материальной помощью к Щепкину Николаю Николаевичу, ведущему дела «Национального центра».

После освобождения из тюрьмы (25 июля с. г.) я очутился без гроша в кармане и обратился к Щепкину, который дал мне 1000 руб., затем я еще раз взял у него 1000 руб., и третий раз он мне дал в расчет за время сидения в тюрьме 5200 руб.

Так как Огородников и другие были из тюрьмы переведены в Андрониевский лагерь, а потом Огородников и Черносвитов куда-то из лагеря снова переведены, то я по поручению Щепкина должен был выяснить их местонахождение и все, что можно о них узнать. Имея знакомство в тюрьме, я пошел и взял официальную справку о том. что ни Огородникова, ни Черносвитова в Бутырке нет.

Тогда я отправился к сестре Огородникова Зинаиде Александровне Бурковой, живущей в Сокольниках на фабрике «Богатырь», где ее муж служит, которая мне сказала, что она сама никак не может добиться толку, где Огородников. Тут же она мне показала письмо от жены Огородникова, в котором та сообщает об аресте в Петербурге сына Огородникова – Александра на квартире Штейнингера с какими-то документами. Я снял копию с этого письма для Щепкина. Также я с целью выяснения дела обращался к Кальмейеру в политическом Красном Кресте и Якулову, но они мне сказали, что Огородников в Бутырке, и когда я сказал Якулову, что его там нет, то он мне рекомендовал обратиться с вопросом к Муравьеву, адрес которого у меня отобран при обыске, а также копия с письма жены Огородникова.

Побывав у Щепкина, я передал ему содержание записки жены Огородникова, но он сказал, что у Александра Огородникова было письмо или сообщение совсем ничтожного значения. Тут же Щепкин предложил мне отвезти в разведывательное отделение штаба Деникина сообщение. Я сказал, что если послать некого, то я готов поехать, на что он мне ответил, что он может доверить только мне отвоз и с тем условием, что я сейчас же вернусь обратно, так как я нужен в Москве. Я сказал, что такая поездка в связи с моей службой в штабе будет для меня невозможна с возвратом обратно и что, таким образом, я уже поеду и останусь у Деникина, но Щепкин настаивал на моем возвращении, из чего я понял, что организация совсем малочисленна и бедна людьми. Тогда же я ему сказал, что мне было бы очень желательно знать друзей во Всероссийском главном штабе, на что он сказал, что сделать этого не может, так как это составляет секрет и, конечно, я настаивать не буду; я, не имея надобности непременно знать, не настаивал.

Также мне было поручено постараться узнать каким-либо способом, какая может грозить опасность заложникам и разным бывшим общественным деятелям, находящимся в Москве, если Деникин успешно будет продвигаться к Москве и угрожать ей; могут ли они быть уничтожены, как якобы было сделано т. Петерсом в Киеве (согласно «Вечерним известиям»), или они будут куда-либо эвакуированы.

Я обещал постараться собрать необходимые сведения.

Приблизительно около этого времени, вследствие бедственного положения жены Левицкого я сделал об этом заявление Щепкину, и он выдал мне для передачи ей 6000 руб., что мной и было сделано. Также на расходы для передачи Огородникову я передал сестре Огородникова данные мне Щепкиным 3000 руб… от которых та отказывалась, но я ей вручил, так как хотел, чтобы она не стеснялась с расходами для него.

22 августа я был у Левицкой, где был и ее муж, пришедший из концентрационного лагеря, которому я и сказал, что у меня затруднительное положение, ибо нужно послать донесение Деникину, а послать некого, почему, пожалуй, придется ехать самому. Левицкий сразу же мне предложил своего друга или родственника, вполне надежного и испытанного человека и опытного в делах подобного рода. Приглашенный из соседней комнаты молодой человек на мой вопрос, мог ли бы он сделать для меня указанное дело, ответил полным согласием и сказал, что он все равно едет в Киев. На мой вопрос, офицер ли он, он ответил утвердительно; в вопросе же о расходе он сказал, что ему будет достаточно 1000 руб. Я ему назначил свидание в штабе в воскресенье, 24-го, когда я должен был дежурить, и расстались. В субботу, 23-го, вечером, я получил у Щепкина два маленьких сверточка, завернутых в цинковую бумагу, и ключ к шифру, с которого снял себе копию, отобранную у меня при аресте и указанную в протоколе 30 сего августа, и, заклеив сверточки в бумагу, не посмотрев их, в воскресенье передал их Макарову (фамилия молодого человека) и 22 500 руб. денег из данных мне Щепкиным. Макарову мной были даны указания сдать в первый же штаб деникинской армии маленький сверточек для прочтения и получения пропусков и проездной помощи, а второй – большой – сдать в разведывательное отделение штаба Деникина.

Кажется, в среду, 27 августа, вечером я был у Щепкина и сообщил ему о том, что донесение с верным человеком послано. Тут же пришел какой-то человек среднего роста, лет 35 на вид, блондин, с небольшой бородкой, одетый в кожаную куртку, с которым мы познакомились и который оказался офицером, приехавшим из Сибири. [275] 275
  В. В. Мишин (Москвин).


[Закрыть]
Сидели и разговаривали о делах Колчака, причем он говорил, что дела Колчака плохи ввиду сильного дезертирства, но что он готовит удар Красной Армии. Я ему рассказал о своих заключенных и сидке в тюрьме и ушел первым, а он остался. В субботу, 29-го, утром, я был у сестры Огородникова, которая показала мне письмо от Огородникова, полученное ею по почте, в котором он пишет о том, что его обвиняют в принадлежности к шпионской организации и проч., копия с которого (письма), снятая мной для Щепкина, была отобрана у меня при задержании. Вечером я пошел к Щепкину, чтобы показать ему копию письма, и был у него арестован засадой Всероссийской чрезвычайной комиссии.

Надписи на последней копии с письма Огородникова означают мои заметки: 1) о сдаче красного поезда и штаба армии Мамонтову в Тамбове, по рассказу какого-то мешочника, приехавшего с мукой, на трамвайной остановке, 2) о том, чтобы Н. Н. Щепкин сказал Н. Н. Стогову о том, что жене Левицкого было через меня передано 6000 руб., а не больше, и чтобы Стогов подтвердил это Левицкому, 3) о том, что я виделся с Смирновым Николаем Яковлевичем, который виделся с Эйдуком А. В. и который говорил Смирнову, что уезжает в Сольвычегодск с большой суммой советских денег для какой-то надобности и что Смирнов просился к нему на службу, но тот ему в этом отказал, предложив принять кавалерийский полк на фронте, от чего Смирнов отказался. Я предложил Смирнову поступить на службу в штаб, откуда он может перевестись на красные кавалерийские курсы, чего ему очень хочется; 4) по вопросу об общественных деятелях и заложниках отмечено для разговора о необходимости иметь конспиративные квартиры на всякий случай и комнату вблизи Ивановского монастыря для заключенных там генералов.

Мартынов Павел

1 сентября 1919 года


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю