Текст книги "Маг. Школа жизни. Дилогия(СИ)"

Автор книги: А. Купреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

   Наверно, увидев голодный блеск моих глаз – протянула мне кусок хлеба и нож ручкой ко мне. Я понял, что мне предлагают поесть, и слегка смутился. Судя по всему, в этом доме с едой может быть чуть получше, чем у меня в замке, и объедать мне было совестно, но хлеба я не ел уже несколько дней и отказаться было сложно. Вспомнив про свои припасы и решив ими позже поделиться, отрезал кусок в два раза тоньше.

  Она придвинула мне пустую миску и кувшин. Я, как она раньше, налил себе из кувшина, она сходила за еще одной ложкой, и мы начали есть. В миске оказалось что-то похожее по консистенции на свернувшееся молоко, а может быть, это оно и было. Но я до этого питался только ягодами, – для меня все было очень вкусно и если не совесть – съел бы и весь хлеб и все, что было в кувшине.

   После этого, она потянула с меня драную рубаху, и я всеми мне доступными способами попытался показать, что спать я не хочу, ни с ней, ни просто. Даже стал подумывать, а не исчезнуть ли мне отсюда. А когда до неё дошло, о чем я – она прыснула смехом. После этого она мне показала обычную иголку и моток ниток – и опять потянула за рубашку. Как мне не хотелось терять маскировку, но пришлось снять. Все-таки рубашка мне досталось, в лучшем случае, с чучела.

  Под ней у меня был свитер связанный моей бабушкой. Вещь явно ручной работы, поэтому и решил расстаться с рубашкой, но, судя по реакции хозяйки, такой вещи она никогда не видела.

   Заодно предложил ей свою помощь. Ну, там дров нарубить, огород вскопать. Доступными для меня жестами. Но на все, она мотала головой. Взялась за мою рубашку и пыталась её превратить, по возможности, во что-то более приличное, а я сидел и не знал, что мне делать. В результате, я с ней стал говорить.

   Сначала познакомились, её звали Илария, а я сам представился Алексеем. Она удивилась и раза два переспросила. Видно имя для неё было непривычное. А я себе сделал заметочку, потом подобрать имя из местных, чтобы не выделяться. Потом решил продолжить свое обучение, надо начинать с малого и стал спрашивать названия предметов вокруг. Сначала она очень сильно удивлялась и пыталась отвечать целыми фразами, но потом поняла, что я хочу. В итоге, к вечеру я уже почти свободно знал наименование всех вещей, что были в комнате. Когда начало смеркаться, она ушла, показав мне жестами ждать. В комнате было достаточно темно, а на улицу, из-за соседей мне выходить не хотелось. Хотя дом стоял и на отшибе, но ближе к вечеру стали слышны крики жителей, которые приходили в себя и начинали громко делиться мнениями. Также послышался лай собак, но он был где-то в центре деревни. До нашего места собаки пока не добегали.

   Хозяйка появилась через полчаса. Она привела овцу, и завела ее в еще более ветхий, чем дом, сарай. Взглянув на меня, она взяла со стола кувшин, и пошла доить. Мое предположение о кислом молоке подтверждалось. Тут я вспомнил об оставленных припасах в погорелом доме, и попытался, когда она вернулась, объяснить, что я сейчас ненадолго отлучусь. Про уход она поняла сразу, спокойно села на лавочку. А я, накинув починенную рубашку, крадучись, побежал к моему первому убежищу. Когда заскочил на чердак – уже темнело, и, схватив мешок с провизией, сунул его в рюкзак. Но меня терзал вопрос, что делать с золотом и мечом? Золота у меня было с собой монет пятьдесят. Размером были с наш рубль, какую ценность имели – я не знал, поэтому решил, что если я тут буду некоторое время жить, пусть рядом и хранятся. Так что меч и кошелек я завернул в свой плащ и закопал ножом прям посреди центральной комнаты, среди сгоревших досок пола, только две золотые монеты на себе спрятал, потом накидал еще горелых кусков и успокоенный, вернулся обратно в домик, на отшибе. Мне показалось, что все время, пока меня не было, та женщина так и просидела в той позе, но когда она меня увидела, очень удивилась. Она с каким-то недоумением посматривала на меня, что-то ожидая.

   Когда я выкладывал яблоки с абрикосами, она как-то неодобрительно на них посмотрела, потом брезгливо откинула несколько штук, чем-то ей не понравившихся, а остальные ссыпала в большой горшок. Два корешка, что я выкопал на том огороде, она просто выкинула на улицу. Но когда она увидела собранные мной ягоды, все переменилось. Она им так удивилась. Они у меня были ссыпаны все вместе, и слегка помялись, но она тут же зажгла лучину и стала их сортировать по разным кувшинам. Особо она ценила те, что мне нравились меньше всех, после которых очень хотелось пить. Из себя они представляли что-то похожее на барбарис, только более сухие, синевато – фиолетового цвета. Почти безвкусных поначалу, но с хорошим и долгим послевкусием. Их было больше всех, они были самые мелкие и самые твердые, поэтому практически не помялись. Она каждую отряхивала и осматривала с огромным вниманием и бережно укладывала. Оставшиеся мятые ягоды, похожие на малину, бруснику и чернику, своим видом, она просто ссыпала в другой кувшин, а оставшуюся кашу попросила разрешения съесть. Я же, насколько смог, попытался ей объяснить, что все, что я принес – она может есть сколько хочет. Она не поверила и раза два уточняла, пока не убедилась, что поняла меня правильно.

   Наверно, чтобы это проверить, показательно съела пару ягод из первых, и, видя мое равнодушие, быстро все спрятала где-то у себя. Потом, еще решил предложить своего компота, который я сварил, и теперь носил с собой в пластиковой бутылке. Во время пути я прикладывался к ней редко, так что там было еще две трети бутылки. Сама тара ее, конечно, удивила, но когда она поняла, что там внутри, глянула на меня, как на ненормального, и с моего разрешения перелила содержимое в какой-то блестящий пузырек с пробкой. В бутылку я потом налил простой воды и сунул обратно в рюкзак.

  После всего этого она ушла куда-то за печку и долго там чем-то шуршала, причем, практически в темноте, а закончив, пришла к столу с кожаным мешочком, и ссыпав на ладонь немного мелочи, стала выбирать самые мелкие монетки. Они были наштампованы из меди размером с нашу копейку.

   Взяв несколько, она остальные сыпала обратно в мешочек, который потом спрятала за печкой, надела какие-то туфли, глянула на меня и ушла. Минут через пять лучина погасла, и я оказался в полной темноте. После этого, я решил выйти и обследовать весь участок. На улице, если и было светлее, то несильно. Я сходил к сарайчику, потом обошел вдоль ограды. Нашел сзади домика лавочку и выкурил половинку сигаретки.

   Когда я вернулся, в доме уже горел свет, и хозяйка что-то шинковала в большой горшок. Увидев меня прервалась, и подойдя ко мне, обнюхала. Сделав недовольное лицо, тронула за руку, и пошла вместе со мной на улицу. Подвела к сарайчику, куда вечером завела овцу. С другой стороны, там была поленница дров. Она выбрала несколько и, загрузив ими меня, заставила занести их в дом и подвела к печи. Села рядом и показала жестом, чтобы я растопил печь. Чувствовал себя как пойманный на чём-то нехорошем.

   Как уложить дрова, я еще представлял – костры разводил часто, но вот чем добывать огонь? Не трением же? Наверно придется немного приоткрыться. Решил использовать коробок спичек, как менее опасный. Зажег огонь с одной спички. Увиденным была полностью удовлетворена, явно ждала нечто подобное. После этого, она протянула руку, покрутила коробок с большим любопытством, но и с опаской, спичку зажигать не стала, вернула мне обратно. Пока огонь разгорался, она дошинковала в горшок какую-то зелень, и сунула его в печь.

   Я последнее время привык ложиться спать с наступлением темноты, поэтому пока варилась похлебка, успел задремать, и когда меня разбудила женщина, слегка растерялся, но сразу же все вспомнил. Она налила похлебки только мне, и села напротив. Я жестами показал, чтобы наливала и себе, но она отказывалась. Тогда я поступил проще. Разлил свою миску на две, и одну из них придвинул ей. Она смутилась, и долго отнекивалась, но я настоял, и она стала несмело есть. Потом попив простой воды мы пошли спать. Я опасался, что мне придется разделить её постель, но все обошлось. Она мне постелила на широкой лавке, и я практически моментально уснул. Спал я наверно одно мгновение, но когда я открыл глаза, в комнате было уже светлело, а хозяйка одевалась, наверно чтобы отвести свою овечку на выпас. Удивительно, но я не выспался, сделал вид, что еще сплю, но наверно получилось у меня не очень, когда она проходила мимо, коснулась моего плеча рукой и пошла на улицу. Когда она вернулась – я был полностью одет.

   Она опять сходила за монетами, я поинтересовался о виде и типе денег здесь. Так я узнал, что называние самой мелкой деньги 'деньга', с моим знанием языка и это было не просто. Позже я смог узнать, что это самая мелкая монетка. Из десяти денег состоит одна копейка, из ста копеек одна малая, серебреная. А из десяти малых, серебряных, просто серебряная. Дальше она не стала объяснять, или не хотела, а может просто крупнее денег за свою жизнь не видела. Да и в деревне все, в основном, как я понял, пользовались натуральным обменом. А она решила сейчас использовать деньги, потому, что ей менять нечего было. Все это я узнал, конечно, чуть позже, когда уже более серьезно освоился с языком.

   Пока её не было, я вышел из дома и как смог, подправил заборчик вокруг участка и уже поглядывал на крышу, когда она вернулась с мешочком муки и связкой овощей. Она завела меня внутрь, и объяснила, что крыша, конечно, слегка протекает, но ничего делать не нужно.

   Позже, когда я опять поднял этот вопрос, она пояснила, что когда приходят за налогами, они в её дом даже не заходят. Да у неё и нет ничего, а вот если будет нормальный дом, то объяснить, что брать ничего – будет сложно. Для меня это было дикостью, но уже наглядевшись, как тут собирают налоги, решил что со своим уставом лезть будет неправильно.

   А когда я предложил свою помощь еще в чем, – отказалась, и предложила позаниматься языком. Вот так, пока она занималась готовкой и заодно пыталась мне что-то рассказывать, я осваивал местный язык. Сначала было относительно легко, и очень быстро я смог доносить свои мысли и понимать Иларию, когда она говорила используя простую лексику. Да и делала она это как бы мимоходом, но на второй и третий день занятий, её это стало забавлять, и она иногда так строила фразы, что понимал я их только после того, как она их объясняла. Ни по дому, ни на улице она мне ничего делать не давала, да и днем на улицу особо не пускала. Свое положение, я тоже не мог понять.

   Несколько раз я пытался с ней поговорить про цветок, но каждый раз натыкался на явное нежелание, один раз попытался настаивать и даже шантажировать, на что она упавшим голосом сказала, что если я так сделаю, потом ей не жить в этой деревне. После чего я решил, что даже если это, что-то серьезное, то все одно – уже влип, а узнаю раньше или позже, сейчас неважно. Пока все что происходит, меня вполне устраивает, и даже каким-то чудесным образом полностью совпадает с моими планами.

   У самой деревни было странное названия. Жители её называли 'Пограничной'. Но почему, и о какой границе шла речь, никто не знал. Старое название и всё. Да, забыл отметить, что про местное население и их порядки она рассказывала подробно, но всегда называла местных жителей 'они', вместо 'мы'. После этого, я сделал для себя вывод, что в деревне она чужая, лишний раз проявляться не любит, хотя и не скрывается. А вот афишировать мое пребывание тут, точно не хочет, а это меня, более чем, устраивало.

   На второй день, точнее вечер, мы устроили баню, я занимался дровами, а она водой. Баня получилась очень скромная, даже не баня, а так, промывочная, и в основном для меня. Да и мылись мы раздельно, я предложил, а она на совместной и не настаивала. Когда сама помылась, завернулась в простыню, невзначай покрутилась передо мной. Я сделал вид, что не обратил внимания. Потом она хитро улыбнувшись, добавила в воду каких то душистых травок, и принесла пучок трав, вместо мочалки. Даже потереть спинку предлагала, но я застеснялся.

  Мне было так хорошо! Как же было замечательно ощутить себя наконец чистым.

   Меня немного удивляло, что почти все время Илария тратила только на меня, что ни какими делами по огороду, ни по дому, ни сама не занималась, ни мне не давала. Первые дней пять мы занимались языком, она готовила практически только для меня, изредка ходила, покупала продукты. Еще она все время чинила мою рубашку из мешковины. Хотя вроде дыр было немного, то к концу починки из-за заплаток, основную ткань и видно то уже не было. Хотя на удивление получалось очень прилично. Для заплаток она взяла какую-то темную материю, слегка похожую на кожу, и методично нашивала кусочки на всю поверхность рубашки, так что скоро она уже больше походила на легкую, кожаную куртку. Заодно она подогнала её под мою фигуру.

   А потом я заболел. Хотя началось все немного раньше, наверно на второй или третий день мне приснился кошмар, что меня кто-то хочет убить. Потом кошмары снились каждый день, в них стали появляться всякие твари. Чаще всего змеи. Что там происходило еще, я не помню, но просыпался я от ужаса. Потом, что-то такое мне опять снилось, я сны быстро забываю, но тема змей меня ждала каждую ночь.

   Вот так я и слег. В теле была тяжесть, есть ничего не хотелось, только пить. Илария готовила питье из разных лекарственных растений, но мне становилось только хуже. А она ни на шаг от меня не отходила. Она давала мне выпить лекарства, но они помогали на час, не больше. Потом все повторялось. На второй или третий день болезни, мне уже было очень плохо. Я постоянно лежал в бреду, меня так знобило, что сначала с лавки Илария меня перенесла на свою кровать, но тонкое одеяло не грело и она, после продолжительной борьбы с собой, я видел по её лицу чего ей это стоило, еще через пару дней, пришла спать ко мне. В одну кровать, обнимая и согревая меня, постоянно мерзнущего. Но я так себя чувствовал, что мне было уже все равно, между нами, вроде, ничего не было. Илария ухаживая за мной, просто валилась с ног. Я мог, в промежутках между беспамятством, видеть её осунувшееся лицо, на нем оставались жить только глаза, её пошатывающуюся походку. Замечал, что заботами обо мне, она лишалась последних сил, часто просто падала на лавку и так там лежала. Надежды в её глазах становилось все меньше и меньше, росло отчаянье.

   Видя, что ничего не помогает, явно уже от безысходности, она начала делать настойки из тех ягод, что я принес, добавляла какие-то еще травки, пахнущие мятой, и мне на некоторое время становилось легче.

  Как ни удивительно, но теперь, мои ночи проходили намного спокойнее, может быть я выздоравливал, или наоборот, сил на переживания уже не оставалось. А может быть и просто привык – человек ко всему привыкает. Змеи мне все также продолжали сниться, я их больше не боялся, и даже как-то стал относиться с любопытством к своим кошмарам. Уже скорее как фильму с продолжением, возможно, это являлось бредом, но я их даже начинал различать и понимать их шипение. Но не так, как речь, а как бы это сказать – у меня возникали как бы ассоциации на их звуки. Однажды утром проснувшись, испугался того, что спонтанно возникло желание самому пошипеть. Иларии говорить ничего не стал, хотя пока я бредил, подозреваю, что могла и так узнать обо мне много нового. Но мои кошмары её очень сильно тревожили. Пару раз вначале обмолвился, и она начала очень сильно переживать за меня. Чем лучше становилось мне, тем более уставшей она выглядела. И я совсем не хотел её лишний раз расстраивать. Так что всю болезнь вел себя примерным больным.

   Однажды утром, после стандартного лекарства, она очень радостно улыбнулась мне, и сказала, что я выгляжу намного лучше, дала мне пить новый напиток. Он помогал слабее, но она с растерянностью сообщила, что волшебные ягоды кончились. Приходилось пить просто освежающее питье. Через пару дней, Илария переселилась спать отдельно. Теперь, на мой взгляд, её состояние было ненамного лучше чем мое, но ухаживать за собой она не позволяла, так, что когда я начал вставать, с трудом приходилось уговаривать её, даже хоть как-то помочь по дому. Правда, надо отдать ей должное, оправилась она от своей слабости за пару – тройку дней.

   В момент моей болезни мы перестали целенаправленно заниматься языком, не до того было, но с удивлением обнаружил, что понимать стал практически все, что она теперь говорила. Правда все ещё разговаривал как пятилетний малыш, по её словам. Меня это несколько удивило. По моим подсчетам прошло всего пара, тройка недель как я начал изучать язык, и был уверен, что за такой короткий промежуток времени так свободно начать изъяснятся просто невозможно. Да и её забота обо мне была хоть и очень приятна, но и крайне подозрительна. Но зато теперь мы могли говорить на любую тему. Ну почти на любую, многие темы она отказывалась обсуждать. И как только смог, сразу расспросил про деревенских, и отсутствие детей.

   По её словам все было очень просто. Раньше здесь правил князь. Не сказать что хорошо, но сильно не жаловались. Но лет пять назад случилась война, на которую забрали сначала всех от пятнадцати и до сорока, причем даже девочек, а через полгода вообще всех детей. Говорят, брали даже новорождённых, с мамами, но в их деревне таких не было, так, что точно она не знает. Как раз тогда пол деревни опустело. Когда всех молодых увезли – одни старики и остались. Князя побили, всех его родных и детей уничтожили. Похоже, не только его, так как никаких известий сюда больше не поступало, и никто так и не вернулся. Зато новая власть сейчас делает все, чтобы народа не стало.

   Сейчас эти земли принадлежат темной колдунье, которая никого из людей не щадит. А с последним набегом, эту зиму деревня не переживет. Поступили хитро. Сначала, с месяц назад, появились 'проверяющие'. Они все посчитали и забрали только четверть от запасов. Те, из деревенских, кто что-то скрывал – успокоились, и вернули все обратно в амбары, и тут они опять прискакали, но на этот раз забрали уже все, что нашли. Так, что даже если зиму переживут, сеять весной будет нечего.

   Также мимоходом расспросил про собак, Илария сказала, что когда-то собаки принадлежали ушедшим взрослым и их просто бросили в деревне, а они прижились и сейчас бегают там, где их иногда кормят родители ушедших. А где не кормят, они и не бегают, поэтому тут их почти не бывает, да и не любит она их.

   Потом мы еще долго говорили, она много рассказывала про всякие травы, растения. Про это она была говорить сутками. Прямо не сказала, но я так понял, что она здесь была за врача.

   Заодно заговорил о ягодах, что я принес в самом начале. Тут она рассказала, что те самые, что вызывают сухость – самые редкие. Растут только в некоторых местах, и, как правило, те, кто их продает, никогда не раскрывает этих тайн. Но всегда на продажу приносят не больше горсти. Эти ягоды являются основным элементом в эликсире, используемом магами для быстрого восстановления магических сил. Тут же я поинтересовался, зачем тогда меня она ими поила, если я не маг. После этого она надолго замолчала, и когда я уже думал спросить о чем-то еще, начала свой рассказ.

   Сами эти ягоды, как правило, в сыром виде почти не потребляются, обычно их сушат, а потом делают порошок и уже его применяют в смесях и эликсирах. Иногда используют в специфичных отварах, где вываривают полностью, а остатки опять сушат и тоже делают порошки. Но и сами ягоды, кроме вышеназванных свойств, имеют дополнительный бонус – могут вылечивать небольшие ранения. Но этим их свойством, по понятным причинам, практически никто раньше не пользовался. Снадобий позволяющих вылечить человека хватало и за меньшие деньги. Собственно с них она и начала. Но когда ею были использованы все доступные смеси, а мое состояние не улучшалось, тут она попробовала, как она считала, последний, жутко дорогой, и малоэффективный способ, который неожиданно для неё помог. Её очень озаботила моя болезнь. На что я ответил, а что тут такого, ночевал под открытым небом, промок в росе и заболел. На что она отрицательно покачала головой. Если б все было так – ты бы встал после первой настойки, и даже не заметил бы. Тут все было намного серьезнее. Она помолчала, и продолжила – сейчас я тебе об этом говорить не буду. Скажи, когда собираешься уходить из деревни? – неожиданно спросила она меня. Я задумался и ответил, что планировал, как только посчитаю, что достаточно узнал местный язык – сразу и уйду. Но сейчас меня волнует такой момент, что мне не хотелось бы оставлять её тут одну. В том смысле, что она для меня много сделала, и я считаю, что если просто уйду – буду чувствовать себя неблагодарным человеком.

   Она хмыкнула, и через минуту ответила, что она попробует перед нашим расставанием мне все рассказать, хотя не знает, стоит ли. И что вместе с моим уходом, она тоже покинет деревню. Больше её в ней ничего не удерживает. У неё где-то далеко была семья. И она не знает, что с ними. Но сейчас мне туда нельзя, сразу же возразила она, видя мой взгляд.

   Оставшиеся дни проходили на удивление быстро, После болезни я сильно похудел, но сейчас у меня было усиленное питание, и зверский аппетит, так что и еду и всякие микстуры мною были потребляемые, наверно, ведрами. А еще, она меня начала водить в лес. Ходили мы недалеко от деревни, но всегда такими тропами, что ни с кем не встречались. Она набирала разные травы, рассказывала, что и для чего можно использовать. Некоторые ей найти не удавалось, тогда она очень подробно их описывала. Заодно учила варить всякие целебные и укрепляющие отвары, делать смеси из трав, ну и из других ингредиентов.

   На прогулках, изредка доставлял себе удовольствие покурить. Сначала её это нервировало.

   Очень ей не нравился, даже не столько запах дыма, сколько сам процесс, но потом привыкла, а когда я посетовал, что у меня кончаются папиросы, предложила одно из растений. Когда я высушил его и попробовал скурить, то понял, что курить я скоро брошу. Вот докурю последнюю пачку и сразу брошу. Раньше пытался, – и не получалось, но в этот раз уверен – все выйдет. Сколько раз я уже вспоминал свой рюкзак почти с меня весом, что остался где-то далеко.

  Так что все время проходило с интересом и очень полезно. О многих растениях получил информацию. И про лекарственные травы, и про те, что съедобные, да и просто полезные для здоровья. Травница оказалась талантливой рассказчицей, информация практически моментально запоминалась.

   И вот наступил тот момент, когда я был готов покидать деревню. Мы вдвоем позавтракали. После этого Илария собрала все свои вещи, которые уместились в очень небольшой мешочек и села за пустой стол. У меня тоже был собран мой рюкзак, я уже даже продумал свой будущий маршрут. Идти в город, что являлся местной столицей, я решил что преждевременно. Имея достаточное количество денег спланировал пойти в меньший городок, остановиться в таверне, и там некоторое время пожить, ходя по улицам, общаясь с продавцами лавок и обретая, таким образом, опыт жизни в этом мире. Что делать с мечом, я пока не знал, но решил скрыть его существование от Иларии, хотя полностью доверял ей. Точнее немного стеснялся. Им я умел, разве что дрова рубить. И если продемонстрировать, то будет выглядеть как хвастовство.

   Мы сидели друг против друга, мне было немного грустно расставаться, а она просто сидела и смотрела в сторону. Наконец взглянула на меня и спросила:

  – действительно хочешь ВСЕ узнать? Многое тебе не понравится.

  – чтобы ты не сказала, мое мнение о тебе не изменится. Ответил я.

  На что она как-то грустно усмехнулась и пробормотала:

  – Что же. К смерти я готова. Чем жить так дальше, действительно лучше умереть.

  Дальше за секунду с ней произошла разительная перемена. На меня смотрело очень своеобразное лицо напоминающее рептилию. Цвет кожи сразу потемнел, был слегка красноватым да и вся кожа покрылась чешуйками. Глаза стали ярко желтого цвета с вертикальными зрачками. Она подалась вперед и прошипела: – я тебя НЕНАВИЖУ!

   Проклятый всеми живыми и мертвыми, дважды умиравший только на моих глазах, и ни разу насовсем! Я молю о твоей смерти! Ты обманул меня. Обманывал всегда и продолжаешь обманывать. Даже сменил имя и внешний вид! Думаешь, что тебя так никто не узнает? Я тебя почувствовала, как только ты подошел к моей двери. Мне стало холодно, когда ты только подходил к деревне! И как красиво смог меня унизить. Я верила тебе, ты обещал мене свободу! Да, ты освободил. Но вместе со свободой подарил вот это!

   При этом протянула в мою сторону руку, которая тоже была вся в темной чешуе, руки были страшные, напоминали птичьи лапы, ногти напоминали когти. На руке висел очень красивый золотой браслет по которому вилась замысловатая вязь орнамента, подробнее я рассмотреть не успел, она руку вновь спрятала в рукав. И продолжила: – Если бы ты меня сразу убил – мне было бы легче, но ты любишь мучить людей! Почему ты меня не убил сразу! Ни тогда, не этот раз? НЕНАВИЖУ!!!

   После этого она кажется, выдохлась и смотрела в упор на меня.

   После такого монолога, который был совершено мной не ожидаем, и такой-то офигенной демонстрации другого своего внешнего вида Иларией, максимум на что меня хватило это промямлить в ответ – я не понял?!

   И тут Илария просто взорвалась! Минут десять в мою сторону летели проклятия, перемежаемые изредка воспоминаниями моих родственников, мест жизни и некоторых физиологических особенностей организма. Мне по настоящему стало страшно. Существо напротив меня, еще час назад казавшееся мне другом было ужасно. Оно ненавидело меня настолько искренне, что я просто удивлялся, как ею это могло так долго от меня скрываться.

   После того как поток ненависти слегка иссяк, и она слегка успокоилась, уже спокойным голосом сказала, что очень давно мечтала высказать мне все в лицо. А теперь готова умереть. Единственное что её останавливало раньше – это то, что я, по её словам, уничтожил бы её еще на первой фразе. После этого показательно отвернулась, и выставила в мою сторону шею, ожидая, судя по всему, удара в неё.

   Самое удивительное, что я до сих пор не воспринимал её врагом. В душе я считал, что она меня с кем-то перепутала, и все, что тут произошло, меня не касается. Или я не мог сопоставить, как так могло быть, что она меня так ненавидела, и в тоже время так за мной ухаживала.

   Вот это последнее я ей и озвучил с вопросом почему?

   Вот поэтому! Взвыв, она опять протянув мне в лицо золотой браслет. На этот раз я рассмотрел по нему рисунок с дракончиками. Они были и маленькие и взрослые, в полете и сидящие на скалах.

  Рисунок казалось, был сделан иголкой, выглядел детским, все бороздки залиты белым металлом, по которому проскальзывали искры.

  Хорошо, – сказал я. А теперь ты расскажешь все, что здесь произошло с момента моего появления здесь, и дальше будет видно, как поступить.

   Ты хочешь узнать все мои поступки? Хочешь, чтобы я все это пережила в своей памяти еще раз?

  Хорошо, я расскажу.

   Прошлый раз, когда ты приковал меня здесь, в этой дыре, уходя сказал, что это ненадолго, чтобы я тебе не мешала, что скоро вернешься. И быть может, отпустишь меня. Если я себя буду вести хорошо. Но вспомнил про меня, когда я состарилась. Хотя, конечно, для тебя это может быть и было ненадолго! Про меня забыла вся моя семья. И ты пришел в облаке силы. Я чувствовала ауру ненависти. Ты обжог меня своей ненавистью, заходя ко мне в дом. Я не видела тебя, но я знала, это ты Амодеус! Но ты не стал меня убивать. Хотел поиграть со мной. Молча рассматривал, и у меня возникла надежда, что ты вернулся исполнить свое обещание, – освободить меня. Даже возвращая цветок, заставил меня пережить всю гаму чувств от надежды до отчаянья. И ты мне его вручил открытый и полный сил! Да, тогда я была счастлива, но не переставала тебя ненавидеть. Наверно почувствовав это, ты спрятал свою силу, что бы я могла забыть по неё, ты разделил со мной хлеб, делая вид, что такой же, как и я. Даже принес магических ягод такое количество, что магу хватить сровнять с землей небольшой городок. Придумывал всякие занятия, делая вид, что зависим от меня. Но я не верила тебе. И начиная с того дня, я тебя травила. Всем, чем только могла. В еде, в питье, в одежде, везде для тебя был яд. И ты стал умирать. Я была по настоящему счастлива! Я была почти свободна, у меня был цветок силы. Я каждый день поила его своей кровью. Но он не мог ей напиться. Я даже ставила его в стакан со своей кровью, и все равно кромка оставалась голубой, а кровь через час превращалась в воду. И тогда я решила, что это оттого, что ты рядом. Посчитала, что если ты умрешь, я стану свободной. И начала убивать тебя уже тем, что не имело противоядия. И я провела ритуал освобождения. И освободилась. Да, я теперь могу уйти с этого места, но ты! Ты опять перехитрил меня! Ты привязал меня, и если бы только меня! Весь мой клан! Всех моих детей. Всех внуков! Всех завязал на себя! Только, после ритуала я поняла твою игру. Мы все были завязаны на тебе. И ты в тот момент умирал. Умирал потому, что я тебя уже убила. То что в этот момент, ты еще дышал не имело значения. Я знала, что ты уже никогда не мог выздороветь. Просто не существует противоядия. Если бы я только раньше знала! С тех пор у меня возникла одна цель, я выхожу тебя. Я сделаю все, лишь бы ты выжил. А потом ты меня убьешь. Мне все равно: буду я долго мучится, или проявив великодушие убьешь меня сразу. Я готова на все ради своей семьи. Умирая я сниму это проклятье. Ты этого никогда не поймешь. Немного помолчала. Да, я не сразу догадалась, но тобой было просчитано все. Даже ту отраву, что я тебе подсуну. Противоядием, конечно, оказались те ягоды с которыми ты заявился. Я не знаю, откуда ты об этом узнал. Никто никогда не слышал, что против Этого существует противоядие. Но ты принес именно их. Я не верю в такие совпадения!

  Я их использовала от безысходности! Ничего не помогало! Даже то, что я... и замолчала смутившись.

   Через мгновение продолжила.

  – А цветок? Я же сама его выбирала, ты не мог этого знать?! Ты не мог его изменить! Когда то я хотела сохранить его на память, но сейчас мне он напоминает только об ужасе, что, висит на моей семье. При этом она кинула ярко-красный цветок на стол. Я помню, что когда я его держал в руках – он был голубой, значит это от её крови он поменял полностью цвет?! И тут мне показалось, что кроме измененного цвета от него исходит и тепло как от живого. Непроизвольно захотелось погладить. Я приблизил к нему свою правую ладонь и действительно ощутил какое-то излучение. Мне показалось, что Илария уже передумала.