Текст книги "По страницам истории Кубани (краеведческие очерки)"

Автор книги: А. Киселев

Соавторы: А. Авраменко,В. Ратушняк,Т. Феофилактова,А. Аптекарев,О. Богословский,И. Марченко,В. Черников,В. Каминский,А. Ждановский,И. Анфимов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Доходы князьям приносили отработочная и натуральная ренты с крестьян, сбор штрафов и судебные вознаграждения. Они торговали с турками и крымскими татарами, которые охотно покупали у них рабов и ценную древесину – самшит. Рабов они захватывали во время феодальных усобиц и набегов на соседние земли. Эти походы, основное занятие князей, приносили им немалый доход.

Князья были членами общины, занимая в ней верховное положение. Они стремились расширить йвои земельные владения за счет общины и закрепостить тфокотлей, что встречало отпор со стороны последних.

Феодалы воевали друг с другом за земли и крепостных. В феодальных усобицах и в борьбе с сопротивляющимся закрепощению крестьянством им нужна была военная сила. Дворянские дружины не могли решить княжеские проблемы. Князья искали союзников извне в лице турок, крымских татар или русских.

Уздени относились к служилому дворянскому сословию. Их вассальной обязанностью по отношению к князю было несение военной службы, за что они получали от него земли и крепостных. Князь имел при себе дворянскую дружину, состоявшую из нескольких десятков или сотен узденей. Дворянство было родовым. Каждый уздень гордился своим родом, хранил предание о его происхождении, роднился только с равными себе. Адыгские дворяне делились на ряд категорий по степени знатности.

К привилегированным сословиям относились эфенди, муллы и муэдзины. Представители высшего духовенства присылались из Турции, низшего – избирались в аулах, но утверждались верховным халифом – султаном. По словам адыгского историка Хан–Гирея, мусульманское духовенство «стремилось склонить умы своих соотечественников в пользу единоверной державы». Духовенство приспособило ислам к эксплуататорской идеологии, за что адыгские феодалы постоянно демонстрировали к нему величайшее уважение и помогали ему в духовном порабощении народных масс. Однако западные адыги, по свидетельству многих путешественников и самих турок, не отличались религиозностью. Мало того, среди низов адыгейского общества бытовали полуязыческие, полухристианские обряды.

Основную массу населения составляли различные категории крестьян, которые отличались друг от друга правовым, имущественным положением, степенью зависимости от феодалов.

Многочисленной категорией были свободные крестьяне–общинники – тфокотли. Они имели право голоса на общем собрании общины, могли переходить от одного владельца к другому, им разрешалось владеть рабами. Но они были уже неоднородной массой.

Старшины, избиравшиеся из зажиточной верхушки, сосредоточивали в своих руках по праву «почетных лид» значительное количество земель, эксплуатировали труд рядовых крестьян и крепостных, занимались торговлей. Многие старшины стали не менее богатыми, чем дворяне. Так, натухаевец Хас–Демир владел 4 тыс. овец, 300 головами крупного рогатого скота и несколькими десятками рабов.

Но старшины не пользовались правами и привилегиями адыгейской аристократии. В борьбе с князьями и дворянами за власть, землю и крепостных обогатившаяся верхушка опиралась на массу рядовых тфокотлей, тем самым представляя собой значительную силу.

Часть тфокотлей попала в зависимость к феодалам и старшинам. В условиях феодальных усобиц, разложения общины под влиянием процесса феодализации сохранить личную свободу становилось все труднее. Феодальная знать для закабаления непосредственных производителей широко использовала форму «покровительства». И крестьяне были вынуждены идти на это.

Из‑за долгов феодалам тфокотли попадали к ним в кабалу. Они несли отработочные и натуральные повинности в пользу князей и дворян. Хан–Гирей писал, что часть тфокотлей оказалась подчиненной феодалам на «тягостных условиях», что приближало этих «вольных земледельцев» к крепостному крестьянству.

Другой категорией крестьян были крепостные – пшитли. Они находились в поземельной и личной зависимости от феодальных владельцев. Их отработочная и натуральная ренты, определяемые обычаями, были довольно значительными, пшитлей передавали по наследству и могли продать, но целыми семьями. Их тяжелое и бесправное положение отражено в адатах. Они «повинуются своим землевладельцам слепо и исполняют все работы по их приказанию.., несут все тяготы жизни и не имеют возможности в облегчении своего состояния приносить кому‑либо на своих владельцев жалобы».

Однако горские крепостные имели определенные имущественные, ограниченные личные и семейные права, вели СЕое хозяйство.

Самой низшей категорией зависимого населения были рабы-унауты. Они не имели ни личных, ни имущественных, ни семейных прав. Их труд принадлежал владельцам. Ничем не ограничивались их обязанности, ничто не защищало их права. По словам М. Венюкова, знакомого с жизнью адыгских народов, «они были осуждены на вечную работу в поле и на дворе за какие‑нибудь горькие чуреки или оборванную, поношенную одежду, даже жизнь их зависела от произвола господина».

Однако рабство не играло в адыгейском обществе существенной роли и носило патриархальный характер. Труд рабов применялся в основном в домашнем хозяйстве. Рабами становились пленные, захваченные в феодальных усобицах и военных походах на территорию других народов.

Ногайцы и западные адыги находились на стадии раннего феодализма, основой которого была частная собственность на скот и земли. Основным богатством ногайцев являлся скот. Стада отдельных ногайских феодалов насчитывали несколько тысяч голов. Феодальная верхушка составляла всего 4% от всего населения, а сосредоточила в своих руках 66% скота.

Особенностью кочевого феодализма у ногайцев было сохранение общины. Однако в руках феодалов уже сосредоточилось право регулировать перекочевки и распоряжаться пастбищами и колодцами.

Продуктовая рента позволяла феодалам эксплуатировать рядовых скотоводов. Так, М. Пейсонель писал, что мурза получал с каждой кибитки годовой оброк в размере 2 быков, 10 баранов, 10 ок муки, 10 кругов сушеного молока и сыра, 10 ок масла.

Наряду с продуктовой рентой существовали различные патриархальные формы отработок. Крестьяне должны были, например, содержать скот феодала.

Основной чертой феодальных отношений у. адыгов была феодальная собственность на землю. Однако она выступала в специфической форме: была не личной, а фамильной. Земля являлась нераздельной собственностью феодальных родственных групп. Она не оформлялась в виде письменных юридических документов, а закреплялась адатами. Феодальной семье принадлежали крестьяне, селившиеся на ее земле и несшие феодальные повинности за ее пользование.

Община обусловливала своеобразие форм поземельных отношений. В основе ее лежала частная собственность на усадьбы и приусадебные участки. Сохранялась и общинная собственность на пастбища, сенокосы, леса. Феодалы оставались членами общины и участвовали в перераспределении общинных земель и угодий. Занимая в общине «место старшего в роду» и опираясь на адаты, они получали самые лучшие и самые большие наделы земли.

К особенностям горского феодализма относится и наличие таких патриархально–родовых пережитков, как куначество (побратимство), аталычество, взаимопомощь, кровная месть. Аталычество – обычай, по которому ребенка после рождения передавали на воспитание в другую семью. В свою семью он возвращался уже взрослым. Этот обычай связывал семьи, и дети вырастали неизбалованными.

Невысокий уровень общественно–экономичесхих отношений задерживал развитие единой общественно–политической организации. Единого государства ни у закубанских адыгов, ни у ногайцев не сложилось. Натуральность хозяйства, отсутствие городов и достаточно развитых экономических связей, сохранение патриархальных пережитков – все это было основными причинами феодальной раздробленности на территории Северо-Западного Кавказа.

Т. М. Феофилактова
КУБАНЬ В РУССКО–ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЯХ В 1778–1783 г. г. И А. В. СУВОРОВ

Во второй половине XVIII в. важное место во внешнеполитических акциях правительства Екатерины II заняла Черноморская проблема. Определенная роль в ее разрешении, принадлежала Северо–Западному Кавказу. Он благодаря своему географическому и военно–стратегическому положению являлся связующим звеном между Крымом и Кавказом. В этом районе и столкнулись в очередной раз интересы России и Турции. Решающий этап в борьбе между двумя державами за утверждение в Крыму и Прикубанье наступил после войны Г768–1774 гг., которая окончилась подписанием Кючук–Кайнарджийского мирного договора, отвечающего интересам России. Но Турция не отказалась от своих притязаний на Крымское ханство, в состав которого входила Правобережная Кубань. Более того, Порта активизировала свои действия на Северо–Западном Кавказе. Возник еще один узел противоречий – кубанский. Но усилия турецких эмиссаров использовать народы Северо–Западного Кавказа для борьбы против России не всегда приводили к успеху. Как правило, на сторону Турции переходила феодальная верхушка, которой иногда удавалось увлечь за собой зависимые слои местного населения. Так, в 1777 г. адыги по призыву султана, обещавшего им поддержку деньгами и войсками, активизировали набеги на правый берёг р. Кубани и на Дон. Одновременно готовилось восстание ногайцев в Крыму, на Кубани против ставленника России крымского хана Шагин–Гирея. Напряженная военно–политическая обстановка на Северо–Западном Кавказе требовала, чтобы в этот район был направлен опытный и авторитетный военачальник.

14 ноября 1777 г. командиром Кубанского корпуса был назначен генерал–поручик А. В. Суворов, чья деятельность на Северо–Западном Кавказе явилась новым свидетельством военно–инженерных и дипломатических способностей выдающегося русского полководца. Перед ним стоял ряд сложных задач: продолжение строительства Азово–Моздокской линии от р. Ташлы к Азову, предотвращение набегов и вторжений на Правобережную Кубань со стороны горцев и турок, создание необходимых условий для возможного отделения Кубани от Крыма и прекращение волнений среди ногайцев.

16 января 1778 г. А. В. Суворов прибыл в Копыл (ныне г. Славянск–на–Кубани). Прежде всего он осмотрел местность. Чтобы пресечь внезапные нападения противника, Суворов приказал выжечь камыши и поставить наблюдательные посты по Кубани. Посетив Темрюк, Тамань и осмотрев устье реки, он пришел к выводу, что лучшим средством изолирования ногайцев от турок и предупреждения их совместных действий с адыгскими феодалами является система фортификационных укреплений.

А. В. Суворов предложил верховному командованию перенести западную часть Азово–Моздокской линии на р. Кубань, соединить новые укрепления с ранее построенными в районе р. Ташлы, укрепить Таманский полуостров со стороны Керченского пролива. Дальновидный политик понимал, что рано или поздно кубанские укрепления станут пограничным форпостом России на Северо–Западном Кавказе и могут сыграть большую роль в деле присоединения Прикубанья к России. Получив согласие командования, Суворов приступил к созданию кордонной линии. Планировалось построить 10 крепостей, 10 постоянных редутов и 8 фельдшанцев. Командир корпуса лично наметил места постройки укреплений и взял на себя общее руководство строительством. Он спроектировал линию из двух рубежей по принципу обороны направлений. На первом рубеже располагались крепости с гарнизоном в две роты, а также редуты и фельдшанцы, имевшие по роте и меньше. Второй рубеж отстоял от первого на 25–30 км, представляя собой резерв. К марту 1778 г. были построены Таманская, Благовещенская (Славянск-на-Кубани), Екатерининская (ниже ст. Марьянской), Марьянская (западнее Краснодара), Новотроицкая (между ст. Воронежской и Старокорсунской), Александровская (Усть–Лабинск) крепости. В конце марта была заложена последняя крепость – Павловская (в районе ст. Кавказской).

Кроме этого было построено 18 фельдшанцев и редутов. Вся линия имела протяженность 540 верст. Менее чем за 3,5 месяца «крепости и фельдшанцы по Кубани», как доносил А. В. Суворов П. А. Румянцеву, «построились… с неожиданным успехом». А между тем их строительство шло в обстановке частых вооруженных нападений закубанцев.

Нельзя забывать и о том, что строительство велось зимой, в сложных климатических условиях.

Все построенные крепости были вооружены полковой артиллерией, вокруг них возвышались земляные валы, опоясываемые глубокими рвами. В период создания Кубанской оборонительной линии А. В. Суворов показал себя как талантливый военачальник, расчетливый военный инженер. Во–первых, он рационально распределил войска по линии, не допустив излишнего раздробления сил, во–вторых, организовал обучение войск применительно к местным условиям. Повсюду Суворов возил с собой кожаный сундучок с чертежными принадлежностями, к помощи которых он часто прибегал. Сохранилась составленная великим полководцем карта Кубанской линии 1778 г. 17 апреля 1778 г. Суворов сдал командование Кубанским корпусом кн. Одоевскому, оставив край «в полной тишине и в удовольственном упражнении ногайцев хлебопашеством и иной домашней экономии».

Полководцем была проделана большая работа. Кордонная линия, размещенная вдоль такой крупной естественной преграды, как р. Кубань, оснащенная крепостными сооружениями и укреплениями, делала южную границу Российской империи по р. Ея защищенной от внезапного вторжения турок и горцев. Обеспечивалась связь между Кубанским, Кавказским и Крымским корпусами русской армии. Линия содействовала установлению контактов между русскими и закубанскими народами. Оставляя Кубань, А. В. Суворов с удовлетворением отмечал, что «к тамошним укреплениям подлежащие народы имеют частое с войсками российскими обращение и начинают помалу производить уже торги лошадьми, скотом, маслом, молоком и другими товарами». Говоря о недостатках кордонной линии, следует отметить растянутость коммуникаций Кубанского корпуса, а также их отдаленность от тыловых баз, малочисленность русских войск на границе.

Царское правительство понимало, что невозможно добиться усиления своих позиций на Северо–Западном Кавказе лишь одними военными мерами. Перед Суворовым стояла важная дипломатическая задача – добиться усиления влияния на местное население. Поддержка царизмом феодальных верхов ногайского и адыгского общества осуществлялись в духе, свойственном общему реакционному курсу его внешней и внутренней политики. Так, в ордере от 25 июля 1778 г. П. А. Румянцев предписывал А. В. Суворову «Удерживать разными приласканиями и самими подарками султанов, мурз, беев для того, чтобы отвлечь от сообщения с турками на дело против нас». А. В. Суворов имел встречи с ногайскими и адыгскими феодалами, с наиболее влиятельными сераскирами Арслан–Тиреем и Батыр-Гиреем. Учитывая сложную военно–политическую обстановку на Кубани, он использовал весь свой авторитет и дипломатическое искусство, чтобы привлечь на сторону России местные народы, так как «благомудрое великодушие иногда более полезно, нежели стремглавый военный меч». Избегая в целом экспедиций русских войск за Кубань, Суворов умело использовал противоречия между закубанскими феодалами и иногда оказывал помощь прорусски настроенным закубанским правителям. Так, по просьбе наврузовского султана Гаджи–Гирея он послал отряд русских войск для наказания Долак–султана, совершившего нападение на владения первого. А. В. Суворов не допускал мародерства и насилия по отношению к местному населению. В случае невыполнения этого приказа разбирательство по делу доходило вплоть до командира корпуса. Важным фактором для установления дружественных отношений с местным населением было развитие торговых связей. Все эти меры, предпринятые полководцем, принесли свои плоды. О их действенности говорил сам Суворов: «Чернь, несмотря на свое зависимое положение от султанов и мурз, не всегда соглашалась нападать на русские войска, даже когда заставляли ее силой». Мурзы и беи дали обещание Суворову, что они останутся верными России даже в том случае, если турецкие войска появятся в Прикубанье.

Во время пребывания на Кубани в 1778 г. полководец интересовался жизнью казаков–некрасовцев, бежавших с Дона на Кубань во время подавления крестьянской войны под предводительством И. Болотникова. Он предложил кн. Г. А. Потемкину ходатайствовать перед Екатериной II о выдаче некрасовцам царского манифеста о прощении, однако они его так и не дождались. Главным итогом пребывания А. В. Суворова на Кубани в 1778 г. явилось обеспечение надежной защиты русских границ и утверждение мирной обстановки в Прикубанье.

В январе 1779 г. А. В. Суворов посетил Кубань во второй раз, инспектируя оборонительные укрепления между Черным и Каспийским морями. Он вновь встретился с теперь уже знакомыми ему представителями ногайской и адыгской знати и убедился в их лояльном отношении к русским.

После подписания в марте 1779 г. Айналы–Кавакской конвенции, которая по замыслу русской дипломатии должна была усыпить бдительность турок, русско–турецкие отношения продолжали обостряться. В1781–1782 гг. турецким агентам удалось поднять восстание в Крыму и на Кубани. Шагин–Гирей был свергнут. На помощь ставленнику России пришли русские войска. В столь сложной обстановке в октябре 1782 г. во главе Кубанского корпуса вновь был поставлен А. В. Суворов. Царское правительство пришло к выводу, что настало время присоединить Крымское ханство к России. Это решение основывалось на том, что оно находилось в экономической и политической зависимости от Российской империи, кроме того, сложилась благоприятная международная обстановка. В этих условиях 8 апреля 1783 г. был издан царский манифест о присоединении Крыма, Тамани и Правобережной Кубани к России.

Понимая, что принудительное приведение к–присяге не даст желаемых результатов, А. В. Суворов употребил все мирные средства, чтобы удержать ногайцев от переселения за Кубань и убедить их в преимуществах нового подданства. Он внимательно вникал в настроения ногайской знати, стремился прекратить распри в ее среде, предпринял попытки вернуть из‑за Кубани бежавших туда ранее ногайцев, а из Анапы – переселенных жителей Тамани.

Получив приказ Г. А. Потемкина привести новых подданных к присяге на верность России, Суворов подтянул войска к Ейскому укреплению на случай волнений среди ногайцев. 28 июня 1783 г. близ Ейска состоялась торжественная церемония: был зачитан манифест о добровольном отречении Шагин–Гирея от престола, затем ногайцы присягнули на коране на верность России; состоялся большой пир. К нему было заготовлено свыше 500 ведер водки, зажарены сотни быков и баранов. Празднества завершились на третий день скачками и джигитовкой. 5 июля 1783 г. А. В. Суворов сообщил Г. А. Потемкину о приведении к присяге всех ногайцев, что являлось оформлением вхождения в состав России Правобережной Кубани и Тамани. То, что эта задача была осуществлена мирным путем, во многом является заслугой Суворова–дипломата. Екатерина II высоко оценила деятельность полководца, наградив его орденом Святого Владимира I степени.

Однако было совершенно очевидно, что позиции России в Прикубанье станут непоколебимыми лишь после вывода оттуда ногайцев, которые в силу своего экономического и политического положения и при подстрекательстве турок могли в любой момент восстать или уйти за Кубань. Получив приказ от кн. Г. А. Потемкина о переселении новых подданных в уральские степи, полководец начал действовать методами убеждения и подкупа феодальной знати, чтобы выполнить задачу мирным путем. Переговорив со многими из ногайских феодалов, Суворов убедил часть из них в целесообразности переселения за Волгу. В конце июля 1783 г. ногайцы, сопровождаемые русскими войсками, двинулись на новые места жительства. Столь серьезные меры предосторожности не были излишними. Подстрекаемые турками и Шагин–Гиреем, недовольным своим вынужденным отречением от престола, ногайцы предприняли массовые вооруженные нападения на русские отряды. А. В. Суворов поспешил к ним, чтобы успокоить их, но это не дало положительных результатов. Возникла угроза использования недовольных переселением ногайцев турецкими эмиссарами. В создавшейся обстановке А. В. Суворов, следуя приказу Потемкина, применил вооруженную силу: разгромил ногайцев в октябре 1783 г. в устье р. Лабы при переправе их в Закубанье.

Присоединение Правобережной Кубани и Тамани имело положительное значение. Россия навсегда покончила с набегами крымских татар, приобрела выход из Азовского моря в Черное и плодородные кубанские земли.

Народы Прикубанья попали в сферу прогрессивного экономического и культурного влияния России. Талантливым исполнителем замыслов правительства явился А. В. Суворов, чья активная деятельность во многом определила успех политики России на ее южных рубежах.

За период с 1778 по 1783 г. А. В. Суворов внес много нового в развитие системы обучения и воспитания войска, ярким примером чему является приказ по Кубанскому корпусу от 16 мая 1/78 г. Полководец воспитывал думающих, инициативных командиров и солдат. Смелость, находчивость и стремительность были суворовскими принципами в бою. Но вместе с тем полководец отмечал в приказе, что следует «не меньше оружия поражать противника человеколюбием».

Много ценного внес А. В. Суворов в совершенствование службы здравоохранения в армии.

В последний раз А. В. Суворов был на Кубани в феврале 1793 г., инспектируя оборонительные укрепления на Таманском полуострове.