Текст книги "По страницам истории Кубани (краеведческие очерки)"

Автор книги: А. Киселев

Соавторы: А. Авраменко,В. Ратушняк,Т. Феофилактова,А. Аптекарев,О. Богословский,И. Марченко,В. Черников,В. Каминский,А. Ждановский,И. Анфимов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

В то же время специализация по табаку не обусловила высокую технику его возделывания – она была весьма примитивной. Удобрения почти не применялись, как правило, не использовались севообороты, что приводило к засорению плантаций сорняками и поражению табачных растений болезнями.

Несколько иной была эволюция подсолнечника. Он появился на Кубани в 70–80–е гг. XIX в. вместе с переселенцами из Воронежской, Саратовской и других губерний страны, где посевы его занимали уже довольно большие площади. Увеличение числа переселенцев, осознание местным населением перспективности нового направления в сельскохозяйственном производстве, стремление улучшить земледельческую культуру введением в севообороты пропашных растений привело к стремительному росту посевов подсолнечников. Так, в 1891 г. они занимали 32 тыс. десятин, а через 5 лет – уже 146 тыс. десятин, заняв третье место после пшеницы и ячменя в структуре кубанских посевов.

Лен и конопля стали культивироваться на Кубани еще в первой половине XIX в. и к 1890 г. занимали площадь около 30 тыс. десятин. Обе культуры выращивались главным образом для местного потребления.

Из клубнеплодов наибольшее распространение получил картофель, под него отводилось около 40 тыс. десятин. Урожаи картофеля в Кубанской области были невелики и значительно уступали многим губерниям страны. В конце XIX в. на Кубани собиралось по 283 пуда с десятины, в то время как в Европейской России – по 431 пуду; а в среднем по стране – 454 пуда. Различия, как видим, существенные. Кубанский картофель разводили в основном для собственного потребления, и отчасти он шел на местный рынок.

Помимо занятий полевым земледелием и скотоводством сельское население области занималось огородничеством и бахчеводством, разведением виноградников и садов. Из огородных продуктов наибольшее распространение получили помидоры, капуста, огурцы и лук. Земледельцы выращивали их главным образом для себя, но возле городов и железнодорожных станций нередко и для торговых целей. В 1898 г. огороды занимали на Кубани 45,4 тыс. десятин. Центром огородничества являлся Лабинский отдел. Под бахчи (арбузы, дыни, тыквы) в это время было отведено 49,3 тыс. десятин. Бахчевые культуры в отличие от огородных, как правило, выращивались для продажи. Наибольшего развития бахчеводство достигло в Ейском отделе.

Садоводство на Кубани зародилось давно. Знаменитые горские сады Черноморского побережья Кавказа славились изобилием фруктов, но в результате многолетней Кавказской войны они пришли в запустение и упадок. Их возрождение началось лишь в 80–х гг. XIX в., когда местным крестьянам стали бесплатно раздавать саженцы фруктовых деревьев, а наместник царя на Кавказе разрешил сельским обществам Черноморского побережья раздавать желающим р потомственное пользование за небольшую арендную плату участки земли под сады и виноградники. В других районах Кубанской области садоводство к этому времени получило широкое распространение. Особенно славился обширными садами Лабинский отдел.

Культура винограда появилась на Кубани, очевидно, давно. Но лишь на рубеже 1870–х и 1880–х гг. виноградарство, прежде всего на Тамани и Черноморском побережье края, заняло важное место в сельскохозяйственном производстве. Увидев в развивающейся отрасли экономические выгоды, правительство открыло кредиты для желающих заниматься виноградарством. Это стимулировало рост виноградных плантаций и их владельцев. Так, за 20 лет (1875–1894 гг.) число виноградовладельцев в Кубанской области возросло с 257 до 2736 человек, а площадь виноградников – с 218 до 2500 десятин, т. е. более чем в 10 раз. В последнее пятилетие XIX в. ежегодный сбор винограда составил в Кубанской области в среднем 526 тыс. пудов, а в Черноморской губернии – 84 тыс. пудов. Перед первой мировой войной на Кубани ежегодно собиралось до 1 млн. пудов винограда. Постепенно выделились специализированные районы по возделыванию винограда. На Темрюкский отдел и прежде всего г. Анапу приходилось 60% всех посадок винограда в Кубанской области. В Черноморской губернии крупнейшими районами виноградарства были Новороссийский округ и удельное имение Абрау–Дюрсо (более 70% всех виноградников), отчасти пригородные районы Сочи (свыше 16 % виноградников). Виноград все больше и больше шел на продажу и на выделку вина. В конце XIX в. только Черноморская губерния ежегодно производила до 100 тыс. ведер виноградного вина. Многие виноградные вина Черно – морья по своим качествам не уступали известным рейнским винам.

С 1910 г. на Кубани в виде опытов стали высевать кормовую свеклу, а с 1913 г. появились плантации сахарной свеклы. Первый сбор кубанской свекловицы дал 4,6 млн. пудов валового сбора, что составило около 1 % всего урожая культуры в России.

Таким образом, узкая специализация кубанского земледелия на трех–четырех культурах, подчинение этим культурам остального производства обусловили довольно слабое развитие других отраслей сельского хозяйства Кубани. Даже такие виды сельскохозяйственной деятельности населения, как бахчеводство, виноградарство и садоводство, для успешного развития которых местные природные данные были как нельзя более подходящими, не получили широкого распространения на Кубани. Однако и эти отрасти сельского хозяйства, поставленные в условия развитого товарного хозяйства, были вынуждены каждая по–своему приспосабливаться к этим условиям, увеличивать товарную часть продукции. Последняя реализовалась на внутреннем рынке Кубани и за ее пределами. Расширялась стационарная торговля, но немалая часть скота и сельскохозяйственной продукции по–прежнему распродавалась на местных временных ярмарках. В 1860–х гг. на Кубани проходило более 50 ярмарок в 24 населенных пунктах. В 1890 г. их число соответственно увеличилось до 64 и 30, а в 1912 г. – до 189 и 120. Работали они обычно в дни крупных религиозных праздников по 1–2 недели кряду. Крупнейшие ярмарки проводились в Екатеринодаре, Армавире, станицах Кущевской, Старощербиновской и др. Ассортимент ярмарочной торговли был разнообразен. Продавали мануфактуру, суконные, галантерейные, кожевенные, бакалейные изделия, но больше всего – скота, шерсти, мяса, зерна, табака и виноградного вина. Славилась Кубань и специальными конскими ярмарками. В 1914 г. в Кубанской области их было 111, в Черноморской губернии – 2.

Сельскохозяйственные продукты, особенно зерновые, продавались и на местах производства. Росло количество торговых точек, зерновых ссыпок и складов. В них, как правило, разворачивали свою деятельность различные скупщики и хлеботорговцы, кулаки и шибаи. О широкой деятельности перекупщиков хлеба свидетельствуют документы различных станичных и сельских направлений. Так сбор станицы Зеленчукской, жалуясь атаману отдела на спекулянтов, писал, что хлеб в станице «почти не производится, а закупается у лиц, которые привозят его из хлебородных районов. Население обычно, не имея средств, покупает его по 1–2 пуда, а зажиточные больше, для перепродажи, который затем и перепродается односельчанам по завышенной цене».

Очень много продуктов на внутреннем рынке Кубани реализовалось в городах и крупных станицах. Значительную роль в торговой жизни Кубани играл областной центр – г. Екатеринодар. Находившийся в самом центре Кубанской области, на перекрестке важнейших железнодорожных и водных артерий г. Екатеринодар являлся не только крупнейшим потребителем сельскохозяйственной продукции, но и тем товарно–распределительным центром Кубани, который подобно гигантскому магниту стягивал к себе товарные излишки со всего обширного края. Зерно, подсолнечное семя, табак, скот и прочие товары – все это стекалось в Екатеринодар на всех возможных видах транспорта. Так, грузооборот речной пристани в г. Екатеринодаре перед первой мировой войной составлял по одним только зерновым продуктам от 3,4 до 4,9 млн. пудов в год, городской железнодорожной станции – свыше 7 млн. пудов. Кроме того, на екатеринодарский рынок ежегодно прибывало до 350 тыс. подвод с хлебом и семечками (до 14 млн. пудов).

Интересное описание екатеринодарского хлебного рынка оставил один из его постоянных наблюдателей. Он, в частности, писал, что «в разгар хлебного сезона (с половины июля и до октября) бывают такие громадные привозы зерна и подсолнечного семени, что фуры едва могут помещаться на площади рынка, а также бывают такие случаи, что не говоря уже о мелких хлеботорговцах, но и у более крупных не достает денег рассчитываться с привозителями за купленные у них зерновые продукты, и поэтому некоторым продавцам приходилось по дню, нередко и по два дня, ожидать получения расчета за проданный товар».

Зерновой товар, несомненно, преобладал на рынках областного центра, но Екатеринодар был известен и как крупный рынок продуктов животноводства. Ежегодно на его скотобойнях обрабатывалось свыше 100 тыс. голов крупного рогатого скота, выделывалось более 300 тыс. кож и овчин, 20–35 тыс. пудов шерсти, десятки тысяч пудов мяса и сала. Помимо собственной выработки, на екатеринодарский рынок доставлялось в год только гужевым способом до 400 тыс. кож и овчин. Стекалась в Екатеринодар и продукция табачных плантаций, виноградарства, садоводства и огородничества. Другими центрами внутренней торговли Кубани были города Ейск, Анапа, Темрюк, Майкоп, селение Армавир, станицы Славянская, Тихорецкая и др.

Развитие капитализма вширь в пореформенной России способствовало не только росту товарного обращения в таких районах, как Кубань, но и усиливало экономические связи этих районов с другими губерниями страны, особенно с центральными. Рос приток промышленных товаров из центра. В другие районы страны из Кубанской области и Черноморской губернии вывозились главным образом продукты сельского хозяйства. Ежегодно из морских портов азово–черноморского побережья Кубани на внутренний рынок России отправлялось в среднем' по 10–12 млн. пудов хлеба. Еще больше транспортировалось хлеба по железной дороге. Так, только в Ростов–на–Дону с железнодорожных станций Кубани ежегодно отправлялось 14–18 млн. пудов. Но на Дону хлеба было немало и своего, и поэтому с Кубани через Ростов хлеб чаще всего шел транзитом. Кубанская пшеница вывозилась в Баку (1,2 млн. пудов), Владикавказ (до 360 тыс.), Таганрог (до 169 тыс.), Царицын, Москву, Варшаву, Киев, Харьков, Кременчуг и другие города России.

Заслуженной известностью в России пользовалась кубанская пшеничная мука, которая поставлялась в 45 губерний России. На внутренние рынки России поступало свыше полумиллиона пудов кубанского табака. Его потребителями были такие крупнейшие табачные фабрики России, как Асмоловская и Кушнаревская в Ростове–на–Дону, фирмы «Лаферм» в Петербурге, «Габай» и «Дукат» в Москве.

Из других продуктов кубанского земледелия в значительном количестве вывозилось в губернии России подсолнечное семя и продукты его обработки – масло, макуха, а также овощи и фрукты. Но если подсолнечник и масло поставлялись главным образом в близлежащие губернии – Таврическую, Донскую, Черноморскую и Ставропольскую, то фрукты и особенно овощи шли в Петербург, Москву и центральные губернии страны. Помимо продукции местного земледелия на внутренний рынок страны из Кубанской области шли большие партии крупного рогатого скота, овец, свиней, лошадей и продукты животноводства. Так, в начале XX в. из Кубанской области ежегодно вывозилось в другие районы России до 3 тыс. лошадей, до 120 тыс. крупного рогатого скота, до 241 тыс. овец, 22 тыс. свиней и до 7 тыс. телят, а также до 137 тыс. кож, до 372 тыс. овчин, до 41 тыс. пудов сала и пр. Продукты кубанского животноводства поставлялись главным образом в Москву, Петербург (до 30% вывоза), Варшаву, Баку, Вильно, Ростов–на–Дону. Все это говорило о том, что в конце XIX – начале XX в. Кубань уже являлась составной органической частью товарного рынка страны, ее хозяйственно–экономической системы.

Существенным фактором, способствовавшим развитию капиталистического земледелия на Кубани, была внешняя торговля. Для Кубани, которая по степени специализации в начале XX в. стояла на первом месте среди других зерновых районов России, особое значение имела экспортная торговля хлебом.

Южнорусское зерно, и особенно кубанское, в конце XIX – начале XX в. считалось лучшим на мировом рынке. С ростом торговых зерновых посевов и спроса на зерно возрастал и его экспорт из Кубанской области. Хлеб отправлялся за границу через Анапу, Темрюк, Ейск, Тамань, Ахтари (Приморско–Ахтарск) и главные хлебоэкспортные ворота Северного Кавказа – Новороссийск. В 1890 г. из указанных портов за рубеж было вывезено 36,2 млн. пудов зерна, а в 1913–м – уже 99,3 млн., т. е. кубанский зерновой экспорт возрос более чем в 2,5 раза. На Новороссийск приходилось две трети грузооборота при экспорте зерна с Кубани. Но Кубань имела выход на мировой рынок не только через местные порты, но и через Ростов. Ежегодно в Ростов–на–Дону из Кубанской области подвозилось до 18 млн. пудов зерна, большая часть которого отправлялась за границу. С учетом же гужевого подвоза зерна в Ростов и кубанские порты экспорт кубанского хлеба составлял ежегодно перед первой мировой войной до 60 млн. пудов. По количеству экспортируемого зерна Кубанская область в предвоенное пятилетие вышла на второе место в России, уступая только Херсонской губернии.

Хлеб из Кубанского края шел главным образом в страны Европы. По количеству импортируемого из Кубанской области зерна и муки на первом месте стояла Германия, ежегодно получающая только из Новороссийска от 17 до 23 млн. пудов хлеба, затем шли Голландия, Дания и Италия, вывозившие по 8–12 млн. пудов каждая, за ними следовали Бельгия, Франция, Англия и Греция, чей ежегодный импорт кубанского хлеба колебался от 3 до 7 млн. пудов. Остальные страны (Испания, Швеция, Норвегия и др.) вместе взятые закупали в Новороссийске не более 3 млн. пудов зерна в год.

Помимо хлебных продуктов из Кубанской области нд экспорт в значительных размерах поставлялось льняное и подсолнечное семя, табак, отходы зернового и подсолнечного производства: отруби, семенные выжимки и пр.

Резко возрос в начале XX в. экспорт кубанского табака. Если в 1890–х гг. табак из Кубанской области почти не вывозился за границу, то с начала XX в. его вывозилось с каждым годом все больше и больше – до 200 тыс. пудов в год. Это составляло третью часть всего экспорта табака из России. Табачным рынком Кубани стали интересоваться не только русские экспортеры, но и иностранные. В 1903 г. известная австро–венгерская фирма «Л. Иммердауф и сыновья» закупила в Кубанской области 100 тыс. пудов табака, затратив на покупку, переработку и упаковку свыше 1 млн. рублей. В том же году табак на Кубани стали закупать итальянские торговые агенты. В 1913 г. немецкий Имперский банк выделил значительные средства для закупки большой партии табака на кубанском рынке. В связи с начавшейся войной табак не был вывезен, но о размерах закупки можно судить по оценке этого табака Екатеринодарским биржевым комитетом. В 1917 г. его стоимость составляла 5 млн. рублей.

Кубань являлась также крупным поставщиком за границу поташа (технического названия углекислого калия), который добывался из пепла стеблей и корзинок подсолнечника. По своему качеству кубанский поташ значительно превосходил поташ других губерний России и находил гарантированный сбыт у заграничных покупателей. «Кавказский», как его называли, поташ использовался при производстве стекла, жидкого мыла, при крашении и в фотографии, поэтому спрос на него возрастал.

Немалое значение в экспорте товаров еще в 90–х гг. XIX в. имел вывоз скота и продуктов животноводства Кубани. Так, в 1896 г. за границу из области поступило 107,8 тыс. голов крупного рогатого скота, 343,3 тыс. голов мелкого скота, тысячи пудов солонины и мяса. В 1900–х гг. в связи с упадком скотоводства на Кубани экспорт скота и продуктов животноводства сокращается. Зато увеличивается экспорт продуктов птицеводства, особенно яиц.

В организации торговли, и прежде всею экспортной, ведущую роль на Кубани играли русские коммерческие банки и иностранные экспортные компании. В крае имели свои конторы и оптовые склады крупнейшие частные банки России – Русский для внешней торговли, Русско–Азиатский и Азовско–Донской акционерные банки. Общие обороты только Екатеринодарского отделения Азовско–Донского банка составляли в начале XX в. более 128 млн. рублей. Банки не только выдавали ссуды хлеботорговцам, но и сами активно занимались экспортной торговлей. Так, Русский для внешней торговли банк экспортировал из Новороссийска до 11 млн. пудов хлеба в год. Не отставали от него и другие банки. Не меньшую активность проявляли банки и в реализации табака. На Кубани им принадлежало 135 табачных складов.

Большую роль в экспортной торговле Кубани играли иностранные фирмы. О масштабах их деятельности можно судить хотя бы по данным Новороссийской таможни. До 12 млн. пудов хлеба вывозила французская фирма Луи Дрейфус, 1,5 млн. пудов – итальянская А. С. Вальяно, до 2 млн. – фирмы Сифнео и братьев Дюмортье. Австро–венгерская фирма «Л. Иммердауф и сыновья» закупала на Кубани табачное сырье.

С 1914 г. на Кубани стал действовать международный табачный трест «Рашн Табако Компани», стремившийся сосредоточить в своих руках все торговые операции по скупке и сбыту табака в Кубанской области. С этой целью он выдавал табаководам беспроцентные ссуды при условии возвращения их табаком и по ценам, заранее установленным обществом. Цены эти были значительно ниже рыночных, от чего табаководы теряли весомую часть своих доходов. К 1917 г. общество, по сути дела, монополизировало сбыт табака из Кубанской области. В отдельные месяцы оно вывозило до 90% всего товарного табака.

Но особенно обременительными для крестьян и казаков были всевозможные посредники – скупщики и спекулянты. Их на Кубани называли шибаями, кулачниками, самовозами и т. п. Распространение ложных слухов о ценах на сельскохозяйственные продукты, скупка зерна на корню, обвешивание, засорение продуктов, прямой обман и т. д. – на какие только ухищрения не шли они, чтобы увеличить свою прибыль! На Кубани этот рой «торговых жучков» был столь значителен, что область стояла на одном из первых мест в стране по фальсификации и засоренности зерна, а многие солидные фирмы из‑за этого отказывались покупать, например, кубанский табак. По подсчетам местных экономистов, деятельность торговых посредников обходилась кубанским производителям в дополнительные 9–10 млн. рублей.

Как реакция на засилие скупщиков и ростовщиков стали создаваться учреждения мелкого кредита и кооперативные товарищества. В 1917 г. на Кубани действовало уже 288 кредитнокооперативных товариществ, насчитывающих 194 тыс. членов. Часть из них объединилась в Кубанский центральный союз с общим оборотом в 52 млн. рублей. Товарищества субсидировали деньгами своих клиентов, покупали и продавали сельскохозяйственную продукцию на взаимовыгодных условиях.

Развитие товарного рынка вызвало к жизни и появление таких важных учреждений по организации торговли, как товарные биржи. Они были открыты в Новороссийске, Екатеринодаре, Армавире, Ейске. Биржи следили за «настроением» хлебного рынка, сообщали своим клиентам сведения о ценах, разбирали в экспортных и арбитражных комиссиях недоразумения и споры между покупателями и продавцами, издавали статистические данные о посевах, урожаях.

Постепенно полномочия их расширялись: портовые биржи контролировали экспортируемые за границу зерновые грузы, выдавали сведения об имущественном положении отдельных лиц и фирм. Начавшаяся гражданская война и социалистические преобразования нарушили естественно–исторический ход развития товарно–капиталистического рынка Кубани и его организационных структур.

В. А. Мазеин
МЕЛКАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И КУСТАРНЫЕ ПРОМЫСЛЫ КУБАНИ

Особенность развития промыслов на Кубани состояла в том, что их формирование пришлось на такое время, когда страна вступила на путь быстрого развития капитализма и ее окраины уже были в значительной мере вовлечены в водоворот всероссийской хозяйственной системы. Их возникновение и расширение предопределялось упадком и разложением натурального хозяйства, к тому же Кубань почти совсем не знала крепостного права.

Развитию мелкой промышленности способствовало строительство Владикавказской железной дороги. В населенных пунктах, расположенных в ее полосе, в связи с ростом населения, приближением рынков сбыта мелкое производство–получило в своем развитии дополнительный стимул.

Распространение мелких и кустарных промыслов связано на Кубани с переселением мелких промышленников и ремесленников из центральных, давно заселенных и в экономическом отношении более развитых губерний России. Вместе с тем, образование новых и расширение уже существовавших промыслов происходило и в среде местного населения. Первый из этих процессов составлял одно из самых ощутимых проявлений колонизации окраин России пореформенной эпохи. Именно пришлое население сыграло главную роль в экономическом освоении края, в том числе и в развитии промыслов.

Собранные в 80–х гг. XIX в. по станицам, селам, аулам Кубани статистические данные и свидетельства современников сходятся в том, что «коренные жители станиц – казаки – ив пореформенную эпоху продолжали заниматься главным образом земледелием и скотоводством, если же кто из них и знал какое мастерство, то занимался им лишь «для своих нужд ', что‑либо на продажу (или по заказу) приготовляли редко и только «в свободное от полевых работ время».

Состоявшаяся в 1895 г. в Екатеринодаре сельскохозяйственная и промышленная выставка показала, что мелкое производство у коренных жителей области осталось на том же уровне, на котором находилось при заселении края. Корреспондент газеты «Северный Кавказ» писал об этой выставке: «Нет среди казачьего населения лиц, которые хотя бы сколько‑нибудь занимались ремеслом… Иногородние занимаются кустарным производством. Все кузнецы, щерстобиты, овчинники, портные, сапожники – все это великорусом, которые с неутомимой энергией отыскивают по всей России место, где можно найти применение своим знаниям и желанию трудиться».

В ином положении находилось казачье население предгорных станиц. Земельный надел казаков Закубанья и нагорной полосы был значительно меньше, качество земли хуже, чем у казаков степных станиц. Земледелие, за исключением Лабинского района, не имело заметного значения в хозяйстве, преобладающим были скотоводство и промыслы. Так, например, в 1902 г. в семи обследованных станицах нагорной полосы Кубани насчитывалось 971 казачье хозяйство, из них промыслами занимались 898 семей. Несмотря на то, что казаки занимались «лесным» промыслом, в руках иногородних находилось все производство более или менее ценных изделий из древесины. Все плотники, столяры, колесники, бондари, тележники почти исключительно были иногородние, на долю казаков оставалась тяжелая и невыгодная работа по вывозу необходимых лесных материалов.

По природе перерабатываемого сырья на Кубани развивались три большие группы мелкой промышленности, занимающиеся обработкой сырья животного, растительного и минерального происхождения. В каждой из них выделялись различные отрасли производства. Кроме того, особую группу промыслов составляли такие, как портняжный, вышивальный, красильный и др. Виды промыслов по отдельным районам зависели от естественно–исторических зон, наличия сырья, рынков сбыта, хозяйственного положения кустарей и трудовых традиций на местах выхода переселенцев. В лесогорных районах преобладали промыслы, связанные с обработкой дерева: бондарное дело, производство колес, телег и т. д. В станицах, расположенных в низовьях р. Кубани, на побережье Азовского моря, занимались плетением сетей, строительством лодок. В степной полосе были распространены кожевенное, шерстобитное, колесное, гончарное и другие производства. Повсеместно встречались кузнецы, сапожники, портные.

Основной земельный фонд в Кубанской области составляли общинные земли. Поэтому пришлому крестьянину для того, чтобы построить даже совсем небольшую мастерскую, необходимо было арендовать землю у станичного общества. Обычно на основании прошения кустаря станичный сбор давал разрешение на устройство заведения. Затем прошение вместе с приговором станичного общества через атамана станицы направлялось в канцелярию атамана отдела, а оттуда в областное правление. Арендная плата на землю устанавливалась станичным обществом и могла быть различной, но в целом она находилась на уровне посаженной платы и ниже. Если же заведение было основано без надлежащего на то разрешения, то оно подлежало закрытию. В городах открытие заведений разрешал начальник Кубанской области по представлению городского головы.

Мелкими заведениями владели представители различных сословий: казаки, крестьяне, мещане, купцы, дворяне, отставные солдаты и унтер–офицеры. Были также заведения, принадлежавшие станичным и аульным обществам.

По результатам Всероссийской переписи населения 1897 г., мелкими промыслами в области было занято 1,8% населения, кроме того, в поисках заработка на Кубань приходили крестьяне–кустари из других губерний страны и районов Северного Кавказа. Из общего количества лиц, занятых в промыслах, иногородних насчитывалось 76,3%, казаков – 12,5%, горцев и коренных жителей других сословий – 11,2%.

Экономическое положение кустарей и ремесленников не было однородным. Эта неоднородность проявлялась в объеме выпускаемой продукции, в численности используемой рабочей силы, роли семейной кооперации, формах экономической зависимости от торговцев и ростовщиков.

О поступательном развитии капитализма в мелхой промышленности Кубанской области свидетельствуют формы соединения земледелия и промыслов. Домашнее производство изделий не приносило средств в развитие основного сельскохозяйственного производства, изготовлялось продуктов меньше или ровно столько, сколько было необходимо при минимальном обращении к рынку, чтобы сохранить хозяйство.

Из собственного сырья ткали холсты, шили рукавицы, одежду, изготовляли орудия труда и т. п. Земледелие соединялось с промыслом в виде ремесла. Эта форма была близка к предыдущей и отличалась от нее тем, что здесь появлялось товарное обращение: ремесленник получал плату деньгами и покупал на рынке орудие труда и сырье. Часто ремесло соединялось с мелкотоварным производством. Один и тот же мелкий товаропроизводитель работал одновременно на заказ и на рынок. В ремесленном производстве, организованном обычно на основе семейной кооперации, хотя и в ограниченных размерах, но уже использовался наемный труд.

Проникновение капиталистических отношений в мелкую промышленность было заметно уже в первые пореформенные десятилетия. Их влияние значительно усилилось в 1880–1890–е гг., характеризуемые ростом мелкого’производства в области. Отдельные виды промыслов были связаны с рынком не в одинаковой степени, неодинакова была и сама форма связи. Во второй половине XIX в., особенно к его концу, все большее распространение получила продажа изделий через скупщиков. Скупщик, являвшийся порождением развивавшихся в промыслах капиталистических отношений, представителем торгового капитала, не только подчинял мелких производителей, но и превращал их в наемных рабочих. Часто скупщик за произведенную работу расплачивался сырьем или определенной платой. Это свидетельствовало о перерастании мелкотоварного производства в капиталистическую мануфактуру. «Материал для производства, пенька , – говорится в описании веревочного промысла в ст. Удобной, где одновременно было занято 20 рабочих – доставляется скупщиком с нагорной полосы… Работа производится сразу несколькими лицами: один крутит колесо, другой вьет из пеньки веревку, третий мокрой овчиной трет уже свитую веревку, а четвертый помогает…»

Мануфактуры, как централизованные, так и рассеянные, встречались в салотопенном, кожевенном, кирпичном, колесном, экипажном производствах и в ряде других.

В пореформенную эпоху на окраинах России мануфактура не могла уже сложиться в особую ступень развития капитализма, лежавшую между мелкой товарной формой производства и фабрикой, так как практически шел процесс становления всех трех форм промышленности одновременно.

Занятие промыслом оказывало сильное воздействие на процесс обострения и углубления разложения крестьян и казаков. Открывая мастерские, состоятельные хозяйства нанимали рабочих, скапливали денежные средства для торговых и ростовщических операций. Крестьянская же и казачья беднота поставляла рабочих и кустарей, работавших на скупщиков, а также низшие ^группы кустарей–хозяйчиков, наиболее подавленных властью торгового капитала и вынужденных либо «присевать» для себя хлеб, либо в течение лета работать в качестве наемных сельскохозяйственных рабочих. Таким образом, соединение промысла с земледелием упрочивало и развивало капиталистические отношения.

Со временем рост мелкого производства обусловил все большее употребление наемного труда: довольно широко он использовался уже в 70–80–е гг. XIX в. Так, в 1886 г. в области насчитывались 13800 мастеров, у которых работало 5952 наемных рабочих и 1815 учеников. По станицам области мастера из иногородних составляли 76%, рабочие – 92%, ученики – 86%.

Условия труда, тяжесть положения наемного рабочего часто усугублялись бедностью большинства предпринимателей, отсутствием нужной суммы денег для усовершенствования производства, удешевление которого шло за счет экономии на оборудовании и помещении. Отношение хозяина мастерской к наемным рабочим никак не регламентировалось. Как писал А. С. Собриевский, «многочисленные хозяева разного рода промышленных заведений (ремесленных и артелей) и еще более многочисленные рабочие, вполне представлены себе в своих обоюдных отношениях… Хозяин не может взыскать с рабочего за «прогул»… Хозяину остается наверстывать потерянное время и убытки на заказчиках или, чаще бывает, на самих же рабочих утеснениями. Почти никому нет дела, как они живут, сколько и где работают, сколько молодых сил надрывается и чахнет под трудом непосильным, часто гибельным для здоровья и даже жизни, особенно детей и подростков».

Рабочий день, например, в кирпичном производстве составлял 10–12 часов. Заработная плата зависела от многих причин: состоятельности хозяина, квалификации работника, от урожая и т. п.

Крупные заведения в целом лучше обеспечены в техническом отношении, поэтому с увеличением размеров заведения повышалась производительность труда.