Текст книги "Дядя самых честных правил 11 (СИ)"

Автор книги: А. Горбов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 3
Ворон

– Адакӣ улях тугдух! – завопил самый молодой шаман.

Он уронил бубен и кинулся прочь. Вот только далеко убежать не смог – из-за деревьев появился Киж и преградил ему путь.

– А-а-а-а! Агуда улюк!

Резко остановившись, шаман сорвал с себя амулет из жёлтых клыков и выставил перед собой, защищаясь от мертвеца. Киж расхохотался и сделал страшное лицо, заставляя синекожего попятиться.

– Мы тебя не звали, вождь духов. – Мне навстречу вышел один из шаманов с квадратной челюстью и орлиным носом. – Иди обратно в нижний мир, однако.

Резко вскинув бубен, он грохнул в него колотушкой со всей силой. Эфир вздыбился, и по мне ударила волна, словно лапа огромного медведя.

Я никогда не встречал упоминаний такого вида магии. Сначала странный «червь», портивший эфирную дорогу, а теперь направленный удар чистой силой. И не деланная, и не Талант, а что-то совсем иное. Но у меня нашлось, чем ответить: защитная татуировка на груди вспыхнула, обжигая кожу. И порвала «лапу» на мелкие кусочки, раскидывая вокруг ошмётки эфира.

– Неплохо, – я кивнул шаману, – но слабовато. Вот как надо!

В моей ладони появилась эфирная плеть. Не просто сплетённая из эфирных нитей, а настоящий магический конструкт. Со встроенными Знаками, Печатью Усиления и даже с зачатками интеллекта. Конечно, по сложности ей не сравниться с Божедомским вертепом, а по убийственности – со Скудельницей. Но я по праву мог гордиться: создавать подобные конструкты – настоящее искусство.

Плеть свистнула в воздухе и щёлкнула по бубну, выбивая его из рук вместе с колотушкой. А следом отвесила оплеуху мордатому шаману, заставляя клацнуть зубами.

– Ещё? Или поговорим без рукоприкладства?

Шаман скривился, потёр затылок и решил проявить здравомыслие.

– Поговорим, вождь духов. Однако, шибко-шибко дерёшься.

* * *

Переговоры высоких сторон прошли в тёплой дружеской атмосфере. Это если выражаться языком высокой дипломатии. В реальности же всё было гораздо прозаичней. Шаманы развели новый костерок, уже без магии, вокруг которого мы и расселись. С одной стороны я с Кижом, с другой пятеро синекожих.

Кроме мордатого русским языком владели ещё двое: хмурый старикан и тот молодой, что пытался убежать. Но последний, похоже, веса в шаманской компании не имел и почти всё время молчал. Впрочем, даже с мордатым и стариканом понимание у нас возникло далеко не сразу

Во-первых, многих слов они просто не знали и пришлось на пальцах объяснять, что я имею в виду. Во-вторых, мне с трудом удалось донести суть моих претензий. А когда они поняли, что я имею в виду, то страшно возмутились. Какая ещё эфирная дорога⁈ Ничего не знают, ничего не видели, и, вообще, я не имею права вмешиваться в их ритуалы. А то духи рассердятся и всем будет плохо – так они и заявили.

– Вы мне дурочку не валяйте, – я начал выходить из себя. – Ваше колдовство было направленное. И делали вы его именно тогда, как эфирная дорога начинала работать.

– Кричать не надо, – покачал головой старикан. – Кричать – духов злить. Потом приходить ночью, плохо делать, голова сильно болеть!

– По больной голове это Дмитрий Иванович у нас специалист, – я кивнул на Кижа. – У него есть отличное средство, чтобы она не болела: оторвёт – и всё. Нет головы – нет проблем.

Мертвец осклабился и руками показал, как он откручивает лишние части тела.

– Не надо Дмитрия Ивановича, – вскинул ладони старикан. – Мы очень уважать агуда улюк, мы не хотеть, чтобы он к нам приходил ночью.

– Тогда перестаньте уходить от ответа! – я нахмурился и обвёл их тяжёлым взглядом. – На кой чёрт вам понадобилось вредить мне? Больше заняться нечем?

Шаманы продолжали упорствовать и отрицать свою причастность. Я даже начал склоняться к мысли, что стоит напустить на них Кижа и решить вопрос силовым методом. Но в этот момент с ёлки спикировала моя мёртвая ворона и уселась мне на плечо. Потёрлась головой об ухо и уставилась на синекожих.

– Кар-р-р-р! – ворона буквально рявкнула на них, вздыбив перья.

Мордатый подавился возгласом и с благоговением выпучил глаза на мою птичку. А остальные шаманы дружно выдохнули:

– Кагах айагис!

– Отец-ворон, – мордатый протянул руки к птахе, – ты пришёл к своему народу из нижнего мира!

Они повалились на землю, дружно кланяясь «предку». А ворона нахохлилась и разглядывала алеутов, поворачивая голову туда-сюда.

– Кар-р!

Синекожие дружно поднялись и уставились на ворону.

– Кар-р-р-р!

Мордатый шаман лопотал что-то на своём языке, птица ему отвечала карканьем, а остальные слушали с полным вниманием.

Я скосил глаза на ворону, сидящую на плече, и едва подавил желание стряхнуть её с себя. Это уже была не поднятая мной птица! Под перьями пряталась совсем другая сущность – могучая, хитрая и очень старая. Она едва ли могла сравниться с Павшими по мощи, однако была с ними в неком родстве. Но тьмы, в отличие от бывших божков, в ней не было, как, впрочем, и света.

Да ёшки-матрёшки! Только успел приехать, как какая-то древняя пакость подменила мою птаху! Хоть ори на весь лес: люди добрые, некроманта грабят! Это что за ерунда такая⁈ Или всё произошло гораздо раньше, а «отец-ворон» хорошо маскировался? Тот же Лукиан прекрасно умеет прятать Талант, когда ему нужно.

На моих пальцах само собой стало сплетаться Копьё Пелея. Ворона, или, вернее, та сущность, что скрывалась в ней, насмешливо посмотрела на меня.

– Кар-р-р-р, – беззлобно буркнула она. – Кар!

– Отец-ворон говорит, – перевёл мордатый, – что благодарен тебе. Ты стал проводником для его заблудившегося духа и позволил вернуться к своим детям. Ему было интересно путешествовать с тобой и жаль расставаться. Но он должен приглядеть за своими потомками, чтобы они не исчезли с лица земли.

Ворона перелетела на плечо старикана, так что тот едва не упал в обморок от счастья.

– Кар-р!

– Он запретил нам трогать твою «дорогу». Но просит в ответ, чтобы ты дал алеутам жить, как они привыкли.

Я решил не идти на конфликт с «отцом-вороном» и заключил с ним договор. Он был мудр, предвидя грядущие изменения, и не хотел невозможного. Только защитить немногочисленных алеутов, чтобы они не растворились в «пришельцах из-за моря» и сохранили свою культуру.

Достаточно быстро мы договорились о резервации для синекожих – большом куске территории, где их не будут тревожить мои люди. Я с лёгкостью согласился на такой вариант: по сути, получается заповедник с девственной природой, в котором алеуты будут егерями. Всё равно эти северные земли осваивать слишком накладно и дорого.

В ответ алеуты признавали меня своим князем и обязались платить налог мехом и золотым песком. А «отец-ворон» расплачивался месторождениями золота и других металлов – дух прекрасно знал, где они расположены, и покажет их не раздумывая.

– Хорошая сделка, – шепнул мне Киж. – Теперь они станут вашими подданными, а не как сейчас. За такое грех не выпить!

Он достал из-за пазухи фляжку и открутил пробку. Но не успел сделать и глотка, как шаманы почувствовали запах и тут же «сделали стойку».

– Огненная вода для камлания? – мордатый повёл носом. – Ты тоже шаман?

– В некотором роде, – усмехнулся Киж. – Могу угостить, если хочешь.

Все шаманы дружно вытащили берестяные стаканчики и протянули мертвецу.

– Налей и мне, что ли, – я усмехнулся. – Отметим заключение договора.

Мы выпили по одной, потом по второй, третьей… Через некоторое время я обнаружил рядом с собой человека в наряде, украшенном чёрными перьями. Кожа у него была цвета весеннего голубого льда, а нос длинный и острый, будто птичий клюв. Ни шаманы, ни Киж его не замечали, а он улыбался и подставлял стаканчик, чтобы и ему налили рябиновки.

– Тоже решил присоединиться, отец-ворон? – я подмигнул ему.

– А почему нет? – он пожал плечами. – Мне редко выпадает такая возможность.

Мы выпили с ним и молча смотрели на огонь костра.

– Давно ты вселился в мою ворону?

– Честно? Не знаю, – он вздохнул. – Я вспомнил, кто я такой, только в том городке со смешным названием. Гомер, кажется.

– Хомер.

– Не суть, – отец-ворон махнул рукой-крылом. – Память и силы вернулись только в нём. Но я помню Злобино и твоего страшного учителя-некроманта. Думаю, я должен благодарить тебя за то, что вытащил мою душу из небытия, когда поднимал птицу.

– Это вышло случайно.

– Случайности неслучайны, друг мой, – он рассмеялся каркающим голосом. – Даже таким духам, как я, не дано знать, к чему приведут наши поступки. Но всё, что мы делаем, ведёт мир по пути предназначения.

– Я не верю в предопределённость и судьбу.

– И не надо! Главное, что она верит в тебя. Давай ещё выпьем.

После очередного глотка рябиновки отец-ворон вдруг предложил:

– А хочешь, я тебе одного айагиса подарю? – он указал рукой на шаманов.

– Зачем?

– Из-за меня ты птицы лишился. Хочу компенсировать.

– Нет, спасибо.

– Зря, однако, отказываешься. От него, знаешь, сколько пользы? Вот, смотри. – Отец-ворон принялся загибать пальцы с чёрными острыми ногтями. – Может страх на врагов наслать, животных диких может и позвать, и прогнать, наводнение или обвал в горах устроить, реку может на время остановить, плодородие всякое, чтобы дети были. А дождь вызвать ему вообще раз плюнуть! Ещё камлает хорошо…

– Мне-то камлание зачем?

– Так будущее чтобы предсказать.

– И как, сбывается?

– Редко, – хохотнул отец-ворон. – Зато исключительно хорошее предсказывает. Слушаешь и радуешься, однако.

– Тогда точно не надо. Настроение у меня и так нормальное.

– А будет ещё лучше!

– Сказал же, что не надо.

Отец-ворон вздохнул, протянул стаканчик и взглядом указал на флягу с рябиновкой.

* * *

В себя я пришёл только на следующее утро. Шаманов, как и вороны, не было видно, а возле костерка сидел Киж и тяжко вздыхал.

– Доброе утро, Дмитрий Иванович.

– Совсем недоброе, Константин Платонович. Всю рябиновку вчера выпили синерожие. Ни капли не осталось!

– Ничего, потерпишь. Я тоже без кофия, знаешь ли. А где вся эта компашка?

– Ещё затемно ушла вместе с вашей вороной.

– Тогда и мы не будем рассиживаться. Нам надо кое-что сделать, прежде чем к нашим возвращаться.

Конечно, обещание не трогать эфирную дорогу алеуты дали. Но кто его знает, что у них в голове щёлкнет, если ворон опять пропадёт. Так что я решил подстраховаться и добавить кое-какую защиту.

За grand wand’ом не пришлось лететь – я старался с ним не расставаться и везде возил с собой в разобранном виде. Всего пять минут на сборку Последнего довода – и мы погрузились в «этажерку». Я приказал Кижу подняться повыше и окинул взглядом из-под облаков участок эфирной дороги.

– Дмитрий Иванович, заходи с того края и не спеша двигайся вдоль пути.

Киж сделал манёвр и лёг на курс. А я принялся набрасывать grand wand’ом на территорию огромные Знаки. Когда природа «червя» стала понятна, то и прикрыть дорогу оказалось достаточно просто. Само колдовство разрушить я не мог, зато легко поставил ловушку на шаманов. Теперь если синекожие решат пошалить, то получат сильнейший откат и не смогут завершить создание «червя».

Работу я сделал всего за два часа, и мы отправились к нашим, уже заканчивающим чинить последние опоры эфирной дороги. А потом спокойно отправились в Хомер – путь был свободен, и можно было всей толпой ехать на юг в Ангелогорск. Моим «деланным инженерам» я рассказал про шаманов и объяснил на будущее, как прикрывать эфирную дорогу. А про отца-ворона упоминать не стал: зная любопытство Черницына, легко предсказать, что он отправится к алеутам «исследовать необычное явление». Но Тане я рассказал всё без утайки – княгиня Алеутская должна быть в курсе моих дел, даже таких странных.

Глава 4
Дорога на юг

Пока я разбирался с шаманами, в Хомер кораблями доставили содержимое всех пяти составов, прибывших из Злобино. Неделя потребовалась, чтобы снова погрузить этот «княжеский багаж» в поезда, – вагонов не хватило, и пришлось ждать, когда их притащат из Иван-Кулибинска. Впрочем, я не жаловался на задержку. Полно было и местных дел, в которые требовалось вникнуть и вынести решение. Ну и с Таней мы устроили себе несколько пикников, чтобы побыть вдвоём.

– Наконец-то, – ворчала Марья Алексевна, когда всё было готово и мы садились в поезд. – Не могла Катька тебе княжество в местах потеплее выделить? Слишком уж здесь холодно и промозгло.

На мой взгляд, старая княгиня немного лукавила: лето в Хомере было ничуть не прохладнее злобинского. Скорее, ей не нравилась бытовая неустроенность, но это мы исправим уже в Ангельскогорске.

Перед самым отъездом, за пять минут до отправления ко мне в купе примчался дежурный опричник.

– Ваша светлость, там странный человек пришёл, из местных, синий такой. Говорит, что его к вам прислал какой-то отец.

– Отец? А пойдём глянем, что там за человек.

На перроне в окружении опричников ждал давешний мордатый шаман. Обвешанный амулетами ещё больше, чем в прошлую нашу встречу, с огромным баулом за спиной. Он недовольно скривил губы и мрачно уставился на меня, едва я вышел из вагона.

– Здравствуй, вождь духов.

– Здравствуй, коли не шутишь. Зачем пришёл?

Синекожий тяжело вздохнул и буркнул:

– Отец-ворон велел идти сюда, однако. Сказал, ехать с тобой надо, помогать надо.

– Я ему говорил, что шаманы мне не требуются. Возвращайся и…

Шаман надулся и с обидой в голосе сказал:

– Вождь, шибко-шибко торопиться не надо! Нельзя обратно идти. Отец-ворон своего слова не меняет, однако. Если ты меня в свою волшебную повозку не возьмёшь, пешком идти придётся. Как помогать буду, если сильно-сильно устану?

– И что, так и будешь за мной ходить?

Снова вздохнув, он развёл руками.

– Нельзя с отцом-вороном спорить. А то духи ночью приходить будут, из темноты пугать, плохое на ухо рассказывать, бубен портить, на голову плевать. Кому такой шаман нужен?

Помощь шамана мне не нужна была ни в каком виде. Но вот изучить его магию было бы интересно – работать с разрежённым эфиром обычные маги не умели.

– Как тебя зовут?

– Смеющийся Медведь, – шаман оскалился, изображая улыбку.

Я сделал знак опричнику:

– Выделите ему место и присматривайте. Чтобы никакого колдовства и камлания во время пути.

– Благодарю, вождь! – шаман приложил руку к груди.

– Иди уже, работник бубна. Потом разберёмся, к какому делу тебя пристроить.

* * *

Как и говорил Черницын, до Иван-Кулибинска по эфирной дороге было три с половиной тысячи вёрст в обход Скалистых гор. И на всём пути были разбросаны небольшие остроги: человек десять опричников и купец Русской Американской компании, торгующий с аборигенами. Одновременно и торговая фактория, и станция эфирной дороги, и пограничный пост.

Я не пожалел времени и приказал делать остановки у каждой такой фактории. Во-первых, чтобы поднять дух моих людей, сидящих в этой глуши. А во-вторых, чтобы лично узнать обстановку на местах и встретиться при случае с местными вождями.

К последним у меня был особый интерес: для войны с Испанией было бы неплохо набрать полк индейцев. Воевать они любят, а под руководством толкового командира могут натворить немало дел.

Индейцы, к сожалению, не торопились идти на контакт. Торговля торговлей, но русских они продолжали считать чужаками и относились с настороженностью. Так бы идея и зависла в воздухе, если бы не Смеющийся Медведь.

– Духи говорят, – подошёл он ко мне во время остановки у очередного острога, – тебе нужны воины, князь. Шибко-шибко воевать будешь?

Мои опричники в первые же дни переучили шамана называть меня вождём. Но обращение на «вы» он не понимал в принципе, а имя-отчество выговаривал с таким акцентом, что его попросили оставить простое «князь».

– Скорее всего, придётся.

– Неправильно делаешь, однако, – алеут покачал головой. – Вожди воинов не отпустят, чтобы другие не напали. С шаманами говорить надо! Они между собой договорятся, кто сколько даст, и равновесие не нарушится.

– Шаманы, говоришь? – я хмыкнул. – Может, ты с ними и побеседуешь, раз уж взялся помогать.

– Могу и я. Только пусть он со мной пойдёт, – Смеющийся Медведь указал на Кижа. – И возьмёт рябиновую воду для камланий. Шаманы без неё говорить не будут.

– Дмитрий Иванович, слышал? Не желаешь прогуляться?

Киж кивнул и недовольно насупился. Интерес алеута к рябиновке и необходимость делиться ему крайне не понравились. Но он наступил на горло собственной песне, выделил из запаса несколько бутылок и убыл на «камлание».

Вернулись мертвец с шаманом через два дня, несколько помятые и взъерошенные. Но поставленную задачу они выполнили.

– Молодёжи у них сейчас много, – доложил Киж. – Ещё год-другой – и пошли бы мелкие войнушки между племенами. А шаманы не любят изменения и рады сплавить нам самых буйных. Пообещали, что с вождями уладят, к осени соберут «бойцов» в кучу и приведут в наши остроги.

– Отлично!

– Только мы им пообещали кое-что. Что каждому выделят долю в трофеях. А в конце службы наградят стальным ножом, ружьём, котелком, большим отрезом ткани и четырьмя одеялами.

– Почему четырьмя?

– Они пять просили, – Киж хохотнул. – Но я из принципа торговаться начал.

– Экономный ты наш, – я покачал головой. – Ладно, четыре так четыре. Всё, иди отдыхай до самого Иван-Кулибинска.

* * *

Иван-Кулибинск, Сиэтл, остроги Розовый и Тайный – в каждом из них мы останавливались как минимум на день. Я проводил краткую инспекцию, делал пометки на будущее и составлял список открытых вопросов. В общем-то, дела шли неплохо, а местами просто отлично. Но княжеству не хватало видения перспективы и общего плана развития. Нужны были школы, больницы, водопровод, канализация, банки и верфи. Да у меня огромный список образовался, что требовалось организовать и построить!

Но кое-чего было в избытке, и оно компенсировало все недостачи. Везде, где я успел побывать, чувствовался особый дух взаимопомощи и веры в собственные силы. Мои люди стали первопроходцами, приехавшими на дикие земли, и вынуждены были объединяться. Поначалу из-за нужды, а затем это стало привычкой и традицией. Ко всему прочему, здесь практически не было дворян, и общество не расслаивалось так явно, как в Большой России.

В самом крупном поселении Орегонщины, остроге Розовом, на вокзале меня встретил тёзка, Костя Еропкин. Вернее, Константин Осипович, глава американского рода Еропкиных и комендант острога Розового.

– Константин Платонович, – искренне улыбаясь, он поклонился, едва я вышел из вагона. – Добро пожаловать на Орегонщину, житницу Алеутского княжества.

Я не стал чваниться и по-дружески обнял его. Ёшки-матрёшки, кажется, ещё вчера я вытаскивал молодого парня из особняка с псоголовыми, а теперь передо мной суровый, битый жизнью мужчина.

Первым делом он показал острог, разросшийся в настоящий городок. Ровные, как по линейке, улицы, аккуратные домики, деревянная набережная и пристань для рыбачьих лодок.

– С индейцами поначалу имелись сложности, – рассказывал Еропкин. – Они не слишком были рады видеть нас на землях, которые считали своими. Семён Иванович был занят на юге и поручил Орегонщину мне. Хочешь не хочешь, а пришлось выкручиваться.

Потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что Семён Иванович – это Камбов. Что же, он поступил правильно, задействовав Еропкина и его опричников. Результат мне понравился: и городок выглядел отлично, и с индейцами он разобрался. А судя по тому, сколько их было в Розовом, конфликт разрешился достаточно мирно.

– Обошлось без войны? – уточнил я.

– Во второй год немного постреляли, – Еропкин развёл руками. – Несколько племён решили выгнать нас силой. Мы почти два месяца сидели в остроге безвылазно, отбивая нападения. Потом удалось привести корабль с механическими лошадями, и уже мы их немного погоняли. Но без фанатизма, стоянки с женщинами и детьми не трогали. А затем Семён Иванович дал нам на месяц «Святогор».

– Полагаю, он произвёл неизгладимый эффект?

– Не то слово! Племена, которые особенно усердствовали против нас, снялись и ушли на восток за Скалистые горы. Все их земли я обратил в пользу княжества. С остальными получилось заключить мир, а чуть позже и союз.

– Вы прирождённый дипломат, Константин Осипович.

– Господь с вами, Константин Платонович! Моей заслуги немного. Я всего лишь вытащил на переговоры как можно больше орков. Даже специально просил приехать вашего опричника Хухая. Он вам не рассказывал? Индейцы же считают орков роднёй из-за цвета кожи. Их шаманы заявили, что орки – это потерянные племена, ушедшие за море и теперь вернувшиеся на родину. Вот и замирились по-родственному, простив взаимные обиды. А с союзом всё вышло случайно, исключительно из-за моего головотяпства. Даже удивительно, как обернулось.

– Рассказывайте, мне хочется услышать эту историю.

Как оказалось, для союза с индейцами Еропкину пришлось потеряться. Он отстал от своих опричников, заблудился, а под конец упал с коня и сломал ногу. В таком незавидном положении его и нашли недавние враги.

Очнулся Еропкин в «типи», помеси палатки и шалаша, вождя племени кайюсы. Обращались с ним учтиво и обещали доставить к своим, когда он поправится. Ухаживала за раненым весёлая девица весьма свободных нравов. Как оказалось позднее, это была единственная дочь вождя, на которой он и предложил жениться своему гостю.

– Я согласился, – Еропкин улыбнулся. – Всё остальное по заключению союза сделал мой тесть, давно мечтавший о лучшем будущем для своих людей. И знаете, Константин Платонович, я ни разу не пожалел о своём решении. Быстрая Стрела оказалась самой чудесной женой, какая может быть, и родила мне пятерых наследников. С ужасом вспоминаю, что мог не поехать в Америку и не встретить её.

С его женой, принявшей в православии имя Марии Фёдоровны, мы с Таней тоже познакомились. Действительно, красивая женщина, с гордым профилем и мелодичным голосом. Вождь знал, что делал, – у Еропкина не было ни единого шанса остаться холостым.

Наблюдая за Таней и женой Еропкина, я сделал неожиданное открытие. Шаманы заблуждались, принимая пришельцев за «потерянные племена»! Орки с индейцами если и родственники, то очень-очень дальние. Руки сотрёшь, пока докопаешься до степени родства. Хоть цвет кожи и у тех и у других зелёный, но оттенки совершенно разные. Типажи лиц непохожи абсолютно, как и пропорции тела. «Эфирные тени» так и вовсе различаются, как день и ночь.

А через минуту я подумал, что шаманы, может, и не ошибались вовсе. Скорее всего, они специально обманули соплеменников, чтобы прекратить войну и наладить отношения между народами. В таком случае шаманы, как и вождь, тесть Еропкина, гораздо хитрее, чем можно предположить. Они увидели силу пришельцев, оценили перспективы и пошли на сознательную интеграцию. И ещё неизвестно, кто кого ассимилирует в конце концов. Вполне может быть, что лет через двести жители Алеутского княжества будут называть себя русскими, а в документах записываться как Иван Бегущий Медведь или Марья Синяя Птица.

От мыслей меня отвлекли крики. В саду младшие Бобровы носились с отпрысками Еропкина. Я прислушался и едва не засмеялся в голос. Дети играли в «индейцы против масонов» и все как один хотели быть благородными индейцами, а не зловредными гадами.