Текст книги "Тридцать лет спустя"

Автор книги: А. Хайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

ЛЮДИ ДОБРЫЕ

Скажите честно, вы не устали?.. Нет, я имею в виду, от хамства не устали?.. Есть немножко… Нет, правда, что греха таить, сталкиваемся мы с ним еще на работе, на улице и, особенно, в сфере обслуживания. Ведь это такая сфера – она как захочет, так и обслуживает. Потому что у нее в руках все: магазины, ателье, столовые, почта, вокзал и телеграф.

И что интересно, мы про эту сферу говорим, пишем, постановления принимаем, а результатов никаких. Вот я и думаю: может, мы сами себя неправильно ведем? Зачем мы возмущаемся, требуем жалобную книгу? Ведь они тоже люди и тоже хотят нормального человеческого тепла. А вы вспомните: кто-нибудь из вас хоть раз обнял официанта, погладил продавца, поцеловал таксиста?.. Так что я предлагаю не кричать, а по-человечески попросить. Тепло и сердечно. В порядке живой очереди.

Дорогие работники сферы обслуживания! Наши милые кормильцы, поильцы, обшивальцы и обдиральцы! Мы обращаемся ко всем профессиям сразу и к каждой в отдельности.

Работники ресторанов, буфетов, кафе и диетических столовых! Кулинары наши! Расскажите честно, что мы вам сделали плохого? За что вы нас так кормите? Мы же все ваши современники, мы все сегодняшние, а у вас почему-то щи суточные, борщ вчерашний, а сырники прошлогодние.

Мы уже не говорим про ваш шашлык, который вы жарите из одних сухожилий. Этот шашлык можно съесть только большой компанией, по принципу “Пожуй и передай товарищу!”

Работники ремонта квартир! Уважаемые маляры, штукатуры, плиточники и паркетчики! Объясните честно, почему без бутылки вы работать не хотите, а после бутылки – не можете?

Нет, мы не обижаемся, что обои вы наклеили на потолке, а линолеум на стенке. Я просто хочу узнать, долго ли мне еще спать в ванной, а жене на газовой плите?

Мы не капризничаем. Мы ко всему привыкшие. Пережили войну, разруху, коллективизацию, культ личности и его последствия. Бог даст, и ваш ремонт тоже переживем.

Проводницы поездов дальнего следования! Гостеприимные хозяйки вагонов! Расскажите, почему за наш рубль вы всегда нас заворачиваете в мокрые простыни? Ведь мы брали билет не в вытрезвитель, а в поезд дальнего следования.

Проводница! Мамаша! Спасибо, что ты вовремя разбудила пассажира перед его остановкой. Не важно, что это был не тот пассажир, не важно, что он упирался и не хотел выходить, важно, что здесь, на глухом полустанке, он увидит новые просторы нашей необъятной Родины в два часа ночи.

Дорогие работники гостиниц! Наши милые горничные, коридорные, этажные и трехэтажные! Спасибо, что вы следите за нашей моралью. Вы тратите на это столько времени, что вам уже некогда следить за чистотой. Объясните, почему гостям после одиннадцати нельзя находиться в номере, а тараканам можно?..

Голубушки! Почему вы такие подозрительные? Неужели вы думаете, что участники научного симпозиума или передовики производства съехались в ваш прекрасный город только для того, чтобы выкрасть из гостиницы граненый стакан и завернуть его в ваше вафельное полотенце третьей свежести!

Работники районных поликлиник! Сестрички и братишки милосердия! Спасители наши! Простите нас, ради бога, что мы заболели. Честное слово, мы не нарочно. Но раз уж так случилось, найдите хотя бы мою карточку. Это ведь не я, а вы по ошибке отнесли ее в кабинет гинеколога.

Милый доктор, что вы там все время пишете? Оторви! есь на минутку, посмотрите на меня – может, вы меня видите в последний раз. Поверьте, не за бюллетенем я пришел, а за советом. Ведь вас шесть лет учили в институте, что не каждый больной – симулянт и не каждая болезнь называется ОРЗ. Доктор, ну вспомните обо мне! Вы же пять минут назад сказали: “Не дышите!” Я уже синею. А вы все пишите, пишете…

Начальники ЖЭКов, контор и узлов! Завы, замы и помы! Голубчики! Мы понимаем, что трудно. Труд но целый день быть такими важными и гордыми. Пожалуйста, поберегите себя, не кричите на нас так громко. Мы и так хорошо слышим, что у вас для нас ничего нет.

Соколики! Если устали, так и скажите. Мы других найдем. Это хороших специалистов у нас не хватает, а плохих начальников – во сколько! Мы одними своими начальниками можем заселить Бельгию, Голландию и Люксембург вместе взятые.

Люди добрые! Почему ж мы так часто забываем, что мы добрые? Ведь вся наша жизнь – одна большая сфера обслуживания. Сегодня мы к вам пришли, завтра вы к нам придете. А жизнь коротка. Всех обхамить все равно не успеешь. Так, может, лучше и не стараться? А дать человеку чуточку тепла, немножко доброты, капельку внимания. Не навсегда дать, на время. Это все вернется. Важно только начать. А там – само пойдет. За улыбку – улыбка. За спасибо – пожалуйста. За добро – добро.

1980–1990

Восьмидесятые! Годы упадка застоя и расцвета перестройки! Десятилетие, когда мы так часто хоронили своих вождей, что не успевали менять портреты. Период, когда “экономика перестала быть экономной” и вообще перестала быть. Время, когда наконец можно много что говорить, но мало что изменить.

В этот бурный исторический момент вряд ли кто заметил, что в 1985 году я был удостоен звания лауреата Государственной премии СССР. Этот факт я и по сегодняшний день считаю единственным реальным делом перестройки.

Что будет дальше – трудно предположить. Как говорится, поживем – увидим. Если поживем…

В этот раздел вошли рассказы, опубликованные в “Литературной газете" и “Огоньке”, монологи для Г.Хазанова и Е.Петросяна, сценки из спектакля эстонского театра молодежи “Во сне и наяву”.

ИНОПЛАНЕТЯНИН

В восемь часов сорок пять минут в предместье Н. приземлился небольшой межпланетный корабль. Из космического звездолета, имеющего форму удлиненной эллиптической тарелки, спрыгнуло на землю существо, внешне ничем не отличающееся от обитателей города Н. Только по лихорадочному блеску и откровенному любопытству в глазах можно было обнаружить в нем пришельца. Это был, действительно, пришелец. Гуманоид с планеты Сириус, посланный на Землю для установления контакта. Ровно в девять часов гуманоид вышел на центральную улицу города. Несмотря на раннее время, улица была заполнена людьми. Объектов для контакта было более чем достаточно.

Несколько секунд инопланетянин стоял в нерешительности, а затем уверенно двинулся к человеку с большим портфелем в руках. Но едва он приблизился на два шага, как человек сорвался с места и с криком: “Иван Лукич, вы мне срочно нужны по делу!” – кинулся догонять какого – то прохожего.

Гуманоид остановился, потоптался на месте и переключил свое внимание на женщину с двумя хозяйственными сумками. Но в это время открылись двери какого-то магазина и женщина, распихивая толпу людей, устремилась внутрь, бурно работая локтями.

Следующий землянин, заинтересовавший пришельца, прямо перед его носом нырнул в телефонную будку, и через застекленную дверь до инопланетянина донесся его возбужденный голос: “Сидорчук! Вы нам даете болты, а мы вам присылаем олифу!.. Нет-нет, кроме болтов меня ничего не интересует!” Пришелец тихо отошел от будки. Трудно бы ло установить контакт с существом, которого ничего не интересует, кроме болтов.

Одним словом, люди все время были рядом, но они все так безостановочно двигались, что пришельцу на секунду показалось, что их вроде и нет.

Спустя несколько минут гуманоид наконец-то обнаружил человека, неподвижно стоящего у газетного стенда. Человек что-то читал, беззвучно шевеля губами. Инопланетянин тихо дотронулся до его плеча:

– Простите, я бы хотел вступить с вами в контакт.

Человек слегка побледнел:

– Почему со мной?

– Потому что нас, – стараясь говорить как можно мягче, произнес гуманоид, – нас интересуют ваши люди.

Лицо человека стало совершенно белого цвета:

– Кого это – нас? Вы откуда будете?

– С другой планеты.

– Из Америки, что ль?

– Нет, что вы, гораздо дальше.

– Ах, еще дальше… А что ты у нас делаешь?

– Выполняю специальное задание.

– Задание?! Я тебе сейчас такой контакт установлю, шпион проклятый!

Гуманоид выставил вперед руки:

– Что вы, что вы! Это ошибка. Я не шпион, я с планеты Сириус.

– Ну и что, – сказал человек, немного успокаиваясь, – хотя бы даже из Сирии. Все равно не имеешь права на улицах к людям приставать. Приводи свою делегацию к нам на завод, устроим вечер дружбы – будет контакт.

“Какой странный человек, – подумал гуманоид, – при чем здесь завод? Какая делегация?.. Непонятно. Ясно только одно: мужчины здесь не очень контактны. Возможно, следует подойти к женщине”.

Он выбрал молодую симпатичную девушку, разглядывающую какую-то витрину, и взял ее за рукав.

– Девушка, я бы хотел вступить с вами в контакт. Девушка вспыхнула и резко сбросила его руку. – Нахал!

А какая-то старушка, наблюдавшая за этой сценой, заохала, обращаясь к прохожим:

– Ну и молодежь пошла! Совсем обнаглели. Уже прямо на улице хотят в контакт вступать.

“Ах вот оно что, – подумал пришелец, – очевидно, здесь не принято вступать в контакт на улице. Ну что ж, тогда зайдем в помещение”. Он обвел взглядом улицу: “Универсам”… “Комиссионный” “Книги”. “Вот это подходит, – решил гуманоид. – Где книги – там всегда мыслящие существа”.

Он зашел в магазин и поднялся к главному мыслящему существу – директору. Распахнул дверь и прямо с порога сказал:

– Я бы хотел вступить с вами в контакт.

Директор поднялся с места и поплотнее прикрыл дверь.

– А вы от кого?

– Я сам от себя.

– Это я понимаю. Кто вас сюда послал?

– Меня?.. Сириус.

Директор огляделся по сторонам и на всякий случай закрыл форточку.

– Сириус?.. Он что уже вышел?

– Конечно, – удивился пришелец. – Наш Сириус давно вышел на орбиту.

– Тогда передайте ему, что сейчас не до контактов.

– Но почему?

– Потому что не до Сириуса. Кругом ОБХСС.

И, подталкиваемый в спину крепкими руками директора, пришелец покинул кабинет. Он зашел в маленький безлюдный садик, уселся на лавочку и принялся думать: “Ну почему, почему с людьми так трудно вступить в контакт? Что происходит? Конечно, я понимаю: у каждого своя жизнь, свои дела, свои заботы. Но неужели милые, симпатичные существа не могут найти друг для друга пару минут? Чтоб не устраивать никаких дел, ничего не выбивать, ничего не доставать. Просто пообщаться. Или просто так это уже невозможно?..”

Его размышления прервали двое людей, выросших как из-под земли.

– Скинемся? – спросил один.

– Что?

– Ну, сбросимся? – спросил другой.

– Не понимаю.

Приятели переглянулись.

– Ты что, с луны свалился?

– Нет, – сказал пришелец, – я не с Луны.

– Так в чем дело? Давай законтачим.

– Конечно, конечно, законтачим, – обрадовался гуманоид. – А что для этого нужно?

– Рубль нужно. Чтоб контакты промыть.

Они взяли рубль и принесли какой-то жидкости, которая показалась пришельцу крайне мерзкой на вкус. Однако для контакта он отпил треть стакана.

– Скажите, – весь передергиваясь, спросил он, – почему у вас так трудно войти в контакт? Я сегодня ищу контакт с девяти утра.

– С девяти – рано, – сказал один. – Компанию надо с одиннадцати искать.

– А просто так, без компании, можно? Вдвоем?

– Вдвоем?.. Ну, если в получку. А так – дорого.

– Получка? А что это такое?

Приятели снова переглянулись.

– Бедняга, никогда получки не видел. Видно, все жена отбирает.

– Да, жаль человека.

– Но я не человек, возразил инопланетянин. – Я гуманоид.

– Какой еще гуманоид? В ГУМе, что ль, работаешь?

– Нет, я вообще пришелец с другой планеты.

– Все, Федя, – сказал один, – пришельцу больше не наливай.

– Но я правда с другой планеты. Я могу доказать. Хотите, я поменяю свой цвет? Стану фиолетовым, синим, лиловым?..

– Подумаешь, – сказали приятели, – ты бы видел, какие мы в понедельник на работу выходим. Такого цвета вообще не бывает.

– Ну я не знаю… Хотите я угадаю, о чем вы думаете?

– Валяй.

– Вы думаете о том… где достать еще этой горькой жидкости.

– Верно. Мы всегда об ней думаем. Повторим?

– Спасибо, – сказал гуманоид, – я больше не могу.

– Да, – сказали друзья, – не боец. Тогда будь здоров, не кашляй. У нас обеденный перерыв кончается.

– Постойте, а как же наши контакты?

– Никак. Пить научишься – будут контакты.

“Будут контакты, будут контакты”, – повторял про себя пришелец, фиксируя эти слова в блоке памяти.

С тех пор прошло немало времени, но он все еще ищет контакты. И если вы случайно встретите на улице небритого человека в жеваных брюках, давно не чищенной обуви, с мятым рублем, зажатым в кулаке, – знайте, что это он, гуманоид с планеты Сириус. Только опустившийся. Опустившийся к нам на землю.

ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРА

Когда я слышу, что какой-то актер блестяще сыграл свою роль, мне становится смешно. Подумаешь, сыграл роль! Да я каждый день, каждый час изображаю десятки персонажей, а обо мне никто даже не слышал. Вот, взгляните сами. Перед вами список моих ролей:

Любящий муж.

Заботливый отец.

Талантливый инженер.

Активный общественник.

Это только мои главные роли. Есть еще и второстепенные:

Остроумный собеседник.

Заядлый болельщик.

Коллекционер марок.

Телезритель.

Я уже не говорю о различных эпизодических ролях:

Человек в очереди.

Посетитель музея.

Пассажир в автобусе. И.т.д.

Как видите, ролей у меня больше, чем у любой театральной знаменитости. Неудивительно, что последнее время я их начал путать. Впрочем, этого никто не замечает. Недаром старая театральная истина гласит: не важно, что играешь, а важно – как!

Но, извините, мне пора. Скоро мой выход. Занавес открывается…

Утро. Косые лучи солнца пробиваются в окна уют ной квартиры. Негромко звучит радио. По нему уже кто-то с утра исполняет роль премьер-министра. В кровати спит человек лет тридцати. Это я. У стены – “Хельга”, у двери – Ольга, моя жена.

– Кушать подано! – говорит она и исчезает.

В моей пьесе жена играет эпизодическую роль. Одна-две реплики, не больше.

Я иду на кухню и сажусь за стол. Но едва начинаю есть яичницу, как чувствую на зубах хруст соли. В ту же минуту я невольно вхожу в роль Посетителя Столовой.

– Что такое, – строго спрашиваю я. – Почему яичница пересолена?

– Не знаю, – говорит жена, – это случайность.

– Почему из-за ваших случайностей должны страдать люди?! Кто это готовил?.. Позовите!

Дверь на кухне открывается, и входит мать жены в белом переднике. В старых комедиях ее называли Тещей.

– Что ты шумишь? – говорит она. – Не с той ноги встал?

– А почему вы, собственно говоря, мне “тыкаете”? Я вам пока еще не сын. Дочку свою этим кормите!

– Коля, – тихо говорит жена, – может, творожку поешь?

– Ешьте сами! – говорю я.

Эта реплика – на уход. Я иду на работу.

День. Большая светлая комната, уставленная столами и чертежными досками. За одним из столов склонился человек. Это опять я. Передо мной груда бумаг. Я составляю графики отпусков, вывожу кривую опозданий и пишу списки лиц, не уплативших профвзносы. Работа эта настолько бессмысленна, что я даже не понимаю, какую сейчас играю роль.

К середине дня я все это заканчиваю и тащу к начальнику. У него в кабинете уже полно бумаг: на столе, на полках, в шкафу. Я сразу чувствую себя в роли Человека, Сдающего Макулатуру.

– Принимайте, – говорю я первую реплику.

– Спасибо, – отвечает начальник.

– Как – спасибо? А талон?

– Какой талон?

– За макулатуру.

Начальник озирается по сторонам и, понизив голос, говорит:

– Голубчик, я понимаю, что это не инженерная работа, но что делать, должен же кто-то этим заниматься.

– Безобразие! Человека с высшим образованием заставляют заниматься какой-то писаниной! До каких пор это будет продолжаться?!

Но это уже внутренний монолог, который я произношу по дороге в отдел. Комната пуста, все ушли обедать. Лишь у моего стола стоит Леночка, студентка пятого курса, проходящая у нас преддипломную практику. Мне предстоит играть роль Консультанта по Проекту. Но когда я вижу ее стройную фигуру и нежные щеки, чуть тронутые загаром, я беру на себя амплуа Героя-Любовника.

– Ну, солнышко, как дела? – спрашиваю я. – Почему такие грустные глазки? Устала?..

– Немножко, – говорит она. – Чертила всю ночь.

Я беру ее за руку и смотрю прямо в глаза:

– А, может, тебе отдохнуть день-другой, переключиться на что-нибудь… живое…

Она почему-то краснеет и выдергивает руку.

– Что с вами, Николай Алексеевич?

– Что со мной? Кто это знает? Быть может, небо, что тебя послало. На радость или горе, сам не знаю…

– Я позову кого-нибудь, – испуганно говорит она.

Вот этого делать не надо. Это я знаю точно.

– Постой! Остановись хоть на мгновенье…

Но в этот момент все возвращаются с обеда, и сценка прерывается на самом интересном месте. Я еще долго не могу выйти из образа и весь оставшийся день играю роль Героя-Любовника – с нашими сотрудницами и секретаршей директора Генриеттой Павловной.

Вечер. Та же декорация, что и утром. В окна падает свет уличных фонарей. В комнате полумрак. Посреди комнаты в мягких креслах сидят супруги. Это я и Ольга. Сейчас самое время играть Любящего Мужа, но я с головой ушел в роль Человека, Читающего Газету.

– Кофточку сегодня видела, – робко говорит жена.

– Все больше товаров выпускает наша легкая промышленность, – читаю я вслух.

– Нет не нашу. Венгерскую.

– В этом году в два раза вырос товарооборот стран-участниц СЭВа, – продолжаю я.

– Купить хотела, да денег нет.

– Помощь странам, пострадавшим от землетрясения.

– Коля, – говорит жена, – ты мне не дашь сорок рублей?

Я откладываю газету, и во мне просыпается Председатель Кассы Взаимопомощи.

– Откуда?! Откуда у меня сорок рублей? Я деньги не печатаю!

– Но я же не так много прошу.

– Ну и что? Тебе дай, другой, третьей… Так нам, дорогой товарищ, никаких денег не хватит.

Жена уходит на кухню, и оттуда слышится ее плач. Кажется, я немного пережал. Неудивительно, ведь сегодня было сотое представление этой сцены. Я иду на кухню, чтоб ее успокоить.

– Вот, – всхлипывая, говорит Ольга свою традиционную реплику, – говорила мне мама, чтобы я за тебя не выходила.

Как только я это слышу, я сразу становлюсь Руководителем Группы.

– Между прочим, мы здесь никого не держим. Хотите уходить – скатертью дорога. Другую найдем на ваше место. Помоложе и поспособней.

Я возвращаюсь в комнату и включаю телевизор. Сейчас начнется мой любимый хоккей. Но как только на экране появляются переполненные трцбуны, открывается дверь и входит мальчик лет двенадцати или четырнадцати. Это мой сын. Надо бы взять роль Заботливого Отца, но я не могу. Я занят в эпизоде “Человек у телевизора”.

– Папа, – говорит мальчик, – я тебе одну вещь хочу сказать. Только ты не расстраивайся.

– Чего расстраиваться, – бодро отзываюсь я, не отрываясь от экрана. – Ведь после второго периода счет 3:1 в пользу “Спартака”.

– Пап, ты послушай. Я сегодня подрался на уроке. Это все Валька. Он первый в меня плюнул.

– Плюнул? Это не по правилам. Его надо удалить из класса на две минуты.

– Не знаю… Только тебя завтра к директору вызывают.

– Безобразие! – говорю я. – Возмутительно! Он же коньком шайбу забил, а судья засчитал.

Сын пытается что-то сказать, но я не слышу, потому что весь стадион хором скандирует: “Шай-бу! Шай-бу!”

– На уроках надо заниматься, – говорю я, когда на экране возникает пауза. – А то кончишь школу и с двух метров в ворота не попадешь. Ну все, иди спать. На сегодня разговор окончен, вел репортаж твой папа.

Часы бьют одиннадцать. Сцена пустеет. Я смываю грим и ложусь в постель. Все тело блаженно ноет от прикосновения прохладной простыни. Господи, до чего же я устал! И кто только сказал, что у артистов легкая жизнь…

ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС

Вы замечали, что когда мы попадаем в необычную ситуацию, когда жизнь ставит перед нами сложную задачу – что нам приходит на помощь? Ни логика, ни знания, ни высшее образование… Нам на помощь приходит интуиция или, как мы говорим, внутренний голос. Что это такое – никто не знает. Но мы всегда чувствуем, что внутренний голос где-то здесь, рядом, витает над головой, что-то нашептывает на ухо. И когда ты теряешься, не знаешь, как поступить, сразу появляется он: все знающий, все понимающий, умнейший из умнейших, мудрейший из мудрейших – твой внутренний голос.

Под звуки восточной музыки выходит Внутренний голос в чалме. Голос залезает на стул и оказывается над головой Сидорова

Голос. Ну что, дорогой, опять проблемы?

Сидоров. Да есть одна…

Голос. С женой советовался?

Сидоров. Нет.

Голос. Молодец! А то она насоветует… Ну, рассказывай.

Сидоров. А что рассказывать? Ты же сам все знаешь. Я в этом НИИ уже двенадцать лет работаю. Работаю хорошо, мозги варят. А сейчас освободилось место зав. лабораторией. Я хочу, чтобы на это место назначили меня.

Голос. А я при чем?

Сидоров. Посоветуй! Ты же умнее меня. Не могу же я сам написать заявление и сам предложить свою кандидатуру. Это неудобно, ты согласен?

Голос.(подумав). Неудобно знаешь что? Штаны через голову одевать.

Сидоров. Знаю, ты мне уже говорил.

Голос. Тогда в чем дело? Действуй.

Сидоров. А вдруг откажут?.. Нет, я боюсь. Голос. Одна боялась, знаешь, что вышло? Сидоров. Знаю, знаю, ты тоже говорил. Голос. Знаешь, так иди.

Сидоров. Тебе легко говорить! А я не могу сам за себя просить.

Голос. У нас пока сам не попросишь – ничего не дадут.

Сидоров. Да? Ты мне раньше этого не говорил.

Голос. А чего говорить? Это и так все знают. Ну смелей, смелей, что у тебя за характер? (Берет его за шиворот.) Иди, положись на меня.

Вталкивает его в кабинет. Там за столом сидит Директор.

Сидоров. Здрасьте, товарищ директор…

Директор. А, Сидоров, вы ко мне?

Сидоров. Нет, извините, я ошибся (поворачивается к выходу).

Голос.(расставляет руки). Стоять!

Директор. Да вы проходите, садитесь.

Сидоров. Спасибо, я…

Голос. Сидеть!

Сидоров садится, за его спиной встает Внутренний Голос.

Директор. Ну, что у вас?

Сидоров. Да у меня… собственно…

Внутренний голос достает из кармана заявление, вкладывает в руку Сидорова, кладет ее на стол.

Директор, (читает). Так… Значит, вы просите назначить вас зав. лабораторией. Я правильно понял?

Сидоров. Нет, я не прошу! (Голос шепчет на ухо.) Я требую.

Директор. Ах, даже требуете. Интересно… А вы не подумали, что на эту должность есть другие кандидаты. Матюшкин, например, чем не зав. лабораторией?

Сидоров. Этот пьяница? Да ему вообще здесь не место!

Директор. Ох, какой вы… не место. Он ведь у нас многодетный отец. Неужели вам его не жалко, а?

Сидоров поворачивается к Внутреннему Голосу.

Голос. Гнать поганой метлой!

Сидоров. Да ты же слышал, жалко.

Голос. Жалко, знаешь где?

Сидоров. Знаю. (Директору.) Товарищ директор, жалко знаете где?

Директор. Знаю, мне уже докладывали. Ну, хорошо, оставим Матюшкина. А Карсавина, разве плохой инженер?

Сидоров. Карсавина? Да она, если говорить откровенно… она вообще… (Голос зажимает ему рот)… а не инженер.

Голос. Ты что, спятил? Это же его симпатия.

Директор. Ну что вы молчите? Какого вы мнения о ней как о женщине, как о специалисте?

Сидоров. Ну, как женщина… она специалист.

Директор. А Николаев, Петров, Кузьменок? Почему вы решили, что именно вы подходите на эту должность?

Сидоров. Не знаю, мне так подсказывает внутренний голос.

Директор. Да? А другие доводы у вас есть? Более веские. Если есть, так выкладывайте. Давайте, не стесняйтесь!

Сидоров смотрит на Голос. Голос достает красивую бутылку, ставит ее на стол директора.

Директор. Это что?

Сидоров.(смотрит на этикетку). Это коньяк. Французский.

Директор. Да вы в своем уме? Вы мне что, взятку предлагаете? Да как вы посмели?!

Сидоров. Это не я, это внутренний голос.

Директор. Да плюньте вы на свой внутренний голос!

Сидоров поворачивается. Голос закрывается руками.

Сидоров. Ты что натворил, дурак!

Голос Откуда я знал, что он не берет?

Сидоров, (замахиваясь). Иди отсюда! Иди, я тебе говорю!

Обиженный Внутренний Голос отходит, нервно закуривая.

Сидоров. Сергей Петрович, простите меня. Я, конечно, вел себя как свинья. Это все от волнения. Забудьте, если можете. Конечно, я понимаю ваши сомнения, но, Сергей Петрович, спросите себя самого, посоветуйтесь со своим внутренним голосом. Как он решит, так и будет.

Директор. Вы думаете?.. Ладно, посоветуемся.

Нажимает звонок. Входит простая бабка в платочке, становится над его головой.

Голос. Вызывал,?

Директор. Ага! Посоветоваться надо. Тут, понимаешь, Сидоров ко мне пришел. Хочет стать зав. лабораторией.

Голос. Молодец! Давно пора. Назначай.

Директор. Ох, какая ты шустрая? Мы ж, все-таки, секретная организация. А ты про него все знаешь? Где родился, где учился, кто у него родственники?..

Голос. Откуда мне знать? Я – внутренний голос, а не министерство внутренних дел.

Директор. То-то и оно. Специалист он прекрасный, но личное дело надо полистать.

Голос. Полистай. Мне не к спеху.

Директор, (листает) . Та-ак… Вот видишь: прадедушка у него какой-то неясный. Да и дедушка… В общем, куда ни копни…

Голос. А ты не копай, не экскаватор. Ты ж не дедушку на работу берешь.

Директор. Так-то оно так… Но и сам он второй раз женат.

Голос. Дело житейское. Первый раз ошибся. Вон, прыгунам в высоту, и то по три попытки дают. Назначай, не бойся.

Директор. Да пойми ты, не солидно для руководителя: только что говорил “нет”, а теперь “да” Неудобно!

Голос. Неудобно знаешь что? На потолке спать, одеяло падает.

Директор. Знаю, мне уже сообщали… Сидоров, я тут обдумал… В целом ваша кандидатура мне нравится. А детали… вы где обедаете?

Сидоров. В рабочей столовой.

Директор. Пойдемте, за обедом все и договорим (берет его под руку, уводит).

Голос Сидорова, (бабке). Мадам, а вы где обедаете?

Голос Директора. Что, не слыхал? В рабочей столовой.

Голос Сидорова. Ну что вы? В такой день? Я вас приглашаю в ресторан.

Голос Директора. Но это как-то неудобно.

Голос Сидорова. Неудобно знаете что?

Голос Директора. Знаю. Пошли! (берет его под руку, уходят).