Текст книги "Бутафория (СИ)"

Автор книги: А. Артемьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Мы не съезжались, – гаркаю я. – Но вещи мне забрать стоит. Потому что жить с парнем, которого я толком не знаю – удел проституток.

– Вот, спасибо, мне ещё никто не делал такие комплименты, – восхищается Ева.

Через полчаса нудной болтовни о парнях (Ева ни разу не спросила о нашем с мамой разговоре, и я ей предельно благодарна), мы добрались до пункта назначения. Дом Вильяма. Почти десять вечера. Самое время забрать свои манатки оттуда.

– А я могу зайти с тобой? – осторожно спрашивает моя подруга.

– Даже не думай. Твоя задница обязательно что-нибудь заденет. К тому же, я там зеркало разбила.

Чёрт возьми.

– Ах, не забудь отдать Вильяму деньги за зеркало, – ворчит Ева. – А как ты умудрилась его разбить?

– Не спрашивай.

Осторожно ступая, я подхожу к чёрному входу и вставляю ключ, который с трудом смогла достать из кармана. Такой маленький и неудобный любитель цепляться за джинсовую ткань едва проворачивается в замке. Конечно же, вопреки всем моим просьбам, Ева игнорирует мои слова и заходит внутрь вслед за мной. Вспоминаю, где же я оставила свою дорожную сумку. Мой нос улавливает едва заметный аромат знакомого одеколона. Мы зажигаем свет по пути на второй этаж.

– А вы уже трахались? – не отстаёт Ева. Я игнорирую, а мои ноги несут меня наверх. Точно! Мои вещи в той самой комнате, где я ночевала.

– У тебя уже и комната своя здесь появилась, – моя подруга улыбается широченной улыбкой на всю рожу. Я хватаю сумку, и мы выходим отсюда, с надеждой поскорее уйти. Прощай, настенный Тауэрский мост.

– Здесь так тихо, – говорю я, осторожно спускаясь по лестнице.

– На улице уже темно. Может, закажем такси? – предлагает моя подруга.

– Да, давай, – соглашаюсь я, и Ева достаёт свой телефон.

По пути назад я выключаю свет, закрываю за нами дверь, проворачиваю этот несчастный ключ миниатюрного размера. Такой штуковиной только в зубах ковыряться, честное слово. Я оставляю это ничтожное подобие нормального ключа в горшочке с красивыми ниспадающими вниз фиолетовыми цветами. Кажется, это вербена. Мы с Евой выходим на проезжую часть в ожидании такси. Сзади на мою подругу кто-то резко набрасывается. Та, естественно, начинает пронзительно визжать, и я вместе с ней за компанию. У нас, девушек, так принято, если в компании кто-то кричит, остальные подхватывают зачинщицу, как сирены.

– Шистад, твою мать! – Ева поправляет свою грудь и отпрыгивает в сторону. Крис моргает и присматривается повнимательнее.

– Ева и Нура, вот так встреча, – удивляется парень. – Прости, Ева, перепутал тебя с парнем, – слащавая улыбка растягивается по всему лицу. Моя подруга лишь скалится ему в ответ как гиена.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, осторожно поставив сумку на асфальт.

– То есть, ты – любитель полапать парней за сиськи? – Квиг Мун начинает рассматривать лицо Криса.

– Хотел помириться с другом. Проезжал мимо, смотрю, свет горит, – он игнорирует слова моей подруги.

– У тебя есть машина? – не унимается Ева, – я думала, ты отсасываешь у Магнуссона, чтобы бесплатно и бесконечно ездить на пассажирском в его машине.

– Отсасывать – это по твоей части, – Крис облизывает верхнюю губу и продолжает мило улыбаться. Ева закипает.

– Тихо! – ору я. – Ты не мог бы подвезти нас? Здесь недалеко.

– Такси уже едет, – упрямится Ева.

– У тебя есть лишние деньги? – удивляюсь я.

– Думаете, я повезу вас бесплатно? – смеётся Крис. – Ева не зря заговорила про минет-за-поездку.

Эти двое начинают грызться, как собаки, и всё, что я могу сделать – демонстративно закатить глаза. Жаль, никто не видит.

– Я ненавижу таких, как ты, – шипит Ева, отпихивая Криса в сторону.

– Такие, как я, тебе просто не по зубам, – отвечает Шистад.

– Господи, поскорее бы уже такси приехало, – умоляю я.

– Таких, как ты, нужно убивать при рождении, – продолжает гавкать Ева.

– Шлюх нужно убивать ещё в утробе матери.

Ох, Крис, это было мерзко.

– Да пошёл ты! – моя подруга плюёт куда-то в сторону.

– Стой, – Крис вдруг меняется в лице, – дай мне свой номер.

– У шлюх есть только визитная карточка, – гаркает Ева.

– Значит, дай визитную карточку, – улыбается Крис.

– Такси приехало, наконец-то! – пою я, хватая сумку. Отдираю Еву с места, оттаскиваю к машине, прерывая их перепалку.

– Я напишу тебе, – говорит Шистад, залезая в машину. Мы тем временем садимся в такси. В моём голове был лишь один вопрос к Еве: «ты – дура?». Но я молчу. Жду, пока она…

– Ну и дура же я, – смеётся Ева. Я начинаю улыбаться.

– Полнейшая.

Комментарий к Вот так встреча

Решила развивать линию Евы/Криса.

Как думаете, эта пара здесь лишняя или нет?

========== Девочки должны помириться ==========

– Нура, уже семь утра, – будит меня Ева. С трудом мне приходится открыть глаза и посмотреть на часы. Автоматически я проверяю, не написал ли Вильям. Последнее сообщение я получила вчера вечером, когда уже была у Евы. Он сообщил, что прилетит, когда проведёт достаточное количество времени со своим отцом. Я рада, что у Вильяма всё хорошо. Он очень помог мне в тот день, когда у меня съехала крыша от ужасных новостей.

Ноги с трудом несут меня в ванную. Ева уже порхает на первом этаже, готовит завтрак. Её мать снова уехала в очередную командировку, поэтому, не удивлюсь, если на столе будет что-то вроде подгорелых тостов с молоком, или салата из картошки (да, и такое бывает).

– Когда похороны? – пытается вспомнить Ева за столом. На завтрак (бинго!) тосты с мёдом, и стакан молока.

– Послезавтра, – отвечаю я, то и дело обновляя новости на Фейсбуке.

– Ждёшь сообщения от Вильяма? – не унимается Ева.

– Он не напишет, пока не проведёт достаточно времени с отцом.

– Не понимаю, – моя подруга пожимает плечами.

– Чего ты не понимаешь? – я откусываю большой кусок от тоста. Вкусно. Я удивлена, что у Евы ничего не подгорело.

– То, что я видела в гостинице в Лондоне… ну, я имею в виду, Вильям очень дорожит тобой. Он с тебя тогда буквально пылинки сдувал. А как он держал твоё лицо в своих огромных ладонях? Ох, как вспомню, аж мурашки по телу бегут, – Ева мечтательно закатывает глаза, а затем заканчивает свою мысль, – я это к тому, что девушке, в которую ты влюблён, грех не написать хотя бы один раз в сутки. К тому же, у этой девушки отец умер. Ой, прости, – Квиг Мун начинает закрывать лицо руками.

– Да ничего. Ты права, – соглашаюсь я. – Подожди. Ты думаешь, он влюблён в меня?

– Даже слепой бы это увидел, а я далеко не слепая, – Ева выставляет указательный палец вверх и поднимает правую бровь.

– Тогда ты, наверное, просекла, что понравилась Шистаду? – улыбаюсь я.

– Крису? Не-е-ет, – поёт моя подруга, – этот придурок и мизинца моего не достоин. Я рада, что вовремя поняла всё это. Ведь раньше я бегала за этим извращенцем, как полная идиотка.

– Ты же, надеюсь, не дала ему свой номер? – уточняю я.

– Дала, – бубнит Ева с набитым ртом, пряча глаза.

***

Стремительным шагом мы с подругой подходим к школе. Я понимаю, что Лондон и Осло – неба и земля. И теперь мне снова придётся возвращаться в повседневную будничную рутину под названием «учеба». Мозг прогружается только тогда, когда мы с Евой расходимся по разным аудиториям. Моя подруга встречает Сану и они вместе идут на биологию. Я же шагаю на литературу и понимаю, что учитель просил написать очередное эссе. И я, конечно же, этого не сделала.

Сонными глазами я наблюдаю за тем, как учитель вплывает в аудиторию. Полная женщина пятидесяти лет, никогда не носящая лифчик. Её соски постоянно торчат в разные стороны из-за трикотажной кофты. Один на север, другой на восток, как говорится.

– Нура Амалие Сатре, – начинает учитель после десятиминутной болтовни со своими подопечными, которую я толком не слушала, – написали эссе?

Чёрт возьми, я даже тему домашнего задания не помню. Где-то должно быть записано. Может, в тетради? Быстрым движением руки, с умным видом, я начинаю листать тетрадь, постоянно цокая и закатывая глаза, будто что-то вспоминаю. Может, я додумалась перед уездом в Лондон что-то написать? Хотя бы пару абзацев. Пожалуйста.

В тетради пусто. Мне остаётся лишь опустить голову и сказать:

– Я не выполнила домашнее задание.

– Причина? Почему я не должна сейчас ставить вам неудовлетворительную оценку? – грудь этой женщины буквально сверлит меня своими взглядо-сосками.

– Причины нет. Можете ставить неуд. – Я пожимаю плечами. Учитель поражён моими словами.

– Нура, вы ведь отличница. Почему же вы…

– Не оправдываюсь? – начинаю закипать я. Да что со мной такое?

– У неё отец умер, – перебивает Вильде с задней парты. Что? Откуда ты…

– Боже мой! Мне очень жаль. Примите мои соболезнования, – начинает тараторить учитель, постоянно охая между словами. – Как это произошло?

– Разбился на самолёте, – говорю я, стреляя убийственным взглядом в сторону блондинки.

– А-а, – протягивает женщина, – тот самый рейс, который летел в Лондон, вроде. Видела по новостям. Это ужасно, девочка моя. Никто не выжил в этом самолёте.

Какая же я дура. Мне и в голову не пришло, что в самолёте были ещё люди. Мысли были забиты отцом, и только ним. Ведь у этих людей были семьи. В самолёте были дети. Боже, мне так жаль.

– Это действительно веская причина не выполнить домашнее задание, – говорит учитель. – Продлеваю срок вашей сдачи ещё на неделю. Справитесь?

– Да, – я выдавливаю улыбку, – спасибо.

***

После урока дожидаюсь удобного случая, чтобы накинуться на Вильде. Это случается в уборной.

– Откуда ты знаешь про моего отца? – я прижимаю блондинку к стене, а та смотрит на меня перепуганными глазами.

– Сана переписывалась с Евой, спрашивала, как ей отдыхается в Лондоне. И та рассказала о тебе.

Чёрт возьми, Ева. Язык как помело.

– А Сана уже сказала мне. Слушай, да отпусти ты меня! – вырывается Вильде. Я отступаю на три шага назад.

– Всё равно ты не имела права рассказывать это всему классу.

– Тебе бы неуд влепили! – возмущается Вильде. – Я спасаю твои оценки.

– Срать мне на эти оценки! – взрываюсь я, понимая, что меня могут услышать. Наплевать. Оставляя Вильде одну, я выхожу оттуда, вспоминая, как ехидно она улыбалась, когда я пришла к Вильяму домой, чтобы извиниться. Мысли о том, что Вильде поливала меня грязью в Фейсбуке и на людях, так и лезут мне в голову. Почему же её вдруг начали заботить мои проблемы и оценки?

Ева замечает мою стремительно удаляющуюся подальше от школы фигуру уже на улице, и решает побежать за мной.

– Ты куда собралась? Только первый урок закончился. Впереди ещё…

– Вильде растрепала одноклассникам о том, что у меня умер отец. Сказала, что её заботят мои оценки. Вильде заботят мои оценки, понимаешь? – начинаю орать я. – Вильде, которая постоянно пыталась насрать мне огромную кучу дерьма в жизни.

– Тише ты, – шикает Ева, беря меня за руку. – Она изменилась. Хочет помочь тебе, поддержать словесно. Ты чего так завелась-то?

– Да потому что я её не понимаю, – говорю я, прикрутив громкость.

– А я понимаю, – Ева садится на лавочку и приглашает меня сесть рядом. – Вильде живёт с больной матерью. А её отец разбился на машине. Она знает, что такое потерять отца. Она хотела поддержать тебя.

Нахмурившись, я понимаю, что не знала всего этого.

– Знаешь, о чём я вдруг подумала? – начинает улыбаться Ева. После того, как Крис уехала со своей семьёй, нас осталось всего четверо в нашем автобусе. Да, Нура. Автобус, – моя подруга выпячивает глаза. – Забыла о нём? Мы ведь были командой. Что же случилось? Почему мы перестали общаться с Вильде?

– Потому что она ведёт себя, как шлюха, – отвечаю я, не задумываясь.

– Она меняется, Нура. Дадим ей шанс? Я хочу провести собрание у себя дома. В среду. Придёшь?

– Я живу у тебя, забыла? У меня нет выбора, – бурчу я.

– Вот и замечательно! – поёт Ева, обнимая меня за плечи. – Девочки должны помириться. Вернуть всё, как было.

– В среду похороны отца, – вспоминаю я, опустив голову.

– Значит, мы пойдём с тобой на похороны, – уверенным голосом говорит моя лучшая подруга.

И я наконец начинаю понимать, что я не одна. Теплая, почти материнская поддержка Евы ощущается в каждом сантиметре моего тела. Если бы её слова можно было превратить в огромный плед, я бы уже была завернута в этом коконе, нежась в тепле и ласке.

– Спасибо тебе, – выдавливаю я, роняя голову на плечо Евы.

И она в свою очередь начинает гладить меня по голове.

Я не одна.

Я, чёрт возьми, не одна.

Поэтому, Нура, встряхнись. Все не так плохо.

Жизнь продолжается.

========== Прощание ==========

– Тебе нравится? – Ева подводит меня к зеркалу, и я осматриваю своё тело в обтягивающем чёрном платье, которое мне одолжила подруга.

– Слишком вульгарно.

– Но оно же прикрывает колени! – не понимает Ева.

– Руки и плечи открыты, мне не нравится. Некомфортно, – жмусь я.

– Ладно, я посмотрю что-нибудь ещё, – моя подруга идёт в сторону шкафа, а я тем временем снимаю это обтягивающее, как латекс, платье и сажусь на кровать. Хватаю руками телефон, проверяя, не написал ли кто-нибудь. Никаких оповещений. Полный ноль.

Глубоко вдохнув в себя воздух, я задерживаю дыхание на несколько секунд, и медленно выдыхаю. У Евы открыто окно, и в комнате пахнет свежестью. Знаете, такая осенняя прохлада, ради которой стоит любить сентябрь. Время так медленно тянется. С момента перехода на второй курс, мне кажется, будто я повзрослела минимум лет на пять. Это не моё тело, не мои похудевшие ноги и тоненькие, как иголки, пальцы на руках. Мне пришлось снять кольцо с большого пальца, потому что оно спадает. Все эти события, которые вихрем кружатся вокруг меня… такое ощущение, будто это происходит во сне. В кошмаре, в котором хочется побыстрее проснуться. Но, моргнув один раз, второй, третий, я понимаю, что не могу проснуться. На похоронах мне будет невыносимо. Я не хочу идти туда, не хочу прощаться с отцом. Ведь если приду, возьму горсть земли в руку, и брошу её на гроб, который уже находится в этой ужасной вырытой как для собаки яме, я прощусь с родным человеком навсегда. Это очень тяжело. Ведь после того, как я произнесу свою речь, или просто напросто скажу «я люблю тебя, папа. Мне очень жаль. Прощай» – это будет означать, что отрицать произошедшее уже не получится. Он действительно погиб, и это не сон. Сны так долго не длятся. Обычно человек просыпается, когда происходит что-то ужасное. Невыносимо ужасное. Ты открываешь глаза посреди ночи в холодном поту, например, как вчера ночью, и понимаешь, что ты проснулся от очередного кошмара. Но самый настоящий ад ждёт тебя наяву. И имя ему – осознание, что ты больше не спишь. А кошмар продолжается.

– Идеально! – Ева подходит ко мне и протягивает шёлковое чёрное платье. Сначала я думаю о том, что эта ночная рубашка, которую обычно надевает проститутка после очередного клиента, мне не подойдёт. Но я ошиблась. Платье идеально сидит на мне, не обтягивает широкие бёдра, и я в нём не задыхаюсь. Чёрный шёлк не выглядит вульгарно, рукав доходит ровно до локтя, а дальше дизайнеры решили дополнить образ красивым кружевом, аристократично обтягивающим руки до кистей. Такое же кружево обрамляет круглый вырез в области шеи. Внизу платье карандашом устремляется вниз, не обтягивая ноги, и идеально закрывая колени. Никаких кружев внизу, никаких вульгарных вырезов по бокам или сзади. Классическое и идеальное платье для… похорон.

Тяжело вздохнув, я поворачиваюсь к своей подруге, которая, грустно улыбнувшись, тянется ко мне, чтобы обнять.

– Я буду рядом. Ты справишься, – шепчет она мне на ухо. Сама едва сдерживает слёзы.

Похороны начнутся через час. Мне следует позвонить маме. Сделав пару вдохов-выдохов, я слушаю гудки в телефоне, и после третьей попытки дозвониться матери, я говорю:

– Ева, нужно заехать домой. Мне как-то не по себе. Мать не берёт трубку.

– Я поеду с тобой, – незамедлительно отвечает моя подруга, хватая сумочку.

***

Возле двери мои ноги прирастают к земле.

– Что случилось? – Ева обнимает меня за плечо, слегка подталкивая к двери, – мы опоздаем. Не мешкай.

– Я боюсь увидеть что-то ужасное. Не хочу заходить, – мне вдруг становится стыдно из-за того, что я вообще решила съехать из дома. Ни разу не позвонив матери за эти три дня, чувство вины начинает царапать рёбра изнутри.

– Ты должна. Это же твоя мама, – подруга даёт словесный толчок. Да, это моя мать, я должна войти. Ожидая худшего, я настраиваю себя на то, что могу увидеть внутри. Тихонько открыв двери, я захожу, инстинктивно принюхиваясь. Пахнет дешёвым алкоголем.

– Мне зайти вместе с тобой? – Ева стоит в дверном проёме, не зная, что делать дальше.

– Нет, я справлюсь, – мне необходимо доказать самой себе, что я не трусиха. Хоть это и очень сложно. Это моя мама, и я должна самостоятельно убедиться, что с ней всё нормально. Игнорируя разбросанную по паркету одежду, я медленно вплываю в спальню матери. Вижу, как она лежит на кровати, головой к стене.

– Мам? – я сажусь рядом и начинаю гладить женщину по голой руке. – Ты спишь?

Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы она действительно спала.

Рука под моей ладонью начинает шевелиться. Мама медленно разворачивает тело в мою сторону, и мы наконец-то встречаемся взглядами. Её замыленные глаза едва могут различить, кто сидит рядом с ней. Моя мать не соображает, что происходит. Она пьяна. Или пытается отойти от очередной выпитой залпом бутылки.

– Сегодня похороны. Мы должны пойти туда. Вместе, – настойчиво говорю я.

– Я не могу, – мать начинает плакать. – Я виновата в случившемся. Я изменила ему. Он бросил семью из-за меня. Это я во всем… – блеет она.

– Мама! – взрываюсь я. – Какая теперь разница? Он умер, понимаешь? Ничего уже не вернешь. Если ты останешься лежать здесь и не придёшь на похороны, будешь винить себя пуще прежнего. Ты должна пойти со мной. Вставай, я помогу тебе одеться, – оставляя мать наедине с мыслями, я подхожу к её шкафу в поисках нормального чёрного платья, или юбки с блузкой. Отшвыриваю на пол всё ненужное, в том числе блестящие наряды, в которых мать наряжалась, постепенно слетая с катушек после ухода отца. Всё это необходимо сжечь. Мама очень сильно изменилась. Теперь она в жизни не наденет на себя подобное.

С горем пополам я нахожу то, что нужно, и возвращаюсь к матери. Та уже сидит на кровати, закрыв лицо руками.

– Мама, – начинаю я, – ты должна сделать это. Попрощаешься с ним, извинишься. Папа простит. Он всегда прощает. Тебе это нужно.

– Хорошо, – шумно глотнув слюну, мать берёт из моих рук одежду.

– Я подожду тебя на улице, – обняв её на прощанье, я выхожу из комнаты.

***

После немногословных речей, которые сыпались на меня на протяжении получаса от знакомых моего отца, коллег и друзей, настала моя очередь. Я понимаю, что мне нечего сказать. Вернее, язык поворачивается произнести только одно слово. Медленно шагая к отцу, я смотрю себе под ноги, надеясь не упасть вниз. Взяв горсть земли в руку, я ищу взглядом свою мать, подругу. Вижу, как сильно постарела моя мама. Нахожу взглядом Еву, которая плачет. Вдалеке замечаю Сану и Вильде, которые решили прийти в качестве группы поддержки. Напоследок я ещё раз смотрю на маму, и она едва заметно кивает, со слезами на глазах.

– Папа, – я падаю на колени, чтобы он услышал. Знаю, что не услышит. Но, вдруг?

Мои уши режет громкий плач матери.

– Прости меня за всё. Я очень сильно тебя люблю. И я так виновата перед тобой. Мне не хватало разговоров с тобой, и когда я наконец решилась набрать твой номер, мне не хватило смелости закончить разговор. Может, ты был бы жив, если бы я не струсила. Прости меня за это, – медленно поднявшись с колен, я бросаю последний взгляд на закрытый гроб, – прощай, папа. Ещё увидимся.

Горсть земли летит вниз, и вместе с ней я отпускаю все свои мысли. В том числе и отца.

Это никуда не денется. Я буду помнить, вспоминать чуть ли не каждый день. Просыпаться первый месяц от кошмаров. Я знаю это, но сейчас мне уже не страшно. За всю мою жизнь мне никогда не приходилось хоронить близкого человека. И теперь я наконец понимаю, что с каждым годом мы не становимся моложе. Трудностей в нашей жизни будет всё больше.

С этим ничего не поделаешь. От этого не убежишь. Убегают слабаки.

Я больше не трусиха.

========== Вещий сон ==========

– Ебите кого хотите, – Вильям вальяжно фыркает и выходит из комнаты. На меня тут же устремляется десяток голодных глаз. Голова начинает кружиться. Я не могу рассмотреть, что за люди сидят рядом со мной. Как я здесь вообще оказалась? Что это за место?

Кто-то начинает лапать меня за грудь.

– Стой! – кричат сзади. – Нужно завязать ей глаза. Чтобы она не смогла, в случае чего, рассказать, кто её трахал.

– Нет. Нет! – кричу я. – Не надо! Я девственница!

Паника накрывает с головой в тот самый момент, когда мои глаза завязывают какой-то тряпкой, а в рот засовывают кляп. Не могу кричать. Не могу пошевелиться. Меня держат за руки, а кто-то снимает с меня джинсы. Стягивает их вместе с трусами. Холодные пальцы начинают трогать меня там, где ещё никто и никогда не трогал.

Зачем? Почему это происходит со мной?

Ебите кого хотите.

Вильям, зачем ты так?

– Поставь её раком, – советует незнакомый парень. – И не произносите свои имена вслух.

Страх овладевает мной полностью и бесповоротно. Я начинаю задыхаться и падаю на пол.

Пожалуйста, кто-нибудь, сделай так, чтобы я умерла.

– Нура! НУРА! – орёт Ева.

Открываю глаза и понимаю, что это был всего лишь сон. Никакого кляпа во рту. Глаза не завязаны. Трусы на месте. Я лежу в кровати своей подруги. Никаких парней рядом. Никто не пытается меня изнасиловать. Я в безопасности.

– Господи, – с ошарашенным выражением лица, Ева начинает обнимать меня.

– Просто кошмар, – шепчу я. – Просто кошмар.

***

– Как мама? – спрашивает Ева, шумно отпивая кофе из бумажного стаканчика. Мы сидим на ступенях возле школы и греем руки о горячий напиток. Обняв этот стаканчик двумя руками, я втягиваю носом приятный кофейный аромат и отвечаю:

– Звонила ей вчера вечером. С ней всё в порядке.

– Когда она прилетает домой?

– Через неделю. Хочет отдохнуть ещё несколько дней.

Прошёл уже целый месяц со дня похорон отца. Неделю я прожила с матерью, но каждую ночь я слышала, как она кричит во сне. Мы с Евой решили отправить её в город мечты. Её мечты, разумеется. В Париж. Жаль, что у меня учёба ещё не окончена, и каникулы ох как нескоро. Я бы с радостью полетела с матерью, ведь мне тоже отдых катастрофически необходим.

– От Вильяма нет новостей? – в надежде спрашивает Ева. Моё лицо мрачнеет.

– Нет.

– За целый месяц ничего не написал?

– Нет, – повторяю я, делая глоток кофе.

– Я в нём разочарована, – вздыхает Ева, наблюдая за тем, как красавчик Крис выруливает на стоянку, – а вот с ним у меня ещё есть шанс, – моя подруга соблазнительно облизывает губы.

– Даже не думай, – предупреждаю я.

– Почему? Кажется, он изменился, – задумчиво говорит Ева.

Шистад проплывает мимо нас, обольстительно улыбаясь и подмигивая Еве.

– А по моему, Крис никогда не меняется, – протягиваю я.

***

– Сегодня пятница, и Крис устраивает вечеринку в доме Вильяма, – рассказывает Вильде за обедом.

– Откуда узнала? – спрашивает Сана с подозрением.

– Мне сказал один из Пенетраторов, который тесно общается с Крисом. Ходят слухи, что Вильям возвращается домой сегодня, и хочет закатить шумную вечеринку. В общем, кто пойдёт? – Вильде в надежде начинает зыркать своим пронзительным взглядом на каждую из нас.

– Я пойду, – незамедлительно отвечает моя подруга. – Там будет Крис, и я хотела бы…

О-о-ох, она опять за старое. Одно и тоже, по кругу. Уже второй год подряд Ева теряет голову из-за этого парня. Пластинку не помешало бы сменить.

– Ты идёшь? – Ева умоляюще смотрит мне в глаза. – Не чуди! Вильям приезжает! Разве ты не хочешь поговорить с ним?

– Он ни разу не написал мне за целый месяц, Ева, – спокойно говорю я. – Мне есть смысл унижаться и идти на эту вечеринку?

– Конечно, есть смысл. Ну, не унижаться, конечно. Но поговорить с ним. Может, у Вильяма был повод не общаться. Вдруг у него были проблемы? – рассуждает Вильде.

Я рада тому, что мы с девочками помирились. Хоть нас и осталось четверо, нашу четвёрку разбить теперь будет очень сложно.

– Ладно, иду, – сдаюсь я.

***

Здесь очень шумно… и очень жарко. Невыносимо жарко. Такая огромная толпа людей удивляет меня – как они вообще в этот дом-то поместились? Все будто с ума посходили. Словно весь Осло сбежался сюда.

Я теряю Еву из виду и понимаю, что осталась совсем одна. Без подруги, без поддержки. Вильде уже давным-давно упорхала к одному из Пенетраторов, на которого она ещё месяц назад положила взгляд. Сана вроде как отказалась идти на эту вечеринку. Говорит, здесь будет скучно. Посмотрим.

Замечаю, как на кухню пошёл Исак с каким-то парнем. Мы с Евой догадывались о том, что Исак – гей. Интересно посмотреть, что они там делают. На кухне никого кроме этих двоих нет, остальные сходят с ума в бассейне, выворачиваются наизнанку на улице и отдыхают в гостиной. Кажется, в гостиной находятся самые адекватные. Видели бы вы, что эти ненормальные творят в бассейне!

Может, Вильям уже приехал? И что же я ему скажу? «Привет, давно не списывались» – так? Это же очень глупо. Может, он сам меня найдёт? Вдруг этот парень объяснит, в чём дело? Потому что я его просто не понимаю. Он принимает меня в свой дом, затем оплачивает билет до Лондона. А там, когда я узнала, что мой отец погиб в авиакатастрофе, Вильям сделал всё, чтобы поддержать меня как любящий… парень. Или брат. Если Ева говорит, что невооружённым взглядом видно, как Магнуссон на меня запал, тогда в чём дело? Что изменилось?

Исак целует какого-то длинноногого парня, прижав его к кухонной тумбе. Я решаю не мешать этим двоим, и, выйдя из кухни, меня за руку хватает какой-то парень.

– Мы тусуемся в комнате Вильяма. Не хочешь с нами? – настаивает один из Пенетраторов. На нём чёрная футболка с логотипом, не трудно догадаться, из какой он шайки.

– Ева там? – спрашиваю я.

– Да, конечно. Она с Крисом, – убеждает меня парень. – У нас есть алкоголь.

– Я не пью, – отказываюсь я.

Пожав плечами, парень отводит меня на второй этаж. На секунду я встречаюсь взглядом с Исаком, который тут же бросает руку того парня, выходя из кухни. Мне нужно найти свою подругу. Может, Ева поддержит меня и скажет, чтобы я забила на Вильяма? И я её, конечно-же, послушаю. Главное, скажите, пожалуйста, что мне делать и как себя вести. Подруга всегда помогала в таких делах.

Меня заводят в комнату Вильяма, и надежда на то, что Магнуссон решил сделать мне сюрприз, даёт о себе знать запотевшими ладонями и учащённым сердцебиением. Может, Вильям знает, что я здесь, и решает послать одного из своих друзей, чтобы тот привёл меня в его комнату? Он хочет объясниться, наверняка, хочет.

Где же Ева? Я вижу здесь только толпу Пенетраторов, некоторые из них развалились на кровати Вильяма, другие сидят прямо на кожаном диване. Зачем меня сюда привели? Где Вильям?

Надежда вдребезги разбивается, а сердце начинает колотиться с бешеной скоростью.

– Ты присядь, – блеет один из Пенетраторов. Многие из них уже пьяны. Мне становится не по себе.

– Где Ева? – не понимаю я. Паника нарастает.

– Шистад уже трахает её в какой-то из комнат. Не беспокойся, – машет рукой тот самый парень, который меня сюда привёл.

Не беспокоиться? Вдруг её там насилуют?

– Мне нужно найти её, – настойчиво говорю я, но меня резким пинком кидают на кровать. Я быстро сажусь на задницу и начинаю часто моргать, чтобы не расплакаться. Очень, очень страшно. Зачем я вообще сюда пришла?!

В комнату кто-то заходит, и этого человека начинают радостно приветствовать. Я лечу куда-то под кровать, меня чуть не затоптали. Вильям. В комнату вошёл Вильям. Мне нужно сказать, что я здесь.

– Меня ни для кого нет. В понедельник я снова уезжаю. Вам ясно? – холодным голосом говорит Магнуссон. Разве, это он? Не узнаю. Это совсем другой человек. Достав голову из-под кровати, я понимаю, что у этого человека изменился взгляд. Он ходит весь в чёрном, как парень в «Матрице», и он… другой. Что отец сделал с ним?

– Вильям! Вильям! – пищит кто-то из Пенетраторов, – нам можно… ну, заняться сексом в твоей комнате?

– Надеюсь, не друг с другом, – холодно смеётся Вильям. – Все девушки сейчас плавают в бассейне, а вы сидите здесь, как педики.

– Здесь очень много горячих цыпочек, – возражает один из дружков Вильяма. – Не хочешь к нам присоединиться?

– Ебите, кого хотите. А я – пас. Мне нужно кое-что сделать перед уездом, – Магнуссон уходит, хлопнув за собой дверью. Я не успеваю прокричать вслед его имя. И теперь мне конец.

========== Зачем мы здесь? ==========

– Исак и Юнас подогнали отличную дурь, – говорит один из парней. Я закатываюсь под кровать в надежде, что обо мне забыли.

– А где та смазливая блондиночка?

Вот чёрт.

– Не знаю, только что здесь была.

– Я видел её на полу.

Кто-то начинает тащить меня за ногу.

– Нашёл! – радостно вопит парень, выдыхая дым прямо мне в лицо. – Ты нас боишься?

Все начинают громко смеяться.

– Ей есть чего бояться.

– Стойте! Нужно завязать ей глаза.

– Может, усыпим её?

– Вальтер, ты придурок? Зачем говорить вслух?

– А зачем ты назвал моё имя?

– Она всё равно запомнила наши лица.

– Может, отпустим её? Будто ничего не было?

– А я хочу, чтобы было.

Кто-то быстрым движением набрасывает мне на глаза какую-то тряпку сзади, и завязывает где-то под затылком. Мне не остаётся ничего другого, как начать кричать во всю глотку.

– Вильям!

– Она знает Вильяма? Может, они трахаются? Ему может не понравиться то, что мы сейчас с ней сделаем.

– Да мне похуй, он сам сказал – ебите кого хотите.

– Да, верно.

С меня начинают стаскивать кофту, и я кричу ещё громче:

– Вильям!

– Может, заткнём ей рот чем-нибудь? Кто знает, у Вильяма есть секс-игрушки?

– Вильям!!! – ещё громче ору я.

Господи. Кто-нибудь. Пожалуйста.

Сон начинает сбываться. Чёрт возьми. Чёрт. Чёрт!

– Не надо. Я девственница! – умоляю я.

– О-о, Рикки, это по твоей части, – ржёт один из Пенетраторов.

– На хера ты назвал моё имя?! – возмущается парень писклявым голосом.

– Да какая разница? Она всё равно ничего не сможет доказать.

– Здесь точно нет камер?

– Нет, не думаю, что Вильям любит записывать свой секс на видео.

– А вдруг он извращенец похуже, чем мы с вами?

– Хуже нас с вами не бывает. Ну, разве только те, кто трахают собак – они настоящие извращенцы.

– Зоофилы, – подсказывает кто-то.

– Да, точно.

– Помогите!!! – ору я, заметив, что музыка на первом этаже стала тише. Вдруг меня услышат? Наверняка кто-то сейчас мог проходить мимо.

– Тресни её по голове чем-нибудь, и приступим к делу, – говорит один из них басом.

– Я не бью девушек, я их просто…

– Насилую, – ржёт парень-басист.

С меня начинают медленно стягивать штаны вместе с трусами. Лифчик эти парни решают оставить в покое. Дрыгая ногами, как в езде на велосипеде, я пытаюсь зарядить в нос хоть кому-нибудь из этих уродов. Боже, мамочка, почему я не полетела с тобой в Париж? К чёрту учебу, если помимо уроков и оценок, меня насилуют ещё и парни? К тому же, Пенетраторы. Я и подумать не могла, что эти придурки могут опуститься до такого уровня? Им что, совсем некого трахать? Да любая первокурсница прыгнет на член любому из них, ради повышения популярности в школе. Это же у нас, блядь, так важно – статус повысить. Неважно, какой ценой.