Текст книги "Буг в огне
(Сборник)"

Автор книги: А. Крупенников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)

Н. А. Ломакин
Не сдаемся!

Николай Андреевич Ломакин

В июне 1941 года – сержант. Участвовал в обороне Брестского вокзала. С весны 1942 года – в партизанском отряде им. Макаревича, с леча 1944 года – на фронте.

Награжден орденом Красной Звезды и несколькими медалями.

Член КПСС.

В настоящее время живет и работает в Пинске.

Еще издали виден высокий шпиль, увенчанный пятиконечной звездой. Это Брестский вокзал – западные ворота нашей Родины. Благоустроенные площади, красивые постройки – ничто не напоминает приезжему о тяжелых боях, что происходили здесь много лет назад. Но нам, участникам тех событий, никогда их не забыть…

Впрочем, все по порядку, как это было. Вечером 21 июня группа младших командиров 45-й авиабазы 74-го авиаполка прибыла на станцию Брест-Центральный. Нас возглавлял старшина Павел Баснев. Мы – это А. Е. Русанов, И. Горовой, Ф. Д. Гарбуз, Копейкин, А. М. Сидорков, В. Н. Галыбин, И. А. Игнатьев, Ковальчук, Макаров, Горьев, я и др. Всего человек 30. Ехали в Пружаны получать пополнение. Нам не удалось закомпостировать билеты, и военный комендант вокзала приказал ждать до утра. Ждать так ждать – решили мы и стали думать, как скоротать время. Кто пошел в агитпункт, а кто в парк.

Отдыхать расположились в зале ожидания. И, как всегда бывает в дороге, долго болтали о том о сем. Под утро нас все-таки сморила усталость.

Проснулся я от какого-то грохота. На окнах отсветы пожаров. Толкаю младшего сержанта Галыбина.

– Володя, вставай, брат.

И тут услышал зычный голос старшины:

– Подъем! Быстро выходи на западную сторону!

– Что случилось? – на ходу спрашивают ребята.

– Провокация, – резко бросает Баснев.

Выскакиваем на перрон.

– Задача – не подпустить к вокзалу!

Занимаем позицию.

К Басневу подбежал какой-то командир, что-то сказал и тут же исчез.

– Не провокация, война это. Нам приказано задержать фашистов как можно дольше, дать возможность отправить поезда.

Распоряжение старшины было как нельзя вовремя. В прорезь прицела вижу, как серо-зеленые фигуры все ближе подходят к нам.

– Огонь! – раздается команда.

Мушка прыгает, руки дрожат. Стреляю. Выстрелы вокруг. Вдруг вижу: кто-то из наших упал, закричал раненый. Теперь обретаю спокойствие. Передо мной враг! И он наседает.

Создается угроза уничтожения нашей группы. Отстреливаясь, отходим в здание.

Второй рубеж.

Обстановка накаляется. Гитлеровцы рвутся к вокзалу. Беспрерывно обстреливают из пулеметов, автоматов. Они не хотят разрушать здание. Забрасывают гранатами. Мы отвечаем огнем из винтовок и пистолетов. На привокзальной площади трупы фашистских солдат. Враг свирепеет. С каждым часом сдерживать его натиск становится труднее.

А потом – третий рубеж, подвалы.

Здесь собралось до 60–70 военных. Среди гражданских 2–3 женщины. Теперь старшим стал лейтенант-артиллерист. Помню имя его – Николай[27]27
  Как установлено, фамилия лейтенанта Николая – Шимченко.


[Закрыть]. Он созвал по одному-два представителя от каждой группы, так как здесь находились бойцы и командиры различных частей. На этом совете решили: оружие и боеприпасы пополнять во время вылазок из подвалов, в плен не сдаваться, держаться до последнего.

Ведя огонь из подвальных окон, мы заставляли гитлеровцев ходить с опаской, мешали нормальной работе станции. Как-то немецкий солдат шел с двумя женщинами по мосту. Сержанты Сидорков и Игнатьев выстрелили. Фашист упал, а женщины разбежались. После этого немцы днем по мосту не ходили.

Дерзкую вылазку совершили Игнатьев и Русанов. Ночью они напали на немца-радиста и принесли радиостанцию. Правда, связи ни с кем установить не удалось.

Не давали мы покоя гитлеровцам, и они стали забрасывать подвалы гранатами, дымовыми шашками.

Старшина П. П. Баснев.

На четвертый или пятый день в люке раздалось:

– Руссиш зольдат, сдавайсь. Срок до двадцать часов.

Вечер. Молчим. Требование повторилось. Мы оставили его без ответа. Раздался глухой взрыв. Подумалось, что это опять дымовая шашка. Но нет. Дерет в горле, трудно дышать. Спасла большая тяга в котельной. Воздух очистился. А потом они закрыли окна толстым листовым железом. Штыками мы с трудом сбрасывали эти листы.

Однажды к нам прорвались вражеские автоматчики. Они на ходу вели огонь. Встретили их как подобает. Потеряв 13 убитыми и ранеными, фашисты бежали. А нам досталось их оружие и боеприпасы.

С каждым днем становилось все труднее. Решаем женщин и детей отправить на поверхность. Теперь остались только военные, железнодорожники, несколько человек из милиции.

Прошла неделя. Я сидел в центре подвала, когда послышался странный звук. Он нарастал, напоминая шум падающей воды. Все всполошились. Бросились в боковые отсеки. Подвалы заливали потоки грязной воды. В подвальных кладовых ресторана хранились мешки с сахаром, солью, печеньем.

Все это затапливалось. Становилось труднее и труднее двигаться. Вот уже поставлены один на другой ящики. Те, кто послабее, – на них. Боремся за каждый метр, за каждый отсек.

Положение отчаянное. Вода все выше, достигла груди. Командиры собрались вокруг лейтенанта. Мы все слышим. Принимается решение идти на прорыв. Уж лучше погибнуть в чистом поле на зеленой траве, чем в этой зловонной жиже. Николай приказал сосчитать патроны и гранаты. Выяснилось, что боеприпасов не богато. Провели тщательную разведку. Выбраться можно только через котельню.

Наступила ночь. 29 июня. Все собрались у люка угольного бункера.

Что ждет наверху? Удастся ли вырваться? Эти мысли одолевали каждого. По одному выбираемся и скапливаемся под перроном. Первым вылез сержант Копейкин, за ним Горовой, Ковальчук, Русанов, я, Галыбин, Макаров, замыкающий старшина Баснев. Вышли лейтенант Николай, два милиционера и несколько гражданских.

Все! Затаив дыхание, ждем команду. И вот короткое, резкое, как бич, хоть и произнесенное шепотом: «Вперед!»

На пути – паровоз. Подскочили к нему, и тут нас обнаружили. Стреляют. Но поздно! Проскочив паровозы, проволочную изгородь, кирпичную стену, бежим огородами, садами Граевки. Благополучно выбрались на северную окраину города и укрылись в нескошенных хлебах.

Тревога у немцев постепенно улеглась. Тихо.

Где наши? Где фронт? Мы начали свой путь. Чем дальше на восток, тем опаснее идти большой группой. И тогда разбились на мелкие. С Володей Галыбиным мы долго шли лесами и болотами, встречали много хороших людей, которые поддерживали нас. Но особенно мне запомнился Александр Ильич Скакун из деревни Зарудье Н. Ивановского района Брестской области. Это был человек с открытой душой. Помню, он говорил:

– Испокон веков никто никогда не побеждал русских, а теперь и подавно никакая сила не сломит. Попомните мое слово. Мы еще увидим, как немцы будут драпать без сапог. Но никуда они не уйдут. Будем преследовать их на каждом шагу. Ребята вы боевые, для вас и здесь найдется дело.

Разговор с Александром Ильичом решил нашу судьбу. Через некоторое время мы оказались в партизанах. Я был бойцом, а затем командиром роты отряда им. Макаревича, а Галыбин возглавил партизанский отряд им. Кутузова Пинского соединения.

Много лет спустя стало известно, что оборона вокзала удивила врага. Матерый фашистский диверсант Отто Скорцени в своей книге «Легион Скорцени» пишет:

«Русский гарнизон крепости в буквальном смысле этого слова вел борьбу до последнего человека.

То же самое было и в районе Брестского вокзала. Там солдаты противника сосредоточились в глубоких подвалах и отказывались сдаваться. Как я узнал позже, пришлось подвалы затопить, так как оказались неудачными все другие попытки взять вокзал».

Фашист удивляется. Чему? Какой советский человек не станет грудью на защиту своей Отчизны!

И. С. Ткаченко
75-я стрелковая

Иван Степанович Ткаченко

(1897–1965)

В июне 1941 года – начальник отдела политической пропаганды 75-й стрелковой дивизии, бригадный комиссар.

Член КПСС с 1919 года.

Награжден тремя орденами и многими медалями. В последние годы жил в Москве.

В начале мая 1941 года наша дивизия получила приказ о переходе из города Мозыря к границе – в район Малориты под Брестом. Полки двигались походным порядком. На новом месте два стрелковых полка – 34-й и 28-й Краснознаменный разместились поблизости от границы в районе Медно, Домачево, 115-й стрелковый полк и штаб дивизии – в Малорите. Артиллерия и спецчасти расположились недалеко от этих пунктов.

Дивизия занималась боевой и политической подготовкой. Части, стоявшие на Буге, кроме того, создавали полевую линию обороны вдоль западной границы.

21 июня 1941 года. Обычный субботний день. Командиры и политработники отпущены по домам, к семьям. Для бойцов демонстрировались кинокартины, выступали самодеятельные коллективы. В 28-м стрелковом полку лектор-международник комментировал последнее сообщение ТАСС.

Первый удар врага в полосе дивизии вслед за пограничниками приняли 28, 34-й стрелковые, 68-й легкий артиллерийский полки и противотанковый дивизион. Они успели занять заранее подготовленные районы обороны и встретили противника организованным огнем. 28-й стрелковый полк вел бой на границе до семи часов утра. Врага отбросили. До двух батальонов пехоты было рассеяно. Тогда гитлеровцы направили сюда авиацию. До двадцати бомбардировщиков сбросили на позиции полка свой смертоносный груз. Усилила огонь артиллерия, вновь пошла в наступление фашистская пехота. Противник рвался вперед, но полк стоял. Временами казалось, что нет больше ни сил, ни возможностей остановить превосходящего в численности и огневых средствах врага. И тогда командир полка майор Бондаренко и батальонный комиссар Попета с развернутым полковым знаменем бросались вперед, увлекая за собой бойцов, командиров и политработников[28]28
  Боевое знамя 28-го (144-го) Краснознаменного стрелкового полка в критическую минуту боя бойцы укрыли в лесу близ Замшан. Знамя найдено в декабре 1960 года жителем этой деревни, ветераном Великой Отечественной войны 3. 3. Тарасюком. Передано на вечное хранение в Музей героической обороны Брестской крепости.


[Закрыть].

Знамя 28-го (144-го) стрелкового полка 75-й стрелковой дивизии.

Полк отбил несколько сильнейших атак противника. Бойцы и командиры проявили в этом бою исключительную храбрость. Наступление врага было остановлено.

Тяжелая обстановка сложилась и на позициях 34-го стрелкового полка. Непрерывный бой здесь продолжался до 8 часов утра. Временами он принимал характер рукопашных схваток. У деревни Хотислав было уничтожено более двухсот гитлеровцев.

Положение было крайне тяжелым. Дивизия не могла прикрыть фронт вдоль границы на протяжении более 50 километров. Между полками был разрыв, совершенно открытыми оставались фланги. К тому же от границы по сходящимся направлениям в район Малориты шли шоссе, по которым и устремились вражеские мотомехчасти. Бот почему, несмотря на исключительную стойкость на Буге 28-го и 34-го стрелковых полков, части трех наступавших здесь вражеских дивизий уже 22 июня с нескольких направлений подошли на подступы к Малорите, где у нас находился лишь один 115-й стрелковый полк, который и был выдвинут в район Збуража. Не успел он занять оборону на возвышенности западнее деревни, как подвергся авиационной бомбежке. Вскоре со стороны Гвозницы прорвались вражеские мотоциклисты-автоматчики и легкие бронемашины. Огнем пехотинцев 1-го батальона старшего лейтенанта И. М. Ярышкина при поддержке полковой артиллерии и минометов гитлеровцы были отброшены. Во второй половине дня немцы повторили атаку, введя в бой свежие силы. Вновь отличился батальон Ярышкина и учебная рота лейтенанта Г. М. Коровченко. Они уничтожили до роты вражеской пехоты. В первых рядах сражались коммунисты и комсомольцы. Они личным примером воодушевляли бойцов. Особенно проявили себя политрук Печко и лейтенант Волков, героически погибший в этом бою. Гитлеровцы не смогли продвинуться ни на один метр.

В тот же день противник появился и со стороны Олтуша. Здесь, у Меловой Горы, он был встречен огнем 235-го гаубичного артиллерийского полка. Артиллеристы прямой наводкой расстреливали вражеские танки, уничтожали живую силу. В ночь на 23 июня заняли оборону на южной и западной окраинах Малориты. Утром натиск противника еще более возрос. 115-й стрелковый полк, прикрывавший отход дивизии, весь день вел тяжелые бои. Теснимые превосходящими силами, к Малорите отходят и другие полки. Связи с ними практически нет. 34-й полк, поддержанный пушечным полком, боролся, истекая кровью, у деревень Замшаны и Гороховище. 28-й полк с одним батальоном 34-го вел бои в районе рыбного хозяйства «Карпин». Части отходили лесом. Один из батальонов полка, прикрывавший его с тыла, подошел к шоссе у деревни Олтуш. По дороге время от времени двигались машины гитлеровцев. Внезапным ударом батальон навязал противнику бой, выбил его из деревни Олтуш, уничтожив до роты пехоты. 24 июня фашисты продвинулись по дороге Брест – Ковель и окружили дивизию. Борьба продолжалась. Почти неделю в районе деревень Ляховцы, Мокраны шли кровопролитные бои. 27 июня основные силы дивизии прорвали кольцо окружения и с боями отошли в направлении озера Луково – Дивин. В июле части соединения отважно дрались на подступах к Пинску и Лунинцу.

Но под Малоритой, до первых чисел июля еще продолжались бои. Это сражались подразделения, прикрывавшие выход основных сил дивизии. Враг вынужден был признать мужество наших воинов. 1 июля 1941 года в оперативном журнале немецко-фашистской группы армий «Центр» имеется запись: «Один усиленный батальон 267 пд в Малорите и на перекрестке дорог северо-восточнее продолжает обороняться от вооруженных групп противника». Некоторые из наших подразделений и в дальнейшем продолжали вести борьбу с гитлеровцами в их тылу, другие же – вышли к своим полкам.

3. Т. Бабаскин
До последнего снаряда

Захарий Терентьевич Бабаскин

В июне 1941 года – майор, командир 235-го артполка 75-й стрелковой дивизии.

Награжден восемью советскими орденами и многими медалями, а также медалью за освобождение Польши, Военным Крестом Чехословацкой Социалистической Республики и орденом легионера США.

В настоящее время генерал-майор в отставке 3. Т. Бабаскин – член Совета Киевской секции ветеранов войны.

Подразделения полка расположились лагерем в роще севернее местечка Малориты. Мой наблюдательный пункт был оборудован на высоте «Гора Медвежья», наблюдательные пункты командиров дивизионов и батарей располагались вместе с наблюдательным пунктом погранзаставы на берегу Буга. Огневые позиции полка находились между недостроенных дотов, тянувшихся вдоль реки.

Обстановка на границе была тревожной. Каждую ночь мы слышали взрывы на том берегу. Как выяснилось позже, гитлеровцы готовили спуски к реке; за двое-трое суток до их нападения наша разведка обнаружила подтянутые к берегу замаскированные переправочные средства.

20 июня в лагерь полка приезжал командующий армией генерал-майор А. А. Коробков. Я доложил ему о поведении немцев. Выслушав, он сказал: «Нужно усилить бдительность. Будьте готовы ко всяким неожиданностям». Привели дивизионы в боевую готовность. Однако снарядов у нас было мало – четверть боекомплекта; не лучше обстояло дело и с горючим. Пополнение, которое принимал в эти дни полк, было необученное.

21 июня в полку находился бригадный комиссар И. С. Ткаченко. Он долго беседовал с политработниками и, предупредив, что завтра утром поедет со мной на наблюдательный пункт, часа в два ночи уехал.

Вечером в лагере демонстрировался фильм «Парень из тайги». Сеанс кончился поздно. Я долго не мог уснуть – беспокоили тревожные сообщения командиров дивизионов.

Как только гитлеровцы начали артподготовку, я выехал в штаб дивизии за получением задачи. Генерал-майор С. И. Недвигин накоротке отдал приказ – обороняться до последнего снаряда.

Возвратившись в полк, я направился вместе с начальником штаба капитаном А. С. Середой и начальником полковой школы старшим лейтенантом А. И. Зубченко на свой наблюдательный пункт, захватив с собой две счетверенные зенитно-пулеметные установки и радиостанцию 6-ПК. Мне было хорошо видно, как немецкие танки и мотопехота плотной массой двигались по шоссе Влодава – Малорита и Влодава – Брест. К этому времени связь со штабом дивизии и нашим соседом – 28-м Краснознаменным стрелковым полком оказалась прерванной.

Грозная бронированная лавина все ближе подступала к нашим огневым позициям. Все три дивизиона открыли по врагу прицельный огонь. Объятые дымом, то тут, то там горели подбитые танки и бронетранспортеры. Вскоре командиры дивизионов доложили, что осталось лишь десять снарядов.

В первый день боев на нашем участке обороны гитлеровцы потеряли 21 машину и до 600 человек убитыми. Немалые потери понесли и мы. Некоторые орудийные расчеты, израсходовав все снаряды, геройски погибли под гусеницами танков. В этих боях пали смертью храбрых командир дивизиона капитан Макаренко, командир штабной батареи старший лейтенант Цимбал и мною других боевых товарищей.

Помощник командира полка по снабжению капитан Власенко с сержантами и бойцами хозчасти подожгли вещевой и продовольственный склады, хлебозавод – ничто ценное не должно попасть в руки врага. Деревянные постройки, облитые бензином, превратились в огромные, зловеще полыхавшие костры. В это время нагрянули фашистские автоматчики. Организовав круговую оборону, капитан Власенко принял бой. Ценою жизни воины выполнили боевое задание.

Исключительное мужество и боевое мастерство проявили личный состав 28-го Краснознаменного полка и пограничники Влодавской, Домачевской застав. Стойко и самоотверженно сражались они за каждый метр советской земли. В яростных схватках, часто доходивших до рукопашного боя, большинство из них погибло.

Учитывая подавляющее превосходство врага, обошедшего нас с флангов, я приказал командирам дивизионов отходить в направлении населенных пунктов Збураж и Малорита. Вместе с нами находилось 72 раненых бойца и командира.

На рассвете 23 июня при подходе к деревне Збураж подразделения полка были обстреляны диверсантами. Огнем одной батареи окаймили деревню. Вражеский обстрел прекратился.

На бреющем полете фашистские самолеты почти безнаказанно обстреливали нашу колонну, двигавшуюся по единственной дороге, петлявшей среди непроходимых болот. Мы несли большие потери в людях и технике. Следовавший за нами обоз почти полностью был сожжен. Однако люди не теряли присутствия духа. Мужественно и стойко переносили они тяжелые неудачи и лишения, рвались в бой. Двумя последними снарядами командир батареи старший лейтенант Березовский разрушил железнодорожный мост в районе станции Малорита с целью задержать продвижение противника.

Оказавшись в окружении, без снарядов и горючего, мы вынуждены были привести в негодность уцелевшие гаубицы, сжечь автомашины и тягачи. Мелкими группами под командованием командиров дивизионов решили прорываться к линии фронта. Сбивая заслоны противника, четверо суток без крошки хлеба шли на восток. Лишь 26 июня, впервые с начала военных действий, мы смогли накормить людей и сделать небольшие продовольственные запасы. На станции Сарны раздобыли небольшое количество патронов и гранат.

В железнодорожном эшелоне доехали до станции Калинковичи. Здесь наш полк, насчитывавший 600 человек, влился в состав 3-й армии.

В. Г. Куделин
Под Малоритой

Вениамин Григорьевич Куделин

В июне 1941 года – лейтенант. Участвовал в боях на Западном фронте до сентября 1941 года. В дальнейшем – партизан Полесского партизанского соединения.

Награжден орденом Красного Знамени и многими медалями.

Член КПСС.

В настоящее время В. Г. Куделин – директор мемориального комплекса «Брестская крепость-герой».

После окончания военного училища я и мой друг Нажмутдин Мухтаров были направлены в 115-й стрелковый полк. К месту службы прибыли 19 июня 1941 года.

20 июня я принимал минометный взвод в 1-м батальоне, Мухтарова назначили в 3-й батальон, строивший укрепления. Нажмутдин должен был выехать туда поездом утром 22 июня, через Брест.

21 июня прошло в разных хозяйственных заботах. Оружие и удостоверение личности в этот день я так и не получил. Вечером с Нажмутдином сходили в Малориту.

Что день грядущий нам готовит? Укладываясь спать, я обычно задавал себе этот вопрос.

Страшный грохот взрывов, потрясший все окружающее, поднял нас на ноги. Мы вскочили с нар, посмотрели друг на друга и почти одновременно произнесли: «Тревога». Привычными движениями начали одеваться. Горнист как-то особенно тревожно заиграл сбор. На ходу оправляя обмундирование, бежим на главную линейку. Лес в направлении станции освещается всполохами взрывов. Что-то жужжащее пролетело мимо и, уткнувшись в песок линейки, замолкло. «Неужели осколок? – подумал я. – Это что-то мало похоже на учебную стрельбу».

Разрывы прекратились так же внезапно, как и начались, а когда мы подбежали к подразделениям, было уже тихо. Полк стоял, выстроенный поротно, развернутым строем, на лицах всех читалась тревога и недоумение, и, естественно, все взоры были обращены в сторону командира полка. Он ничего не сказал, только отдал приказание развести подразделения по лагерю и окружающему лесу. Минометная рота, отойдя несколько десятков метров, остановилась. Поставив минометы, бойцы собрались в группы и заговорили шепотом. Одни говорили, что началась война с Германией, другие их успокаивали, объясняя все случившееся учебной тревогой. Истины никто не знал, и я не мог представить, что все это может быть началом войны.

Мухтаров, взвалив на плечи чемодан, отправился на станцию, стремясь поскорее добраться в свой батальон.

Рассветало. Вдоль границы слышалась отдаленная артиллерийская канонада, иногда доносился рокот моторов.

Около восьми утра из штаба дивизии прибыл приказ. Содержания его мы не знали, но когда через час полк выступил вперед, на запад, все поняли, идем навстречу немцам или на помощь пограничным частям.

Наша рота оставалась до особого распоряжения на охране лагеря. Здесь мы услышали по радио сообщение о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз.

После полудня за нами прибыли автомашины. Шофер одной из машин возбужденно рассказал, что их по дороге обстреляли самолеты. Рота двинулась к границе. За Малоритой свернули с шоссе и поехали проселком. Несколько раз приходилось вылезать из кузова и подталкивать машины – дорога песчаная, и колеса буксовали. В одну из таких заминок мы услышали впереди и вправо от нас пулеметную стрельбу и редкие взрывы. Но вот деревня Збураж, а за ней на поле идет бой. Бойцы, рассыпавшись по густой ржи и картофельному полю, ведут огонь. Немцев не видно, но зато видны на поле, где залегли наши, разрывы мин и снарядов. В деревню уже идут легкораненые, тяжелораненых несут. «Вот она – война, – подумал я. – Ну что ж, воевать так воевать».

Минометы устанавливаем тут же, в деревне, и открываем огонь из всего своего оружия. Бьем по местам, где, по нашему мнению, должен быть противник. Но и немцы нас обнаружили. В деревню начали залетать их мины, сначала отдельные, а потом – пачками. Они рвались вокруг нас, но мы все охвачены азартом боя, и некогда думать об опасности.

К вечеру пехота начала отходить к деревне. Связной командира роты передал приказание двигаться на Малориту.

«Почему мы отступаем?» Этот вопрос мучил всех. Вот и из деревни мы ушли согласно приказу. В чем же дело? Только через несколько дней, когда первые часы войны, такие тяжелые и горькие, были пережиты, мы осознали и поняли, что терпим поражение.

Около двух часов ночи достигли лагеря. Здесь получили боевой приказ, заняли оборону между лесом и речкой.

Утром 23-го роту переместили ближе к станции Малорита, к деревне Лазки. Около одиннадцати часов в небе появилось двенадцать вражеских бомбардировщиков. Они сбросили бомбы на станцию, а затем на бреющем полете пронеслись над окопами, поливая нас свинцовым дождем. Я к этому времени со взводом занял новую позицию в маленьком лесочке. Это был тот самый лесок, где в мирные дни помкомвзвода устанавливал миномет, обучая расчет подготовке данных для стрельбы. Мнимым объектом была тогда станция, ориентиром – шпиль церкви. Сейчас там были действительно враги – фашисты, а шпиль церкви служил нам ориентиром для боевой стрельбы. Помкомвзвода был здесь, данные подготовлены и проверены еще до войны, и мы ждали только приказа об открытии огня, а когда этот приказ поступил, открыли такой огонь из батальонных и стоявших позади нас полковых минометов, что гитлеровцы весь остаток дня, ночь и часть следующего дня больше не проявляли активности.

Особенно запомнились бои 25 июня, во второй половине дня. Немцы теснили наш левый фланг, и подразделения полка отходили в лес. Батальон прикрывал отход.

Все было готово для встречи фашистов, и они не замедлили появиться. Противник шел по полю, развернувшись в цепь, впереди которой видно было несколько человек. Подойдя ближе, они стали кричать на русском языке: «Красноармейцы, командиры, убивайте своих политруков и коммунистов, переходите к нам!» Сплошная лавина огня захлестнула последние выкрики. Несколько мгновений – и духу не осталось от этой нечисти. Потом они били из минометов, несколько раз пытались наступать и в лоб и с флангов, но все попытки сбить нас были безуспешны. Бой длился весь день, а с наступлением темноты батальон отошел в лес и двинулся за полком. К рассвету вышли на поляну. Сюда постепенно собрались все подразделения полка и прибыл штаб дивизии. Вокруг нас – немцы да болото.

Я пробрался к речке, чтобы умыться. Здесь увидел командира дивизии генерал-майора Недвигина. Заложив руки за спину, он ходил по берегу и о чем-то думал.

Было решено пробиться из окружения и идти на восток.

С наступлением темноты 27 июня прорвался штаб дивизии с одним стрелковым батальоном.

Наш батальон и еще некоторые подразделения, обеспечивавшие прорыв, выйти из окружения в эту ночь не сумели. И только в первых числах июля мы, просочившись мелкими группами через гитлеровское кольцо, зажавшее нас в болоте, пошли на юго-восток. Я вел 22 человека. Вскоре мы прибыли в район станции Синкевичи, где влились в свой полк.