Текст книги "Буг в огне
(Сборник)"

Автор книги: А. Крупенников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

И. И. Змейкин
До последнего выстрела

Иван Иванович Змейкин

В июне 1941 года – лейтенант, командир роты. Пять суток рота лейтенанта Змейкина обороняла свои позиции на границе.

Награжден медалями.

В настоящее время И. И. Змейкин живет и работает в городе Дзержинске Горьковской области.

Оборонительная позиция 16-го отдельного пулеметного батальона располагалась по берегу Буга между деревнями Крупица и Путковицы, включая район местечка Дрохичин и деревни Минчево.

2-я рота этого батальона, которой командовал я, занимала участок в районе деревни Минчево. Командиры жили на частных квартирах в деревне. Личный состав располагался в землянках поблизости от огневых точек.

Лишь только начались артиллерийский обстрел и бомбежка, я бросился на командный пункт. Добраться до него оказалось трудно: почти на каждом шагу рвались снаряды. По пути меня контузило и ранило так, что едва смог доползти до КП. Командиры уже были здесь, и я им отдал приказ – занять доты и любой ценой задержать врага. Через 20 минут наши четыре дота и три вкопанных в землю танка были готовы открыть огонь. Все они приняли активное участие в бою.

Техник-лейтенант Федоров[15]15
  Воентехник первого ранга С. П. Федоров – младший техник по приборам 16-го отдельного пулеметного батальона. Уроженец г. Калинина.


[Закрыть], который подвозил боеприпасы, успел совершить лишь одну поездку. При втором рейсе был убит.

Связь со штабом батальона сразу же была прервана. После двухчасовой артподготовки и бомбежки показались вражеские танки и мотопехота. Несмотря на внезапность нападения и численное превосходство противника, мы до самого вечера не позволили гитлеровцам вклиниться в нашу полосу обороны. Огнем артиллерийско-пулеметных установок роты в этот день было подбито несколько танков, уничтожено много солдат противника.

На левом фланге нашего батальона в районе деревни Крупица оборонялась 1-я рота лейтенанта 3. Д. Сокола и подразделения штаба. Оборону там, как я узнал позже, возглавил командир батальона капитан Назаров. После войны, разыскивая семью, я посетил места, где довелось биться с врагом. Местные жители рассказали, что капитан А. В. Назаров погиб от разрыва снаряда.

Правее нас, у деревни Путковицы, несколько суток сражалась в своих дотах 3-я рота лейтенанта П. М. Игнатова.

К вечеру 22 июня гитлеровцам удалось прорвать левый фланг батальона и блокировать нас. Пришлось вести трудную борьбу с противником, пытавшимся приблизиться вплотную к сооружениям и подорвать их. Еще более тяжелые испытания выпали на нашу долю во второй день. Разъяренные фашисты бросили еще больше солдат и техники. Не на жизнь, а на смерть дрались с ними славные сыны советской Родины.

Смертью храбрых погиб замполитрука Кормич[16]16
  Замполитрука Кормич – парторг роты. Партийно-кандидатская группа 2-й роты была лучшей в части. В докладной записке отдела политической пропаганды «О состоянии партполитработы в частях» отмечалось, что в этой группе каждый коммунист активно участвует в партийной жизни, имеет партийные поручения, выполнение которых контролирует партгрупорг. Работа целеустремлена и отражает задачи боевой учебы. Центром партполитработы тов. Кормич сделал дот. В числе бесед, проведенных коммунистами роты в апреле 1941 года, были: 1. Задачи гарнизона оборонительного сооружения (в связи с тем, что в апреле рота перешла жить в доты). 2. Международное положение. 3. Стойко переносить трудности боевой учебы. 4. Победу в конечном счете решают моральные силы бойцов и др. (Архив МО СССР, ф. 127, оп. 14753с, д. 10, л. 116).


[Закрыть]. Танковый взвод, которым командовал старший сержант Синицын, состоял из трех вкопанных в землю танков без моторов и предназначался для борьбы с вражескими танками в ротном районе. Этот взвод активно участвовал в отражении атак. Особенно отважно сражался старший сержант Синицын. Несмотря на ранение, он вел огонь до последнего снаряда. В бою Синицын героически погиб. На шестой день от роты осталось лишь несколько человек, раненных и контуженных.

Самоотверженно сражался гарнизон дота младшего лейтенанта И. С. Антипова. К исходу 26 июня из 8 человек, находившихся в доте, в живых остался только боец Гунько, но и тот был ранен. Очнувшись ночью в разрушенном доте, он с трудом выполз из него и добрался до деревни Минчево. Местные жители, пренебрегая опасностью расстрела, оказали бойцу первую помощь, накормили и укрыли его. Дальнейшая судьба солдата мне неизвестна.

И. Н. Шибанов
Дороги назад – нет

Иван Николаевич Шибаков

В июне 1941 года – младший лейтенант, командир взвода.

С 22 по 30 июня 1941 года сражался против немецко-фашистских захватчиков, будучи комендантом дота.

Награжден медалями.

Член КПСС.

В настоящее время живет и работает в Шарьинском районе Костромской области.

Оборонительные сооружения нашей 3-й роты 17-го отдельного пулеметного батальона, которым командовал капитан А. И. Постовалов, располагались на правом фланге батальона у деревни Слохи-Аннопольские на Буге. Из 11 огневых точек на этом участке рота занимала 7. Четыре артиллерийских дота пустовали, так как орудия в них не были установлены. Севернее Слох находились доты «Безымянный» во главе с лейтенантом, только что прибывшим из училища (фамилию его не помню), «Пчелка» младшего лейтенанта И. М. Сазонова и «КИМ» младшего лейтенанта Н. В. Елисеенко. Остальные четыре дота стояли восточнее Слох. Это «Горный» младшего лейтенанта И. И. Шевлюкова, «Холм» младшего лейтенанта С. Н. Зайцева (во время боя здесь находился и политрук В. К. Локтев), «Быстрый», которым командовал я, и дот «Черный» младшего лейтенанта А. В. Еськова.

В каждой точке – две амбразуры с пулеметами «максим». Третью бойницу – у входа – прикрывал ручной пулемет. В дотах «Горный» и «Холм» место одного станкача занимала 45-миллиметровая пушка, спаренная с пулеметом. Орудия и станковые пулеметы имели оптические прицелы. Сооружения стояли оголенные, не засыпанные землей, не замаскированные. Водоснабжение, освещение, подземная связь не были оборудованы, рации отсутствовали, не хватало перископов. Сектора обстрела не расчищены. В стенах дотов зияли отверстия для кабеля связи и гильзоотводов. Материальная часть не была приведена в боевую готовность, находилась на консервации.

20 июня из нашей роты откомандировали в другие части группу бойцов и младших командиров. Зато прибыли семь лейтенантов – выпускников военных училищ. Временно, пока оснащались новые доты, их определили в наши точки. Так появились в гарнизоне дота «Быстрый» лейтенанты Устинов и Миркин. Лишь утром 22 июня, уже во время боя, к нам подошло пополнение – это были молодые бойцы, совершенно незнакомые с техникой, слабо подготовленные в боевом отношении.

Командир роты лейтенант Г. Г. Соловьев находился в командировке в Бресте, поэтому командовали во время боев зам. командира роты младший лейтенант И. И. Шевлюков и зам. командира роты по политчасти политрук В. К. Локтев.

Ближайшая к нам воинская часть стояла в лесу у деревни Батики Средние, недалеко от штаба нашего батальона. Видно было, как ее бомбила авиация и обстреливала артиллерия.

В первый день бои велись с отдельными разведывательными группами противника, которые продвигались часто вне сектора обстрела наших точек.

Поэтому на доте мы сделали окоп из камня и земли и установили пулемет с круговым обстрелом. У дороги, за маскировочной изгородью, поставили ручной пулемет с секторами обстрела на запад и на восток. Эти пулеметы мы снимали, когда противник вел артиллерийский обстрел.

Днем по заданию политрука Локтева я ходил в доты «Безымянный», «Пчелка» и «КИМ» проверить, как они подготовились к бою. С высокого холма было хорошо видно, как справа на участке 16-го отдельного пулеметного батальона идет бой.

К вечеру противник смог вклиниться в расположение соседа.

Отражая атаки с правого фланга, доты «Холм», «Пчелка» и «КИМ» вели почти непрерывный огонь. На другой день противник несколько изменил направление атак. Основные усилия прилагались им уже не с запада, а с юго-запада, со стороны долины Буга. Доты младших лейтенантов Зайцева и Еськова, дот «Быстрый» огнем прижимали цепи противника к земле.

Младший лейтенант А. В. Еськов.

В это утро к нашему доту «Быстрый» приходил капитан А. В. Назаров вместе с начальником штаба и несколькими бойцами. Выяснив обстановку на нашем участке, они сразу же вернулись в расположение своего батальона. Мы подбили грузовую машину врага, а пулеметчик Плаксей – мотоцикл. Мотоцикл опрокинулся в кювет, но гитлеровец, что сидел в коляске, остался жив и пополз в рожь. Я выбежал из дота, пошел в обход. Убедившись, что огнем пистолета отстреливающегося из автомата фашиста не достать, я выскочил на дорогу к Плаксею. Видеть фашиста мешала высокая рожь. Тогда Плаксей положил пулемет на мою спину и, ведя огонь стоя, прикончил врага. У мотоциклиста мы изъяли документы, карту, пистолет и продукты. Пистолет я отдал лейтенанту Миркину: у него не было личного оружия.

А когда гитлеровцы вновь пошли в атаку, я подменил за пулеметом в левом каземате сержанта Саушкина.

Вскоре приметил, что в кустах немцы развертывают пушку, направляя ее в сторону дота Еськова. Однако фланговый огонь моего пулемета вывел расчет пушки из строя.

Часть атакующих проскочила в Слохи и оттуда двинулась на нас. Лейтенант Устинов, находившийся в правом каземате, вел пулеметный огонь по наступающим. Внезапно пулемет заглох. Устинов кричит, что не может выяснить причину задержки. Я передал пулемет сержанту и бросился на помощь. Возясь с пулеметом и время от времени поглядывая в оптический прицел, заметил, что цепь противника приближается. Тогда Устинов вместе с бойцом вынесли запасной «максим» наружу и открыли огонь.

Пока они отбивались, я ликвидировал неисправность. Из-за – заклинившейся гильзы лоток гильзоотвода пришлось срубить зубилом. Но теперь гильзы валились на пол и, рассыпаясь по бетонному полу, мешали. В каземате жарко, скопились пороховые газы, нечем дышать. Мы надели противогазы. Закипела вода в кожухах пулеметов. Отвернешь пробку выливного отверстия – пар и брызги обжигают руки.

День 23 июня особенно памятен: в наши руки попала трофейная радиостанция. Правда, она была неисправной, но мы сумели наладить ее как раз в те минуты, когда диктор читал заявление Советского правительства. И хотя станция снова вышла из строя, мы узнали, что вся страна встала на защиту Отечества.

24 июня противнику удалось окружить доты севернее Слох. «Быстрый» выдержал несколько атак с тыла, куда у нас не выходили амбразуры. Мы выбегали и вели пулеметный и винтовочный огонь. Снова отличились рядовой Плаксей и сержант Саушкин.

Около амбразуры у входа в дот был лейтенант Миркин с бойцом из молодых. Раненный в голову, Миркин не выпускал из рук пулемета. Боец кричал через отверстие, которое соединяло наши отсеки, что лейтенант истекает кровью. Вскоре от прямого попадания фугаса оба героя погибли.

Пытаемся связаться со штабом батальона, с соседями. В разведку пошел Белоусов и Курочкин. Обратно они не вернулись. В 1964 году житель деревни Слохи А. Панасюк рассказал о судьбе солдат. Белоусова и Курочкина схватили враги. При допросе фашисты жестоко избивали их, но ничего не добившись, расстреляли.

25 июня во второй половине дня левый каземат был пробит снарядом, материальная часть вышла из строя. Люди, оставшиеся в живых, перебрались в правый каземат. Дот блокирован. Мы отбиваемся гранатами. Подорван запасной выход, враги затопили нижний этаж, стреляли в отверстия казематов, в пробоины кидали гранаты. Отверстия мы заткнули шинелями и одеялами. Вода словно кипела от взрывов, брызги долетали на верхний этаж. Мы сели, обнявшись, на пол. Думали – вот-вот обрушится пол.

Вдруг огонь прекратился. В наступившей тишине слышна немецкая речь.

– Что они хотят сделать? – спросил кто-то. Похоже было, что враги намереваются подорвать дот.

Мы попрощались друг с другом и, сцепившись руками, приготовились умирать. Минуты ожидания… Это может представить себе лишь тот, кто испытал подобное.

Слышим легкое шипение. Потянуло лекарственным запахом. Газы! Все надели противогазы. Гитлеровцы забрасывают гранатами. От взрыва одной из них, которую я не успел выбросить, меня ранило в левую руку и грудь. Сидевший рядом боец был убит. Я потерял сознание. Когда очнулся, вновь слышу взрывы. Казалось, что качается пол. И опять, теперь уже знакомое, шипение. Стало тошнить, начался кашель. В противогазе пробита трубка. Пытался соединить разрыв, но одной рукой не сумел. Тогда я снял противогазный шлем с убитого товарища и надел. В шлеме оказалась кровь, я захлебнулся. Когда зажал выдыхательный клапан, кровь вышла из шлема. Так я и пролежал до утра.

26 июня гарнизоны дотов Шевлюкова, Зайцева и Еськова отбросили противника и деблокировали наш дот. Шевлюков забрал меня к себе в «Горный». Здесь военфельдшер А. К. Малиновский оказывал помощь раненым. Боеспособные бойцы нашего дота и лейтенант Устинов ушли в другие действующие сооружения.

27 июня с утра затишье. У дота «Горный» собрался личный состав оставшихся трех дотов. Решали, как быть? Вначале хотели пробиваться к своим. Мне было предложено остаться в деревне, в надежном месте, и, подлечившись, действовать, смотря по обстоятельствам. Я отказался.

Политрук Локтев сказал:

– Не для того построены доты, чтобы мы, бойцы Красной Армии, имея в руках оружие, покинули их.

После этого гарнизоны-взводы снова заняли свои доты.

Политрук В. К. Локтев.

С дотами, которые были севернее Слох, телефонная связь была прервана еще 23 июня. Туда и в штаб батальона мы несколько раз отправляли связных, но они не возвращались. Однако со стороны северных дотов несколько суток слышался бой. Ночью 28 июня в «Горный» пришел боец из дота «КИМ». Он был ранен, сильно кашлял, его тошнило. Боец рассказал, что сражавшихся в тех дотах гитлеровцы отравили газом. При этом погибли и их командир младший лейтенант Елисеенко[17]17
  Останки младшего лейтенанта Н. В. Елисеенко были найдены И. Н. Шибановым в мае 1964 г. под руинами дота «КИМ». Прах был с почестями похоронен на братском кладбище м. Милейчице Семятичского повета, ПНР. Гимнастерка война-героя передана на хранение в Музей обороны Брестской крепости.


[Закрыть], а также командир дота «Пчелка» младший лейтенант Сазонов[18]18
  Жена младшего лейтенанта А. В. Еськова – Мария Яковлевна пишет: «Когда местные жители по приказу оккупантов расчищали доты, хоронили погибших, они обнаружили И. М. Сазонова у пулемета. Он так и погиб, не выпуская оружия».


[Закрыть] и командир дота «Безымянный».

Запасы воды и продуктов пополняли ночью из ближайших деревень, находившихся уже в руках противника. Разведчики пробирались к дорогам, бывшим вне досягаемости нашего огня, из личного оружия и гранатами уничтожали солдат противника, машины и мотоциклы. В одну из таких вылазок старшина Сергей Горелов и старший сержант Жир подбили штабную автомашину, в которой ехали офицеры. Их документы, радиостанция и другие трофеи были доставлены командиру.

Однажды младший лейтенант Еськов, выбравшись из дота, незаметно прополз к шоссе и залег в канаве. Вскоре на дороге в сопровождении мотоциклистов показались легковые машины. Как только первая из них приблизилась, Еськов метнул гранату, убив генерала. По-видимому, это была важная персона, так как после этого фашисты вели обстрел особенно ожесточенно. Их ярость распространилась даже на жителей деревни Слохи, мужское население которой было расстреляно. Еськов, хотя и был ранен в ногу, смог вернуться. Из письма участника этих боев младшего лейтенанта С. Н. Зайцева я узнал также о мужестве и стойкости старшего сержанта Кононова. Он, несмотря на то, что на нем тлела одежда, вел огонь. Кононов погиб с оружием в руках.

Когда вышел из строя оптический прицел, наводчик 45-миллиметровой пушки Сковородько продолжал стрелять, наводя орудие по стволу. Он рассеял группу солдат противника и подбил несколько вражеских машин.

29 июня противник, действуя с непростреливаемых направлений, вплотную приблизился к нашим дотам. Мы вынуждены были укрыться в нижнем этаже. На нарах лежали раненые.

Когда осколки и пули стали пролетать в наше укрытие, мы перебрались в агрегатное помещение.

30 июня враг применил огнеметы. От скопления пороховых газов, копоти, гари мы задыхались. Бронированная дверь раскалилась. Раздался взрыв – то ли от сильного фугаса, то ли взорвались остатки боеприпасов. Дверь вышибло, огонь прорвался в агрегатную. Здесь погибло много бойцов и командиров.

Кто и когда вынес меня из горящего дота, не помню. В сознание пришел на земле. Болела раненая голова. Я с трудом повернулся – рядом лежали раненые. Среди них узнал бойцов Писарева, Воробьева.

Один из пленных копал яму. Раненые шептали, что это для нас.

Я спросил, что с Шевлюковым. Сказали, что ранен в ногу, гитлеровцы узнали, что он командовал ротой. Очевидно, поэтому его держали отдельно.

Враги поставили у ямы старшего сержанта. Они допытывались, кто стрелял из 45-миллиметровой пушки, когда дот был уже блокирован. Все мы знали: стрелял сам Шевлюков. Но ни слова не сказал воин и погиб смертью героя. Шевлюкова я видел потом в лагере Бяла-Подляска.

Лежавший поблизости боец рассказал мне о судьбе Локтева. Политрук Локтев был смелый и энергичный человек, хороший товарищ. Он командовал ротой, сам проверял готовность дотов к бою. Когда в горевшем доте «Холм» держаться дольше стало невозможно, Локтев вместе с бойцами выскочил оттуда. В руках у него был пулемет, из которого он стрелял на ходу. Здесь же, у дота, его расстреляли[19]19
  «В одном доте в лесу западнее р. Каменка (ручей у дер. Слохи. – Сост.), – говорится в донесении командования 293-й немецкой пехотной дивизии, – был взят в плен политрук и согласно приказу расстрелян. Этот политрук принял на себя и командование ротой, в том числе и управление подчиненными ей дотами… Точно установлено, что этот политрук – фамилия его Горячев (в этой части офицеров с такой фамилией не было. Очевидно, Локтев так назвал себя при пленении. – Сост.) – был душой сопротивления противника в этом районе». (Архив МО СССР, ф. 6598, он. 725168, д. 1152, л. 53).


[Закрыть].

Весной 1964 года в Музее обороны Брестской крепости меня познакомили с письмами жены политрука В. К. Локтева. Вениамина Евстафьевна пишет: «И теперь в моей памяти держится ответ мужа, когда мы, женщины, сказали, что нужно уходить: „Даже мысли не должно быть, что есть дорога назад. Будем бороться до последнего патрона“. Вместе с бойцами в точке до последнего момента находилась жена старшины Сергея Горелова – Анна. Она мне сообщила, что перед выходом в последнюю атаку вечером 29 июня Локтев что-то писал, а потом свои записи спрятал в доте».

На левом фланге нашего батальона находились укрепления второй роты, которой командовал лейтенант П. Е. Недолугов. В боях здесь участвовало несколько точек. Наиболее упорно бился гарнизон дота у восточной окраины деревни Мощеная. В его составе сражались до последнего вздоха и двенадцать молодых лейтенантов, прибывших в роту только в субботу, 21 июня 1941 года.

П. Е. Сулейкина
Этого забыть нельзя

Пелагея Ефремовна Сулейкина

Жена лейтенанта И. И. Федорова, командира 1-й роты 17-го отдельного пулеметного батальона. Во время боев находилась в одном из дотов.

В настоящее время живет и работает в Витебске.

Рота лейтенанта И. И. Федорова была расположена у деревни Анусин, неподалеку от местечка Семятичи.

Война.

Проснулись от грохота взрывов. Муж, наспех простясь с нами, бросился в свой командный дот. Там находились бойцы Пухов, Бутенко, Амозов, лекпом Лятин и другие.

Вскоре ко мне прибежали жены офицеров Гончарова и Смазнова. В деревне мы пробыли часов до семи вечера. Потом, по совету пограничников, решили укрыться в доте. Но на командный пункт пройти не смогли: он был под сильным обстрелом. Нам удалось проникнуть в дот лейтенанта Семена Шиханцева. Там был и политрук Волков. Мы стали просить Шиханцева, чтобы нас отправили в штаб батальона. Он согласился, тем более что туда должна была идти автомашина. В это время пришел мой муж. Ехать он нам не разрешил, так как никаких сведений о штабе не было, а посланные туда связные не возвратились. Ваня предполагал, что мы в кольце. Я спросила:

– Что делать?

– Будем держаться все вместе, ожидая подкрепления. Доты не оставим.

В дотах сидели, как в мешке, о том, что делается вокруг, не знали. Связи с другими ротами и батальоном по-прежнему не было.

Противник ожесточенно обстреливал доты. Лишь иногда ночью бывало затишье. За водой бойцы ночью ползком пробирались в село, которое уже заняли немцы. Начиная со вторника находиться в доте стало невыносимо. Вечером лейтенанту Шиханцеву удалось связаться по телефону с командиром роты. О чем они говорили – не знаю. Потом пригласили меня. Я хорошо запомнила этот последний разговор с мужем. Он спросил о состоянии детей и женщин.

– Олежка совсем плох. Что делать? – сказала я, едва сдерживая слезы. Сынишке было всего 24 дня.

– Я отец, тяжело и мне. Береги детей до последней минуты, как бы трудно ни было. Если останетесь живы, постарайся воспитать детей достойными своей Родины! Будь уверена, партия поможет вырастить их.

К 12 часам враг приблизился к доту вплотную и начал бить перекрестным огнем. В доте стали отваливаться плиты бетона, погасли фонари. Мы задыхались. А тут еще начался пожар. Запахло жженой резиной. Дым повалил во все щели и амбразуры. Дышать стало нечем.

Немцы, видимо, решили, что с нами покончено, и отошли от дота. Мой мальчик не подавал признаков жизни. Я решила, что он мертв, плотно завернула в одеяло и положила под стенку дота. Надо было подумать и о трехлетней дочурке. Она еле дышала и не держалась на ножках. Безнадежна была и трехлетняя девочка Смазновой. Под прикрытием дыма мы стали выбираться из дота. Последней выходила Смазнова. Она была на сносях, да еще дочь на руках. Бедная женщина – она упала в обморок.

У выхода какой-то боец закричал мне, кашляя:

– Сына возьмите, может где-нибудь хоть руками выкопаете ямку и зароете. Живы останетесь, будете знать, где похоронили ребенка.

Я и взяла Олежку. Добрались до ржаного поля. Присели. Страшная рвота у всех. Одна сажа. Вырвало и сынишку, щечки его порозовели. Олежка-то мой ожил! Сердце так и зашлось. Да как же я его чуть не закопала живого! Никогда не изгладится эта страшная минута. А девочка Смазновой так и не оправилась, на другой день умерла.

Идем дальше. Встретили двух бойцов. Их точка еще держалась и имела связь с дотом, где остался муж. Воспользовавшись затишьем, мы пошли с бойцами. Лейтенант К. С. Желторылов напоил нас водой и велел хоть немного умыться – мы были черными от сажи и копоти. Он посоветовал идти за фронтом – может, где-нибудь удастся выйти к своим. Сами же они остались в доте.

Дот «Орел» (вверху). Его гарнизон во главе с лейтенантом И. И. Федоровым (внизу) держался больше недели.

Пришли в Семятичи. Там уже немцы. На железнодорожной станции бушует сплошное море огня. В Батиках Ближних – тоже немцы. Тут нас тщательно обыскали. Мы остановились в разваленном сарайчике. Люди тайком приносили нам хлеб и молоко. Отсюда мы следили за единоборством наших с немцами[20]20
  На участке роты действовало несколько дотов, в их числе трехамбразурный артиллерийско-пулеметный дот лейтенанта И. И. Федорова «Орел», пулеметный дот лейтенанта С. А. Шиханцева «Сокол», артиллерийско-пулеметный дот младшего лейтенанта В. И. Колочарова «Светлана». Как сообщил В. И. Колочаров, в его доте особенно отличились младший лейтенант Теняев, стрелок-пулеметчик Копейкин, наводчик орудия Хазамбекса. «Много ожесточенных атак, – пишет Колочаров, – отбил отважный артиллерист – сын казахского народа. Он же успешно бил по бронепоезду, который, получав повреждение, так и застрял на мосту».


[Закрыть]. Но вот по отзвукам боя стало слышно, что сражается лишь дот лейтенанта Федорова. Но и его пушки и пулеметы стреляли все реже. На второй неделе, в четверг или в пятницу на рассвете, уже почти не было слышно нашего дота, а к полудню он совсем затих.

Спустя 2–3 недели мне сказали, что подобрали красноармейца Амозова. Он, тяжело раненный, контуженный и обгоревший, полз по дороге. Мне удалось повидать его в лагерном лазарете. Амозов рассказал, что к их доту подходил немецкий парламентер с белым флагом. Но на предложение о сдаче наши ответили огнем. В живых остался только он[21]21
  Летом 1944 года войска 65-й армии 1-го Белорусского фронта, преследуя врага, вышли на р. Западный Буг в районе м. Семятичи. Под бетонной глыбой разбитого дота у дер. Анусин были обнаружены останки младшего политрука и солдата. У офицера документов не было. Его личность пока не установлена. В кармане гимнастерки красноармейца нашли комсомольский билет № 11183470 Бутенко Кузьмы Иосифовича. Билет комсомольца К. И. Бутенко и другие документы, найденные в доте, хранятся в Центральном музее Вооруженных Сил СССР.


[Закрыть].

Ваня погиб. Он был хороший отец и хороший товарищ. Любил военную службу и своих бойцов. Его взвод, а потом рота на всех соревнованиях занимали первые места по стрельбе из пулемета. С ним я была счастлива. Война разрушила нашу семью. Одна радость – дети, одна надежда, что мой сын Олег будет таким, как его отец.