Текст книги "Мыльная сказка"
Автор книги: А. Котенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
– Да знаю я, зачем парень и девушка обычно отлучаются от детей подальше, не маленькая.
Вожатая вернулась через час. Она поправила золотое украшение на шее и достала GPS-навигатор.
– Ну что, пора домой, а то на ужин опоздаем!
– Ква! – отозвалась царевна, а Милли лишь послушно кивнула, а потом вставила-таки колкую фразу насчет уединения Юли со странным полуголым пареньком, у которого на поясе арсенал агента ФБР развешан.
– А я его сфоткала! – радостно заявила девочка, демонстрируя вожатой фотографии.
Та ласково улыбнулась в ответ, и тогда Милли еще показала с два десятка снимков лягушки в режиме макросъемки.
– Красиво, – похвалила ее вожатая.
И тут раздался подозрительный стук из бочки.
– Уходим, быстрее!
Юля схватила девочку за руку, и они выскочили на улицу. GPS-навигатор грузился медленно, будто предлагая остаться еще на несколько опасных минут в землях Кемета.
Из дома Небхеперура выскочили стражники и бросились следом за вожатой и ее подопечной. Но тут к ним вышла Шаулина с корзиной выпечки.
– Добры молодцы, – заискивающе стрельнула она глазками на фараоновых слуг, – чтобы догнать супостатов, вам нужна магическая сила. Отведайте мои лакомства, что я готовлю для мужа и сына.
Пока настоящая Юля говорила свою длинную речь, охранники пытались обойти ее. Но девушка не выпустила ни одного, пока они не отведали выпечки, начиненной капсулами 'Царевны Лягушки'.
Поглотав угощения жены Сехемра, они кинулись в тот проулок, куда скрылись девочка и ее вожатая. Но не прошло и минуты, как слуги фараона превратились в лягушек. Случайные прохожие дивились странным метаморфозам, списывая все на гнев богов в адрес паршивого фараона.
– Да уж, – хихикнула вожатая, рассматривая квакушек, – на них Иван-царевич точно не женится.
– Ква, – радостно поддакивала ему Царевна Лягушка.
И вожатая переключила режим действительности на электронном путеводителе.
Подувший в лицо прохладный ветерок известил о том, что Юля и Милли больше не находятся там, где только что были. Едва различимый запах березовых листьев, их шелест высоко над головами говорили, что они уже в России.
Девочка осмотрелась. Они с вожатой стояли на большой полянке, усыпанной пестрыми цветами: фиолетовыми колокольчиками, голубыми незабудками, белыми ромашками, малиновыми чертополохами… Над ними светило яркое полуденное солнце, правда, не безжалостно-палящее, как в том странном месте, куда Юля увезла Пиковую Даму.
Белые полупрозрачные облака ласкали светило, и от этого становилось еще прохладнее.
– Мы не в лагере, – упавшим голосом сказала Милли, – почему?
– Потому, что мы ушли не из того места, где появились! – корила ее вожатая. – Мы можем оказаться за тысячу километров от Потьмы, понимаешь?
Девочка сорвала ромашку и уткнулась в нее носом, виновато поглядывала на взрослую сопровождающую.
– Ладно, заряда у устройства почти не осталось, – Юля рассматривала дарованный ей богом Хитрости GPS-навигатор, – сами выберемся. Главное, найти шоссе.
– Как? – взвыла Милли, что лягушка на плече у вожатой скукожилась от девчачьего крика.
– Неужели не знаешь? – удивилась та. – Надо прислушаться, идти туда, где шум.
Милли попыталась изобразить состояние 'я стала одним большим ухом', но ничего кроме пения птиц и шелеста листьев ей расслышать не удалось.
– Тогда пойдем на… север, – подняла указательный палец вожатая. – Знаешь, как определить, куда мы направляемся.
Девочка пожала плечами, а потом посмотрела на болтавшийся на поясе у Юли GPS-навигатор: почему бы не использовать последний заряд, чтобы определить свое местоположение по спутнику.
– Люди двадцать первого века, – корила девочку Юля, – привыкли полагаться на подобные устройства. Я тебе, кстати, расскажу историю про Ивана-дурака, который из-за этого чуть жизни не лишился. А пока посмотри внимательно на свою тень…
– Ну, серая, обычная, ростом с меня.
Вожатая схватилась за голову от безнадеги:
– Это же замечательно, что с тебя. Значит, сейчас примерно полдень, а тень указывает практически на север.
Юля ткнула пальцем в сторону непроходимого березового леса, заросшего буреломом. Вперед, девочка по имени Судьба.
Милли сделала несколько шагов и обернулась. Очень ей неудобно было шлепать по лесным дорожкам в ее ярких плюшевых тапочках. Но никто ей не собирался помогать доставать из ниоткуда кроссовки, джинсы и футболку.
– Где ты там застряла? – позвала ее вожатая, и девочка, всхлипнув, пошла за ней.
Она в глубине души понимала, что это она виновата во всей этой истории. Не вызови она Пиковую Даму, Юля не отправилась бы ее запечатывать в странное государство, которым правит престарелый фараон, женатый на молодой красивой женщине. Стоп. Милли снова остановилась, размышляя. Если той страной правит фараон…
– Юль, а мы что, в Древнем Египте были? – любопытно спросила девочка, обогнав вожатую, которая палкой расталкивала в стороны сухие ветки, чтобы не исцарапать ноги.
– В Кемете, милая, – тихо ответила она, продолжая расчищать путь.
Девочка пожала плечами.
Вскоре чащоба закончилась, и они, изрядно исцарапанные, выбрались на широкую тропинку, изъезженную, правда, не автомобилями, а телегами.
– Следы цивилизации, – многозначительно протянула Шаулина. – В какую сторону идем?
Милли посмотрела сначала в тьму леса, где пестрели белые стволы берез, а потом в обе стороны так называемого шоссе, что не отличались ровным счетом ничем.
– Орел или решка! – крикнула девочка.
– У меня нет денег, – констатировала Юля, – если у тебя есть – пожалуйста.
– Ладно, в какой руке у меня ромашка? – выбежала девочка и, весело улыбнувшись, уставилась на Юлю.
– В правой, – равнодушно ответила та.
– Нет, в левой, значит, идет налево! – воскликнула девочка.
Надежды, что скоро они выйдут к шоссе, умирали с каждой минутой. Лес не становился реже, полянок и опушек, вообще, не встречалось, ровно как и деревень, сторожек или прочих поселений одного и более людей. Казалось, что лес скучен и не отличается многообразием, а Юля с девочкой топчутся на месте. Спустя два, если не три, часа пути, Милли спросила:
– Юль, наверное, надо было идти направо…
– Уже поздно, – вздохнула та, – мы будем несколько часов возвращаться туда, откуда вернулись, а потом еще непонятно докуда идти направо? Ты посмотри – следы от телеги, свежие, значит, тут недавно кто-то проезжал, то есть, до шоссе рукой подать, и скоро мы придем в деревню. Только не унывай.
– А если мы уходим от нее? – настороженно спросила девочка.
– Значит, придем в другую деревню или село. Дорога всегда ведет откуда-то, но в то же время она должна где-то заканчиваться…
Согласившись с умозаключением старшей 'подруги', девочка молча шла следом, оглядываясь по сторонам, в страхе, что на нее нападут серый волк, хитрая лиса, пьяный заяц и злобный медведь, причем все и сразу. Было уже далеко за полдень, тени вытянулись, а в гуще леса мерещились сверкающие глаза хищников. Она не хотела делиться страхами с вожатой, потому что та вряд ли пожалела бы ее, в лучшем случае уверила бы, что идти осталось от силы пару часов.
Вверх смотреть оказалось куда приятнее. Над тропкой летали красивые птицы, не экзотические, российские, и пели замечательные песни.
– Кукушка, сколько я проживу? – спросила девочка, услышав 'ку-ку', и внимательно отсчитывала года, отведенные ей.
Десять, двадцать, тридцать пять, сорок восемь… потом она сбилась и, буркнув: 'До смерти еще далеко, позже точнее посчитаю!', – догнала бодро шагавшую вожатую.
– Юль, а ты не хочешь загадать, сколько лет тебе отведено?
– А, много, – отмахнулась она, – лет сто – точно, а лучше бы двести…
Милли взяла взрослую спутницу за руку, и они отправились дальше.
Уже смеркалось, когда Юля и Милли вышли из леса. Перед ними раскинулось большое пшеничное поле. В рыжих лучах закатного солнца золотые колосья смотрелись насыщенными, перезрелыми, а ветер, дувший прямо из леса так проходил по их кончикам, что несколько километров поля казались бескрайним позолоченным морем.
Счастливая, что вышла из дремучего леса, вожатая, окинула поле взглядом и остановилась на развилке трех дорог. Каждая из них вела в лес, темневший на горизонте. Тропы отходили из одной точки под острыми углами, а рядом стоял стандартный синий указатель, на котором заботливые люди крупными белыми буквами расписали все три направления. Прочитав все пункты, Юля и Милли переглянулись.
Серия 3. Главная лесная феминистка
Иван открыл глаза. Прямо перед ними плыли белые облака. Одно было похоже на кошку, другое на верблюда, третье – на толстого пингвина, но подул ветерок, и кошка превратилась в косточку, верблюд стал похож на портрет прекрасной дамы, а пингвин не изменился.
– Блин, чувствую себя Андреем Болконским, – вспомнил программист прочитанное лет пять назад классическое произведение '100 романов классиков в кратком изложении'.
В голове гудело, будто кто-то ударил его кувалдой. И только облака над ним успокаивали. Яркое солнце, пробивавшееся сквозь них, слепило, и от этого хотелось закрыть глаза и попытаться уснуть. Но вдруг парня будто ужалили. Оглушительный свист раздался прямо над головой, и вместо облаков и солнышка программист увидел над собой гигантских размеров крылатое создание. 'Мне копец, это гарпия', – подумал сперва Иван Дурак.
Он вскочил и огляделся. Лежал он на берегу небольшого озера, может, даже, пруда, к которому вплотную прилегали сосны-великаны и изящные стройные березы.
– Так, прикольно, – сказал сам себе парень, – утонул в реке, а всплыл в озере.
Он посмотрел на себя – чертовская раскраска смылась, а вот одежды на нем не прибавилось: как он утонул в черных бермудах до колена и в длинной мантии-простыне, так ничего нового в гардеробе не появилось, только браслет, подарок богов, слабо светился зеленым.
– Всюду магия, – хмыкнул Иван, – рассматривая артефакт. – Ладно, надо найти лагерь.
Свист не стихал, и парень, нахмурившись, посмотрел на кружащее в небе создание. А потом его взгляд вдруг упал на девушку с длинной изумрудной косой, что сидела на гибкой ветке плакучей ивы. Она игриво пинала воду. Как эта девица была прекрасна. Иван не мог отвести от нее глаз. Нет, на душе скребли кошки: твоя невеста, Ирочка, не обрадуется измене. И тут, словно по заказу, сиреневое облако окутало девушку, и когда она ступила на землю, направляясь к гостю, у того ноги подкосились, и он упал на землю.
Прямо перед Иваном стояла Ира. На ее лице сияла радостная улыбка, а зеленые глаза сверкали в лучах солнца. Свистун не собирался ни улетать, ни снижаться. И проводница то и дело отвлекалась на его вопли.
– Привет, Ваня, – ласковый голос девушки колокольчиком прозвенел на всю полянку.
Он не мог и слова сказать. То, что девица только что была совершенно другой, сказочной, он и думать забыл. Любимый образ стоял перед его глазами.
– Добро пожаловать в Лесоморье, милый! – чмокнула она его в щечку.
И программист разомлел. Он поднялся и взял девушку за руки. Холодок, что пробежал по его телу, не заставил усомниться в подлинности Иры.
– Пойдем ко мне, агент? – лукавила та, что приняла облик проводницы и считала из мыслей Ивана всю информацию об его невесте.
Он кивнул. Как же он мог бросить ее!
Она увлекала его в озерцо, радостно смеясь.
Неизвестно еще, что бы произошло, если в тот самый момент, когда девица-красавица подвела Ивана к кромке воды, на парня с девушкой не спикировало бы странное крылатое создание.
Девушка закрыла уши. Чары спали, и программист увидел, что перед ним не Ира, а какая-то полуголая девка в платье из папоротников. Правда, симпатичная!
Он прыгнул в сторону. И вовремя, потому что гигантская птица явно хотела совершить посадку на голову девушке-иллюзионистке. Но у свистуна не получилось – хитрюга нырнула в озеро, и больше не показывалась.
– Фу, никогда не заглядывайся на русалок, – сухо сказала птица грубым мужским голосом, приземлившись на берегу озера.
Испуганный Иван Дурак высунул голову из черной простыни, которую использовал в качестве укрытия.
– А ты откуда такой умный взялся? – подозрительно спросил программист. – И что тут происходит? Где я? В коме? Или уже умер?
– Сколько вопросов… – заявила птичка, присвистнув. – Начнем по порядку. Меня зовут Симург[5]5
Исходя из своей восточной гипотезы, Вс. Ф. Миллер сближает Соловья-разбойника с иранской птицей Симургом.
[Закрыть]. Но в народе прижилась кличка Соловей-разбойник.
Пернатый, поджав лапки, уселся на берегу и принялся насвистывать что-то из народных песен.
Какой он беззаботный. Проблем нет. Зато у Ивана на душе бушевала буря. Прекрасно помнил он, как после взрыва магической гранаты из ОСЯ он попал в рай для программистов. Теперешняя обстановка очень походила на жилище демоненка FreeBSD и его пингвинчиков, только до жути напоминало парню русские народные сказания.
– Но Соловей-разбойник – это человек, – припоминая сказки, выпалил Иван.
Жуткий свист стал ему ответом. Симург рассмеялся.
– Шутник, – заключил соловьишко ростом с быка. – Никогда я не был человеком и становиться им не желаю! Я тогда летать не смогу, и лес не смогу охранять! А особенно, молодильные яблочки да жертв русалок, типа тебя.
– Так, – Ивану не терпелось узнать все и сразу, – говорите конкретнее, уважаемый Соловей-разбойник. Куда я попал?
– В Лесоморье, русалка не наврала, – повел крылом Симург.
– Я умер? – не унимался парень.
Чем он опять рассмешил сказочного персонажа.
– Помри ты, мы бы с тобой тут не болтали. Тебя Водяной похитил из большого мира. Слышал я его разговоры с русалочками. Кощею ты на кой-то ляд понадобился.
Иван прыснул в кулак. Ну, спасибо, ну, уважили. Сначала русалки, принимающие облик Ирочки, потом сумасшедший свистун, называющий себя разбойником, а под конец еще и Бессмертного приплели.
– Это не смешно, – вздохнул Симург, – Кощей по добру не зовет. Тем более, слухи бродят, будто жена его молодая указ издала всех Иванов-дураков извести. А я тут слышал от русалочки, что тебя, касатик, Ваней величать.
– Ну да, – стуча зубами то ли от холода, то ли от страха, сказал программист, – Иван Дурак я по паспорту буду.
– Плохо дело, – присвистнул Соловей. – От завлекухи в Лихом озере я тебя спас, но дальше нянчиться не буду. Мне надо лететь, не то кто-нибудь обберет все молодильные яблоки. А тебе совет мой, будь осторожнее, да держись подальше от Кощеева логова.
Он взмахнул крыльями и поднялся в воздух.
– Эй, – позвал улетающего Симурга Иван, – а как же… в Москву попасть или в Рязань?
– Без понятия, – просвистел птиц, – это в другом мире. Как туда попасть, я не знаю. Придется тебе искать выход… самомуууууу…
Последнее слово эхом пронеслось над лесом. Соловей-разбойник улетел, оставив программиста наедине.
Парень подозрительно посмотрел на лазурную гладь озера. Как бы оттуда не вынырнула русалка, обернувшаяся Ирочкой. 'Хочешь жить, улепетывай отсюда!' – приказал парню внутренний голос.
Он с опаской обошел озерцо, что было радиусом от силы метров в сто, вдоль узкого берега и нашел достаточно утоптанную стежку, ведущую вглубь леса. Все это время Иван ловил себя на мысли, что девушка с изумрудными волосами подглядывает за ним сквозь зеркало воды.
– Может, к цивилизации приведет… – подумалось программисту, когда он ступил на неизведанную дорожку. – А если повезет, то и в наш мир попаду.
Ничего, к счастью не произошло, и он благополучно ушел прочь от странного озерца. Чем дальше он отходил от озера, тем спокойнее становилось на душе.
Иван все время смотрел по сторонам в поисках неведомых преследователей, а возможно, и тайных союзников, но не встречалось ни тех, ни других. Изредка стежку перебегали мелкие животные: белочки, землеройки и еще какие-то неведомые парню грызуны. Пару раз его обогнали зайцы, не обратившие никакого внимания на человека в черных бермудах и розовых шлепанцах.
А между тем, ему было холодно.
– Эх, а я еще жаловался, что в Кемете жарко, – мечтательно произнес он, глядя на ворону, сидящую на суку.
Та лишь каркнула в ответ и улетела в глубь леса, куда Иван мог бы пробраться только со специальным снаряжением и наточенным охотничьим ножом.
Он просто шел, пинал мелкие камушки от безделья. И, как ни странно, с ним ничего не происходило. Ровным счетом ни-че-го: ни хорошего, ни плохого. И отсутствие приключений начало немного надоедать парню, любящему, какое-никакое, а разнообразие.
– Даже в Doom коридоры красочнее, – фыркнул он, минуя очередную березу с сидящим на ней вороньем.
Ближе к вечеру, правда, лес начал редеть, и парень вышел на широкое пшеничное поле, где в центре водрузили какой-то серый металлический щит.
Обрадовавшись наличию следов цивилизации, он сломя голову, бросился к доске. Однако она, до боли напоминавшая стандартный дорожный указатель, не очень утешила программиста.
На ярком синем фоне белой краской была нарисована развилка, что имела место быть в чистом поле. Но это еще полбеды, а то, что картографы написали крупным шрифтом без засечек, который Иван Дурак знал как Arial Cyr, повергло его в шок на несколько минут:
'Налево пойдешь – в Санта-Барбару придешь; прямо пойдешь – в дайвинг-клуб попадешь; а направо пойдешь – бабку добрую найдешь!'
– Сказки какие-то на новый лад, – фыркнул парень. – Ни Рязани, ни Потьмы, ни Москвы, ни федеральной трассы тебе. А Санта-Барбара, так и вовсе в Калифорнии. Как и следовало ожидать, я попал в какую-то жопу мира!
Поразмыслив недолго над перспективами, программист решил для себя: в дайвинг-клубе он уже был и пока не собирается возвращаться к миниатюрному озеру и хамелеонке-русалочке. Может, дорога домой вела как раз оттуда, только он пока побаивался странного водоема: надо было бы найти противорусалочное средство, прежде, чем приближаться к дайвинг-клубу. Не мешало бы обследовать это место, тем более, похищены две вожатые, возможно, они тоже блуждают по этим указателям. Да куда там, две! А пятеро из прошлой смены? Не исключено, что девушки направились в сериальный рай, Санта-Барбару. Но Иван любопытно глянул на третью альтернативу: бабку.
Вполне возможно, решил парень, если старушка добрая, то накормит она его и напоит, а по ходу дела и все сплетни растрезвонит. После столовской пищи из 'Березки' очень хотелось съесть целого ягненка, фаршированного со специями. А еще добрые бабки могут и одеждой снабдить – тут Россия, хоть и странная, а не жаркие пески Кемета.
И Дурак, обогнув столб, бодро зашагал по крайне-правой тропинке, закутавшись в черную простыню.
Он быстро миновал поле и еще до наступления темноты вошел под покров леса. Он брел и напевал себе под нос хиты, что крутились на 'Дне Нептуна', предвкушая встречу с заботливой старушкой-процентщицей, которая хотя бы под залог, но теоретически должна была обеспечить холодным пайком, рубахой и парой кирзовых сапог. В своем воображении программист представлял добрую бабку: невысокую, полную, в длинном кружевном платье и белом чепчике. В доме у нее обязан был быть целый боевой склад для случайно забредшего бедного студента.
– Так, найти бы еще топорик, – мечтал Иван Дурак, -… кашу чтоб из него сварить.
Но по дороге не встречалось ни одного дровосека, у кого можно было выклянчить взаймы холодное оружие.
Уже смеркалось, когда, бросив беглый взгляд на обочину дороги, парень увидел небольшую полянку, на которой было что-то наподобие маленького пруда.
– Еще одна лужа, – скептически сказал себе Иван. – Что же, неплохое место для ночевки.
Он отошел в лес и насобирал папоротников и лопухов, из которых соорудил подобие лежанки и подушки. Он потянулся и направился к прудику, чтобы умыться.
Прозрачная родниковая вода, даже в наступающей темноте, было видно, чистая. Парень зачерпнул ее ладонями и сначала испробовал на вкус. Приятные ощущения легкости во всем теле охватили его, и он испил еще немного, и лишь потом умыл лицо и вернулся к лежанке.
– Непутевый ты агент, Иван Дурак, – раздался свист в небе, – на женщин пялишься, да и бдительности ноль…
Симург черной тенью умчался прочь следить за спокойствием в Лесоморье.
– Юля, Юля, уже темно, Милли боится, – дергала вожатую за юбку девочка, – давай заночуем где-нибудь.
– Сейчас, милая, найдем полянку, и устроимся там, – успокаивала ее Шаулина. – И чего бабка живет так далеко?
Терпению Юли пришел конец, и ей не осталось нечего поделать, как свернуть на полянку по левую руку.
И тут наперерез вожатой из кустов выпрыгнул большой белый козел с длинными рогами. Она в ужасе отскочила, а животное, наклонив голову, с любопытством рассматривало ее и девочку.
– Брысь, – шипела на него Шаулина.
Но козлик не хотел никуда уходить. Он нарезал круги вокруг вожатой и девочки, занудно блея, словно желая поведать на своем, козлином, истины жизни.
– Ладно, успокойся, рогатый, – погладила его по спинке Юля, – утром пожалуешься.
Девушка прошла на полянку, а за ней, словно хвостик, следовала Милли.
– О! Слава Богам! Тут кто-то спальный мешок себе соорудил! – в полутьме разглядела вожатая наваленные кучей крупные мягкие листья. – И покрывало бросил…
Она подняла и расправила большую черную простыню с неаккуратным швом посередине. Знакомая вещица.
Козлик подбежал и, взяв один из лопухов в рот, сбегал до леса и обратно.
– Хочешь сказать, что листья оттуда? – ласково спросила его Юля.
– Ты что, козлиный знаешь? – удивилась Милли.
– Нет, что ты, – отмахнулась вожатая. – Только посмотри, это животное ведет себя, словно не лишено человеческого разума.
Девочка скептически глянула на подозрительного ниоткуда взявшегося козла, что напрашивался им в друзья, и, пнув его в бок, устроилась на лопуховой горке.
– Так, сейчас же извинись перед козликом, – повелительным тоном заявила Юля, – а прежде, чем спать, прополощи рот и умойся.
И девушка указала ребенку на чернеющий в полутьме водоем.
– Слушаюсь, вожатая.
Милли, надувшись, направилась к прудику. Она с кислой рожей оглянулась на вожатую и достала из сумочки с фотоаппаратом тюбик зубной пасты, оставшейся от ритуала вызова Пиковой Дамы. Ничего не оставалось делать, как браться за борьбу с кариесом в отдельно взятом рту.
Пока девочка занималась личной гигиеной, Юля в компании козлика притащила из леса еще листьев устроила ребенку постель, и уложила Милли спать. Когда та отключилась, вожатая, ласково посмотрев на нечаянного спутника, козлика, взяла у девочки зубную пасту и направилась к водоему.
И тут начались странные вещи. Козел словно встрепенулся и встал на пути у Юли, отчаянно блея. Лягушка, что сидела на плече у вожатой весь поход, злобно квакала, но на ее крики отзывались только здешние жабы.
– Слушай, козел, как ты смеешь мне указывать, куда ходить, куда не ходить, когда чистить зубы, а когда душ принимать. Может, еще и расписание посещения туалета для меня составишь! Я фараон и делаю то, что мне нравится и когда мне хочется!
Не выдержав такой тирады, козлик отступил, в потом боднул вожатую в филейную часть, что та свалилась на землю, исцарапав коленки.
– Никогда не видел таких противных козлов, – разобиделась вожатая. – Почему ты не баран, не понимаю.
В ответ животное заблеяло, будто пытаясь что-то объяснить, но Юля пихнула его в упитанный белоснежный бок, что козел не устоял на ногах и свалился.
Пока упрямый поднимался, вожатая успела дойти до речки, смочить водой зубную щетку, вычистить зубы и прополоскать рот. Она потянулась, сняла надоевший ей за день лифчик с синтепоновыми накладками и решила умыться.
Но только рука коснулась воды, козел снова забодал Тутанхамона-Юлю в мягкое место, и он свалился лицом в воду.
– Вот козел, – выругался парень, поднимаясь на четвереньки.
– От козла слышу, – широкая улыбка расползлась по белой морде рогатого, когда он на чистом русском выговорил эти слова.
Милли перевернулась на другой бок и ощупала кончиками пальцев мокрые от росы листья. Поворочавшись, она закуталась в черный гобелен простыни.
Девочка открыла глаза и посмотрела перед собой: ромашка свешивалась над ее носом, а чуть дальше плескались воды маленького прудика, где она вечером чистила зубы. Вокруг было серо, неуютно, тьма ночи еще не покинула лес, не уступила место золотому солнышку.
Милли села и протерла глаза кулаками.
– Юля, – позвала она вожатую.
Но никто не ответил ей.
– Мне холодно, Юля!
Она осмотрелась, но не нашла вожатой.
– Сбежала? – хмыкнула Милли, поднимаясь.
На полянке почти не обнаруживалось следов человеческого присутствия: только черные бермуды да одежда девушки.
– К Юле пришел принц? – догадалась девочка, поднимая промокший за ночь лифчик, из которого под ноги ребенку вывалились две набитых синтепоном подушечки.
Она не обратила на это внимания, подошла к пруду и умылась. А когда повернулась, то увидела, что рядом с ее лежанкой на боку спят два козлика: белый и черный.
– А этот рогатый нашел себе подружку! – хмыкнула девочка, пиная под бок обоих животных. – А ну, подъем! Найдите мне Юлю!
Козлы устало поднялись, дружелюбно 'мее'-кнули ей и направились к пруду, чтобы попить водички.
– Эй! Вы меня не замечаете?
Девочка крепко схватила черного за рога и потащила к себе. Козел отчаянно заорал, а потом отбросил ее в сторону.
– Тьфу на вас! Мне надо Юлю найти!
И ребенок в одиночку направился в лес, искать, куда пропала вожатая.
Но молчаливые березы и клены только шелестели листвой в ответ. Никто не разломал сухих веток бурелома, чтобы войти в него. Некому было притоптать подошвами своих тяжелых кроссовок травы. Ровно как и никто не потревожил спящего у самой опушки в малиннике… медведя.
Девочка, широко разинув рот, боясь закричать, отступила к полянке. Бурый хищник, услышав тихий шорох, повел ухом и приоткрыл левый глаз. Он внимательно изучал пятящегося ребенка в белой рубашке и черной мантии, а потом медленно встал на задние лапы и замахнулся на девочку. 'Он съел Юлю!' – пронеслось в голове у нее, и она, резко развернувшись, бросилась бежать прямо на стоявших на ее пути козлов.
Те, завидев медведя, тоже дико заблеяли и припустили вслед за Милли.
– Эй, а вы что за мной бежите? – оглянулась на них девочка.
Она достала из сумки с фотоаппаратом лягушку и, посмотрев на мигом затормозивших козлов и грозного медведя, начала раскручивать несчастной царевной над головой.
– То жабу какую-то королевной называют, то козлы назойливые, – тут она бросила лягушку и попала ей между глаз черному козлику, – то сплю я по соседству с превед-медведом! Скажите мне, что это сооооон!
Ее дикий крик разбудил всех дневных жителей леса, и чаща отозвалась воплями. Медведь презрительно посмотрел на девочку. Он устало зевнул, развернулся и пошел досыпать.
– Эй, ты чего? – возмутилась Милли. – Ну, ладно, без тебя мне спокойнее.
И она решила пойти дальше по тропинке, с которой они с Юлей свернули, на ночь глядя. Она прошла мимо синего указателя 'Озеро для реальных козлов', не обратив не него ни малейшего внимания. Девочка бодро зашагала дальше, перекинув через плечо тяжелый сверток, который Юля так боялась потерять. Она любовалась розовым утренним небом, напевая себе под нос: 'И невозможное возможно…' После каждого припева Милли оглядывалась, чтобы посмотреть, не отстали ли от нее назойливые козлы, но ни белый, ни черный с Юлиным колье на шее, ни жаба, что устроилась на спине последнего, не отставали.
– Слушайте, бесплатное отделение зоопарка, – не глядя на них, начала девочка, – недопокемоны рогатые, чего вы ко мне пристали? Дрыхли там на полянке, а в это время мою любимую Юлю слопал этот кошмарный медведь. Это я, грозная Милагрес Иванова, своим криком прогнала чудовище, а вожатая стала ему ночным обедом!
Козлики остановились на полпути и начали то ли блеять, то ли по-козлиному хихикать и скалить ровные белые зубы.
– Странно еще, что медведь вами не закусил, – фыркнула она.
И тут животные издали злобный клич и, тяжело ступая, развернули наступление на маленькую нахалку.
– Эй, козлята, вы чего? – не поняла девочка, отступая в сторону раскидистого дуба.
Но животные не могли говорить по-человечески, они выражали свои мысли поступками, которые очень не нравились Милагрес. Она припустила сломя голову в лес и залезла на кривую березу.
– Обалдели, что ли, бодаться?
Козлы, ходили вокруг дерева, на котором сидела девочка, и ме-кали друг другу что-то интересное, наверняка, про нее. Они изредка поглядывали, на обхватившую ствол, словно коала, девочку и не иначе как спорили: скоро ли она свалится.
Поняв, что та не собирается ни падать, ни спускаться, черный и белый козлики, поджав ноги, уселись напротив дерева и уставились на ребенка.
– И что это значит? – спросила коала Милли.
Но животные не отвечали, они терпеливо ждали, а лягушка прыгала вокруг и пила капли росы, стекающие по травинкам.
Руки девочки затекали, ей было неудобно сидеть, но она терпела, потому что не хотела сдаваться двум противным животным. А когда стало совсем невмоготу, она отодрала две близко к ней растущие веточки и поманила зверушек:
– Козя-козя-козя-козяяяя!
Милли вспомнила, как в пять лет она отдыхала в деревне у прабабушки. Тогда она обожала кормить тамошних козлов березовыми листьями, и редкий рогатый отказывался от этого лакомства. Однако сейчас ей попались какие-то неправильные животные. Черный козлик подошел и взял у нее из руки обе ветки и, фыркнув, вернулся на свое место, выплюнув 'деликатес'.
– Козяяяяяя! – возмутилась Милли. – Это же вкусно!
И она отодрала еще несколько веточек и поманила зверье лаской. На этот раз подошел беленький, также забрал из руки девочки березовый веничек и хлестанул ее по кисти.
– Так! Мало того, что я одна в лесу осталась! – возмутилась Милли. – Так ко мне привязалось два совершенно неправильных козла и идиотская лягушка.
Животные обиделись. Черный подобрал Царевну, посадил ее на спину. Одним словом, зверье решило оставить Милли в лесу в гордом одиночестве.
– Эй, а вы куда? – тут же заорала она и спрыгнула на землю.
Она не подумала о том, что ее могут забодать или поранить, она лишь испугалась, что даже странные животные бросят ее на съедение волкам и медведям.
Когда она выскочила на дорогу, то увидела, как оба рогатых шли в сторону дома доброй бабки нога в ногу, напевая на своем козлином что-то веселое.
Девочка некоторое время решила не домогаться к подозрительным животным и пошла чуть поодаль, стараясь не попадать в область зрения козликов.
Долго ли, коротко ли шла она вслед за странными животными, но вдруг она услышала сдавленные крики, а когда выбежала из леса, то очутилась на широченной поляне, в центре которой стояла избушка на больших курьих ногах.
– Вау, прикольно! – заключила девочка.
Козлов в округе видно не было. То ли они вошли внутрь дома, то ли решили в последний момент свернуть в лес и миновать странное жилище.
Но тропинка заканчивалась как раз на полянке, и это могла значить только одно – бабка жила в этом ходячем домике. А еще метрах в десяти от избушки в землю вколотили небольшую белую табличку. На ней было написано 'Баба-Йага'. А в трубу, к которой приделали указатель, воткнули большую палку с черепушкой наверху.
