Текст книги "Лифтофобия (СИ)"
Автор книги: Zigmund Friend
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
– Да нет, это дед, прадед у меня…
– Ну?
– Ну, он в первом же сражении в плен попал, – неохотно ответил я, – потом из двенадцати концлагерей пытался убежать, и каждый раз его ловили. А затем его уже казнить собрались, и тут Америка второй фронт открывает, ну он потом год с медсестрой куражил… а затем сталинские репрессии на военнопленных, и он фамилию поменял, чтоб от Сталина спрятаться…
Кэт не удержалась и рассмеялась.
Я же не знал, от чего больше сгорать со стыда – за свои истории или за то, что стал Гитлером.
– В общем, какие герои, такой и внучок, – ухмыльнулась брюнетка, облокотившись на моё плечо, и издевательски добавила, – кстати, так уж получилось, что твой милый дедушка оставил мне свой деревенский номер…
– И-и-и что? – Это мне уже ой как не нравилось.
– Ну я и сообщила дедушке, что внучок его главную роль в пьесе играет, и он теперь настроен обязательно приехать.
– Ну ты и…
– Ну? – Кэт с интересом посмотрела на меня.
Моё лицо теперь уже без каких либо стеснений выражало боль.
Я с большим трудом выдавил из себя:
– Прекрасная дама, так бы и расцеловал тебя.
– Да уж обойдусь, – цокнула одногруппница языком.
– Да вот ещё сама просить будешь! – Крикнул я ей вслед.
Кэт лишь отмахнулась от меня рукой, вслед за чем… раздался взрыв хлопушки…
– САША, ТЫ ЧТО?!
– Так ты ж махнула!
Русские и немецкие солдаты рванулись в бой.
А я уже совсем скоро говорил по телефону с дедом, оравшим в трубку своего старого «домашнего» телефона с проводом.
– Да дед, да не надо никуда приезжать, не будет тут ничего такого… в смысле, мама тоже придёт?!
Кажется, мои глаза выпучились в этот момент настолько сильно, что вот-вот полезут из орбит.
Кэт, я тебя просто ненавижу.
Вот теперь мне реально пиздец.
***
Долгие и мучительные дни подготовки к этому главному позору в моей жизни… унизительное нахождение в костюме Гитлера…
Уже весь универ знал, что во Дворце Культуры завёлся Гитлер.
Как-то на паре я уснул, и Димас пририсовал мне ручкой усики, а я потом, ничего не понимая, под смех одногруппников вышел так отвечать к доске.
– ОТСТАВИТЬ НЕОНАЦИЗМ В МОЕЙ АУДИТОРИИ! – Вопил старый препод, пока все укатывались со смеху.
И вот уже завтра долгожданный для всех кроме меня день.
– Ребят, ну соберитесь, столько времени готовились! – Пыталась замотивировать всех стоявшая в самом центре сцены Кэт, – хотите, чтобы Владимирович вас всех за это в жопу трахнул?
Стоявшая рядом с Машей староста с досадой на лице отметила:
– В жопу он трахает жёстко…
Маша удивлённо на неё уставилась, и староста поспешила оправдаться:
– Ну, я в смысле… это метафора!
Она захихикала, кося под полную дурочку, и Маша предпочла не углубляться в этот вопрос.
В очередной раз оттараторив текст, которого я даже не понимал, я уселся рядом с Лео, проверявшим струны на гитаре.
– Я после такого концерта вообще на улицу не выйду, – выдавил я.
– Слушай, а может просто Владимировича напоить чудо-самогоном из моей деревни? – Лео поднял бутылку, стоявшую по другую сторону от него, – мне родня прислала, знаешь, как моего деда от этого кроет, три дня в лесу на волков охотился. А это ведь у нас даже волков в лесу нет…
Я лишь слабо усмехнулся. Настроения не было от слова совсем.
Лео же эта идея показалась настолько гениальной, что он даже подозвал Катю, и предложил то же самое.
– Боюсь, если ты так сделаешь, то экзамен будешь сдавать у него уже после военкомата, – отмахнулась она, – Лёш, а ты чего приуныл? Вон как уже текст шпаришь, может, тебе в Германию после концерта уехать?
Я лишь оскалил зубы, изображая злого волка, и Кэт, которую это повеселило, двинулась за кулисы.
– Она точно меня хочет, – в очередной раз отметил я.
Впрочем, раз это действительно так, чего бы не воспользоваться шансом?
У неё же сейчас такая возможность хотя бы пару минут побыть Евой Браун.
В гримёрной Кэт поинтересовалась у одногруппницы, купила ли та краску, как она просила, в ответ на что одногруппница показала ей старый чемоданчик.
Кэт уже хотела было открыть её, но одногруппница вовремя её остановила.
– Э, э, только на концерте, и направите на сцену. А то как откроешь, так она сразу и вылетит.
– Ладно, Антону это поручим, – одобрительно кивнула Кэт.
В этот момент в гримёрку зашёл я, начавший в дверях дожидаться, пока эти две курочки накудахчутся.
Как только одногруппница отошла, я сразу обратился к ней, сказав, что её там Маша звала… срочно…
Так мы с Кэт и остались одни.
– Ну что, у тебя есть отличная возможность уединиться в бункере с Адольфом Гитлером, легендой войны.
– Ага, и эту возможность я с удовольствием упущу… как и любая адекватная девушка, – издевательски подмигнула мне Кэт, опёршись задницей на стол позади себя.
– Ой, да ладно тебе, ты мне вообще должна за то, что я согласился роль Гитлера играть, – я гордо выпрямился, остановившись перед ней.
– То есть это ты согласился? – Девушка усмехнулась, – а мне что-то помнится, как ты меня слёзно умолял поставить тебя на главную роль, а потом сам же стал ныть, что не сможешь.
У Кэт всегда был такой стальной и уверенный взгляд, как будто бы она во имя всеобщей справедливости постоянно стебалась надо мной... но при этом огребал-то за это именно я!
Мне пришлось на время прикусить губу, чтобы из меня не вырвалось что-нибудь гадкое, за что потом пришлось бы извиняться.
– Да блин, да у тебя у самой-то вот нормальная роль, а я… Гитлер.
– Ну что ты, зай, злодеи же такие возбуждающие, – промурлыкала она, будто приближаясь ко мне.
Ладно, это мой шанс.
Я потянулся, чтобы поцеловать её, но Кэт вовремя успела отбежать в сторону.
Довольно ловко отбежать.
Скрестив руки на груди, она пожала плечами и, снова включив сучку, начала гнуть свою линию:
– Хорошо, если тебя так не нравится, я могу Серёжу попросить, махнётесь ролями. Он и по-немецки лучше тебя говорит.
– Ой, да мечтать не вредно, да Серёга в жизни не согласится!
– Я согласен! – Прокричал Серёга.
Ну и крыса, конечно…
***
Это была самая тяжёлая ночь в моей жизни.
Я очень долго не мог уснуть, постоянно заходил с телефона в вк, думая, уж не написала ли мне сейчас Кэт, извиняясь за своё поведение, и попросила бы меня выступить, раз я такой хороший Гитлер…
Потом мне снилось, как Серёга выступает на сцене, как отыгрывает Гитлера, как подходит к Кэт и целует её у всех на глазах, а все аплодируют…
(Ну это было выше моих сил)
На следующий день я проснулся весь в судорогах, меня трясло от обиды за то, что ещё только должно случиться.
От Кэт я всё-таки получил сообщение, уже позже, часов в двенадцать:
«Ну и где ты?»
Я как мог пытался долго игнорить её, при этом показывая, что я онлайн, но меня хватило самое большее на три минуты.
Затем я настрочил максимально сухой ответ, вкладывая в него как можно больше обиды:
«Ну так Серёга же заменит, зачем мне приходить?»
«Как хочешь», только и написала Кэт.
Вот так вот.
Да пофиг ей, ну что с неё взять? Вот будешь тут умирать в полном одиночестве, а она и не подумает вспомнить.
Через несколько минут – которые я потратил на то, чтобы выйти покурить на балкон – заметил ещё одно сообщение от неё.
Сердце сразу застучало, и я прочёл:
«Не боишься, что Владимирович потом на куски порвёт?»
И снова от меня:
«Как будто кому-то не похуй будет»
Да всё равно она не скажет, что ей не похуй.
(Да потому что ей похуй)
Кэт прочла и уже не ответила, я минуту ждал, пять, десять.
Потом просто перестал ждать… ну ладно, не перестал, ещё полтора часа проверял сообщения через каждые пять минут…
С большой толикой обиды в груди улёгся на кровать, отвернувшись к стене, и стал думать – ну и что, что я веду себя как истеричка?
А Кэт себя типа нормально со мной ведёт, да?
Вот сейчас будет всё как во сне – Серёга хорошо выступит, да что там, блестяще выступит, он же, как Кэт выразилась, лучше меня по-немецки шпарит, фашист хуев, потом все будут ему аплодировать, он подойдёт к Кэт и поцелует её…
Фу, как мерзко!
(Но он же давно ждал такого шанса, вон как лапал её во время танца)
Ну нет, с таким я мириться попросту не готов!
Поглядев на часы – если доеду за час, то ещё успею на концерт – я рванулся одеваться.
Вот ещё и посмотрим, кто сегодня её засосёт.
Кто из нас больше Гитлер!
Тем временем Лео шёл со стаканом по Дворцу Культуры, но его почти вовремя остановила Кэт.
– Лео, чё это у тебя… стой, ты что, реально… вот Лео, ты совсем долбоёб, или как?
– Ну-у…, – Лео как в школе задрал глаза в потолок, как будто там был ответ.
В этот момент к ним подошёл Владимирович в своём привычно синем костюмчике с галстуком, поправив который, признался студентам:
– Ух, напряжённая тут обстановочка с комиссией. Дайте-ка мне водички.
Не успела Кэт даже рот открыть, как препод выхватил у Лео из рук стакан и залпом выдул его.
У брюнетки округлились глаза при виде этого зрелища.
«Вот теперь точно пиздец», пронеслось у неё в голове.
А затем глаза округлились уже у развеселившегося преподавателя.
***
Ох, если бы я хотя бы раз полностью прочёл написанный моей потенциальной девушкой сценарий, или хотя бы разок глянул полноценную репетицию, то, возможно, знал бы, что массовка поёт гимн не только в начале нашего концерта, но и в середине постановки.
Если бы я пришёл на пару минут раньше, заметил бы выступающего на сцене Серёгу в костюме Гитлера, и понял бы, что я опоздал.
Но нет, я впопыхах забежал в концертный зал и издалека увидел, как на сцене наши одногруппники напевают советскую песню про войну, в самом центре стоит Кэт, а потому решил, что выступление только началось.
А значит, у меня ещё есть шанс обойти Серёгу!
Я уверенно зашагал между рядов, пройдя мимо сидевших с краю моей семьи с дедом.
– Лёша, ты куда? – Громко прошептал дед.
– Спасать концерт! – Гордо бросил я ему.
Во мне было столько патриотизма в тот момент от мысли, что я за свою родину стану Гитлером, что я не обратил внимания ни на ржущего в одном из передних рядов Владимира Владимировича, ни на Димаса, перешёптывающегося с девушкой из параллельной группы.
Прямо как в каком-то кино, мой ускоренный шаг очень скоро перешёл на бег, поскольку я боялся опоздать.
Эх, даже тут тупая случайность сыграла против меня – ведь только что снявший костюм Гитлера Серёга зашёл в туалет, а я проскочил мимо, даже не заметив его.
В гримёрной находился один лишь Антон, пялящийся на костюм фельдшера и подумывавший, а не подрочить ли, пока никто не видит…
Но тут забежал я, и он отскочил в сторону, тут же отказавшись от этой мысли.
– Ты…, – только было начал он, но я жестом показал ему закрыть рот, и начал быстренько надевать на себя форму Гитлера.
– Маркер! – Скомандовал я.
Пока Антон аморфно оглядывался по сторонам, я понял, что так дело не пойдёт, и нужно срочно брать ситуацию под свой контроль.
«Должно быть, маркер вон в том старом чемоданчике, не зря же он тут лежит»
– Стой! – В последнюю секунду крикнул Антон, но было уже поздно.
Вместо одних усов я раскрасил всё своё лицо и даже верхнюю часть формы, когда несмываемая краска синего цвета окатила меня и растеклась по ебалу.
– БЛЯЯЯЯЯЯ!!! – Проорал я.
(Да я теперь просто Аватар какой-то)
Сердце стучало как ненормальное.
Что же делать, что же делать?
Спокойно, не время отступать, я же Адольф Гитлер, а Гитлер бы не отступил!
Отыскав-таки маркер, я всё равно пририсовал себе Гитлеровские усы, на которые, кажется, никто уже и не обратит внимания, и на бегу бросил Антону:
– Не запоминай меня таким!
Хор как раз закончил песню, когда внезапно я выбежал на сцену.
Никогда не забуду этот момент позора:
Я в костюме Адольфа Гитлера, покрытый синей краской, с криво нарисованными поверх неё усиками, стою перед огромной толпой, и Кэт смотрит на меня, выпучив глаза.
– О, АВАТАР! – Выкрикнул Димас с первого ряда, и почти весь зал взорвался от смеха.
Кроме, конечно же, моей семьи, которая в тот момент испытывала дикий стыд за меня.
Но отступать было поздно, так даже живее получится!
Я крикнул на почти чистом немецком:
– Ихн бин Гитлер, ласс унс мит дэм верхор бегинен!
Дёргающимся от непонимания происходящего голосом Маша в углу сцены заговорила перевод в микрофон, находившийся в трясущейся руке:
– Я Адольф Гитлер, начинаем допрос…
Зал одновременно и умирал от смеха, и испытывал полное непонимание.
Со всех сторон слышалось:
– Так другой же был!
– Их там что, клонируют?
– КТО-ТО НА ПОВТОР НАЖАЛ! – Громче всех крикнул Димас, вызвав новую волну хохота.
Интересно, если я сейчас очень-очень сильно поверю в Бога, каков шанс, что я провалюсь сквозь пол от стыда?
Обдолбанному Владимиру Владимировичу тоже захотелось что-то выкрикнуть, вот хоть что-нибудь, и из его уст вылетело:
– ПОШЁЛ РЕКТОР В ЖОПУ! Ой, а кто это сказал?!
Всё ещё веря, что с концертом далеко не всё потеряно, Кэт смотрела в зал и улыбалась, а сама медленно начала приближаться ко мне, и шептать:
– Ты совсем придурок, ты чё творишь?
– Тебя спасаю от этого извращенца Серёги… давай, говори, скорее, текст, я знаю, что делаю!
– Какой же ты дол… РУСЛАНД ВИРД ТРОЦДЭМ ГВИНЕН!
Маша чуть не выронила микрофон из руки, но всё равно перевела:
– Россия всё равно победит.
(Кажется, такой волны смеха не было даже в Камеди Клабе)
– Так уже же победила по сюжету! – Громко заметил задыхающийся от смеха Димас, – чё, третья мировая уже?
Громче всех заржал Владимирович.
Но самое трешовое было ещё впереди…
Углядев из-за кулис, что тут творится полный беспредел, Серёга взорвался от негодования, обиды и ревности разом, и, не особо обдумывая своих действий, побежал в гримёрную переодеваться.
Костюма Гитлера тут не было, поэтому он схватил первый попавшийся костюм – фельдшера у Антона.
Разумеется, заметивший это анимешник сразу завопил:
– Серёга, блять, ты чё творишь, это мой костюм!
– Нет, это я, я теперь Гитлер!
– Серёга, отдай!
Одновременно на сцену залетели и Серёга в костюме фельдшера, и Антон, находившийся в одних трусах, потому что уже начал было переодеваться.
Зал смеялся уже с такой силой, что провалиться от стыда сквозь пол хотел уже не только я, этого хотели все.
Серёга, пытающийся делать вид, что он не идёт на дно, что всё под контролем, громко заявил:
– Ихн бин Гитлер, ласс унс мит дэм верхор бегинен!
Я понял, в какую жопу мы попали.
Маша вся побледнела, икнула от испуга, но перевела:
– Я Адольф Гитлер, начинаем допрос.
Судя по реакции зала, это смело можно включать в топ-10 самых смешных шуток в мире.
Я весь уже не просто посинел, кажется, я ещё и позеленел, и покраснел от злости – куда этот чурбан лезет – и просто начал громко выкрикивать свой текст.
Одновременно со мной то же самое стал делать и Серёга.
К сожалению, половина текста попросту вылетела у нас из головы, и мы наобум кричали какие-то случайные фразы. Ничего было непонятно.
Маша предпочла просто зажмуриться и закрыть уши руками.
Кэт как можно незаметнее прикрыла лицо ладонью, чтобы никто не запоминал её участия в этом балагане, пока Антон дёргал Серёгу за костюм, пытаясь стянуть его.
– Да заткнитесь вы! – Первой не выдержала Кэт.
– Да ты аватар, а не Гитлер! – Кинул мне предъяву Серёга.
– А ты вообще врач! – Не остался я в стороне.
– Я не врач, я фельдшер!
Тут уже и Антон, и без которого проблем хватало, в одних трусах шагнул вперёд, и гордо заявил:
– Это я фельдшер!
Будто очнувшаяся после сна Маша совсем запуталась в творившемся хаосе, и инстинктивно перевела это на немецкий:
– Дас бин ихн санитатэр!
Димаса в первом ряду уже пришлось стучать по спине, потому что он задыхался от смеха.
Только сейчас, когда мы с Серёгой и Антоном толкали друг друга в стороны, до Кэт дошло, что надо делать – она махнула рукой в сторону, за кулисы, чтобы механики закрыли кулисы.
Как назло, по всем законам подлости, именно сейчас их заело, как механик не дёргал за верёвку.
Зато староста восприняла это как знак, и взорвала последнюю хлопушку.
Вслед за этим из разных частей сцены, и слева, и справа друг на друга рванули русские и немецкие солдаты, половина из которых вскоре попадала.
– Да что вы творите-то?! – Выкрикнула Кэт, и, не дождавшись от Маши перевода, запуталась, и сама перевела, – Вас тус ду!
– Переводчик сломался! – Продолжил комментировать Димас, и снова начал задыхаться.
Такого шоу он явно не ожидал.
Кэт потянула меня за руку, чтобы утащить со сцены, и уж не знаю, чем я руководствовался, но в тот момент я почему-то посчитал, что эпизод самый что ни на есть подходящий, и схватив её за щёки, потянулся, чтобы поцеловать.
Но тут же схлопотал по яйцам коленом… снова…
– Бля-я-я-я…, – раздалось жалобное блеянье от падающего на колени меня.
Мой дед решил, что больше не может этого терпеть, и воинственно зашагал к сцене.
Лео же, пытаясь хоть как-то разбавить напряжение, заиграл на гитаре, что, правда, вызвало ещё больший приступ смеха у всех зрителей.
Под его непопадающую в ноты от волнения игру занавес наконец-то заработал и закрылся тогда, когда уже было поздно.
Вскочив со своего места, шатающийся из стороны в сторону Владимир Владимирович возопил:
– БРАВО!
И захлопал в ладоши, а вслед за ним и все остальные.
– ТЫ ЧЁ, БЛИН, ТВОРИШЬ?! – Набросилась на меня Кэт, крепко схватив за волосы.
У меня даже слёзы из глаз пошли от боли.
– Ай, да пусти ты, пусти!
С трудом отцепив её руку, я встал, всё ещё держась рукой за свои болящие яйца, и огрызнулся:
– Ты мне и так уже по яйцам зарядила, тебе мало, что ли?
Сил уже не было терпеть.
– Я сейчас снова заряжу, чтоб не повадно было!
– Да ты достала уже! – Наступал я в ответ, – у меня с тех пор, как ты тут появилась, одни только проблемы… я из-за тебя и на коленях стоял, и чуть из универа не вылетел, а тебе всё мало, да? Ты только и делаешь, что стебёшься! Я вчера со всей душой, нормально, по-человечески просил, а ты выбрала с Серёгой тут засосаться!
– Чего?! Да ты чё несёшь вообще?! Ни с кем я тут не засосалась бы… и вообще, это не твоё дело! Ты кем тут себя возомнил?!
– Я… я… да никем, – обида взяла верх.
Кэт со злостью уставилась на меня, но в этот раз я выдержал этот взгляд.
Так хотелось её, эту суку… эту суку… так…
Ай, даже слов нет.
Занавес заглючил, и снова раскрылся, и все зрители аплодисментами встретили просто стоявших на месте нас.
Вскоре, правда, отвлеклись на начавшего блевать в центре зала Владимира Владимировича.
– Поздравляю, Лёш, – с презрением шепнула мне Кэт, – ты снова облажался.
Она зашагала за кулисы, а я так и стоял под сотнями взглядов, камерами, в костюме Гитлера, весь в синей краске, которую теперь хуй смоешь, и сгорал со стыда.
Понимал, что моя жизнь, кажется, закончена.
Ну-у… может, всё не так плохо, а? Зрителям же вроде понравилось…
***
А после, на сессии мы с Кэт сидели в разных частях аудитории, и с максимально недовольными лицами сдавали экзамен Владимира Владимировича.
Впрочем, его сдавали все, и Димас каждый день по десять раз с довольным видом твердил нам, что он единственный ничего не потерял.
Комментарий к Глава седьмая – А взоры здесь дикие В честь моего дня рождения самая длинная глава))
====== Глава восьмая – Облом нам ======
На летнюю практику мы с группой поехали вглубь страны, в далёкие сёла, где две недели будем изучать этнос и быт тюркских народов.
Это всяко было лучше прошлогодней практики, где мы вроде как должны были поехать в леса для изучения мест зарождения народного фольклора, но в нашем универе всё как обычно сделали через жопу, и мы просто провели две недели в универе.
(Даже с этажа не спустились)
Две недели я по несколько часов сидел рядом с Антоном, выслушивал его «охуительные истории» про то, как его одноклассница-дылда постоянно била его на физкультуре, и просто подчёркивал нужные слова в старых книжках.
Было незабываемо, конечно, но я рад, что в этом году мы хоть куда-то выбрались.
Вместе с парой других групп с потока – в том числе и с группой Лео – мы в тесном-тесном автобусе по самой хуёвой дороге, через кочки, ехали к совсем небольшому селу, которое мы и должны будем изучать.
Антона пару раз стошнило в пакет, Лео всю дорогу напевал какие-то песни, а наш заикающийся препод умолял, чтобы мы были потише.
Конечно, помимо него с нами поехал ещё и придурок Владимирович, и это единственное, что портило всю малину.
По пути мы умудрились совершить невозможное – попасть в пробку на настолько пустой дороге, что создавалось впечатление, будто там по сей день катаются на лошадях.
Автобус не доехал до цели буквально два километра, и дальше нам пришлось тащиться пешком.
(Ну, зато весело)
В само село мы не завернули, а разбили палатки в лесу вблизи от просёлочной дороги.
В первый же вечер мы ощутили на себе след от некогда существовавшего разделения российского социума на привилегированный и непривилегированный слои населения – поскольку костёр группы Лео находился на совсем небольшом расстоянии от нашего, мы слышали, как Лео наигрывает на своей гитаре.
У нас гитары не было, а даже если бы и была, никто не умел на ней играть, поэтому всё что нам оставалось – это косо смотреть на них.
Вскоре Димас придумал ещё и бросать в них камешки, но Владимирович быстро намекнул, что пора прекратить злодеяние.
– Это нарушает закон о правах человека… к сожалению, – с грустью в голосе вздохнул препод.
Сидя у местного костра, на почти что дикой природе, я вдруг ощутил какое-то странное «осознание».
То, чего я никогда бы не почувствовал в городе, проживи я там ещё хоть сто лет.
Я понял, насколько бесполезна моя жизнь, так как я упускал очень многое, и в особенности вот такие вот обыденные посиделки у костра.
Это было чистой правдой: человеком социума я стал лишь в годы университета, постаравшись прожить на полную катушку эти два года, живя от тусы до тусы.
Однако, годы уже не вернёшь, я упустил множество возможностей поехать в летний лагерь, отправиться на какой-никакой курорт даже в рамках собственной страны; вместо этого я предпочитал вести образ жизни типичного сыча и, возможно, это до сих пор сидит где-то в глубинах моего сознания, и уже никогда не уйдёт по-настоящему.
На редкое мгновение я почти даже понял было своего деда, вечно жалующегося, что я не хочу наслаждаться жизнью в деревне в то время как я попросту не понимал, как этим можно наслаждаться…
А потом меня отвлекло понимание того, что все уже разошлись по палаткам, и я сижу тут, на полотенце поверх сырого бревна один.
Сижу и пялюсь в ночное небо.
По крайней мере, так было до тех пор, пока ко мне вдруг не подсела Кэт.
(Вот это новости)
Задумчиво уставившись на звёзды, она протянула:
– А что если там – другие миры?
…
Внезапно всё торжество момента было испорчено тем, что я заржал от нелепости фразы.
Знаю, не стоило так делать, но иначе я попросту не смог.
– Вот ты осёл, – вздохнула Кэт.
– Ну извини, пожалуйста, просто действительно очень смешно прозвучало, – оправдался я, после чего начал теребить край собственных спортивных брюк, – а ты, помнится, со мной разговаривать не хотела…
– Так второй месяц уже молчим, так и говорить можно разучиться. Станем вон как местные народы.
Я понимающе кивнул.
– И вообще, может, я ждала, что ты сам заговоришь, а до тебя всё не доходит? – Сострила брюнетка.
– Сложновато догадаться, если молчать и не подавать никаких знаков. Я же не телепат.
– Сейчас для тебя достаточно понятный знак?
– Может быть…
Кэт усмехнулась.
Даже тут она была в своём привычном, короткой длины, чёрном платье.
И я не мог не признать, что она всё-таки по-прежнему кажется мне очень сексуальной, хоть я и затаил на неё обиду.
– Хорошо, пойдём дальше в нашей теории знаков и символов, – девушка облокотилась на моё плечо, – у нас завтра свободный день будет, можем пойти осмотреть посёлок, так сказать, внимательнее поизучать местный этнос. Что скажешь?
Ха, она что думает, поманила пальцем и всё, я сразу побегу за ней? Это после всех-то её унижений и издевательств, после того, как меня прозвали аватаром в универе?
Ну, мечтай дальше, Екатерина…
В общем, на следующий день мы с ней шли по посёлку и любовались местной «культурой».
Точнее, её полным отсутствием.
– Знаешь, походит на какое-то карикатурное место из детских рассказов про Незнайку, – заметила Кэт.
– Почему это детских? – Тут же заострил я, – вообще-то третья часть Незнайки это до мелочей продуманная антиутопия, я про неё ещё дипломную работу писать буду.
Девушка рассмеялась.
– Да это ещё что, я вообще слышала, что один парень в магистратуре по компьютерным играм защищался.
– И как защитился?
– Об этом история умалчивает… о, смотри-ка.
Внезапно остановившись посреди сельской дороги, Кэт скрестила руки на груди и прищурилась на солнце.
Мне не понравилось то, в какую сторону направлен её взгляд.
Через почти целую поляну от нас на скамейке сидели трое вполне себе здоровых местных парней нашего возраста или около того, и хлестали пиво из банки.
Одеты они были исключительно по-летнему, что и соответствовало погоде.
Лица у них были, конечно, очень даже местные – будь здесь Димас, он бы сразу обратил внимание на зауженные глаза или немного подкошенные носы, хоть я и не понимал, почему ему это так интересно.
Не то, чтобы я их испугался, нет, конечно, ну просто… чего тревожить местное население?
Это я говорю как человек бывалый – как-то в подростковом возрасте, когда я приезжал к деду в деревню, там до меня докопались местные хулиганы и заставили съесть жука.
(Пожалуйста, не спрашивайте, чем закончилась та история)
– Может, пойти познакомиться? – Предложила Кэт.
– Ой, да зачем это надо…
– Я могу привести как минимум три аргумента.
Во-первых, они местные и всё здесь знают.
Во-вторых, нам тут ещё две недели торчать, а потому нужны какие-нибудь знакомые.
В-третьих, помогут с материалами, покажут, что где находится. Прикинь, когда с остальными пойдём в село, а мы с тобой уже всё тут знаем.
Ну а ты приведёшь хоть один аргумент кроме того, что ты зассал?
– Да ничё я не зассал! – Тут же возмутился я, но девушка только лишь рассмеялась.
И всё-таки она меня до сих пор бесит…
– Да пошли, ничего страшного, я ведь с тобой.
Даже не дав мне ничего ответить, Кэт уверенно зашагала вперёд, в сторону этих ребят.
Ну да, ей легко выёбываться, разбираться-то, если что, я буду, да?
Находясь уже в паре шагов от ребят, когда они давно обратили на нас свои взоры, Катя замахала рукой и сказала милым голосочком:
– Привет, ребятки. Меня Кэт зовут, это вот Лёша. Мы тут вроде как новенькие.
Местные удивлённо переглянулись, затем все сразу же заулыбались Кэт.
Ну да, ну да, в жизни в этих краях красивых тёлок, небось, не видали, не считая коров, сразу повставал у всех, ага.
Они все тут же начали называть свои имена, которые я даже запоминать не стал.
Отметил лишь про себя, что все эти имена русские, в отличии от их лиц, а это всё из-за смешения народов – нас, филологов, учат подмечать такие вещи.
– Чё, внатуре Кэт? – Спросил тот, что самый упитанный.
Девушка кивнула, доверительно глядя на него.
(Что, что, а пиздеть она умела хорошо)
– Прикольно, – признался деревенщина, – будешь пивко?
– Ой, вы знаете, я не пью-ю-ю…
– Ну давай, ну за знакомство, – немного требовательно подал свой голос уже другой.
В общем, уговорили они её сделать глоток, и, судя по тому, как моя одногруппница поморщилась, это было крайне неприятное пойло.
Зашибись, а мне что-то никто не спешит предлагать… я вам тут что, пустое место, что ли?
– Можно? – Ласково поинтересовалась Кэт, указывая на скамейку.
Жиробас одобрительно кивнул и подвинулся.
Усевшись рядом с ним, брюнетка призналась:
– После таких напитков создаётся впечатление, будто я в прострации.
– Чё, просраться хочется? – Не понял третий.
– Э-э… давайте сменим тему, – предложила Кэт, – не покажете ли вы нам, начинающим филологам, какие-нибудь по-настоящему атмосферные места в ваших краях? Нам бы это очень пригодилось.
Парни задумчиво переглянулись.
Кажется, сейчас был один из тех редких моментов, когда их мыслительный процесс работал на полную катушку.
– Можно к обрыву сходить, – предложил один.
– Он над речкой, там ещё люди топятся, – подхватил второй.
– Страшное место, – признался жиробас, глядя прямо на Кэт и, похоже, пытаясь её запугать.
Я-то уже знал, что это занятие бесполезное, а вот они – нет.
Приняв это как вызов, Кэт промурлыкала в ответ:
– Милый мой, да если бы не посещение таких мест, я бы давно уже померла со скуки.
Всю дорогу я чувствовал себя не то что третьим лишним, а даже не четвёртым, а пятым.
Просто шёл где-то рядом с ними и наблюдал за тем, как они все общаются с Кэт, как увлечённо рассказывают всякие истории из местного фольклора. В какой-то момент тот жирный даже обхватил Кэт за ноги и поднял в воздух, и вот тут я уже начал сгорать от ревности.
Оказавшись на вершине склона, мы уставились вниз, в речку.
Брюнетка со скучающим видом призналась:
– А я-то думала, будет более захватывающе.
– По-настоящему страшно будет, когда сама полетишь. Бу! – Совершил попытку один из них.
– А нахуя вы вообще изучаете такие места? – Потянулся другой к знаниям.
Ну началось…
А зачем то, а зачем это, а почему небо голубое – такие детские вопросы.
Вот если бы мы не тратили время на таких дегенератов, мне бы, может быть, уже даже перепало.
– Во-первых, не нахуя, а зачем, – поправила сельского парнишку Кэт, – затем, что это место древнее нас всех и таит в себе множество тайн. Это ваши предки ассимилировались сюда всего-то века назад.
А что тут было до этого, знаете?
Может быть, тут вообще какие-то ведьмы жили, которые пожирали человеческую плоть?
Кажется, страшно стало скорее не Кэт, а этим парням.
Я же испытал чувство какой-то тоски, и пошёл сел на бревно недалеко от них, но всем своим видом показывая, что держусь отдельно.
Кэт ещё несколько минут базарила с этими репоголовыми как будто на рынке, после чего подсела ко мне и поинтересовалась:
– И чего мы скучаем?
– Ну почему скучаю, я вот на траву пялюсь, это крайне занимательно.
– Ой, да брось ты. Тебе их общество некомфортно?
Я предпочёл промолчать, молча глядя на траву.
Не знаю, как это объяснить, просто как-то… не так.
Кэт вздохнула, после чего тихо произнесла:
– Погоди минутку.
Она отошла к парням и что-то сказала, после чего они все начали раздеваться – я уж испугался, что тут сейчас начнётся групповой секс без моего участия – но эти идиоты не поняли, что надо делать, и все поочерёдно сиганули в воду.
Подойдя ко мне, Кэт задрала одну ножку назад, и, чуть наклонившись, сказала:
– Я им пообещала, что поцелуюсь с тем, кто не утонет, так что давай потопаем отсюда поскорее.
Черт куколда я в себе не замечал, глядеть на подобное мне бы не хотелось, так что я не стал ломаться, и мы быстро зашагали в сторону дороги.
Уже там я замедлил шаг, и уныние вернулось.
– Ну что опять-то не так? – Непонимающе спросила Кэт.
