сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
Вскоре он пришёл снова, в этот раз с подносом еды. В животе у меня заурчало, но я всё ещё была зла.
— Нет, пока ты меня не развяжешь!
Он не ответил, просто повернулся и направился к выходу. Голод взял вверх, и я тут же вернула свои слова обратно.
— Подожди! — крикнула я, — Прости, пожалуйста, вернись.
Айзек вернулся ко мне и сел рядом, держа в руках поднос. Я не могла видеть его лица, но чувствовала на себе его взгляд, пока ела. Он внимательно наблюдал за каждым моим движением. Это было странно: быть накормленным своим похитителем. Я не знала, чувствовать ли мне благодарность или ужас.
Пока я ела, я всё думала, зачем он это делает. Неопределенность всей ситуации заставляла меня чувствовать себя еще более уязвимой. Но, несмотря на страх, еда была вкусной, и я поймала себя на том, что смакую каждый кусочек.
Закончив, я посмотрела на него, ожидая когда он уберет тарелку. Но он продолжал сидеть возле, не сводя с меня глаз. По моей спине пробежала дрожь, а молчание оглушало.
— Почему ты так поступаешь со мной? — наконец спросила я, нарушая гробовую тишину, — Почему ты держишь меня здесь?
Выражение лица Айзека оставалось холодным и непроницаемым. Он не ответил, но повернулся и вышел из комнаты, снова оставив меня одну в темноте.
Не знаю, через сколько он пришёл в следующий раз, но это было довольно быстро. Айзек принёс мне таблетку. Конечно же, на вопрос что это он не ответил.
Я не хотела пить, но он был сильнее меня. Айзек держал мой рот закрытым до тех пор, пока у меня не осталось другого выбора, кроме как проглотить таблетку.
— Айзек, пожалуйста, мне нужно в ванную… Ты не можешь хотя бы на минутку развязать меня?
Пытаясь сохранять самообладание, пока он развязывал мне ноги, было сложно не быть слишком радостной. Я чувствовала на себе его тёмные, пристальные глаза, когда, спотыкаясь, пыталась встать. Мои ноги дрожали и покалывали, ослабев от долгого пребывания связанными. Айзек был рядом, чтобы поддержать меня. Его мускулистые руки обхватили мою талию, удерживая на ногах. Я невольно заметила, каким сильным он выглядел, даже в тусклом свете комнаты. Его тело прижималось к моему, и я чувствовала, как его щетинистая щека касалась моей шеи, посылая мурашки по всему телу.
Моя радость была недолгой. Он не стал развязывать мне руки, лишь указал на контейнер в углу комнаты и бочку воды рядом с ним.
— Пожалуйста, прояви хоть немного милости. — взмолилась я, — Позволь мне сходить в ванную. Я не могу выносить это.
Но он не пошевелился, даже не вздрогнул.
Мои руки все ещё были связаны за спиной, поэтому он должен был помочь. Я просто горела от стыда, когда он сел на корточки и потянулся к пуговице на моих шортах. При мысли о том, что он увидит меня такой, мне захотелось уйти под землю, но у меня не было другого выбора.
Своими сильными руками он одним движением расстегнул мои шорты и стянул их вниз, обнажив моё нижнее белье. Я пыталась отвернуться, но не могла, ведь он стоял слишком близко ко мне. Тепло его тела окутало меня, его дыхание обжигало мою кожу.
Айзек был чертовски привлекательным своими пронзительными голубыми глазами и острыми чертами лицами. Это было сложно не замечать, и из-за этого я чувствовала отвращение к самой себе за тот трепет, который он заставлял меня чувствовать.
Как ты можешь быть таким красивым снаружи и таким ужасным внутри?
Айзек молча стоял в углу комнаты, скрестив руки на груди, пока я пыталась сохранить равновесие на подгибающихся ногах.
— Пожалуйста, отвернись хотя бы. — умоляла я.
Но он оставался невозмутимым, его взгляд был устремлен на меня. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы отвернуться или хотя бы дать мне минутку побыть наедине. Я закрыла глаза, чувствуя, как слёзы стыда и гнева безудержно текут по моему лицу. Я слышала его тихое дыхание, не дающее забыть о его присутствии.
Господи, когда же это всё кончится?
Время шло, и моя потребность облегчиться становилась всё более острой. Я больше не могла сдерживаться и начала паниковать. Наконец, мне удалось взять себя в руки настолько, чтобы сделать то, что мне было нужно. Айзек вернул меня на место и снова сплёл мои ноги вместе, но в этот раз узел был менее тугой.
Он ушёл, а я осталась чувствовать себя ещё более разбитой и униженной, чем раньше.
***
Айзек всё также молча кормил и поил меня. Я пыталась заговорить с ним, умоляя его отпустить меня, но он просто смотрел на меня с равнодушным и невозмутимым лицом.
Мне казалось, что я схожу с ума. Темнота была удушающей, и единственное, что поддерживало меня — это надежда, что когда-нибудь каким-то образом я буду спасена.
Мне часто снилась моя мама и мои самые счастливые, детские воспоминания.
Ох уж эти славные дни. Порой я слышу её сладкий смех в своих ушах, сказки, которые она мне рассказывала. Я чувствую аккуратные прикосновения её нежных рук и крепкие объятия.
Мамочка.
Моя дорогая Аннабель.
Она была уникальной. Такой яркой, каким может быть солнце, такой сверкающей, какими могут быть звезды в ночном небе.
Иногда я удивлялась, как она может быть такой совершенной без особых усилий. Она просыпалась в 5 утра каждое утро и успевала всё: готовить, убирать и даже читать. Она всегда немного опаздывала потому, что по утрам любила гулять. Но папа никогда не ругался, ведь знал, как она это любит.
Все ждали её прихода. Как дождь в пустыне, всегда необходимый, долгожданный и приносящий искреннюю радость. Она одаривает всех улыбкой и садится за свой стол.
Как у нас может быть одинаковое количество часов в сутках, если я едва успеваю закончить половину всего, что она делает? И главный вопрос, откуда у неё столько энергии?
Она носит юбки, платья, элегантные кофточки и брюки пастельных оттенков, облегающие её фигуру. Я помню как восхищалась ею, как представляла, что вырасту и буду как она. Всегда опрятная и привлекательная. Даже после двухчасовой тренировки, которой она занималась почти каждый день. Даже после вечеринок, на которые родителей часто приглашали, потому что каким может быть весёлое светское мероприятие без экстравагантной светской львицы?
Её смех делает всех немного счастливее. Он уж точно делал меня счастливее. Если ей придётся танцевать, она будет танцевать так, словно это последний день в её жизни, покачивая своими пышными бедрами и поднимая манящие руки в воздух. Если ей нужно поговорить, она говорит, привлекая всеобщее внимание к своему остроумию и знаниям. Когда ты вырастаешь, то понимаешь, что раньше смотрел на мир через призму детской наивности и чистоты. Но он оказывается темнее, сложнее и уже не таким волшебным, чем мы когда-то думали. Как будто приоткрылись завесы, и мы смогли увидеть всё таким, какое оно есть на самом деле. Я поменяла мнение о многом, но Аннабель Мартинез всегда будет той же для меня.
***
Я сойду здесь с ума.
Единственным звуком в комнате было тихое гудение вентиляционной системы.
Вчера я попробовала заговорить с ним опять:
— Пожалуйста, просто дай мне знать, что происходит. Почему я здесь? Чего ты от меня хочешь?
Тишина.
Изоляция была невыносимой, и я жаждала любой коммуникации, даже если это было с человеком, который взял меня в плен. Порой тишина сама казалась слишком громкой и мне приходилось говорить сама с собой, пытаясь сохранить рассудок.
Сегодня Айзек пришёл без рубашки, его рельефные мышцы блестели от пота. Видимо, он выходил на пробежку. Его грудь учащённо вздымалась при каждом вдохе, а кожа была разгорячённой и красной. Он был такой мускулистый и мужественный. Я судорожно сглотнула от одной лишь мысли, что он может сделать.
Он подошёл ко мне, и я почувствовала, как свело низ живота. Когда Айзек присел на корточки рядом со мной, меня окружил его запах. Его глаза впились в мои, и на мгновение я забыла где нахожусь.
Похититель поднёс бутылку к моим губам, и я жадно выпила, чувствуя, как прохладная жидкость успокаивает моё пересохшее горло. Боковым зрением я видела, как напрягались его бицепсы при каждом движении. Мне было неловко находиться так близко к нему.
— Айзек, пожалуйста, развяжи меня. Это слишком больно. Хотя бы на долю минуты!
Несколько секунд он смотрел на меня своими бесстрастными глазами, не шевеля ни единым мускулом, а потом развернулся и ушёл.
Я чувствовала, как слезы катятся по моим щекам, а боль в моём теле усиливается. Закрыв глаза, я попыталась выровнять дыхание и успокоиться.
Он вернулся.
Айзек развязал мои руки и налил какую-то маслянистую жижу немного себе на ладони, потирая их друг о друга. Взяв мои руки в свои, он начал медленно массировать их, прокладывая путь от пальцев к запястьям и вверх по предплечьям, втирая ароматное масло.
— Спасибо. — благодарно прошептала я.
Его прикосновения были такими нежными и трепетными, несмотря на то, что происходило последние дни. Но в тоже время я не могла отрицать облегчение, которое это мне принесло. Я закрыла глаза и, откинув голову назад, издала тихий стон удовлетворения.
Это было слишком хорошо.
В комнате было тихо, если не считать звука его рук, скользящих по моей коже, и моего собственного дыхания. Невольно я стала наблюдать за его руками. Кожа была мозолистой и покрытой шрамами, свидетельствовавшими о тяжелой работе. Несмотря на мой страх и ненависть к нему, я не могла отрицать, что его прикосновения будоражили моё тело и разум.
Вскоре он закончил и, не говоря ни слова, свёл мои руки вместе и завёл обратно мне за спину.
Когда дни превратились в недели, я поняла, что Айзек не собирается разговаривать со мной в ближайшее время. И было неважно просила ли я, умоляла или кричала, чтобы он развязал меня, заговорил со мной или отозвался на какую-либо просьбу: он оставался стойким и молчаливым. Иногда казалось, будто бы он был статуей, холодной и бесчувственной.
Я пыталась скоротать время, считая в уме секунды, минуты и часы, но это только заставляло меня чувствовать себя ещё более безнадёжной. Именно тогда мне пришла в голову идея общаться с Айзеком с помощью невербальных сигналов.
Я пыталась поймать его взгляд и находить закономерности в поведении. Вскоре мне было легко сказать, когда он был в хорошем или плохом настроении, когда он был уставшим или беспокойным, когда он обращал на меня внимание или игнорировал.
Несмотря на свой гнев и разочарование, я знала, что должна продолжать играть в игру Айзека, если хочу выжить. Поэтому я стала делать всё покорно и больше не задавала вопросов.
Казалось, прошла вечность с тех пор, как меня взяли в плен, и изоляция начинала сказываться на мне. Я поймала себя на том, что разговариваю сама с собой, пытаясь разобраться в том, что со мной происходит. Но ответа не последовало, только звук моего собственного голоса, эхом отдававшийся в темноте.
Однажды Айзек вошёл в комнату и встал передо мной. Я чувствовала, как его глаза выискивают что-то во мне. Моё сердце учащенно забилось.
Внезапно я услышала его глубокий и хрипловатый голос.
— Кристал, Кристал, Кристал… — протянул он, словно пробуя моё имя на вкус.
— Ты заговорил… — мне казалось, я начала бредить, — Почему?
Айзек посмотрел на меня своими пронзительными глазами и глубоко вздохнул, прежде чем ответить.
— Люди — социальные существа, Кристал. Социальная депривация может оказывать глубокое воздействие на психику. Я хотел сделать тебя более жизнерадостной, посмотреть, как ты отреагируешь на эту ситуацию и как справишься без какой-либо внешней стимуляции.
Я не могла поверить своим ушам.
Этот жестокий сукин сын…
Он играл в игры с моим разумом, обращаясь со мной как с лабораторной крысой. Мой гнев быстро превратился в ярость.
— Жизнерадостней? После того как ты украл меня, связал и стал держать, как скот?! Как ты мог так поступить? — закричала я, дёргая за веревки, которые связывали меня, — Ты не имеешь права играть в Бога с моей жизнью!
Айзек молчал. Я чувствовала, как моя кровь закипает от ярости, но он просто стоял на своем месте и наблюдал за мной своим пугающим взглядом.
Я глубоко вздохнула в попытке успокоиться. Мне нужно было проявить смекалку, чтобы найти выход из этой ситуации. Но мне было трудно ясно мыслить, когда он вот так смотрел на меня.
— Я требую, чтобы меня освободили. — твердо сказала я, пытаясь вернуть себе хоть какое-то чувство контроля, — Я больше не могу этого выносить. Мне нужно уйти.
Но Айзек только покачал головой.
— Боюсь, это невозможно, Кристал. Ты здесь не просто так.
— Что?..
Он наклоняется ближе, его горячее дыхание касается моего лица.
— Ты слышала меня? — говорит он низким, угрожающим голосом, — Ты здесь, потому что я привёл тебя сюда. Ты здесь, потому что я хочу, чтобы ты была здесь.
Улыбка Айзека стала шире, обнажив ряд острых белых зубов, сверкнувших в тусклом свете. Он делает паузу перед тем, как продолжить, позволяя своим словам осмысляться:
— И ты никуда не пойдешь, пока я не дам разрешение.
От его слов у меня по спине пробегают мурашки.
Что же, каким-то образом надо найти в себе силы дать отпор…
========== 11 ==========
Кристал Мартинез.Месяц назад.
Я проснулась от звука удара чего-то тяжелого об пол. Внезапно комната наполнилась ослепительным белым светом и оглушительным шумом. Я закричала от неожиданности, пытаясь разглядеть, что же происходит.
Айзек стоял передо мной, держа в руках фонарик и пустую металлическую кастрюлю. Он посмотрел на меня пристально и внимательно, что бросило в дрожь. Я открыла рот, чтобы заговорить, но не знала, что и сказать.
Ни говоря ни слова, он придвинулся ближе, поднимая сковороду над головой. Я стала сопротивляться, но чертовы верёвки впивались в кожу всё глубже. Металл соприкоснулся с полом рядом со мной, заставив меня подпрыгнуть на месте от испуга.
Айзек рассмеялся, и у меня по спине пробежали мурашки. Он наклонился, его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего, обдав, словно кипятком, фразой:
— Что-то не так?
Я покачала головой, пытаясь отстраниться от него. Но он схватил меня за руки и прижал к себе. Его глаза впились в мои, заставляя меня чувствовать себя маленькой и беспомощной.
Внезапно яркий свет ударил прямо мне в глаза. И опять крики перекрыли все звуки, а перед глазами плыла кровь.
Я была не в силах подавить эти кошмарные потоки. Он были слишком яркие и реалистичные.
— Тшшш, всё хорошо… — слышала я словно из туннеля.
— Нет, нет, нет, прошу… только не её… — я пыталась перекричать видения, но это мне не помогало.
Айзек стал трясти меня и что-то говорить, вскоре я стала приходить в себя.
— Испугалась, милая? Рано. Я ещё не успел показать тебе, что такое настоящий страх. — прошептал он, его лицо было в опасном расстоянии от моего.
С этими словами он оставил быстрый поцелуй на моих губах и отстранился. И хоть он и пытался казаться безмятежным, его взгляд был полон беспокойства и волнения.
Я не дам, чтобы это случилось опять. Я устала от его игр, устала бояться.
Поэтому, вместо того чтобы съежиться от страха, как я всегда делала, я собрала все оставшиеся силы и ответила:
— Нет, старайся усерднее.
В тот момент, когда эти слова слетели с моих губ, выражение лица Айзека потемнело.
— Как прикажешь, сейчас устроим, — прошипел он.
Я отказывалась показывать какие-либо признаки слабости, даже когда его другая рука прошлась по моим волосам, откидывая мою голову назад. Моё сердце бешено колотилось от адреналина и яростной решимости не доставлять ему удовольствия видеть мой страх.
У меня отняли детство и семью.
Неужели ты думаешь, что сможешь справиться со мной?
— Я переживала и похуже. — ядовито бросила я, — Ты думаешь, что сможешь сломить меня? Ты ошибаешься. Я тебе не позволю.
Айзек ухмыльнулся.
— Давай проверим это. — прошептал он, — Интересно, насколько ты изменилась с тех пор, как мы начали нашу маленькую игру.
От его слов у меня волосы встали дыбом, но я старательно не подала виду. Мой разум был затуманен страхом и возбуждением.
Он прошелся вокруг меня, оглядывая с ног до головы, словно оценивая свою добычу.
Одно его присутствие удушало, и мне казалось, что я тону. И прежде, чем я успела спросить, что же он имел ввиду, Айзек уже потянулся ко мне и стал развязывать верёвки.
Как только я почувствовала, что мои руки свободны, я попыталась замахнуться на него, но он быстро увернулся от моей атаки. Он схватил меня за волосы и притянул к себе. Наши лица находились в миллиметрах от друг друга. Я чувствовала горячее дыхание Айзека на своем лице, его глаза цвета лазурного океана смотрели сквозь меня. Он притянул меня ближе к себе, и его твердое тело прижалось к моему, заставляя забыться, хоть и на мгновение. Несмотря на страх и гнев, которые всё ещё бурлили во мне, дрожь вожделения пробежала по мне от его прикосновения.
— Отпусти меня!
Он мрачно усмехнулся.
— Ты так легко от меня не отделаешься. — прорычал он, его глаза сверкали гневом и похотью.
